Штрафник Зоны

Пролог

Меня зовут Сергей Войцеховский. После окончания Киевского филологического института я стал военным корреспондентом киевского журнала «Армiйський вiсник» или по-русски «Армейский вестник». Работая в журнале, судьба оберегала меня от каких-либо опасных командировок в горячие точки. Но я всё время чувствовал, что для меня она выбрала что-то намного страшнее - чем горы Афганистана или выжженные огнём и солнцем пески Ирака.
Спустя три года работы мне дали направление в тридцать первый отдельный батальон Внутренних войск МВД Украины по охране и защите всем знакомой местности. Он базировался в небольшой деревне, в нескольких километрах от Чернобыльской Зоны Отчуждения. Многие могут спросить меня: почему все три слова из названия этой территории я написал с большой буквы? Ответ прост – Зона Отчуждения уже давно стала считаться чем-то живым, а так как в её названии три слова то это указывает на фамилию, имя и отчество. За периметром во всех документах она пишется именно так. Я думаю, что и в дальнейшем многие писатели, которые занимаются вопросом Зоны и описывают их в своих трудах, даже если они фантастические, будут также придерживаться этого варианта написания.
В Зоне Отчуждения я работал пять долгих лет. Общался с военными, членами группировок «Долг» и «Свобода». Часто приходилось разговаривать с вольными сталкерами. За пять лет работы у меня накопилось большое количество различных записей. После моего возвращения в обычную жизнь – вне периметра, я продолжал работу по изучению этой территории. Общался с ветеранами, собирал рассказы из их воспоминаний о службе. Не раз сам возвращался туда уже в качестве сталкера. Меня всё больше и больше завлекала история Зоны. Как говорят вольные сталкеры: «Тот, кто раз был в Зоне, тот уже не сможет её забыть». Да, Зона не отпускает. Теперь я это знаю точно.
Идея написать книгу давно сидела у меня в голове. И вот, наконец, я решил описать армейскую биографию одного из ветеранов Внутренних войск Украины, который обеспечивал охрану в периметре Зоны.  Ему, в свои юные годы, пришлось пройти две войны, дважды отбывать срок в штрафбате и выжить в одном из самых страшных и кровопролитных сражений Зоны – «Контейнерные тиски».
После реформы Внутренние войска Украины стали называться Национальной гвардией Украины также переименовали и ВДВ. Но так как книга была написана до этих странных и стыдливых переименований в стране, то я оставил за собой право не менять, а оставить прежние названия.
Для более точного и реалистичного рассказа я, с позволения главного героя, буду описывать всё от первого лица.



Часть 1

Глава первая

Меня зовут Алексей Владимирович Степаненко. Я родился 26 апреля 1999 года в деревне На…ка Луганской области. Я был третьим ребёнком в семье. Старший брат Николай и сестра Алёна были близнецами и старше меня на четыре года. Мой отец Владимир Алексеевич работал на шахте, А мать Галина Петровна, учителем русского языка и литературы в школе. В общим обычная семья Донбасса. Жили как все. Огород, скотина имелась. Отца мы практически не видели, из-за этой работы и поэтому весь дом был на нас.
Я рос не простым ребёнком. Не было дня, чтобы я не приходил домой с ссадиной или синяком. Разбивал окна, за что частенько от отца прилетало. Часто дрался в школе. Хоть и жили в Луганске преимущественно русские, но и западных, как мы их называли – «бандеровцев», было достаточно. Бывало, дрались стенка на стенку.
В школе у меня был дружок Сашка Ветиловский – Рыжий как обожженный ходил. Вот мы с ним и наводили страх на «западников» с третьего по пятый класс. В одиннадцатом классе, на выпускном, мы с ним так напились, что отцы даже трогать нас не стали, просто нечего было трогать. Всю ночь в зелённой краске мы над тазиками сидели. Очень плохо было. Я ещё тогда, на утро, сказал:
- Всё, чтобы я ещё раз эту гадость в рот взял!..
Не знал я ещё тогда, что придётся и не раз. Как заливать физические раны, так и душевные.
После школы я в театральный поступать хотел, но отговорил отец.
- Куда ты с таким дипломом пойдёшь? – с укором спрашивал он. – Профессия должна быть полезной для общества.
Вот я и пошёл за полезной профессией в Аграрный институт. Правду сказать. Я не очень та и хотел, но в словах отца была доля правды. В институте у меня в группе было всего тринадцать человек. Трое пацанов и десть девчонок. Мне сразу тогда приглянулась одна брюнетка с длинными волосами, в очках с тонкой оправой. Что самое удивительное это то, что я её тоже понравился. Её звали и зовут Оля. Забегая вперёд, скажу, что мы с ней поженились сразу, когда я пришёл на дембель. А тогда мы несколько раз погуляли и она, недолго думая, позвала меня к себе. Вот так, можно сказать, я первый раз стал мужчиной.
Я проучился в институте ровно два месяца. Исключили меня за очередную драку и естественно с «западником». Всё бы ничего, но этот продолжатель дела Бандеры оказался племянником ректора и меня «вежливо» попросили.
Скачать честно я не очень та и огорчился по этому поводу. Стыдно было перед родителями и особенно перед отцом.
- Ну, ничего, - спокойно говорил он. – Поговорю с Михалычем, может в бригаду к нам к кому-нибудь помощником приставят. Не пропадёшь.
- Да, - равнодушно отвечал я, а у самого не было ни малейшего желания идти по стопам отца.
В мой предполагаемый первый рабочий день пришла повестка. Сказать, что я был очень рад этому,  значит - ничего не сказать. Повестка для меня была как спасательный круг для утопающего. Я не стану шахтёром ближайшие два года, а там кто его знает, как всё повернётся. О контрактной службе я задумался сразу так как о золотых, офицерских погонах я мечтал с того момента как увидел их в советских фильмах на белых офицерах о гражданской войне.
Кроме меня в военкомате было ещё около сорока лысых и бегающих по коридору в трусах молодых ребят. Не буду говорить, что мне пришлось вынести в очередях, но после этого я в больницу и другие учреждения, где бывают очереди, без большой надобности не хожу. Несмотря на два моих ранения в это логово белых халатов меня трудно заманить. По всем врачам я проходил быстро и везде годен, а уже через неделю я попал в учебную школу Внутренних войск по защите и охране Чернобыльской Зоны Отчуждения.
Ещё в обычной школе учителя нам говорили про ту аварию, но про вторую, старались, особо не распространятся. Конечно, все догадывались, что там происходит, но знать точно то, что знать не положено, ни кто не хотел. Я себя трусом не считал, но и сам особо про Зону ничего не узнавал и не читал лишний раз.
На место нас привезли рано утром, где-то часов в пять. Говорю где-то, потому что компьютеры, телефоны и даже часы у нас забрали. Школа представляла собой заброшенный пионерский лагерь. Четыре здания, одно из которых была нашей казармой, штаб, столовая и спортзал. За казармой находился заросший сад, закиданный ломаным кирпичом и ржавой арматурой. Зато оцепление было порядочное: стальной, двухметровый забор; колючая проволока под напряжением и пять вышек с пулемётами.
Нас построили на плацу. Перед строем стал прохаживаться здоровый, лысый полковник, с огромным шрамом, который шёл от правого глаза и уходил куда-то за шиворот. Он ходил, сложив руки за спиной, внимательно вглядывался нам в лица и постоянно дёргал правым глазом.
- Ну здорово, хлопцы, – Сухо поздоровался он.
- Здравия желаем!
- Чуете куда попали?
Мы переглянулись.
- Ну ни чего, ни чего, - продолжал наводить туман полковник, скоро мы из вас таких спецов выучим, любой вольный за версту обходить будет. – Затем он остановился, вытянулся в струнку, гордо и звучно, громким голосом произнёс: - Поздравляю вас с прибытием в учебную школу Внутренних войск Украины по изучению и охраны Чернобыльской Зоны Отчуждения!
Мы ответили невнятным «ура».
Полковник Сизов, не смотря на всю свою военную, офицерскую стать, ордена и уродливый шрам, мне сразу не понравился. Его походка, манера держать речь перед солдатами была похожа на то как ведут себя офицеры в американских боевиках и отвечать казалось ему надо было так: «Сэр, да Сэр!».
Учёба началась сразу же на второй день. Нас разбудили не в шесть часов утра, как это обычно бывает, а в пять. Завтрак был из пшённой каши и чуть тёплого, сладкого чая. Первая половина дня у нас проходила на полигонах, а вторая в учебных классах. Изучали модернизации оружия, придуманную специально для специфики боевых действий в Зоне, рассматривали формы и нашивки группировок, изучали карты Зоны. Больше всего мне понравилось бывать на уроках где нам разрешали резать мутантов. Ни чего подобного я раньше не видел. Передо мной на холодном, металлическом столе лежали различные порождения Зоны. Практически всех нам показывали в живую, кроме полтергейста и контролёра. Говорили, что их очень трудно поймать и если контролёра удавалось пристрелить, то о полтергейсте ходили только слухи.
Помню, как я в первый раз увидел зомби. Его привезли к нам специально для обучения. С виду обычный человек только глаза всё время закатаны наверх и рот открыт. Он был живой, но как он ходит и вообще ведёт себя, показывали лишь на мониторе.
На полигоне отрабатывали тактику ведения боя в аномальных зонах. Особенно наш инструктор любил имитацию аномалии «петарда», её действие и было похоже на взрыв петарды, но на много мощнее. Так вот наш инструктор кидал нам под ноги петарды «Корсар-4» и «Корсар-6». Небольшие ожоги были делом привычным.
Изучали артефакты, которые рождались в аномалиях. Послушав лекции про эти артефакты, а особенно про их стоимость, начинаешь понимать вольных сталкеров, даже где-то им завидовать, хотя, по сути, завидовать тут было нечему.
В школе я сдружился с двумя парнями. Один высокий Тарас Войтик с Одессы и ниже меня ростом Володя Совко, который был родом с самого Севастополя. Мы держались вместе, хотя из-за строжайшей дисциплины ни каких стычек между курсантами не было. Всё просто: драка – отчисление и иди служи как все, но на два года больше за нарушения правила поведения в закрытой воинской части. Были, конечно, товарищи, которые этим пользовались, не смотря на продление срока службы, но после разговора с нашим особистом майором Вирюгиным, желание откосить быстро пропадало. С ним мне приходилось общаться. Он был человеком жёстким, даже жестоким, но дело своё знал очень хорошо. Его побаивались даже офицеры.

Спустя только полгода учёбы, уже к её завершению, мы узнали, что наша школа стояла в трёх километрах от самой Зоны Отчуждения. Ни каких увольнительных у нас не было, да и не было куда ходить. Школа находилась в заброшенной деревне. Уже ближе к выпуску дыхание Зоны ощущалось всё отчётливей. Чувство было такое словно мы находились в обычной, армейской учебке и вот-вот должны были отправиться на фронт.
Я хорошо помню ту ночь, последнюю ночь в нашей, уже ставшей родной казарме. Так уж случилось, что и койки наши с Тарасом и Володей стояли рядом. Мы не спали.
- Я, наверное, после этого всего не смогу жить по-старому, - беспокойно рассуждал Совко. – Вроде и не служил ещё и не воевал, а что там воевать и убивать придётся - я не сомневаюсь, а на душе хреново. И не скажешь, что полгода прошли уже.
- Мне часто сниться этот парень, в зомби который превратился,  - говорил Тарас. – Не дай Бог так кому!.. У нас в подъезде пацан вернулся. Без руки. Сколько не уговаривали хоть что-то рассказать, молчит. За воротник частенько опрокидывает.
- Да, – выдохнул я. – Лучше уж пусть убьют, чем так-то или тварь какая-нибудь пол тебя откусит…
Говорили долго, и спать легли только под утро.
Перед построением меня вызвал к себе старшина нашей роты. Старший прапорщик Зозуля был ветераном самой первой войны в Зоне. Тогда сцепились силовики и вольные сталкеры под командой легендарного сталкера Вепря. Силовики победили. Тогда с большими потерями они взяли станцию по переработке отходов – базу вольных. Та война принесла прапорщику два ордена славы, ампутированный палец на левой руке и контузию. Прапорщик выдал мне небольшую коробочку и приказал как только мы отъедим от школы открыть её и раздать содержимое бойцам. Сам Зазуля не пошёл на плац. Это уже стало традицией. Старшина знал, что нас ждёт там и не хотел смотреть в глаза, провожать, а самому оставаться.
Вопреки ожиданиям все офицеры были в полевой форме. Всё-таки выпуск был не из училища молодых офицеров, а солдат уходящих в горячую точку всей Европы.
Полковник Сизов стоял посередине плаца, пристально смотрел на нас и на конец начал говорить:
- Бойцы, у вас за спиной трехкилометровое поле. Оно заканчивается высоким, земляным валом. За ним, уже другой мир. Мир разных тварей и я не только по мутантов это говорю… С честью выполняйте поставленные вам задачи. Не позорьте своих командиров и не позорьте своих родителей. Приказываю вернуться живыми!

