Дискуссионный клуб один день работы

      Затевахин включил телевизор, тот, весело моргнув, заработал. Иван присел на диван - контрастность, цветность и прочее в порядке, программ куча, можно смотреть.
      - Маринка, принимай работу.
      Жена примчалась в секунду.
      - Ой, Ванюшка!  Красота! И правильно, что разорились. Такую вещь купили - большой, солидный, а видно-то как. Дай-ка пульт. Оп! Первый канал. Эть! второй…
      Иван торопливым движением забрал пульт и выключил телевизор.
      - Не дави! Руки сухими должны быть, а ты после рукомойника и сразу за пульт.
      Затевахины давно мечтали купить телек с большим экраном, но всё откладывали, деньжат маловато, да и другие проблемы в семье: Серёжка подрастал, двор переустраивали и тому подобное. Но когда страну посадили на изоляцию в связи с, пропади она пропадом, пандемией, Иван решил.
      - Берём кредит, покупаем  новый телевизор, хватит щуриться на это старье.
      Действительно в семье был телевизор, но только один и стоял он на кухонной полочке над холодильником. А после оцифровки телеканалов им пользоваться стало невозможно, а всё эти женщины - то жена нажмёт не ту кнопку, то тёща, а потом крик: «Ваня!»
      И вот, в гостиной стоит красавец: телевизор LG, почти метр ширина, 60 сантиметров высота, диагональ 43… и прочее. Впрочем, всё это прочее никого из домашних не интересовало.
      Неделю на телек разрешено было любоваться всем, в том числе и соседям, но включал его только Иван. Затем острота момента сошла на нет, и пультом стали щёлкать все, даже маленький Серёжка.
      И вот однажды тёща, Евдокия Макаровна, попросила разрешения Ивана привести посмотреть некоторые телепередачи своих подружек.
      - Ванечка, у тётки Полины телек вовсе миниатюрный, как и у нас на кухне, и у Анны Петровны одни мужики в хате, с утра до вечера футбол смотрят, да дети мультики по вечерам. Давай моим девкам добро сделаем, пусть у нас посидят, хотя бы часик в день.
      Тёща выбрала момент, когда настроение у Вани было хорошим, а сегодня он был добр, но на всякий случай сделал строгое лицо.
      - А как же коронавирус?
      Тёща замахала руками.
      - Ой, Ванечка, да у нас этих намордников - по пять штук на каждую. Оденем. И варежки есть…
      Попытался было Затевахин последний аргумент запустить.
      - Евдокия Макаровна, я иногда по дому в трусах хожу.
      Не прокатило.
      - Нашёл чем пугать!
      Итак, добро Иван дал, но для порядка определил, что смотреть бабонькам.
      - Евдокия Макаровна, но вы же не всё же подряд смотрите, наверно в первую очередь телеканалы «Спас», «Культура»…
      Старушка нахмурилась, руки в боки и, понимая, что идёт откровенное наступление на личные права, вспомнила, что она, в конце концов, тёща.
      - Так, зятёк. Всё могу терпеть, но командовать, не сметь.
      Не сметь, так не сметь. У Ивана действительно было нынче хорошее настроение, даже игриво-шутливое, зачем попусту нервы мотать.
      - Ладно, мать, не шуми, пусть трудится твой дискуссионный клуб.
       Евдокия Макаровна не поняла.
      - Какой такой дискуссионный.
      Затевахин ухмыльнулся.
      - Какой, какой! Вы же не сплетничать придёте, наверно будите смотреть и обсуждать передачи, так? Так. А значит, это организованное мероприятие и мы назовём его клуб…  Клуб для дискуссий.
      …
      Дискуссионный клуб начал работать на следующий день. Подружки Евдокии Макаровны – соседка, Забродина Полина Тимофеевна и подружка из четвёртого дома Анна Петровна утром были у крыльца. Одеты, как и положено, по-зимнему, с масками на лицах и в перчатках на руках. Зашли, чинно поздоровались, скинули шубейки и в комнату. Евдокия Макаровна поставила на стол чайник, здесь уже стояли три комплекта чашек на блюдечках, ложечки и сухари в тарелке.  Тимофеевна достала свой скромный вклад – пакет с капустными пирожками. Анна Петровна пришла без подарков, но по тому, как она глянула на Забродину, стало понятно, подвела подружка, не сказала, что с собой пирожки принесёт.
      Дверь в комнату закрылась, телевизор включен и начался первый просмотр. Шла передача «Модный разговор».
      Иван понимал, дело серьёзное, три старушенции у телека - это не водку на троих пить, это сложнее и он крадучись подошёл к двери, присел на табуретку. Надо контролировать процесс.
