Мак Маг. Особенность Кати И. , гл. 14

«Отличие вдохновения от воодушевления в том, что первое является одной из форм духовного извращения».

Х.Д



Что есть ложь?
Ложь – нарушение морали между Силой, готовой договориться и Бессилием, обоих сил, готовых смириться. Революция всегда есть ложь.
Перманентная – договорённость. В этом случае ложь и мораль едва попираются, и не выворачиваются нутром наружу.
Аморальность вообще - вмешиваться в прижитую дислокацию Силы и Бессилия.
Аморальность легко может перескочить в моральность, если сила и силы бессилия договорятся между собой. Если кто-то из кумиров современности (или тысячной давности, например) примет на себя роль третейского судьи, чтобы уметь расслаивать силы бессилия, сил, дать понимание этих процессов, - деформаций, метаморфоз.
И дальше, по воле действующих, уже современных сил предоставить право выбора дальнейшего сочетания тех же: Силы и Бессилия.
 

***
Нартовы пробудились от нашего прошлого празднества. Бажен и Ильяна вышли в столовую.
- Приветствую, - глухо поздоровался хозяин дома. Сил Ильяны хватило на кивок.
- Как вы?
- Как вы? – Переадресовал я вопрос.
- Вроде ничего. – Поморщился Бажен, - вот голова побаливает.
- Да и мы так.
Катерина молчала. Ильяна молчала.
- Ну, во времянке уютно? А то, может, переедете?
- Пойдёт. Только в этом раз вы нас проводите.
- Спать уже? – Спросила Ильяна.
- А случилось-то что? – Спросил Бажен.
- В целях безопасности проводите, - отвечал я, - вот, Катенька себя нехорошо чувствует.
- Я могу помочь? – Ильяна спросила ее.
- Если только…, - отозвалась Катя, взглянув на меня.
- Конечно, - согласился я.
- Я думаю, что-то вроде порошка, – рассчитывала Катя и поднялась уйти с Ильяной.
- Ну, Макс, как вам  теперь? Ясна обстановочка?
- Почти.
- Вот вижу я, - Бажен покрутил указательным пальцем, - что вы что-то задумали, а не пойму!  Интересно в вашей шотландской партии шахматного дебюта: я и Иля каких фигур?
- Никаких. Вряд ли это дебют. Здесь одни пешки и короли, - признался я, остались. Кто скорее доберётся до ферзя.
- Ух, ты! Интересно! И как вы это объясните?
- Я должен объяснить?
Бажен присел рядом со мной, лоб и глаза его просветлели.
- Да, - сказал он. Помолчал, зачарованно глядя на меня, и продолжил:
- Все дело в Ванессе, правда? Правильно я понял? Мы – все пешки, а она королева, да? – Он аккуратно выложил руки перед собой на стол.
- Это, - заметил я, как посмотреть. Критически - да. Но собака зарыта не здесь. Спросите: где? Я не могу ответить на этот вопрос пока по причине, что точно не знаю.
- Вот как! – Бажен задумался. – Только начнёшь что-то, Мак, понимать, а вы раз и - нет!
-  Ничто не должно никому навредить, Бажен. Это правило.  Все ради безопасности. Все ради безопасности, - повторился я. – Вашей же безопасности.
- Ванесса вас прилично напугала. Она иногда так наморозит. Мы уже привыкли. И вы бы, Макс, не обращали внимания.
- А ей деваться некуда. Она – в коляске. Коляска – колыбель, коляска – ров. Это больше, чем несвобода. Потому что…
- Потому что она так решила?
- Да. Поэтому.  Но она решила и ещё кое-что.
- Макс, вы все же подумайте, - не преувеличиваете ли ее значение? Ведь ничего до вас экстраординарного  не случалось.
- Пока нет, согласен.
- Мальчики! – Катерина с Ильяной вернулись. Катерина говорила:
- Макс, Бажен, мальчики, не ссорьтесь!
- Не ссорьтесь! – Точно в тон повторила Ильяна и, взглянув на Катю, скопировала ее мимику.
Мне было давно все ясным в этом плане, - нужно было освободиться от супружеской пары Нартовых, их состояния зомби и искать детей. С деда Модеста тоже взятки гладки. Он заперся в своей каморке надолго.
- Вы кормите старшее поколение? – Задал я вопрос кстати. - Кто ему еду носит?
- Кому? – Не понял Бажен.
- Диля, - ответила Ильяна.
- А! Она всех нас кормит.
- Хорошо готовит? – Интересовался я.
- Кулинар, что вы!
