684. Хуторская чертовщина. Двойственая ситуация

                Перевезённый   склад вооружения, обнаруженный в родовом склепе, был в срочном порядке перенесён в контору, которая свою очередь по ряду причин являлась местным штабом, где подверглось тщательному пересчёту с последующим учётом точных данных.
            Павел Григоренко предоставивший свою подводу во временное пользование был отпущен за здорово живёшь, без особых благодарностей и словесных поощренний.
            Долг каждого хуторского мужика обязывал содействовать Советской власти, которая нуждалась в безвозмездной помощи различного характера хозяйственных нужд.
            В  штабе царило приподнятое настроение, а как было не радоваться такому удачному улову, теперь имелась возможность самостоятельного обеспечения отряда ополченцев не только не достающими винтовками, но и выдаче всем дополнительных патронов и распределения ручных бомб.
           Григорий Резанов крутился вокруг ящиков с бомбами, как кот вокруг чашки со сметаной, выпрашивая лично для себя двух гранат.
            Василий Луговой в полу - шутку в полу - серьёз призывал Григория умерить свой аппетит и быть чуточку скромнее, уже имея в награду личную винтовку, а это уже чего – то да значило, можно было бы довольствоваться и этим.
            Командиру хуторских ополченцев не терпелось доложить о важной находке в станицу, да и неплохо было прихватить с собой и скромный подарочек, в виде новенького нагана.
          Луговой также предложил Захару поменять свой потёртый наган на более новый.
         Но хуторской председатель отказался, считая, что вручённое ему станичным ревкомом оружие, как символ местной власти, есть самая дорогая его сердцу вещь.
        За что и получил Захар к себе хвалебное одобрение от всех присутствующих в данный момент здесь.
         Единственная его просьба, так это выдать под расписку несколько дополнительных патронов, а то как – то получается не по правилам, наган при себе имеет, а вот стрелять из него ещё ни разу не приходилось.
          Случись какая ни будь не предвиденная ситуация и может получиться оплошная оказия, что вызовет не которое замешательство, а в данное время любая медлительность подобна смерти.
          На данную просьбу командир ополченцев высказал своё одобрение:
              -Верно говоришь, Захар. Правильно мыслишь.
              -Надо бы и нам организовать стрельбы.
              -Что толку от того, что я учу своих бойцов в холостую цакать затворами.
              -Сухой тренаж, это половина дела, да где там половина, так четвертинка и не больше.
              -Громыхнёт скажем, с бойцом по соседству выстрел, а он с испугу и позабудет, что ему делать и куда стрелять.
              -Подготовка должна быть приближённой к боевой, вот съезжу в станицу, испрашу разрешения, чтоб израсходовать на каждого бойца по три патрона.
               -Имеем же теперь на это право, а? Товарищи?
       Как было не согласиться с такими железными доводами, да и все присутствующие в штабе были полностью «за»,  только за единственным исключением   писаря Николая, который  был поглощён  своими бумагами, вписываю туда номера оружия, количество гранат и патронов.
         Что сказать по этому поводу, бухгалтерия   не терпит даже малых не точностей, любит правильный счёт и нулевую разницу между дебетом и кредитом.
          Командир ополченцев Василий Луговой попросил посыльного Павла Сайко оседлать  ему Вихрастого  и в хорошем расположении духа вскоре ускакал в станицу.

           Такие вот творились дела, когда неожиданная ситуация сваливается как снег на голову, люди настолько поглощённые  в деловую суету  забывали даже о том, что уже давно прошла пора обеда.
         Не побеспокойся жена Любаша о своём драгоценном муже Николае и не принеси ему поесть, отчего из маленького кабинета начал проникать до того аппетитный запах пищи.
           Не приди она вовремя,  писаря мог постигнуть внезапный голодный обморок.
        Приглушённое чавканье и стук ложки о миску за соседней стенкой с наполнение большого кабинета дурманяшим запахом съестного, у всех без исключения вызвало активное выделение слюны и урчание в животах.