      Минут десять был слышен стук ложек в чашках и голоса ведущего. А вот и первая реплика. Это была тётка Полина.
      - Девки, вы посмотрите, какое чудище пришло. Да на неё что не одень - корова, коровой.
      Евдокия Макаровна тут же откликнулась.
      - Не мешай, смотри. Переоденут, потом оценим.
      Минут пять тишина, и только голос ведущего. Музыка. И вновь Полина Тимофеевна.
      - А я что говорила? Чудовище в блискучих штанах. Просто чудище. Дуся, а ты такие штаны одела бы?
      Евдокия Макаровна прыснула.
      - Ни в жизнь!
      На что получила достойный ответ от Анны Петровны.
      - А тебе никогда и не предложат.
      Подружки рассмеялись. И этот смех был как команда собачника - «Фас». Осмелевшие бабушки-старушки заговорили все враз. Затевахин уже не разбирал, кто и про что говорил, ясно было, ровесницы первой половины прошлого столетия не понимали - зачем «привели этих девок» и «мерюют» на них тряпки из мериканских магазинов. А если уж «собрали баб», хотя бы выбрали красивых». А Бабочкина, Нахромченко, «…да кто они такие, чтобы нашу русскую красоту судить. А?»
Но и это ладно. Это можно было бы понять, но вот чем им не угодил «модный рассказчик» Васильков? Вопрос! Иван иногда смотрел эту передачу, правда, не более пятнадцати минут, затем его начинало тошнить, и он переключал канал. И ему не нравился «рассказчик», а кто вообще из нормальных мужиков раскрашенных попугаев любит. Но здесь дамы. Дамы как вороны - на всё блестящее падки, а у Василькова всё и всегда блестит и очки всегда на носу разные. Они его просто по определению должны любить. Но нет!
      За этими своими думами Иван отвлёкся от прослушивания дискуссий членов клуба.
      Между тем страсти в гостиной накалялись. Он вновь прислушался. Ах вот оно в чём дело – «рассказчик» товар рекламирует. Да ни какой-нибудь, а свой. Макаровна точно перестала в газеты сало заворачивать, читает их. Умная у него тёща. Это она где-то вычитала про эту рекламу, а теперь шумит перед подружками.
      - Смотри! Ты смотри! Целый час народу мозги пудрил, а в конце ещё и своим «парфюмом» торгует. Вон, смотрите, в пакеты девкам положил. Торгаш торгашом. И как его на канале держат. Безобразие!
      Иван понял, надо вмешаться. Он солидно и громко кашлянул и, стукнув по двери кулаком,  вошёл в комнату.
      - Так, бабоньки! Почему нарушаем? Где перчатки? Тимофеевна, на нос натяни.
Да не юбку тяни, её на колени. А повязку на нос. Вот так. Молодец. Вы вот что, покурите пока, или Маришке помогите, мы с Серёжкой мультик глянем, это минут двадцать, и он спать пойдёт, а вы продолжите.
      Итак, порядок наведён.
      Спать сына повела Марина. Иван, рассадив старушек у телевизора, ушёл на кухню попить чайку.
      Прошло полчаса. Иван вновь подсел к двери.
      Всё тихо.      
      По времена началась передача «Хочу замуж». Ведёт её Лариса Агузова. Нравилась ему эта актриса. Красавица, хоть уже и немолода, но красавица. А как в картине «Женский романс» сыграла – просто чудо. Вспомнить любимую актрису Иван хотел. Хотел, но уже не мог - бабки вновь начали митинговать. Он посмотрел на часы – пятый час. Ну да - не кормлены, потому и бунтуют. Конечно, на сухарях и булочках больше пяти часов. И ведь не расходятся.
      Он приложил ухо к шелке между дверью и косяком.
      Голос Полины Тимофеевны
      - А вспомните, сколько месяцев не вылазил с ящика Аджигарханян, с этой подругой, как её Цимбалкина-Романова, Я считала, ровно три месяца. Это же надо три месяца молодуха его в гроб тащила. Старикашка, немощный, горбатый - а она «Любимый мой, я твоя!» Люблю и всё тут. А всё деньги…
      Тётке Поле возражает Анна Петровна.
      - Не деньги! Нет и ещё раз нет! Это всё сатана. Сатана, он править миром собрался и через Цимбалкиных людей травит. А вспомните, этого, как его Конькина, того что Пашку играл. Горе в семье, да, горе, но зачем исподнее на экран тащить.
      Зачем, спрашивается.
      Иванова тёща аж заскулила.