Нас погрузили в армейский вертолёт Ми-8 и мы полетели к нашему постоянному месту службы. Я открыл коробку, дал мне старший прапорщик Зазуля, в ней были серебряные медальоны. Как и было приказано, я раздал их парням.
Летели не долго. Что значит для военно-транспортного вертолёта три километра – пара десятков метров. Мы перемахнули через высокий, земляной вал и судя по видам в иллюминаторе мы были над «Затоном». Сильно болотистая местность, кривые деревья. Вот она – Зона!
Наша первая посадка была недалеко от Цехов «Подстанции» там стояла наша небольшая часть и мы высадили туда десять человек. В их числе был и мой друг Володя Совко. Прощаться мы не стали, посчитали плохой приметой, надеялись всё-таки ещё встретиться. Володя грустный выпрыгнул из вертолёта и оборачиваться не стал.
Стоянки как таковой не было – выгрузили ребят, снаряжение, продовольствие  и полетели дальше. Летели, наверное, минут двадцать, когда сделали резкий поворот в левую сторону. Вертолёт тряхануло так, что мы все повалились с согретых мест, при этом я сильно ударился локтем о приклад пулемёта. После этого резкого поворота мы летели ещё час, за это время несколько раз по иллюминатору бил моросящий дождик. Нас учили в школе, что в Зоне погода меняется очень часто, но чтобы это было так часто, я не ожидал.
Через час мы прибыли на место постоянной дислокации. Наша часть базировалась неподалёку от Заправки. В открытом поле был вырыт большой ров, сделанный земляной вал, обмотанный сверху колючей проволокой, ну и как полагается, конечно, деревянные вышки на которых одновременно находились пулемётчик и снайпер. Численность наша не превышала ста человек – довольно таки грозная масса в условиях Зоны, были четыре стареньких, но надёжных БМП-1, два уазика. В подчинение ещё входила миномётная батарея из шести 82-миллиметровых стволов и гранатомётно-пулемётный взвод. По прибытию нас сразу повели на кухню, не какой встречи и знакомства с командным составом не было. На кухню на вёл младший сержант Клименко с перевязанной рукой.
- Товарищ младший сержант, - обратился я, - разрешите обратиться?
- Валяй. - Он словно ждал этого вопроса.
- Что у вас с рукой?
- В рейд так сходил, - усмехнулся он. – Скоро узнаете, что это такое.
- А куда ходили? – спросил Тарас.
- К Полустанку. Бандосов отлавливали, развелось уродов.
- Пуля?
- Не, «Петарда». Как бой начался, залёг я около дороги, а тут она, ну и камнями мне руку и посекло. Чтоб её.

На обед нам выдали манную кашу с каким-то странным вкусом, похожим на полынь. Потом объяснили, что это была специальная смесь из трав, которая помогает от радиации. К обеду, также, подавали бокал красного, сухого вина. В дальнейшем его мы пили каждый день по сто грамм, и из-за этого, иногда, солдат, которые несут службу в периметре, называют подводниками.
После обеда нас повели в казарму, занимать места ночёвки на ближайшие два года. В казарме я познакомился ещё с одним парнем – Ромой Вощюком. В отличие от меня он поступил в театральное училище, но взяв академический отпуск, и пошёл служить. К нему сразу привязалась кличка, которая и стала его позывным – Артист.
Весь оставшийся день нас, новичков, не трогали, а дали приказ познакомиться с нашим новым домом. Побывали на стрельбище, в классах боевой и политической подготовки. Надолго задержались в гараже где стояли «копейки» - так сейчас, да и раньше называли БМП-1. Тарас Войтик загорелся желанием стать оператором-наводчиком.
- А что, - сказал он,- сидишь, ни фига не делаешь. И пешком ходить не надо.
- А подобьют? – спросил кто-то из бойцов.
- А! – резво отмахнулся Тарас. – Я заговорённый. Меня до самой смерти не одна зараза не возьмёт.
- Ладно, - сказал я, хлопнув его по плечу, - пошли, заговорённый.
- Ты чего, не веришь?
- Да верю, верю, - улыбнулся я. – Тут с таким ростом тебе все поверят.
Под громкий хохот ребят мы всё-таки ушли от старых боевых машин, но Тарас на самом деле загорелся желанием стать членом экипажа, чего, несмотря на рост, и добился.
Вечером у нас, молодых, был разговор с «дедами». Нет, никакой «дедовщины». Старослужащие, уже матёрые войны Зоны рассказывали и объясняли как вести себя в той или иной ситуации. Их советы очень пригодились нам, ведь те старослужащие, которые нам достались, прошли одну войну с «Свободой» которая длилась два месяца и сотни боевых выходов. Из всего призыва младшего сержанта Клименко осталось восемь человек. Сорок два человека не дожили до своего дембеля, хотя и этим восьмерым оставалось ещё полгода, и удача могла к любому повернуться спиной.
Вот так, незаметно, прошёл мой первый день в Зоне.

Глава вторая

Через два дня мы уже стали выходить на боевые задания. Само задание представляло патрулирование дорог и тех участков Зоны на которых распространялось влияние Армии. Охрана, обычно, велась от мутантов, но были случаи перестрелок с бандитами и очень редко с вольными сталкерами. В отличии от бандитов у вольных были мозги и они знали ещё можно пройти, а куда уже нет.
Помню как я первый раз застрелил кабана, который выскочил на нас из кустов как чёрт из табакерки. Мы отошли недалеко от части, шли по болоту, командиром был младший лейтенант Евсеев, на два года старше нас. В группе, вместе с лейтенантом нас было пять человек. Имена и фамилии ребят у меня в памяти не сохранились, но их позывные помню хорошо: Ян, Сом, и Скрипка. Последнего так звали не потому что он на скрипке играл, а по тому что, когда начинал повышать голос, кричать, вместо крика слышался визг, похожий на ведение смычком по одной струне скрипки.
От базы мы тогда отошли, наверное, метров семьсот – восемьсот, когда на отряд выскочил кабан. Выпрыгнул в метре от командира, Евсеев от неожиданности спотыкнулся о камень и падая весь магазин от автомата высадил воздух. Я вскинул свой АКМ, но и тут без эксцесса не обошлось, места курка автомата я нажал на спусковой крючок подствольного гранатомёта. Граната влетела в лоб зверю, свалив его с ног, но не взорвалась. Мы все стояли в растерянности, пока не услышали голос лейтенанта:
- Ложись!
Только мы залегли – рванула граната и в разные стороны полетели куски мяса вперемешку с свистящими над головой мелкими осколками. Весь в крови, ошмётках мяса и шерсти от кабана на ноги вскочил лейтенант.
- Ты что, сука, делаешь?! – заорал он на меня и так дал в челюсть, что я в первый раз в жизни увидел разноцветные звёздочки перед глазами. – На «губу» пойдёшь, засранец, на неделю!
Как только мы вернулись на базу меня сразу разоружили и без ужина посадили в камеру, сделанную из старой, заросшей травой, землянки. В сырой землянке мне пришлось сидеть три дня вместо недели, которую мне пообещал младший лейтенант Евсеев. Посчитали, что убитый мной мутант должен скостить срок, но на большее, награду или некую благодарность, рассчитывать не приходилось.
Наследующий день после освобождения мою группу вместе со мной отправили на наш третий блокпост. Мы ехали на «копейке» на которую Тарас напросился наводчиком-оператором.
- Ну что, тракторист, - обратился я к нему, когда он вылез по пояс из люка, - как машина?
- Машина зверь! – проорал он, пытаясь перекричать рёв мотора. – Только старая, уже. Движок часто глохнет. Зато это компенсируют новые снаряды. Эти мудаки кто боекомплект доставлял, додумались больше кумулятивных положить чем осколочных. И где они видели, что у кого-то здесь есть такие игрушки?..  В кого стрелять этими снарядами?!
- Фиг его знает, - пожал я плечами.
- Вот и я про тоже, чудаки на букву «М».
Дальше мы ехали молча. Повезло, что наш блокпост находился на дороге, к нему по старой асфальтированной дороге легче доехать. Всю ночь, не переставая, шёл дождь и полевые, грунтовые дороги раскисли так, что по ним с большим трудом мог проехать даже танк, что уж говорить про нашу «копейку» с её узкими гусеницами.
На блокпосте нас встречали «аборигены» - так называли пацанов, которые уже давно несли службу в дальних гарнизонах и вот на таких удалённых постах. Спрыгнув с брони мы помогли загрузить в десантное отделение БМП двух раненных. У одного бойца была перебинтована нога, а у другого отсутствовала на своём месте правая рука. Он спал.
- Что с ним? – спросили мы у старшины с рыжими усами.
- Да собаки, будь они неладны, - с досадой процедил он. – В тумане налетели. Валерку вон за ногу, слава Богу, сохранить смогли, а Сашке теперь с одной клешнёй на «дембель» идти.
Я надолго запомнил лицо того парня, который вернётся домой не целиком. Бледное, молодое лицо в котором не было ни капли крови. Русые волосы и окровавленные бинты на том месте где когда-то была рука. С нашим правительством он, скорее всего, не сможет добиться для себя большой пенсии, если она вообще будет у него. Чиновники с большой неохотой занимаются делами ветеранов, а тем более инвалидов Зоны, которые потеряли здоровье в мирное время для страны, даже если для этого есть определённый закон.
За всю службу я не раз увижу страшные раны: оторванные конечности, вспоротые животы, отрубленные и вырванные головы, обгорелые трупы как своих товарищей так и врагов; но всё это не так подействовала на меня как с оторванной рукой Сашка. Это можно было объяснить привычкой, ведь на войне быстро ко всему привыкаешь. Но именно этот парень и эта рана запомнились мне на всю жизнь.
Вечером, после дежурства, мы расположились в землянке, вырытой под «брюхом» нашей «копейки». Кроме меня и экипажа боевой машины у костра расселись миномётчики, их 82-миллиметрвые миномёты были хорошей защитой для нас. Несмотря на то, что их в отряде было всего два – они представляли большую угрозу даже для легкобронированных машин. Мы ели, разогретую на костре, тушёнку и запивали её горячим чаем с лимоном. Когда уже совсем стемнело один из миномётчиков, с короткой стрижкой под Котовского, достал из вещь - мешка булькающую, стальную фляжку.
- Ну что, славяне, - улыбнулся он. – За знакомство?
Все огромной радостью протянули ему свои кружки.
- Чего ждал та?
- Наливай! Наливай!
- Лёх, а ты чего? – спросил меня Войтик, когда его кружка была уже «заряжена».
- Да я не пью…
- Больной? – сразу с удивлёнными глазами спросил механик-водитель БМП.
- Да не. В своё время, в школе ещё, перебрал и…
- Давай, давай, - протягивая мне кружку, запротестовал такой же «кудрявый» миномётчик. – А то удачи не будет.
Мы выпили.
Я догадывался, что во фляжке может быть не только водка, но такой крепости я тоже не ожидал. Спирт выбил из меня дыхание и горячей волной опускался всё ниже и ниже. Я закашлял.
- Ни чего, - постучав меня по спине, заявил мехвод. – К этому быстро привыкаешь. Здесь, браток, без спирта нельзя – либо с катушек съедешь, либо заразу какую-нибудь подхватишь. Можно конечно и водку, но на мой вкус лучше чистого. Чтобы наверняка.
Механик-водитель БМП, коренастый с широкой шеей парень был на сверхсрочной. Служил в Зоне уже четвёртый год и как сам говорил, что не хочет и заканчивать.
Потом мы выпили за здоровье раненных пацанов, которых грузили сегодня днём. Мне снова вспомнился тот парень, без руки, но тоскливы мысли  прервал мехвод.
- Ладно, сказал он. – Давайте третий, за пацанов наших, которым уже не видать белые аксельбанты у себя на груди и радостные слёзы своих матерей…
Мы встали и выпили третий тост.
Я сильно захмелел и уже не разбирал голоса присутствующих. Правда, из всех молодых у костра оставался один я, так как другие, не выдержав крепости девяносто шести градусов, завалились спать.
- Пойду выйду, подышу, - кривым голосом произнёс я.
- Давай провожу, - забеспокоился пьяный миномётчик.
Я отмахнулся.
- Не надо. Сам!
Когда я вышел из землянки мне в лицо ударил свежий воздух. После спёртого, земляночного, он был похож на глоток колодезной воды в жаркий, летний день у нас в деревне. Моя голова слегка прояснилась.
Над постом простирался бледно-синим покрывалом туман. В звенящей тишине раздавались стрекотание кузнечиков и вой слепых псов, которых разглядывал часовой в прицел ночного видения.

***

Я думал, что те кто будут читать эту книгу, будут осуждать меня за то, что я выставляю бойцов – алкашами или просто любителями выпить, но это не правда. Ветераны, которые проходили свою службу за периметром на границе Зоны и ни когда не были в самой Зоне, не согласятся с этим. Но дело в том, что, отчасти, они правы, и правы в том, что им строжайше было запрещено употреблять спиртные напитки, а нам, в тёмное время суток, разрешалось, конечно, только тем кто не в карауле.
По ночам, кроме бродячих животных, нам некого было опасаться. Ночью в Зоне идти в рейд, даже на машинах, было опасно. А для собак, кабанов и другой живности у нас были часовые, которые в ночное время были в небольших, стальных кабинках на высоте четырёх метров.

