ЛЕГЕНДЫ РАЗВЕДКИ
1914 – 1917 гг.
Книга посвящается русским
солдатам и офицерам до 1917 года.
ВЕЧНАЯ ИМ ПАМЯТЬ
НАМ НУЖЕН МИР
май 2020 г.
Каждое утро меня будит моя мама Елизавета Кригер. Она чистокровная немка. Ее отец, мой дед Курт Александр дослужился в русской армии до полковника. Сейчас мой дед на пенсии.
Мой отец Григорий Васильевич встает вместе со мной. Папа подполковник. Мы живем в челябинском гарнизоне. После завтрака, папу забирает служебный экипаж. Наш завтрак заканчивается около семи утра. Потом мы с мамой идем в гимназию, где я учусь, а мама преподает математику.
- Сынок, - сказала мама, - сегодня я приду домой пораньше, будем готовиться к Новому году. После уроков сразу беги домой.
- Хорошо, мама. Буду вас ждать.
Мы вышли на улицу. Идет мягкий снег, погода теплая, радуется душа. Гимназия находится недалеко от нашего дома. Наш дом пятиэтажный, кирпичный, есть электричество, вода, отопление.
Через двадцать минут мы пришли в гимназию. Я учусь в седьмом классе. В нашем классе учатся дети из богатых семей. Бедные дети учатся отдельно. Моя мама преподает в старших классах. Уроки проходят до часу дня, мы обычно учились до двух. Сегодня 31 декабря 1910 года. Мне 14 лет.
Вернувшись домой, я переоделся и пообедал. После вышел на улицу немного погулять. Маму встретил на улице.
- Не замерз?
- Нет, мама.
- Покушал хоть?
- Да, покушал.
- Идем домой, мне поможешь готовиться к Новому году.
Я помогал маме чистить овощи и наряжать маленькую елку. Новогодний ужин был готов, прошло еще время, а наш папа все не приходил. Папа командовал в пехотном полку, часто задерживался на службе, иногда оставался там и на ночь. Я понимал его.
- Твой отец опять задерживается, сегодня обещал придти пораньше.
Отец высокого роста, худощавого телосложения. Форма на нем сидела, как на короле и усы ему тоже шли. Говорил он командирским голосом не только на работе, но и дома. Он окончил Челябинское пехотное командное училище.
Мама среднего роста с красивой фигурой. Длинные волосы обрамляли ее красивое личико. Говорила она мягко и конкретно.
С раннего детства мама учила меня говорить на немецком и французским языках.
Папа пришел домой около девяти часов.
- Добрый вечер, дорогие мои, дождались меня?
- Дождались, милый мой.
- Как ты сын?
- Все хорошо, папа.
- Извините меня, такая у меня служба.
- Мы все понимает, - сказала мама.
- Завтра я отдыхаю. Дежурит мой заместитель. После завтра я сменю его. А теперь встретим Новый 1911 год.
Мама накрыла стол, я помогал ей. Родители пили шампанское, а я морс. Потом они подарили мне подарки: теплые перчатки и свитер. Я люблю получать теплые вещи, хотя у меня, их хватает. Моя семья каждый год вот так встречала новый год.
Первого числа мы спали до обеда. Обычно моя семья вставала рано: кто-то шел на службу, а кто-то преподавать. После я гулял на улице с соседскими детьми. Я дружил с Алексеевым, он сын штаб-с капитана Егорова, служит в полку с моим отцом. Учился Алексей на класс выше меня. До четвертого января в гимназии были каникулы, все ученики отдыхали. Катались на коньках, ходили с родителями в лес, катались на лыжах. Было здорово!
В начале января в коридоре гимназии я случайно встретил и познакомился с девчонкой. Она уронила книгу, а я поднял ее и передал.
- Меня зовут Андрей.
- Я Светлана, учусь в шестом классе.
- А я в седьмом.
- А где живешь? Недалеко от гимназии по улице Николаевке.
- Я немного дальше по улице Александровке.
- Я знаю эту улицу. Можно, я тебя провожу?
- Можно.
Вот так мы подружились. Каждый день, я после уроков провожал ее домой. У Светланы мягкий характер, она много говорила. Мне нравилось с ней беседовать. В разговоре я узнал, что она тоже говорит по-немецки. Мы часто общались с ней на этом языке. Французский мне не очень нравился. В моем классе многие дети говорили на разных языках. Учили их сами родители.
Наступила весна. Она пришла к нам с дождями. Расцвели цветы, распустились листья на деревьях, вернулись птицы с Юга, вышли на улицу старики отдыхать и погреться на солнышке.
Возле нашего дома мама посадила цветы, сама их поливала и ухаживала за ними. Весна в этом году была мрачная. На небе все время гуляли тучи, шли частые и продолжительные дожди, особенно в ночное время. Несмотря на мрачную погоду, наша дружба со Светланой продолжалась.
- Сынок, я видела тебя со Светланой, вы дружите с ней?
- Да, мама. Я дружу с ней и провожаю ее домой после школы. Мы часто с ней разговариваем на немецком языке.
- Я рада, дружите, она хорошая девочка.
Вечером вернулся папа со службы. Мама покормила его, я в это время делал уроки. Он позвал меня.
- В конце июля мне дадут отпуск, давайте съездим в Петроград, а через год, в Москву.
- Правда! – воскликнула мама и горячо обняла мужа.
После уроков, провожая Светлану, я сказал, что в июне с родителями мы едим в Ленинград.
- Повезло тебе, - ответила она.
Она очень любила читать художественную литературу, а потом пересказывала ее мне. Я с удовольствием слушал. У нее мягкий приятный голос. Мне он нравился.
- Почему ты не любишь читать? – спросила она
- Когда пойдем на каникулы, я обещаю много читать.
- А мне нравятся книги. Когда их читаешь, будто бы сам участвуешь в приключениях.
- Знаю и представляю.
- Читай, Андрей, читай.
К нам редко приходили бабушка с дедушкой со стороны моей мамы, а папины родители бывали часто. Во время учебы я редко навещал их.
Наконец наступило лето. Наш класс ушел на каникулы. Папа получил отпуск. В конце июля мы сели в вагон. Наш поезд медленно тронулся в сторону Москвы. Мы ехали к купе, у каждого было отдельное место. Прямо в купе находился умывальник и туалет.
Чай мы пили в вагоне, а обедать ходили в вагон ресторан.
Наш поезд двигался со скоростью 40-45 километров в час.
- Сначала мы едем в Москву, а потом в Петроград. Пока нет прямой дороги. Мы в Москве простоим несколько часов, потом наш вагон подцепят к поезду, который идет в Петроград.
- Я так и думал, папа.
- Будем читать газеты и книги. Может быть, мама тебе что-нибудь расскажет.
- Мне не скучно.
- Ну и хорошо.
Мои родители рассказывали много интересного из своей жизни и, конечно же, я много читал. Папа чаще всего отдыхал, мы понимали, что он устает на службе.
Мы проезжали Екатеринбург, Казань, Нижний Новгород и, наконец, 2 июля мы прибыли в Москву. Первое что мы увидели, это был красивый вокзал. Народу было очень много. На вокзале папа купил себе несколько штук газет, а нам книги. Через два часа нас перецепили к другому паровозу, и мы поехали в сторону Петроград. А 3 июля, мы на вокзале. Папа взял экипаж и сказал хозяину.
- В гостиницу.
- Слушаюсь, господин.
Папа был в форме. Мы едем в экипаже. Старинный Петроград мне очень понравился. На каждом шагу встречались матросы. Через полчаса мы приехали в гостиницу «Балтика» Здесь было много иностранцев. Может, это были туристы? Я не знаю. Нас встретил хорошо одетый молодой человек. Папа подошел к нему и решил все вопросы. Нас поселили на второй этаж в 237 комнату. Из окна был виден красивый город. Я с удовольствием смотрел на него. В номере было все необходимое. В первый день мы на улицу не пошли, а пошли ужинать в ресторан. Вечером мама много рассказывала про этот город. А утром мы пошли его смотреть. Прошлись по его улицам, зашли на пляж. Там я познакомился с оной девочкой. Ее звали Эльза. Она оказалась местная. Мне было весело с ней проводить время. Когда мы приходили на пляж, она уже нас ждала.
- Кем ты хочешь стать? - однажды спросила она.
- Военным, как папа.
- А кем хочешь быть ты?
- Врачом, как и мои родители.
- Я тебя понимаю.
- Знаешь, Андрей, я хочу, чтобы ты мне писал письма.
- Я не против.
- Обещаешь?
- Обещаю.
До конца июля моя семья отдыхала в городе. Было много фотографий сделанных на память. Я попрощался с Эльзой, обещая ей писать.
3 августа мы были дома. Папа пошел на службу, мама пошла к бабушке, а я к Светлане.
Она жила на втором этаже. Стучу. Дверь она открыла сама.
- Я рада видеть тебя, Андрей, привет!
- Здравствуй, Светлана.
- Заходи в дом. Расскажи мне, как ты отдыхал, что видел?
Я зашел в квартиру. Родители ее были на работе. В доме чистота и порядок. Она пригласила меня в свою комнату. В ней стояли стол, стул, кровать, тумбочка, на окнах висели занавески зеленого цвета.
Мой рассказ о поездке и отдыхе был долгим. Она внимательно меня слушала.
- А чем занималась ты?
- Читала, помогала маме по дому, ходила в гости к бабушке. Я рада, что ты в вагоне читал книгу, потом расскажешь мне?
- Обязательно, только потом.
- А сейчас пойдем погуляем.
Я часто навещал ее во время каникул. Мы гуляли с ней, разговаривали, делились новостями. Прошел последний летний месяц, и наступила осень, потом зима. Зима была холодная и ветреная. С наступлением холодов прекратились посещение нас бабушек и дедушек. Мои родители сами ходили к ним. Новый 1912 год как всегда встретили вместе. Родные подарили мне разные подарки. Это была огромная радость в моей жизни. Я подарил Светлане теплые меховые варежки, а она мне носки. Мы были внимательны друг к другу. Часто писала Эльза из Петрограда, я отвечал ей на все письма, мы были хорошими друзьями. О любви не шла речь, мы были еще детьми.
Зима в этом году была очень суровая, я не помню еще такую холодную зиму. Весна пришла с теплой погодой. Расцвели цветы, вернулись птицы, по вечерам гуляли на улице люди, а старики сидели на лавочках допоздна. После занятий, я со Светой часто ходили в лес. Собирали то грибы, то ягоды. Наш лес находился рядом с городом.
- Через год окончим школу, разбежимся кто куда.
- Ты знаешь, что я пойду учиться в военное училище, будем видеться после уроков, я буду приходить домой.
- А я буду поступать в пединститут.
- Знаю.
Дружба связывала наш школьный возраст, часто после школы мы вместе выполняли уроки, читали книги вслух, рассказывали что-то интересное.
Папа все время находился на службе, у него редко были выходные, а когда выдавался такой день, то он спал до обеда. Мы не мешали ему.
- Вижу у тебя со Светланой крепкая дружба,- говорила мне мама.
- Она моя школьная подружка.
- Со временем эта дружба перерастет в любовь.
- Если это произойдет, я буду только рад.
- Светлана хорошая воспитанная девушка, я чувствую, что с ней будешь счастлив.
- Мама, пока мы слишком молоды. Время любви еще впереди.
Прошли годы. В 1914 году, я успешно сдал экзамены и получил направление в Челябинское военное пехотное Командное училище (ЧВПКУ). Светлане оставался еще год учебы. В конце июля я впервые перешагнул порог училища. Оно огромное. Я шел с небольшим чемоданом. Навстречу мне шли кадеты. Спросили кто я? Я представился.
- Я дежурный по контрольно пропускному пункту (КПП), кадет Семенов.
- А я помощник по КПП кадет Юрьев.
- Я абитуриент Сотников Андрей.
- Случайно вы не сын полковника Сотникова Григория Васильевича? - спросил кадет Семенов.
- Вы правы, это мой отец.
- Добро пожаловать, будущий кадет Сотников.
Курсанты были среднего роста, с короткими стрижками, подтянутые, шагали строевым шагом. Помощник по КПП, кадет Юрьев проводил меня в приемный пункт. Училище огромное, многоэтажное. На улице вокруг казармы посажены красивые цветы, на плацу идут строевые занятия. Я смотрю и думаю: «неужели я буду так же заниматься?» Мы зашли в здание. На первом этаже у тумбочки стоял молодой кадет, отдав нам честь, он скомандовал:
- Дежурный по роте, на выход.
Подошел дежурный и представился:
- Дежурный по роте кадет Васильев.
- Я, абитуриент Сотников Андрей, прибыл учиться.
- Идемте, я вас представлю начальнику приемной комиссии.
Я попрощался с кадетом Юрьевым, и дежурный проводил меня к начальнику приемной комиссии. Его кабинет находился в конце коридора. Дальше шла казарма, а в казарме находились армейские заправленные кровати. Между каждой кроватью стоят тумбочки, а в коридоре между кроватями табуретки.
- Мы пришли, - сказал дежурный по роте и постучал в дверь.
Из глубины комнаты раздался голос: «Да, заходите». Первым зашел дежурный по роте и доложил:
- Господин штаб-с капитан, прибыл абитуриент Сотников.
- Проси, - сказал штаб-с капитан.
Потом зашел я. Кабинет был небольшой, окна высокие, возле окна сидел штаб-с капитан. Посередине комнаты длинный стол, вокруг него стулья.
- Здравия желаю, господин штаб-с капитан. Абитуриент Сотников Андрей прибыл для обучения в военное училище.
- Здравствуйте, Сотников Андрей. Командир полка, полковник Сотников Григорий Васильевич ваш отец?
- Так точно, это мой папа.
- Я рад, что его сын продолжает семейную династию. Мы хорошо знаем вашего отца.
- В моем роду все мужчины служили офицерами и генералами.
- И у меня тоже, Андрей. Потому что мы любим свою Родину Россию.
- Вы правы, господин штаб-с капитан.
- В этом году нет экзаменов, будет только собеседование, а дети офицеров поступают без конкурса. Так что вы, Андрей Сотников уже в списке зачисленных.
- Спасибо, господин штаб-с капитан.
- Сдайте мне все документы и находитесь в казарме. Вашу койку покажет вам дежурный. Во время вашей учебы, мы будем часто встречаться.
Поблагодарив капитана, я вышел из приемной. Дежурный по роте показал мне мою койку. Здесь я познакомился с будущими кадетами. Рядом со мной находилась кровать моего будущего друга Сергея. Он тоже из семьи военных. Его отец подполковник. Служит в нашем городе. Еще мне понравилась наша казарма. Она светлая, освещена солнечными лучами, так как в комнате много высоких окон, а по вечерам включается яркое электричество.
Постепенно прибывали все новые и новые абитуриенты. Вскоре наша комната заполнилась полностью.
Во время учебы я узнал, что с нами учились дети из крестьянских семей. Они тоже любили нашу Родину и очень хотели служить ей. А наша Родина принимала их в свои объятия. Вечером дежурный по роте дал команду абитуриентам: строем на ужин марш. Кадетская столовая находилась недалеко от нашей роты. По одному мы заходили в столовую. Столы уже были накрыты. На ужин была рисовая каша с мясной подливкой, хлеб, масло чай, сахар. Ужин был сытный и вкусный, после мы общались с Сергеем.
- Слышал, Сергей, на территории Украины идет война?
- Слышал.
- Выпускники направились туда, я сегодня слышал в столовой.
- Половина Украины оккупирована.
- Наша армия сильная, мы победим.
- Я уверен в этом.
3 августа было собеседование. Поступили все абитуриенты. Набор был большой. Взяли всех желающих. В роте должно быть 180 человек, а приняли 220. Пять рот были укомплектованы. Пятого августа нас переодели, и мы стали кадетами. Занимались строевым шагом, оружием, изучали уставы воинской армии и другие предметы. За две недели, папа приходил только один раз, узнать как у меня учеба и передал привет от моих близких. Светлана пока не приходила, я не знал, может, у нее не было времени.
Иногда нас поднимали в ночное время, и мы по тревоге выполняли армейские нормативы, согласно уставу. Это была тренировка и подготовка. Двадцать пятого августа моя рота поехала на огневую подготовку, и там, мы учились стрелять.
Полигон находился в двадцати километрах от города. Он был хорошо оборудован: стояли высокие и низкие мишени. Перед занятиями нам рассказывали, что происходило на фронтах на территории Украины.
30 августа, кадеты приняли военную присягу. Приезжали родители кадетов.
- Вот сын, теперь ты продолжаешь нашу военную династию, сказал отец.
- Я очень этому рада, - добавила мама.
- Я тоже поддерживаю твоих родителей, - добавила Света.
- Я отпросил тебя у начальника училища, сегодня едем домой. Утром я сам привезу тебя в училище, - сказал папа.
Меня отпустили. Я на папином экипаже вместе с семьей приехал домой. Светлана до ужина находилась у нас. Мы долго беседовали, общались, смеялись. Я рассказывал ей о своей новой жизни. После ужина я проводил ее домой. Светлана обещала приходить ко мне по выходным. Мои бабушка и дедушка не пришли поздравить меня, потому что они находились в отъезде.
Утром папа привез меня в училище.
- Хорошо учись, сын, - сказал он на прощание.
- Обязательно, папа.
- Пока, сынок.
- Пока, папа.
В сентябре начались занятия. С утра до вечера мы находились в классе. Перед занятием была полит подготовка, нам рассказывали, что происходит на фронтах. Мы понимали и сочувствовали.
Два раза в месяц строем ходили на полигон, проходили тактическую и огневую подготовку.
Подошла зима. В казармах было тепло. Дежурный истопник не спал, организовывал уют для всех.
Из-за мороза на полигон не ходили. Моя рота училась хорошо, отстающих не было. Здесь мы изучали немецкий и французский языки. Я выбрал немецкий, так как я уже неплохо говорил на нем. Сергей учил французский. По языкам преподавателями были молодые женщины, не старше 32 лет. Некоторые были замужем за военными. Приходила Светлана, но не часто. Дома я был три раза до начала декабря. На зиму бабушки и дедушки приехали из путешествия, и поздравили меня.
- Служи, внук, служи, как служили наш деды и отцы.
- Я стараюсь.
Утром и вечером моя рота убирала территорию от снега. Снег шел часто, редко стояла теплая погода, постоянно дул холодный пронизывающий ветер.
До Нового года рота сдала экзамены и 29 декабря, нас отпустили домой до 5 января. Мы с Сергеем вместе вышли из ворот училища, поздравили друг друга с наступающим Новым годом. Когда я приехал домой, родителей дома не оказалось. Я переоделся и направился к Светлане. Постучался, она сама открыла дверь.
- Привет, Светлана!
- Здравствуй, я чувствовала, что сегодня ты придешь.
- Я рад, что ты меня ждала.
- Идем в дом.
Мы обнялись и поцеловались. Она была дома одна. Светлана училась в девятом классе. За это время она подросла, похорошела. Мне она очень нравилась.
За столом она рассказывала о себе: как училась, что читала, о чем мечтала и думала о чем. Мы жили с мечтой о будущем.
- Я буду в отпуске до 5 января, вечером пойду в училище.
- Мы тоже начнем учиться 5 января.
- Я буду ждать тебя по выходным.
- В воскресенье жди после обеда.
Вечером я ушел от нее. Когда пришел домой, мама была уже дома. Мы обнялись и расцеловались, потом долго смотрела на меня.
- Как ты вырос за это время, я только сейчас это заметила.
- Светлана тоже так говорит.
- Станешь таким же статным, как папа.
- Конечно, я же его сын.
- Он скоро придет со службы. Этот Новый 2015 год мы встречаем с бабушками и дедушками.
- Я рад это слышать.
Вечером приехал папа, Увидев меня, улыбнулся и крепко обнял меня. Папа тоже сказал мне, что я вырос. Потом был праздничный ужин. Я впервые выпил немного шампанского, после мы побеседовали на политические темы.
- Обстановка тяжелая. Немцы крепко держат оборону.
- Как солдаты воюют? – спросил я.
- Не плохо, только много погибают.
- Нам тоже рассказывают перед занятиями об обстановке на фронтах. Потом мы еще читаем газеты.
- Весной будет досрочный выпуск, и выпускников сразу отправят на фронт.
- Откуда знаете?
- Я много чего знаю, но молчу и ты, сынок, тоже молчи, не говори никому.
- Понятно, папа.
31 декабря с утра мы с мамой пошли на рынок. Накупили много разных продуктов и напитков. После обеда, я помог маме готовить праздничный ужин. Вечером пришли родители мамы и папы. Я заметил, как они меня любят. За столом были произнесены замечательные слова в мой адрес. Папа опять задержался на службе, пришел поздно. За прошедший год папа не был в отпуске. Не отпустили в связи с войной на Украине. В десять вечера папа пришел домой. Все сидели долго за столом, родители мамы и папы остались у нас ночевать. Наступил Новый 1915 год. Я был счастлив встретить этот год вместе со своими родственниками. Папа был дома. За столом дедушка Курт Александрович сказал:
- Дети, вы должны знать. В конце января, мы уедем во Францию. Решили там купить дом и заниматься хозяйством. Если захотите, приедете к нам. Мы всегда рады вас видеть.
- Отец, почему вы так решили?
- Знаешь, дочь, мы с твоей мамой часто бывали во Франции. Нам очень нравится жить там. Там тепло, солнце, вино, фрукты.
- Поняла.
- Нас примите, Курт Александрович, если приедем в гости, - сказал дедушка, отец папы, Виктор Васильевич.
- Я уже сказал, что буду рад видеть всех приехавших к нам в гости.
- В каком городе собираетесь купить дом?
- Недалеко от города…. Деревня близко.
- Ну, что ж, я пожил бы в деревне.
