Страсть, Которая Вянет Быстрее Цветов

Когда произошла их первая встреча — неизвестно. Но их первое знакомство — в новогодний корпоратив.

Он работал в компании уже больше двух лет. Она поступила на стажировку в начале лета. Он работал в юридическом отделе. Она в отделе маркетинга. Их отделы на разных этажах. Встречи редкие. И даже тогда в обычной рабочей жизни их сковывали корпоративная этика и деловая дисциплина, диктующие строгий дресс-код.

Но не в новогодний корпоратив.

Его знали как пижона. Он всегда наготове в свободное время надеть вызывающий костюм. Она же всегда казалась девушкой позабывшей о своей природной красоте. Отсюда и удивление, когда в нужный час она казалась способна превзойти всякие ожидания. Даже предполагая, что в такой день девушки будут выглядеть куда изящнее, чем в рабочей обстановке.

Он был душой компании. Но в тот день всё пошло не по плану. Пока тамада проводил идиотские конкурсы и опросы, он же большую часть времени провёл у стенки, уткнувшись в экран смартфона. Она же как человек скромный и не успевший привыкнуть к новому коллективу, была позади всех и просто наблюдала.

Он стоял в сторонке. Она стояла в сторонке. Он по своим причинам, она по своим. Но её внимание было приковано к окружающим, его же к каким-то внутренним проблемам.

И вдруг ему всё осточертело. Он выключил телефон и убрал его во внутренний карман пиджака. Наконец-то он посмотрел на людей вокруг себя. Моментально его внимание обратилось на столь же одинокого человека, как и он сам, в этой дурной шумной компании.

Он посмотрел на неё, а она на него. И когда он направился к ней, им обоим уже было понятно, чем закончится этот вечер.

— Привет, — сказал он, подойдя к ней сзади.

Она даже не посмотрела в его сторону.

— Привет, — ответила.

Несколько секунд тишины. Он просто смотрел на неё. Изучал.

— Кажется, мы с тобой так и не успели познакомиться, — продолжил. Она молчала. — Меня Макс зовут, а тебя?

— Юля.

«Опять тупик. Как же подступиться к ней?» — думал он. Пара мгновений утомительного ожидания и вдруг мысли собрались сами собой:

— Слушай, я знаю, где спрятан весь алкоголь, и знаю, где можно спереть ключи. Одно лишь твоё слово и мы сбежим отсюда, прихватив с собой бутылку чего только захотим и спрячемся в любом кабинете.

Она выключила смартфон, скрестила руки и молча посмотрела в сторону веселящегося на сцене ведущего и приунывших смущённых зрителей. Единственная мысль, которая возникла в её голове:

«Богатейшая компания области и такой дешёвый тамада?»

Он подошёл к ней плотную, протянул руку и сказал:

— Давай же, пойдём.

«К чёрту!» — вот что звучит в голове, когда отвергаешь последние сомнения.

Историй о том, как высокомерные мерзавцы в элитных костюмах из богатейших компаний страны пользуются самым неподобающим образом стажёрками и практикантками, больше, чем может себе позволить любое жёлтостраничное интернет-издание. И все они, конечно же, всплывают у любой девочки, оказывающейся в такой ситуации. Все они говорят себе, прекратить всё это немедленно и сказать просто «нет» тому возможному мерзавцу, который сейчас кажется самым милым мальчиком на свете. Ведь все знают, что сексуальные маньяки никогда не выглядят как-то устрашающе; как огромные страшные громилы, с которыми ни за что не согласится лечь в постель юная выпускница гламурной гимназии. Они выглядят как те парни, которые поют в бойз-бендах эконом-класса. Идеальный типаж парнишки с очень хорошими манерами, но не такой зализаный как на обложке глянцевого журнала. Настоящий, живой, с изъянами, которые делают только красивее. Но что бы у тебя не вертелось в голове в этот момент, все эти отвратительные истории и настойчивое внутреннее Я, требующее его послать туда, о существовании мест которых приличные девочки даже представления не имеют, протянутая навстречу рука, ослепительная улыбка и раскрепощающие любые сердца глаза делают своё дело лучше, чем женская робость.

Она не спрашивала его, откуда у него ключи от подсобки, где неаккуратно хранился весь корпоративный алкоголь как забытый дачный хлам в сарайке в беспорядочно разбросанных коробках, которые явно никто не будет считать поштучно, а если и будут, то вряд ли недосчитанные пара – тройка бутылок сделают день бухгалтеру омрачённым.