- Да, она теперь доучивается в техникуме.
- Хорошая девочка, хорошая, - данный триптих прозвучал с уст пары Нартовых.
- Ясно. – Отвечал я, - А Родион?
- Родио-он! У-у! – протянул отец семейства, - Родио-он - чуток чудаковат у нас. Чуток.
- Ну, это ты зря, - Ильяна вмешалась.
- Ничего не зря. Есть чуть.
Ильяна не могла согласиться.
- Шучу, шучу, - сдался Бажен и обнял жену за плечи.
- Чудаковатость может говорить о многом, о скрытых способностях, например, - заметил я.
- О, да! Макс, именно так! Хоть и парень он простой, но что-то в нем есть! Я вот неделю назад его из дурной компании вытягивал.
- Это сейчас такой возраст, - поспешила успокоить меня Ильяна.
Компанию я решил пропустить, а вот насчёт сестры поинтересовался.
- Какие у него отношения с Ванессой?
- Какие? Хм. Да никаких. Обычные. – Ответил Бажен, а подумав повторил, поджимая подбородок, - да никаких, обычные отношения: брат, сестра.
- Он избегает ее, мне кажется? – Спросил я.
- Ну! – Бажен широко улыбнулся и обратился к жене.
Она всего лишь натянуто улыбнулась, вздохнула глубоко, готовая подтвердить что угодно. Глаза ее беспокойно бегали.
- Он, собственно, всех нас избегает. Возраст, я же говорил.
- Возраст… - вдруг за моей спиной произвела сомнительно Катерина.
Все помолчали.
- Да-с, - пробубнил Бажен, - ну, что ещё?
- Мне нужно повидаться с кем-нибудь из детей, кроме Ванессы, пока. – Просил я.
- Родиона вообще может не быть дома, а Диля… Диля...
- Она дома, - помогла Ильяна, - я могу позвать. Ах, отвлечённая девочка: все что-то изучает, изучает.
Ильяна поднялась позвать дочку.
- Да-с, голова трещит, - пожаловался Бажен, - вроде ничего не пили, а трещит
 и кружится.
- Пойдём-ка спать, милый, а? – Предложила Ильяна мужу, пока сама не удалилась за Дилей.
- Вы, конечно-конечно идите, - сопутствовал я.
- А вы?
- А мы вот, - я оглянулся на Катерину. У неё раскраснелись глаза. – Мы – чуть позже.
-  Дильназ наша, сейчас придёт. Сейчас. – Уверил Бажен и пошатывающейся походкой, под руку с женой удалился.
- Странные ребята, - сказала Катя.
- Это мы ещё легко обходимся.
- И где же тут Сущность твоя хозяйничает? Все странные – одна она, видимо, нормальная.
- А, ты знаешь, в этом есть доля правды. – Отвечал я. - Здесь хозяйничает Ванесса. А Сущности намешаны. Нам с ней теперь предстоит разобраться.
- Но ты же разберёшься, Макс, разберёшься?
- Разберёмся, не переживай.
- И со мной разберись.
-  Сущность на взводе. – Продолжал я рассуждать. - Она требует покоя и мы должны создать ей некие оранжерейные условия. Иначе…
- Здрасьте! – Услышали мы с Катериной, и оба вздрогнули от неожиданности.
– Меня просили зайти. Вам что-то надо? – Спросила тихо подошедшая Диля.
- Да, есть небольшой разговор, - я поднялся, подошел к свободному стулу и подвинул его в знак приглашения.
Диля глядела на стул, не решаясь ни на что. Ей, видимо, не хотелось вести какие-либо переговоры.
«Неудобно или страшно? Ей было, что таить?»- Думал я.
Лицо девушки несимметричное, как описывал я раньше, вдруг выровнялось, словно маска спала, и она сделала быстрые шаги, чтобы присесть.
Я угодливо подставил стул.
От Кати произошёл какой-то звук возмущения ли, восклицания ли – не понятно. Лицо ее ничего не выражало.
- Итак, - начал я, когда все мы сидели по кругу.
Диля спокойно подняла на меня взгляд.
- Итак, девушка, - обратился я к ней. – Хотелось бы прояснить для себя несколько вопросов.
- Ага, -  лицо ее вновь теряло симметричность.
- Например, как к вам относится ваша сестра?
- Хм, - сделала плечами Диля, - как сестра.
Со стороны Катерины снова послышалось сильное шевеление.
- Как сестра, - продолжал я, - понятно. Ну, а как ты, вы относитесь к Ванессе?
- Как сестра, - повторилась Диля.
И снова со стороны Катерины послышался шум.