***

Когда я зашёл обратно в землянку все уже спали. Костёр догорал, ломая обугленные полешки, красным пламенем. Я прилёг на своё место у костра и только положил голову – сразу уснул.

Похмельное утро началось с тревоги. Мы выскочили из землянки и заняли свои позиции, сделанные из мешков с песком возле БМП. На улице стоял морозный, осенний воздух, приятно бивший по носу. Ставший командиром блокпоста младший лейтенант Евсеев смотрел в бинокль в сторону дороги. По старой, заросшей полынью и подорожником, дороге шёл военный отряд из шести человек. На плечах у двоих были носилки, а на них лежал человек. Когда они приблизились к посту ближе чем на пятьдесят метров лейтенант скомандовал в микрофон:
- Стой!
Отряд остановился.
- Вы находитесь на территории под контрольной армейским подразделениям. Кто вы такие? Кто старший?
От отряда, вперёд, подался один из бойцов с перевязанной головой.
- Сержант Самойленко, - произнёс он хриплым голосом. Третья разведгруппа, двадцать седьмого, отдельного отряда специального назначения. «Долг». Снами лейтенант раненный, ему нужна помощь. Крови много потерял…
- Откуда вы?
- В двух километрах отсюда, у болот, налетели на группировку бандитов…
- Достаточно! – прервал его лейтенант. – Оружие на землю и проходите.
Бойцы «Долга» положили своё оружие на землю, а мы, по команде лейтенанта, собрали его и провели «гостей» в наш стан.
Раненного лейтенанта «Долга» отнесли в сан. часть. Евсеев приказал покормить бойцов, а сержанта, когда его перевязали, пригласил к себе в землянку. Когда я занёс им горячий чай то услышал из разговора, что их отряд, количеством из десяти человек, патрулировал небольшой островок у болота и попал там в засаду. После непродолжительного боя им пришлось отходить, оставив на болоте четырёх своих бойцов.
По приказу младшего лейтенанта мы не стали расспрашивать у выживших солдат подробности, а то им и так досталось.
- Серьёзно их приласкали, - прикуривая, заметил Сом. – Помню нас как-то у карьера «фримены» приняли. Двоих сразу к ангелам, а командира мы уже по дороге похоронили. Не донесли…
- А те что? – спросил Войтик, облокотившись о борт БМП.
- Да хрен его знает! Сразу отходить стали. Шмаляли по кустам, на звук.
- Сазонов! – послышался голос младшего лейтенанта.
Командир БМП ефрейтор Сазонов, услышав свою фамилию, спрыгнул с брони и пошёл к землянке командира.
- Видать, чего-то задумал, - заметил мехвод Михайличенко. – Отправит, наверное, куда-то… Войтик!
- Я! – отозвался Тарас.
- Давай в люльку, тронемся скоро.
- Есть!
Через десять минут из землянки вышли лейтенант Евсеев, Сазонов и сержант «Долга» Самойленко. Мы погрузили раненного лейтенанта «Долга» в десантное отделение.
- Точно охраны не надо? – спросил Евсеев у залезавших на броню «долговцев».
- Да не, - отозвался Самойленко. – «Копейка» и нас шестеро, если что – отобьёмся!
- Ну добро!
Машина взревела мотором и тронулась с места.
- Удачи! – крикнул я Войтику, а тот помахал рукой.
Смотря вслед плавно исчезающей в утреннем тумане БМП никто из нас не мог и подумать, что с теми пацанами, из экипажа, мы уже не увидимся.

Глава третья

Служба на блокпосту проходила спокойно: наряды, караулы, частые попойки, редкие боевые выходы. За всё то время, которое я был на этом посту, я ни разу не уходил на боевые. Сказывалось моё первое патрулирование, когда я едва не угробил весь свой отряд.
Из-за сломанной рации лейтенант Евсеев не мог узнать дошла ли наша «коробка» до базы или нет. Оставшуюся на посту БМП он не решался послать это проверить – в противном случаи мы все бы остались без серьёзной огневой поддержке. Но всё чаще лейтенант говорил об отправке разведотряда по следу «копейки», но думал, наверное, кого лучше всего послать. В его распоряжении было три отряда – в том числе и мой.
Как-то рас, после ужина, Евсеев позвал нас с Яном, Сомом и Скрипкой к себе в землянку.
Младший лейтенант сидел за деревянным, осиновом, столом с опущенной головой и смотрел на развернутую на столе карту.
- Пришли? – не поднимая головы, спросил он уставшим голосом.
- Так точно! – ответил за всех старший сержант Сом.
- Садитесь.
Мы уселись.
На лейтенанта было страшно смотреть. Лицо было бледное, опухшее с большими мешками под глазами.
- Слушайте боевую задачу, - сказал он, подняв на нас глаза. – Вашей группе предстоит пройти по маршруту, отправленной две недели назад «коробки». До базы идти далеко, возвращение вам не гарантирую, можете отказаться…
- Ни как нет, товарищ младший лейтенант! – резко встав, ответили мы. – Не откажемся.
Евсеев улыбнулся.
-Добро, – немного веселее ответил он. – Снаряжение взять – максимум. Выходить в пять утра. Идите готовиться.
- Есть!
Мы развернулись и вышли из землянки.
Младший лейтенант освободил нас от всех работ по блокпосту и вес вечер мы укладывали вещи, сухие пайки, боеприпасы в походные рюкзаки. Мне вернули мой АКМ, до этого я обходился автоматическим карабином Симонова.
Когда стемнело, у костра нас провожал весь пост, правда, в отличии от всех, нам было запрещено выпить даже наркомовские сто грамм. Но как я помню, никому этого и не хотелось. В землянке, несмотря на очередную попойку, висело странное, немного пугающее, напряжение. Каждый из нас знал, что до базы мы можем не дойти или дойти, но не все.
В тот вечер я последний раз вышел на улицу подышать осенним воздухом: снова темнота; вой слепых, голодных собак; полная луна , помогающая часовым, не было лишь тумана к которому я уже привык, но морозный воздух также ощущался как и прежде.
Что тут кривить душой. Я не хотел идти на это задание. Идти куда-то в Зоне, а тем более идти по следу пропавших товарищей, было не совсем безопасно и немного не по себе. Когда я читал книги о войне то думал, что это не так страшно – всё же книги… Увидев раненных бойцов «Долга» я в первый рас по настоящему испугался того, что воевать и убивать мне всё-таки придётся. В Зоне тыл врага вокруг тебя. Со всех сторон может прилететь шальная пуля или какой-нибудь зверь оголодает, а ты окажешься у него на пути. Когда армейские отряды уходят на дальние патрулирования их состав снимают с довольствия и заранее готовят похоронки – так прижилось ещё с первых дней Зоны когда, практически, не было ни какой организации в периметре. Бойцы уходили, заранее зная, что вернуться обратно у них шансов меньше чем у котенка в драке с овчаркой.
Я не хотел даже думать о том, что завтра, после нашего ухода, младший лейтенант Евсеев сядет за свой деревянный стол, возможно для снятия душевной тяжести и виде снотворного, достанет фляжку с водкой, и будет подписывать похоронку на меня и на моих друзей.
Когда я вернулся в землянку, то кроме собиравших рюкзаки моих собратьев по отряду, там никого не было. Сом забивал «цинк» патроны в ленту для своего пулемёта и аккуратно укладывал их в коробки, Скрипка укладывал сухой паёк в большой, армейский рюкзак, который в благодарность за спасение, подарили нам «долговцы».
- Где ходишь? – строго посмотрев на меня, спросил Сом. – Садись с Яном магазины снаряжать. Через каждый третий патрон трассирующий. Это для того чтобы видел куда стреляешь.
После всех приготовлений мы поужинали свиной тушёнкой с горячим чаем. Лейтенант разрешил сто граммов на брата для лучшего сна. Спать легли рано, были ещё слышны разговоры в соседних землянках. С горем пополам я всё же смог уснуть это после двухчасового смотрения в потолок, когда считал белых бараном с темными пятнами на левом боку и маленькими рожками.

***

Утром нас провожал лишь младший лейтенант Евсеев и несколько бойцов, которые стояли на своих постах, не успев смениться. Лейтенант был также бледный, но держался хорошо, видимо, похоронки, через силу, он всё-таки написал на нас.
- Ну что, мужики, - обратился он. – С Богом!
Мы попрощались, и встрою с дистанцией в пять метров, друг за другом отправились в путь.