— Выбирай: пиво, вино, шампанское?

Она неловко бродила среди коробок, никак не находя в себе силы воли остановиться на чём-то одном.

— Послушай, мы же празднуем окончание года. После сегодня на полторы недели весь наш офис забудет о работе. Пожалуйся, забудь о том, что я подумаю о тебе. Особенно из-за того, что ты выберешь. Поверь мне, я о тебе плохо не подумаю, даже если ты захочешь пить чистый спирт. Только не сегодня.

Она улыбнулась.

— Хорошо, — говорит она. — Потому что я весь вечер пила только всё лёгкое и мне это уже надоело.

— То, что поначалу кажется вкусным, очень быстро становится надоевшим.

— Хочется чего-то покрепче. Но не водки. И не виски. И вообще не чего-то такого, от чего явно веет спиртом.

— Знаешь, а ведь люди именно так и начинают разгоняться. Быстро привыкаешь к алкоголю и начинаешь пить всё крепче и всё больше.

— Так, ты же сказал, что не будешь меня сегодня осуждать.

— Я беспокоюсь только том, чтобы наш сегодняшний вечер не завершился так быстро.

— А! Вот оно что? Правильно проведённый вечер с девушкой гарантирует правильно проведённую ночь?

— Что?

— Что?

— На что это ты намекаешь?

— Это ты сказал, что не хочешь, чтобы я так быстро напилась этим вечером. Явно желая, чтобы всё не завершилось на нём.

— А это уже как пойдёт. Но я не буду скрывать своих намерений, если захочу с тобой переспать, если ты об этом.

Её аж передёрнуло от такой откровенности. Никакой интриги, загадочности или лёгкого флирта. Сразу к делу.

— Давай, выбирай уже, чего хочешь, — сказал он. — Тут есть несколько интересных ликёров и коньяков, если хочешь.

Ей уже не хотелось быть «девушкой» при выборе алкоголя. Ей хотелось напиться, да так, чтобы перестать быть стеснительной, чтобы быть самой собой с кем угодно и когда угодно.

— Мне кажется, я знаю, что тебе подойдёт, — вдруг сказал он.

Он достал бутылку Хеннесси. Причём настоящего, а не продукта российской спекуляции на известных брендах роскоши.

— Ого, — удивилась она.

Макс помог открыть бутылку и они сделали по очереди по одному затяжному глотку. Тёплый согревающий вкус с виноградными оттенками без невыносимого спиртового послевкусия.

— Кстати, — вдруг сказала она. — Тебе не кажется странным, что наша компания, являясь передовым игроком на мировом рынке металлургии, может позволить себе закупить самый дорогой алкоголь в мире для своих сотрудников, но не хорошего ведущего и гостей новогоднего корпоратива?

— Не кажется. Ведущий у нас и правда отвратительный. Но не потому что мы не можем себе позволить лучше.

— А почему же?

— А не скажу.

— С чего это?

— Маленькая ещё.

— Что?! Сколько тебе лет?

— Неважно.

— Хорош прикалываться. Тебе самому тридцати нет ещё, а ещё мне что-то говоришь.

— Мне тридцать четыре.

— Что?!

— Молодо выгляжу, да? Уж не знаю, то ли я Бенджамин Баттон, то ли Дориан Грей.

— Или тот слащавый вампир из саги для малолеток, которому было больше века, а он по прежнему выглядел как малолетка. Скажите, пожалуйста, дяденька, каково это? Выглядеть как ****юк, будучи годным мне в отцы по возрасту?

— Прекрати. Ты серьёзно думаешь, что это смешно?

— Звучишь в точности как мой дедушка.

— Чего ты от меня хочешь? — он убрал руки в карманы брюк.

— Ты сказал, что знаешь, почему у нас такой занудный придурок вместо ведущего?

— Ну ты правда, думаешь, что дело в деньгах, когда на нашем корпоративе всё очень дорогое, кроме ведущего?

— А в чём тогда?

— Ладно, давай порассуждаем. Кто организует корпоратив?

— Не знаю. Спецгруппа особых поручений?

Он посмотрел на неё, как смотрит любой, кому шутками отвечают на что-то серьёзное.