После обеда они ушли. Я, взяв подарки для Светланы, поехал к ней. Она была дома. Когда я пришел, меня встретили ее родители и, конечно, она сама. Я поздравил всех с новым 1915 голом. Я подарил ей пуховый шарф, она, как всегда теплые перчатки. Я сохранил их до 1918 года. На войне они мне пригодились. Родители Светланы не были против того, что мы встречались. Нас хорошо воспитали наши родители. Мы просто с ней дружили.
Эльза из Петрограда писала очень часто, и я ей всегда отвечал. В 1917 году я потеряю ее навсегда. До 5 января мы встречались со Светой. После обеда 5 января, я был в казарме. Мама была в школе, а папа на службе.
Когда я зашел в свою роту, возле тумбочки стоял наряд по роте, согласно графику. Увидев Сергея, мы поздоровались. Я доложил ротному штаб-с капитану о своем прибытии
- Как отдохнули, кадет Сотников?
- Хорошо господин штаб-с капитан.
- Знаю, что вы хорошо учились. У вас есть увольнение в город по выходным.
- Служу России.
- Идите, готовьтесь к ужину.
Распорядок в училище был жесткий. В пять утра подъем, в десять вечера отбой. Целый день были занятия.
Зима в этом году, как и в предыдущем, была холодная. Ветер со свистом перебрасывал снег с одного места не другое. Мы не успевали убирать с плаца снег. Месяцами мы не видели солнце. По-прежнему нам рассказывали, что происходит на фронтах. Прошли дни, недели, месяца, наступила весна с ветрами и дождями. По воскресеньям я с другими кадетами ходил в увольнение. По субботам ко мне приходила Светлана, но долго мы с ней не могли общаться, так как у меня были занятия. Редко бывал дома и совсем редко видел родных. Вскоре бабушка с дедушкой уехали во Францию, как и обещали.
За этот год я хорошо освоил немецкий и говорил на нем, как на своем родном языке. Даже преподаватели были удивлены моему произношению.
В мае рота часто ходила на полигон на огневые подготовки. Мы привыкли ходить пешком.
В конце мая возле КПП вечерами стояли молодые красивые, модно одетые девушки, ожидая своих суженых.
В конце июня рота сдала все экзамены и разъехалась на летние каникулы по домам. После обеда, я был уже дома. Мама была в школе, папа как всегда на службе. Переодевшись, я пошел к Светлане.
- Здравствуй, Светлана.
- Привет, Андрей. Можно тебя поздравить с окончанием первого курса.
- Спасибо. Вот и ты скоро окончишь гимназию, поступишь учиться дальше.
- Я мечтаю об этом.
- Все будет происходить в свое время.
- Мои родители о тебе часто спрашивают: как ты учишься? Приезжаешь ли домой по выходным? Я рассказывала и говорила, что у тебя все хорошо.
- Спасибо. У меня и, правда, все хорошо.
Светлана очень любила говорить, не знаю, откуда у нее была такая фантазия. В этот день я был у нее допоздна. Провожая меня, мы поцеловались. На улице еще не совсем темно, а звезды уже вышли на небосклон. Они освещали мне дорогу до дома. Когда я зашел домой, мама встречала меня в коридоре.
- Добрый вечер, мама
- Здравствуй, сынок. Вижу, твоя форма висит на вешалке, значит, ты приехал и ушел к Светлане.
- Да, мама, я был у нее. Мы немного общались.
- Как она?
- Хорошо, поступает в пединститут.
- Правильно делает, пусть поступает. Папа немного задержится на работе, будем ужинать без него. Иди за стол, он уже накрыт.
Через три часа приехал папа. Мы поздоровались. Папа переоделся, помылся и прошел на кухню, мама заново накрыла стол.
- Мать, - сказал папа, - доставай шампанского, выпьем за сына. Он окончил первый курс, будем его поздравлять.
- Сейчас, дорогой, минуточку.
Родители поздравили меня, были хорошие душевные тосты.
Спать легли позже обычного. Я еще почитал книгу. Мама еще работала, школьники сдавали экзамены. Я помогал по дому, ходил в магазин за продуктами, помогал по дому. После обеда ходил к Светлане. Седьмого июля я и Света мы ходили в лес. Там на костре готовили себе еду. Воздух был цветочно-ароматный, нам не хотелось возвращаться домой. В глубь леса мы боялись ходить, а на поляне мы слушали голосистое пение птиц. Каждый день мы с ней куда-нибудь ходили или занимались полезными делами. В лесу впервые я сказал Светлане о своих чувствах.
- Знаю. Андрей, что ты влюблен в меня. Я сама тебя давно люблю.
- Я не знал об этом.
- И моего взгляда не замечал?
- Нет, не замечал.
- У меня еще нет опыта, замечать чужую любовь.
- Тут ты прав.
Я обнял ее и, оказавшись на зеленой мягкой траве, мы впервые целовались. У нас, действительно не было опыта.
Вот тогда я узнал, что целоваться очень приятно. Нам не хотелось отрываться друг от друга.
- Мне понравилось, это было приятно, - сказала Света.
- Раньше я не знал, почему взрослые люди целуются.
- Теперь мы знаем.
- Это факт.
После поцелую, моя рука спустилась к ее твердым девичьим грудям. Я почувствовал, что в моем теле появилось тепло, а Света начала дышать часто-часто. Через несколько минут мои губы целовали ее груди. Я как младенец не отпускал их. Она расслабилась, ее руки лежали без движения, я понял, что тело ее было парализовано моим поцелуем. Еще немного и я остановился. Не хотел, чтобы дело зашло слишком далеко. Она поняла меня.
- Я побывала в неизвестном мне мире, мне было очень хорошо, - сказала она.
- И мне тоже, но дальше заходить пока нам не следует.
- Я знаю и верю тебе. Теперь я твоя.
- А я твой.
Между тем Светлана окончила гимназию, мы отметили ее окончание.
Лето было прекрасное, дожди шли редко. На небе была солнечная погода. Несколько раз мы ходили купаться и загорать к речке, часами лежали на теплом песке, а иногда целовались у нее дома. Со временем у нас стали уже поцелуи с опытом.
В начале августа я вернулся в училище. Я не знал, был ли выпуск и еще досрочный выпуск третьего курса и второго. Эти выпускники уходили солдатами на фронт, а некоторые уезжали обучать солдат в воинских частях.
В училище я вернулся первым. Ротный назначил меня дежурным по роте, постепенно в течение дня возвращались другие кадеты из отпуска.
Светлана поступила в институт, ко мне на свидание приходила редко, была загружена учебой.
Из полка моего отца несколько батальонов ушли на фронт, а вместо них, согласно штатному расписанию, папа набирал новых солдат. В полку их обучали, затем направляли на фронт. Их семьи и родители получали за ушедших на фронт денежные пособия.
Теперь наша рота часто ходила на полигон. Я обучался по огневой подготовке, не плохо стрелял и разбирался в оружие тоже. Каждый день на политинформации нам давали сведения об обстановке на фронтах. Наш ротный штаб-с капитан Юрьев часто говорил:
- Мы воюем на своей земле, и мы победим.
- Так точно, господин штаб-с капитан, - отвечали кадеты, - мы победим.
Меня и других кадетов редко отпускали в увольнение, был приказ начальника училища, генерала Антонова. Однажды вечером после ужина, Сергей говорит мне:
- Год воюем, но изменений нет. Знаешь почему?
- Почему?
- Либо наша армия слабая, либо командиры не хотят воевать.
- Скорее всего, немцы крепко держат свою оборону.
- Тоже может быть. Поживет, посмотрим.
На втором курсе мы изучали инженерную науку, устройства мостов, взрывные устройства, разные модели пушек. Чертили как инженеры, мыслили как инженеры. Раз в месяц мы ходили в караул. Когда было холодно, на посту мы стояли по часу.
Наступила осень, шли затяжные дожди. С деревьев падали желтые листья, птицы улетали в теплые края, люди постепенно начали надевать теплые вещи. Вечерами возле подъездов не сидели на лавочках бабушки и дедушки. А мы по-прежнему несли службу. Подошел Новый 1916 год. Его мы вместе с моей ротой встретили в казарме. Офицеры уши домой. Командовать остались обер и унтер офицеры (сержантский состав). Они командовали не хуже офицеров и обучали нас тоже хорошо, когда отсутствовал кто-то из преподавателей. Кадеты были дисциплинированными и послушными. Мы были единым целым.
7 января у нас началась сессия, а 21 января рота сдала все экзамены, и нас отпустили домой на пять дней. Кто жил далеко, получили отпуск на десять суток. После обеда я был уже дома. На улице стоял мороз. Светлана находилась в институте. Около пяти вечера подошла мама.
- Добрый вечер, мама.
- Здравствуй, сынок, папа говорил, что ты сегодня приедешь.
- Мне дали отпуск на пять суток.
- Ну и хорошо, хоть выспишься.
- О! Я этого хочу.
- Твой папа тоже по воскресеньям спит до обеда, но иногда командующий не дает ему отдохнуть.
- Это называется служба.
- Понимаю, сынок.
Мы без папы не пошли ужинать, ждали его. Он приехал около десяти вечера. Я заметил, что он сильно устал. Мы встретили его в коридоре, приветствовали рукопожатием друг друга. Мама позвала всех за стол. Мы немного выпили.
- Как учеба? - спросил папа.
- Не плохо.
- Учись, сынок, пока у нас мир.
Эта война продлится долго. Немцы не собираются уходить.
- Нам тоже об этом говорят.
- А теперь отдыхать. В воскресенье поговорим, сынок, я немного устал.
В воскресенье после обеда, мы составили план на летние каникулы и отпуска. Летом папу обещают отпустить, и мы собираемся поехать в Астрахань. А пока на улице сильный ветер, который перекидывает снег с одного места на другое, нанося огромные непролазные сугробы. В такую погоду я не пошел к Светлане, сидел дома и читал книжку. Знаю, что она меня ждала, но я надеюсь, что поймет меня, т.к. сегодня воскресенье и вся семья у нас в сборе. А все остальные дни отпуска я бывал у нее. Она училась со второй смены, я приходил к ней утром, мы целовались и находились оба в сказочном мире.
27 января, я был в училище. В это время народ уже нес службу. После поверки узнали, что некоторые кадеты из отдаленных районов не успели приехать, они приехали через день в связи с обстановкой на железной дороге. Их не стали наказывать, потому что они имели справку от военного коменданта железной дороги.
Как-то вечером Сергей начал сокровенный разговор:
- Знаешь, Андрей, у меня есть девушка.
- Это хорошо или плохо?
- Если нас отправят на фронт, будет ли она меня ждать?
- Это зависит только от вас, насколько между вами крепкая любовь.
- Ее зовут Люба, она очень мне нравится.
- А ты ей?
- Не знаю.
- Время покажет, но ты дай ей надежду.
С этого времени, Сергей часто рассказывал мне о ней. Как они общаются, об их близости и поцелуях. У них началась любовь.
Когда начались холода, рота не ходила на полигон, мы занимались в тире.
Кадеты уже научились чертить, как мыслящие инженеры. Нас преподаватели хвалили, говорили, что из нас выйдут хорошие преподаватели инженеры, хотя училище не готовило инженерный состав, оно готовило командный состав для Российской армии.
Домой ходил по воскресеньям, иногда ротный давал увольнение до утра. Из-за мороза, Светлана ко мне не приезжала, я приходил к ней. Весной я тоже просил ее не приходить во время учебного процесса, но она прибегала на полчаса. На улице потеплело, расцвели цветы, раскрылись листья на деревьях. Женщины тоже раскрылись, сняли теплые вещи, показав свои красивые фигуры. Иногда шли редкие дожди, а мы часто ходили на полигон, чтобы учиться стрелять.
У Сергея начался большой роман. Его Люба, оказалась дочерью офицера. Когда я общался с ней, понял, что она воспитанная серьезная девушка, она резко отличалась от других девушек ее возраста. Мне понравились черты ее характера. Я посоветовал Сергею крепко ее любить.
На втором курсе в училище нас учили танцевать, в том числе и вальс. С января проводили вечера встреч с милыми девушками. Я всегда танцевал со Светланой. Она приходила, а потом уезжала в экипаже.
После экзамена в конце июня нас на месяц отпустили в отпуск. В июле же был выпуск трех рот, а моя рота перешла на третий курс. Мы боялись, что произойдет досрочный выпуск. Выпускники после отпуска уезжали на фронт.
Папе тоже дали отпуск, и мы вместе со Светланой поехали в Астрахань. Наш поезд тронулся первого июля. Папа был в форме.
Мы ехали со скоростью 50 километров в час и смотрели в окно. Позади оставались: наши красивые леса, чудесная природа, большие города, деревни и маленькие села – это была русская земля.
У нас был уютный вагон купе, в котором были все удобства. Мы много разговаривали, рассказывали что-то интересное, а папа больше спал, мы не мешали ему, старались выходить в коридор. Часами мы стояли у окна, мечтали, думали, фантазировали, смотрели и улыбались друг другу. Это была любовь!
На четвертый день, наш поезд прибыл в город. На вокзале было много солдат и офицеров, которые уезжали на фронт. Их провожали близкие им люди.
- Да, сынок, однако эта война продолжится надолго. Видишь, сколько солдат отправляются воевать.
- Вижу, папа и понимаю.
- Боюсь, что тебе тоже придется с ними воевать.
- Если надо будет, я готов. Это долг солдата и я его выполню.
- Я не сомневаюсь.
- Мужчины, - остановила нас мама, - хватит говорить про войну, куда теперь нам идти?
- В гостиницу.
Мы наняли экипаж и поехали. Гостиница называется «Каспийская». Нас встретил хорошо одетый молодой человек среднего роста с короткой стрижкой. Папа подошел к нему и сказал:
- Нам нужен номер.
- Номер найдется для вас.
Он взял связку ключей и пригласил нас идти за ним. Гостиница огромная и многоэтажная, чистая и хорошо убранная. Мы поднялись на второй этаж. Папа с мамой поселились в одной комнате, а мы со Светланой в другой. Из нашего окна был виден город. Город красивый с многоэтажными домами. Морской порт находился вдалеке от нас. Вечером мы пошли на ужин в ресторан. Здесь тоже много отдыхающих.
- Утром пойдем в морской порт. Покатаемся на лодке или на корабле, - сказал папа.
- Я бы хотел порыбачить, - признался я.
- Это тоже можно.
После завтрака мы вышли из гостиницы и пешком направились в сторону морского порта. Шли мы минут сорок. Когда подошли, я увидел красивую панораму моря. В порту стоят многоэтажные корабли, рыбацкие судна, здесь же турецкие корабли и пассажирские. Папа арендовал у рыбака лодку, и мы плавали недалеко от порта. Это были незабываемые моменты. После отдыха мы на причале поужинали вкусной свежее пойманной и здесь же приготовленной вкусной рыбой. Так мы плавали каждый день, получая от этого огромное удовольствие. Потом обед или ужин на причале на свежем воздухе. С моря дул легкий ветерок. Иногда мы купались и загорали на местном пляже. Было много приезжих и из Питера тоже. Здесь папа не снимал свою военную форму. Вечерами мы читали газеты, узнавая из них новости о фронтах. Два раза мы выезжали в город, но море и пляж мы полюбили больше.
Я впервые на пляже увидел красивую фигуру Светланы, хотя мы спали вместе, но я не видел такой красавицы.
В конце июля мы вернулись домой, и через день я был в училище. Доложил командиру роты о прибытии из отпуска.
- Как отдыхали, кадет Сотников? - спросил ротный штаб-с капитан Юрьев.
- Мы ездили в Астрахань.
- Это был ваш последний отпуск. Пришел приказ об их отмене, в связи с военным положением. Боюсь, что у вас будет досрочный выпуск из-за нехватки офицерского состава. Призываем из запаса, студентов и всех желающих. В стране неспокойно.
- Я еще не слышал об этом.
- Скоро услышите. А пока, идите, кадет Сотников, готовьтесь…
Чуть позже пришел Сергей, доложив командиру роты, потом подошел ко мне. Он был веселый. На его лице цвела улыбка. Я понял, что у него все хорошо. Я сидел в комнате и отдыхал.
- Знаешь, Андрей, мы решили пожениться.
- Поздравляю! Я тебе кое-что скажу, но держи это в тайне.
- Слушаю тебя, Андрей.
- У нас будет досрочный выпуск, а потом мы на фронт.
- Я догадался об этом давно. Значит, будем воевать. Как у тебя со Светланой?
- Отдыхали в Астрахани. Она была со мной.
- Я рад за вас.
У нас начались занятия. Кроме караула, мы ходили в наряд на КПП, на кухню, в подсобное хозяйство. Государство заботилось о нас. Мы были сыты и одеты. По-прежнему танцевали, по субботам в клубе проводили вечера знакомств.
По утрам нам проводили политзанятия. Мы были в курсе войны на Украине. На полигон ходили редко. Часто стреляли в тире.
Подошла осень с дождями и ветрами. Я по-прежнему ходил домой в увольнение и встречался со Светланой. Между нами кроме поцелуев ничего не было. Мы, конечно, думали о женитьбе, но учеба пока нам не давала подобного шанса. Время было тревожное.
Вскоре наступила зима с ветрами, снегом. Начались холода. У нас в казарме было тепло. Постоянно топились печки. Для них назначались из числа кадетов дежурные-истопники. Я тоже часто попадал в истопники.
В конце декабря нам сказали, что после Нового года будет досрочный выпуск. Многие кадеты сразу поняли, что это отправка на фронт.
- Да, Андрей, придется воевать.
- Мы, солдаты, сами выбрали эту профессию, теперь это наш воинский долг. Значит, будем воевать.
Экзамены мы не сдавали. 30 декабря был выпуск. Приходили родственники и друзья, они поздравили нас.
Нам дали двадцать дней отпуска и двухмесячное жалование. Мы не знали, кто на какой фронт попадет. Я попрощался с друзьями. Сергей поехал к невесте. Я дал ему свой домашний адрес.
Дома меня ждала моя семья. Вечером мама накрыла стол. Пришла Светлана поздравить меня.
- Сын, если хочешь, я оставлю тебя в своем полку инструктором.
- Нет, папа. Я поеду воевать, как все офицеры и солдаты. Хочу выполнить свой долг.
- Успеешь еще, сынок. Долг можно выполнять и здесь тоже.
- Знаю, но не хочу.
- Тот, кто два года воевал, им разрешили вернуться в свой гарнизон.
- Значит, буду воевать два года. Я очень хочу, чтобы меня ждала Светлана.
Она сидела за столом и слушала.
- Я буду ждать тебя, Андрей, - сказала она.
- Я буду часто тебе писать.
- Помни, сынок, мы очень любим тебя, - сказал папа.
- Спасибо, отец.
На Новый 1917 год, пришли родители папы и Светланы. Светлана была грустная. Наши отцы разговаривали о войне, а я старался ей поднять настроение, но у меня никак не получалось.
- Я буду скучать по тебе, - сказала она.
- Я тоже.
- Я хочу стать твоей женой перед тем, как ты уедешь, чтобы я не забыла тебя никогда.
- Тогда давай поженимся.
- Я согласна.
4 января, мы поженились. Венчались в церкви, свадьбу сыграли дома. Были друзья и родственники. Светлана жила у меня. У моей мамы появилась близкая подруга. После учебы Света ходила к родителям, помогала по дому, а потом шла ко мне. Иногда я ходил вместе с ней.
Подошло время мне уезжать. Я получил направление в 5 полк в городе Винница. 21 января в десять утра отходил мой поезд. Меня провожала моя семья. Полный чемодан теплых вещей. Мама и Светлана обняли меня в слезах. Я понимал их. Я же еду воевать, а не отдыхать. Бабушка и дедушка со стороны папы немного опаздывали.
- Внук, - сказала бабушка Неля Николаевна, - мы тебя очень любим, дай этим немцам так, чтобы они оставили нашу землю и обязательно при этом береги себя.
- Непременно, бабушка, мы выгоним их с нашей земли.
- Возвращайся, сынок, мы тебя будем ждать.
- Я обязательно вернусь.
- Пиши чаще, - попросил отец.
На вокзале появился Сергей с женой. Увидев его, я поднял руку, и он заметил меня.
- У меня поезд в десять утра.
- И у меня тоже.
- Я командирован в третий полк в город Винница.
- И я тоже.
- Вижу, много офицеров из нашей роты тоже едут туда.
- Видно, да.
Мы простились с близкими и родными. Наш поезд полный солдат и офицеров, медленно тронулся. Мы через окно еще махали им рукой. Над вагонами появился темный дым, и видимость исчезла. Нам выдали сухой паек, кипяток был в вагоне. Играли с утра допоздна в карты, некоторые офицеры играли на гитаре, кто-то пел. Это немного успокаивало. Я начал писать свое первое письмо. На станции отправил его. На шестой день, наш поезд прибыл в Харьков. Здесь нас встретил военный комендант, он обеспечил нас продуктами, и через день составом и мы продолжили движение дальше. Через три дня наш состав прибыл в город. Мы переночевали в составе, а на следующий день утром к нам подошел полковник и представился:
- Я полковник Мансуров, начальник штаба военного округа. До Винницы больше 200 километров. К вечеру подадим остов, а сейчас получите продукты и ждите мою команду.
- Есть! – ответили солдаты и офицеры.
Мы получили продукты, а офицеры, купив спиртные напитки, выпивали прямо на вокзале. Мы с Сергеем сидели и беседовали. К вечеру подали наш состав и по команде полковника Мансурова мы пересели в наш поезд и дальше продолжили путь. На улице холодные ветра и стоят морозы. Утром мы были уже в Виннице. Нас встретил подполковник.
- Я подполковник Янсуров, начальник штаба пятого полка. Сейчас идем прямо на фронт. Идти больше десяти километров. Вы нужны нашей Родине.
- Как обстоят дела на фронтах? – сначала представившись, спросил я.
