Иностранец

          Середина Июля. Горячий хрустящий песок под ногами. Слепящее солнце, и  пирамида. Я был здесь иностранцем. Вы узнали страну?  Это.... Нет, не Египет. Горячий хрустящим песок был на площади перед входом в парижский Лувр под стеклянной пирамидой египетского образца. И страна эта? Да, Франция.
          Мучила жажда. Вода, захваченная в отеле, закончилась. Вокруг в киосках продавалась по 3 евро за бутылку ёмкостью 0,33 литра. Быть иностранцем в Париже стоило денег. За рядами кафе вдоль Сены, о которых так живописно писал Хемингуэй, в переулочках прятались сетевые магазины. Вода продавалась по обычной цене— меньше  чем один евро. Но только парижане знали к ним путь. Для иностранцев они были недоступны.
           Вдруг сзади меня грохнуло что-то на песок. Я оглянулся. Прямо на оси, образованной входом в Лувр,и Эйфелевой башней, лежала пачка бутылок с водой. Рядом стоял смуглолицый парижанин. Широко растянув губы в улыбке, с заметным арабским акцентом он произнёс: «Бутылка— один евро». Толпа иностранцев отшатнулась от Лувра, и образовала очередь за водой, но я был первым.
           Из нагрудного бокового кармана я достал монету, чтобы расплатиться. Это было надёжным  местом, где я в поездках прятал деньги, паспорт— самое важное.
           Запасшись водой, я пошёл вдоль Сены, в  направлении Нотр-Дама де Пари, чтобы за его средневековыми витражами спрятаться от жары. Вдруг из боковой улочки мне навстречу вышла компания молодых парижан. Когда они были от меня на расстоянии руки, один из них протянул мне лист бумаги с напечатанным на нём текстом. Этот парижанин был такой же смуглолицый, как и продавец воды перед Лувром. И я бы не удивился, если оказалось, что передо мной его двоюродный или троюродный брат. Жалостливо улыбаясь, он начал что-то быстро говорить мне. Я разобрал только одно слово—  «Петиция». Я ему искренне сочувствовал. Но как я мог ему объяснить, что не знаю язык настолько, чтобы подписывать документы на  французском? В этот момент лист бумаги с петицией упёрся мне прямо в сердце, и я переполнился состраданием.
            Через мгновение я почувствовал какое-то движение у нагрудного кармана. Я отдёрнул правую руку просителя с петицией и увидел, что под прикрытием этого листа ему удалось забраться внутрь. Только иностранец мог попасться на такую уловку.
            Перехватив мой взгляд, он бросился прочь. Я начал преследование. Мы вбежали на мост, где были расставлены современные скульптуры с очевидной целью ещё большего привлечения иностранцев в Париж. Там стоял человек бравой наружности с надписью «Security» на широкой груди— «Сержант Поль». Я закричал : «Грабят!»— и указал на убегающего вора. Полицейский раскинул руки, готовясь защитить скульптуры, и прокричал, что не может оставить важный пост. Я продолжал преследование. За мостом от набережной навстречу нашему забегу поднялось здание Национальной библиотеки.
            Вор вбежал в открытую дверь, показав читательский билет. Я бросился за ним. В дверном проёме стоял человек бравого вида с надписью «Security» на широкой груди, и жетоном— «Сержант Жан». Я закричал: «Грабят!»—  и указал на убегающего вора.
            В ответ он сказал, что не может оставить свой ответственный пост. Потом полицейский раскинул руки и сообщил,что не в его власти пропустить меня без читательского билета. Конечно, он рад, что иностранцам интересна  Национальная  библиотека, а не только Мулен Руж. Но для входа нужен документ, который легко оформить, имея любое удостоверение личности. В этот момент вор окончательно скрылся за стеллажами с детективами.
            Я стал проверять содержимое нагрудного кармана. Паспорт был на месте, деньги не украдены.... Так что же пропало?
           Не было конверта со штрафом. В Париже я взял машину напрокат. Как иностранец я не знал всех особенностей города и припарковался у какой-то ржавой железки, которая оказалась пожарным гидрантом. Случайно вор украл конверт с неоплаченным штрафом за неправильную парковку.
             Вот сейчас я здесь, в Москве, а далеко в Париже за мной числится штраф. Как хорошо, что я был там как иностранец. Но...я написал  письмо в полицию Парижа,чтобы объяснить, что я не собирался уклоняться от уплаты. Что штраф был у меня похищен. И у меня есть свидетели— сержанты Поль и Жан.
            Вот письмо. Как вы думаете, сколько марок приклеить? Одну или две, чтобы дошло? Может быть, написать, что оплата за счёт получателя?