Провокация

        В 1968 году я в армию не собирался, так как в то время брали с 19-ти лет. Но в начале года умер министр обороны СССР, маршал Родион Малиновский. Новый министр, Георгий Гречко, издал приказ, естественно с одобрения ЦК КПСС, что в армию будут призывать с 18-ти лет, но служить надо будет не три, а два года. Хорошо это было или плохо, за всех не скажу, но для меня, скорее хорошо. Если бы я застрял на фабрике ещё на один год, судьба бы могла быть совсем другой. О моей службе в армии можно написать книгу, частично, этот период я описал в своих «Автобиографических мемуарах». А в этой байке хочу рассказать о человеческой подлости, ещё раз подтвердившей слова брата, что доверять нельзя ни кому.

        После карантина, курса молодого бойца и принятия присяги, меня направили во второй дивизион нашего, 531-го зенитно-ракетного полка ПВО. Дивизион был на дежурстве, с пяти минутной боевой готовностью, и в наряд меня не ставили, в связи со спецификой моей службы. Но дежурство закончилось, и следующий месяц, был месяцем отдыха. Кого-то перебросили в другой дежурный дивизион на усиление, кого-то в управление полка, и меня стали ставить в наряд. Наряд состоял из девяти человек, солдат и сержантов, и одного дежурного офицера. Четверо караул, двое дневальных, двое на кухню и старший наряда, обычно, старослужащий сержант. Меня назначили дневальным, обязанность дневальных стоять у тумбочки на входе в казарму, по очереди, по два часа. Убираться в казарме и вокруг неё, бегать по поручениям дежурного офицера или старшего наряда.

         Я сменился с тумбочки и пошёл убираться в красном уголке, где закончились политзанятия. Через некоторое время в комнату зашёл старший наряда, сержант второго года службы, Толя Ярмош, призванный из города Белая Церковь, УССР. У дневальных, по уставу внутренней службы, на поясном ремне, всегда, должен быть штык-нож. Но так как у нас на вооружении были карабины СКС, штык у них не снимался, то мы носили штыки от винтовки времён войны.
         О чём начался разговор, я уже не помню, но в итоге свелось к тому, что я не смогу пробить штыком, старую подшивку газет за год, мы поспорили. Правду говорят, что на своих ошибках учатся только дураки, где были мои мозги в тот момент я не знаю, но победил один из грехов, гордыня. Я вытащил штык из ножен, примерился и ударил, но насквозь не пробил, подшивка была сантиметров пять толщиной, договор был с трёх раз. Я встал по удобней и врезал ещё раз, штык прошёл на вылет, я выиграл, и Толик должен был, ночью, отстоять, за меня, два часа у тумбочки.
 
         Но этот хохол-гадёныш не для спора всё это затеял, он положил подшивку на кучу таких же подшивок, где-бы на неё никто не обратил внимания, а когда я ушёл из комнаты, переложил на видное место. Замполит дивизиона, капитан Звонарёв, за чем-то, пошёл в красный уголок и увидал пробитую подшивку. На мою беду это оказалась подшивка газет «Комсомольская правда», я сразу не заметил.
         Комиссар сильно возбудился, и вызвал старшего наряда, и этот хохол сразу же рассказал, как я тут забавлялся, и на ковёр пошёл я. Довод о том, что мы поспорили с товарищем сержантом, комиссара только больше разозлил, он орал, а где были твои мозги, по сути он был прав, и начал раскручивать политику. Выручил меня командир дивизиона, майор Данчук, который очень не любил комиссаров, он сказал Звонарёву, чтобы тот отстал, что парень дурака свалял, а мне сказал: «В следующий раз, воткни себе штык в жопу, чтобы мозги включились».
 
        Но, тем не менее, комиссарище вкатил мне три наряда в не очереди, больше он не имел право. Вот так я получил наглядный опыт человеческой подлости, и по стечению обстоятельств, от хохла. Дальнейшая моя жизнь, и общение со щирыми украинцами, как они себя называют, подтвердило, что у многих из них это национальная черта характера. Думаю, если Толик Ярмош в 2014 году был ещё жив, то наверняка стоял на майдане в Киеве, на стороне нацистов-бандеровцев.