- Плохо, подпоручик. Теряем много людей.
- Немцы хорошо вооружены и обучены, не плохо стреляют.
- Ничего, мы им дадим жару.
- Обязательно, подпоручик. В нашем полку много офицеров запаса и солдат из института. Командовать по-военному не умеют.
- Научатся.
- Это так, но с опозданием.
Через два часа новый состав прибыл в пятый полк. Нас встретил сам командир полка, полковник Стрельцов. Сейчас вас распределят по ротам. Помните, здесь линия фронта. Враг под носом, будьте осторожны. Все офицеры ко мне. Командир полка беседовал с офицерами. Задавал свои вопросы и получал ответы от них. Их распределили вместе с солдатами по ротам. Я попал в третью роту командиром взвода. У меня сорок пять солдат разного возраста, некоторым под 55 лет. Они более 25 лет на службе.
Жил я в землянке с офицерами. Нас было одиннадцать человек: пять капитанов, шесть подпоручиков. Сергей был командиром четвертой роты. Я подружился с солдатами. Обращался к ним на «вы». С ними пил чай, писал письма тому, кто был безграмотным. Они были нашими братьями и отцами.
Сегодня пятое февраля, немцы ведут себя тихо. Были случаи, когда они приходили к нам со спиртными напитками и закусками. Это была дружеские встречи, может, поэтому они долго не стреляли, как будто наступил мир.
17 февраля были пушечные стрельбы с двух сторон. Потом снова наступила тишина. После 25 февраля 1917 года нам командир полка сказал:
- В Сталинграде произошла буржуазная революция. Царь был арестован. Власть перешла в руки временного правительства. Политика нас не касается. Мы всего лишь солдаты Родины, и служим для нее.
- А как же Россия без царя? – задал вопрос один из офицеров.
- Депутаты выбрали Киренского. Он есть временный президент России.
- Понятно, - ответил тот.
За это время батальон в бой не ходил, и немцы тоже не наступали.
Весна пришла с дождями. В окопах была сырость. Солдатская одежда и обувь промокли. Высушить ее было негде. У них испортилось настроение, появились простуженные и больные.
В батальонах появился солдатский комитет, который провоцировал солдат против офицеров, капиталистов, помещиков. Офицеры стали подчиняться комитетам.
В мае командир полка собрал нас у себя в землянке. Среди нас находились представители солдатского комитета, и сказал:
- Скоро бой, пора освободить нашу землю. Слева третий полк, справа седьмой. Они поднимутся вместе с нами.
- Сначала будет артиллерийский удар в течение 45 минут, потом пойдет пехота. Начало арт удара в десять часов утра. Сейчас идите по ротам и готовьтесь. Сегодня солдаты получат по 300 грамм вина. Это французы нам прислали. И пусть все напишут письма домой.
- Есть, господин полковник, - ответили офицеры.
Мы друг к другу обращались то господин, то товарищ. Я часто общался с солдатами и обращался к ним «товарищ солдат» или боец. К пожилым людям, говорил отец. Они понимали меня и уважали.
Вечером раздали всем вина, нам тоже досталось красное вино. Я не люблю спиртное, но перед боем выпил вместе с Сергеем.
- Что завтра ждет нас? – спросил Сергей.
- Судьба.
- Какая?
- Бог ее знает!
- Я хочу вернуться к жене.
- И я тоже. Думай о хорошем.
- Постараюсь.
- Написал письма домой?
- Нет. И я тоже. Не хочу, не люблю писать перед боем, лучше после боя.
В пять утра полки стояли на ногах, все были готовы к бою.
В десять утра начался арт удар. После него, командиры полков дали команду: «Вперед, братцы!» И мы поднялись из окопов. Началась стрельбы с двух сторон. Падали наши солдаты. Мимо меня свистели пули. Через час все закончилось. Мы захватили немецкие окопы, траншеи и пленных.
После боя санитары собирали раненых. Погибших похоронили в деревне Каленко. Оказали медицинскую помощь немецким раненым солдатам и офицерам. Вечером на допрос по одному приводили пленных. Я был переводчиком. Один из офицеров сказал мне:
- Вы немец?
- Нет, у меня мать немка.
- Говорите лучше, чем я. Ваша мама хорошо обучил вас.
- И бабушка тоже немка.
- Удачи вам, подпоручик. Может, увидимся где-нибудь, когда-нибудь, если Бог даст.
- Меня зовут Курт. Я из Берлина, моя фамилия Эленберг.
- Я запомню.
Больше я его не видел. Забегая вперед, скажу, что увидел его в Берлине в 1925 году, когда работал в разведке.
Многие русские офицеры говорили по-французски, редко, кто знал немецкий.
Взяв немецкие окопы, приняли оборону. До города Винницы, больше 25 километров. Воевали мы на поле. Погода, наконец, наладилась. Днем стояла сильная жара, ночами было прохладно.
Из числа офицеров погибло трое. Они были из нашего училища. В конце июня прибыли выпускники московского училища, потом из моего города и Петрограда. Полки получили дополнительных офицеров и солдат. Теперь нас стали плохо кормить. Мясные продукты были просрочены и рыбные консервы тоже, но мы ели все подряд.
В конце июля другие полки атаковали немцев, и так была освобождена часть Украины. Дальше немцы стояли крепко, заняв города, села и поля.
Лето было жаркое. Солдаты спали на теплой земле. В баню ходили по десять человек, организованную прямо в траншеях.
Я часто получал из дома письма, сам писал редко. Мне сообщили, что папа получил знание генерал-майора. Теперь он почти ночевал на службе. Светлана жила у меня дома с мамой. Я был спокоен за них, но они за меня нет.
В начале августа часто были арт удары со стороны немцев, а наши солдаты погибали. Когда идешь в атаку, ты не думаешь о смерти, если суждено, она тебя сама найдет. Я тоже об этом не думал. Русские солдаты были храбрыми: я видел их в бою.
Лето прошло, наступила осень. Вечерами офицеры играли в карты, днем были в окопах. Многие солдаты из моего взвода получили ордена и медали. Я и еще офицеры нашего полка получили медали за отвагу.
Вот сегодня пошли первые дожди, мы снова ходили мокрыми. Часто простуда появлялась среди солдат, и они попадали в санчасть. Я тоже несколько раз там побывал. Санитарками были одни молодые девчонки, некоторые из них уже успели выйти замуж за офицеров. Видел несколько женщин-офицеров медиков, которые командовали не хуже мужчин. 27 октября вечером командир полка собрал нас у себя в землянке и сказал:
- В Петрограде сегодня ночью произошла большевистская революция. Власть перешла к товарищу Ленину. Киренский бежал их России. Мы, военные люди служим народу Мне все равно кто у власти: Ленин или Киренский – Россия одна. Нам ее не делить, это невозможно. Мы как служили, так и будем служить. Если есть трусы, можете сейчас уходить.
- Нет трусов, - ответили офицеры и солдаты комитета.
Рядом с командирами полков находились представители солдатских комитетов. Они вместе решали все вопросы касающиеся солдат.
Как-то вечером в землянку зашел Сергей и спросил:
- Что будет дальше?
- А что имеешь в виду?
- С нами.
- Ничего. Мы как служили, так и будем служить.
- Про Ленина знаешь?
- Слышал.
- Он большевик.
- Ну и что, большевик, не человек что ли? Народ пошел за ним.
- Ты пойдешь за ним?
- Пойду.
- Раз ты, то и я пойду.
- Я знал, что ты со мной.
В конце декабря к нам пришли комиссары из Москвы. Тогда мы еще носили погоны.
Они принесли директивы совнаркома: снять всем офицерам погоны. И мы подчинились. Комиссары вели себя лучше, чем офицеры. Они обращались с нами только на «Вы» и с уважением. Наш командир полка стал комиссаром. Он выполнял все директивы большевиков.
Подошел Новый 1918 год. В моей землянке жил товарищ Кузнецов Алексей, который был откомандирован из Москвы. Новый год мы встретили вместе. Морозыстояли крепкие, наши солдаты были одеты тепло.
- Знаете, Андрей, мы большевики хотим, чтобы на нашей земле был мир, чтобы не было ни богатых, ни бедных, чтобы рабочие работали на заводах, а крестьяне на земле.
- Я не политик, я всего лишь военный человек, который служит народу.
- И я тоже служу народу.
- Некоторые офицеры не приняли народную революцию.
- Это их право…
- Я наша работа разъяснить революционную политику большевиков. Для чего народ совершил ее.
- Ну, тогда объясните мне для….
Комиссар Кузнецов Алексей разъяснил суть революции. В землянке было много офицеров. Все его внимательно слушали. Некоторые задавали ему свои вопросы о Ленине и его соратниках. Его ответы мне понравились. Он был среднего роста, носил теплую кожаную куртку, говорил громко командирским голосом. Его уважали солдаты и офицеры.
Я часто получал из дома письма. Один раз получил посылку с носками, шарфом и перчатками, которые подарила мне Светлана. Через письма узнавал домашние новости: дома все тихо, вообще в моем городе было тихо.
После 15 января пришла телефонограмма, что генерал, командующий уральским округом, пошел с войсками против революционеров. Началась гражданская война. Командир полка, вечером собрал нас в землянке и сказал:
- Я не буду воевать против русских, но буду против немцев. Кто хочет уйти из полка, я не держу. Мое место здесь.
- Разрешите, товарищ командир, - говорит Кузнецов, товарищи командиры, наше место здесь с генералом и его войсками, воевать будут другие. Я не хочу, чтобы на нашей земле зверствовали немцы. Нам нужен мир.
Все-таки нашлись желающие солдаты и офицеры, которые написали рапорта и уходили из нашего полка и еще были дезертиры, которые убегали в ночное время. Немцы не воевали, а мы не наступали. Мы смотрели друг на друга в бинокли и из окопов.
Письма из дома перестали приходить и я начал переживать. Постепенно подошла весна, начались затяжные дожди. Мороз и дождь для нас был хуже врага. Командир сказал на совещании, что немцы в некоторых местах на русскую армию пустили отравляющий газ. Много людей и лошадей погибло.
В конце мая я получил письмо из дома. Написала Светлана, а в конверте было три письма: от мамы, бабушки и деда и, конечно же, от Светланы. Пишут, что папа служит там же, в городе пока тихо и много, много сердечных слов. Я радовался, читая их. Все пришедшие мне письма, я хранил в полевой сумке, и снятые погоны лежали там же.
В начале июня ко мне подошел Кузнецов и сказал:
- Нам надо поговорить.
- О чем?
- О нашей службе.
- В нашей службе есть еще другая служба. Вы хорошо владеете немецким. Я прочитал ваше досье
- Французский тоже знаю в полном объеме. Говорите, что хотели?
- Дзержинский ищет молодых людей, которые владеют иностранными языками.
- Для чего?
- Для военной разведки за границей. Вы хотели бы продолжить службу за границей?
- Без жены я не согласен. Она хорошо знает французский.
- Значит, поедите вместе. Я доложу в Москву о вашем согласии. Когда получим ответ, я сообщу.
Мы каждый день узнавали из Москвы, что происходит на уральских фронтах. За это время была освобождена территория от Петербурга до Киева от контрреволюционеров. Бои шли за Уральский округ. На территории Украины появились вооруженные люди, которые воевали каждый за себя. Осенью Уральский округ был освобожден от генерала Деникина. Я не знал, что случилось с моими родными.
В конце октября меня позвал командир Кузнецов и сказал:
- Получен ответ из Москвы. Вас вместе с женой направим в долгую командировку за границу.
- Куда?
- Сначала во Францию, потом в Германию. Для этого у вас будет другая история и другая фамилия. Остальное скажут вам в Москве.
- Когда ехать?
- Скоро. Возможно до Нового года.
- Я могу съездить домой, повидать родителей? Мой отец генерал, где он сейчас, я не знаю.
- Служит в Красной Армии.
- Слава Богу, моя душа успокоилась.
- Пока продолжаем службу и о нашем разговоре никому не слова.
- Я понимаю.
В начале ноября, Кузнецов получил секретный пакет из Москвы. В нем был приказ: откомандировать Сотникова Андрея в штаб военного московского гарнизона. Я попрощался с офицерами и Сергеем. Пиши, не забудь нас, сказали они, но я знал, оттуда писать нельзя. Меня провожал сам Кузнецов. Сначала на экипаже я добрался до Винницы, оттуда поездом до Киева. В Киеве много красноармейцев. Некоторые отправляются на фронт, а некоторые возвращаются домой. День жил на вокзале. Меня проверил патруль.
- Куда направляетесь?
- В Москву, - ответил я.
Пожелав мне доброго пути, они пошли дальше. Я поужинал прямо на вокзале. Достав из вещмешка сало, лук, хлеб. Утром подошел мой поезд. Вагон полный ранеными солдатами, гражданскими и какими-то товарами. Что везли в Москву, я не знал. Все было тщательно упаковано в ящики.
Через три дня я был в Москве. Шел по написанному мне адресу. Через час я был на месте. Здание было пятиэтажное кирпичное. У входа меня встретил солдат-часовой, который охранял вход. Остановил и спросил:
- Товарищ, вы к кому?
- Мне по этому адресу, достав предписание, показал ему. Он прочитал и сказал:
- Идите к дежурному, он вам все покажет.
Я зашел в здание. В коридоре сидел человек в офицерской форме без пагонов. Он был аккуратен, коротко подстрижен, чист. Он подошел, представился и отдал честь.
- Здравия желаю.
- Здравия желаю. Какое у вас звание?
- Подпоручик.
- Я поручик Александр Семенович, выпускник московского училища.
Достав предписание, я показал ему.
- Он здесь, на четвертом этаже. Сейчас вас проводят.
Александр Семенович позвал дежурного солдата и дал команду.
- Проводить товарища командира к начальству.
- Есть, товарищ командир, проводить.
- Спасибо, Александр, мы еще увидимся.
- Обязательно.
Солдат проводил меня на четвертый этаж. В коридоре было много военных, были пожилые женщины, они тоже служили: кто секретарем, кто машинистками, а кто-то в архиве. Мы прошли по коридору. В конце коридора остановились.
- Здесь кабинет начальника штаба армии. Сейчас я доложу о вашем прибытии.
- Доложите.
- Солдат зашел в комнату. Я остался его ждать в коридоре. Коридор широкий, с высоким потолком, ярко горят лампочки. Вышел солдат и сказал:
- Вас ждут.
- Спасибо, солдат.
- Удачи вам, командир.
- И вам тоже.
Я зашел в комнату. Меня встретил молодой человек в офицерской форме без пагонов. Я представился:
- Командир Сотников Андрей, прибыл согласно предписанию совнаркома.
- Я начальник штаба красной армии Мещеряков. Присаживайтесь командир Сотников Андрей, сейчас за вами придут. Рассказывайте, как идут бои.
- Пока бои не идут. Тишина.
- Мы не будем воевать с немцами, хотим мира. Они скоро покинут нашу землю.
- Хотелось бы, чтобы мир состоялся без крови.
- Мир без крови не бывает.
- Знаю.
- Вас пригласили ко мне, чтобы поговорить с вами. Вижу, что вы нужны в нашей работе, и вы обязательно справитесь. Чем дальше будете заниматься, я вам говорить не буду, только пожелаю вам удачи.
В этот момент зашли два бывших офицера. Мне отметили документы и поставили печать в предписание. Я вышел вместе с ними.
- Следуйте за нами, - сказал один из них.
Я иду за ними. У выхода, я простился с Александром Семеновичем. Когда вышли на улицу, у входа стояла черная машина, а за рулем сидел солдат. Мы сели и поехали по московской улице, а куда – не знаю.
Едем медленно со скоростью 50 километров в час. Через полчаса машина остановилась возле двухэтажного дома.
- Приехали, - сказал один из них.
Эти люди, как все комиссары, были одеты в черных теплых куртках. Зашли в третий подъезд и поднялись на второй этаж. На квартире номера не было. Один из них открыл дверь, и мы вошли. В квартире было холодно. Квартира была двухкомнатная, меблированная.
- Вот вам продукты – говорит один из них, а вот дрова. Будете жить здесь, осваивайтесь. Завтра придет человек, который подготовит вас. Дверь никому не открывайте, на улицу не выходите. Знаете, что время сейчас не такое.
- Я понял вас.
- Они попрощались и ушли.
Я организовал тепло. Камин быстро согрелся. Дров хватает. Я приготовил рисовую кашу, поужинал. Впервые за последнее время, попил настоящий чай. На фронте пили разные травы и ягодные листья.
Рано лег спать, поэтому и утром проснулся рано и снова организовал тепло в квартире. После завтрака, я глубоко задумался, мои мысли прервал стук в дверь. Спросил:
- Кто?
Последовал ответ:
- Свои.
Я открыл. Стояла молодая женщина и один из тех, кто привез меня сюда. Они почему-то не хотели знакомиться. Может, инструкция не позволяла, я не знал.
- Здравствуйте, - поздоровался я.
- Здравствуй, Андрей, - ответил чекист.
Потом поздоровалась женщина.
- Познакомьтесь Валентина Юрьевна, ваш преподаватель, занимайтесь, вечером я приду и принесу продукты. Валентина Юрьевна поживет здесь с вами, пока не закончится учеба. Пока. Я поехал.
- Пока.
Я закрыл за ним дверь, мы вместе позавтракали, потом началось знакомство. Валентина Юрьевна женщина среднего роста с длинной косой. Стройная привлекательная. Она понравилась мне. Ее разговор был очень приятный.
- Андрей, пора начать занятия.
- Я готов.
Когда начали изучать язык?
- Еще в дошкольном возрасте.
- Это очень хорошо, язык надо изучать с детства, тогда он быстро и хорошо усваивается. Я теперь будем говорить только по-немецки. Я хочу сделать вывод из нашей беседы.
Она учила меня немецким обрядам, рассказывала об их образе жизни, кухни, этикету. На пятый день Валентина Юрьевна говорит, что у меня отличное немецкое произношение и все ею сказанное, я хватаю на лету. Она довольна мной.
Тот чекист приходил один. Приносил продукты и дрова. О моей службе он ничего не говорил. Был молчалив, как рыба. Дома было тепло и уютно. Как-то вечером Валентина Юрьевна рассказывала:
- Мой муж был офицером, штаб-с капитаном, он погиб в 1915 году, убили его немцы. После его смерти, я решила служить советам. Преподавала в московском институте. Мой сын тоже скоро пойдет служить, он хочет стать красным офицером. В общем-то, я не против. У нас одна Россия. Ее нельзя делить, а кто это хочет сделать, значит, он идут против советов. А я этого не хочу.
- Я тоже очень люблю свою Родину. Мой отец не пошел воевать против советов, он не мог допустить братоубийства.
- До того как сюда придти, я читала газету. Там подробно рассказывается о том, что происходит на территории России.
Вечером говорили по-русски. Валентина Юрьевна очень приятная женщина. С ней интересно было поговорить на любые темы, она обаятельная. Мне нравилась она.
Я прошел подготовку после курса, она уехала, пожелав мне успехов. На другой день приехал чекист и с ним еще один военный. Он представился:
- Я Игорь Викторович, буду проверять ваши знания.
- Я готов.
- Мне это передали, но я все равно должен вас проверить.
Чекист уехал. Игорь Викторович начал меня проверять. Задавал вопросы по моему обучению, и я отвечал так, как надо. Вечером он говорит мне.
- Вы сдали экзамен. Теперь получите задание. Вот вам адрес, где будете жить, и работать под своим именем.
- Долго буду во Франции?
- До 1924 года. Так надо. Мы сочиняем для вашей семьи легенды.
- Я понял вас.
Игорь Викторович дал мне адрес во Франции. Я должен был его запомнить, а листок сжечь. После он говорит:
- У вас будут Французские документы и французское гражданство. Вас обеспечим жильем и работой. Там много наших, которые вам окажут помощь.
- Я хотел бы съездить домой, повидать родственников и забрать жену.
- Это у нас в плане. Конечно, поедите, и думаю скоро. А пока работайте здесь.
Два дня Игорь Викторович работал со мной, потом ушел, пожелав мне успехов. Вскоре приехал чекист.
- Вам дали отпуск на двадцать дней с выездом на Родину. Вам приказали переодеться в солдатскую форму. Это будет для вас и для нас безопасно. Вернетесь сюда. Ключи возьмите с собой. 8 января 1920 года я вас буду ждать в этой квартире. А сейчас вас отвезу на вокзал и посажу в поезд.
- Хорошо, я сейчас быстро соберусь.
После обеда мы были на вокзале. Там было много солдат уезжающих на фронт. Через час наш поезд тронулся. Я был одет по-солдатски. У меня отпускной билет на девять суток. Это большое счастье быть в отпуске. Как все солдаты, я ел с ними, с ними пил, общался, беседовал, рассказывал, как воевали против немцев. Все солдаты служили под командованием бывших офицеров Русской Армии.
Погода на улице холодная, а в вагоне было тепло. Через семь дней я был дома. Меня встретила мама. Светлана работала в школе. В институте пока никто не учился. В городе была советская власть. Папа был в полку, обучал будущих командиров Красной Армии. Приезжал, как всегда поздно.
- Сынок, - говорит мама, - ты изменился, вырос, возмужал. Тебя не узнать.
- Мама, годы мои идут.
- Папа немного постарел. Мы все время думаем о тебе.
- А я о вас. Сильно переживал, когда началась гражданская война. Несколько раз я ходил в атаку и не боялся, а за вас боялся.
- Мы посоветовались и решили принять советскую власть и не уезжать из дома. Твои бабушка и дедушка живы и здоровы. Сегодня вечером я их позову к нам. Я до сих пор работаю в школе. Светлана обучает детей младших классов. У нее хорошие знания.
- Мама, я восьмого января должен прибыть в часть и еще, потом будет секретный разговор, а пока не спрашивайте не о чем.