***

Мы шли по заросшей, асфальтированной дороге, молча. Блокпост постепенно скрылся из виду, и теперь мы остались одни. Часто останавливались, когда впереди идущий Сом замечал что-то подозрительное, от чего могла исходить опасность. Обычно это были стаи слепых псов и кабанов. Иногда они проходили мимо, не заметив нас, а иногда приходилось отправлять их к своим предкам, которые давно уже покоятся на другом свете. Хотя тут встаёт вопрос: где им было бы лучше? Два раза встретились с с зомби. Первый раз у небольшого болота, больше похожего на большую лужу, где стояли двое зомбированных сталкера а второй на повороте дороги с высокой и густой травой столкнулись лицо к лицу с пятью зомби. Завертелся бой. Мы рассредоточились. Убить неразумных, стоявших в полный рост зомби, не составляло большого труда, но сильно зацепило Скрипку.  Моя радость, по поводу первого убитого мной зомби, мгновенно улетучилась. Скрипка лежал на спине зажимая руками правую щеку из которой хлестала кровь.
- Степь, давай бинт! – крикнул мне Сом. – Быстро!
Я, Степь был мой позывной как производный от фамилии, вытащил весь имевшийся у меня бинт. Его накладывали на лицо Скрипки и белоснежный бинт мгновенно багровел от крови. Глаза Скрипки смотрели мимо нас в небо и сильно выражали испуг. Он хотел что-то сказать, но вместо слов выплёвывал кровь. Ему вкололи сильное обезболивающие, и боец стал засыпать. Сом обвязал его голову и наклонил на бок, чтобы тот не захлебнулся, а сам сел рядом на асфальт.
- Плохи дела, - вытирая руки от крови, выдохнув, сказал он. – Пуля нижнею челюсть раздробила и язык разворотила. – Он посмотрел на нас. – Нужно либо с ним остаться кому-то и дожидаться помощи… Хотя, кто придёт?.. Либо идти всем обратно. При должном уходе его можно спасти, наверное…
Мы с Яном переглянулись.
Нужно было спасать Скрипку, но приказ найти нашу «коробку» никто не отменял. Встал вопрос – как быть? Ответ на него был один: кому-то придётся остаться и ждать призрачной помощи, так как раций не было и кого либо вызвать мы не можем. Стало быть, кроме одного, стоявшего одной ногой в другом мире, бойца мы можем потерять двоих. Идти с раненным обратно так же не представляло возможным. Был ещё один выход о котором мы с Яном догадывались, а Сом уже думал о нём.
Сом встал на ноги, достал свой нож и посмотрел на нас с болью в глазах.
- Ну что, братцы, - сказал он. – Пока спит… нужно решать…
Мы отшатнулись от спящего Скрипки.
- … он бы нас понял, - продолжал Сом. – Ну, кто?
- Жребий,  - неуверенно произнёс напуганный, бледный Ян.
- Согласен. Степь давай спички.
Я проятнул ему три спички.
-Короткая… -  сказал Сом.
Я никогда не любил ждать и первый протянул руку в полной уверенности, что худшего не произойдёт, хотя всегда знал, что в азартные игры мне не везёт, но понадеялся, что роль, пусть даже благородного, но палача мне исполнить не удастся. Я ошибся. Не ровно оторванная половинка спички оказалась у меня в ладони, и в этот момент мне показалось она такой тяжёлой, что ноги стали, словно, ватные, но на них я всё-таки устоял.
Сом приказал Яну собрать нужные и ценные вещи как с трупов так ещё и с тёплого, живого тела Скрипки.
- Сом, - неуверенным голосом произнёс я, держа в руке боевой нож с острым как бритва лезвием и мощным эфесом. – Я не смогу…
Сом видел моё состояние. По его глазам было видно, что он не раз видел что-то подобное, может даже участвовал. Но я то - другое дело. Ни когда в жизни в голову не приходила подобная, страшная мысль об убийстве, тем более о таком.
- Можешь, впрочем, остаться с ним, - вдруг сказал Сом, заряжая магазин. – Жребий есть жребий. Закон, солдат!
Я понимал, что это нужно сделать. Я решил себя успокоить тем, что любой из нас сделал это и со мной, будь я сейчас на месте бедного Скрипки.
- Режь! – резко приказа Сом.
Решившись я взмахнул ножом, но тут острая и жгучая боль ударила мне по правой руке и нож с громким звуком выпал на голый асфальт. Пуля прошла чуть ниже запястья. Я резко отскочил от Скрипки и увидел как с небольшой горки у дороги спускался отряд из восьми или десяти человек. Они стреляли в нашу сторону и пригибались от ответных пуль.
- Уходим! – крикнул Сом, отстреливаясь из высокой травы. – Быстро!
Я дал одну очередь по наступающим но стрелять одной левой рукой было неудобно и линия трассеров ушла куда-то вверх. Мы стали уходить от дороги в сторону и отстреливаясь, я всё-таки добил раненного Скрипку, прошив его очередью. По-другому он попал бы в плен, если бы его не прирезали сразу те кто атаковал нас.
 Нападавшие не стали нас преследовать. Видимо рассчитывали поживиться хабаром убитых. Мы убегали через кусты, которые проросли чащей возле дороги. В спину ещё слышались выстрелы, но уже не такие интенсивные. Я бежал, сжимая прострелянную руку, которую сильно обжигала жуткая боль.
Мы остановились возле небольшого дерева, на коре, которого виднелись следы от пуль.
- Дай посмотрю, - сказал, отдышавшись Сом и сел рядом со мной. Взял мою руку. – Навылет прошла. Сейчас залатаю.
Ян сидел у самого дерева, опираясь на него. Тяжело дышал. Его лицо было бледным от ужаса, которое сейчас он пережил.
- Кто это был? – ели слышным голосом спросил он.
- «Фримены», походу, - не отрываясь от моей руки, ответил Сом. – Они да бандосы шмаляют без предоставления документов. А судя по их тактике – это были не бандиты. Всё.
Сом перевязал мою руку. В этот самый момент я вспомнил, что несколько минут назад я своими руками убил нашего товарища. К горлу подступила тошнота и меня вырвало.
- Ничего, ничего, - успокоил Сом. – Такое с непривычки бывает… Пять минут дышим и вперёд.
Мы продолжили свой путь. Идти снова на дорогу не решились и пошли от неё на приличном расстоянии в том же направлении. Сом и дальше не хотел выходить на дорогу. Не хватало нам ещё кого-нибудь встретить, но и высокая трава и небольшие лужи тоже не были безопасны и мы шли с открытыми детекторами аномалий и с снятыми предохранителями.
- Сом, - спросил я. – А тебе это приходилось делать?
- Своих? – не останавливаясь и не оборачиваясь, спросил он.
- Да.
- Приходилось.
 Дальше мы шли уже молча.
По дороге несколько раз встречались небольшие стаи собак. Если была возможность обойтись без стрельбы, то мы ей пользовались. После боя на дороге, наверняка, те кто гнались за нами, а возможно и ещё преследующие нас, не захотят бросать такой лёгкий хабар.
- Нам бы сейчас ещё на кого-нибудь не наткнуться, - вдруг сказал Сом. – Ещё повоевать с таким усердием и задание мы точно провалим. Откуда только взялся этот «долговский» отряд, ни дна ему не покрышки. Степь как рука?
- Нормально, - ответил я, но руку всё ещё жгло болью.
Всё чаще и чаще стала посещать меня мысль, что это наше задание скоро перейдёт во что-то очень масштабное и страшное. Сначала, откуда не возьмись появился этот отряд «Долга», солдаты утверждали, что на них напал какой-то неизвестный отряд. Теперь на нас, по предположению Сома, вели охоту бойцы «Свободы». Если на время исключить фактор совпадения то выходит, что именно «Свободе» всё это и на руку. Но если всё-таки это нападение совпадение, то становиться совсем уже чем-то не понятным.
Мы пересекли ели заметную в густой и высокой траве тропинку, отошли от неё на несколько десятков метров и остановились на привал. Прошло три часа с того момента как мы ушли со своего блокпоста и наши ряды уже так поредели. Я был немного ни здоров со сквозной дыркой в руке, а Скрипка навсегда остался лежать на дороге среди трупов зомби на съедение бродячих мутантов. Отдохнув, мы прошли ещё некоторое расстояние. Сом собирался уже выходить на дорогу, но сомневался до того момента, когда мы увидели то, что заставило нас выйти на эту самую дорогу.
На заросшем асфальте своей правой гусеницей в кювете с открытыми люками стояла наша БМП с разорванной левой гусеницей. Возле машины никого не было и мы без опаски подошли к ней. Из открытого люка механика-водителя шёл еле заметный дымок. Башня машины была повёрнута в правую сторону от дороги, а на корме и рядом на дороге лежали отстрелянные гильзы. Около башни тлел танковый шлемофон с оторванными наушником.
- Вот мы вас и нашли, - с сожалением выдохнул Сом, подошёл к «копейке» и взял в руку шлемофон.
- Сильно! – присвистнул Ян. – Кто это их так?
- Меня больше всего интересует, куда экипаж делся и эти «долговязые» наши… Степь посмотри в башне. Может следы, какие остались.
Я залез на броню и заглянул в люк на место оператора-наводчика. Я боялся увидеть там не просто труп своего друга, а именно его обугленный трупп. Но на старом, рваном сиденье, кроме четырёх отстрелянных автоматных гильз и пару бурых пятен ничего не было.
Сом обошёл машину и увидел ещё следы крови и гильзы. Он присел, взял в ладонь горсть, пахнущей порохом, земли с двумя гильзами и преподнёс к носу.
- Командир, - позвал его я, увидев, что он глубоко и отречённо задумался.
- Смотрите, - вдруг сказал он, указывая на примятую траву. – Вот по этой тропе их, скорее всего, и тащили. Степь, сходи, проверь.
Я передёрнул затвор своего автомата и пошёл по притоптанной траве, всё дальше отдаляясь от БМП. Мысль о том, что Тарас Войтик погиб не выходила у меня из головы, и чтобы как-то отвлечься от этих раздумий полностью «ушёл» в работу ищейки.
В пятнадцати метрах я наткнулся на, совсем ещё свежий, земляной холмик, больше похожий на большую могилу и позвал остальных.
- Ну, вот и нашли, - с сожаление произнёс Сом, когда увидел это. – Небольшой. Видимо не все тут лежат. Половина либо в плену либо в другом месте закопана.
- В другом? – спросил я.
- Да. Большую яму долго рыть. Если всех перебили то тела просто разбросали по всему полю. Странно почему закопали? Обычно, в таких случаях, особо не парятся. Судя по дыму из люка это недавно было, а следов мутантов нет. Это значит, что скоро придут по капаться в могилке.
- Уходим?
- Да. Пошли. Место только надо будет запомнить.
Мы лёгким бегом, не обращая внимания на возникающие на пути аномалии, направились к дороге в сторону нашей базы. Нужно было узнать, что всё-таки произошло с нашей «копейкой» и бойцами. О том, что с Тарасом я пытался не думать, но страшные мысли не покидали меня всю дорогу.
Аномалия «петарда» взорвалась в метре впередиидущего от Сома. Взрыв был настолько сильным, что его перевернуло в воздухе и швырнуло назад метров на шесть-семь. Мы подбежали к своему командиру. Он лежал на спине с раскинутыми в стороны руками. Шея и лицо Сома были разодраны, кровь и брызгала как из гейзера. Он уже не дышал.
- Что делать?! – завопил Ян.
- Не ори! – огрызнулся я, потрогав пульс Сома там где ещё была кожа. – Отошёл, командир.
- Как отошёл? Ты охренел?! Мы теперь что делать будем?
Ян впал в панику. Да и как могло быть по-другому: два молодых военнослужащих - срочников оказались одни без командира, а вокруг чужая ещё непонятная нам земля.
Мне повезло тогда. Будь мои нервы такими же слабыми как у Яна и мы бы пропали. Я подбежал к сорвавшемуся бойцу и здоровой рукой ударил его ладонью по щеке. Удар оказался на много синее чем я ожидал и Ян уселся на задницу возле остывающего тела Сома. Но это подействовало. Ян пришёл в себя, и держась за щеку рукой, удивлённо посмотрел на меня.
- Ты чего?
- Очнулся?! Вставай и пошли. Только Сома сначала надо похоронить. Бери за ноги.
Мы отнесли тело командира на обочину. Могилу рыть не стали, не было не сил ни времени, просто, закидали его травой и сухими ветками. Под тело положили гранату, оставив сюрприз нехорошим людям.
- Всё, уходим, - сказал я.
Дальше мы шли также по дороге, но уже не так ни осторожно как делали это до «петарды». Шли ближе к обочине где росли высокие кусты, в расчёте на то если на дороге появится кто-то недружественный к нам. Мало вероятно чтобы кусты могли спасти от мутантов с хорошим нюхом, но от людей это было, вполне, надёжное укрытие.
Почему мы шли не в сторону своего блокпоста? Я, если честно, не знаю. Хотелось чтобы всё это поскорее уже закончилось. Я не искал каких-либо путей становиться начальником, да и по своему характеру я не люблю командовать, а тут, вдруг, становлюсь, при трагических обстоятельствах, командиром группы, пусть даже если это группа из двух человек. Иметь в подчинении такого молодого… ровесника как Ян – было, мягко сказать, не удобно. Хотя можно отметить, что после небольшого срыва этот парень держался по свободнее, но продолжал молчать и только изредка шмыгал носом.
Когда мы ехали на блокпост, то дорога показалась тогда не очень долгой. Теперь мы шли уже не один час, дорога, покрытая старой, жёлтой травой, так и не хотела заканчиваться. Свою базу мы не как ни могли увидеть.
- Может, мы не туда идём? – вдруг спросил Ян. – Ничего, что-то, пока не видно. А, Степь?
- Да не, - не уверенно возразил я. – По этой дороге ехали. Не сворачивали вроде никуда…
- А без вроде?
- Да эта, эта дорога. Скоро должны подойти. Главное чтобы нас за кого-нибудь чужого не приняли…
- А особист?
- Придумаем чего-нибудь. Не сорок первый…
Мысль о том, что нам предстоит встреча с нашим особистом, перебила даже, все размышления об убитых товарищах. Капитан Казлюченко невысокий, рыжеволосый особист имел дурную репутацию на нашей базе. Мало того, что он почти не разбирался в делах, которые ему были поручены и отправлял ребят в дисциплинарный батальон за любые, незначительные поступки, при этом был ужасным карьеристом. Ходили слухи, что пользуясь своей властью и свободным доступом в хранилище базы, где до отправки на большую землю хранились артефакты, он приторговывал ими, что являлось доказательством его трёхэтажная дача где-то под Киевом. Но из-за высоких покровителей с большими погонами, которые естественно имели свою долю, всё это так и ходило слухами. Вот в руки такого человека мы и могли поспасть.
Хочется добавить, что Зона, не смотря на свою загадочность, таинственность и опасность, очень быстро становилась бизнесом, в котором деньги были превыше всего, в том числе и человеческой жизни.

Глава четвёртая

Мы сидели в разных камерах с неделю и каждый день, и не раз, были допросы. Но, либо у особиста было хорошее настроение либо ему было просто не до нас, допросы с «пристрастием» нас миновали.
Когда мы с Яном всё же дошли до базы, то оказалось, что она находится на военном положении. Пока как нам говорили мы на своём блокпосту  «прохлаждались» началась война с объединенной бандитской группировкой. Она пыталась взять под контроль болото, которое было недалеко именно от нашего «прохладного» блокпоста.
Первыми под бандитов попал тот самый отряд «Долга», который окровавленный вышел на нас и который мы отправили на «копейке». «Копейка подорвалась на фугасе и все кто в ней находились - погибли. Погиб мой друг Тарас Войтик. Гибель Траса для меня был первым ударом, но единственным в тот день. Пока мы добирались до своей базы, наш блокпост уже обстреливали. Бандиты рассудили по своему: если мы помогли «долговцам» значит, впряглись за них. Блокпост отбивался уже несколько часов, а так как отряды базы были разброшены, то помощь большой силой быстро подойти не могла, а бросать в бой бойцов мелкими группами было самоубийством.
- …Ну, так как же командир погиб? – продолжал задавать вопросы  Казлюченко.
Допросная представляла из себя маленькую комнату с обшарпанными стенами и гнилым, деревянным полом, от которого пахло плесенью. По середине стоял небольшой железный столик за которым на рванном кресле сидел особист, а в метре от него на еле стоящем табурете сидел я. Над столом висела яркая лампочка, которая была повёрнута в мою сторону и постоянно меня ослепляла.
- Я же уже рассказывал, - морщась от яркого света, ответил я. – По дороге на «петарду» напоролись. Командир шёл первым…
- Это я уже слышал, - прервал меня Казлюченко. – Ты мне, давай, расскажи, всё как было, а не так как тебе приказали твои хозяева.
- Какие хозяева?
- Ну я не знаю как вы там друг друга называете. Ну, допустим, паханы или твои предводители…
По манере ведения допроса наш особист очень смахивал на доблестного сотрудника «СМЕРШа» в военных фильмах. Постоянно путал меня и не давал как следовало собраться с мыслями. Пугал штрафбатом и что уйду я на дембель не как все, а лет через пять, а то и больше.
- Давай, давай я жду, - наседал особист, - пока. Потом с тобой другой разговор будет. Ну?!
- Какой разговор?
- Что какой? – не понял капитан.
- Разговор, потом будет, какой?
Он по хозяйски откинулся на спинку стула.
- А разговор будет таким. Бойцов, которые тебя привели сюда видел? Вот сейчас их воззову и немецкое Гестапо удавиться от зависти. И если не хочешь лишиться пару рёбер или того хуже чего-нибудь болтающегося между ног, ты мне сейчас всё расскажешь.
Я уже и не думал, что удастся оттуда выбраться целым, ну или хотя бы наполовину, но живым. По телу прошла дрожь.
- Ну я всё уже сказал, - выдавил я из себя скрипя зубами. – Ни хотите, не верьте. Ваше право всему не верить и во всём сомневаться.
Казлюченко достал из пачки, лежавшей на столе, сигарету, чиркнул зажигалкой и вдохнув в себя ядовитый дым выдохнул его мне в лицо. Затем достал из своего новенького, офицерского планшета чистый листок бумаги, взял ручку и стал писать.
- Ну тогда, - произнёс он, не вытаскивая сигарету из-за рта, - пойдёшь у меня в дисбат. Сейчас война. Такое мясо пригодится. И дружка твоего с тобой отправим, чтобы не шибко скучно подыхать было. Семёнов!
В допросную вошёл один из конвойных с огромными как у медведя лапами.
- Я! – ответил он.
- Этого в карцер до завтра. Утром пришлю машину. Обоих до штрафных проводите. Всё понял?
- Так точно!
В глубине души я что-то такого и ожидал. По жизни мне не везло так почему здесь за пределами нормальной жизни должно что-то поменяться. Видимо Яна также не смогли напугать угрозы этого козла и дальше воевать мы будем вместе, а по слухам война началась нешуточная. Объединённая бандитская группировка рвалась взять под контроль болото с тремя островками и часть дороги, где стоял наш блокпост.

