Ангел Хранитель

          В своей байке «Трактористы» я вспомнил своего Ангела Хранителя и как он подтолкнул маму, чтобы она поглядела в окно. В случаях, описанных мною в байках «Потерянный» и «Прорубь», тоже не обошлось без его помощи. Ангела Хранителя приставляют к человеку во время крещения. Здесь я хочу рассказать, как его приставили ко мне. Когда меня в два года «демобилизовали» из колхозных детских яслей, то встал вопрос – куда меня девать? Родители работали с утра до вечера, а бабушек родных рядом не было. Мамина мама умерла ещё до войны, а отцова жила далеко. Но тут в село вернулась женщина, бывшая монашка, по имени Варвара. О ней, о её роли в моей судьбе я писал и в своих «Автобиографических мемуарах», и в стихе «Село моё родное». Она отжила почти пятьдесят лет в монастыре. Ушла в него в шестнадцать лет из-за несчастной любви, так говорили в селе. А в село вернулась, когда большевики закрыли её монастырь. Вот она - то и согласилась со мной сидеть, но выдвинула одно условие - чтобы я был крещён.

          Пятьдесят второй год, ещё жив Сталин, в стране разгул атеизма, в сельском храме амбар и клуб, а отец коммунист. Поэтому крестили меня тайно, ночью. Старшего брата Алексея отправили в соседнее село Симу к маминой сестре, чтобы потом не проболтался. Из соседнего села Глотово привезли купель и священника. Церковь в Глотове уцелела лишь по тому, что представляла историческую ценность: она была деревянной и срублена без единого гвоздя. Много позже её разобрали и перевезли в город-музей Суздаль. Крестили в нашей избе, но сразу двух - меня и соседку (мою ровесницу) Вальку Любезнову. Потом, уже мнего позже, нас в селе дразнили крёстными братом и сестрой. Наверно из-за таких сложностей мне и приставили очень ответственного Ангела Хранителя.

          Кроме уже описанных мною случаев, были и ещё, когда он меня спасал. Один произошёл, когда мы ещё жили в селе. В 1954-ом году осенью, как обычно, делили между колхозниками зерно и сено на заработанные трудодни. Происходило это на площади рядом с колхозными амбарами. Зерно каждому отпускали в мешки, согласно отработанным трудодням, а сено возили с полей возами и сваливали в кучи, а затем по весу, как и зерно, отпускали колхозникам. Детвора - мелюзга, наподобие меня, постоянно вертелась вокруг этих копёнок залезали и спрыгивали с них.

          Я, соскочив с одной из копёнок, забежал за другую. Вдруг на меня что-то обрушилось сверху, и я потерял сознание. Как потом выяснилось, это мужики опрокинули воз с сеном, не заметив меня. Очнулся я, когда мне в ягодицу воткнулся зубец от вил, и я дико заорал. Мужик, что был с вилами, чуть дар речи не потерял. Меня откопали, уписанного от страха. Я сначала даже говорить не мог и несколько дней сидел только на одной половине задницы. Но по этому поводу всем участникам наших развлечений тоже надрали задницы, чтобы не мотались под ногами. Ангел Хранитель отвёл вилы на несколько вершков в сторону от сердца.

          О случае в армии, когда мы упали на тентованном грузовике с обрыва и летящий домкрат прорвал тент в десяти сантиметрах от моего виска, я написал в своих «Автобиографических мемуарах». Полагаю тоже не без участия Ангела Хранителя.

          После института я работал прорабом, мы строили бетонную дорогу, дело было во вторую смену и было уже темно. Подошла машина с бетоном, с явным опозданием, я взял у водителя накладные и начал заполнять. Стал у ближайшей лампочки на гирлянде, что была развёрнута по фронту работ, присел и на коленке, на папке стал писать. В трёх метрах от меня водитель стал поднимать кузов самосвала. В это время меня окликнул бригадир, я поднялся и сделал пару шагов к нему. Вдруг сзади раздался сильный грохот и, что-то сильно толкнуло меня в ноги и поясницу, и раздался крик рабочих. Я ткнулся руками в землю, но сразу встал и обернулся, за моей спиной лежал оторванный от машины кузов.
          Пока водитель где-то мотался, бетон у него в кузове успел подзастыть и прихватиться к кузову. И когда он начал выгружать бетон не потёк, как обычно, а всей массой ударил в задний борт и вырвал кузов из креплений. В темноте на это никто не обратил внимания, и бригадир меня окликну не потому, что это увидел. Ему нужна была рулетка, а до бытовки было далековато. Но он знал, что у меня в кармане всегда была своя, и крикнул, чтобы я дал, а я машинально шагнул к нему. И это спасло мне жизнь, а в спину мне ударили ошмётки бетона. Вот кто надоумил бригадира? Точно - Ангел Хранитель.

          Да, достаточно было разных случаев, я уже всех и не помню. Но вот вспомнился ещё один, подобный тому, который описал в байке «Смертельный фейерверк». Дело было на охоте осенью, мне было лет семнадцать. Мы с моим другом Алькой Немцем пошли на уток на лесное озеро. Озерцо было не большое, метров семьдесят в диаметре и вдоль берега заросшее камышом. Вот в этот камыш и прилетали дикие утки на ночёвку. На вечерней зорьке мы пошли с Алькой засесть в камыши, до прилёта уток. У каждого был дробовик и болотные сапоги заколенники, одели фуфайки и шапки, было уже прохладно.

          Мы решили обойти озеро с разных сторон и засесть в камыши, чтобы перехватывать уток с двух сторон. Я дошёл до своего места и стал заходить в воду, раздвигая камыши. Чувствую, упёрся ногой во что-то твёрдое. Опустил руку в воду и понял бревно-топляк. Я нащупал край бревна и толкнул его из камышей на чистую воду. Повернулся, чтобы поудобнее встать и замаскироваться, и в это время сзади бабахнуло. Сзади что-то плеснулось и толкнуло в спину, и сдёрнуло с головы шапку. Я понял, что по мне выстрелили дробью и заорал: «Вы, что там ох..ли?». Через минуту прибежал бледный Алька с криком: «Ты живой?». Оказывается это он шмальнул. Он принял выплывающее из камышей бревно за утку и врезал. Мне повезло тем, что дробь ударилась сначала в воду и уже рикошетом в меня. Стрелял Алька метров с пятидесяти, а я в этот миг ещё и слегка пригнулся, поэтому дробь прошла по касательной, взлохматив мне фуфайку на спине и сорвав шапку. Но дробин пять-шесть до тела добрались, и выглядело это так, как будто мне в спину тыкали тупым шилом. Я потом две недели при матери рубаху не снимал.

          Вот такой у меня добросовестный Ангел Хранитель. И хотя я не ревностный христианин, но в Бога я верю, и всегда его благодарю за такого Ангела Хранителя. Возможно, он уже устал, я человек шебутной. Пусть меня простит, осталось ему уже сравнительно недолго меня оберегать.