- Хорошо. Я никогда ни о чем не спрашивала, и не буду спрашивать, если захочешь, сам расскажешь.
- Спасибо, мама. Я увидел мою огромную страну, я готов ей служить до старости.
- Я горжусь тобой, сынок!
Вечером пришла Светлана с работы, мы крепко обнялись, конечно, были слезы. Светлана немного поправилась, ее девичьи груди выросли, фигура пополнела, волосы подросли.
- Я тебя долго ждала.
- Я тоже ждал нашу встречу, без тебя, я погиб бы на войне.
- На службу возьми меня с собой.
- В этот раз возьму, мне разрешили взять жену с собой.
Час спустя, приехал отец в экипаже. Увидел меня, папа заулыбался от радости. Мы приветствовали друг друга и крепко обнялись. Папа, действительно постарел, хотя ему всего 46 лет, а маме 43.
- Как же мы скучали по тебе, сын.
- Я тоже папа. Все время думал о вас, Как живут мои бабушка и дедушка во Франции?
- После 1917 года, мы перестали получать от них письма. Не знаем, как они живут, но мы уверены, что у них все хорошо.
За столом бабушка сидела рядом со мной и постоянно гладила меня по голове. Она тоже скучала.
- Где твоя офицерская форма? – спросила бабушка.
- Пока она мне не нужна.
- Для чего бедные свершили революцию?
- Для того чтобы на территории России не было ни бедных, ни богатых.
- Хотели бы, чтобы это произошло.
- Бабушка, это обязательно будет.
Ужин был скромный: картошка, сало, гречка, фруктовый чай. Мне дали паек на двадцать дней, а я его подарил семье. Родители отца переночевали у нас. Я обняв свою любимую, долго лежал без сна.
- Как хорошо, - сказал я, для меня до восьмого января закончилась война.
- Еще будем воевать?
- Будем, но в другом месте. Завтра вечером расскажу, когда папа придет со службы.
После завтрака бабушка и дедушка ушли. Я снова лег спать. Светлана с мамой ушли на работу, а папа уехал на службу. Я проспал до трех часов. Когда вечером женщины пришли с работы, я сидел на кухне и читал газету. Узнал из нее новости: шли бои в восточном направлении. Шли бои за освобождение Сибири. Командовал военный министр Блюхер.
Через два часа приехал папа. Мама приготовила ужин. Когда все уселись за стол, я сказал:
- Дорогие мои, то, что я вам сейчас скажу, вы должны держать в тайне.
- Мы слушаем тебя, сын.
- Мне предложили продолжить службу во Франции, через несколько лет перееду в Германию.
- Кем?
- Нелегалом.
- Значит, в разведке?
- Да. Я отказался ехать без Светланы. Служба разрешила взять ее с собой, конечно, если Светлана захочет.
- Я с тобой. Я не могу с тобой расстаться.
- Спасибо, Светик, я рад это слышать.
- Знаешь, сын, я горжусь тобой. Служи, приноси пользу нашему народу, – сказал папа.
- Значит, мы долго не увидим тебя?
- Да, долго.
Мама тихо заплакала.
- Успокойся, наш сын нужен нашей Родине. Мы им гордимся.
Мама успокоилась и вытерла слезы, но сидела грустная. Беседовали долго, и спать легли только под утро. За завтраком, я у папы спросил:
- Как наше училище?
- Сейчас учатся взрослые мужики, их готовят на командиров взводов.
- А старые офицеры остались?
- Остались, но их немного. Некоторые дезертировали. Воевали против советской власти в армии генерала Деникина.
- Я сегодня хотел бы сходить в училище, хочется увидеть учителей.
- Сходи, сын.
Около десяти утра, я был в училище. Прошелся по городу Он не изменился. Народу почти не было: на улице мороз, сильный ветер. На КПП меня встретил солдат. Я представился и показал документы.
- Вы здесь учились?
- Учился, сейчас служу в Красной Армии.
- В училище много офицеров, которые учат нас стать командирами Красной Армии.
- У нас Родина одна, делить ее нельзя.
- Вы правы, товарищ командир.
- Проходите, вас проводит мой помощник.
- Я здесь в наряде стою.
Меня проводили к дежурному по училищу. Встретил меня мой однокурсник Виктор Агапов. Мы по военному поприветствовали друг друга, а потом крепко обнялись. На моем лице появилась неописуемая радость, это было счастье еще раз увидеть друзей.
- Каким путем ты здесь оказался?
- Я в отпуске, решил увидеть родное училище.
- А я остался служить в Красной Армии. Много народу дезертировало, убежали в ночи. А ты сам, где служишь?
- Я до сих пор воюю с немцами. Я не стрелял в однокурсников и других русских офицеров.
- Я тоже. Обучаю будущих командиров Красной Армии.
- Папа рассказывал об этом. Еще немного и кончится война. Начнется настоящий мир.
- А немцы?
- Они скоро уйдут. Советская власть с ними составила мирный договор.
- Слава Богу.
- Ты не забывай нас, заходи.
- Обязательно!
Подошел Новый 1919 год. Собралась вся моя семья. Пришли бабушка с дедушкой. Стол был скромный, но водка была. Папа принес со службы. Мама пожелала счастья, удачи, успехов.
Утром мы со Светланой пошли поздравить ее родителей. Мой приход их обрадовал. Ее родители работали в управлении ВЧК. Мы долго беседовали, потом я сказал:
- Виктор Семенович, я сейчас вам кое-что скажу, но вы этот разговор держите в тайне. Дайте слово.
- Хорошо. Даю.
- Второго января, мы со Светланой уезжаем жить во Францию. Я больше не хочу находиться здесь. Я скрыл, что буду там служить.
- А как же мы?
- Мы будем писать вам. Но вы должны держать это в тайне.
- Если кто-нибудь будет интересоваться нами, вы скажите, что мы уехали в Петроград служить, там и жить.
- Я понял одно. Вы человек образованный, значит, едите продолжать службу.
- Вы угадали.
- Я сразу это понял.
- Мы скучать будем по вас.
- Мы тоже.
Мать Светланы тихо заплакала. Отец, обняв жену, успокаивал. Они прожили вместе больше 30 лет. Светлана у них один ребенок. Родители не хотели с ней расставаться.
- Как же мы без тебя? - причитала мать.
- Мама, куда мой муж, туда и я. Я его очень люблю.
- Хочется внуков понянчить.
- О нас вы будете знать, будете получать письма и фотографии.
- Мы тебя очень любим.
- Я вас тоже.
- Вы будьте уверены, что наша беседа останется в тайне. Вы ничего не говорили нам.
- Если спросит ВЧК, я отвечу так же.
Мы были у них до пяти часов вечера, потом они нас проводили. Алла Харитоновна была в слезах. Прощались тяжело. Все были расстроены.
В пять вечера на улице уже темнело, гуляет сильный ветер, когда пришли домой, было совсем темно. Дома ждала нас мама. Увидев нас, она обрадовалась.
- Я переживала за вас.
- Мама, у нас все хорошо.
- Светлана, как твои родители?
- Хорошо, вам от них привет.
- Спасибо, идите ужинать.
Папа, как всегда, пришел поздно. После ужина, все собрались для беседы.
- Знаешь, сын, по вечерам по улицам нельзя ходить. Очень много развелось бандитов, хулиганов, воров. Человеческая жизнь для них ничего не значит. Прошу вас, не ходите поздно вечером, там, где будете жить.
- Хорошо, папа. Даю слово, не будем. А как идут дела на восточном фронте. Не плохо. Половина России освобождена от белогвардейцев. Я уверен, что через год-два, наступит везде мир. Большевики за мир крепко стоят. Мы Россию не будем делить с иностранцами и белогвардейцами.
- Вы правы, папа. Она у нас одна.
Второго января нас пришли все провожать: пришли бабушка с дедушкой, были мои родители и родители Светланы. Мама просила во Франции заехать к ее родителям, я обещал, но инструкция это запрещает.
Все крепко обнялись, женщины плакали, мужчины успокаивали их, хотя сами были сильно расстроены, но крепились.
- Сын береги себя и Светлану.
- Обязательно, папа.
- Как мне жить без тебя, - опять причитали мамы.
- Внук, пиши часто, - просила бабушка. Она не знает про мою командировку, поэтому просила писать.
Мы простились и вышли из дома. На улице шел снег. Погода была помягче. Папа на своем экипаже отвез нас на вокзал. Купили билеты на одиннадцать часов до Москвы. Папа уехал, на прощание он дал наказ:
- Береги себя и жену, нас не забывай, когда будет возможность, передавай весточку о себе.
Через час подошел поезд. Большинство пассажиров были военными. Мы зашли в вагон, и нашли свои места. Рядом с нами сидели солдаты и офицеры без пагонов. Поезд медленно тронулся. Мы со Светланой через окно смотрели на наш город, мысленно прощаясь с ним.
В вагоне мы познакомились со многими солдатами и офицерами, которые воевали против Деникина и Колчака, они возвращались в Москву. Вечером в вагоне мы слушали гитару, кто-то хорошо пел под нее. Песня была фронтовая.
8 января, поезд прибыл в Москву.
- Я впервые в Москве, - сказала Светлана.
- А я третий раз.
- Куда теперь?
- Пешочком пройдем до дома, где я временно живу.
- Тогда показывай дорогу.
На вокзале так много народа, что невозможно пройти. На каждом шагу патрульная: проверка за проверкой. Нас не проверяли. Я был одет в солдатскую шинель, Светлана была в зимнем пальто. Идем. У меня на плече солдатский вещмешок. Наши родители положили нам еды. Через час мы пришли на квартиру. На улице было холодно, в доме тоже было прохладно. Я бросил дрова в камин и начал топить. Через час в квартире стало тепло, согрелась вода, и мы могли помыться и приготовить ужин. После ужина приехал чекист.
- Как отдыхали, товарищ Сотников?
- Отлично, моя душа успокоилась.
- Завтра с утра к вам приедет человек, который даст вам инструкцию. А теперь мне надо поговорить с вашей женой.
Я сидел в отдалении у камина. Мне был слышен их разговор, но я не мешал. Чекист задавал разные вопросы, которые касались нашей будущей службы. Через несколько минут он подошел ко мне.
- Я поехал. Отдыхайте. Завтра привезу человека. Пока.
- Пока.
Он уехал. Мы легли отдыхать, но не спали. Через окно пробивался свет луны и звезд. В комнате было светло и тепло. Я редко подбрасывал в камин дрова. Светлана положила голову мне на плечо и говорит:
- Как насчет детей?
- Родим в Германии. Наши дети будут немцами.
- Будут. Мы должны смириться.
- Конечно, если они там родятся.
После завтрака, приехал старик лет под семьдесят. Его привез чекист. Старик был среднего роста с бородой, на ногах у него были валенки, сам был в пальто. Чекист сказал:
- Андрей, я сейчас уйду, приеду через день. Антон Павлович остается, чтобы подготовить вас.
- Счастливого возвращения.
- Пока.
Антон Павлович попил чай, потом достал из портфеля документы, разложил их и позвал нас. Мы сели за стол.
- Вот документы. Вы должны изучить их. Здесь адреса, пароли, место, где будете работать во Франции, и маршрут движения до Франции.
- Когда ехать? – спросил я.
- Через день. До границы вас проводит наш чекист. А дальше вы сами.
- Я понял вас.
- Изучайте.
Маршрут был таков: из Москвы поездом до Пскова, потом через Ригу во Францию, пароходом до Дюнкерка и оттуда поездом до Мезьер. Пароль был: У вас сдается комната с видом на город.
- Отзыв: Три дня назад сдали. Приходите завтра.
- Придем через два дня, если получится.
- Будет моя жена, покажет вам комнату.
- Хотелось бы.
Я изучил пароли, адреса и явки. Светлана приготовила обед. Снова была каша с салом.
- Вкусно – сказал Антон Павлович.
Мы пообедали и сдавали экзамен, а Антон Павлович его принимал.
Пароль должен говорить я, а жена находиться рядом со мной. Это тоже был элемент пароля. Два дня мы учили и сдавали экзамены. Повторяли все по несколько раз. На третий день Антон Павлович сказал:
- Вы готовы для выполнения особого задания.
- Я уже переживаю.
- Не надо переживать Андрей, вы справитесь.
- Обязательно, не так ли Светлана?
- Так. Выполним.
Вечером приехали за Антоном Павловичем. Чекист сказал, что приедет завтра и поводит нас до границы. Пожелав нам счастливого отдыха, они уехали. На улице шел снег. Нам нельзя было выходить из дома. Мы сидим возле камина, обняв друг друга.
- Знаешь, Андрей, я уже волнуюсь. Может быть потому, что никогда не была за границей.
- Мы будем там жить, и говорить на их языке. Мы должны, иначе провалимся. Задание надо выполнить.
- Будем жить….
Мы разговаривали, думали, мечтали. Светлана крепко обняла меня и начала целовать.
Через несколько минут, мы оказались в постели. Я делал ей массаж: спину, голову, после мои губы целовали ее сочные груди. Светлана тихо говорит: «Я желаю тебя!» И она оказалась в моих объятиях. Моя милая, энергичная, сексуальная, она не уставала, и это мне нравилось.
- Я люблю тебя, мой милый.
- Я тоже люблю тебя, люблю тебя, милая.
В десять часов приехал за нами чекист. Он был одет в штатском и выглядел совсем по-другому. Мы поздоровались. В руке он держал старый чемодан коричневого цвета.
- Как вы, готовы?
- Готовы, - ответил я.
Вот вам паспорта на фамилии чужих людей и вот вам ваша автобиография. Вам необходимо ее выучить. Поезд вечером. У вас есть пока время для изучения автобиографии.
Мы прочитали. Теперь моя фамилия Арбузов Андрей Андреевич. Родом я из Новосибирска из семьи купца. Отец погиб на войне, а его семья убежала в Харбин.
Светлана стала Семенова Светлана Викторовна, тоже родом из Новосибирска. Воевала медсестрой. Пропала во время освобождения Новосибирска от белогвардейцев. Она из семьи врачей. Ее родители погибли от тифа.
Автобиографии были простыми, мы быстро их запомнили. Было написано, где мы работали, учились, с кем дружили.
- Хорошо все запомнили, - спросил чекист.
- Да. Мы готовы.
- Дайте мне листки, их надо сжечь.
Он бросил бумагу в огонь. Выходим через час. В восемь поезд. А пока поговорим.
Он рассказал, где он учился, служил, с кем воевал, почему перешел на сторону Красной армии. Мы, русские любим свою Родину, но каждый любит ее по-своему. Многие любили ее до революции, а революционеры любили новую Россию. В семь мы вышли из дома. Идем по улице. Ветер. Снег. Я подумал, почему мы не поехали на машине на вокзал? Когда задал ему этот вопрос, то услышал:
- Нельзя, чтобы наш водитель знал, что вы уезжаете. Поэтому вы едите на вечернем поезде. Служите для нашей Родины. Я ее очень люблю. Я уверен в вас.
Наши настоящие документы чекист забрал и сказал, что будет хранить их в архиве.
На вокзале, как всегда, много солдат и гражданских лиц. Кто-то едет на фронт, кто-то ищет мирную жизнь. В восемь вечера мы сели в вагон. В вагоне также много солдат. Потом мы узнали, что эти солдаты ехали охранять границу с Литвой. Половина России жила мирной жизнью.
В вагоне было прохладно. У нас были пайки: хлеб, сало, рыбные консервы, чай. Мы были сыты. Через три дня мы прибыли в Псков. До границы рукой подать. Вокзал старинный кирпичный, и тоже полон народу. Чекист отозвал нас в сторону и сказал:
- Вот деньги: французские, литовские, американские. Этого хватит вам надолго. Еще возьмите эти украшения, это на случай, если останетесь без денег. Я провожу вас до границы, и там мы расстанемся.
- Понятно.
Он дал нам денег. Их было много. Некоторые украшения Светлана надела на пальцы и на шею. Я тоже надел кольцо, а остальное спрятали в карман. У нас один маленький коричневый чемоданчик с вещами. До границы мы доехали на экипаже.
- До свидания брат и сестра.
- До свидания брат, - ответили мы.
- Берегите себя.
- Обязательно.
Чекист вернулся обратно, мы успешно прошли нашу границу, потом литовскую. В городе Гульбене мы сняли номер, утром на поезде поехали в Ригу, а вечером были уже на месте. Здесь тоже сняли номер в гостинице, так как пароход отправлялся через день. Поужинали в ресторане, немного погуляли по городу. Здесь тепло, снега не было. В порту много иностранных кораблей, можно было уплыть даже в Америку.
Через день в обед мы находились на пароходе. Наша каюта 24. Комната благоустроенная, чистая, уютная. Пароход плывет медленно, постепенно мы отдаляемся от причала. Есть ходили в ресторан. Здесь обедали одни богатые люди. Я был в черном костюме, Светлана в длинном красном платье. Мы с ней одного роста и были идеальной парой. Вечером, пассажиры танцевали, днем гуляли по палубе, чтобы дышать морским воздухом и наблюдать за дельфинами. Сегодня одиннадцатый день, как мы плывем, но Земли не видно. Через день матросы сказали, что вечером прибудем во Францию в морской порт Дюнкерк.
В порту мы прошли проверку.
- Цель вашего прибытия?
- Миграция.
- Тогда вам необходимо пойти в комнату налево.
На двери была вывеска: «Миграционная служба». В ожидании были люди из разных стран. Мы заняли очередь. Выбрав место, мы сели. Оглядевшись, мы увидели много русских детей с родителями. Часа через три наша очередь подошла. Принимала нас молодая женщина. Мы подошли к ней из разных очередей, вместе находиться было нельзя. Оформили необходимые документы и нас отпустили. На улице я снова встретил Светлану. Здесь ходит такси. Усевшись в одно из них, мы поехали в Мезьер. До города около двухсот километров. Через три часа мы были на месте. Время было три часа дня. Решили переночевать в гостинице, здесь их было много. Выбрали двухэтажную, небольшую гостиницу, сняли номер, помылись и легли отдыхать. Усталость прошла, потом поужинали и пошли прогуляться по городу. По улицам ходили русские офицеры и солдаты, причем все были при пагонах. Мы не общались с ними, инструкция не позволяла. Согласно документам, мы не женаты. Мы должны пожениться в Германии после 1924 года. Пока мы не знаем, какая там у нас будет автобиография, все еще впереди.
Утром пошли по адресу, где проживает наш человек. В течение часа мы нашли интересующий нас адрес. Когда зашли в комнату, увидели пожилого человека лет 59. Мы поздоровались и озвучили пароль. Отзыв был правильный.
- Вы во время прибыли.
- Проблем у нас не было.
- Хорошо, пока жить будете здесь у меня. Работа у вас будет. Когда будет работа, вы должны жить отдельно, встречаться можете, но не часто. Так говорит инструкция.
- Мы поняли.
- Гражданство получите через год. Я помогу. За деньги можно все, лишь бы они были.
Мы жили на втором этаже в его дома. У деда Французская фамилия: Циа. Отмечались раз в месяц в эмиграционной службе по месту жительства. Через полтора месяца, мы получили разрешение на работу. Я работал плотником на стройке, а Светлана экономкой в одной богатой семье.
На третий месяц пребывания здесь, я снял комнату, недалеко от работы. Встречался с женой редко, чтобы не возникло ни у кого лишних подозрений и пересудов. Мы мало общались с людьми, знакомились и разговаривали.
Март. Погода, как у нас летом. Жара. В конце мая начался пляжный сезон. В особо жаркие дни я один ходил на речку Марко и там издалека видел Светлану. Близко нам нельзя было общаться, особенно на улицах. Постепенно я освоил плотницкую профессию, работа мне нравилась, но я скучал по службе, тосковал по друзьям. Через газеты, мы узнавали новости о России. «Вечерний Мезер» писал, что белогвардейцы сдавались батальонами или переходили на сторону Красной Армии. Это была для нас радость.
Раз в неделю мы со Светой ходили, друг к другу в гости, я очень скучал по ней. Так шли месяцы. Подошла зима. Здесь зима, по температуре, как у нас весна или осень. Шли дожди. В конце декабря пошел мягкий снег. Снег был мокрый и сразу напомнил мне мою Родину. Подошел Новый 1920 год. Праздновали встречу Нового года у меня. Света приготовила разные вкусные блюда. Разговаривали мы по-французски, закрепляя знания практикой.
Со связным мы почти не встречались, но я его видел, когда приходил к Свете.
- Я уже скучаю по родителям.
- Я тоже, но постепенно это пройдет.
- Но мне нравится здесь жить. Тихо, без войны, как в раю.
- Франция воюет с немцами, ей помогает российская народная дивизия.
- Знаю, но здесь тихо.
Мы пили красное вкусное вино, такое я пил в окопах в 1917 году. Этот вкус сохранился в моей памяти.
В марте я в первый раз ездил со Светланой в город, мы ходили в ресторан, потом в музей. В конце апреля, мы получили гражданство, конечно, нам помог связной. Нас проверяла миграционная служба, задавала множество каверзных и простых вопросов: где мы живем, где работаем, с кем дружим. Мы отвечали аккуратно, оберегая себя от неприятностей.
В конце мая мир дошел до Хабаровска. В Крыму еще шли бои с Врангелем.
В начале июля, мы со Светланой договорились съездить в Париж и подняться на Эйфелеву башню, но ехать пришлось по одиночке. Поднялись на самый верх. Ну и красотища открылась нам! Здесь было море народа, наверное, больше, чем на вокзале. Было много офицеров в погонах, когда я увидел их, я вспомнил свою службу, на контакт с ними я не вступал. В Париже мы пробыли несколько дней. Возвращались назад в одном вагоне с наилучшими воспоминаниями.
По вечерам мы читали газеты и узнавали новости о России и о том, что творится в Мире.