На утро, когда мой срок в карцере подошёл к концу, меня посадили в «уазик», на заднее где уже сидел Ян. С допросом ему повезло хуже, чем мне. На лице парня были две ссадины, и был выбит верхний, передний зуб.
- Здорово Ян! – улыбнувшись, поздоровался я. – Как оно?
- Сам видишь. – В ответ Ян улыбнулся. – Тебя, я вижу, экзекуция стороной обошла?
- Еле увернулся…
- Разговорчики! – рявкнул конвойный, садившийся к нам. – Михалыч трогай.
Машина сорвалась с места, и мы поехали по уже знакомой дороге в сторону нашего блокпоста. Проехали то место где оставили нашего убитого командира. Это место было уже трудно узнать из-за упавшего бело-жёлтого снега, который лёг на землю тонким слоем. Место где погиб Скрипка из-за того же снега мы разобрать не смогли не да и не хотели, особенно я.
- Мы к своему посту едим? – вдруг спросил Ян.
Конвойный злобно улыбнулся.
- На армейских блокпостах воюют солдаты, - ответил он. – А вы штрафники. Присягу предали. Будете в окопах сидеть, около болота, комаров да кровососов кормить.
Казать честно меня это задело, и я не сдержался:
- Это доказать ещё надо! Сам-то много кровососов видел, герой?!
Конвойный ответил сразу:
- А ну заткнись! А то не доедите у меня…
Ян оскалился, но промолчал.
Дальше мы ехали молча. Проехали мимо нашего блокпоста и съехали с дороги в сторону болота. Проехав ещё метров триста, мы остановились около поста – маленького, врытого в землю, строительного вагончика. Из него вышел солдат с автоматом на перевез, проверил у водителя пропуск и сказал:
- Дальше ехать опасно. С того берега снайпер работает. Машину здесь оставьте и на полусогнутых вон к тому булыжнику. – Он показал рукой огромный камень. – Там уже траншеи.

Войну ждали. По разведывательным данным в районе Заправки сосредоточились большие илы бандитских групп. Общей численностью до ста пятидесяти человек с боевой техникой. Во главе банды был известный бывший законник Хорь. Бывший он был потому что ссучился, сдав своего кореша, когда его взяли во Львове после налёта на ювелирный магазин. Правда, до определённого времени, мало кто знал о его предательстве, а может быть и знали, но многие бандиты, которые уходили в Зону, были сами не без подобного греха и не обращали внимание на такие косяки других. Именно из таких людей и была собрано бандитская группировка Хоря.
Хорь облюбовал местечко для своей базы на месте нашего блокпоста. Дорога просматривается и простреливается со всех сторон, неподалёку болото, где нет-нет, да и возникнут дивные артефакты. Болото, особенно в ночное время, просто кишело кровососами и болотными тварями, щупальца и другие не менее важные части тела, которых очень ценились у торговцев, их использовали в медицине. Удобное место. Можно сказать, что здесь деньги или сами тебе в руки шли, а деньги для Хоря были чем-то божественным, впрочем, как и для многих других людей незаконных профессий или могли принести другие с кем расплачиваться не обязательно.
Дл удара по армейскому блокпосту у бандита Хоря не хватало сил. Несмотря на то, что численно они превосходили состав поста, он хорошо понимал, что нападение на военных одним столкновением не закончится – это означает войну со всеми армейскими подразделениями Внутренних войск Украины, а проще с государством. Между тем возле болота отирались отряды других главарей, которые тоже были не против заполучить контроль над болотом и уже предпринимали меры, изредка обстреливая блокпост. Но также как и Хорь не рисковали в открытую лезть на армейские позиции.
Для того чтобы объединить силы в один мощный, способный противостоять армии, кулак Хорь решил пойти на хитрость. Он пригласил всех главарей, противостоящих ему банд к себе, вроде как для перемирия и убил всех. На стрельбу поспешила охрана, и тогда он показал им приказ «Долга» о том, что этим главарям были присвоены очередные звания – якобы они служили и держали своих за дураков. На самом деле этот приказ нарисовал один умелец, имевшийся в банде. Такой аргумент подействовал на людей убитых Хорем бандитов, и они приняли предложение войти в его объединённую банду.
Первым под раздачу попал отряд «Долга», остатки которого, вышли на нас. Затем была наша «копейка», экипаж которой они расстреляли, а боец «Долга» и мой друг Тарас Войтик, как мы потом узнали, были взяты в плен и расстреляны через пару дней. Небольшой, как оказалось, передовой отряд напал и на нас, когда погиб Скрипка.
Война продолжалась уже несколько дней и несла позиционный характер. Один берег болота удерживали мы, а другой бандиты.

Когда конвойный уехал нам выдали оружие, боеприпасы и отправили к командиру штрафного взвода. Да, у нас был взвод. Не батальон, не рота, а взвод численностью тридцать человек. Наши позиции находились в центре обороны. Слева и справа стаяли кадровые подразделения, превосходя нас и по числу и по технике.
Командир взвода сидел возле печки-буржуйки и пил чай, а в углу сидел радист и что-то писал в зелёном блокноте.
- Разрешите? – спросили в один голос.
- А, новенькие, - не выпуская кружку чая из рук, отозвался взводный и поднял на нас глаза? – За что?
- Измена… - мы невольно опустили глаза.
- Ясно.
Взводный встал и подошёл к нам. Это был высокий, лет тридцати, лысый парень с недельной, рыжей щетиной.
- Я ваш новый командир, - спокойно произнёс он. – Младший лейтенант Погребняк. – Он шмыгнул носом. – Если что? Мехом наружу… - лейтенант показал на кулак, где было выбито: «Коля».
- Так точно! – кивнули мы.
Лейтенант сел на свое место.
- Егоров! – крикнул он на другую дверь, которая находилась слева от радиста.
- Я! – в двери показался Егоров, маленького роста солдат, обвешанный гранатами для подствольного гранатомёта.
- Сделай экскурсию и на позицию
- Есть!

Егоров водил нас по всем окопам нашей половины, показал все удобства и не удобства военного быта. Когда подходили к последнему пулемётному гнезду нас обстреляли. Пуля снайпера влетела в брустфер с деланный из мешков с песком. Мы присели на дно окопа где уже сидел и курил сигарету молодой как и мы, лет восемнадцати – девятнадцати, пулемётчик.
- Здорово, Заговорённый! – поздоровался Егоров.
- Здоров. Кого привёл?
- Пополнение.
- Заговорённый, - представился пулемётчик, протянув  нам руку.
- Степь.
- Ян.
Мы разговорились. Оказалось, Заговорённый призвался всего на три месяца раньше нас и уже был ефрейтором. Успел застать трёхдневную войну со «Свободой» и имел медаль «За Отвагу!». В штрафные попал, как он сам рассказывал, по недоразумению. Обмывал медаль и сцепился с штабным у которого такой награды не было. Теперь он – штрафник, а то комиссован по утрате здоровья.
- Это как? – спросил Ян.
 Егоров еле удержался от смеха.
- Яйца ему, гаду, отбил, - рассказал пулемётчик, - черенком от лопаты.
Мы громко засмеялись, но прилетевшая ещё одна пуля нас слегка успокоила.
- Пристрелялся, сука! – выругался Заговорённый и посмотрел на часы. – О, братцы, всё пост сдал.
Егоров и Заговорённый ушли, а мы с Яном уселись по удобнее и стали нести службу, если так можно назвать, когда сидишь в траншее по щиколотку в грязи, а сверху падает сырой снег.
Минут через десть к нам снова прибежал Егоров и принёс две чёрные повязки. Такой опознавательный знак придумали сами штрафники. Чтобы их не путали с кадровыми частями, они одевали на голову или на рукав, в холодное время, чёрные повязки  - отличительный признак людей готовых на всё и призирающих смерть.