— Ну хорошо, я не знаю, — сказала она. — Зачем томить то?

— Так мы же рассуждаем. На, выпей ещё, а то ты как-то слишком серьёзно всё воспринимаешь.

Они выпили ещё по одному длинному глотку.

— Смотри, — продолжил он. — Кто занимается у нас внутрикорпоративными мероприятиями?

— И кто же?

— Хорошо, давай ещё проще, корпоратив для кого?

— Не знаю. Для коллектива?

— Молодец. Для персонала. А кто занимается вопросами персонала?

— Отдел кадров?

— Да, или отдел персонала, или HR-отдел, как удобно. Ты же была в этом отделе, разве нет?

— Была то пару раз, когда проходила собеседование и когда приносила документы на трудоустройство. А компания у нас не маленькая, и отдел не меньше, чем отдел маркетинга.

— Ладно, я то надеялся, что ты поймёшь к чему я и вспомнишь того придурка, который сейчас пытается реализовать свой потенциал ведущего. Потому что если твоя задача найти человека, чтобы он выполнил какую-то работу, и у тебя это не получилось, то кто должен её выполнить?

— Ты сам?

— Ну вот и решили.

— То есть ты хочешь сказать, что там сейчас ведущий, это наш паренёк из HR-отдела?

— Аллилуйя!

Она взяла Хеннесси и сделала ещё один большой глоток, после чего опустила бутылку и сказала:

— Охуеть.

Макс посмеялся. Юля продолжила:

— А в чём проблема была вызвать в срочном порядке какого-нибудь местного бедолагу из стендап-клуба или городского КВН на крайний случай? Мы же богатая компания, можем предложить хорошую сумму, а эти ребята за коробку доширака готовы будут организовать такое шоу, что все счастливы были бы.

— Я же не работаю в их отделе, не знаю, насколько там всё плохо с организацией работы. Может, эти ребята лучшие в мире, когда надо перебрать бумаги или провести собеседование, но совсем не ладят с переговорами и организацией мероприятий. Это же совсем разные профили. Это как мне предложили бы придумать какую-нибудь концепцию вирусной рекламы. Я же в этом не шарю. Моё знание документооборота и правоведения никак не помогут мне в этом.

Бутылка быстро заканчивалась.

— Слушай, — сказала она. — Может, мы сбежим?

— В смысле?

— Не слушай меня, я просто напилась и несу какую-то чушь.

— Да подожди. Мы ведь и так сбежали ото всех, разве нет?

— Да нет же, я имею в виду, вообще, отсюда, из этого уродского здания с невозможно скучными людьми.

Здание было действительно уродское. Неоправданно высокое (всего лишь девять этажей, но пятиметровые потолки; и вроде бы они увеличивали пространство, но делали его бесполезным), и некрасивое само по себе (попытка сделать что-то концептуальное, но ставшее лишь демонстративной фальшивкой, непонятно что символизирующей), а главное находящееся совсем не в том месте, чтобы сиять своей неожиданностью.

Люди же были идеально подходящими своей компании — такие же неоправданно высокие, когда дело касалось амбиций и отчётов о проделанной работе, такие же фальшивые во всём, что касается «фасада», и точно так же находящиеся не на своём месте.

— И куда ты предлагаешь? — спросил Макс.

— Не знаю.

— А ты далеко живёшь?

— Я снимаю квартиру буквально в пяти минутах от сюда.

— Да? Ты специально сняла квартиру поближе к работе? Редко кто так делает.

— Зато удобно. Если хочешь, можешь у меня переночевать.

— Мне только для начала нужно будет заскочить в пару мест.

— Ну начинается...

— Это займёт всего пять минут.

Сбежав от веселящейся толпы, они вышли на улицу и вдохнули тяжёлый горький воздух зимнего города.

Первым делом Макс включил смартфон и зашёл на какой-то сайт.

— Что это? — спросила Юля.

— Посмотри вперёд.

— И что?

— Перед тобой через дорогу находится итальянский ресторан. Очень неплохой, кстати. Так как мы с тобой в основном пили, ничем не заедая, я полагаю, неплохо было бы нам что-нибудь захватить с собой.

— Хочешь заказать самовывоз?

— Да. Что думаешь на счёт дамского стейка?

— Это как?

— Нежнейший филе-миньон, запечённый в жульене.