- Катя, что? – Спросил я.
Катерина подняла руку на девушку.
- Ты же так ничего не добьёшься, Макс.
Диля спокойно перевела внимание на Катю.
- Диля, - обратился я, - то, что сейчас происходит, - это происходит, как в некотором облачке, некоторой заразы. Понимаете?
- Если бы ты мне все так изъяснял, Макс, - не унималась Катя, - я бы ушла от тебя давно.
Она внимательно глядела на девочку, потом перевела взгляд на меня и уточнила:
- Мы бы с тобой ещё там, на трассе, застряли.
- Мне скрывать нечего, - тем временем, сказала подросток, - спрашивайте. Я все-равно ничего не знаю, не ведаю. Что тут между вами делается, не знаю…
- Живёшь в самом эпицентре и не знаешь? – Спросила Катя. – Ха-ха!
- Каком эпицентре? – Оживилась Диля. – Жизнь, как жизнь. Обычная.
И я, и Катя отметили нарочитость ее эмоций.
- Как же звучит полное твоё имя? – Спросила Катя.
- Имя? Дилия, Дильнара, Дильназ, - ответила девочка, и еще более в лице ее чем-то перекосилось.
- А как тебе нравится, чтобы тебя звали?
- Я? - Диля задумалась. – Как звали, так и называйте.
- Диля?  – Помогла Катя.
 Девочка кивнула.
- Хорошо. Так, что ты вообще можешь нам сказать? – Не отставал я.
- О чем?
Который раз послышался шум со стороны Катерины.
- Меня спектакли не интересуют. Если вам это интересно. Я на все гляжу со стороны. Всегда со стороны.
- Другими словами,  ты …
- Нет, - прервала Диля моё предположение.
Но я продолжил:
- Другими словами, ты смотришь на все, как посторонний? 
- Или сама считаешься автором этого спектакля? – Задала Катя.
- Нет! – Ответила девушка и заметно засуетилась. – Я же сказала – нет! Просто я ничего не знаю. Я готовлю и разношу еду. Все.
- Ах, вот! – Мы услышали Ильянин голос, вошедшей в комнату.
С ней был Родион.
- Вот вам мой мальчик! Он гулял. Да, Родя? –  мать подростка, подняла руку и погладила его по голове.
Родиону  нежность была излишней, он мотнул головой так, чтобы рука матери сползла, но и так, чтобы это никому не было обидно. Ильяна убрала руку, улыбнулась.
- Ну, что ж! – Диля поднялась, - вы тут и без меня разберётесь.
Не добавляя ничего, она поднялась и пошла.
Из нас никто не стал ее останавливать.
- Ну, а вы, джентльмен? – Обратился я к Родиону. – Поговорим?
Он не отвечая, прошёл вперёд, уселся на место убывшей сестры.
От него веяло решительностью, нервозностью.
- Ма, ты можешь идти! – Посоветовал он.
- Хорошо, хорошо, - ответила она, - я удаляюсь.
Она ушла, а Родион упрямый уставил на меня взгляд.
- Мы же тут не в игры играем, - начал я, - вы вызвали меня. Я стараюсь разобраться во всем.
- А что вам не понятно? – Спросил Родион.
- Например, химия твоего прошлого поведения, нашей последней встречи.
- Что же непонятного, когда я все сказал?
- Никакого ведра колодезной воды тебя никто не просил несть. И даже твой дед…
- Мой дед – не  при чем. Он запирается. Диля носит еду. Дед - не при чем.
- И кто тогда «при чем»? Вы все, я понимаю, хотите все сбросить на Ванессу. Что она де такая сякая – психическая, но вот, по-моему, дело не в ней.
- Зачем я вышел тогда в дождь, спрашиваете вы?
- Да, Ответь, пожалуйста.
Родион подумал.
- Морзе дождя слушать, - заявил он.
- Что? – Катя не выдержала.
- Что значит Морзе дождя? - Спросил я, - можешь пояснить?
- Однажды на своём столе, возле плеера, я увидел книгу самоучителя по азбуке Морзе. Ванесса подложила мне его.
- Она?
- Она. Ванесса. Никто иной. Она знала, что когда я вырасту, я уеду поступать в мореходку.
- Она решила сделать тебе подарок?
- Подарок. Подарок со смыслом. На первой же странице я увидел слово «дождь».
- И?
- И дальше,  сами понимаете. Я стал изучать, тренироваться. Диля мне помогала иногда, выстукивая по стене контрольные задания. Прошло время, и  я освоил эту речь.
