Я последняя жертва

Всё очень странно, не подающееся никаким объяснениям. 
 
Улица пустует, несмотря на то, что сейчас полдень. Солнце стоит в зените, и первая странность, которая моментально бросается в глаза – у всех предметов нет тени. Даже моя тень пропала. 
 
На дороге стоят замершие автомобили, истощающие аромат нагретого металла, а между ними снуёт ветер, гоняя пакеты, листы газет и жестяные банки. Их шорох единственный звук, который нарушает царившее безмолвие. 
 
Всё молчаливо и тихо. Люди исчезли. 
 
Однако, меня не покидает ощущение, что на меня кто-то смотрит. Отовсюду: с окон и крыш пустых зданий, из брошенных машин, из кустов. Я шагаю, рьяно оборачиваюсь в надежде увидеть наблюдателя. Никого. 
 
Я ускоряю шаг. 
 
Кто-то тоже ускоряет шаг. 
 
Позади опять же – никого. 
 
Ещё ускоряю шаг. Кажется, я слышу шарканье подошв ботинок. Очередной оборот никакого результата не приносит – никого не вижу, ни одну живую душу. Нарастает паника. Она схватывает меня своими ледяными пальцами, её змеиное тело заползает прямо в нутро и растёт там каждую секунду моего страха. 
 
Я начинаю бежать, паника помутнела рассудок. Мне всё равно куда – лишь бы укрыться от невидимого преследователя. Думать, кто он такой совсем не хочется. Испуганное воображение рисует то сумасшедшего маньяка из слэшеров, то злобного призрака, перенёсшего меня в это непонятное, но страшно знакомое место, то бишь на улицу, на которую открывается вид из моего окна, чтобы жестоко со мной расправиться за личные обиды. Я не могу вспомнить отрывок из жизни, где обижала бы призрака. На это у меня просто не хватило бы смелости. 
 
Я бегу. 
 
Кто-то бежит за мной. 
 
Никого позади. 
 
Только угрюмые дома. 
 
Зная, что никто меня не слышит, я всё равно кричу. Паника породила истерику. Страх породил ужас. Из глаз ручьём катятся слёзы, растрёпанные волосы лезут на лицо, и мне трудно видеть, не то, что смотреть по сторонам в ожидании нападения. 
 
Он не отстаёт. Вообще не на шаг. 
 
Может, он не один? 
 
Мне кажется, что шагов стало больше. 
 
– ОТВАЛИТЕ ОТ МЕНЯ! – кричу я в пустоту, и во рту чувствуется солоноватый вкус. 
 
Дыхание сбилось. Мне хочется остановиться и отдышаться, но ужас не позволяет мне этого сделать. Он подгоняет, вырисовывая перед моими глазами самые страшные картины того, как над мной расправиться преследователь, когда поймает. Это даёт мотивацию продолжать бежать. 
 
Ноги с трудом переступают, ещё не много – и я упаду. Сердце бешено колотиться и от бега, и от ужаса. Его удары отдаются в ушах, и у меня появляется ощущение, что мой мозг вот-вот лопнет. 
 
Преследователь не останавливается. Видимо, он совсем не устал. Может, у него и понятия «усталость» нет. 
 
На пути вырисовался торговый центр. Появляется надежда, что я спасусь, ведь там наверняка есть люди, а что важнее – можно вызвать полицию и узнать, что вообще происходит. Осталось каких-то тридцать метров. Хоть бы не поймал за это время… 
 
Забегаю в здание. Оборачиваюсь, дабы посмотреть, не пойдёт ли он за мной. Нет, будь он даже невидимкой, двойным дверям пришлось бы разъехаться. Я облегчённо вздохнула и посмотрела по сторонам. 
 
Всё очень и очень странно... 
 
Здание полностью пустое, тёмное, ни малейшего признака жизни. Я аукаю в пустоту, ожидая услышать ответ, но слышу лишь своё эхо. Я повторяю это несколько раз, пока до меня окончательно не доходит, что здесь я одна. 
 
Что произошло? Где все люди? 
 
Начавшая уменьшаться паника снова начала расти. Мне никто не поможет, значит, мне придётся защищаться самой. Для начала необходимо спрятаться, дабы напасть исподтишка, тем самым застать преследователя врасплох. Этот псих сейчас наверняка наблюдает за мной из-за колонны, либо, если он действительно невидимый, стоит неподалёку от дверей и хохочет. 
 
Тело затряслось. Вдруг это он виновник исчезновения людей? Абсурдно, но другого объяснения у меня нет. Тем более я не знаю, кто это такой, может он и вовсе не человек, и уж тем более не призрак, так как они не осязаемы, а, следовательно, сделать ничего не смогут. 
 
Это Армагеддон. 
 
А я его последняя жертва. 
 
Как абсурдно… 
 
Я поднимаюсь по выключенному экскаватору на второй этаж и слышу, как раздвигаются двери. По всему телу проходит дрожь. Всё же он пошёл за мной. Быстрее прятаться! А лучше найти какое-нибудь колющее-или-режущее орудие. Я буду до конца бороться за свою жизнь! 
 
