Когда родители вырастают

- Потому что, когда дети вырастают, родители становятся меньше ростом, - заявил рыжий Гамлет, вытирая лапой усы. – Вот и наши хозяева, наверняка, э-э-э... уменьшились.

Беспородный пес по имени Слива с завистью поглядел на вымазанную в сметане кошачью физиономию и вздохнул.

- И откуда ты все знаешь? – спросил он уважительно.
- Ничего он не знает, - выкрикнул попугай Гоша, просунув желтую голову сквозь прутья клетки, - Выделывается и важничает. Надоело.

Гамлет презрительно фыркнул в Гошину сторону, и сделал вид, что пернатые его совершенно не интересуют.

- А некоторых, которые ерунду болтают, вообще надо в клетках держать, - прошипел он, укладываясь на свою вязаную подстилку.

Разговор шел о хозяевах и их детях, детей в этом доме когда-то было трое, потом они выросли и разъехались, навещали родителей раз в год и то по очереди, родители – Сеня с Соней – их ждали, скучали, а потом вдруг пропали и уже три дня как их нет.
В первый день было даже весело, и остатки хозяйского завтрака пошли на ура, во второй пришлось самим искать еду, на третий не осталось выбора, Гамлет залез к соседям в окно и наелся сметаны, Слива нашел в кладовке целый пакет собачьего корма, хорошо хоть у Гоши еды и воды в клетке всегда было с запасом.
Но может быть Гамлет прав, и Сеня с Соней вовсе не пропали, а уменьшились в размере, спрятались где-нибудь в доме, заблудились между кладовкой и чердаком, вот и не видать.

То, что от хозяев не было ни слуху, ни духу, волновало всех, даже Гошу, тем более он так и назывался – волнистый.
Гоша был, чего уж греха таить, болтлив и бестолков.
На прямые вопросы не отвечал, потому что не обладал информацией, зато охотно критиковал все то, что слышал, и поэтому слыл собеседником неприятным, из тех, кого в разгар спора хочется накрыть салфеткой.

Слива информацией обладал, но только той, которую ему выдавал Гамлет.

Гамлет обладал высоким IQ и всеми кошками в округе, а еще неуемной фантазией, которую он сам объяснял избытком тестостерона.

Слива стеснялся спрашивать, что такое тестостерон, а Гоше было пофиг, зато оба любили слушать истории, которые рассказывал им Гамлет, перед тем как отойти ко сну.

Слива Гамлетовские истории не только слушал, но и запоминал, он готовился в будущей жизни стать писателем, не обязательно тем, которого изучают в школе, но хотя бы тем, кого читают в метро.

Гоша про свое человеческое будущее старался не думать, а когда думал, то вздрагивал, потому что однажды имел пренеприятный разговор с нахальной Галкой, залетевшей к ним в палисадник.

Галка запыхалась, она устала махать крыльями и уселась передохнуть на тополиной ветке, напротив открытого окна, из которого пахло июнем.

- Ну что, очкарик, вылупился? - презрительно и пронзительно бросила она Гоше, заметив, что он ее исподтишка разглядывает.

Гоша вздрогнул.

- Почему же очкарик? – спросил он волнуясь, позабыв про свое правило вопросы не задавать – все равно забудет, да и пофиг.
- А разве тебе еще не сказали про твою будущую жизнь? – удивилась наглая птица.
- Нет, - покачал головой Гоша, и по привычке добавил, - Да и пофиг.
- А вот это зря, - закивала она, - К человеческой жизни надо готовиться заранее. Особенно тебе.
- А что со мной не так? – еще больше забеспокоился Гоша.
- Ты будешь знаменитым, - равнодушно ответила Галка, - В телевизор попадешь. А еще у тебя будут очки с блестящими дужками.

Тут Галка зацокала своим птичьим языком, расправила крылья и улетела.

С тех пор Гоша стал хуже спать по ночам, ему снился один и тот же кошмар – он сидит в телевизоре, ему тесно и душно, а Слива, Гамлет и соседские кошки столпились вокруг и показывают на него лапами.

Гамлета, как и всякого кота, перевоплощение в человека не вдохновляло, он точно знал, что в будущем его ждут семьдесят лет скуки, должность самого младшего научного сотрудника и звание примерного семьянина, поэтому в настоящей жизни отрывался по полной.

Именно он нашел потерявшихся родителей на чердаке.

Это случилось на третий день - Гамлету показалось, что по крыше кто-то ходит.
Может, конечно, это серая Мушка из дома напротив, но она только-только родила, так что вряд ли. А вот если черный Боцман с параллельной улицы, так у него еще разодранное ухо не зажило, но проверить, конечно, стоит.
Гамлет лениво и легко вспрыгнул на забор, оттуда на крышу – никого, только шорохи и смешки стали ближе, пришлось обшарить чердак, здравствуйте-пожалуйста, а это что такое?

Хозяева - Сеня и Соня - действительно стали маленькими и от этого беззаботными, у женщины исчезла морщина между бровями, у мужчины - лишний живот.

- Сеня, - ласково говорила мама, - Что-то мне прохладно, попроси солнце не уходить.

