Так штормит старые порядки, что равнодушных нет

©Василий Симоненко

Красивый старинный особняк в центре города давно требовал, как минимум, косметического вмешательства, но выглядел все еще очень достойно и твердо стоял на фундаменте назло времени.

Сара Абрамовна была главным его долгожителем. Когда-то домом владел ее прадед, довольно успешный ресторатор своего времени. Однако «как не вовремя порой приходит время»*. Началась первая мировая война и следом революция. Богатым приходилось либо принимать новые условия жизни либо эмигрировать.

Семья Сары Абрамовны разделилась на тех, кто эмигрировал и тех, кто остался. Оставшимся членам семьи пришлось делиться жилплощадью в связи с новыми обычаями в обществе, где простой народ получил свободу и путевку в новую жизнь. Члены этого нового общества активно меняли свой статус и появлялись в фамильных дворах во все большем количестве. Можно даже сказать, что не меняли статус, а приобретали его, так как до этого времени у многих новых членов нового общества и статуса то собственно не было. Разве что - «все сложно». Теперь же все были в «активном поиске», поиске своего нового статуса и равного соседства с бывшими господами.

Буря перемен со временем успокоилась. В старинных двориках некогда величественных домов кипела мирская жизнь, рождались новые члены нового общества, молодые люди приводили на ПМЖ (постоянное место жительства) своих невест, художественно облупливалась старинная лепнина. Под ежедневным мощным потоком новых активных жильцов и их гостей трескались мраморные ступени в лестничных пролетах. Помещения приобретали новую, часто замысловатую, планировку, дабы предоставить отдельные жилплощади активным членам общества. Кто чей холоп никто давно не вспоминал, да и уже не помнил. Да и незачем было. Жили дружно большой общей семьей. Называли друг друга по именам , а старшее поколение по отчеству. Но это исключительно из уважения к возрасту, а не к статусу.

Никаких серьезных потрясений. Разве что время от времени жителей пугали шторма на море. Пугали своей мощью и невозможностью. Невозможностью не любоваться и не восхищаться силами природы и буйством красок между морем и небом. Да так порой все становилось невыносимо красиво, что аж больно. Больно смотреть и думать за наше ежедневное копошение по каким-то мирским делам, делишкам, поручениям, перебежкам, перелетам, переездам. Все в спешке. И чем дальше, тем быстрее все происходит. Темп жизни невероятно ускоряется с каждым днем. А тут рядом такое море. А над морем такое небо. Картины рисовать - одна другой замечательнее. И никуда не спешить.

Сара Абрамовна любила частенько по утрам спуститься к морю, постоять на берегу, полюбоваться видами и подумать о жизни. Вспоминала игры во дворе с соседскими детишками, которые были ей как братья и сестры. Вспоминала маму. «Царство ей небесное!» - молилась она тихо про себя, глядя вдаль. Туда, где море соединяется с небом. Туда, куда мама когда-то ушла. Ушла с какой-то тайной. Каждый раз, когда Сара Абрамовна стояла так на берегу моря и думала о маме, то вспоминала ее последние слова и несколько раз произнесенное имя «Оля». Никто не знал, о какой Оле мама пыталась сказать. Не успела.

Отца Сара Абрамовна никогда не видела. Даже фотографии не было. Известно лишь, по рассказам мамы, что он был красавцем. Имени только вот не было. А называла мама его в присутствии Сары не иначе, как «твой отец». Отчество то у Сары было, но в честь деда по маме. Как и записано было в свидетельстве о рождении, но мама никогда не называла отца Сары Абрамом, исключительно «твой отец».

О том, что отчество ей дано в честь деда, Сара узнала случайно. Давно. Мама никак не отреагировала тогда на вопросы об отце. Просто повторяла «твой отец».
«Интересно, похожа ли я на отца? Если похожа, то должна быть счастлива. А я счастлива?» - спрашивала себя время от времени Сара Абрамовна. С возрастом этот вопрос появлялся гораздо реже и то, смеха ради.