Глава пятая

Нас подняли по тревоге. Наши позиции обстреливались из 82-миллиметровых миномётов. Обстреливались так прицельно, что было ясно, что на одном из трёх островов, а может быть и на всех, сидели корректировщики противника. Мины ложились в шахматном порядке. Трое из них Егоров, были ранены, а один боец погиб, осколок пробил ему грудь и вылетел в районе поясницы – мгновенная смерть.
Мы залегли в окопах и прижались к холодной, замёршей земле. Зима вошла в свои права, всё вокруг покрылось, хоть не большим, но снегом. В ответ на огонь бандитов со стороны блокпоста, который был выше нас, заработали наши миномёты и уцелевшая БМП-1. Миномёты били далеко на другой берег, где окопались бандиты и откуда вели огонь, а «копейка» из своей 73-миллиметровой пушки «Гром» стреляла по островам прямой наводкой. Нам, кто был на передовой, отвечать было не чем, кроме стрелкового оружия, но и для этого невозможно было поднять головы. Высшее командование не сильно торопилось с помощью, как они считали, для незначительного конфликта и не решались начать полномаштабное наступление для усмирения бандитских формирований.
Огонь противника сначала ослабел, а затем, полностью остановился. Наши миномёты прекратили стрельбу, а «копейка» продолжала вспахивать острова посередине болота. Мы по приказу командира взвода также щедро стали поливать острова и противоположный берег свинцом и «вогами».
- Суки! – кричал Заговорённый, не отпуская спусковой крючок своего ПК.
Я успел высадить два рожка, пока не прозвучала команда:
- Отставить!
Наступила звенящая тишина, умолкли даже слепые псы, которые бродили здесь постоянно, рассчитывая на свежее мясо. Прекратила вести огонь и БМП на последок пройдясь из пулемёта длинными очередями.
Спустя некоторое время снова послышались одиночные выстрелы – заработал снайпер. Своей беспорядочной стрельбой он нас достал на столько, что младший лейтенант Погребняк поклялся лично оторвать ему голову и скормить собакам, а кто видел, хотя бы раз, нашего взводного мог подтвердить, что его словам стоит верить.
После непродолжительного боя мы, те кто не был на посту, пригибаясь от пуль бешенного снайпера и засовывая отстрелянные магазины по подсумкам побрели в свои землянки.
- Чего ждём? – бурчали пацаны. – Давно уже могли разобраться с этими уродами. Сидим здесь как крысы…
- Незначительный конфликт. Суки! Их бы сюда, стратеги вонючие. Как по штрафбатам ребят распихать - так мы это с радостью, а как воевать и делами заниматься, как следует, так это пусть другие лямку тянут…
- Ладно, хорош вам, - сказал я, уже имея на погоне лычки младшего сержанта. – Чую скоро будет дело…
Дело, действительно, назревало. Нашему командованию давно не давали покоя острова, которые находились в центре болота. На первый взгляд острова как острова. Один был ближе к нашему берегу, на расстоянии метров в пятидесяти, не большой участок земли среди вонючей воды, площадью десть на десять метров, заросший не высокой травой и населённый двумя большими булыжниками. Два других находились дальше от первого ещё метров на двадцать – двадцать пять, они были уже вдвое больше, выше и заросшие густым кустарником. Что не укрытия для корректировщика и наблюдателя.
Для начала лейтенант хотел осторожно посадить на эти острова свои «глаза» и уже разработал план операции как наследующий день, под вечер, к нам приехал особист Казлюченко. Вышел из уазика в новенькой натовской форме, в чистых, сияющих берцах и винтовкой М16 на плече. Словно «бравый» боец элитного подразделения армии США. В зубах неизменно дымилась сигарета, глаза бегали, а нос был, настолько, высоко вздёрнут, что казалось, он сам вот-вот упадёт на спину.
- Взводный! – скомандовал своим, как он, наверное, думал, командным голосом. – Командир отделений в землянку, через десять минут.
В это время я стоял на посту, в пулемётном гнезде, как раз напротив остановившегося уазика и с злобой смотрел капитану в глаза, но то либо не узнал меня либо не хотел узнавать и с высокоподнятой головой пошёл в землянку.
В землянке мы, командиры отделений, стояли возле стены. Особист и младший лейтенант сидели за деревянным столом, на котором лежала развёрнутая карта с территорией нашего болота. Казлюченко стучал карандашом по карте и смотрел то на неё - то на нас. В углу тарахтела и надувала тёплый воздух тепловая пушка.
- Значит так, - начал говорить особист. – Командование обратило внимание на ваши сидения в тёплых окопах и не малейшего продвижения вперёд. Поставило задачу захватить эти три острова, сделав из них плацдарм для дальнейшего удара в центр обороны противника для расчленения его отряда на два и впоследствии их окружения с помощью кадровых отрядов, которые у вас в соседях.
- Острова, я так понял, в лоб брать будем? – недовольно спросил Погребняк. – И почему приказ о боевой операции привёз особист?
- Много вопросов, лейтенант, - ответил Казлюченко. – Данная операция была предложена мной и, соответственно, воплощать в жизнь её буду я. Ещё есть вопросы?
- Есть и много. На какой чёрт нам брать эти острова, когда можно просто посадить туда наблюдателя и потом уже при хорошей, корректированной артподготовки ударить по тому берегу…
- Лейтенант! – повысив голос и привстав со стула, прервал его особист. – План утверждён вышестоящим командованием и не вам оспаривать его, командир штрафного взвода.- Казлюченко опустился на стул и продолжил: - Выходим завтра двумя группами по десять человек в четыре часа утра. На лодках, под прикрытием тумана берём сначала первый остров, затем два других. Окапываемся и ждём подкрепление из оставшихся штрафников. Ровно в пять с блокпоста начинает работать артиллерия, и уже под её прикрытием начинаем наступление.
- Разрешите? Отозвался старший сержант с позывным Седой.
- Ну?
- А если кроме наблюдателя на этих островах мы ещё кого-нибудь встретим? Это я сейчас не про людей спрашиваю.
- Да. Пока на лодках грести будем, можем на тварь какую-нибудь налететь. – Заметил я. – Болото…
- Мутантов будут уничтожать, - ответил особист, - снайпера, которые останутся здесь. Они же будут нас прикрывать…
- Нас? – удивился Заговорённый. – Вы с нами пойдёте?
- Да. Одной группой буду командовать я, другой младший лейтенант Погребняк. Всё, свободны.
Казлюченко надоели наши вопросы, которых оставалось ещё много. Он, вообще, считал, что офицер особого отдела некому ничего объяснять не должен, тем более штрафникам. По его мнению: мы уже должны радоваться, что будем под командованием такого бравого вояки. Была бы моя воля, то я бы ему только стадо овец доверил пасти и только старых и больных, а то здоровых он потеряет.
- Урод!  - выругался Седой, когда мы вышли из землянки. - выслужиться, сука, захотел. Мало крови у пацанов на допросах попил, так ещё искупаться в ней захотел.
- Разработал операцию он… Почуял, что звёздочку на погон повесить можно с орденом на грудь и повышение за такое дело, вот хвост и распушил, рас сам идёт… Дерьма кусок!
Я думаю, что не было секретом то, что многие хотели убрать этого вояку. И случай представился удобный, всё можно будет списать на боевые потери или как очередную жертву мутантов Зоны.
Мы пошли готовиться в свои землянки, а вскоре я узнал, что иду в одной группе с Казлюченко, чему, даже, обрадовался. В мою группу попал ещё и Ян, к этому времени был уже ефрейтором и очень гордился своим новеньким РПК-74М.
Мы поужинали, как всегда сухим пайком, собрали всё своё хозяйство и легли спать. Как только я улёгся в маленькое окошко, потянуло дымком и запахом сигарет «Прима». Это курил наш командир. Не смотря на всю его грубость и, порой, жестокость он был очень чувствительным и совестным человеком. Он понимал, что это только на бумаге виде красных стрелок так всё просто и легко выглядит, на самом деле всё в Зоне предусмотреть нельзя и если на карте те стрелочки можно стереть и нарисовать заново, то вернуть жизни, которые скрываются за этими линиями из красного карандаша, уже не получится. Если жизнь стирается, то нарисовать новую не получится - это очень хорошо понимает командир, отправляющий своих солдат в неизвестность.
Я ещё долго чувствовал приторный запах сигарет командира, пока не уснул. Уснул так крепко, что даже не услышал стрельбу с смотровых вышек нашего блокпоста.
 Ночью к нам на помощь для утренней операции был послан отряд из пяти человек, их отправил младший лейтенант Евсеев. К этому времени в одном из боёв он потерял левый глаз и носил чёрную повязку, из-за которой приобрёл своё новое прозвище – Одноглазый Джо. Посланный на помощь отряд отошёл от блокпоста около ста метров, когда на них из-за поваленного дерева выскочил кровосос. В несколько прыжков он оказался около впередиидущего бойца, который успел сделать один выстрел в темноту. Одним ударом своей длинной лапы мутант свернул пацану шею. Как потом рассказывали: все бросились в россыпную, а со стороны блокпоста, в их сторону, был повёрнут световой прожектор с часовой вышки. Он ослепил мутанта и в этот момент прогремела та самая стрельба – это была очередь из пулемёта Калашникова, которая перерубила гада напополам.
Дальше группа преодолела расстояние от блокпоста до наших позиций, уже без каких либо приключений.

Глава шестая

Следующее утро выдалось морозным. Ночью ударил первый, серьёзный мороз и всё вокруг покрылось инеем. Вода на болоте замёрзла и превратилась в тонкую, но довольно прочную, плёнку из-за чего захват островов на лодках оказался под большим вопросом.
Младший лейтенант Погребняк и наш доблестный вояка капитан Казлюченко долго спорили о времени начала операции. Наш командир уговаривал особиста, что если было невозможно отменить операцию то из-за мороза, хотя бы. Передвинуть её начало на более позднее время. Казлюченко, в свою очередь, сетовал на то, что если передвинуть время начала операции, то можно упустить момент неожиданности, который был связан с густым как гороховый суп туманом.
- Да если мы сейчас не выступим, - говорил он, - то о никакой внезапности и речи не будет идти. Туман пройдёт.
Погребняк спокойно, но с небольшим раздражением и повышением голоса парировал:
Это Зона, капитан. Сейчас зима. Туман будет и через час и два часа. А если мы сейчас пойдём, то плыть придётся сквозь этот тонкий лёд, который очень уж любит трещать в самый  не подходящий момент, да и лодки у нас резиновые.
Сошлись, всё-таки, на том, что нужно перенести начало операции пока не сойдёт лёд с болота.
Из-за маскировки и опасения перехвата свою рацию мы выключили, а так как об изменениях в операции нужно было доложить на блокпост, то было принято решение об отправке двух бойцов, не задействованных в первой стадии операции,  чтобы уже они лично доложили командиру о новых правилах игры.
Одним из бойцов оказался мой приятель Ян, который сам напросился, несмотря на то, что ещё является и участником штурма острова.
- Ну что Лёх, - сказал он мне. – Встретимся у болотного Рейхстага?!
Мы обнялись и Ян с бойцом, у которого позывной был Кноп, пригибаясь и перебегая, направились в сторону блокпоста.
- Степь, - окликнул меня Погребняк. – Зайди.
Я зашёл в землянку  к командиру, он, как и раньше, сидел за своим столом, а на столе лежали какие-то документы. Документ с жирным заголовком «Приказ» и такой же не худой, синей печатью мне сразу врезался в глаза.
- Разрешите? – спросил я.
- Заходи, садись.
Лейтенант взял один листок бумаги в руки.
- Вчера завозились… - сказал он. – Приказ на тебя пришёл.
- Какой приказ?
- Всё. Сержанта Степаненко вернуть в состав кадровых подразделений Внутренних войск, в связи окончания срока наказания в штрафном взводе. Всё, Леха, теперь сможешь лычки на погон официально одеть. Держи.
Я взял документ и ещё раз прочитал, но радость моя была не долгой.
- Командир, - обратился я. – Тут написано, что я должен к десяти часам утра быть собран и дожидаться машину…
- Ну, и?
- Так, а дело, как же?..
Погребняк закурил сигарету и землянка, как обычно, наполнилась густым дымом «Примы».
- Ну, тут ты сам решай. – Он посмотрел на часы. – Время есть ещё.
При одной только мысли, что я буду смотреть как мои бойцы, из моего отделения, будут собираться, а затем, теряясь в тумане, штурмовать эти острова, а смотреть на всё это и ждать своей машины, мне стало не по себе. Подумалось: как они посмотрят на меня? Какими глазами? Понятно, что осуждать не будут, точно, но взгляд…
Погребняк потушил сигарету, посмотрел на меня и улыбнувшись сказал:
- Я и не сомневался. Иди готовься.

Прошло час с небольшим, когда на воде появились небольшие волны, что указывало на то, что ледяная плёнка пропала и настало время операции.
Под прикрытием, всё ещё висевшего над болотом, тумана мы спустили на воду две резиновые лодки. Расстояние от групп было метров пятнадцать-двадцать друг от друга, и мы были в зоне видимости. Шли тихо, слышно было лишь лёгкое шлепки воды от опускающихся то вновь поднимающихся вёсел. В нос бил свежий, морозный воздух, а ладонь до бледного цвета кожи сжимала рукоятку и цевьё автомата.
Когда дно лодки коснулось берега по приказу Казлюченко мы забежали на остров и рассредоточившись залегли. Мне досталось место за небольшим камнем, который был полностью зелёный из-за покрывшего его меха. Земля, вокруг него, была осыпана маленькими камнями, от чего лежать было неудобно. Да ещё мокрая трава с прихваченной морозом землёй не давали большого комфорта.
Со стороны бандитов было тихо. В отличии от нас – у них позиции были не на самом берегу, а в метрах двадцати от него, за высоким холмом. На берегу, видимо, обычно сидели наблюдатели и снайпера, которые часто досаждали нам. На первый взгляд их берег был пуст да и соседние острова, которые нам предстояло захватить, не подавали признака чего-то живого.
Остров, на который мы высадились, был небольшим. Две группы были бы на нём как килька в банке, и поэтому группа младшего лейтенант Погребняка сразу пошла на второй, правее от нас, остров. Такое решение принял капитан Казлюченко, пока мы плыли к первому острову.
Мы оставили двух бойцов, вроде небольшого поста, перенесли лодку и когда уже собрались погрузиться, на втором острове начался бой. Резко затрещали автоматы и пулемёты, взорвалось сразу две гранаты.
- Ложись! – истошно заорал особист, хотя мог бы этого не делать. Вся группа разбежалась по острову и залегла, а стой стороны, послышались крики.
Мы рвались пойти на помощь нашим пацанам. Но капитан Казлюченко, вжимавшийся в землю, не давал команды наступать. Я подполз к нему, он был бледный и лежа на животе и смотрел куда-то мимо меня.
- Капитан! – крикнул я. – Наши попали! Надо помочь!
Казлюченко, сжимая траву руками, молчал.
В этот момент стрельба на острове утихла, а над головой послышался свист мин. Снова били 82-миллиметровые миномёты, поднимая земляные столбы. Криков уже не было слышно. Стало понятно, что наша вторая группа нарвалась на засаду и то, что теперь бандиты закидывают остров минами, означало только то, что на нём и из бандитов уже никого нет.
Лежавший позади меня Егоров сильно выругался:
- Твою мать! Ты вояка хренов, выводи на отсюда! Эти урюки могут и нас закидать!..
Действительно. После обстрела второго острова бандиты могли перенести огонь своих миномётов и на нас. Возникла опасность превратиться в земляной фарш с кусками мяса. Но наш особист, продолжал, молча насиловать землю.
- Слушай мою команду! – крикнул я. – Группа к лодке!
Замысел мой был прост. Лодку мы уже перенесли в перёд, поэтому отступать нам было не куда. Перетаскивать её тоже было не вариант, бандиты могли заметить возню. Поэтому единственный выход был сесть сразу в лодку и пойти на перепаханный минами остров. Бандиты перенесут огонь на первый остров, зная, что на втором уже никого нет.
Как только отплыли, на наши позиции полетели мины. Оторвать от земли, опешившего от страха, Казлюченко так и не получилось и я увидел как его тело подбросило взрывом, он перевернулся в воздухе и упал в воду. Из-за не прекращающего тумана бандиты не заметили нас и продолжали перепахивать землю на острове, но уже не так интенсивно так как с нашего блокпоста также заработали миномёты, обстреливая противоположный берег болота.
Добравшись до острова, мы попрыгали в воронки, оставшиеся от     обстрела. В них, вокруг нас, в воде, лежали и плавали куски человеческих тел.  Не одного целого бойца мы не нашли. Из одной воронки ребята достали оторванную голову Кнопа, в другой обгоревший и изуродованный труп без обеих ног Седого. Его мы опознали по татуировке дельфина на плече. На дне воронки, где был я, я подобрал начатую пачку сигарет «Прима».