Светлана работала на прежнем месте, я с бригадой часто ездил по квартирам. Было много работы, но она была мне к душе. Когда меня спрашивали ребята из бригады, кем я работал в России, я отвечал, что был купцом. «Капиталист» - шутили они. Я понимал их и не обижался. Так шли годы, а в нашей жизни ничего не менялось. Нас никто не тревожил. В совершенстве овладели языком и ничем уже не отличались от местных жителей.
Наступил 1924 год, между Германией и Францией открыли границу. 5 января нас позвал к себе Франсуа Цио и сказал:
- Пришло время ехать в Германию на постоянное жительство. У вас настоящие немецкие паспорта, и естественно, другие фамилии и имена. Автобиография тоже другая. Будете ее изучать и сдавать мне экзамены.
- Как будем добираться до места?
- По отдельности. Сначала Светлана, а через месяц вы. Вас будет встречать наш человек по адресу, который вы выучите. Пароль и отзывы старые. Для вас, Светлана, работа уже готова. Временно будете работать в банно-прачечном комбинате, а через год поступите, и вы тоже Андрей, на физико-математический факультет в берлинский университет. Там вы познакомитесь и через год или два поженитесь. После окончания, будете преподавать в школе.
Человек, который будет вас встречать – немец-коммунист. Он и есть мой связной в Берлине. По личным делам к нему не ходить, если случайно его увидите на улице – вы не знакомы. А теперь начнем знакомиться с вашими документами.
Франсуа раздал нам немецкие паспорта. Мы начали изучать их. Теперь я Патрик Шварцков 1902 года рождения, уроженец города Кельн. С 1918 года живу в Берлине, безработный, семейное положение – холост.
Отец Ганс Шварцков погиб на территории Украины, был унтер офицером (младший сержант). Мать фрейлин Елизавета Курт умерла от болезни, когда исполнилось сыну семь лет. Учился в седьмой гимназии в самом городе. Были фотографии восьмого класса. Среди них был и я. Я очень похож на него. Я изучал их фамилии, привычки, где работают и учатся. Изучал преподавательский состав, их фотографии тоже были. По чертежам изучал расположение гимназии и города Кельн.
Светлана теперь стала Миртой Курц, 1903 года рождения, уроженка города Фюрт. Училась в третьей гимназии, не замужем. Родители: мать Ева Гансбург, умерла от тяжелой болезни в 1907 году. Отца нет. Воспитывала бабушка Холда Гансбург, она умерла в 1922 году. У нее осталась в городе двухкомнатная квартира. Приехала учиться и работать в Берлин в 1924 году. У нее тоже были школьные фотографии и преподавательский состав, а так же фотографии друзей. Родственников у нее нет.
Мы начали скрупулезно изучать полученные документы. Днем ходили на работу, а вечером запоминали новую автобиографию. Прошло несколько дней. Франсуа нам говорит:
- Пора сдавать экзамены. Сначала Светлана, ей ехать через три дня.
- Я когда еду я?
- Через месяц. Вы пока работаете и продолжаете изучать свою новую жизнь.
Светлана сдала экзамен и была готова к поездке. В наших паспортах стояли двусторонние печати с обеих границ. Мы как-то не поинтересовались, где хозяева этих паспортов, так как они были настоящие. В конце января Света переночевала у меня. Это была прощальная ночь во Франции.
- Хозяйка говорит мне, что полюбила меня и жалко со мной расставаться.
- А как ты объяснила ей причину своего увольнения.
- Сказала, что еду поступать в Париж учиться на преподавателя. Ей было интересно, тогда она одобрила мою поездку. Она добрая женщина, в трудное время она помогала мне. И детей ее я тоже полюбила.
- Ничего, будут у нас и свои дети.
- Знаю, но когда это будет.
27 января 1924 года вечером, Светлана уехала. Мне нельзя было ее даже проводить. Она оделась, как немецкая женщина, я даже не узнал ее.
- Какая она красавица, - подумал я.
После отъезда Светланы, я начал за нее переживать. Всякие нехорошие мысли посещали мою голову, но я успокаивал сам себя. По вечерам я перечитывал свою биографию. В конце февраля я успешно сдал экзамены и получил направление в Берлин, а 28 февраля, я простился с Франсуа и направился на вокзал.
При увольнении с работы друзья меня тоже спрашивали, почему я надумал увольняться. Я им ответил, что собрался ехать в Париж и жить там. На прощание, они сказали много хороших и теплых слов в мой адрес. Кто-то меня предостерег, что там много воров, бандитов, хулиганов и жить там вообще невозможно и при этом поинтересовался: «Может, ты передумаешь уезжать?» Я пообещал им, что если у меня там не получится, то обязательно вернусь обратно к ним. На этом мы расстались.
На вокзале, как всегда, много народу. Подъехал мой поезд. Он шел до Франкфурта, потом должна быть пересадка до Берлина. Я зашел в купе-вагон. Все условия для поездки были. Рядом со мной расположились две бабушки. Поезд тронулся. Я прощался с Францией через окно вагона. Я успешно прошел контроль. Утром наш поезд проехал Орлеан. Я увидел красивый город, а вечером мы заехали в Люксембург, и после началась граница Германии. Я переживал, хотя мои документы были в полном порядке. Здесь тоже прошел успешно пограничный контроль. После погранконтроля, я заказал шампанского и угостил моих престарелых дам. Они ехали домой во Франкфурт.
- Мы сестры, - рассказывала одна из них.
- Я Эльза.
- А я Марта.
- Я Патрик.
- Тоже путешествуете? – спросила Эльза.
- Да. Раз в год.
- И мы тоже.
Так как дорога была долгая, и беседа была тоже долгая. Я удачно закрепил свое досье на старушках, а они рассказывали о себе: с кем живут, какие у них дети, где они работают. Это была болтовня ни к чему не обязывающая попутчиков в долгой поездке. Нам было не скучно.
Франсуа снабдил меня деньгами, их хватило бы на два месяца.
Через день наш поезд прибыл в город Франкфурт. Женщины простились со мной, пожелав удачи. Я вышел проводить их и заодно посмотреть вокзал. Он красивый, весь заполненный отъезжающими и приезжающими. Полиция стояла на каждом шагу. Нас она не проверяла. Когда зашел в купе, то увидел, что на месте старушек, сидели две молодые девушки. Одеты они были модно, богато и красиво. Мы поздоровались и познакомились.
- Я. Патрик, еду в Берлин.
- Я, Ласа.
- А я, Хана.
Девчонки были веселые, улыбчивые, иногда я тоже улыбался вместе с ними. Я ужинал в ресторане, девчонки почти ничего не ели, пили кофе с пирожным. Мы беседовали, читали газеты, журналы. Решали какие-то вопросы и обсуждали их. Девчонкам было по 23 года, они из богатой семьи.
- Вы не курите, Патрик? – спросила Хана.
- Нет, и никогда не курил. Зачем?
- Мой папа тоже не курит. Зато многие немецкие женщины не расстаются с сигаретой.
- Я знаю.
- Вы молодец, Патрик, ведете себя как настоящий немецкий джентльмен.
- Спасибо, фрейлин.
Четвертого марта наш поезд прибыл в Берлин. Мы вместе вышли из вагона. При выходе нас проверяла полиция.
Вокзал красивый, кирпичный. Здесь тоже много пассажиров, преимущественно штатских, военных было очень мало. Мы простились с попутчиками, пожелав удачи. По карте я знаю, где находится мой новый связной, но сразу к нему я не поехал. Сначала устроился в гостинице. На входе меня встретил молодой человек. Он представился:
- Я, Вайс, дежурный администратор.
- Я, Патрик.
- Добро пожаловать в наш рай.
- Спасибо.
Я устроился на первом этаже. Приняв теплый душ, я спустился в ресторан. Была слышна легкая музыка. За столиками ужинали гости города. Хорошо поев и выпив немного коньяка, я крепко выспался. Утром, взяв такси, поехал к связному. Через полчаса, я был на месте. Вышел перед кирпичным двухэтажным зданием. С собой нес чемоданчик коричневого цвета. Связной проживал на первом этаже. Стучу. Открыл дверь молодой человек, лет 27. Я озвучил пароль и получил ответ.
- Я вас вчера ждал, - сказал связной Курт.
- Не хотелось ехать, я очень устал, решил остаться в гостинице.
- Понятно. Я переживал.
- Как Марта доехала?
- Хорошо. Работает и живет по этому адресу, - он дал мне адрес, записанный на листке бумаги, - но вы к ней не ходите, она вас сама найдет. Сейчас вы будете работать по этому адресу, он дал мне другой листок.
- Где я буду жить?
- Квартира съемная – заселяйтесь сейчас. Через день вечером придете ко мне. Я устрою вас на работу. А пока, идите, Патрик, отдыхайте.
Поблагодарив, я пошел по новому адресу. Он находился недалеко от вокзала. Когда нашел, то увидел пятиэтажный кирпичный дом. Поднялся на четвертый этаж. Открыл дверь. Квартира двухкомнатная со всеми удобствами. Лег на диван и уснул. Отдохнув, пошел в магазин, купил кое-какие продукты и приготовил поесть. Пришел связной.
- Вот вам направление на работу. Будете работать по своей профессии – плотником.
- Я согласен.
- Через год поступите в университет, так просил центр.
- Я сам хочу учиться, получить образование и профессию.
- Идите, Патрик, прямо сейчас. Вас ждет человек, он мой друг. Зовут его Андрес.
Поблагодарив, я пошел устраиваться на работу, которая находилась тоже недалеко от центра. В то время была безработица, и все цеплялись за любую работу. Безработные, которых в Германии в то время было очень много, получали пособие.
Через полчаса я был на месте. Нашел Андреса и показал направление.
- Я вас понял, - сказал он, выходите завтра с утра.
- Хорошо.
- Инструменты у вас есть?
- Нет.
- Пока возьмете мои, а потом купите, а эти вернете мне.
- Спасибо Андрес.
Он среднего роста с короткой стрижкой, худощавый. Был одет по-простому. Говорил тихо и четко.
Мы начали работать. Мы строили дома на коммерческой основе. Платили нам хорошо. Выходной был только в воскресенье. Каждый вечер я ждал Марту. Связной сказал, что она сама меня найдет, и поэтому я ждал ее каждый день, но она все не приходила.
В конце марта в Берлине была летняя жара. Люди по улице ходили легко одетыми. По улицам стало ходить все больше и больше автомобилей. На улице часто проходили собрания рабочей партии Германии. Постоянно полиция разгоняла их. Я и мои друзья по работе не ходили на подобные собрания, демонстрации мы тоже не посещали.
В начала мая, раздался стук в мою дверь. Я подумал, что опять пришел сосед Гофман, но когда открыл, не поверил своим глазам, передо мной, в длинном белом платье, стояла Марта, ее головку украшала белая шляпка. Передо мной стояла настоящая немка. Я потерял дар речи. Она тихо вошла в комнату, мы тихо обнялись и крепко поцеловались.
- Как же я долго ждал вас!
- Я тоже с нетерпеньем ждала этого дня. И вот он настал.
- Я часто видел вас во сне.
- Не было ни одного дня, чтобы я не вспоминала о вас.
За встречу, мы выпили немного красного вина. Потом Марта долго рассказывала, как добралась из Франции до Берлина, как устроилась на работу. Мы говорили по-немецки и думали на немецком языке. Мы не отличались от коренных немцев: ели, поли, ходили, говорили, соблюдали традиции так же, как они.
- Через год будем поступать в университет на физико-математический факультет.
- По физике я слаба, - призналась Марта.
- В университете научимся.
- Очень надеюсь, поэтому я предлагаю понемногу откладывать на учебу.
- Так и поступим, я уже немного накопил.
Теперь Марта чаще приходила ко мне по вечерам. В воскресенье оставалась до утра. Я очень боялся, что ее увидят мои соседи, поэтому мы были осторожны. Иногда приходил к ней я.
Наступило лето. Солнце жгло целый день. Дождя совсем не было. Иногда ездили купаться на реку, конечно отдельно друг от друга и виделись там издалека. Понемногу мы накопили приличную сумму денег и Положили ее в банк. Марта была права, и в будущем они нам сильно пригодились. От центра мы ничего не получали. Связной Курт не приходил к нам.
На улицах Берлина, я часто видел солдат и офицеров Русской Армии. Эти мигранты были безработными. У меня не было к ним интереса, и я держался подальше от них.
Раз в месяц я ходил в кино. Питался дома. Постоянно читал журналы и газеты, таким путем я узнавал, что происходит на моей Родине. Мир успешно развивался на ней. По вечерам мы не ходили по улице, улицу наполняли хулиганы, бандиты, они были вооружены, и у прохожих отбирали все подряд. Германия не отставала от других стран мира. Она начала выпускать автомобили, бытовую технику, одежду. Ее промышленность росла день за днем, но безработных не убывало, много людей жили на улицах. Незаметно пришла осень, а за ней зима. В конце декабря пошел мокрый снег. Новый 1925 год Мы встретили с Мартой. Два дня мы не выходили из квартиры, целыми днями лежали на диване, обняв друг друга. Я очень скучал по ней. Наша жизнь в Берлине текла своим чередом. В начале февраля, я снял другую квартиру, в другом микрорайоне. Сменил место жительство по приказу Курта.
- Так надо, - сказал он.
Марта тоже переехала. Прошли месяцы и мы поступили в педагогический университет. Была беседа в приемной комиссии. С работы мы уволились, после окончания занятий мы подрабатывала, зарабатывая себе на жизнь. Центр нас не тревожил. Когда мы поступали в ВУЗ, от нас потребовалось ряд документов. Началась учеба, я познакомился со всеми однокурсниками. На курсе было не очень много девчонок. Я начал ухаживать за Мартой и парни не мешали мне. Теперь я свободно мог провожать ее до дома, и мы встречались тогда, когда хотели.
На улицах Берлина по-прежнему шумно, часто проходят демонстрации и собрания. По вечерам раздается стрельба. Мы боялись покидать помещение. В конце декабря мы сдали первые экзамены, потом ушли на десять дней на отдых. Новый 1926 год мы тоже встречали вдвоем с Мартой, но теперь уже легально.
- Как хочется ребенка, - призналась она.
- Успеем, милая, нам надо окончить учебу.
- Мне уже под 30.
- Наша служба пока не разрешит нам это сделать.
- Я понимаю, но когда вижу детей на улице, мне нестерпимо хочется самой стать мамой.
- Это очень хорошо, что есть желание.
Шли годы. Мы успешно учимся, а по вечерам работаем. Вместе с нами учились дети богатых родителей. Учились они серьезно, уроков не пропускали. Уважали однокурсников и преподавательский состав. Мы получили приказ из центра вступить в националистическую партию рабочих. Весной 1927 года, мы вступили. Через некоторое время узнали об этом мои однокурсники и стали холодно со мной общаться. Когда объявляли собрание национал-социалистов, мы обязательно посещали его. Так была надо. В конце июля мы защитили дипломы и искали работу. Устроились в седьмую гимназию преподавать. В гимназии работало много женщин. Среди них были женщины из России, они преподавали русский язык. У нас был хороший коллектив. После гимназии мы бежали домой, занимались подготовкой к занятиям на следующий день. Когда было собрание, приходил человек и сообщал нам об этом. Преподавательский состав узнал, что мы состоим в партии нацистов, и они тоже переменили отношение к нам. Мы не обращали на это внимание.
Зима была теплая, шли дожди, а снега не было. В конце декабря мы поженились. Венчались в церкви. Мы были христианами, стали католиками. Конечно, ходить в церковь мы не забывали. Новый 1928 год встретили вдвоем в уютной обстановке.
- Почему нас не тревожит центр? - спросил я.
- Может, они забыли про нас или пока нет серьезного задания.
- Может быть.
Весной я получил задание – идти служить в германскую армию. Связной сказал, что это необходимо, чтобы получать нужную информацию о потенциале германских войск. Я подал заявление в военный комиссариат. Мне сказали: «Ждать». Я ждал три месяца. Потом пришла повестка, что, я призван в пехотные войска берлинского гарнизона.
7 августа я попрощался с преподавателями. Вечером Марта организовала ужин. Мы пили вино, целовались и находились в сказочном мире. 8 августа 1928 года я был в воинской части. Меня принял сам командир полка, полковник Иосиф Гафт. Человек среднего оста, 55 лет отроду, он был тучен, говорил поставленным командирским голосом.
- Раньше вы служили или воевали?
- Никак нет. Я работал и учился.
- Мой полк воевал на Украине. Сам я не воевал. Я отправлял из полка солдат. Удачи вам, лейтенант.
Получив звание лейтенанта, служил командиром взвода. Жил дома. В полку много солдат и офицеров, все они смотрели на будущую Германию разными взглядами. Я обучал солдат стрелять, убивать, защищаться. Армейский устав почти не отличался от нашего. Потихоньку я узнавал, что производит Германия. Какую технику и сколько боеприпасов. Постепенно она наращивала свой потенциал. Я запоминал весь необходимый материал и передавал Марте, а она передавала Связному Курту. В моем полку офицеры часто пьянствовали, чаще ходили пьяными, чем трезвыми Командир полка на их пьянку не обращал внимания Часто ходил в наряд по полку. Звание майор - в полку было высокое звание. В полку служили два майора и один полковник. Остальные были младший офицерский состав. На полигон ходили редко. Солдаты ночевали дома. На улицах по-прежнему царил беспорядок. Происходили стычки между партиями социал-демократов и социал-революционеров. Среди них была партия национал-социалистов – рабочая партия (НСРП). Это была сильная партия. Она занимала первое место на собраниях демонстрациях среди рабочих.
- Я не пойму, - говорила Марта, - что происходит на территории Германии?
- Власть переменилась. Обязательно что-то произойдет.
- Знаешь, Патрик, я соскучилась по родителям и по России. Как я любила зимой ходить по снегу, слушать, как он хрустит под ногами. Я не могу забыть это.
- И я тоже соскучился, но пока нам вспоминать об этом нельзя, иначе расслабимся.
Прошли еще годы. В 1930 году, осенью у нас родился сын. Мы назвали его Шонф. Моя Марта сидела дома и воспитывала нашего ребенка.
В мае связной сказал, что нам на Родине присвоены воинские звания капитаны рабоче-крестьянской Красной Армии (РККА) и он нас поздравил с присвоением воинского звания. Вечером мы выпили, поздравив друг друга. А осенью я получил немецкое армейское звание: обер лейтенант (старший лейтенант). Осень в этом году была теплая: ветра не было, и дождь тоже не шел. Светило солнце на чистом небе.
В 1932 году весной мне выделили двухкомнатную квартиру недалеко от воинской части. Квартира была шикарная, благоустроенная, но служебная. А на улицах Берлина и других городах Германии каждый день происходили демонстрации рабоче-национальной партии. День и ночь на улицах был беспорядок, раздавалась стрельба. Иногда националисты нападали на нас. Мы вынуждены были после службы надевать штатскую одежду или оставались в казарме. В это время солдатам запретили увольнение. Вот уже четыре года, как я не был в отпуске. Командир полка тоже не ходил в отпуск. Пришло тяжелое время, но мы выстояли. Изредка я ходил в гимназию, чтобы общаться с преподавателями. Хотя они со мной особо не были откровенны и доброжелательны. Я по-прежнему информировал связного о состоянии воинских частей Германии. Целый год шла война за власть. В 1933 году на выборах выиграл канцлер Гитлер, и в Германии стал порядок. По вечерам стало тихо. Теперь гражданские и военные люди приветствовали друг друга хайл Гитлер. В начале 1934 года, в январе в нашей воинской части появился майор. Он представился перед строем.
- Я майор госбезопасности Ганс Юненберг. Буду служить с вами.
- Добро пожаловать, господин майор в рай, сказал ему командир полка.
С раннего утра до позднего вечера майор проверял нас. Он уволил одного офицера и несколько солдат. Сказал, что они евреи. Власть издевалась над ними и чуть позже, и арестовали и отправили в лагерь. Я отлично пошел проверку. Когда ему показал партбилет националистической партии, майор спросил:
- Вы с 1927 года член партии?
- Так точно.
- Я ходил на собрания и демонстрации и моя жена тоже член партии.
- Вы наш человек. Буде моим помощником. Сегодня же я подам приказ.
Я стал его помощником, офицеры и солдаты узнав об этом, отвернулись от меня, но, познав новую власть через год, мы снова подружились.
Майор был откровенен со мной и иногда выдавал мне военные тайны, а я передавал их своей жене, а та связному. Иногда после службы я предлагал майору выпить коньяк. Он любил его. В 1937 году весной полковник Иосиф Гафт, командир пола ушел на пенсию. Его достойно провожала вся воинская часть.
У нас появилась новая немецкая форма. У майора Ганса была черная форма. Постепенно мы сдружились с майором. С каждый днем он все больше и больше доверял мне. Как-то вечером он сказал:
- Скоро пойдем воевать в Испанию. Там произошла революция. Их надо давить.
- Где Испания, а где Германия. Там гибнут немецкие солдаты.
- Это так. Так хочет наш вождь.
Я передал это связному. В германии шел тотальный призыв, брали, пока, молодых. Чуть позже я узнал от Ганса, что Германия готовится к войне.
Осенью мой сын пошел в первый класс, а Марта вышла на работу на свое старое место. Дома мы не говорили о политике, о том, что творится на территории Германии. Если необходимо было что-то передать или сообщить, говорили очень тихо и тогда, когда спал сын.
1938 год мы встретили своей семьей дома.
- Я стала настоящей немкой и хозяйкой, – сказала жена.
- Я давно заметил твои привычки, ты делаешь все по-немецки.
- Да, только я очень-очень скучаю по родителям.
- Не думай, иначе заболеем от тоски. Я попробую что-нибудь узнать о наших домашних. Надеюсь, центр не откажет.
- Хорошо бы, милая.