Торговый центр был гигантский – три этажа. Спрятаться и найти что-нибудь вполне возможно. Я останавливаюсь, смотрю на уходящий во тьму экскаватор. Сердце бешено стучит в ожидании увидеть преследователя, но что-то подсказывает мне – он остановился. Стоит и ухмыляется, зараза. 
 
Нельзя терять время. Я несусь в сторону мебельного магазина – там спрячусь, а потом атакую преследователя чем-нибудь, что под руку попадёт. Потом убью. Я должна это сделать, если хочу жить. 
 
В магазине темно, поскольку тут отсутствуют окна, и это мне на руку. Я хватаю большую статуэтку в виде Ленина и прячусь за массивным креслом. Стараюсь не дышать громко, что даётся трудно после долгого бега. 
 
Прислушиваюсь. Шаги приближаются. Медленные, словно он старается растянуть удовольствие. Медленные, но твёрдые. Подонок, будешь ли ты так уверен в своём превосходстве, когда получишь Лениным по башке? 
 
Кстати, а как я вообще оказалась посреди улицы в полдень? В полдень я обычно сплю… Стараюсь вспомнить, как это произошло, но помню лишь то, как ложилась спать. 
 
И что стало с моими родными? 
 
Нет, не время сейчас об этом думать! Нужно сосредоточится на спасении себя. 
 
Ближе.... 
 
Удар должен быть в самое слабое место головы – висок. Я слышала, что его можно разбить и кулаком, так что труда вырубить психа с одного удара статуэткой не составит. У меня только один шанс. Если промахнусь – могу попрощаться со своей жизнью. Его точно разъярит, что я ему врезала и врежет мне в ответ, тогда пиши: пропала. Может ещё накажет меня за такую дерзость: будет убивать долго и мучительно. 
 
Сперва надо прогнать панику. Она помешает мне в спасении жизни. Нужно действовать хладнокровно и чётко. 
 
Делаю глубокий вдох. Сердце неустанно стучит в предвкушении схватки. Ещё глубокий вдох. 
 
 
Тук-тук. 
 
Я вздрагиваю. Он пришёл, и стучится, словно хочет зайти ко мне домой. 
 
Тук-тук. 
 
Прикусываю нижнею губу и сжимаю статуэтку с такой силой, что белеют костяшки пальцев. Вдох-выдох. 
 
– Есть кто дома? – слышу я ехидный мужской голос. – Тук-тук, я вхожу! 
 
Заглатываю встрявший в горле ком. «Не паникуй, дура! Ты справишься! » – твержу я себе. Руки начинает трясти, глаза заполняют слёзы. 
 
– Где же наша девочка? – говорит псих и заглядывает под кровать с воплем: – Здесь? Нет, – он раскрывает шкаф. – А может ты здесь? Оу, и тут нет моей малышки… 
 
Он знает, где я прячусь, и только делает вид, что не может найти. Он словно играет со мной как отец с дочерью. Отличие только в том, что он, оттягивая момент, вгоняет страх, желает, чтобы я оцепенела и не смогла ему противостоять. И у него отлично получается. Сволочь. 
 
Как же хочется исчезнуть… Меня трясёт, и я понимаю, что доживаю последние минуты своей жизни. 
 
– А может она спряталась здесь? 
 
С каждой его репликой моё сердце сжимается, и я ожидаю увидеть его голову высовывающеюся из-за спинки кресла. 
 
Было глупо уверять себя, что я справлюсь с ним. Никто не смог спастись, а я ничем не лучше их. Мне тоже суждено исчезнуть. Это неотвратимо. 
 
– Ага, вот и ты! – прямо над головой. 
 
Я не успеваю вскочить, как он схватил меня за волосы. Статуэтка выпадает из рук и единственное, что мне остаётся – орать и звать на помощь. 
 
Но никто не придёт. Никого не осталось. 
 
Я – последняя жертва. 
 
Его локоть сильно прижимается к моему горлу. Я не могу вздохнуть. Его губы прикасаются к уху, и, обжигая мочку, он шепчет: 
 
– Теперь ты будешь спать со мной. 
 
Эта фраза словно пронзила мозг, заставив проснутся. Я смотрю на узорчатые обои, которые, кажется, шевелятся в предрассветной тьме. По спине стекает холодный пот, кошмар стремительно растворяется. Как только первые лучи упадут на землю, от него совсем ничего не останется. Я радуюсь, что это оказался всего лишь сон, я жива, люди не исчезли – слышу, как на улице гудят автомобили, соседка сверху нянчит своего малыша, чьё нытьё в обычное утро меня раздражало. 
 
Но радуюсь не долго, буквально полминуты. Я чувствую, что позади меня кто-то лежит. Лежит и обнимает, его тяжёлое дыхание дотрагивается до моего мокрого затылка. 
Тут до меня доходит, что слова были сказаны наяву. 
 
 
Конец.




Осень 2020