Целитель

Январь 2007. Я первый раз во Франции. Да не просто во Франции, а на знаменитом горнолыжном курорте Шамони – родине первых зимних олимпийских игр. Включен в состав делегации Федерации горных лыж и сноуборда России, как президент Горнолыжного клуба «ЧЕГЕТиЯ», чему, конечно, рад, тем более и компания подбирается классная – известные спортсмены, космонавты  Сергей Крикалев и Александр Иванченков. Встречает нас Национальная высшая школа гонных лыж и альпинизма. Программа великолепная – лекции, встречи, концерты и, конечно, катание на олимпийских склонах Шамони. Обещают, что и первый французский космонавт Жан Лу-Кретьен, летавший с Александром Иванченковым, тоже будет.
Команда наша состояла из опытных горнолыжников, многие из которых были в прошлом спортсменами с самыми высокими достижениями.  Все были охочи до каталки и рвались на склоны пораньше, несмотря на то, что гору ещё «не отпустило» - жёстко было, а иногда просто лёд голимый. Вперед и только вперед!!! Катающийся народ непроизвольно останавливался, провожая взглядами нашу «машину», летевшую со страшной скоростью вниз. Однако ледок, на котором тормознул я,  чтобы избежать столкновения с подрезавшей меня нашей же горнолыжницей, сыграл со мной злую шутку – каким-то непонятным образом я взлетел вверх и грохнулся на лед. Упал на плечо. Дикая боль и я понимаю – раз на плечо, значит сломал ключицу. Трогаю рукой – ключица вроде на месте, а вот плеча просто нет. Каким-то образом мне примотали руку, и я еще сам смог доехать до подъемника. Потом вниз в сопровождении Володи Хальчевского и Ксюши Баланды, а там уже ждала скорая.  В госпитале сняли с меня куртку – и просто шок! Нет плеча и всё!! Рука непонятно где начинается и висит ниже колена. Вся боль, которую я когда-то испытывал в жизни, в сравнении с этой – просто детский лепет. Как будто с дыбы сняли. Теперь я понимаю, почему признание, полученное от «клиента» на дыбе, гроша ломаного не стоит. Тут любой скажет то, что надо.
Между тем, французы не торопятся. Наши уже давно бы что-нибудь обезболивающее воткнули. Подъехал наш руководитель делегации Людвиг Павлович Ремизов, единственный из нас говорящий на французском,  и дело сдвинулось.  Рентген, уточнение страховки… Кроме полного вывиха там ещё и перелом какого-то отростка и разрыв связок… 
Тем не менее, руку мне вставили на место.  Под общим наркозом. И вот таким подарком я вернулся в Москву. Шло время. Срослось, приросло… Лечебная физкультура, шестьдесят сеансов всяких физеопроцедур, но рука никак не хочет подниматься вверх, застыла на уровне горизонта, а дальше - ну никак! В начале июля всей семьей на машине едем на Грушинский фестиваль. Это традиция. Наши уральские друзья – большая компания, в лагере которых мы обычно останавливаемся, уже на месте. Палатка для нас уже стоит, нас ждут. Фестиваль живет  не только концертами. Это прежде всего встречи старых друзей, с некоторыми из которых сейчас уже нигде и не можешь увидеться, кроме как на Груше. И, конечно, новые люди. Знакомятся здесь легко, и через каких-нибудь полчаса создается впечатление, что знаешь человека очень давно. Про руку мою уже всем рассказали, наслушался советов всяких, что делать, что прикладывать. В лагерь заходит Гена Балахнин – автор-исполнитель из Тюмени. «Что с рукой?» - и уже не знаю, в который раз рассказываю свою историю. «Пойдем,- говорит: Я тебя с одним мужичком из Омска познакомлю. Он вообще-то не врач, но всем помогает». До вечерних концертов ещё далеко, от внутрилагерных работ я из-за своей руки освобождён, поэтому делать особо нечего. Идём к омичам. Это недалеко.  Наш лагерь, конечно, лучше – под соснами, да и ходить никуда не надо – лучшая концертная площадка совсем рядом на прямой видимости. А здесь ребята прямо под знойным самарским солнцем.  «Мужичок из Омска» оказался слегка-слегка под мухой, и пока Балахнин рассказывал ему, кто я такой, пристально смотрел на меня. «Плечо выбито?»- спросил он, хотя Балахнин об этом и слова не проронил. Снова рассказываю свою историю, а Балахнин добавляет: «Помоги ему, он у нас бомбардировщик и песни поёт». Мужичка тоже зовут Геннадием.  Усаживает меня на пенёк, выливает себе на голову ковшик воды и объявляет, что сеанс будет длиться час. Больше всего я боялся, что начнет он меня ломать - знаем таких костоправов, встречали. Но нет! Легкие прикосновения  почти без всяких усилий.   Удручало три момента: жара, пепел сигареты, который вот-вот должен свалиться мне на голову, но главное – его разговоры. Периодически он спрашивал меня, не тошнит ли меня и не кружится ли у меня голова. Это ладно, но всё остальное, о чем он говорил – просто пурга какая-то, к медицине не имеющая  никакого отношения. Периодически он выливал на голову (себе!) ковш воды и закуривал новую сигарету. Вы не представляете, как мне хотелось встать и уйти! Но, в конце концов, это ведь я к нему пришёл, а не он ко мне. Сижу, терплю. Вот ненавижу иногда себя за эту глупую лояльность!  Через час целитель просит меня встать. Поднимаюсь, а он отходит от меня шагов на пять и, прищурившись, внимательно осматривает с ног до головы. «Сейчас, - говорит,- подравняем» - как будто я чурбак какой-нибудь несимметричный! Ещё пару минут что-то приговаривая, колдует над плечом.  Снова отходит и удовлетворенно цокает языком: «Поднимите обе руки вверх».  И я поднимаю!!! Обе!!! И ещё раз и ещё – поднимается моя рука! Урра-а-а- а!!!  Завтра, говорит, ещё приходи. Закрепить надо.
Возвращаюсь к своим и кричу: «Ира, смотри!» Поднимаю руки! Что тут началось! После моего рассказа был вынесен общественный вердикт: «Иди и без своего Геннадия не возвращайся!»
В общем,  весь день Гена пробыл в нашем лагере – у кого локоть, у кого коленка, у кого спина…
И никогда бы в жизни не поверил я в эти штучки, если бы не мой собственный опыт!