В Германии сократилась безработица, экономика ее росла. В вооруженных силах появились новая современная техника. Сначала нас, офицеров обучали управлять ей, а уж потом мы учили солдат прямо в полку. Майор Ганс стал подполковником, а я майором.
- Переходите в нашу систему, - предложил Ганс Юненберг.
- Я человек военный, хочу остаться военным.
- Ну, нет, значит, нет.
Постепенно в Германии появилось очень много военных, армия их была сильна, техники хватало, и они были готовы к войне. Заводы и фабрики работали круглосуточно. На территории Германии находились секретные подземные заводы. По рассказам подполковника Ганса, я знал, где они находятся, и что производят, и передавал эти сведения в центр. Германия начала господствовать над всей Европой.
С 20 августа 1939 года полк готовился к нападению, техника, как и солдаты, были готовы, но мы пока не знали, с кем будем воевать. Подполковник об этом молчал. Офицеры и солдаты были переведены на казарменное положение. Наши жены сами приходили к нам. 30 августа полк находился возле границы с Польшей. Я предположил, что здесь произойдет то, что хочет власть Германии.
1 сентября большая армия напала на Польшу. Закончилась моя спокойная жизнь. Год я командовал третьим батальоном. Подполковник Ганс не пошел с нами воевать, он остался в полку. Полк набрал молодых солдат и офицеров и по ускоренной программе готовил их.
Наш полк тоже воевал с польской армией. Через несколько дней поляки сдались. 17 сентября зашли советские войска. Я не знаю почему, но немецкие войска отдавали пленных офицеров советам. Этой тактики мы не понимали.
На войне, я потерял связь со связным. У меня накопилось много ценной информации, а как передать ее, я не знал.
Мой полк в бою отличился. Новый командир полка полковник Загфред воевал вместе с нами. Солдаты его уважали за это. Он был высокого роста, с отвратительно тяжелым характером. Сам он потомственный военный, отец его служил генералом.
Мой батальон расположился в школе, солдаты писали письма домой. На войне каждый день был горячее пищи. Местное население встречало нас ужасно. Во время сражений из моего батальона погибло одиннадцать солдат, были раненые, но технику удалось сохранить. После нападения был приказ командира полка, восстановить все боевые единицы: пушки, минометы, машины и самоходные оружия. Спустя несколько месяцев в городах заработали рестораны, торговые сети, кинотеатры и другие развлекательные учреждения. По вечерам мы посещали их, чтобы хоть немного забыть ужасы войны.
Была боевая трофейная техника, которую распределили по батальонам, но нам приходилось ее ремонтировать самостоятельно. Наконец я получил письмо из дома. Моя Марта пиала, что у них все хорошо, скучают, сын учится хорошо. Просила писать чаще, и сообщать о себе все подробности. Писал я часто, но почта работала не так как надо.
Солдаты истратили все свои деньги на выпивку и женщин. Они знали, что домой, попадут не скоро. Разгром Польши – это еще не конец.
Новый 1940 год я и другие офицеры встретили в ресторане, среди милых дам. Этот Новый год я не забыл до конца жизни.
Дома, теперь Марта выполняла мою работу, добывала ценную информацию и передавала ее в центр. Ей по-прежнему помогал Курт.
В батальоне был мой друг командир взвода, лейтенант инженерных войск Гофман. Он тоже потомственный военный. Сам среднего роста с улыбающимся лицом. Лейтенант был красивым человеком. Говорил четко, и правильно. Курил, но редко. Иногда мы беседовали о нашей политике, но делали это очень тихо. В комнате мы жили вдвоем.
- Господин майор, вы не знаете, что нас ждет в Польше?
- А сами вы что думаете?
- Не могу сказать…
- Я думаю, что мы пойдем дальше воевать.
- Значит, это не конец?
- Нет, Европа у нас в руках, но не полностью. Вы сами подумайте, какая страна еще не взята?
- Некоторые соседние страны.
- Вот вы и ответили на свой вопрос. Наш разговор прошу держать в секрете.
- Я понял вас. Кстати, я познакомился с двумя полячками. Они ждут нас у себя дома.
- Спасибо. Вечером отвечу, иду я или нет.
Я не изменял своей любимой жене. Мы просто отдыхали, танцевали, весело проводили время, а близких отношений не было.
За несколько лет, я стал настоящим немцем, я не только думал по-немецки, но и сны я тоже видел на немецком языке. Тренировка и практика дали мне много хорошего.
В конце февраля, в нашем полку появился гестаповец Хофт. Никто: ни один солдат, но один офицер его не уважали. И открыто старались избегать его. Он тоже среднего оста, подтянутый, форма ему шла. Он ходил с грустным лицом и любил искать «стукачей». Однажды вечером он зашел ко мне.
- Господин майор, я хотел с вами поговорить.
- Я слушаю вас, господин капитан.
- В бою были трусы из вашего батальона.
- Вы сами воевали или участвовали в боях?
- Нет.
- Значит, вы не знаете характер солдата в бою.
- Поэтому и спросил.
- Они герои, преданные солдаты Рейха.
- Это я и хотел слышать.
- Я с 1927 года член партии, а вы, с какого года?
- Я с 1922.
- Когда мы ходили на собрания и демонстрации, вы ходили в школу.
- Так точно, господин майор.
Больше он мне не задавал лишних вопросов и с уважением отдавал мне честь.
В конце апреля, вся боевая техника была готова. В наш полк прибыла техника и солдаты. Вот тогда я и лейтенант Гофман поняли, что будет дальше с нами. Командир полка часто проводил совещания, читал приказы командующего, директивы, и мы их выполняли. В мае появились пленные польские солдаты, которые убирали дороги и улицы города, ремонтировали технику.
Мы продолжали ходить в рестораны, чтобы отдохнуть и развлечься. Лейтенант Гофман иногда оставался в объятиях милых дам, а я на такси возвращался в часть. Летом пришел приказ от командующего, - направить полк в город Трир, другие полки были направлены: на Ахен, Кельн, Вуппергаль. Мы сразу поняли, что нас ожидает дальше.
- Господин майор, теперь я понимаю, что нас ждет…
- Я тоже. Франция, Нидерланды, Бельгия, Люксембург. Мы еще не завоевали их.
- Да, но скоро завоюем.
- Да. Скоро.
Армия двигалась в сторону Франции, на Запад. В день мы проходили более 50 километров в пешем порядке. За несколько дней мы прошли через все улицы Берлина Я успел зайти в дом и попрощаться с женой и сыном. Марта передали мне сменные вещи. Поговорить я не успел, и снова в путь. Целый месяц мы стояли в городе Трир на границе с Францией. Полк говорился к бою. Командир полка собрал нас на собрание и сказал:
- Скоро будут бои с французами. Пусть солдаты пишут письма домой. Многие могут не вернуться из этого боя. Разведка доложила, что французы хорошо вооружены, но мы еще лучше их.
- Так точно, мы сильнее всех, - сказали офицеры.
- Сегодня или завтра начнутся наступления. Будьте готовы.
Практически все жили на улице. Кто спал в кабине, кто на земле, а кто на борту автомобиля. Действительно, наша армия была готова к бою. Танки стояли ряд за рядом, появлялись новые и новые полевые аэродромы. Армия ждала приказа. Нас никуда не отпускали, но командование не забывало угостить нас спиртным.
Погода была очень жаркая. В полдень температура поднималась до 40 градусов. Наконец, мы дождались приказа:
- Открыть огонь!
- Мы открыли огонь, и сражение началось. Французы сдавались целыми ротами и батальонами. Переходила к нам и боевая техника. Армия отвоевывала территорию Франции каждый день по десять километров, и через несколько дней мы дошли до Парижа. Часть французской армии удирали по Африке, а часть капитулировала. В бою я потерял не один десяток солдат. Мы устроились в городском автопарке и начали ремонт неисправной и трофейной техники. Часть нашей армии продолжала продвигаться на Запад, чтобы захватить, как можно больше территории. Через несколько дней нас известили, что нашими войсками была захвачена Бельгия, Нидерланды и Люксембург.
Мой батальон продолжал заниматься ремонтом. Вечерами ходили в ресторан. Жили в общежитии парка. Здесь я познакомился с одной очаровательной девушкой Аганой. Она работала официанткой в ресторане. Мы подружились. Иногда я рассказывал ей, чем мы занимаемся. Я почувствовал, что она связана с партизанским отрядом, который прятался в горах и оттуда нападал на немцев. В конце октября, Агана откровенно спросила меня:
- Патрик, почему вы не спите со мной?
- Я очень люблю свою жену.
- Вы немец, но отличаетесь от других, почему?
- Я солдат, а не палач. В бою стреляю, но я уважаю местных жителей, они тоже рабочие люди, как и мы. А еще мне внушили с детства родители, что женщин нельзя обижать.
- Вы мне очень нравитесь, и я бы хотела, чтобы вы оставались у меня до утра.
За несколько месяцев, я хорошо ее проверил, рассказал ей несколько секретов полка. Я был уверен, что мои сведения она передала партизанам. В ресторане, пьяные офицеры выдавали много нужных «противнику» секретов. Однажды вечером, когда я находился у нее дома, пришел молодой человек и представился:
- Я брат Аганы, Франсуа.
- Я майор Патрик.
- Мой старший брат, хочет поговорить с вами.
- У вас еще есть старший брат?
- Да.
- Приглашайте его для беседы.
Он зашел. Александр был хорошо одет и красив, высокого роста с длинной стрижкой. Мы познакомились. Агана приготовила кофе, и завязался разговор.
- Кто вы, господин майор?
- Вы помогаете нам освободить наших друзей и ликвидировать немецкие объекты.
- Немец, который не любит немецких захватчиков.
- Спасибо вам. Мы партизаны. Наш отряд расположен в горах
- Надеюсь, обо мне, кроме вас никто не знает?
- Мы умеем хранить секреты и умеем быть благодарными.
С Александром мы подружились. Потом он рассказывал мне, что он сын русского офицера. Отец не любил немцев, и он посоветовал сыну воевать против них. Очень хотелось поговорить с ним по-русски, но рассекречивать себя было нельзя.
Зима во Франции была тоже теплой. Подошел Новый 1941 год. Встречал я его в ресторане с офицерами. На другой день мы отметили его с Аганой. Поведал ей, что в полк прибыла новая техника и пополнение солдат.
- Зачем столько людей и техники во Франции?
- Пока не знаю, но как узнаю – сообщу.
Потом я узнал, что из Франции отправляли солдат в Африку. А мой полк бездействовал. Техника была вся отремонтирована. Люди отдыхали и загорали, ходили по городу, заходили в кинотеатры, рестораны, ходили по женщинам. Весной шли дожди такие же, как в Берлине. Мне нравится дождь. Я сидел возле окна и вспоминал свой дом в России. Вспоминал своих родителей. Мы о них ничего не знали, даже не знали, живы они или нет. Связь с центром у меня была потеряна, но появилась Агана, которой я тоже был полезен. Партизаны часто взрывали их технику и убивали солдат, а местная полиция и гестапо, арестовывала подряд всех местных жителей.
За год нахождения во Франции, местные девчонки родили от немецких солдат множество детей. Я сам видел этих подруг солдат и офицеров. Среди них была и подруга лейтенанта Гофмана. В конце апреля на совещании полка командир сказал:
- Получен приказ из Берлина. Один батальон остается здесь в городе, остальные направляются в Польшу.
- Мы недавно оттуда пришли, Зачем нам снова идти туда? - спросил один лейтенант.
- Зачем, я не знаю, есть приказ. Его надо выполнять. Какой батальон остается, скажу чуть позже, мне необходимо об этом посоветоваться с начальником штаба.
После совещания, я начал думать:
- Зачем войска снова приняли дислокацию в Польше.
Я не смог разгадать смысл приказа из Берлина. Европа была захвачена, остался только Советский Союз. «Может, туда», - думал я. Через два дня на совещании командир полка сказал:
- Батальон майора Патрика Шварцкова остается здесь, остальные завтра с утра выступают в путь. А сейчас, готовьтесь. Нам выделили эшелон, в этот раз нам повезло.
Офицеры, получив приказ командира, разошлись по батальонам. Полк не спал. Он готовился к отправке. Каждый командир батальона заботился о своем батальоне. Утром полк направился на вокзал. Капитан гестаповец Хофт остался вместе с нами. Через день вместо него прибыл лейтенант Шварц. Он контролировал нашу службу. Я писал приказ батальону и подписывал его, а лейтенант подписывался на моем приказе: «Согласен». Расслабляться солдатам я не давал, только по вечерам я разрешал выпить немного вина. Теперь ко мне приходила переночевать Агана. В ресторан я заходил редко, в основном находился в батальоне. Когда Агана спросила:
- Почему армия уходит из Франции в Польшу? Я не мог дать ей ответ.
Сегодня я получил письма из дома. Там все хорошо и спокойно. Жена работает, сын ходит в школу и хорошо учится. Часть моего жалования она получала, денег на жизнь им хватало. О них сильно я не переживал, больше всего меня беспокоило, что у меня нет связного. Мне необходимо было в центр передать кое-какие сведения. Из-за отсутствия связного я передавал ценные сведения Агане. Подошло лето. Июнь. Жара невыносимая. Офицеры успевали ходить на речку Марко. Она находилась недалеко от нашей дислокации. На берегу был большой пляж, а вода в реке теплая. Единственное место, где можно было душу свою обмыть.
23 июня, я получил от Парижского военного гарнизона телефонограмму. В ней было написано: «Германские войска 22 июня в четыре часа утра успешно перешли границу Советского Союза. Поздравляю всех солдат и офицеров Рейха с победой. Вот тогда я разгадал отправку частей армии из Франции. Я начал переживать. В кинотеатрах стали показывать фильмы, как войска советов тысячами стали сдаваться в плен. Я не верил этому. В очередном письме Марты было написано:
- Береги себя, дорогой! В Берлин стали приходить с фронта извещения о погибших солдатах и офицерах. Я рада, что тебя оставили в Париже. Наш сын передает тебе привет. Учится он хорошо, часто спрашивает о тебе.
Все письма из дома, я хранил в своем полевом чемодане. Вечерами приходил ко мне лейтенант Гофман. Мы разговаривали о политике, о нашем стремительном наступлении. Мне были неприятны такие разговоры, но немцы подошли к Москве.
- Победим, лейтенант. Наша армия самая сильная. Дойдем до Москвы.
- Конечно, майор, дойдем.
- Я боюсь одного.
- Чего именно.
- Что нас отправят на фронт.
- Если суждено воевать против советов, то будем это делать, как все солдаты Рейха.
- И погибать тоже?
- Так точно.
Я действительно боялся, что мой полк отправят воевать с Россией. Если это случится, я сдамся. Были у меня такие мысли. Но пока все было тихо. Мы продолжали патрулировать по улицам города. Иногда шла перестрелка с партизанами, но пока я не терял своих солдат.
Иногда я с ними пил чай, кофе, общался, узнавал у каждого солдата их семейное положение, помогал писать письма. Почти все солдаты были из бедных семей. Некоторые из них были сильно недовольны происходившим в стране. Я об этом молчал, а гестаповец Шварц любил подлавливать людей.
Октябрь 1941 год. Я прочитал в газете, что немецкие солдаты дошли до Москвы. У меня оборвалось сердце и упало настроение. Я начал глубоко переживать. Гофман заметив это, спросил:
- Что с вами, господин майор?
- Ничего соскучился по семье.
- Я тоже скучаю и думаю как моя мама и папа. Отец воюет на территории России, и мама писала, что от него давно нет никакой весточки.
- Если жив, то обязательно напишет.
- Очень на это надеюсь. Майор, давайте выпьем за наших доблестных солдат и офицеров.
- Вы правы, лейтенант.
По радио поступает сообщение нашего вождя. Он постоянно хвалит наших солдат за героические подвиги. А мы служили, выполняя наш солдатский долг.
После восьмого декабря, войска советов отбросило немецкую армию от Москвы на 150 километров. От радости я выпил. Мысленно поздравил наш народ с прорывом. Я был уверен, что наша огромная, мощная армия их разгромит. Это была первая серьезная победа.
Мой батальон прекрасно понимал, что будет дальше. Они внимательно следили за происходящим, на германском фронте. Мы по-прежнему патрулировали улицы Парижа. 12 декабря в ресторане Агана мне говорит:
- Оставайтесь сегодня у меня. Придет Александр.
- Хорошо, останусь.
- Отпразднуем победу русских.
- Хорошо бы.
Я дождался окончания работы Аганы и вместе поехали домой. Ночью на улице темно. Пешком ходить нельзя. Мы поехали на такси, хотя она жила недалеко от ресторана. Когда зашли в дом, увидели Александра. Мы поздоровались.
- Господин майор, давайте отметим победу Русских под Москвой.
- Вы заметили, какая у них армия, они обязательно победят.
- И мы, французы тоже победим захватчиков.
- Знаю, у вас больше патриотов, чем предателей.
- Ничего, закончим войну, с ними рассчитаемся.
Мы выпили за нашу победу. В тот вечер у нас было хорошее настроение. Александр рассказал, какие дела он выполнил с моей помощью. Около трех часов легли спать. Агана спала отдельно. Утром Александр говорит мне.
- Вы что, вместе не спите?
- Я очень люблю свою жену Марту.
- Вы еще раз убедили меня в своем хорошем человеческом воспитании.
- Спасибо, Александр.
Утром приехал в батальон. Все были на месте, работали согласно расписанию. К нам редко приходила комиссия с проверкой порядка и дисциплины. На совещании у начальника батальона раз в неделю получал задание, или мне приходил конверт с приказом.
Новый 1942 год встретил в ресторане с лейтенантом Гофманом и лейтенантом Шварцем.
Для офицерского состава начальник гарнизона генерал Ханс создал все условия, и мы действительно отдыхали, а для солдатского состава были организованы кинофильмы, посещение баров и борделей. Мы были сыты и тепло одеты. Зима была теплая, иногда шел дождь и над городом появлялся туман.
Прошли месяцы. Я ходатайствовал о присвоении очередных воинских званий моему батальону. Лейтенант Гофман стал обер лейтенантом (старший лейтенант), но лейтенант Шварц не подчинялся мне и он остался лейтенантом. Наступило лето. Офицерский состав ходил купаться и загорать. На пляже были местные жители со своими детьми и женами и друзьями. Пляж был полон людей. Мы с Александром тщательно следили за успехами советских солдат на фронтах. Немецкие войска отступали, побросав свою боевую технику. Мы праздновали каждый освобожденный город, тихо пожелав, друг другу удачи.
От Марты часто приходили письма. Я отвечал ей на каждое, значит, она тоже получала часто мои письма. Я узнавал много хорошего о семье.
Однажды на улице я увидел пленных русских солдат и офицеров. Их гнали в лагерь для работы. Они были уставшими, голодными, истощенными, в рваных формах, некоторые из них были ранены. Я долго смотрел на них, вспоминая 1915-1918 года и свою службу. В Советской Армии были одни молодые парни, а когда я там служил, было много пожилых людей. Зимой я внимательно следил за битвой под Сталинградом и сильно переживал. Я был уверен, что сыновья моей Родины не дадут захватить Сталинград. Когда в 1943 году фельдмаршал Паульс сдал шестую армию, я три дня по вечерам отмечал нашу победу. Вечером зашел обер лейтенант Гофман с бутылкой коньяка.
- Траур в нашей армии, давайте помянем подвиги наших солдат.
- Это справедливо с вашей стороны.
- Наши солдаты отступают к Западу, пройдет год-два, что потом будет с нами?
- Будем воевать.
- А победа?
- Вы сами подумайте, когда будет победа?
- Если так, то я не вижу ее.
- Я советую вам, обер лейтенант этот разговор нигде не повторять. Время сейчас ужасное.
- Я понял вас, господин майор. Я знаю, что вы хороший офицер. Пьете кофе или чай с солдатами, иногда обедаете с ними, стараетесь уменьшить дистанцию между вами, но в то же время соблюдаете субординацию. Я видел вас в бою, как раненого солдата тащили в окоп с поля боя. Может поэтому батальон уважает вас, они видят в вас человека, меня же они ненавидят, я не пью с ними кофе.
- Они солдаты великого Рейха, сыновья Германии, я их люблю и уважаю. Батальон – это моя семья и вы тоже, обер лейтенант.
- Спасибо, господин майор, я не забуду ваши слова.
Когда был пьян Гофман, он любил болтать о женщинах, или нашей службе. Я понимал его состояние, иногда давал советы, а иногда запрещал говорить о службе. Да, мы были солдатами и подчинялись приказам Рейха. Пришел приказ от начальника гарнизона, направить на фонт солдат и офицеров вместе с боевыми единицами: танками, пушками. Из моего батальона зенитная рота была направлена на Восток в город Харьков. Из сообщений я узнал, что летом будет наступление на Курск. Я спросил у Аганы:
- В отряде есть рация?
- Есть. Зачем?
- Я узнал, что летом будет наступление на Курск.
- Когда?
- Говорят летом: июнь, июль.
- Хорошо, мы сообщим.
Сейчас май, а погода стоит летняя. Ходим купаться и загорать – вот так проходит моя служба. 14 мая Агата сказала, что передали информацию русским. Что дальше, я не знаю. Я был уверен, что моя Родина готовится защищать Курск. Прошел май, июнь. Про Курск немецкая армия молчала. Седьмого июля французская газета написала, что под Курском разгромлена немецкая армия. Я снова отметил победу. В ресторане Агана сказала:
- Поздравляю вас и себя. Снова в Германии траур.
Мы находились в казарме, когда пришел обер лейтенант.
- Еще немного и нас перебросят на Украину.
- Почему вы так думаете?
- Вы прекрасно поняли, что эту войну мы проиграли.
- Возможно. Помните, обер лейтенант, я ваш друг.
- Помню.
