Мак Маг. Особенность Кати И. , гл. 15

- Я помню, - говорил Родион, - рассказы о какой-то семье, где из поколения в поколение передавались одни и те же грехи.
- Что же это за грехи?
- Макс, - Катя вмешалась, - а он знает, что такое грехи? Как ты мне объяснял, ему поясни.
- Да, Катя, да, - соглашался я.
- А что такое грехи? – Родион удивился, - ясное дело – напортачил и отвечай.
- Пусть будет так, - я ответил, - и кто, что в твоих рассказах напортачил?
- Вся жизнь всегда в одно упиралась в историях этого семейства. Я слышал рассказы о длительных часах мольбы, об исправности службы всему Святому. Слышал, что души их были чисты, но все старания этой семьи - бесполезны.
- Это ты слышал? Как ты это слышал?
- Да вот, через дождь. Само собой.
- Но, насколько я знаю, Родион, ты любишь свой плеер. Насколько я знаю, молодые люди с плеером так и спят. И когда следующая непогода грядет, не всегда поймаешь. Особенно в наше уникальное климатическое время.
- Да. Это так, - отвечал Родион, - это правда. Однако, мне помогали снять наушники.
- Кто?
- Ванесса.
- Так, отлично!
- Вообще-то ничего хорошего. Это страшно, когда в комнату ночью к тебе кто-то лезет. Одно время я совсем и сон растерял.
- А Ванессе того и надо было, так? – Спросил я.
- Да, дядя Макс, да. Кроме того, она встречалась со мной на следующий день после ливня и говорила со мной. И я не мог от неё избавиться, от ее разговора.
- О чем говорила?
-  Пустые слова. И так, и эдак. Словно привораживала. Ничего дурного, но все пустое. Она умеет выворачивать, чтобы говорить ни о чем.
- Но, как это, Макс? – Задалась Катя.
- Погоди, - просил я ее.
-  Какое содержание тех бесед с Ванессой? – продолжал я беседу с парнем.
- Никакого. Я же сказал. В том то и дело – никакого.
 «Привет, как дела! Что сегодня делаешь?» В сотый раз она переспрашивала меня о будущих моих планах.
Ее почему-то интересовал быт моих приятелей, друзей. И я не мог оторваться, выгнать ее. Она же мне сестра!
А потом я чувствовал себя обессиленным, обескровленным.
Мне хотелось прилечь, спать, отдыхать. А мама спрашивала: не заболел ли я?
А я не заболел. И, знаете, я потом только понял, позже, зачем она со мной так вела, зачем люди вообще разговаривают друг с другом о пустом. Это беседуют те, что в них сидит.
- То есть? – Предложил я  развернуть ответ.
- То, Чужое, в Ванессе, Оно пытало меня. Пустые переговоры, как острым ногтем по душе. Если от разговоров нет толку – это говорим не мы, а Чужие в нас. – Закончил Родион.
- Ну, Макс, - возникла Катя, - теперь ты поясни: как в каждом разговоре между людьми, друзьями толку какого-то добиться и не разговаривать Чужими?
- Здесь шутки, Катя, не уместны. Мальчик не все знает. Он дал  фрагмент, образчик общей теории квантовых приведений, их общения.
Вы знаете биологическую теорию господства бактерий, которая гипотетически утверждает, что не люди – хозяева жизни, а бактерии, которые делают все, чтобы жить в природе человека и природу эту именно они воспитывают. Человек, как дойная корова.
- Я слышал, - признался Родион.
- Вот тоже и  о Сущностях. – Говорил я. -  Они арендуют тело, мозг, мысли и спокойно ведут переговоры между собой «между слов», проговариваемых нами, людьми, но их речь для нас не слышна. Она не измерима никакими звуковыми приборами. Она – квантовая, предположительная, векторная. Это как язык эсперанто.
- Прекрасно! – Воскликнула Катя, - и как это прекратить? И как с этим вообще бороться? И где, черт дери, Макс, есть я, и где, черт дери, остальное, кроме меня?
