Г. Часть VII. Глава 4

4


     Гортензия стояла неподвижно довольно долго, около двух минут. Кабель легко покачивался, движимый ветром, и тоже ждал. По всей видимости, её решительность, граничащая с наглостью, несколько смутила его. Катерина и сама была немного растеряна. Одно дело - рассуждать об отсутствии страховки теоретически, щекотать себе нервы этой мыслью. Совсем другое - оказаться без неё вот так, вдруг, и не в зале цирка, где внизу всё равно натянута страховочная сетка, а над улицей на высоте десяти этажей. Сколько бы ни было в тебе этой самой решимости, но в первый момент очень трудно себя преодолеть.
     Однако пути назад теперь не было. Точнее говоря, путь назад был в два раза длиннее. Теоретически страховочный трос можно было достать и снова закрепить, а потом вернуться и сдаться тем людям, которые, наверное, уже арестовали Гену. Но то была теория, а на практике... О, Гортензия бы исполнилась самого жгучего презрения к себе, если бы пошла на такое. Нет, сожжённые мосты восстановить нельзя. Ей нужно просто пройти оставшиеся десять метров.
     Акробатка сделала глубокий вдох, перенесла центр тяжести немного влево и оторвала правую ногу от кабеля. Первый шаг - всегда самый трудный, что бы там ни говорили. Нужно просто не думать, забыть обо всём произошедшем и сконцентрироваться на работе. Ведь она уже поняла своего соперника, она уже его усмирила. Теперь дело за малым, дело техники, как принято выражаться.
     Второй шаг, третий. Она полностью сосредоточилась на сигнальном маячке, который всё ещё был, казалось, так далеко. Внизу... да какая разница, что там внизу? Разве людям там, на улице, есть до неё дело? Разве всей вселенной есть до неё дело? Иди, просто иди. У тебя обязательно всё получится! Ещё метр, ещё один. Кабель качался, слегка скользил под стопами, но больше не артачился. До края крыши оставалось совсем немного, она уже явственно различала выступ карниза. Ещё одно последнее усилие, и она будет на месте.
     Но как раз в этот момент Катерина столкнулась с новой трудностью: наклон кабеля в непосредственной близости от кровли резко менялся, провод уходил вверх. К подобному она оказалась не готова, и не мудрено. В цирке канат всегда был натянут ровно, почти не провисал, и угол уменьшался весьма незначительно, по крайней мере, она этого не чувствовала. Во время их тренировок с Геннадием кабель также висел практически параллельно полу. Как могли они не учесть, что в пространстве между двумя крышами его геометрия будет совсем иной? Об этом сейчас было поздно размышлять. Гортензия наклонилась вперёд и усилила давление на правую ногу. Теперь она как будто поднималась в гору. Каждый новый шаг давался со всё большим трудом. До карниза оставалось всего метра три, но это расстояние вдруг стало для неё практически непреодолимым. Дольше удерживать равновесие при такой крутизне наклона она бы не смогла. Оставалось лишь снова встать на четвереньки и просто доползти до конца. Акробатка опустила руки, намереваясь взяться ими за кабель, и в этот момент резкий порыв ветра выбил у неё опору сразу из-под обеих стоп. Покачнувшись, она слишком резко перенесла тяжесть тела в сторону, противоположную потенциальному падению, в результате чего кабель рванулся и выбросил её в пустоту. Катерина инстинктивно выпростала обе руки вперёд и успела схватиться за стремительно улетавшую соломинку провода. Через мгновение она уже висела над улицей на бешено раскачивающемся кабеле, изо всех сил сжимая его влажную изолированную плоть.
     "Ничего страшного не произошло, ничего страшного не произошло", - как заведённая, повторяла она про себя. Случилось лишь то, что вполне могло случиться. Она упала, упала на самом последнем участке. Что ж, подобный сценарий множество раз отрабатывался на репетициях в цирке. Нужно лишь подтянуться вверх и хоть как, хоть ползком, но добраться до конца. Для этого, конечно, необходимо, чтобы кабель успокоился, прекратил свои мотания из стороны в сторону. Но успокаивался он медленно, неохотно. Прошло, наверное, минуты три, прежде чем колебания затухли настолько, что Катерина смогла двигаться. За это время даже её натренированные мышцы начали окисляться. Решать проблему надо было немедля.
     Акробатка напрягла руки и сделала попытку вытащить себя. Однако то, что было элементарным упражнением под куполом цирка, оказалось весьма нелёгкой задачей здесь, в критических условиях. Во-первых, кабель был мокрым и скользил у неё под пальцами. Она надела тонкие шёлковые перчатки, которые были хороши при работе с канатом, но сейчас лишь мешали. Во-вторых, её сковывал страх. Животный, нутряной страх за свою жизнь, которого она никогда раньше не испытывала. Он делал непослушными руки, наливал их свинцом. А подтянуть тело, которое вдруг стало словно в два раза тяжелее... это хорошо делают космонавты, но не цирковые артисты. Наконец, была и третья проблема - у кабеля словно исчезла точка приложения силы; когда она сгибала руки в попытках подтянуться, он снова начинал вилять и вибрировать, упорно отбрасывая её назад. В подобной бесплодной борьбе прошло минут пять, и Гортензия начала уставать.
     Необходимо было придумать что-то ещё. До карниза оставалось всего три-четыре метра, и другой возможности, кажется, у неё не оставалось. Небольшими перехватами Катерина начала двигаться вперёд. Под всё увеличивавшимся углом наклона это давалось ей нелегко. Перчатки скользили, её постоянно откидывало назад. Но до крыши было совсем чуть-чуть, и это придавало ей силы. Преодолевая себя, напрягая мышцы до последней степени, она достигла края карниза. Подавшись вперёд, вытянула вперёд ноги и опёрлась ими о стену. Часть нагрузки на руки сразу ушла, и Катерина с облегчением вздохнула. Передышка! Она и подумать не могла, как важна может быть передышка. Сейчас надо собраться с силами и сделать последний рывок...
     Но последний рывок ей никак не давался. Кабель слишком резко уходил вверх, и как только она пыталась зацепиться за него ногами, скидывал её обратно, словно ледяная горка. Катерина предприняла около десяти попыток взобраться на карниз, но каждый раз терпела неудачу. Сделать это на одних руках было тем более невозможно. Ситуация становилась безвыходной. Рано или поздно силы покинут её и она будет принуждена разжать хватку. И тогда… нет, она пыталась не думать об этом. Нужно найти что-то, какой-то путь к спасению. В самом крайнем случае придётся кричать. Кто-нибудь должен её услышать, ещё не так поздно. И всё же это – последнее средство, к которому ей, видимо, придётся прибегнуть.
     В тот самый момент, когда Гортензия укрепилась в этом решении, чья-то рука вдруг протянулась из темноты над её головой и незнакомый голос спросил:
     - Позволите вам помочь, Екатерина Андреевна?