Голова, осы и клавесин

Комод давно стал антиквариатом, а пересмешник, зажаренный заживо помещен внутрь клавесина, осыпанного миллиардом осиных жал. Сколько невинных умрет из-за приманки в виде приклеенной жевательной резинки? Может столько же, сколько галлонов воды напрасно тухнет в искусственном озере, разделяющем угол комнаты и стену. Это трудно объяснить...
На клавишах инструмента, подобно венку на крышке гроба лежит голова. Она не отрезана, а скорее самостоятельно отделилась от бесполезного гиперактивного тела. Кожа ее толстая и твердая, но гладкая. Такая гладкая, что можно было бы принять за резиновый неестественно-блестящий мяч. Главной особенностью ее был цвет. Нежно-голубой с темно-синими вкраплениями.
Губы были почти черного цвета, а из-за своей "прозрачности" позволяли увидеть зубы, так и не сменившиеся с молочных на коренные, почти растаявшие от старости. Уши выглядели обычно и ничем не отличались от нормальных, человеческих ушей, чего не скажешь о глазах. Они тускло подрагивали мутными алмазами и сочились алмазной жидкостью, застывавшей, как лед, на щеках.
Туловище спокойно сидело на стуле в стороне. Его темный классический костюм был на удивление чистым. Когда я приблизился к телу, я обнаружил нечто...
На месте головы, в шее был провал, похожий на пропасть. Там я увидел небо родного города и фейерверки. Меня окружил шепот ос, чьи жала были воткнуты в клавесин. Они, оказывается, оставались живыми. Они шептали: "Не делай! Оставь" - но мне было все равно. Я схватил голову за лысую кожу на верху черепа и бросил в озерцо, что в углу расстелено, словно простыня...
Я сел за музыкальный инструмент и начал играть...
Долго и тихо плакали полудохлые осы, когда мелодия касалась их, как ветер. И много с тех пор я огорчил мелких и недостойных существ.
А голова плавает, и больше не горят алмазами ее глаза, вытекшие сияющей слизью...