- Ты? – Ответил я, - Вначале и в конце. А середина никак не может принадлежать одному человеку вполне.  Надо быть исключительным аналитиком, чтобы оставаться собой, хотя бы несколько минут. Большинство делают открытие и вдохновляются минутами бытия самим собой и то не каждый день.
- Ну, замечательно! – Продолжала Катя, обращаясь к Родиону мимоходом.
-  Значит, мало того, что ты сам признал во мне какую-то EPISTROFI, кроме неё есть ещё что-то?
- Полно! – Посмеялся я.
Мы с Катей закончили данный диалог и снова обратились к подростку.
- О чьей же семье все же были эти саги? – Интересовало меня. – Или ты все-таки узнал в их песне своих родственников, а?
- Нудные они для моих родственников. И эти грехи…
- Да-да, насчёт грехов, - вспомнил я, - ты расскажи.
- Грехи? Напортачил и убежал, что еще?
- Как?
- Как? Книгу Морзе украл. Вот как.
Мы с Катериной переглянулись.
Родион рассказал.
- Этой весной я посещал клуб яхтсменов. С трудом приняли и то благодаря одному знакомому отца. Я с гордостью сказал, что владею знаковым кодированием, - морзянкой. И трижды беспрепятственно посещал клуб, но потом они предложили мне текст для чтения и…
- И?
- Это было ужасно стыдно. Я не смог прочесть решительно ничего. Я учил ложный код, понимаете, дядя Макс?
Катя поправила сбившийся локон причёски и поглядела на меня возбуждённо.
- И что же? Как же? – Бросила она вопрос парню, утопающего сейчас в горьких воспоминаниях. Кончики бледных доселе  ушей его медленно разгорались.
- Эта книга была ложной книгой. Морзянка, заученная мною была годной только для чтения проклятого дождя.
- Да, интересно, ну, - позволил я себе подбодрить молодого человека, - ведь это неплохо. Ты теперь многое будешь знать из того, что другим недоступно. Только куда же делась книга та, самоучитель?
- Исчезла. Ее украли. Она всегда была в моем письменном столе. Ее украли. Нагло.
- И это, конечно, сделала Ванесска! – Вставила Катя, не обращая внимания на мои претензии - слишком частого вмешательства в расспрос. Вместо того она, шипя, добавила мне в ухо:
- Вот, с-сука!
Я откашлялся.
- Так-с. Автора книги ты помнишь?
- Самиздат.
- Ну, парень, ты же не настолько доверчив, чтобы… - Мог допустить я.
- Нет, не настолько. Но, видимо, достаточно для того, чтобы лохануться.
- Так-с, - думал я. – Так-с.
- Так-с, так-с! Макс! Что тут думать? Все-равно он что-то мог заметить в той пропаже. Подумай, мальчик, – предложила Катя парню.
И в нем что-то просияло вдруг, озарилось, будто особенность моей спутницы, может быть, энергия   EPISTROFI   ему помогла.
- Да-да, конечно… Самиздат. Но там был год издания и в конце фабрика.
- Отлично! – Ликовал я. – Но это уже не самиздат.
 Родион соскочил с места и бросился бежать. Мы с Катериной были шокированы.
Он кинулся в сторону двери, в которую полчаса тому назад они вошли с Ильяной.
- Это чего? – Изумлённо выгнув брови, спросила Катя.
- Не знаю, - ответил я и пошутил, - сейчас автомат принесёт.
- Серьёзно? – Румянец вспыхнул на ее щеках.
- Шучу.
- Макс, прекращай! В этой твоей работе… Я уже ко всему готова, но… Не пугай меня больше так, понял?
- Понял, понял, - ответил я, но Катерина не приняла моё уверение. Она взялась  за ворот моей рубашки, не сильно, и повторила вопрос:
- Макс, ты понял, а?