Папа забирался на коробку из-под детских кубиков, с нее - на старую табуретку, с табуретки - на бабушкин сундук, отважно высовывался в окно, делал вид, что договаривается с солнцем.
Потом возвращался, суетился, хлопал себя руками по бокам, натягивал Соне на ноги крохотные носочки, укутывал в пеструю шаль, садился рядом, дул ей в седую челку.

- Сеня, - ворковала мама, - Мне бы еще варенья, прошлогодне-ежевичного.
Папа снова вскакивал, прикатывал огромную банку, взваливал на плечо стамеску...

- Я знаю способ гораздо проще, если, конечно, позволите, - смущенно промурлыкал Гамлет, выглядывая из-за пыльной китайской ширмы в углу.
- Позволяем, - кокетливо отозвалась Соня и с нежностью поглядела на Сеню.
- Правда, дорогой?

Папа еще не успел выразить свое безоговорочное согласие, а Гамлет уже подпрыгнул, оскалился, по его шерсти пошли искры, огромная мускулистая лапа ударила по банке, банка сначала крутанулась, потом тронулась с места, покатилась по полу, задела за ненужную в хозяйстве чугунную сковороду, всхлипнула и разбилась.

Варенье оказалось вкусным, осколки аккуратно собрали, а что самое замечательное - никто не ругался и не хватал за шкирку, наоборот, родители пригласили Гамлета и на завтрашний чай тоже.

Объевшийся кот вернулся к своим друзьям посапывая от удовольствия.

- Что случилось? - спросил заботливый Слива, - Шум, гам, помощь нужна?
- Нет, ничего, я справился, - ответил Гамлет, прислушиваясь к бурчанью варенья в животе.
- А что было-то? Расскажешь? - попросил жадный до впечатлений пес.

Гоша высунул голову из-под крыла и тоже начал прислушиваться.

- Хозяев наших нашел, - притворно равнодушно ответит кот, - Говорил же я вам – дети выросли. Родители стали меньше ростом. Теперь живут на чердаке. Милуются. Прошлой жизни не хватило.
- Ух ты, - восхитился Слива, - А поглядеть можно?

Гоша сплюнул через губу, вернее, сплюнул бы, если бы у него была губа и слюни, и визгливо заметил:

- А может это не они?
- А кто же? - усмехнулся Гамлет, - Диверсанты, что ли?

Гоша не знал, кто такие диверсанты, и крыть ему было нечем.

- Надо бы детям рассказать, - пробасил сознательный Слива, - тем более, что их давно здесь не было, соскучились, небось.
- Какое там соскучились, - заверещал Гоша, который очень любил, когда люди друг друга не любили, - Да они и не помнят, небось, когда родителей-то в последний раз видели.
- Небось, - согласился Слива. – А если вспомнят? Навестить захотят? Приедут с бухты-барахты - а у нас пусто и неубрано.

Гоша расстроился окончательно, потому что не знал, где находится эта бухта-барахта, и подумал, что к тому времени, когда на него напялят золотые очки и запихают в телевизор, ему понадобится словарный запас побогаче попугаечного.

Гамлет глубокомысленно почесал тугой живот и после недолгого мурчания произнес:

- Голубиная почта! Вот что нам нужно. Так что пишите письма, а я за голубями.
- Погоди! – загавкал Слива, - Какие письма? Я пока еще не писатель, между прочим.

Но след Гамлета уже простыл.
Не в том смысле, что кашель-насморк.
А в том, что голуби были давней страстью рыжего кота.

У соседского Дядьсани в дремучем палисаднике с незапамятных времен стояла голубятня.

Сколько кругов вокруг нее намотал Гамлет - и не сосчитать, сколько голубиного помета истоптал, сколько голодных слюней испустил, а все без толку. Голубятня эта была так хитро придумана, что ни с какого бока невозможно было в нее забраться.
Все эти годы голуби над Гамлетом откровенно посмеивались и всерьез не воспринимали.

- Но сейчас-то ситуация изменилась, - бормотал кот себе под нос, выходя на крыльцо и оглядываясь по сторонам.

Надо же, три дня без хозяев, а все не так, как прежде.
Даже колокольчики стали выше, да и трава – уже не трава, а джунгли.
По заросшей тропинке топает еж, в руках у него пучок редиски.
Помидоры из зеленых превратились в рыжие, а белый сиреневый куст вообще вышел за калитку и пол-улицы обнял.

- Вроде непорядок, а все равно хорошо, - подумал Гамлет и поднял голову, - Душевно. Это потому, что хозяева на чердаке. Подумаешь - маленькие. Подумаешь – не видать. Зато не потеряются. Так детям и скажем. Только бы голуби согласились.

Голубятня стояла притихшая, ни клекота, ни урчанья голубиного, как раньше.
Пришлось спрашивать у дворового Дядьсаниного пса.
Полкан был не такой общительный, как Слива, а точнее сказать, котов на дух не переносил.

- Чего тебе, рыжий? – зарычал он, приближаясь к Гамлету на то расстояние, которое позволяла цепь.