Все останки, которые нашли, положили в одну воронку и прикопав её стали, где на четвереньках, а где и лёжа, обустраивать позиции. Углубляли и расширяли воронки, превращая их в окопы, соединять их походами. После смерти Казлюченко командование группой взял на себя я не только потому, что имел сержантские лычки, у многих ребят они тоже были и опыта было больше, но потому что уже считался кадровым. Окапывались молча и второпях. Утренний туман постепенно исчезал, оставляя лишь морозную свежесть, сырость и запах горелого, опалённого мяса.
Как только туман исчез и стало хорошо всё видно мы увидели, что с третьего острова к нам плывёт большая, резиновая лодка с вооружёнными до зубов бандитами. Вслед за ней от берега отошла ещё одна с таким же большим десантом. Всего было двадцать человек в чёрных плащах с большими капюшонами и с ног до головы обвешанные патронами и гранатами.
- Ну вот тебе и захватили острова, - оскалился Заговорённый, который сидел около меня и припав к прикладу пулемёта выбирал первую цель. – А я думал, что ещё бывают хорошие концовки…
- Жди, Сёма, - тихо приказал я. – Пусть ближе подойдут, а то накроют минами и фамилии не спросят.
Выход был один – вступить в ближний бой с бандитами, что они не накрыли нас своими миномётами. Из-за козла особиста у нас не было связи с нашим берегом и тем более с блокпостом. По времени нам на помощь должны уже были идти основные силы для расчленения обороны противника. Чтобы их не расстреляли на подходе, нужно было всё внимание бандитов сосредоточить на нас, но и как-то предупредить своих тоже нужно. Для этого я отправил двух бойцов на лодке, чтобы они предупредили, что всё пошло не совсем по плану, да и огонь с блокпоста для нас был бы спасителем.
Мы приготовились к бою. Я передёрнул затвор и припал к прицелу своего автомата. Как только бандитом на лодках оставалось метров пять-шесть до берега нашего острова, я крикнул:
- Огонь!
С первых же выстрелов с криками и воплями в воду стали падать бандиты. Очередями были пробиты обе резиновые лодки. Никто из них даже не успел передёрнуть затвор для стрельбы. В считанные секунды обе группы бандитов были перебиты, троих из них уничтожил я. После недолгой стрельбы мы, на всякий случай, их тремя гранатами. Вода вокруг острова поменяла свой болотный светло-зелёный цвет на багровый.
- Ну всё, сейчас накроют, - произнёс Егоров, прижимаясь ко дну окопа.
Но нам повезло. Посланные мной бойцы добрались до нашего берега и доложили всё как есть. Буквально сразу после нашего кинжального огня на третий остров и противоположный берег обрушился ураганный огонь из всего вооружения, что было на берегу и на блокпосту.

К обеду мы уже были на своих позициях на берегу. Зализывали раны, поминали погибших ребят, многие проклинали капитана Казлюченко. Посчитали потери – одиннадцать человек убитыми. С тяжёлыми ранениями, повезло, никого не было, царапины. Этим же вечером через микрофон договорились с бандитами не стрелять и собрали всё, что смогли найти из останков и поделили на одиннадцать частей, которые свернули в бушлаты и похоронили. Бандиты делали тоже самое, но видно было, что вытаскивали хоть и много, но тела. Не все солдаты, после гибели возвращаются в цинке домой. Да и возвращать часто было просто нечего.
После неудачного захвата островов брать их повторно отказались. Изредка по ним били пристрелянным на них автоматическим гранатомётом АГС-17, чтобы предотвратить их захват бандитами. Действовали по принципу: «Так не доставайся же ты ни кому!» Тоже самое делали и с другого берега, накрывая острова залпами из подствольных гранатометов.

Глава седьмая

После неудачного штурма этих трёх клочков земли, воткнутых в сомом центре вонючего болота, прошло два дня. Никаких серьёзных мер как с одной стороны, так и с другой не предпринималось. Продолжалась позиционная война с постоянными, взаимными обменами «любезности», а я вернулся, отбыв свой срок в штрафбате, в кадровые армейские подразделения. Правда ушёл я по службе не далеко, а просто вернулся на, ставший уже родным, блокпост и позиции штрафников и моего отделения также были у меня перед глазами.
Моего друга Яна, после окончания срока пребывания в штрафбате, перевели на другую базу. В первом же сообщении он написал, что находится в двадцать пятом пограничном отряде, недалеко радиоактивных развалин Капачи, охраняя периметр. Проще говоря – попал туда, где можно не сильно опасаться, кроме бродячих там зомби, выстрела в спину. Позади пограничников всегда стоят армейские части, а дальше уже нормальная жизнь.

***

Всю оставшуюся службу мы с Яном не виделись, только сообщения в ПДА и звонки. Первый раз увидел его уже в Киеве на параде посвящённому Дню Победы 9 Мая. Это было спустя два года после службы.

***

Служба на блокпосте продолжалась такая же какая была до отправки меня в штрафной взвод. Караулы, патрулирования и незначительные боевые соприкосновения с противником. Несмотря ни на что – война продолжалась.
Однажды утром я сидел в землянке, чистил свой автомат. После ночной вахты спать почему-то не хотелось. В землянку прибежал боец с позывным Рыжий, маленький, с рыжими волосами и с лицом полностью покрытым веснушками.
- Степь! – заорал он, еле дыша от бега.
- Чего орёшь? – спокойно ответил я.
- Тебя командир зовёт! Прапора я уже позвал.
- Понял.
Командир как всегда сидел за своим деревянным столом с облезавшей уже тёмно-зелёной краской. На столе лежали исписанные листы бумаги, карта местности и пепельница. От сигареты, лежавшей в ней, вверх, под потолок, тянулся тонкой струйкой синий дымок. Возле стола стоял наш командир разведвзвода с позывным, который указывал и на его звание – Прапор. Коренастый мужик с большими, аккуратно подстриженными усами, побывавший со своим взводом специального назначения не в одной передряге.
Джо что-то долго писал, не обращая на нас никакого внимания. Потом положил ручку и поднял на нас свой оставшийся глаз.
- Ну что, братцы кролики, - начал он. – После нашего, прости Господи, наступления, высокое начальство обратило внимание на нашу возню с этими козлами. Короче. Есть приказ в кратчайшее время ликвидировать эту шайку Хоря на том берегу нашей лужи и полностью взять её под контроль армейских подразделений.
- Давно пора, - сухо отозвался Прапор.
- Родили… - добавил я. – Штрафники на берегу каждый день как на сковородке. Пацаны за не понюх табака гибнут.
- Вот и я про тоже, - тяжело выдохнув, сказал Евсеев. – Сегодня вечером прибудут три новых «коробки» и до взвода личного состава. Прапор встретишь и командира ко мне.
Прапорщик кивнул.
- Так, что ещё? – продолжил Евсеев. – Они также привезут зимние маскировочные халаты, а то зима всё-таки на дворе, а мы ходим как голые обезьяны. Степь возьмёшь свое отделение и попробуй где-нибудь после обеда на «копейке» обойти болото. Посмотри, понюхай. Вдруг их просто обойти получится.
- Есть!
- Всё. Пока свободны.
Сразу, когда мы вышли из землянки командира, я пошёл к нашей единственной «коробке» - БМП-1. Постучал по броне, и из люка небольшой башни выглянуло перепачканное в мазуте и саже лицо наводчика в шлеме.
- Ты чего барабанишь? – недовольно, что-то жуя, спросил он.
- Боевую готовность твою проверяю. Нам с тобой сегодня прокатиться придётся.
- Далеко?
- Фланги противника осматривать.
- «Отмычкой» значит пойдем?..
- Ну, на вроде того.
- Когда?
- К 13:00 машину готовь. Я своих ребят ещё возьму. Человек пять – шесть.
- Понял.
Недовольное и измазанное лицо «кочегара» скрылось в башне БМП, а я пошёл уже в свою землянку, решив всё-таки пару часов поспать.
В землянке было необычно светло. Бойцы моего отделения, уже узнав задание, собирались на боевой выход. Особенно суетился Рыжий. Из всей честной компании он был единственным «молодым», который пришёл к нам на блокпост, после учебной школы, за неделю до всех событий. Глядя на него я вспомнил себя в своё первое задание. Мы были с ним одного года, я был старше на семь месяцев и призван раньше.
- Да не суетись ты, - говорил ему Заговорённый, которого как и и Егорова после истечения срока в штрафбате, я переманил к нам на блокпост, в своё отделение. – Без тебя не уйдём.
Поспать мне так и не удалось, так как только я стал засыпать послышалась пулемётная стрельба с вышки. Как оказалось по дороге к нашему посту двигалась стая голодных и уже совсем потерявших страх от голода кабанов. Несколько очередей и ПКМа сделали из них рванные куски радиационного мяса. Потом над нашими головами, неожиданно для нас. Прошла пара Ми-24.
- Всё, хана уродам! – кто-то довольно воскликнул, когда мы вышли посмотреть.
Но наше удивление «крокодилы» и не собирались бомбить противоположный берег. Они прошли достаточно высоко друг за другом, что не было похоже даже на воздушную разведку. Вертолёты, словно не замечая, что происходит внизу, улетели навстречу горизонту. Но, возможно, лётчики и не знали, что в этом месте идут боевые действия или они вообще не имели никакого отношения к Внутренним войскам по защите Зоны, так как были без характерных нашим войскам опознавательных знаков. Выпал, просто, такой маршрут и летуны хотели быстрее миновать опасное место называемое Зоной Отчуждения. Как бы оно не было, но осадок и чувство ненужности осталось.
- Козлы! – выругался Егоров. – Что в падлу было пару НУРСов пустить для отчистки совести. Голуби сизые.