Запах подснежников, которого не существует нигде, запах зноя травы весеннего равноденствия чуял я в ее локонах, лице, изящной шее… И эта хватка – так нехарактерна ей.
- Да, Катя, я понял.
Катерина опустила руку.
- Прости, Макс, прости. Что-то со мной не так.
Родион вернулся с каким-то листком. Лицо его сияло. Он протянул его нам и сообщил:
- Я вырвал его случайно!
Это была последняя страница, - концевая, с информацией об издателе,  типографии, тираже. Выходные данные предвыпускные, выпускные.
Автором звучала фамилия Л. Кукла.
-  Кто такой Л. Кукла? – Спросила Катя, ознакомившись с листком.
- Не имею понятия, - ответил я.
- Но, Макс, это же местное издательство!
- Да, здесь нам повезло.
- И тираж, какой!
- А тиража никакого! Это индивидуальный заказ, штучный. Нам остаётся только пойти в контору и выяснить заказчика.
- Кукла! Ого! Макс, кажется, мы скоро встретимся реально с настоящим приведением, а?
- С тобой, - с сарказмом ответствовал я, - я готов на все встречи со всеми приведениями мира!
- Я тоже, - искренне вторила Катя.
Родион не переставал радоваться своей находке.
Настроение его изменилось на позитивное. Он сидел на стуле, глубоко упрятав кисти рук, подложив их под себя, и чуть покачивался. Сдержанная улыбка держалась в его губах.
«Он славный малый таки, - думал я, заражаясь его настроением, - но в этом деле много напутано. И все же за кончик нити мы с Катюшей ухватились».
С моим Ватсоном мы выехали в близлежащий город.
До того, как покинуть дом, Бажен и Ильяна долго уговаривали нас не ехать, остаться, они не верили, что мы не покидаем их навсегда. Ванесса выкатила во двор на коляске и глядела с каким-то страданием в лице, молчала.
Я подошёл к ней и сказал, что мы скоро вернёмся.
Она желала ответить чем-то, но только крепче поджала губы. Желваки прокатились по ее скулам.
- Что ты думаешь по поводу всего? – Спрашивала Катя, когда
 «Opel Vectra» выстроилась в ряд бегущего транспорта по региональному шоссе.
- Думаю, что птичку за хвост мы поймали. Теперь важно знать, насколько перо ее крепкое.
- Что ты хочешь сказать?
- То, что она может сорваться в любой момент. У меня есть подозрение на одну особу.
- Кто? Я не знаю?
- Ты знаешь, но пока рано об этом. Подождём.
- А! – воскликнула Катя и хлопнула меня по плечу, - я поняла!
- А поняла, так молчи!
- Сказать? – Не унималась.
- Катерина. Мы не перед камином сидим. Это не те детективные истории, о которых ты читала в книжках. Это несколько иначе. Гибридное расследование. Каждое слово может стать в убыток. Помни, в тебе ещё находится нечто, что может испортить нам правильное движение.
Катя прислонила длинный указательный палец к губам.
- Молчу!
В ее девичьих глазах – грусть. Тонкая фигура ее могла расположиться в кресле авто любым образом. Сейчас она сидела, чуть устранив в сторону ноги, глядела на дорогу. Пышная огненная шевелюра  иногда подскакивала под неровностями, перестройками по шоссе.
- Макс, а когда наше расследование подойдёт к концу, ты бросишь меня, да? – Спросила она, все так же глядя вперёд.
Я усмехнулся. Катя заметила. Она, сомневаясь в чем-то, тронула кончик носа, но подбородок ее вот – подскочил, гордостью оскорблённой всплеснуло в зрачках.
«Ничего, ничего, - читал я ее мысли, - и это я переживу!»
- Почему ты так думаешь? – Спросил я, - что мы расстанемся? Может быть, я тебя на работу приму.
- Да? Правда? – Она умело внешне скрывала ликование, но эмоции - через край.
- Да, Катя, да, - усмирял я ее. – Наши дорожки, Катюша, серьезно переплелись.