            Попытки заглушить чувство внезапного голода курением цигарок даже с выходом на свежий воздух, не давало желаемого результата, ничего не попишешь, организм так устроен, что у него природная потребность пищи, один из главных элементов к существованию.
          Отбросив окурок цигарки в сторону, Захар сделал разумное предложение:
                - Так хлопчики. Нечего здесь всем толкаться.
                -Вы давай те топайте по домам и поешьте, а я останусь приглядеть за всем этим.
                - Павлик, ты как ближе всех живёшь, забеги к моим, пусть организуют чего ни будь перекусить, а на обратном пути захватишь с собой.
                -Лады?
      Разве кто станет оспаривать, чтобы сбегать домой и поесть.
       Захар, расхаживая по кабинету, ни как не мог свыкнуться с мыслью, что в этой жизни всё выходит согласно какому – то вселенскому принципу.
         Да как тут было отвлечь себя посторонними мыслями, когда едва уловимый запах чеснока, в голове возбуждал такие замысловатые фантазии на предмет вкусных блюд, отчего к его горлу подступала тошнота, которую можно было  извести только одним способом, как съесть большую горбушку хлеба, натёртую крупной солью с чесноком.
          Вот куда деваться в таком случае, когда всё внимание направлено только на еду.
          А подлый желудок нагло требовал, чтоб в него подбросили съестного, да неважно какого, лишь бы задавить страсть голода.
        Курение тоже не приносило Захару облегчения, уже сколько раз приходилось выходить во двор, а всё из – за того, что за стенкой, как кабан в сажу чавкал писарь.
         Ну и утроба у этого писарчука,  уже не меньше большой цеберки съел.
       Этим троих до сытости можно накормить и куда это только в него вмещается?
           Хуторской председатель злился на жену Николая:
            «И надо было этой Любане припереться сюда.
              Так ещё натащила жратвы, а всё ради хваставства.
              Смотрите, какая я хозяйка раз хозяйка, как умею вкусно ворганить.
              Вот же дура баба и ни какого в ней понятия.
              Надо было Николая ещё тогда гнать от склепа.
              Сходил бы домой, там бы и чавкал.
             А понадобился  и позвали бы».
       Мысли о еде, как те назойливые мухи кружили над головой Захара, сколько бы их он не отгонял от себя, а они опять нагло приставали.
        В какой- то момент Захар впал в раздумья, вспоминая и анализируя былые времена, пришёл к выводу:
             «Вот скажем он, всю жизнь сколько помнит себя, питался скверно, но и особо не голодал, вроде как равномерное распределения в еде.
              Взять того  же Николая и его семью, до какого – то времени жили бедно и впроголодь, а потом раз и подфартило,  вот вам и посыпало, как из рога изобилия, теперь любуйтесь на кабаняку, разожрался, что тот хряк.
             А у других вышло наоборот, вон Алешка Протопопов в детстве катался, что сыр в масле, а итоге впал в нищету.
            Возможно так устроен мир, что имеется какое – то определенное количество еды для каждого, которое можно съесть сразу, а потом голодать, положив зубы на полку или скажем равномерно, в натрусочку, но каждый день иметь пропитание.
           Или же проявить сдержанность, а потом позволить себе обильное излишество.
       Из чего следует, что выбор за вами, как пожелаете, так и свершиться».
         
                И какие глупости только не лезут в голову, подумал Захар, как в этот момент в проёме смежной двери появился Николай, ковыряясь в зубах, с лоснящимся подбородком от съеденной жирной пищи.
        -Захар Кондратыч, а вы оказывается здесь.
         - Я уж подумал, что все разошлись.
          -Такая тишина, что просто не вериться.
     Захар бросил косой взгляд в сторону писаря, подумав про себя:
        «Да куда там тебе слышать было, когда жрал так, что аж за ушами трещало».
         А вслух сказал:
                -Вот отпустил хлопцев сбегать домой поесть, а сам сижу, присматриваю, оставлять без охранения такое хозяйство, халатное преступление.
         -Так мне б сказали, я бы и присмотрел.
          -Благодарствую своей хозяюшке, что не дала с голоду помереть.