Гамлет начал издалека и вежливо, но Полкан был собакой недалекой и грубой, поэтому пришлось перейти на обычный дворовый язык.
После нескольких собачьих рыков и кошачьих воплей, выяснилось, что голубей Дядьсаня продал, и не твое дело почему и как, и не пошел бы ты, Гамлет, восвояси, а не то...
Гамлет пожал плечами и пошел восвояси.
Пожать плечами коту было не так уж и сложно, особенно, если вокруг ни одного голубя, и непонятно, сможет ли будущий писатель Слива написать более-менее грамотное письмо.

Слива не смог, он сидел с мрачным видом перед раскрытой клеткой, а Гоша носился по комнате, почему-то пешком, но все равно размахивая крыльями.

- Ты зачем очкарика телевизионного выпустил? – удивился Гамлет, - Он же сейчас гадить кругом начнет.
- Не начну, - нахохлился Гоша, - Я, может, тоже помочь хочу.
- Да чем ты помочь-то можешь? - проворчал Слива, - И зачем я только тебя послушал, клетку открыл.
- Мне необходима свобода самовыражения, - заговорил Гоша чужими словами и поперхнулся.

Гамлет и Слива уставились на него, вытращив глаза.

- Ну это, - засмущался попугай, - А что такого? Помочь хочу. И у попугаев бывают срывы.
- Подожди-ка, - заволновался Гамлет, - А ведь и правда, ты же летучий, так?
- Еще какой летучий, - приосанился Гоша, - Вот, гляди.

Он неуверенно разбежался, подпрыгнул, лег на крыло. Полетел. Правда низко и пошатываясь со стороны в сторону, но ведь полетел же.

- Ура, - закричал попугай не своим голосом, что не удивительно для попугая, - Ура, давайте письмо. Лечу и баста.

Слива заломил лапы и запричитал:

- Не написал я. Не умею. Не ругайтесь, братцы. Ну какой из меня писатель. Я только и могу, что чужие истории слушать.
- Уметь слушать - это тоже талант, - принялся успокаивать товарища Гамлет. - Это ничего. Мы сейчас что-нибудь этакое придумаем.
- А может нам хозяев спросить? Пусть они письмо напишут, - предложил Слива и приободрился, - Они напишут, а Гоша отнесет.
- Нет, - замотал головой Гамлет. – Помогать, так по-настоящему. Все сделаем сами. Ты еще предложи им самим за детьми отправляться. Пусть себе милуются дальше, раз не намиловались, пока детей растили. Придумаем что-нибудь. Может. Вот. Аудиописьмо, а?

И Гоша и Слива ничего про аудиописьма не знали, поэтому загрустили.

Гамлет принялся терпеливо объяснять.

- Ты, Гоша, попугай. Правильно?
- Допустим, - Гоша посмотрел на кота и на всякий случай задвинулся одним боком обратно в клетку.
- А если попугай, то тебя можно научить чему угодно.
- Чему это, например? – заинтересовался Гоша.
- Мы со Сливой сочиним звуковое письмо, а ты его запомнишь и передашь детям.
- Только недолгое чтобы. Письмо-то, - закапризничал попугай, догадавшись, что теперь без него никуда, и ,,они еще обо мне узнают,,.

Он подумал, не попросить ли уже сейчас очки с золотыми дужками, но посовестился и решил подождать.

Текст послания был прост и лаконичен, на удивление, придумал его именно Слива.

- Передай детям, что если они сейчас же не приедут, то тоже начнут уменьшаться в размере. И гораздо раньше, чем им положено по возрасту, - сказал он и поглядел на Гамлета.

Кот кивнул и дернул себя за просметаненный ус.

- Хорошо сказано. Лети, Гоша. Лети.

А на чердаке тем временем одна за другой падали и разбивались банки с вареньем, закипал и булькал чайник, деревья просовывали свои цветущие ветки между досок и рассыпали лепестки, светляки зажигали фонарики, жуки громыхали ключами, сверчки настраивали скрипки, пауки обменивали клубки серебристой шерсти на кусковой сахар.
На солнечном луче, протянутом от окна к стене, сушились Сонины носочки, а из лунного Сеня сделал гамак, уложил туда свою любимую женушку, и раскачивал ее ночи напролет.

Гоша ничего не перепутал, и однажды утром распахнулась калитка - это примчались дети с попугаем подмышкой и кинулись искать своих родителей.

Но чердак притворился необитаемым, а Сеня с Соней спрятались под старой чайной чашкой с трещиной на боку.

Не навсегда, нет.
На какое-то время.

Пока дети не наведут в доме порядок и не усядутся в палисаднике за круглым столом, чтобы вести неспешную беседу и загадывать желания.
Пока Слива не станет писателем, Гамлет - самым младшим научным сотрудником, пока Гоша не прославится на весь телевизор.
Пока лунный луч не встретится с солнечным.
Пока ты не достанешь с чердака наши старые чашки и банку с прошлогодним ежевичным и не позвешь меня пить чай.

Ты говоришь, что ежевичное закончилось?
Не беда.
Все равно позови.
Иначе этот рассказ никогда не закончится.