Сказав это, я стал думать, зачем я это сказал. Вслед полезли другие вопросы.
Но Катя, Катюша глядела вперёд на дорогу с восхищением, думая обо мне, я это чувствовал.
А я думал: «Ох, не к добру все это, не к добру!»
Недалеко возле автовокзала, прибыв в город, мы нашли издательский дом с потрёпанными стенами и громким неуместным названием «Вселенная. Бум».
Вошли, оставив машину на стоянке.
Как только дверь за нами прикрылась, Катя тут же произвела на всех, кто находился внутри исключительное впечатление.
Двое рабочих, тянущих железную телегу, набитую холостыми листами, видимо, новоиспечённого издания, остановились перекурить. Хотя красным по белому ровно над ними огромными буквами стоял знак «No Smoking!»
Продавец за лавкой раскрыл рот, теряясь в собственных ощущениях.
- Здравствуйте, - приветствовал я присутствующих.
- Добрый день, - отвечал продавец. Он вскинул ладонь ко лбу, условно отдавая честь.
Я продолжал.
- Я вам сейчас покажу один документ, а вы должны узнать, кто был заказчиком книги, часть которой находится теперь в наших руках.
Продавец внимательно слушал, аккуратно сложив руки перед собой на столешнице, разделяющей нас.
Катя, тем временем, оглядывала помещение. Помещение было перегружено картонными коробками, бумагами разного формата. Здесь продавались и книги, и канцелярия, и бумага в толстых фасовочных обёртках. Все это смахивало больше на склад, а не магазин.
Продавец представился Константином Вагановичем. Да, в нем было что-то южное.
Округлое тёмное лицо, чёрная бахрома по скулам, карие глаза, короткие ворсистые брови, волнистая длинная спинка носа. Он испытывал нас готовым для него вопросом, но пока отмалчивался.
Я вынул листок из книги и положил перед ним.
 Он опустил глаза, не дотрагиваясь до листка, изучал его долго до тех пор, пока все не учуяли запах дыма табака.
Моментально взгляд Вагановича метнулся в сторону разнорабочих, раззявивших рты на мою спутницу, и крикнул:
- А-ну, гадье, пошли вон!
Рабочие торопливо затушили сигареты, не понимая, видимо, и сами, как это у них вышло. Поднялись с тележки, ранее устроившись с доступных краев ее, свои задницы, и принялись толкать телегу по назначению.
- Ты гляди ж! – Ваганович вернулся к нам. Взгляд его был чуток, но пуст, пуст, скуп.
- Я, - ответил он, все так же, не касаясь листка, - не понимаю, что это?
- Но! – Я усмехнулся неопровержимому доказательству, который налицо теперь имелся, – что тут не ясного? Это ваше издательство? Вот!
Я провёл пальцем по строкам, указывающим точный адрес.
- Это ещё ни о чем не говорит, - спокойно заявил Ваганович, и отвёл внимание, и почти отвлёкся, чтобы заняться своим делом.
- Но, позвольте! – Возражал я.
- А вы кто собственно? – Спросил продавец.
- А мы – детективы, - заявила Катя, - частичные!
- То есть, как? – Удивился Ваганович. В его уме не сразу поместилось женское «частичные» вместо «частные». Но это сыграло определённую роль, например,  в разоблачении его явного волнения.
- Это же ваша фабрика выпустила этот экземпляр! – Допытывался я.
- Я понимаю, что вам интересно. Но это заказ индивидуальный. Мы такого формата производством не занимаемся. Как вы вообще представляете себе выпустить книгу одним тиражом?
- Но, может быть…, - пробовал возразить я.
- Не может быть! Поглядите сами! Тираж – один экземпляр! Мне тысячу дешевле выпустить, чем заниматься набором одной!
- Вы хотите сказать, что этот листок…
- Этот листок неизвестного происхождения. Да и, уважаемые господа, вы сами убедитесь – у нас таких шрифтов нет! И кто вы вообще будете?