          - Может и вы чего бы съели?
           -Любаша! У нас там кое - чего осталось, вот Захар Кондратыча бы покормить.
         Что – то неприятное защемило в груди Захара, больно подозрительно, что его писарь величает на «Вы», а чём суть загвоздки ещё понять не мог.
          С чего вдруг такая забота и любезность, какой подвох ему хочет уготовить Николай?
             От чего такая непредвзятость у Захара к писаришке, так он готов и нашим и вашим служить, при своём тёпленьком месте, в своё время хорошо хапнул при старом порядке, не упустил свой шанс и при новой власти.
         В таком деле следует инициативу брать в свои руки, как коня под узды и вести ситуацию по своему усмотрению в нужном направлении.
         -Николай ты мне вот эти старорежимные штучки брось,
                стараясь напустить на себя деловитости, высказал Захар,
                - я тебе не барин, чтоб ты мне выкал!
           - Наша Советская власть в этом плане всех уровняла.
           - Обращайся по - простому, по - нашенскому, просто и с уважительным, товарищ!
         - Хорошо, товарищ Захар, проходи ко мне, поешь.
           -Время вон уже к вечеру клонит, а ты с утра голодный ходишь.
            -Благодарствую, Николай, за приглашение, но извини, скоро мне Павлик принесёт перекусить.
           - Забежит к нашим, и принесёт.
           -Да когда это ещё будет, так и язву недолго схлопотать, ты б съел для порядку, а там уже как получится.
           -Нет, спасибо, подожду.
         -Если стесняешься ко мне заходить, так я щас, организую сюда.
         -Лабаша! А давай неси покушать Захару в его кабинет.
       - Николай, ну что ты в самом деле, сказал же скоро Пашка принесёт.
          -Принесёт ни принесёт это ещё когда будет.
       Из комнатушки писаря вышла Любаша, располневшая хуторская баба, со здоровым румянцем на щеках и не подумаешь, как людей меняет жизнь, а когда – то была до того тоща, одни кости да кожа, а теперь вон как разнесло, одним словом бабища.
         Любаша в одной руке держала глубокую чашку с варениками, вначале горячими политые топлёным маслом, чтоб не слипались меж собой, а затем  залитые густой сметаной.
           Только от одного этого вида, у Захара началось активное слюноотделение, как бы он себя не сдерживал, а пришлось взглотнуть и иначе б они потекли по подбородку, как у малого дитя, что уже больше вызвало неприятный конфуз.
           А в другой руке Любаша держала плоскую тарелку, где лежали тонкие полоски при копчёного окорока на толстых ломтях хлеба, рядышком в аккурат чищеный яйца и дольки порезанных помидор с чесночком.
          Захар не успел и слова сказать, чтоб отказаться от угощения, как Любаша с манерой заботливой хозяйки поставила на стол перед Захаром чашку с варениками.
          А затем едва пробравшим  за спиной хуторского председателя, чем очень смутила того, установила тарелку и не понятно откуда взявшуюся вилку, просто сунула в руку Захару, при этом ласково произнесла:
        -Отведай Захар Кондратич нашего угощения.
         -Не побрезгуйте нашей скромной едой.
       Оказавшись в полном окружение собственного плена, хуторскому председателю пришлось отдаться на милость врагу, уж больно приятные оказались условия капитуляции, которые  были предложены ему.
         На какой – то миг, Захар даже растерялся, хотя уже глубоко в мозгу завертелись мыслишки, а чего собственно говоря он теряет и чего корчит из себя мученика держащего пост, раз предлагают, чего же отказываться, не ворованным  же с ним делятся.
           А тут ещё подло урчит живот, а желудок  в нетерпении еды нудно сводит спазмами, а  аппетитно вкусный  запах окорока просто дурманит голову, вот с него и начал свою трапезу Захар.

              Как ни старался есть медленно, методично пережёвываю пищу, председатель замечал за собой, что он просто глотает куски, отчего становилось ему немножко стыдно.