— Ух ты, уже звучит круто.

— Вот именно. Пиццу, равиолли или пасту не хочешь?

— Дай я лучше сама гляну меню.

Сперва она решила взять что-то лёгкое и выбирала между салатами и закусками.

— Ты серьёзно? После столького алкоголя, ты хочешь антипасти?

— Анти-что?

— Закуски по-итальянски. Просто у них нет такого слова. Антипасти обозначает «до еды». У нас чаще распространено французское «аперитив».

— И что мне брать тогда?

— Я думаю, нам нужно будет что-нибудь потяжелее. Потому что здесь же я сейчас закажу самовывозом их фирменный алкоголь. Я рекомендовал бы тебе равиолли или всё-таки пиццу, правда только если мясную какую-нибудь. Ризотто не стоит. Всё-таки рис в желудке разбухает. Только я не знаю, как ты к тесту относишься. Глютен и всё-такое. Вся итальянская и русская пища основана на всей этой клейковине, и если вся эта оздоровительная тенденция и дальше пойдёт, не представляю, что нам придётся кушать в будущем.

— Господи! Ты так много болтаешь. Зачем мне это всё знать, если мне просто надо выбрать покушать?

— Прости. Ну вот так вот я человек. Ничего не поделаешь. Меня уже не перешьёшь.

В итоге она остановилась на лазанье болоньезе.

Забрав заказ, Макс вызвал такси.

— А у тебя нет машины?

— Почему? Есть. На парковке стоит. Не пьяным же за руль садиться. Тем более в центре города.

— А какая у тебя?

— Лексус UX. Кроссовер. А что? Тебе зачем это?

— Не знаю. Просто. Обязательно что ли причину иметь какую-то?

Следующие два пункта в списке были цветы и презервативы, что можно было без проблем приобрести неподалёку от дом Юли.

Отлично проведённый с девушкой вечер влечёт за собой бессонную ночь с ней.

На следующий день она проснулась только после двух часов по полудню. Рядом его уже не было. Первые мысли, конечно же, самые опасливые, ожидающие, что все мужики на свете козлы и сволочи: — Сбежал, сука! — Но его вещи по прежнему лежали на комоде, а это значит, он где-то здесь.

Но следующие мысли, последовавшие сразу же за отрезвлением и похмельем: — Почему он не сбежал? — Ведь всё произошло так непредсказуемо и неосторожно. А сейчас как-то даже неловко. Сколько лишних ненужных вопросов возникают друг за другом у неё в голове. Девушек не поймёшь, то им нужно, чтобы остался, то, чтобы сбежал.

Она поднялась с постели и пошла умываться. Проходя мимо кухни, она обнаружила Макса, надевшего её кухонный фартук и что-то старательно помешивающего в кастрюльке.

— Доброе утро, — сказал он.

— Доброе, — ответила она.

Когда живёшь одна, быстро привыкаешь к одиночеству. Смотря, как мужик что-то готовит для вас двоих (по крайней мере она надеялась на то, что он не эгоист), испытываешь одновременно тепло от заботы и ревность от использования кем-то чужим твоей собственности.

Боясь неловкого молчания, она убежала в ванную комнату, где наконец-то осталась наедине с собой. Мысли метались из стороны в сторону.

«Как же неловко. Как же это на меня не похоже.»

А главное, что теперь делать? Элементарно, что сказать ему, зайдя на собственную же кухню?

«Докатились. В собственную кухню боюсь зайти.»

И что это было? Секс на одну ночь или начало новых отношений? Не вызовут такие вопросы лишь отторжение у него?

«Господи! Сколько проблем. Что же делать?»

Но какой смысл прятаться в собственном доме от своих же случайных связей?

Она вернулась на кухню и тихо присела за стол. Она смотрела как он молча что-то готовит. Пока она едва сохраняла самообладание перед невообразимым напряжением, казалось, что он сейчас уснёт прямо над плитой.

— Что делаешь? — спросила она, теряя терпение.

— Завтрак, — ответил.

Несколько секунд молчания, казавшиеся невозможно великими, и вдруг он прорвал его:

— Мне кажется или ты напряжена?

— Нет, — ответила она. — Вовсе нет.

— Я же вижу, что тебя что-то беспокоит. Ты переживаешь из-за того, что вчера случилось?

— Немного.