Утверждение об отсутствии шрифтов временно меня сбило с ног. Я не знал о чем дальше о чем говорить.
Катя присовокупила своё знаменитое:
- Ничесе, правда, Макс?!
- Хорошо, - сдался я, - вы хотя бы можете подсказать, где мне искать того, кто подделал ваше издательство?
Ваганович замер, раздумывая.
Наконец, он протянул руку к листку.
Внимательно изучал.
- Вы если не заметили – это печать лазерного принтера. Это ведь не трудно увидеть, - он толкнул листок и закончил кратко, - не знаю.
Мы вышли из магазина.
- Что ж ты, Макс, так оплошал? Не заметил печати принтера?
- Если бы это был принтер, я бы увидел. Это не принтер. Это печать этого издательства. И шрифт у них есть. Просто продавцу есть, что скрывать. Что ж, Катя, мы потеряли свидетелей.
Понурив головы, мы возвращались к машине.
- Макс! – взяла меня за руку Катя, - смотри!
Я обернулся и увидел - продавец бумажной лавки, стоял на пороге и звал нас.
Мы поторопились.
- Я только сейчас узнал вас. Вы Мак Маг? – Спросил он.
- Да, - немедленно признался я.
- Я не знаю, зачем вам это нужно, но…  Мне это неинтересно, тем более, что парень заплатил хорошие деньги.
- Парень? И за что заплатил?
- За эту книжицу. Мы ее выполнили внепланово. Халтурка, понимаете ли. Но, Мак, нам не интересно, если…
- Разумеется, это останется тайной. Так кто этот парень был? Он представился?
- Нет, - Ваганович обвёл взглядом Катерину, - а эта девушка?
- Я – с ним, - ответила Катя за себя.
 - Хорошо, - продолжал бумажный продавец, - он не назвал своего имени, хотя по протоколу мы должны были заключить с ним договор. Но все так пошло как-то, что … Мак, это были хорошие деньги. Я не устоял.
- Так. Вспомните, как он выглядел?
- Выглядел? Да парень и парень. Худенький.
- Волосы?
- Он был в капюшоне.
- Родион, - догадалась Катя.
- Но что-то странное в нем, было, да, - говорил Ваганович.
- Что?
- Он молчал. Что-то с голосом.
- Ну, конечно, Макс! – спешила с заключениями Катя, - это чтобы не был опознан голос.
- Да, может быть. – вторил Ваганович, - он прятал лицо. Болезненное лицо.
- А именно?
- Оно будто перекошено было.
- Стоп! – Вырвалось у меня. – Перекошено? Одной стороной?
- Да. Будто парень все время усмехался.
- Не может быть, Макс! – Заявила Катя.
- Диля, - сказал я.
- Да, девочка, - поняла и она.
- Может быть, это была девочка? – Контрольный вопрос Вагановичу.
Он подумал.
- Вы знаете, нам на улице нельзя долго находиться. Если хозяин обнаружит длительное отсутствие, лишит премии.
- Так это была девушка? – Повторил я.
- Не знаю. Он был одет, как парень. Хотя… - ещё раз обратился к памяти продавец, - нет, я не стану утверждать.
И он собирался уйти.
- Скажите, какая обувь была на нем? – Спросил я.
- Обувь? Да, обувь! Я хорошо запомнил. Это, э-э, красные кроссовки!
И Ваганович скрылся за дверьми.
- Ну, зайдём, уточним? – Спросила Катя.
- Нет. Излишне. Он больше ничего не скажет.
- Кроссовки. Тебе это поможет?
- Я их видел, вот что. Сомнений не может быть. Именно Дилия заказала книгу ложного знакового кодирования Морзе.
- Зачем же, Макс?
- Вот это нам стоит выяснить ещё. И ещё – откуда она взяла деньги.
Побродив немного по центральным улицам города, мы с моей помощницей сели в машину и отправились в обратный путь.
Около восьми вечера мы были на месте. У Нартовых.