      - Анька! Не тронь! Юность нашу, совесть комсомольскую не тронь! И Пашку и Конькина не тронь, это святое. Пока ты спекулировала помидорами на рынке в шестьдесят пятом, я это хорошо помню, мы пахали, сеяли, целину поднимали…
      - Больно ты много напахалась. Смотрю только на зяте и пашешь. Уууу, бессовестная…
      Боевой дух старушек захватил Ивана. Бабушки, в момент превратившиеся в боевых петухов раззадорили его душу, и Затевахин решил поддержать их настрой.
      Распахнул дверь и с порога зашумел.
      - Так, гражданочки! Тише, пожалуйста… Да тихо вы!
      Бабули притихли.
      Иван сдвинул брови, надул губы, набычился, словно приготовившись напасть на говорливое сообщество, продолжил.
      - Значит так. Есть у меня в президентском пуле, очень известное лицо.
Бабушки насторожились. Что такое пул, не знала даже известный борец с сатаной Анна Петровна. Ваня и сам не сразу понял что брякнул, но уж раз начал, надо продолжать.
      И он, подняв взор к потолку, продолжил.
      - Да, очень известное лицо. Открывать его не могу. Так вот, этот человек попросил меня спросить у простого люда, что бы народ хотел видеть с телеэкранов. Какие рассуждения ему неприятны, а каким он рад. Кого он хотел бы видеть, так сказать, на «голубом глазу».
      Пауза!
      Первой очнулась Полина Тимофеевна.
      - Ванечка, а не разыгрываешь ли ты нас? Какие-то пулы, лица и прочее. Грешно смеяться над…
      Анна Петровна прервала.
      - А я верю Ванюшке. Ванечка, ты этому своему лицу передай: общественность в нашем лице желает перемен на телевидении. Раньше, какие лица были на экране – Кириллов, Балашов, Веденеева, Вовк, Моргунова, Анечка Шатилова. Красавцы, смотришь на эти лица и радуешься…
      Евдокия Макаровна продолжила.
      - А сейчас. Уродцы какие-то: то обрюзгшие, то какие-то недоделанные.
      Анна Петровна недовольно поморщилась.
      - Погоди, Дуся. Так вот, о чём это я… Да, опять же телевизор включишь, а там рассказывают о стране нашей, её достижениях. Подумаешь, один вид колбасы в магазине, так её хоть есть можно было. А сейчас…
      И опять Марковна встревает.
      - А сейчас что!  Физиономии одни и те же: Елкины, Палкины, Халаховы и прочие. А уж на праздники новой компании по телеку и не видать, все от Чумакой сидят. Шутки пошлые, поют невесть что, благо хоть Бурановские бабушки однажды прорвались на экран.
      Полина Тимофеевна продолжила тему последних дней. Уж больно её затронули передачи с участием «оперной певицы» Марии Аксаковой.
      - Ванечка, ты этому своему лицу передай, что бы эту стерву, Аксакову, что мать с телевизора позорит, убрали и убрали навсегда. Пусть в Америку едет и там народ развлекает. Это же надо, мамочку свою, Людочку нашу родную так позорить, так охаивать…
      Евдокия Марковна вновь берет бразды правления в разговоре.
      - В общем, так, Иван. Пусть вернут Санту Барбару, индийские фильмы, наши мультики и в перерывах Машенька Ситтель пускай про политику вещает. Правильно, бабоньки?
      А бабоньки словно ждали команду, повернувшись к Ивану разом загалдели, затарахтели, Затевахин даже струхнул, не побили бы. Шутки шутками, но видимо, надо клуб закрывать.
      Он развел руки, словно судья на ринге.
      - Брэк.
      Старушки разом притихли. Слово «брэк» не поняли, но увидав грозное лицо Ивана, перья опустили.
      Наступила непривычная тишина. Иван осмотрелся. А телек-то и не работает. И про старушек Затевахин забыл в момент.
      - А почему телевизор не работает?
      Самой смелой оказалась Полина Тимофеевна.
      - Ванюшка, так мы его и не включали после обеда.
      Что мог сказать Иван? Конечно, он был рад, что телек просто не включен и это главное. Ну, а поскольку он сегодня работал командами, после «брэк» ему на ум пришла фраза - «На выход». Хотел добавить «с вещами», но уж больно по тюремному звучало бы. Однако бабки поняли. Оделись, кивнули, в знак благодарности за просмотр и на выход. И тёща с ними.
      - Мама, а вы куда.
      Тёща глянула из-под платка на Затевахина.
      - Куда, куда. Провожу.
      Взгляд наткнулся на грозный Иванов кулак: не вздумай продолжать шуметь.
      С чувством исполненного долга Иван ушёл на кухню. Маришка как всегда что-то готовила.
      - Ванечка, а старушки как?
      Иван присел к столу.
      - Разошлись. Что-то им наш телевизор не очень и понравился. Больше не придут. Дискуссионный клуб закрыт.
      И пристукнул по столу.
      - Вот так!