— Надеюсь, ты не считаешь это ошибкой?

— Нет. Вовсе нет. Дело не в этом.

— Хорошо, давай тогда сначала поедим, а потом ты скажешь мне всё, что чувствуешь и мы с тобой обсудим, что с этим делать.

Ещё вчера они ужинали, предаваясь кулинарной оргии и испытывая гастрономический оргазм, а сегодня уже сидели как два смиренных жителя города одиноких и поедали яичницу с беконом. Наверное, поэтому принято завтрак принимать одному, слишком свежий для этого у человека мозг.

— Ну? — спросил Макс.

— Хорошо. Я просто не знаю, как сказать.

— ?

— Меня беспокоит не то, что произошло вчера, а то, что будет завтра.

— А что будет завтра?

— Ну я имею в виду, не завтра — завтра, а вообще, какое будущее нас ждёт?

— Да я понял. Ты сама то, что думаешь по этому поводу? Как тебе удобнее?

— В смысле?

— Ты то как хочешь? Чтобы мы продолжили наши отношения или разошлись, завязав их сегодня?

— Я не знаю.

— Хорошо. Слушай, давай так. Во-первых, ты по-любому уже что-то запланировала на Новый Год, как и я. Мне всё равно придётся уехать за город на время новогодних каникул. А когда я вернусь, мы с тобой сходим на полноценное свидание. К этому времени ты успеешь всё переосмыслить, как и я, и там мы посмотрим, насколько мы подходим друг другу на трезвую голову. Согласна?

Так вышло, что она ничего не планировала. Она надеялась, что у неё получится кого-нибудь найти на пару, чтобы вместе встретить Новый год, вместо всех этих семейных посиделок в качестве безальтернативной замены одиночеству. В мгновение загоревшаяся надежда была также быстро потушена.

— Хорошо, — ответила она.

— Ты чего уныла? У нас с тобой ещё весь день впереди. Если ты, конечно, свободна сегодня. Я готов остаться до позднего вечера.

Они провели прекрасный совместный день и вечером тепло попрощались друг с другом. В следующий раз они встретились только спустя две недели. И произошло это весьма необычно.

Выйдя в первый рабочий день в году, она не знала, как себя вести, когда увидит его в деловой обстановке. Пройти мимо или поздороваться, или просто кивнуть ему. Но в тот день она ни разу его не увидела. Как и на следующий день. Только тогда она вспомнила, что ни разу его не видела до новогоднего корпоратива. После этого её тянуло на седьмой этаж, в юридический отдел.

На третий день, сразу же после обеда, когда она зашла в свой отдел, её смутили взгляды девушек-коллег. Одна из них подбежала к ней и спросила:

— Ты видела, что у тебя на рабочем столе?

Такой вопрос больше насторожил Юлю, чем обрадовал, несмотря на радостные возгласы.

— А что там?

Она ожидала чего угодно. Какой-нибудь подлости. Стопки новых документов, которые нужно разобрать. Или просто горящий бумажный пакет, в котором было бы собачье дерьмо. Конечно, такого не ожидаешь, работая в крупной международной компании, но и таких взглядов от коллег тоже.

Это оказался дивный благоухающий букет красных роз, который сложно было бы и ухватить руками.

— Ты знаешь, кто тебе это подарил? — спросила коллега.

— Нет, а ты?

— Откуда?

— Вдруг ты видела, кто приносил.

— Нет. Пришёл курьер и назвал твою фамилию. Тебя не было и мы показали, где твой стол. Мы думали тебя дождаться, но он куда-то спешил. Попросил кого-нибудь расписаться, просто для отчётности. Я показала на твой стол и спросила, кто прислал. Он сказал не знает. Заказ оплачен. Надо было просто расписаться. Он куда-то спешил. Вот я и расписалась. И он ушёл. Кто прислал, не сказал.

— Странно.

— И ты даже не предполагаешь, кто это мог быть?

— Ну так, есть один мужчина…

— Да ладно? Рассказывай давай.

— Да ты его не знаешь. Мы только-только познакомились.

— Мы как раз тебя ждали, ничего не трогали, не вынюхивали, чтобы ты сама посмотрела. По-любому там есть какая-нибудь записка или что-нибудь типа того.

Юля немного порылась в букете. Действительно, записка. Только в ней не было ни признаний в любви, ни имён, ни номеров телефона. Ничего. Кроме адреса и времени.