Я действительно переживал, что нас перебросят на Украину, но этого не случилось. Мы по-прежнему патрулировали улицы Парижа. Каждый день я читал газету, чтобы знать о новостях на фронтах.
Марта об этом мне ничего не писала, было нельзя. Вскоре я узнал, что зенитная рота из моего батальона вся погибла под Курском. Я рассказал об этом солдатам и офицерам. Четыре роты из батальона были уже готовы к бою. Немецкие войска шли по территории СССР, месяц за месяцем, город за городом немцы отступали, попадали в окружение. А я за победу пропускал тосты. Александр и Агана часто поздравляли меня с победой.
Новый 1944 год мы встретили в ресторане с офицерами. Офицеры в этот день пили так, как будто в последний раз. 27 января Ленинград был освобожден. Это был для меня праздник. В феврале открылся второй фронт. Франция потихонечку начала освобождаться. Нас подняли по тревоги, и наша часть была направлена в сторону Компьень. Через день мы приняли оборону. Начались бои, но мы не выдержали удара второго фронта. Мы отступили в Трир вместе с разными частями. Мой батальон в бою потерял больше двадцати солдат. Я не бросил их, но погибших мы не успели похоронить.
В Трире собралась большая группа воинских частей. Второй фронт сюда не дошел. На совещании нам сообщили, что русские зашли на территорию Польши. Город мы долго обороняли, но осенью мы его сдали и направились во Франкфурт. Здесь в большом количестве накопились солдаты и офицеры с техникой. Мы держали оборону. В мой батальон поступило пополнение из разбитых частей. В гарнизоне была неразбериха. Формировались новые роты и новые батальоны. Солдаты истощены, у них нет больше желания воевать. Нас часто бомбят английские самолеты, русской бомбежки не было. Полковник рассказал, что солдаты на территории Италии наши солдаты добровольно сдались американцам. Я понял, что здесь произойдет то же. Осенью мы отступили в сторону Зуль, а русские в это время освободили Австрию и направились в нашу сторону. 1945 год был последним для немецкой армии. Мой батальон принял бой в феврале. Нас здорово бомбила американская и английская авиация. Я понял, что воевать дальше бессмысленно. Потом мы отступили в Бейлер. В конце февраля я собрал офицеров из батальона и несколько солдат, которых я знал с 1940 года. Раненые лежали в подвале вместе с местными гражданскими, они ухаживали за ними.
- Что хотели, - спросил обер лейтенант Гофман.
- Господа, вы меня давно знаете. Я не трус. Тот, кто начал эту войну, проиграл. Дальше воевать бессмысленно. Германия окружена со всех сторон. Мы в котле. Нас ждут бессмысленные бои. Война для нас закончилась. Я предлагаю сдаться русским и сохранить жизнь, и после войны вернуться домой к близким. Что вы скажите? Кто хочет умирать, умирайте, но за что?
- Нам надо посоветоваться, господин майор, - сказал Гофман.
- Идите, советуйтесь, я буду ждать.
Русские были рядом с нами, мы видели их в бинокль из окопов. Одна атака и они нас раздавят, потому что мы были уставшими от войны и от мучений. Через несколько часов пришли офицеры.
- Господин майор, если мы сдадимся, что будет с нами?
- Русские не палачи.
- Офицеры хотят, чтобы вы сходили к ним в роли парламентера и узнали условия сдачи.
- Я пойду с вами.
- Я тоже, - сказал капитан Юзов, командир третьей роты.
Мы подняли белый флаг, со стороны русских поднялся тоже. До русских одна улица. Вышли из подъезда. Рядовой Адольф поднял белый флаг, и мы идем. Через несколько минут, нас встретили русские солдаты и проводили к командиру полка. Мы спустились в подвал. Я увидел их погоны и вспомнил отца и свою службу.
- Я майор Патрик Шварц, командир механического батальона третьего полка.
- Я подполковник Александр Васильевич, командир пехотного полка.
Полковник был среднего роста, плотного телосложения, лицо грустное, глаза воспаленные.
- Я слушаю вас, майор.
Нас переводил русский переводчик, офицер в звании капитана.
- Мы готовы сдаться, если после окончания войны, нас оставят на территории Германии, для восстановления города. Мои солдаты и офицеры ждут мою команду. Со мной три свидетеля. Они хотят слышать от вас честное слово.
- Добровольно сдавшихся, оставим после войны по их месту жительства. Города надо восстанавливать. Хорошо. Пусть будет так.
- Господин полковник, вы можете нас покормить, мы вторые сутки без пищи.
- Да. Конечно.
- Обер лейтенант, вы идите, ешьте, я сейчас приду. Дальше я должен решить вопрос семейного характера.
Русский офицер повел их, я остался с полковником.
- Я хотел бы с вами поговорить.
- О чем?
- Секретное, останется в тайне?
- Война заканчивается, откуда секреты?
- Это касается меня.
- Понятно, говорите.
Я перешел на русский язык.
- Я русский разведчик. Сообщите в Москву, что я жив и здоров.
- Под каким именем сообщить?
- Я Патрик Шварцков.
- Хорошо, сообщим.
- Больше мне нельзя ничего говорить. Проводите меня к моим офицерам.
- Капитан, проводите господина майора к своим, и накормите.
- Есть, товарищ полковник.
Я прошел в подвал. Меня тоже покормили. Я попросил солдатам хлеб и бинты для раненых.
Полковник дал мне десять солдат без оружия с хлебом и медикаментами и мы пошли. Увидев русских без оружия, солдаты поняли, то что мы сдаемся. Через день официально подняли белый флаг и сдались. Русские медсестры ухаживали за нашими ранеными солдатами и гражданскими и нас кормили.
Сдавшиеся в плен находились в подвале. 57 раненых и больше 120 солдат и офицеров. Русские солдаты ушли дальше. С нами остались русские солдаты и офицеры. Наконец у нас наступила тишина. Мои подчиненные выспались.
- Что дальше будет с нами? Спросил Гофман.
- Будем жить, восстанавливать разрушенную Германию, чтобы загладить свою вину.
- Господин майор, мы были солдатами в руках палачей.
- Были и освободились. Вот-вот начнется мир. Вы обер лейтенант можете продолжить службу для мира в новой армии.
- Будет ли она?
- Обязательно. Какая Страна без армии?
- Я думаю о своей семье, живы ли они? В Париже у меня дочь, я наверняка привезу подругу и свою дочь.
- Можно, но не скоро. Я тоже думаю о своей семье. Последний раз я их видел в 1940 году весной. Сыну уже 15 лет. Говорят, что дети тоже воюют. Палач и детей не пожалеет.
30 апреля вечером Гитлер покончил с собой, нам об этом сообщил русский офицер, который находился при нас.
- Жаль, - сказал Гофман, - что его не судили.
- Остались его соратники. Будем судить их
- Я хотел бы их увидеть на суде.
Мы помогали чистить улицы города, помогали раненым вставать и ходить, расчищали завалы, извлекали из-под них трупы и хоронили их. Без работы мы не сидели. В Берлине шли бои. Об этом нам рассказывали русские офицеры. 2 мая, вечером нам сообщили:
- Остатки немецкой армии капитулировали. Наступил мир на земле Германии.
- Это радость для всех!
Но в соседнем государстве Чехословакии шли бои.
Я понял, что я сильно тосковал по родному языку. Часто слушал, о чем говорили русские солдаты, и мне хотелось вступить с ними в беседу. 27 мая ко мне подошли два офицера и представились:
- Майор Андреев, служба госбезопасности.
- Капитан Юрьев, служба госбезопасности.
Они говорили по-немецки.
- Идемте с нами, майор, нам надо поговорить, - сказал Андреев.
Мы зашли в подвальное помещение, где отдыхали русские офицеры. Андреев достал карандаш с тетрадкой и сказал:
- Здравствуйте, товарищ Сотников Андрей Васильевич, - он произнес это по-русски.
- Меня моим именем с 1918 года никто не называл.
- Вам привет от ваших родителей. Вот от них письма. Потом прочитаете. Советская власть предлагает продолжить службу в Германии. Вы согласны?
- Я люблю свою Родину и готов ей служить там, где я больше всего нужен ей. Но я хотел бы найти свою семью.
- Мы найдем ее. Вам и вашей жене присвоено звание полковника. Вы имеете множество медалей и орденов. Они хранятся у нас в архиве. Возможно, вы с семьей съездите в Москву и потом домой, а пока будете работать, и жить здесь.
Я прочитал письма от родителей, и немного пролил слез. Потом они забрали письма и простились со мной. Глаза мои были красными. Это заметил Гофман.
- Что с вами, майор?
- Скучаю по семье. Русский офицер сказал, что Берлин тоже разрушен, многие гражданские погибли. Я подумал о семье.
- Найдутся.
- Я очень надеюсь.
Наступило мирное лето в Германии, мы по-прежнему работали, чистили улицы, убирали негодную технику, кормили и ухаживали за ранеными. Как-то ко мне подошел Шварц и говорит:
- Вы были правы, майор. Хорошо, что мы послушали вас и сдались. За что погибать? Войну начинали не солдаты, им приказывали.
- Спасибо вам, майор, надеюсь, что скоро я увижу своих родственников.
- Вас не трогали русские, потому что я просил их об этом. Вы не убивали французских партизан или мирных жителей. Я очень ненавидел гестапо.
- Я сам их ненавижу.
- Почему тогда служите?
- Я был призван и подчинялся им.
- Может, поэтому я отношусь к вам, не как к солдату.
- Я это еще во Франции заметил, спасибо вам, майор.
- Вы немец и остаетесь немцем, а не палачом. Ваши предки, внуки и дети уважают вас.
На улицах города были развернуты полевые кухни. Советские солдаты варили пищу и кормили нас и гражданское население. В начале июня ко мне подошел майор и представился.
- Я майор Тимофеев. Центр приказал вам ехать в Москву по служебным делам.
- Без семьи я не поеду.
- Вашу семью ищем. Обязательно найдем. Вечером поезд до Берлина.
- Что я скажу моим офицерам?
- Скажите, что вас забирают в Берлин. Вы окончили физико-математический факультет?
- Да.
Вернувшись, я собрал своих офицеров и сказал то, что велел мне Тимофеев. За себя я оставил Гофмана. Вечером мы сидели в поезде. В вагоне были одни гражданские. Ехали они в Берлин. Около двух часов ночи мы были в берлинском вокзале. Он был почти целый. Советские солдаты и офицеры уезжали на Родину. Нас встретил солдат с машиной. Он привез нас в здание, которое находилось недалеко от вокзала. В этом здании находился штаб гарнизона. Все смотрели на меня, потому что я был в немецкой форме. Нас встретил генерал. Мы поздоровались, и я говорил по-русски.
- Майор, - сказал генерал, я знаю, кем вы на самом деле являетесь. Как найдем вашу семью, поедите в Россию, после вернетесь в Берлин, чтобы продолжить службу. Центр очень благодарен вам и вашей жене за службу.
- Мой связной, коммунист, немец потерялся давно. Найти бы его.
- Мы знаем. Он жив и здоров. Вам разрешается носить форму сержанта. Пока так надо, майор.
Я жил в штабе. Меня переодели. Я с майором Тимофеевым ходил в мой дом, искал семью.
Дом был разрушен. Возле дома валялись документы, альбомы, фотографии. Но своих я не видел. Несколько дней мы искали. Среди живых я не нашел их. Я потерял надежду. 10 июля, майор Тимофеев сказал:
- Радуйтесь, ваша семья нашлась в соседнем городе. Сейчас их везут сюда.
- Как они оказались там.
- Пока не знаю, скоро они сами все тебе расскажут.
Вечером мы с Тимофеевым поехали на вокзал встречать их. Семья была уже в кабинете генерала госбезопасности. Увидев меня, Марта заплакала. Я обнял жену и взрослого сына. Непроизвольно у меня тоже катились из глаз слезы. Генерал дал разрешения до отправления в Москву пожить в штабе.
- Как же мы соскучились.
- Я тоже очень скучал.
- С 1940 года, с весны, после нашей встречи, я продолжала преподавать в школе, получала письма от тебя, это меня успокаивало.
При сыне мы говорили по-немецки.
- Когда тебя перевели в 1944 году во Франкфурт, я начала переживать. Нас часто бомбила английская авиация. В 1941 году все мужчины-преподаватели были призваны, я преподавала и немецкий язык тоже. Нашего сына чуть не призвали гестаповцы, я чудом успела его спрятать.
- Милый, что дальше будет с нами?
- Сначала отпуск на Родину, потом вернемся, чтобы продолжить службу.
- Домой! Как я хочу увидеть родителей!
- Увидим, милая.
- Папа, говорит сын, куда мы поедем.
- А Россию!
- Зачем?
- Сынок. Все что сейчас здесь происходит, что ты увидел и услышал, необходимо держать в тайне.
- В тайне, зачем?
- Мы русские немцы, твои бабушка и дедушка, тоже русские немцы. Я и твоя мама, мы воевали против фашизма, они убивали людей, которые были хорошими добрыми людьми. Фашисты хуже зверей, для них человеческая жизнь ничего не значит.
- Мои родители русские, я не верю.
- Да, это так, мы хотим, чтобы ты понял. Раньше, мы не могли тебе это сказать, тогда была немецкая власть.
- Мама, папа, я вас очень люблю, и все что вы скажете, останется при мне.
15 июня нас посадил майор Тимофеев в поезд, дал на дорогу продуктов, мы все, включая сына, были одеты в армейскую форму. Имели на руках удостоверение солдата, а сын в это время был сыном полка. Майор попросил, чтобы сын не разговаривал при людях, они его не поймут. Мы ехали в плацкарте. Многие солдаты возвращались домой, либо ехали на дальнейшую службу в другие города. Я увидел разрушенную Польшу, Украину, Белоруссию и Российские города.
21 июня мы были в Москве. Нас встретил среднего роста капитан и представился:
- Капитан Григорьевич. Здравствуйте.
- Здравия желаю, товарищ капитан.
- Вас ждут в штабе, идемте.
На вокзале много народа. Вокзал не изменился. Я снова вспомнил свои дореволюционные годы, как ехал на фронт, как приезжал в отпуск и уезжал в Германию. За вокзалом нас ждал американский джип. У нас на троих был один вещмешок, больше ничего. Через полчаса, мы приехали в штаб армии. Он находился недалеко от Кремля. Пятиэтажный красный красивый дом. Первый этаж был штабом армии. Мы за капитаном зашли в здание. Офицеры стояли у входа, нас не проверяли, они хорошо знали капитана. Мы поднялись на второй этаж. Шли по коридору. Остановились возле 27 кабинета.
- Я скоро, – сказал капитан, подождите меня здесь.
Он зашел в кабинет и через пять минут вышел.
- Идемте, нас ждет полковник.
Нас встретил пожилой полковник. Мы поздоровались.
- Добро пожаловать домой, товарищи.
- Спасибо, товарищ полковник.
- Как я рад, что вы живы и здоровы. О службе потом. Пока поживете на конспиративной квартире. 24 июня будет парад победы, я хочу, чтобы вы остались и посмотрели. Потом домой к родителям в Челябинск, а после отпуска назад в Германию, продолжить службу в новой немецкой армии. Вы там нужны, товарищ Сотников.
Разговор был долгим. После нам выплатили большие деньги, и мы жили на квартире. Днем гуляли по Москве. Однажды сходили на нашу конспиративную квартиру до отправления в Германию. Там жили беженцы.
24 июня в десять часов утра на Красной Площади начался парад победы. Мы впервые увидели парад, но слышали и читали раньше, как проходили они во Франции и Германии. Парад был впечатляющим, мы долго жили с воспоминанием о нем. Я сыну переводил суть парада.
- Мы здесь будем жить? – спросил он.
- Нет. Скоро вернемся в Германию. Сначала увидишь наших родителей, твоих бабушек и дедушек.
- Где они живут?
- Недалеко отсюда. Скоро поедем к ним.
Нам разрешили поездку. Купили билеты на 26 июля, сроком на месяц. Нас провожал сам капитан Григоревич. Мы снова заняли плацкарт. Сын молчал, так как русский он знал плохо, а на немецком, лучше не разговаривать. В вагоне много гражданских людей. Они возвращались к родственникам. Поезд тронулся. Я сижу возле окна и смотрю на нашу Родину. Они сильно изменилась. Многоэтажные дома, красивые улицы, вокзалы и т.д.. До дома моих родителей больше двух тысяч километров.
На станциях мы выходили из вагона, чтобы поразмяться, покупали картошку и сало, которую продавали на перроне бабушки. Сын постоянно задавал вопросы:
- Что это? А это что?
Я отвечал на его вопросы. На седьмой день мы прибыли в Челябинск. Здесь вокзал тоже почти не изменился, он по-прежнему красив.
- Здесь я родился и вырос – сказал я сыну.
- А мама?
- Тоже.
- Далеко ли живут бабушка с дедушкой?
- Нет, сын они живут рядом. Пойдем пешком, посмотришь город.
Мы прошлись по городу. Выросло много новых зданий. Зашли в продовольственный магазин. Нам дали талоны на месяц, и мы их отоварили. Наконец дошли. Дом, где я родился и вырос, стоит без изменения, а вокруг моего дома выросли новые дома. Время четыре часа дня. Мы поднялись в квартиру. Стучу. Тишина. Прошло несколько минут, прежде чем она открылась. На пороге стояла моя мама. Мы стояли и смотрели друг на друга. Вдруг мама закричала.
- Отец, наш сын вернулся!
- Мама, вы узнали меня?
- Материнское сердце невозможно обмануть.
Мы крепко обнялись в коридоре. Мама держала меня и не хотела выпускать из объятий. Я познакомил ее с внуком. Потом подошел папа. Мы тоже крепко обнялись. Квартира наша тоже не изменилась, только стала как будто меньше.
- Расскажи нам о себе, сынок.
- Мама, мне нельзя рассказывать. Мы приехали на месяц в отпуск, а потом возвращаемся назад.
- Значит, снова надолго!?
- Возможно надолго мама, а бабушка с дедушкой живы?
- Да. Они совсем старенькие. Сидят дома, получают пенсию. И мы с отцом тоже на пенсии, но работаем.
- Папа, расскажите, как вы жили после моего отъезда?
- Продолжал службу в Красной Армии, готовил будущих командиров из числа солдат. В 1931 году ушел на Персию. Во время войны воевать меня не взяли, сказали, что я сильно постарел. Мне вернули звание в 29 году, и я ушел со службы генералом. Какое у тебя звание?
- Полковник Советской Армии, майор немецкой армии. Моя жена тоже полковник. Имеем много орденов и медалей.
- За 27 лет, нам ничего о вас не сообщали. Мы сильно переживали. Бабушка с дедушкой постоянно спрашивали о вас. Я отвечал, что вы в командировке, там, откуда не приходят письма. Они понимали и молчали. Завтра сходим к ним.
- Мама, папа, мы хотим сходить к родителям Светланы.
- Сходите. Они по-прежнему работают. К нам приходят редко. Несколько раз мы вместе встречали Новый год, но о вас не говорили, просто поднимали тост, пожелав вам удачи.
Дома мы говорили по-немецки, чтобы нас понимал сын. Мы переоделись и отправились к родителям Светланы. Идем по знакомой с детства улице. Вскоре пришли к старому знакомому дому.
- Мои ноги трясутся, - сказала Светлана. Здесь она Светлана, вернемся в Берлин, снова станет Мартой, а я Патриком.
- Я тоже переживаю.
- Патрик, держи мою руку, я боюсь, что упаду.
Держась за руку, мы поднимаемся на этаж. Отдохнули на втором этаже, Светлана постучала в дверь. Открыла, Алла Харитоновна.
- Светлана, дочь, Ты приехала! – обнявшись, они обе разрыдались. Потом вышел из комнаты отец.
- Дочь, дорогая, мы ждали тебя каждый день!
Мы зашли в квартиру. Мать не отпускала Светлану. Мы познакомили родителей с внуком Шонфа. За столом мы говорили по-русски.
- Мы увидели тебя дочь, твоего мужа и внука, теперь и умирать не страшно.
- Мама, мы пока еще служим, нам дали отпуск на месяц, скоро мы возвращаемся в Берлин.
- Приезжать будете?
- Возможно, но ничего определенного мы сказать не можем.
Разговор был долгим. Пришлось у них остаться переночевать. Я знал, что мои родители тоже ждали нас. Утром пошли ко мне домой, родители Светланы обещали вечером придти к нам. Когда появились дома, мама говорит.
- Собирайтесь дети пойдем к бабушке. Она ждет нас, вчера мы сообщили о вашем приезде.
- Как хорошо быть дома, - сказал я.
- Тебя тянет обратно в Германию? – спросил папа.
- Меня тянет к своему батальону.
- И меня к своему полку.
Когда мы подошли к дому, на пороге нас уже встречали дед с бабушкой. Они сильно постарели, уже передвигались с трудом, помогая, друг другу. Мы крепко обнялись и долго пускали слезы радости.
- Как ты изменился, тебя не узнать.
- Наш правнук на тебя похож, - сказал деда.
- Светланочка, а ты стала такая женственная, - отметила бабушка.
- В Германии была другая жизнь.
Мы говорили по-русски, но, услышав речь Шонфе, сразу перешли на немецкий язык. Наш сын поверил, что его предки русские немцы. Он прекрасно понимал нас и не о чем не спрашивал.
- Папа, здесь такой мир: не бомбят самолеты, не стреляют солдаты, на улице гуляют дети, на скамейках сидят старики, люди ходят на работу. Как я мечтаю о таком мире у нас.
- Мы боролись за такой мир, боролись против фашизма, а не против немецкого народа, - сказал я.
- Я очень хочу, чтобы в Германии был такой мир, как здесь.
- Он уже наступил, теперь наш долг беречь его.
- Когда стану взрослым, буду офицером, как ты, папа.