Сара Абрамовна сейчас вспомнила, зачем решила поселить Изю в квартире дочери, вместо того, чтобы отпустить Розочку жить к будущему мужу.
Сара Абрамовна имела за плечами опыт общения с мужчинами любого ранга и настроения. Настроение будущего зятя Изи было ей понятно, но требовало контроля. Как, в общем-то, и любой вопрос, который попадал в зону внимания этой властной женщины. Этим вечером Сара Абрамовна имела, что сказать неожиданно зашедшему к ней будущему зятю Изе и после исчерпывающего, по ее мнению, ответа на все тревожащие его вопросы о будущей жене, отправила его домой, а именно, в соседнюю квартиру своей дочери и его будущей невесты Розочки.

Изя нравился Розочке. Сара Абрамовна была в этом абсолютно уверенна. А главное, Изя нравился самой Саре Абрамовне. Нравился, как подходящая кандидатура на пост мужа для дочери. На посту управляющего рестораном Изя также удовлетворял Сару Абрамовну в полной мере. Изя и его родная сестра Лиза, которая была младше брата на несколько лет, с недавних пор жили в городе без родителей. Родители уехали в Израиль ради детей, чтобы они были счастливы. И они оказались правы – дети почувствовали себя счастливыми после отъезда родителей, но за родителями так сильно скучали, что даже грустили.

Счастье Изе показалось в один обычный вечер, когда он встретил Розу и подумал, что влюбился.
Счастье же Лизы должно было показаться скоро. Так она чувствовала. Но влюбляться пока было не в кого. И она решила, что если мужчине нужна настоящая женщина, то он ее найдет. А уж Лиза знала, как быть настоящей женщиной. Мама воспитала дочь в самых лучших традициях, какие только можно было иметь в интеллигентной семье, и уехала с папой в Израиль пока были билеты по подходящей цене и родственник в Израиле, который два раза не приглашал.

Оставив Лизе и Изе большую квартиру в центре города с двумя отдельными входами и немного денег, родители отбыли туда, где им казалось надо поехать и умереть в покое и тепле. Как раз такое местечко они присмотрели по интернету, а родственник одобрил.

В общем, уехали, точнее, улетели, поплакав в зале вылета, как когда-то плакали их родственники в порту, садясь на борт корабля, отбывавшего в Марсель.

Свою часть квартиры Изя сдавал, так как жил теперь у Розы. Сара Абрамовна решила это самостоятельно и все устроила тоже сама. Молодые не противились. Розочка привыкла, а Изя успел приспособиться к волевым решениям своего руководителя на работе.
Сара Абрамовна держала Изю рядом, потому что он мог понадобиться в любую минуту для срочных разговоров о жизни и работе или «что помочь». «Да и дочери спокойнее рядом» подумала Сара Абрамовна и о том, как ей самой будет спокойнее, когда дочь будет рядом.

Традиции ресторанного дела своего далекого предка Сара Абрамовна соблюдала настолько, насколько позволяло общество и государство, а будущий зять ей в этом активно помогал. Сара Абрамовна очень надеялась, что не ошиблась в этом молодом человеке. Ведь уволить его с поста управляющего рестораном, как она думала, можно без шума и пыли, а вот уволить с поста зятя не так уж просто. Понадобится, как минимум, послушать мнение дочери.
В этом городе взрослые дочери могли сказать пару слов за свое мнение, да так, чтобы к ним таки прислушивались. В каждом дворе была такая дочь. А где не было дочери, там была такая невестка. Ведь невестка в доме жениха – это новый шторм для старых жителей дома. А хорошая невестка так красиво штормит старые порядки, что равнодушных нет. Неравнодушным остается только влюбиться и простить. Те, кто не смогли влюбиться и простить, умирают сто раз на дню с выражением лица мучеников, но уже без этого не могут жить. Помучиться, постонать и рассказать соседям о своем ужасном житие им за радость.

Розе уезжать, оказалось, не надо, так как мама приняла у себя на ПМЖ без пяти минут зятя. Назвать Изю халамидником никто не помышлял, потому, как собственность в форме квартиры в центре города за Изей официально и общеизвестно числилась. И чисто из уважения к теще как человеку, а еще больше как к начальнику, Изя не счел предложение поселиться у невесты за оскорбление. Тем более, что всегда можно было, захватив невесту вместе с парой любимых вещей, привезенных папой из рейса, переехать в свое кровное жилище. Да и красивый старинный особняк в центре города, где теперь жил Изя, был ему очень по душе.