— Ух! Как романтично! — сказала коллега.

— Не то слово!

— Ты счастлива?

— Ну, не то чтобы счастлива. Скорее заинтригована.

— И ты пойдёшь туда?

— Конечно, пойду. Только, что это за адрес.

— Так давай посмотрим.

Это было в так называемом квартале миллионеров. В этом здании чего только не было. Но всё было исключительно элитарным. Виски-бар, мясной гастрономический паб, магазины дорогих брендов моды.

Тот вечер мало чем отличался от того, что они провели вместе после новогоднего корпоратива. И последовавшая за ним ночь тоже мало чем отличалась от той ночи. Разве что меньше алкоголя, более отточенные действия, меньше скованности, больше удовольствия. Второй их совместный вечер имел больше ощущений и меньше разговоров. Они танцевали, часто касались друг друга, держались за руки, и были вместе куда ближе друг к другу, чем в прошлый раз.

Но на следующее утро он, сославший на какое-то срочное собрание, умчался раньше, чем солнце успело осветить тусклый город своим сиянием.

На следующий день она не обнаружила его на работе. Телефон молчал. Ни звонка, ни сообщения, ни оповещения социальных сетей. Своими страницами они так и не обменялись. Хотя она искала его во всех соцсетях и даже нашла аккаунты в некоторых из них, но так и не добавила в друзья. Она и сама не знала, почему. Это однозначно были сомнения, но в чём именно?

Шли дни, недели и она уже перестала питать надежды, лишилась последних ожиданий, как весть пришла откуда её не ждали.

Утром, около десяти часов утра, к ней подошла её начальник, руководитель отдела маркетинга, и сказала:

— Юля, спустись, пожалуйста, в юридический отдел.

— Зачем?

Она и не пыталась скрыть свою взволнованность. Со стороны её реакция выглядела так, будто ей пришла повестка в суд. Вроде бы никто ничего не заявлял, но уже ничего хорошего это не сулило и ты уже заведомо ожидаешь самого худшего.

— Ты чего? Это всего лишь формалость. Что-то не так с документами.

Спускалась она в томительном ожидании и опасении столкнуться с ним. С дрожащими коленками, она вступала на седьмой этаж, озаряясь по сторонам.

Но в огромном отделе, который отличался какой-то неестественной невозмутимостью, тишиной и субординацией, как полная противоположном её отделу, бурлящего постоянно бегающими от стола к столу и бесперебойно держащими у уха телефон маркетологами, даже не представлялось возможности их случайной встречи.

Придя в тот же отдел на следующий день, она вновь его не обнаружила среди сотрудников. Только на сей раз она больше боялась не столкнуться с ним, а вообще больше не увидеть его. Вдруг случилось что-то непредвиденное и опасное?

На мгновение она почувствовала все свои порывы ревности и отчаяния настолько мелочными и эгоистичными, что стало неловко и стыдно.

Она спросила у девушки, куда подевался Макс. Та не сразу поняла, о каком Максиме идёт речь, и ей пришлось немного поиграть в Элиас. Это как Крокодил, только без пантомимы.

— А! Этот! — вдруг воскликнула девушка, когда её осенило, о ком идёт речь. — Он больничный взял по уходу за ребёнком.

— По уходу за ребёнком?

— Да. Как я поняла, у него младший сын заболел.

«Младший...»

— Он совсем маленький, одному оставаться никак. А посидеть с ним больше никто не смог. Не знаю почему, он особо не разглашается о семейных делах.

«Вот же тварь.»

Это не было шоком. Нет, в целом, это, конечно, было шоком. Но не как оцепенение при виде чего-то невообразимо ужасного, а скорее как мерзкая фраза, которую не ожидаешь от человека, после чего хочется в ответ только ударить в лицо.

Ничего не сказав в ответ, Юля помчалась прочь. Пока шла до лифта, она ещё хоть как-то держалась. Даже пока ждала, держалась. Но обнаружив перед собой пустой лифт, она забежала внутрь и начала нервно давить на кнопку девятого этажа, боясь, не дай Бог, кто ещё зайдёт вслед за ней. В тот момент ей хотелось провалиться сквозь землю. Хотелось, чтобы оборвались тросы и лифт рухнул с оглушающим грохотом прямиком в подвал. Может, тогда эта сволочь пожалела бы обо всём, что совершила. Ей как никогда прежде захотелось одиночества. Просто взрыдать. От непонимания. Ей скрутило живот. Её вырвало прямо в лифте.

