В такт

   Разъехавшаяся по шву печная труба слегка дымит лишь в самом начале, пока сердита  и недовольна хозяевами, но стоит ей забыться, как, занятая любимым делом, она принимается горячиться и становится так добра, что даже кошке нет нужды прятать под себя руки в меховых варежках.

   В окно видно, как о верхушку сосны укололось солнце, и желток заката растекается ровным слоем по горячей сковороде горизонта, начиная густеть. В немедленно темнеющей заварке неба, кружат чаинки спешащих в гнездо птиц. Дородный олень без стеснения блеснул белыми шароварами неподалёку, и тут же из глубины леса  косули залаяли ему навстречу, - часто и скандально.

   День кутается всё плотнее, оставляя подле себя больше места. Недалеко позади, остаётся равнодушный, недобрый, сквозь облака, пригляд светила. Ему неловко немощи своей, и, пряча слабую грудь в извечно серый платок, прищурив глаза, прислушивается он к сахарной поступи снега, всматривается в тень сокола, прильнувшего к стволу.
   От внимания к себе, дрожит букет дубов в озябшем кулаке поляны. Отломанная ручка толстой ветки отброшена, - то ветер покрутил неосторожно тугую мельничку и малодушно исчез. Топчутся на месте израненные слоновьи ноги берёз, рвутся прозрачные кружева ельника, страждут шагов упруго сплетённые ковры сосняка...
Но отчего ж столь досадливо? Как сердцем зреть при эдакой красе?!

   О грустном думы -  будто на зубах песок, а взгляд туманится слезою не напрасно: жизнь на краю, у самой грани... Мелочь? Но, в самом деле, их нет, и чем пристальнее осматриваешься округ, тем яснее понимаешь, что мелочи обнаруживаются не там, где ожидаешь найти, но там, где надеялся потерять их навечно...

  Что-то слишком тихо в лесу. Солнечные лучи полируют шершавые пятки инея. Давно уж не слышно, чтобы дятел стучал в китайский барабан полого древа, призывая своё новогоднее счастье. да так мало целых стволов, куда больше истерзанных, что упорны в своём желании не выжить, но жить...

      А где-то там, по-стариковски шаркают колёсами поезда, и путевые обходчики, с примёрзшими к лицам улыбками, бредут по шпалам от полустанка к полустанку. И пусто в голове от усталости, пусто и просто. Из-под занесённых снегом гряд, выглядывает жёсткая, как стелька, петрушка. В мутном бульоне утреннего тумана  солоноватой кровью раненой берёзы, - сок, который источают несказанные напрасно слова... Они тихо звенят, в такт мелодии томной тоски того маяка*, откуда все улетают счастливыми.

______________________
* - А. Грин «Блистающий мир»