          Были и такие моменты, когда Захар сжимал челюсти, чтобы не частить заглатывать пищу, на что стоявшая и наблюдавшая за ним Любаша говорила:
            -Кушайте, кушайте. Не стесняйтесь.
             -Мужчине нужно хорошо есть, чтоб сила была.
              -А если кушать не будешь, то откуда её тогда взять.
             - Любаша, ты вместо того, чтобы языком чесать, молока бы принесла. 
     Вот она та самая ситуация, когда чувствуешь себя голодным кутьком, которого решили подкормить посторонние люди, скукожился весь, уставился на еду и стыдно поднять глаза, чтоб на людей глянуть.
           Жена Николая принесла початую бутыль с молоком и стакан, в поставленный на стол стакан не спеша налила молока и подвинула к Захару.
          А бутыль Любаша продолжала держать в руках, прижимая к животу, в ожидании, когда вновь придётся наполнить опустевшую посудину.
        Выпив половину стакана молока, председатель поставил его на стол, в тот же момент Любаня наполнила его до краёв.
        Как вот тут было не подумать, до чего же приятное обхождение, взять бы его жинке Лидке, да поучится у жены Николая, хорошая  наука вышла бы.
        Вот Любаня, расстаралась, мало того что своего мужика накормила, так ещё и чужому перепало, ведь Лидка тоже могла организовать обед, сама б не могла принести, так прислала бы с младшим детём.
          Тут – то идти, три шага сделать, а видишь, как получается, всё еще по прежним временам живём, да по ним ровняемся.
        Придерживаясь принципа, коль захочется  пожрать, сам домой придёшь.
     Ох, до чего же вкусные вареники с творожком, сами так таять во рту, того и гляди целиком проскользнёт в рот.
            Вот же скотинячья натура, подумал о самом себе Захар, брюхо набито под завязку, распёрло в стороны, а не проходящее чувство голода заставляет съесть ещё и ещё один вареник.
           Да вроде и не удобно оставлять несколько недоеденных вареников, посуда, она любит чистоту.
           И когда Захар через силу запихивался последним вареником, в коридоре послышались шаги и в комнату почти вбежал Павел с узелком в руке.
         С удивлением глядя, как уминает Захар последний вареник и ставя узелок на край стола, произнёс:
           -Вот Кондратыч, поесть тебе жинка собрала.
          - Как я погляжу, так ты тут от голода не пухнешь.
           -А чего ему пухнуть,
                отозвалась Любаня,
                -человеку нужно вовремя есть.
           -Как же не поделиться с голодным, когда имеется возможность.
           -Захар Кондратыч, ты молоко допивай, да я посуду уберу, да и с собой унесу.
        Хуторской председатель весь взмок от пота и раскраснелся, как вареный рак, то ли вкусная еда так на него подействовала, то ли от создавшегося не ловкого положения.
          Вроде получалось, что Захар продался за еду в угоду Николаю и его полнотелой жинке.
               Не приятная вышла ситуация, вроде как такое чувство, что его застукали с чужой женой и теперь разнесут дурную весть по хутору, после чего хоть на улицу не выходи.
            Каждый в той или иной мере так и хочет с шуточками – прибауточками, скаля свои зубы, как можно крепче задеть за  больное самолюбие.
            Сам виноват, надо было быстрее челюстями работать, а не растягивать удовольствие, ведь стыдно теперь перед этим Пашкой, ещё подумает парень, что Захар специально всех домой отправил, чтоб самому обжираловкой здесь заниматься.
            А к своим послал так, ради отвода глаз.
            Любаша унесла посуду, а с ней и ушёл к себе Николай.
       Наступила тишина, которую следовало бы нарушить, вот только Захар не знал с чего начать.
          С наступившей сытостью, мозги  словно отключились, а все мысли разбежались, окончательно покинув голову.
        Утирая выступивший пот со лба,  председатель тупо уставился на узелок и не произвольно произнёс:
             - Пригодится ещё.
                -Я думаю сегодня заночевать здесь.
         На этом весь словарный запас Захара был исчерпан, надо было ещё чего – то сказать, но наступило полное отупение.

23 – 24 декабрь 2020г.