Ничего никому не сказав, Юля сбежала с работы. Позже она написала начальнице, что у неё было пищевое отравление. За последние несколько месяцев работы она ни разу не опаздывала и не отпрашивалась с работы пораньше. Дисциплинированный сотрудник. И заподозрить в чём-либо её никто не намеревался.

«Как он посмел?» — спрашивала она себя. — «У него есть семья. И он втайне ото всех заводить любовниц на пару ночей? Лжец! Наглый лжец! Он врал жене, врал мне, врал собственным детям. Ночью он трахал меня, а утром уже отвозил своих детишек в школу и детский садик. Он же отец. Он должен давать какие-то наставления сыновьям. Говорить им, что такое быть настоящим мужчиной. А ночью он трахал меня, после чего утром целовал свою обманутую жену. Сволочь!»

Но это ещё не было кризисом её внутреннего конфликта. Вершиной всего стал вопрос, стоит ли обо всём рассказать его семье? С одной стороны, наглая ложь должна быть раскрыта и рано или поздно это произойдёт, так зачем ждать, пока появятся ещё дюжина таких же дурочек, как она? Но с другой, какой смысл в разрушении семьи, пускай даже той, в которой нет места истинному счастью без необходимости идти налево ради каких-то ощущений нового и свежего?

Но она всё решила.

Она узнала, где он живёт.

Несмотря на то, что крупная международная компания вкладывает невообразимые для деньги на работу отдела информационной безопасности, внутрикорпоративный доступ к личной информации оказался косвенно открытым. Ничто не мешает мошенникам просто подкупить кого-то из персонала или внедрить своих шпионов, впоследствии став информационными воротилами.

Она приехала по адресу, где он живёт. Это была жилой высотный дом с паркингом для элитных тачек и прокачанный огороженный двор.

Она позвонила ему. Но он сбросил.

Ей повезло. Только-только ей удалось проникнуть в огороженный двор, как тут же она обнаружила его. Он сидел напротив детской площадки, уткнувшись в свой смартфон.

Сердце застучало как никогда прежде.

Ей одновременно захотелось и помчаться к нему, и сбежать от туда в слезах и панике. Да и подбежать ей хотелось к нему то ли чтобы утопить в объятиях, то ли чтобы отвесить с размаху пощёчину.

По итогу всегда любой проигрываемый нами в голове сценарий такая же сладкая фальшифка, как и то, во что мы так трепетно верим, потому что на выходе мы имеем лишь жалкую пародию на наши ожидания. Где те решительность и хладнокровие, которыми мы обладаем в одиночестве? Откуда в нас столько ненужной нам в ответственный момент химии?

Подойдя к нему, она лишь сильнее в себе замкнулась и смогла лишь выдавить из себя едва различимое:

— Привет.

Подняв голову, Макс не сразу понял, кто перед ним, но когда до него дошло, он поменялся в лице и им овладел страх. По крайней мере так показалось Юле. Насколько это было правдой, неважно. Главное, что ей так показалось, а благодаря этому она смогла хотя бы на мгновение почувствовать себя в превосходстве над ним.

«Да, да, бойся, подонок,» — подумала она. — «Как-никак это ты тут в неловком положении, а не я.»

— Что? Не ждал?

— Что ты здесь делаешь?

Его голос был решительным.

— Тебя искала, — сказала она.

Макс ничего не ответил. Он лишь озарялся по сторонам.

— Что такое?

Она иронизировала. Она хотела уже было закинуть едкую фразу, не выискивает ли он тут вокруг свою семью. Как вдруг подбежал мальчик лет семи – восьми. Несложно было догадаться, что это его сын. Слишком уж он был похож на него.

— Папа, папа, с кем ты тут разговариваешь?

— Сыночек, дай взрослым поговорить, поиграй ещё немного, пожалуйста.

— Хорошо.

Паренёк убежал обратно на детскую площадку.

— Ты не говорил, что у тебя дети есть. Может, ещё что скрывал от меня?

Макс встал и подошёл к Юле вплотную.