 Это была именно речь, потому что всякий раз, когда начинался дождь, я слышал целые рассказы из окна, от падающих и стучащих о подоконник капель, да, целые рассказы…
Катя тронула мою руку, не глядя на меня. Видимо, давая знать о ненормальности происходящего.
Я убрал ее. Мне казалось, напротив - все только раскрывается, развивается самым успешным манером.
- Эти капли били о подоконник, так…, - начал я.
- Да, - перебил Родион, - да, дядя Макс, эти капли именно на моем подоконнике выстукивали истории. А я …
- И ты вышел, чтобы узнать, расскажет дождь тебе что-то новое, когда приехали мы с Катериной? – предположил я.
Родион кивнул.
- Да.
- Ничего себе! – Произвела Катя.
- И что же тебе удалось расслышать? – Спрашивал я.
- Когда ходил за водой – ничего. Белый шум. Когда возвращался назад – ничего. Белый шум. И только, когда стоял рядом с вами я слышал передачу.
Катерина откашлялась.
Я понимал неординарность происходящего, но в таких случаях привык ничему не удивляться.
Психика человека рассчитана далеко не только на самого него так же, как и не может принадлежать только ему самому.
Настоящая производительность мозга рассчитана на большие нагрузки, чем даётся ежедневным лимит. Когда подключается Сущность, он работает намного эффективнее.
Говорить о пограничном состоянии, разумеется, здесь не будет лишним, однако, Сама Сущность, живущая здесь и теперь, среди нас, в частности, Ванессе и Кате, должна была старательно, скрупулёзно беречь своё тело, свою производительность. И тела, в которых она индуцировала, были святостью для Неё.
Я не спешил с вопросом - что именно мальчик слышал. Не стоило торопить.
- Ты хочешь сказать, - спросил я, - что Ванесса подсказала тебе способ общения с Приведением?
- Да, но это не было приведением. Это было руководством.
Катерина шумно вздохнула. Честно говоря, она слишком развлекала меня своим присутствием, но деваться было некуда.
- Руководством к чему? – Интересовался я. – И что это были за рассказы?
- Рассказы упокоения, - ответил Родион.
- Это как? – Возник голос Катерины.
- Это, как мелодия, сага о чьих-то воинских победах. Я не понимал.
- Имена звучали? – Пытал я.
- Да. – Сказал мальчик, - много.
- Какие? – Я вынул блокнот, чтобы записать.
- Вы думаете, я помню? Ничего не помню.
- Одна - ничего не знает, другой – ничего не помнит. – Возмутилась Катя.
- Не спеши, - остановил я ее.
- Но, Макс! – Ее зрачки расширились.
Мне нужно было не более полуслова, чтобы ее снова успокоить.
- Да-да, Макс, - произвела она и смолкла.
- Саги, - повторил Родион.
- Почему ты решил, что это были саги? Язык иностранный, исландский?
- Нет. Я не знаю, что такое исландский. Но интересовался о жанре подобного повествования. Это были семейные истории нескольких поколений и тот, кто рассказывал их, рассказывал с особой гордостью, эпичностью.
- Ну, ясно, - откинулся я на спинку стула.
- Мне ясно, Макс, только одно, - подключилась Катя, - я раньше не знала, как начинают сходить с ума. Кажется, именно так.
Родион поднял на нее усталый вид.
- Я с вами делюсь не ради того, чтобы… - Он не знал, что дальше говорить, замолчал, думал.
- Мы понимаем, - успокоил я его, - ты правильно сделал. И я хотел бы тебя просить…
Я поднялся и подошёл к окошку, поглядел на небо.
- Сегодня наверняка снова будет дождь, видите? Ты, - я обратился к подростку, - не мог бы прочесть Морзе дождя? Я постараюсь записать.
- Могу, - согласился парень, - почему нет? Но для чёткой речи нужен хороший ливень. Невозможно услышать того, кто ленится говорить.
- Договорились, - сказал я, - я тут подумаю ещё кое над чем… И все же, мне хотелось задать аналогичный вопрос, который звучал сестре твоей, Дильнире, - ваши взаимоотношения с Ванессой?
- Взаимоотношения? Взаимоотношений нет. Дилиных нет тоже. Я же вам говорил – Ванесса мертва. А тот, кто живёт вместо неё, строчит мне письма в хмурые дни и ночи.
- Ну, а ты хоть содержание этих писем помнишь? – Поспешила Катя, – или нет?
Она перевела на меня опасливый, просящий простить своё чрезмерное не ровное любопытство взгляд.
Я не ожидал, что Родион ответит положительно.
- Да, - ответил он, - это я помню.