Свечение внутренней красоты

Новогодний бал. Предвкушенье торжеств и веселья поднимает настроение. Женщины переживают по поводу своих нарядов: сшить или купить модное платье. И вот наступил ожидаемый час. На бал собрались титулованные дамы города и знатные кавалеры. Голова идёт кругом от благоухания ёлки, от блистающих изысканностью нарядов гостей. Титул каждой красавицы соответствует образовавшимся слоям светского  общества города, где не берутся во внимание критерии воспитанности, внутренней красоты. Светские салоны, и в прошлые времена и сейчас, объединяются по степеням дружеских  отношений – рангам престижности в изысканном обществе.
     Грациозный, величественный,  по пышности  королевский  дворец. В зале мраморные плиты, колонны. Но не для всех. Вход по пригласительным билетам. В ожидании бала, возле белых колонн, привлекают внимание  девушки, стоящие рядом, будто в обнимку:  Вера, Надежда, Любовь. Вера, на вид, постарше подруг и повыше ростом. Надежда чуть ниже, а стоящая посередине Любовь, кажется  совсем маленькой. Посреди зала раскинула зелёные ветви огромная, пушистая ель,  богато наряженная, расфуфыренная как гранд дама.  И на её изящной фигуре навешаны золотые ожерелья, серебряными сосульками свисают серёжки.
  Радужный, слепящий свет в зале сливается с блестящей мишурой и сияет золотым   ореолом над Верой, Надеждой и Любовью. Чудо Божье. В этот зимний день заходящее яркое солнце, играя сквозь огромные окна зала  со светом новогодних огней, щедро изливало душевное тепло, пытаясь осветить благородную внутреннюю красоту подруг, живущих в гармонии единых чувств: святости слова, верности  делу и взаимной любви. Скромницы не стремились к броским нарядам, но удачно подобрали, изящные платья, внешне одного фасона, но с разными оттенками тканей и деталями кроя. Не одежда красила их воодушевленные лица, а красота души.
На противоположной стороне зала собрались самые экстравагантные дамы, знающие себе цену, смотрящие на других сверху вниз. Гранд дамы представились: «Гордыня, Ложь, Ненависть».  И сделали реверанс, прошелестев складками шелковых платьев. От них повеяло невидимой холодной волной.  Присутствующим стало зябко и неуютно.
Ненависть пронизывала насквозь,  злым магнитом, притягивая к себе, без остатка, съедая, радость у приглашённых. Тонкую фигуру  облачало чёрное облегающее  платье с серебряной инкрустацией и драгметаллами. Устрашающе выглядели длинные тонкие пальцы в кружевных перчатках. Казалось, вот-вот костлявая рука Бабы-яги вцепится в собеседника. Красота, в её ехидно прищуренных глазах,  мерцала блеклой мертвенностью.
Вблизи, в ослепительном, играющем оттенками изумрудного цвета платье и, в подобранной в тон шляпке, красовалась ложь. Довольна  собой, в прекрасном настроении, оживлённо вела разговор. Хмурилась в душе, когда её  перебивали, но не подавала виду. Ей не хотелось связываться со злючкой Ненавистью. Характер у дамы бальзаковского возраста был скрытным, часто поддавалась плохому настроению, но внешне выглядела благовоспитанной. Один лишь недостаток скрыть не могла. Ложь любила вести долгие разговоры, перефразировала, по своему вкусу, домысливая, приукрашивая события. Главным занятием для неё и являлось введение в заблуждение собеседника. Зато в своих кругах занимала центральное положение и имела знатный титул. Эта дама не могла себе позволить уйти, не добившись цели и, не убедившись в успехе. Уходя, уносила облачный шлейф илюзий, медленно растворяющийся в туманной дымке. Ярко-малиновое  платье, туфли, шляпка, бижутерия пылали страстным огнём неудовлетворённости.
А там, вверху, как на пьедестале, с ослепительной улыбкой возвышалась Гордыня. Она любовалась и восхищалась только собой, считала себя великой королевой. Её самолюбование отражалось в «кривом» зеркале, куда гордячка  влетала райской птицей, припевая: «Я самая красивая, мне нет равных, я властвую над всеми. Но, всё же, нужны сообщники, кого б привлечь? – Подумала  и подошла ко Лжи и Ненависти. – По убеждениям эти ближе всех.»
Ложь попыталась разговорить  Гордыню,  но потерпела фиаско. Собеседницу невозможно было остановить. Ненависть молчала, затаив злобу в душе, и с завистью смотрела на обеих. Злость ещё больше закипела и попыталась повлиять на именитых кавалеров, которые подошли приглашать не их, а замеченных простых, но располагающих к себе, девушек.
Из поля зрения всех дам выпали три гостьи  в возрасте от 30 до 35 лет: Честность, Скромность, Благость. Они, ведь, не блистали внешней красотой, наряды не модные, простые, но сшиты с особым изяществом. На них не было дорогих украшений, только бусы и броши, подобранные со вкусом. Они   впервые попали на бал, мирно, душевно беседовали и наблюдали за танцующими. Сразу таких и не заметишь. Скромность   в сером платьице, в маленькой шляпке,  чувствовала себя скованно , не зная правил этикета в таком обществе. Появление Гордыни шокировало Скромность, а от произнесённых ею, высокопарных слов, невольно затрепетало  сердечко и сжалось в холодный комочек. На миг показалось, что утратила речь. Почувствовав состояние души подруги, подошла Честность и, глядя в бегающие, затуманенные глазки Гордыни сказала всю правду о ней. «Да, кто ты такая, – ответила Гордыня – что бы  я тебя слушала?» Но взгляд её потух, померк блеск и лоск искусственной красоты. По старой привычке Гордыня демонстративно отстранилась, став выше на одну ступеньку, избранную ранее.
 К своим подругам подошла Благость, крепко обнимая Скромность, говорила утешительные слова, которые обволакивали теплом трепещущее сердечко. «Всё хорошо, будем веселиться. А, вот уже и к нам кавалеры идут!» – воскликнула Честность. В ярко-оранжевом платье, похожем на утренний рассвет, Благость излучала тепло внутренней красоты. «Как хорошо быть рядом с ней, ощущать заботу, доброту, спокойствие!» – ласково произнесла  Скромность. «А ещё, нам нужно понять, что наша дружба  –  великая сила» - торжественно произнесли одновременно Надежда, Вера и Любовь.          « И нам не нужны ни дорогие наряды, ни титулы!» –  добавила Скромность.    
Теперь их было шестеро, и Благость щедрой рукой объяла дорогие сердца.
На них смотрело перекошенное отвратительное лицо Ненависти. А Ложь и Гордыня потупили потускневшие  взгляды. И никто уже не обращал внимания на этих неприятных знатных дам.