— Может, мне ещё что тебе нужно было рассказать? — сказал он. — Может, ключи от квартиры дать надо было? Сказать, где деньги лежать? Так получается?

— Ты что несёшь?

— Скажи, тебе что, плохо со мной было?

Юля промолчала. Он продолжил:

— Так почему же ты решила сделать плохо мне? Да, уж прости, что я тебе не выложил все карты, что у меня имеются. Извини, что не рассказал всю подноготную и биографию. Но зачем ты сюда пришла? Чтобы устраивать сцены? Устроить скандал?

— Ты обманывал меня! А что ещё хуже, обманывал свою семью!

Она говорила с ним спокойно. На повышенных тонах, но спокойно и тихо.

— Кого я обманывал? Детей? Зачем им знать, чем занимается папа с незнакомыми им девушками?

— А жену?

— Какую жену?

— Мне говорили, что у тебя жена есть.

— Тебе солгал. У меня нет жены.

К ним подошёл незнакомый Юле мужчина. Рядом с ним шёл подросток лет двенадцати.

— Макс? — спросил он. — Всё хорошо.

— Да, всё хорошо. Просто коллега подъехала, чтобы пару рабочих дел решить.

— Хорошо. Мы тогда подождём тебя возле брусьев, хорошо?

— Да, да, конечно.

Когда мужчина с подростком отошли, Макс взял Юлю за локоть и сказал:

— Пошли отойдём в сторонку.

Юля едва сдерживала взрывающиеся в ней эмоции.

— Ну что? Рада? — спросил он.

— О чём ты?

— Извини, что не представил тебе своего мужа.

— Мужа?

— Да. Я в однополом браке. Я бисексуал. Мальчики мне нравятся так же, как и девочки. У меня есть муж, который не против, что я иногда встречаюсь с девушками. Тебе обязательно было это знать? Надеюсь, ты довольна? Ты это хотела узнать? Что-то теперь поменялось в твоей жизни от этого?

— Но...

— Что но?

— Но как?

— Как что?

— В России? Да ещё и у нас в городе? Геи? Дети?

— Тебя сейчас это волнует? Ты считаешь, мой гомосексуализм более важная тема, чем вмешательство в чужую личную жизнь? Ты выследила меня!

— Нет. Не правда.

— Откуда у тебя есть информация, где я живу? Я тебе не говорил. Ты в тайне от меня её где-то нашла? Или просто следила за мной? Одно хуже другого. Ты чувствуешь разницу между личным делом каждого и посягательством на чужое? Это уже преступление, тупая ты сука.

Юля заревела. Ей нечего было ответить. Она не была готова к такому разговору. Она представляла себе всё совершенно иначе.

— Поверь, ты многого не знаешь о том, как живёт Россия на самом деле. Всё, что мы с тобой знаем лишь результат государственной пропаганды, журналистской некомпетентности и банального невежества наших сограждан. Никто из нас не знает, что такое Россия на самом деле. Перестань верить в то, какой её преподносят телевизор, интернет и другие средства массовой лжи.

— Но вы живёте в многоквартирном доме. Да ещё и в высотном. Неужели никто из соседей не против пидоров?

— Русская душа. Наш менталитет очень прост. Любой русский, если видит незнакомца, заведомо его ненавидит и лишь выискивает в нём повод, чтобы придраться, но стоит лишь с ним разобщаться, он будет тебе роднее брата. Любой радикальный гомофоб, стоит ему лишь случайно сдружиться с настоящим геем, будет лучшим другом и помощником в вашей однополой семье.

Неловкое молчание.

— Какой смысл было сегодня приходить сюда? — спросил Максим. — Мы с тобой провели прекрасных два дня. А вместо того, чтобы просто насладиться ими и навсегда оставить в памяти, ты решила кому-то что-то доказать и лишь унизила сама себя. Мне хуже от твоего поступка не стало. Пожалуйста, не совершай больше глупых ошибок.

Максим бросил её там наедине с своими новыми демонами, оборвав скандал на полуслове. Он подошёл к своему мужу и сыновьям. Те с недовольством встретили его:

— Папа! Сколько можно трепаться было? Мы и так опаздываем.

Максим лишь улыбнулся им в ответ.

Сыновья пошли вперёд, а муж, отведя в сторонку, сказал:

— Хватит уже подставляться с этими тупыми малолетками. Не первый раз же уже.