Письма никуда. Глава пятая

Ира, прости, что не могу сегодня писать о книгах. Говорить о них в любое время для меня наслаждение, но не теперь. Меня гложет мысль о видеоуроках, которые я должна проводить в классах, которые находятся на удалёнке - дистанционном обучении. Чувствую себя полным ничтожеством, потому что не получается скачать нужную программу, позволяющую проводить такие уроки, да и мой старенький ноутбук, думаю, не обладает большими возможностями: спасибо, что работает. Проводить видеоуроки я должна в школе строго по расписанию, но там часто не бывает интернета.
- Ну поделитесь своим вай-фаем, - сказала директриса в ответ на мои жалобы и пени.
  Позвольте, а почему  я должна это делать? Ведь школа, чёрт возьми, должна предоставить возможность учителю работать как надо! И денег нам за интернет, за телефон (средства связи при дистанционном обучении) не доплачивают ни копейки, и объяснить, как наладить видеосвязь, никто не считает нужным. Никому нет до этого дела, зато требует любой начальничек, прыщик на ровном месте, по полной.Ты молодец, что не пошла в школу, хотя и у логопеда работа не сахар. Вспомнить только ту жуткую историю о твоей коллеге, которую укусил в грудь мальчик-аутист (на месте укуса возникла раковая опухоль, и бедная женщина умерла).
 Ира, милая, как холодно стало жить на свете! Крохотные островки любви и дружбы тонут в океане равнодушия, уж извини за поэтический пафос! Когда же, когда будет претворён в жизнь девиз: "Человек человеку друг, товарищ и брат"? Правильно, никогда, потому что девиз утопический! Помнишь нашу Розу Пульхру в универе, учившую нас латинскому языку? "Homo homini lupus!" - с наслаждением выговаривала она, поглядывая на нас черными, как жуки, тусклыми глазами. Да, это девиз всего железного XX века: "Человек человеку волк"! А синтетический, электронный XXI век добавляет: "Человек человеку бревно!" (уж не знаю, как сказать это на латинском: плохо учила Роза Пульхра). Знаешь, я наконец-то поняла, что добиваться справедливости бесполезно, жаловаться бессмысленно... Так человек, оказавшийся один на берегу реки, кричит изо всех сил, машет людям на том берегу, пытаясь привлечь их внимание, а потом умолкает и говорит уже для себя, без гнева и горечи, устало: "Не слышат". И не хотят слышать! Никому нет дела до того, что на коммунальные, которые выплачивают на дрова (ты же знаешь, у меня нет газа), можно купить только шестую часть машины дров. Никто не заинтересован в том, чтобы учитель был здоровым. Я уже не заикнусь о льготных путёвках в санатории, мы теперь и в собственный отпуск не можем заняться своим здоровьем, поехать, скажем, в горы или на море, потому что ЕГЭ переносится и на июль, и на август из-за дистанционки. Летом, когда я была организатором на ЕГЭ и дежурила в коридоре, мне запретили взять с собой блистеры с таблетками: что это, как не полнейшее равнодушие по отношению к человеку? 
 Я вспомнила сейчас слова из послания семи церквам: «И Ангелу Лаодикийской церкви напиши: так говорит Аминь, свидетель верный и истинный, начало создания Божия: знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих. Ибо ты говоришь: „я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды”; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг..." Это обращение к нашему подлому безвременью, потому что теплота и есть равнодушие. Мандельштам писал: "Мы живём, под собою не чуя страны.//Наши речи за десять шагов не слышны...". Так вот сейчас то же самое, но тогда люди боялись, а теперь просто равнодушны, атрофировалось в душах что-то. Чувствую, как Мандельштам, абсолютную свою ненужность в этом мире:
   Куда мне деться в этом январе?
   Открытый город сумасбродно цепок.
   От замкнутых я,что ли,пьян дверей?
   И хочется мычать от всех замков и скрепок.

   И переулков лающих чулки,
   И улиц перекошенных чуланы,
   И прячутся поспешно в уголки
   И выбегают из углов угланы.

   И в яму, в бородавчатую темь
   Скольжу к обледенелой водокачке,
   И, спотыкаясь,мертвый воздух ем,
   И разлетаются грачи в горячке,

   А я за ними ахаю, крича
   В какой-то мерзлый деревянный короб:
   - Читателя! Советчика! Bрача!
   На лестнице колючей - разговора б!