- Я этого хочу…
До пяти вечера мы были в гостях, когда вернулись домой, нас уже ждали Светланины родители. Все поздоровались и прошли в дом. Мама организовала маленький скромный ужин. За столом беседа шла на посторонние темы, нас не затрагивали. Моя мама обнимала внука, мать Светланы держала ее за руку.
Дома были до 20 июля. За это время мы погуляли по городу, вспоминая наше детство, юность и студенческие годы. Я заходил в училище, но ни одного знакомого лица там не встретил. Все ушли воевать, но не все вернулись. Зашли в гимназию, она вроде стала меньше или мы сильно выросли. Там тоже учителя все новые.
Готовясь к обратной дороге, мы переоделись в военную форму. Нас провожала большая толпа родственников.
- Когда теперь увидимся? – спросил папа.
- Надеюсь через год, теперь везде мир, а мир нужно охранять.
- Сынок, пиши почаще, - попросила мама.
Около 12 часов дня, наш поезд тронулся. Мы еще долго махали друг другу рукой. Наш вагон снова плацкартный. В вагоне много гражданских, они возвращались домой в освобожденные ими же города. Снова наш сын молчал, мы не хотели, чтобы окружающие люди, воспринимали нас предателями и не думали о нас ничего плохого.
26 июля 1945 года наш поезд прибыл в Москву. Мы пешком пошли в штаб Армии. Погода была жаркая, мы шли около часа, очень хотелось пить, но где взять воды, мы не знали.
Мы пришли в штаб, где нас встретил уже знакомый нам полковник, но фамилии его я не знаю, он не представился.
- Как отдыхали? – спросил он нас.
Лучше не бывает, - ответил я.
Ну и хорошо. Завтра вам ехать в Берлин в товарном поезде. Вернетесь в город Веймар и там организуете местную власть из числа бывших военнопленных. Нам нужен мир на все планете.
- Мы готовы приступить к выполнению приказа.
Мы переночевали на конспиративной квартире. После обеда капитан Григоревич поводил нас на вокзал, посадил в поезд и пожелал нам удачи. Везли стройматериалы, продукты, а к концу эшелона был прицеплен наш вагон. Он был плацкартный. С нами ехало мало народа, в основном, это были охранники эшелона. С нами никто не общался. Целый день мы спали и отдыхали. Мы возвращались в Германию в хорошем настроении и с кучей впечатлений. В окно мы видели разрушенные города. Мы с женой говорили о войне.
- Посмотри, что они сделали с нашей Родиной.
- Фашизм закончен.
- Англичане не пожалели города Германии.
- А ты знаешь, сколько детей погибло во время авиоудара?
- Очень много.
В вагоне мы говорили по-русски. Иногда очень тихо переводили сыну. У нас была горячая пища. Солдаты кормили нас по приказу капитана Григорьева. На шестой день, наш поезд прибыл в Берлин, и мы направились в штаб армии – на вокзале нас проверяли патрульные. Штаб находился недалеко от вокзала. На улицах Берлина много советских солдат и офицеров. Некоторые военнопленные германской армии ходили в военной форме. У них на руках были увольнительные документы. У входа нас встретил дежурный офицер. Мы предоставили ему предписание из Москвы. Он проводил нас к товарищу генералу.
- Здравия желаю, товарищ генерал. Мы прибыли из отпуска и готовы приступить к выполнению очередного задания.
- Я рад, майор, увидеть вас. Завтра сопроводит вас наш офицер до города Веймар. Там вы организуете местную власть из числа военных и гражданских лиц. Получите приказ у нашего офицера, завтра с утра вам его доставят. Вам необходимо переодеться в немецкую форму. Ваша форма хранится у нас. Вам принесут ее. Да, а вы расскажите, как отдыхали, говорят, вы видели парад Победы?
- Так точно, товарищ генерал. Я очень счастлив, что видел этот парад.
- Нам нужен мир. Мы его любим. Это иностранцы любят войну.
Мы переночевали в штабе. Утром, мне принесли мою форму, я переоделся, а жена и сын надели штатскую одежду. Около десяти утра, нас вместе с майором на американском джипе привезли на вокзал. Майора звали Егором. Он не плохо владел немецким. В вагоне он дал мне необходимые документы по организации местной власти. Через семь часов мы были в городе. Нас встретил солдат на машине. Он отвез нас в военную комендатуру к полковнику Андрееву. Майор представился Николаевым и показал необходимые документы. Нам комендант выделил комнату. Там мы поужинали и переночевали. Утром водитель привез меня в расположение моего батальона. Я увидел своих офицеров и солдат. Они работали на улице, разбирали завалы для ремонта здания и домов. Русские кормили нас и привозили стройматериалы.
- С приездом, господин майор, - поздравили меня офицеры.
- Это ваша семья, господин майор? - спросил Гофман.
- Да. Месяц искал и нашел!
- Поздравляю.
- Спасибо.
Я собрал офицеров прямо на улице, на очищенной ими площадке. Они были уставшие и измученные, так как они работали наравне с солдатами. Я достал документы и показал офицерам.
- Вот у меня в руках документы, подписанные военным комендантом берлинского гарнизона генералом Николаевым об организации местной власти в нашем городе. Мне приказано собрать правительство из бывших военнопленных. У нас есть доверие советского командования. Теперь Германия свободная страна.
- Я хотел найти семью, сказал капитан Альберт.
- Обязательно найдем. Нам поможет красный крест. Мы создадим его здесь из числа медиков, преподавателей, ученых и т.д.
Майор Николаев остался с нами для помощи. Нас охраняли солдаты и один лейтенант. Они жили вместе с нами в здании. Ели мы с одного котла. Нас вкусно кормили: тушенка или мясо, масло, хлеб, чей. Солдатам и офицерам давали сигареты или табак. За месяц мы отремонтировали двухэтажное здание, и я первым своим приказам назначил будущих чиновников города. Многие еще жили в палатках, но не жаловались. Жена стала моим секретарем. Все мои офицеры заняли нужные должности. Майор Николаев следил за нашими действиями. В городе заработала связь. Это радовало всех. Был создан красный крест из гражданских лиц. Он разыскивал семьи моих солдат и офицеров. Осенью нам разрешили носить штатскую одежду, и мы получили временные документы, вместо паспортов. До Нового года, батальон расчистил множество дорог и приготовил кирпичи. Постепенно Германия делилась на две части: та часть Германии, которую освободили американцы и англичане – стала их территорией, а которую освободили советские солдаты – советская территория. На американской территории пленные солдаты и офицеры жили у себя дома, а здесь их охраняли, но их хорошо кормили и одевали.
После Нового года было восстановлено водоснабжение города, но это было не везде. Старые и молодые люди выходили восстанавливать город. Русские нам помогали стройматериалами и продуктами. Летом у нас открылись школы. На улицах появились киоски с продуктами и сигаретами, нам платили русскими деньгами.
Солдаты ходили в увольнение до ужина, тот, кто вовремя не возвращался – считался дезертиром. Его искали, но в моем батальоне подобных случаев не было. Шли годы. Майор Николаев, который контролировал нашу работу, уехал. Мы действовали самостоятельно с помощью военного коменданта.
Шварц занял высокий пост в городе. Начали работать медицинские учреждения, учебные заведения и торговля. Шла большая стройка в городе. Мы работали допоздна.
В 1947 году, наша территория стала называться Германская Демократическая республика (ГДР). Спустя два года, в ГДР была создана своя вооруженная сила. В это время ко мне пришел подполковник и представился:
- Мансуров. Подполковник государственной безопасности СССР. У меня к вам разговор.
Говорил по-немецки.
- Я слушаю вас.
- Нам нужны военные кадры, из числа военнопленных офицеров и солдат для обороны ГДР. Это приказ из центра, вам необходимо продолжить службу.
- Я готов служить.
- Желающих мы берем из вашего батальона. Они примут присягу и будут служить ГДР, разрешается носить ордена и медали III Рейха, и эти боевые заслуги учитывает во время предоставления пенсии. Майор, поговорите с ними. Скоро прибудут пленные солдаты из России, которые хотят служить в армии ГДР.
- Мне нужен день, чтобы решить этот вопрос.
- Понятно. Я буду здесь. Приду через день.
Подполковник Мансуров уехал в комендатуру. Я собрал своих офицеров, которые в настоящее время работали в местном городском аппарате. У всех на лицах было выражено хорошее настроение.
- Господа офицеры. Еще совсем недавно была создана в ГДР армия, желающих служить, приглашает армия ГДР. Сегодня мне сообщили, что разрешено носить ордена и медали III Рейха, и будут учитываться боевые действия на пенсии. Всех желающих обеспечат жильем. Господа офицеры, братья, давайте теперь нести службу для мира, чтобы наши дети учились и жили под чистым небом, чтобы наши матери и отцы получали пенсии, а мы могли отдыхать всей семьей. Еще представитель армии ГДР сказал, что едут из России желающие служить, бывшие пленные солдаты и офицеры. Раньше мы были солдатами в руках палачей. теперь их судит международный суд, чтобы не повторилась подобная война. Мы с вами немцы из семей рабочих и крестьян. Я знаю, что вы не убивали французских рабочих и крестьян, а если это случалось, то в бою и по приказу.
- Господин майор, мой лучший друг, - говорит Гофман, - я готов служить.
- Я тоже пойду служить, - согласился Шварц.
Все офицеры согласились продолжить службу. Я был рад слышать их голоса: «Я согласен». После я собрал солдат и провел разъяснительную работу. Многие были согласны. Теперь встал вопрос: кого мы оставим в аппарате? Утром пришел подполковник Мансуров. Я доложил ему и спросил:
- Мне нужно время, чтобы назначить грамотных людей в аппарат.
- Майор, ищите из числа солдат и гражданских лиц.
- Гражданские одни пожилые.
- Тогда солдат. Здесь их Родина, пусть докажут свою преданность. Я еще два дня пробуду здесь.
Вопрос был решен. Из своего батальона я нашел честных, толковых людей и назначил их на должности личного состава старого аппарата.
Солдаты жили в хороших условиях. По воскресеньям все отдыхали, спали целый день и набирались сил на неделю. Постепенно в нашем городе появлялись женщины и девушки. Потихонечку солдаты женились, и создавались семьи. Брак регистрировался местным аппаратом. Мы выдавали справку о заключении брака.
Сын окончил школу и преподавал в младших классах. Учителей тогда сильно не хватало.
На третий день, мы были готовы к отправке. Нас набралось 75 человек, включая жену и сына. Вечером мы поехали в Берлин поездом. По дороге, мы наблюдали за восстановлением ГДР. Под утро мы приехали в Берлин. Вокзал отремонтирован, ходят военные, которые вернулись домой. Их проверяла новая полиция. Мы вышли из вокзала. Нас ждали грузовые машины с солдатами и офицерами советской армии. Нас привезли в бывшие казармы СС. Они были отремонтированы и созданы условия для проживания. Офицерам предоставили общежитие тоже бывшего СС. Здесь служили солдаты и офицеры в форме III Рейха. Мы получили постельное белье и туалетные принадлежности, сходили в баню, потом на обед. После, перед нами выступил полковник-немец.
- Солдаты и офицеры. Мы с вами на войне творили много непростительного, а все потому, что мы выполняли приказы палачей. Мы были бессильны и подчинялись. Пришло время оправдать перед немецким и другим народом свою вину и служить для мира. Пусть учатся наши дети, пусть радуются наши отцы и матери, пусть палачи завидуют нам, что у нас в ГДР мир! Я был в плену у русских. О них я ничего не могу сказать плохого. Они кормили нас, а мы восстанавливали разрушенное нами же. Я признаю свою вину. Теперь я решил служить для мира. Мы открыли шестимесячные офицерские курсы для рядового состава и желающие, завтра же отправляются учиться. Еще мы открыли академию генерального штаба, желающих офицеров отправим учиться через год. Товарищи солдаты и офицеры, желаю вам успехов – и он уехал с другими офицерами.
- Майор, говорит лейтенант Шварц, теперь мы товарищи.
- ГДР – демократическая республика, здесь нет капиталистов, будем привыкать, товарищ Шварц.
Через неделю нас переодели в новую форму ГДР. Форма ничем не отличалась от формы III Рейха, в ней не было только орла. Потом приняли присягу, желающих солдат отправили учиться, я снова стал командиром. Постепенно здесь сформировали полк охраны. День за днем прибывали пленные из России и мы из них формировали полки.
В 1949 году в декабре мой сын сказал:
- Папа, я решил служить в военной разведке. Я знаю французский и английский.
- Я поговорю кое с кем, и решу вопрос.
- Знаешь, сын, это будет разлука с Родиной и близкими.
- Знаю мама, я видел вас.
Через день я поговорил с полковником Мансуровым. Он был удивлен, услышав эти слова от меня.
- Ждите моего ответа, - сказал он.
Прошла неделя, он пришел ко мне в батальон и сказал:
- Центр согласен взять вашего сына на службу. Его мы отправим во Францию, потом в ФРГ. Служить будет в нашей армии.
- Он мой сын. Сын советского офицера.
- Через день мы заберем его. Он будет учиться в секретном училище. Его никто не должен видеть во время подготовки.
- Я прошел эту подготовку, знаю.
После разговора, сын начал учиться в школе разведки. Его тоже готовили индивидуально, как и меня в 1918 году.
Новый 1950 год я встретил с женой в общежитии. В конце января я получил письма из дома. В письме мама писала, что умерли мои бабушка с дедушкой. Несколько дней я ходил грустный.
Сын не приходил к нам. Письма мы получали через штаб армии и отправляли так же.
Летом я стал полковником, Гофман – майором и Шварц – лейтенантом. Он не плохо командовал. Многие солдаты из батальона стали офицерами и находили через красный крест свои семьи.
Лето в ГДР было жаркое. Мы ездили отдыхать на Эльбу.
Сын в конце августа уехал на нелегальную службу во Францию. В ГДР наладилась жизнь. У нас появились деньги. Мы покупали продукты и вещи. В 1952 году офицеры полка получили квартиры в центре Берлина. В 1953 году в марте, мы узнали о смерти Сталина. В ГДР три дня был траур. В этом же году возвращались из России военнопленные немцы и итальянцы. Им предоставляли жилье, работу, старикам платили пенсию. В 1954 году меня перевели в министерство обороны на должность заместителя министра по механизированным частям.
Я не сидел в кабинете, ездил по воинским частям и гарнизонам. Встречал некоторых знакомых офицеров. Они тоже узнавали меня.
В конце ноября мы с семьей с советскими паспортами ездили в Челябинск, повидать родителей. Родители были старенькими, но крепились и самостоятельно двигались. Папа за столом впервые надел свою генеральскую форму. На кителе было много орденов и медалей. Пришли родители Светланы Они тоже постарели. Когда спросили насчет Шонфа, я им ответил.
- Он выполняет свой долг, там, где в свое время были мы.
- Я горжусь, сын за вас. Наши предки, начиная с Ивана Грозного, начали служить.
- Когда выйду на пенсию, приеду с женой жить сюда. Теперь немецкая армия справится без нас. Мы открыли много военных училищ и высших гражданских учебных заведений. Германия почти восстановлена.
- Мы тоже восстановили города с помощью военнопленных.
Целый месяц мы гостили у родителей. Днем гуляли по городу, шли по хрустящему снегу. Впервые, после 1915 года, мы ходили в лес. Вспоминали наше детство и молодость.
20 декабря в обед нас провожали родители, мы снова держали путь в Берлин. В этот раз наш вагон был теплый и уютный, было тихо, ехало мало народа. В Москве побывали в Мавзолее Ленина. День походили по Москве. Посмотрели красивые исторические дома. Перед Новым годом мы были в Берлине. В штабе МО ГДР не знали, что мы были в СССР, это держалось в тайне. Когда нас спрашивали, где мы отдыхали в отпуске, мы отвечали, что ездили в Берлин. Моя жена продолжала преподавать в верлинской школе №3.
В 1955 году был подписан варшавский договор. Наша армия участвовала в учениях Польши и СССР
В 1956 году мы узнали о сыне. Он перешел работать в Бонн, столицу ФРГ. Там хозяйничали американцы.
В 1957 году Я получил звание генерал-майор. Офицеры из моего батальона стали полковниками. Некоторые получили назначение в другие гарнизоны.
Мы с женой раз в год ездили домой, проведать наших стареньких родителей. Я боялся потерять их. О судьбе дедушки и бабушки во Франции, мы ничего не знали. Наверное, их уже нет, еще в то время они были пожилые люди. В 1960 году ко мне зашел мой друг, полковник Гофман. Мы беседовали в кабинете.
- Спасибо вам, товарищ генерал.
- За что благодарность, полковник?
- Если бы не вы, мы в 1945 году погибли бы.
- Я боролся с первого дня, как пришел к власти Гитлер. Помогал французским жителям избегать гестаповцев.
- Я тогда все это замечал.
- Почему не доложили в гестапо?
- Я сам ненавидел их. Я был солдатом, а не палачом.
- Спасибо, полковник. Я хочу, чтобы вы поступили учиться в академию. Вы талантливый военный человек.
- Я думал об этом.
- А нашей армии служило много генералов III Рейха, они тоже были солдатами.
- Я помню некоторых из них.
- Я тоже, товарищ полковник.
Через год он поступил в академию. Я в 1861 году в апреле получил звание генерал-лейтенанта. В этом же году в СССР была запущена космическая ракета, ракета с человеком на борту. Это была радость для всей Страны. В Июне мне исполнилось 65 лет, а нашим родителям по 88. В 1063 году я видел их в последний раз, в этом же году умерли родители Светланы. Наша квартира пустовала. По моей просьбе центр сохранил квартиру наших родителей.
В 1965 году я пошел на Персию, провожали меня мои офицеры из батальона. Светлана получала пенсию из ГДР. Через два месяца, центр разрешил нам вернуться в СССР, на постоянное жительство. Мне вернули звание генерал-лейтенанта и назначили достойную пенсию. После возвращения, мы еще преподавали в школе (в той гимназии, в которой мы учились еще до революции). Кроме физики и математике, мы преподавали еще немецкий язык. На каникулах, мы ездили в Москву, Ленинград, Курск, чтобы увидеть эти знаменитые города своими глазами. В 1970 году, нам разрешили съездить в Берлин. Центр предупредил, нас чтобы мы не раскрывались, и мы выполнили их приказ.
Когда люди спрашивали меня, где я воевал, я отвечал: «Под Москвой начинал и дошел до Берлина».
О нашем сыне мы ничего не знали, но были уверены, что он жив и здоров. 27 июня мы были в Берлине, гражданами с советскими паспортами. Жили в гостинице. Мы ездили в составе туристической группы. Нас возили по городам берлинской области. За несколько лет ГДР изменился так, что я не узнал своего города. Однажды, мы были на той улице, где стоял наш дом. Мы остановились с женой и долго думали и вспоминали нашу прошедшую жизнь здесь, возле вновь выстроенного дома.
- Слава Богу, что нас на улицах Берлина никто из знакомых не увидел.
По улицам ходили молодые люди, родившиеся уже после войны. Я очень хотел увидеть своих боевых товарищей, но это пока было запрещено.
В 1975 году в возрасте 79 лет я впервые увидел свою генеральскую форму. На параде в честь победы мы надели форму с орденами и медалями. У Светланы была форма полковника. Я надел еще медали дореволюционные и немецкие III Рейха. Я перемешал их и прикрепил на китель. Меня увидели преподаватели моей школы.
- Вы генерал? – спросил преподаватель по географии, Соколов.
- Да. Как видите.
- Нам вы ничего не рассказывали о своей службе.
- Мне до сих пор запрещено говорить о ней.
- Понятно. Вижу, у вас даже немецкие награды.
- Я тоже их заслужил.
9 мая, день Победы, мы отмечали и в ГДР и в СССР. Это наш любимый праздник. Единственное, что омрачало его – мы не получали никаких известий от сына. Сильно переживали за него.
Отцовскую форму с медалями и орденами, я передал в городской музей. В 1980 году, летом, мы еще раз поехали туристами в ГДР. Из Берлина, мы поездом поехали в Веймар, туда, где сдался наш батальон русским, в апреле 1945 года. Мы увидели красивый город, он совсем не походил на прежний. Дом отремонтирован. Там жили люди. Мы прошлись по городу, вспоминая прошлую жизнь. Два дня мы прожили в гостинице, ужинали в ресторане. Наша душа была рада, увидев цветущий город. На третий день поехали на реку Зале и вспомнили послевоенную жизнь. Пляж был полон современных людей. Домой вернулись с воспоминаниями
В 1981 году, в январе, нам сообщили, что наш сын жив и здоров. Он женат у него двое сыновей. Приедет с туристической группой в Москву. Нам обещали встречу с ним. Мы были счастливы. Прошли месяцы, мы дождались назначенного дня. Нас вызвали в Москву, мы получили инструктаж.
27 января в обед, мы находились недалеко от гостиницы «Интурист». Светило солнце, погода для зимы была теплая. Из автобуса вышли туристы. Среди них был наш сын Шонф, рядом с ним стояла его жена. Мы медленно прошли мимо туристов, сын заметил нас, мы долго смотрели друг на друга. Он почти не изменился, мы сразу его узнали. Пять дней мы жили в той же гостинице. Нам организовали свидание на 20 минут в отдельной комнате. Обняв друг друга, мы беседовали. Сын рассказывал о внуках. Мы сообщили ему о смерти наших родителей.
В начале февраля, издалека, мы проводили сына до автобуса. Вплоть до 1983 года, мы общались с сыном в разных городах России.
1986 год, лето. Мы живы и здоровы, выходим на улицу, ходим в магазин, общаемся с соседями под мирным небом нашей Родины.
Легенды разведки 1914 1917 гг
© Copyright: Толиб Кодиров, 2020
Свидетельство о публикации №220122500399
Свидетельство о публикации №220122500399
Рецензии