Костел на Гаванной

   Я училась в школе на Гаванной. Сразу за забором, слева от нас, находился костел. 
   Возможно, единственный, действующий в городе. О том, что восстановят старый большой костел на Новосельского, слабо верилось. А про строительство новых храмов никто  и не загадывал.   Сам факт такого соседства вызывал у нас любопытство и много шуток.               
   Верующих  туда ходило кот наплакал.  Наблюдали такую картину - выходит пятеро-семеро пожилых поджарых  женщин в черном и вслед за ними ксёндз. Провожал своих прихожанок, закрывал калитку . Но уходить не спешил. Было видно, что ему скучно там,  одиноко. С удовольствием наблюдал из-за ограды за прохожими. И за нами, резвящимися на переменах школьниками.
   Мне всегда было очень жалко тех священников. Даже сердце сжималось. Они же службу должны были вести  в большом храме для горстки людей. А что будет, когда и эти перестанут ходить?               
   Учителя были недовольны  таким соседством. Очевидно, боролись. Но там в верхах    решения о закрытии храма  не выносили. Обещали закрыть, как только прихожан станет меньше допустимого количества. Всего-то 20 человек, кажется.
   Мы же гордились и хвастались таким соседством перед учениками других школ. Не припомню, чтобы  кто-нибудь хоть раз  сослался на соседство  историко-краеведческого музея напротив. Всегда говорили, что наша  школа на Гаванной, рядом с костелом. Тот факт, что улица именовалась тогда Халтурина, игнорировали.       
   Я, пробегая мимо, всегда  замедляла шаг и с интересом наблюдала за жизнью во дворе костела.    Ксендзы  не были перегружены работой. И нередко прогуливались по аккуратному дворику. Останавливались у ограды и с интересом наблюдали за нами, школьниками.
    Они всегда, с самого первого раза, как я попала в их поле зрения, заговаривали  со мной. Спрашивали:
   - Пани польска? - По-хорошему, дружелюбно. Я отвечала. Сразу честно предупреждала, что не крещенная, а родители неверующие.
Особенно запомнился молоденький румяный ксендз, появившийся, когда мы перешли в наш последний выпускной класс.
    А вот, когда шла с одноклассниками, опускала глаза и старалась прошмыгнуть незамеченной. Но, как назло, священник стоял у ограды и выхватывал взглядом  именно меня. Ксендзы там менялись, но меня, похоже,   как-то запоминали.               
    -  Пани польска? -  я смущалась отчаянно и краснела до  слез  под одобрительное ржанье одноклассников. И несмотря на то, что я  отчаянно трясла головой в знак отрицания,  предлагал нам зайти в костел.  Все были в восторге.               
    - Вот с чего бы это? Почему меня всегда спрашивают? Что может быть общего у меня, не крещенной, да еще и с католиками? - недоумевала я, пока  одноклассницы не объяснили:
   - Да  во всем виновата  твоя  коса! И то - все со стрижками. А у меня коса через плечо цвета спелой пшеницы. Высокая, белолицая, похожа на польку.   Я и успокоилась.               
    Но вот пришла весна и начались экзамены. Я волновалась больше других. Это был первый год  моей жизни в Одессе и первые  экзамены в восьмом классе.  Для одноклассников же это было дело привычное. Они же сдавали их каждый год с пятого класса. На  мои расспросы как это бывает, чего надо опасаться, мальчишки сразу запугивали, шутили, разыгрывали.
    Так случилось, что пока мы в волнении бродили стайками перед школой с букетами сирени и  выступающими над ней тюльпанами, очередной ксендз у ограды вновь спросил у меня, не полька  ли я и перекрестил, пожелав мне и всем  нам хорошо сдать экзамены.
    После чего появилась легенда о том, что "их поп" меня перекрестил и мой первый  экзамен легко пролетел. Когда кто из нас начинал совсем  уж сильно мандражировать, стали отсылать к ограде костела:               
    -  Поп перекрестит и  сдашь! - и сбывалось.  И бегали. Нехристи и атеисты. И никого не смущало, что большая половина класса были евреями.