Ближе к часу дня мы были уже готовы к выходу. После обеда солнце пригревало сильнее, не смотря на мороз. Солнечные лучи отражались от светло-жёлтого снега и сильно били в глаза. Погода в Зоне изменчива и если сейчас ярко светит солнце, то через час-два ни кто не мог гарантировать, что не пойдёт дождь или снег вовсе не растает.
Экипаж БМП суетился возле машины. «Копейка» давно уже некуда не выезжала и чтобы не заглохнула, в самый неудобный момент, с ней нужно было повозиться.
Проводить нас из своей землянки вышел младший лейтенант Евсеев. Прикурив от зажигалки Егорова, он подошёл ко мне.
- Лёх ты особо не геройствуй, - выдыхая дым тихо сказал он. – Посмотри. Близко не подходи. Как выйдете, езжайте по правой стороне. Ваша главная задача разведать есть ли у них «секреты» по флангам. Если есть, то какие? Сколько? Какое вооружение? Может и правда получится обойти их и малой кровью вышибить с того берега. Главное осторожнее. На рожон не лести.
- Понял, командир, - ответил я и повертел над головой указательным пальцем правой руки. – Поехали.
Мы сели на броню и машина с трудом, но завелась, выплюнула белый дым и тронулась с места. Я уместился на месте командира, которое находится позади люка механика-водителя. Полностью опускаться в чрево машины не стал, спустил только ноги. Автомат на груди, затвор передёрнут, но на предохранителе.
Мы выехали с нашего поста и обойдя его сзади, стали обходить болото по правой стороне от наших позиций. С начала мы отошли от нашей лужи метров, наверное, на сто, затем развернулись и поехали параллельно болоту. Чем дальше мы отъезжали от своего берега - тем чувство, что за нами наблюдают, становилось всё сильнее. Подобное чувство никогда не оставляет тебя в Зоне, но на этот раз тревога чувствовалась на много сильнее чем обычно.
Мы проехали больше половины пути, когда из кустов, ближе находившихся к тому берегу, раздались два с небольшой паузой, глухих выстрела. Первый снаряд угодил в задний каток нашей машины и сбил ей гусеницу.
- Твою мать! – крикнул Егоров.
- Засада!
- С брони! – приказал я.
Мы попрыгали в снег.
От разрыва гусеницы БМП развернуло, она встала передом к тому месту откуда велась стрельба и в этот момент второй снаряд угодил бод башню. От удара её, сначала, развернуло, а через мгновение, когда детонировал боекомплект, сорвало с погон и отшвырнуло в сторону. Огромный стол огня и дыма повалил из нутрии.
- Огонь! – крикнул я.
Мы стали поливать огнём из стрелкового оружия все кусты, которые находились напротив нас. В отделении был один боец, раненный в ногу осколками, и контужен механик-водитель БМП, которого вытащил Егоров, обежав машину с другой стороны.
Из кустов нам ответили двумя пулемётами 7х62. Огоньки трассеров прошли над головой, и свинец сильным градом застучал по труппу боевой машины. Осколками по лицу посекло ещё одного бойца и я приказал спрятаться за догорающей уже «копейкой».
- Командир, чего делаем? – спросил Заговорённый.
Я взял рацию у раненного радиста:
- Пост! Пост! Я «коробка»! БМП выведена из строя! Трое – триста!  Дай огня для прикрытия, уходим!
С блокпоста заработали миномёты и станковые гранатомёты. Перемешанная с снегом земля столбами поднялась на другом берегу ломая всю густую растительность. Перебинтовав раненых, прикрывая друг друга, мы стали отходить по узкой колее в снегу сделанной БМП. Но так просто нам уйти не удалось из-за тех же пулемётов, которые били не прицельно, но сильно досаждали как нам, так и перепуганному стрельбой кровососу, выбежавшему нам навстречу из камыша. Ударом лапы он свернул шею Егорову, но и сам, почти сразу, получил два удара ножом от меня и Заговорённого и автоматной очередью по нижним конечностям.
- Сука!
Как только мы добрались до своих позиций, до нашего, ставшего уже родного, блокпоста Евсеев завалил вопросами. У меня не было желания, да и времени сразу всё рассказывать. Сначала отнесли раненных и контуженных в санчасть – землянку с красным крестом, определили Егорова во временный морг, который был сделан из глубокой ямы, что-то вроде очень холодного погреба. До сих пор вспоминаю этого паря – отличный, весёлый, храбрый пацан, был.
После того как мы положили тело нашего товарища в импровизированный морг, на вопросы младшего лейтенанта, в его землянке, мне всё-таки пришлось отвечать, несмотря на то, что голова от того, что произошло, раскалывалась пополам. Мы сидели за столом над раскрытой картой. Евсеев курил одну сигарету за другой и постоянно переспрашивал меня о всех деталях и мелочах. Мне было трудно говорить, но это нужно было для нашего общего дела.
- Видимо, - сказал лейтенант, - били из 45-го калибра.
- Да, вроде, нет такого сейчас, - ответил я.
- Сейчас нет, да, вот, находятся умельцы, которые делают по старым чертежам старые машины. Вот по вам, скорее всего, били либо Т-26 или БТ.
- Это как?
- В Зоне это часто встречается. Берут сохранившееся чертежи и лепят по их подобию потомков боевых машин. Обычно встречаются советские копии, но есть вещи и буржуазные. Я, например, дважды Т-3 немецкий видел. Часто делают полную копию, но не редко встречаются и музейные экспонаты.
- Я и не знал, - удивлённо ответил я.
- Ладно. Теперь мы знаем, что у них есть тяжёлое вооружение на ходу. Пушка «сорокопятка» вряд ли, а вот танки, скорее всего… Так как ты говоришь, что палили ещё и пулемёты?
- Так точно!
- Ну тогда точно танки. Нужно ждать подкрепление. Подождём до вечера.
- С Егоровым что делать будем? – немного подождав, спросил я.
- Да что тут уже сделаешь? – спокойно ответил Евсеев. – Выбьем этих уродов и на большую землю. Грузом двести определят и домой.
Груз «200». Молодой парень уезжал домой в цинковом гробу в мирное для страны время. На ум пришёл Афганистан.

После разговора с младшим лейтенантом Евсеевым мы поли встречать гостей. Время уже шло к вечеру и обещанная, командованием, помощь на одном танке Т-55 и на двух бронетранспортёрах также ещё советского производства БТР-70, подъезжала к нашему блокпосту.
Колона остановилась около самодельного шлагбаума, который был сделан из доски лесного орешника. С брони танка спрыгнул высокий офицер в комбинезоне «горка» обвешанный запасными магазинами для автомата Калашникова. Подтянувшись и повесив автомат на плечо, он подошёл к нам.
- Командир сводного взвода 80-й отдельной десантно-штурмовой бригады ВДВ лейтенант Павленко. – Так представился офицер, приложив руку к голове с характерным жестом, и в это время остальные бойцы попрыгали с брони и встали в строй.
- Здорово, - спокойно ответил Евсеев, протянув руку. – ВДВ? А почему ВДВ?
- Не понял! – возмутился лейтенант.
- Младший лейтенант Евсеев, - представился наш командир. – Командир данного блокпоста. Насколько я знаю для ведения боевых действий в Чернобыльской Зоне Отчуждения, требуются особые подразделения Внутренних войск.  Вас как сюда занесло?
Павленко достал из офицерской планшетки аккуратно сложенный листок бумаги и протянул её Евсееву.
- По приказу командования были прикомандированы сюда после проведения совместных учений со странами NATO.
- Ясно, - вздохнул Евсеев. – Прапор рассели людей, вы лейтенант и ты Степь давайте в землянку. Будем думать как ворога завтра победить. Прапор, как всё сделаешь, бери танкиста и к нам.
Евсеев пошёл в землянку недовольный. Его можно было понять, так как он рассчитывал на помощь из бойцов, которые прошли определённую подготовку для ведения боевых действий в аномальных условиях Зоны. Да, многие скажут, что десантники имеют отличную подготовку, тем более в сводное подразделение для учения за красивые глаза не берут. Мне и самому всегда хотелось служить в ВДВ. Но есть небольшое «но» с которым стоит считаться: как я уже говорил это определённая, специфическая подготовка. Без неё в Зоне выжить, а тем более выполнять какие-либо боевые задачи невозможно! Будь ты бойцом ВДВ, Морской пехоты или даже ССО здесь всё по-другому. Можно привести один пример это встреча с мутантом. Как может повести себя человек, увидев живого кровососа, слепую собаку в естественной для них среде? Я не говорю уже о таких монстрах как химера, контролёр, ну так далее… Про аномалии вообще другой разговор. Эту довольно таки странную, если не сказать предательскую помощь от нашего командования, осудил даже новобранец моего отделения Рыжий, который отметил своё боевое крещение.
Мы зашли в землянку Евсеева и только успели рассесться на скамейках как вошёл Прапор с командиром танка.
- Разрешите? – спросил он.
- Заходите.
Они сели возле меня у стены, а лейтенант от ВДВ ближе к нашему командиру.
- Ну, судя по стареньким «коробкам», - произнёс Евсеев, - танкист и БТРы из Внутренних войск?..
- Не совсем, - ответил танкист. – Малые «коробки» наши, только экипажи от десантников, а вот моя «старушка» в Зоне с 2008-го года. Экипаж весь с Внутренних войск, все контрактники и не раз были в деле.
- Тебя как звать, танкист? – спросил Евсеев.
- Вихор, товарищ командир. Просто Вихор.
- Ясно. Ну, братцы, высшим командованием всему личному составу нашего блокпоста и приданной броневой группе была поставлена боевая задача: выбить бандитские формирования с того берега. Завтра в четыре часа утра быть всем готовыми. Время операции 06:45. Пойдём двумя группами: 1-я танк и взвод десантников под командованием лейтенант Павленко, с вами также пойдёт Степь. Лёх из своих ещё кого-нибудь возьми.
- Есть, - кивнул я.
- Вы пойдёте по правому флангу, правому берегу болота. 2-я группа по левому берегу, два БТРа и ты Прапор со своими людьми.
- Понял.
- Да, лейтенант, - обратился Евсеев к десантнику, - человек десять оставь на посту, а то у миномётчиков рук не хватает…
Лейтенант кивнул.
- Наступление будет в 7:05. До этого времени двадцать минут будут работать миномёты и станковые гранатомёты, что-то вроде артподготовки. Я буду здесь, в случае чего вызывайте, люди в резерве будут, приду вместе с ними. Вопросы есть?
- Командир, - я взял слово. - А что если нам и треть группу создать?
- Не понял, - положив карандаш на стол, ответил Евсеев. – А третью зачем?
- На всякий случай. – Я взял карандаш и провёл небольшую линию на карте. – Вот тропка, которой мы драпали сегодня. По берегу группа с танком так и пойдёт, а третью пустим по этой тропе, минут на пять позже. Она может скрытно подойти к месту боя, к «коробке» пока бандосы с танком и десантниками бодаться будут. Если не окружим то полу кольцо точно организуем.
- Хорошая мысль, - согласился командир. – Третью группу поведёт этот твой Заговорённый. Пусть наших возьмёт, человек три десантников.
- Принято.
- Всё, теперь всем отдыхать. В караул тех - кто в бой не пойдёт. Пацанов подберёте сами, а бузить будут - посылайте ко мне, просвещу. Разойдись.
Когда мы вышли из землянки уже совсем стемнело. Воздух был морозный, дышалось свежо. На небе сверкали многочисленные звёзды, а где-то вдали выли собаки. Не хотелось думать, что через несколько часов в воздухе снова запахнет порохом, гарью, будут слышны выстрелы, крики, польётся кровь. После неудачного нашего рейда меня часто стали посещать философские рассуждения, но которые я всегда пытался гнать от себя, что сделал и в этот раз и пошёл к себе в землянку.
В землянке развели костёр, грели тушёнку в банках и уже, к моему приходу, разлили спирт.
- О, Степь! – воскликнул Заговорённый. – Мы только тебя и ждали. Ну что, когда упырей бить будем?
Мы сели, выпили спирт, поели и я всё объяснил бойцам, что и как делаем.
- Это у меня своё отделение будет? – удивлённо спросил Заговорённый.
- Да, - ответил я. – Да ещё пару бойцов тебе лейтенант десантный даст. Так что спиртик давайте спрячем. Завтра пить будем.
- Хотел бы я знать по какому поводу? – выдохнув, сказал один боец – снайпер.
Мы замолчали, и в землянке стало слышно только потрескивание в огне осиновых дров.

Глава восьмая

Всю ночь меня мучили кошмары: то я за мутантом бегаю то какой-нибудь вурдалак за мной. После очередной погони полностью сырой от пота я открыл глаза. В землянке было светло из-за горевших двух полешек в костре. Возле него сидел Заговорённый, он курил сигарету и задумчиво смотрел на огонь.
Я подошёл к нему и сел, открывая фляжку с водой, рядом.
- Бессонница? – спросил я.
- Вроде того, спокойно ответил он. – Кошмары?
- Они самые… Будешь?
- Нет, спасибо.
Я отхлебнул из фляжки и положил её рядом. На часах стрелка показывала три часа.
- Скоро уже, - произнёс я.
- Скоро…
Я не знал, что сказать. Этот парень был всегда весёлый, разговорчивый, всегда придумывал шутки на лету, понимая других с полуслова. Сейчас же он молча сидит, словно не замечает ни меня не раздающийся по всей землянке храп Рыжего.
- Паровоз, - вдруг сказал он. – Щегол, а пыхтит как старый патефон.
Я улыбнулся:
- Слушай, давно хотел тебя спросить. Заговорённый это у тебя позывной или фамилия?
- Фамилия. В детском доме так назвали.
- Почему?
Заговорённый немного прояснился.
- Да когда пацанами были, летом отправили нас в колхоз картошку копать. А в колхозе был сад с яблонями, яблоки были как грудь у доярки тёти Зины. – Он руками показал, какое достоинство было у доярки. – И как-то ночью мы организовали рейд в этот сад. Наелись до тошноты, карманы набили, а тут сторож, у него сторожка недалеко, была. Вылетел как прыщ на лбу. Все сразу через забор перемахнули, а я не успел – шортами за гвоздь зацепился и повис. Этот гад мне задницу так прутом обошёл, что потом неделю сидеть не мог.
- А фамилия?
- У сторожа жена была цыганка. Он меня за ухо домой к себе сначала привёл, поздно уже было, она пожалела. Потом чтобы меня подобные неудачи не постигали и заговорила. Ну а потом уже пацаны так и стали называть – Заговорённый. Когда восемнадцать стукнуло, сам себе фамилию такую и вписал.
- Ну и как заговор, помогает?
- Да, вроде, пока живой.
- Вообще никого нет?
- Нет. – Он потушил окурок и закурил заново. – Один как сорняк на грядке. Меня в детский дом подкинули в корзинке. Да, мне потом рассказывали…
Потом мы снова молчали. Опять стали слышны потрескивающие в огне дрова, стрельба с вышек на улице и дикий храп Рыжего, который затмевал всё вышеуказанное.
- Вот прорва! – возмутился Заговорённый. – Храпит как дрищет, сурок! – Он поднялся, бросил сигарету в огонь. – Ладно, Лёх, давай спать, а то вставать уже скоро. С утра в бой, а я уставший.
- Ложись, - ответил я и тоже поднялся. – Пойду, пройдусь. Что-то сон в глаза не идёт.
Заговорённый улёгся с сильными матюгами в сторону храпящего бойца, но и сам почти сразу, уснул и присоединился дуэтом. Я накинул на себя бушлат, которым укрывался перед сном вместо одеяла и вышел на улицу. В голове всё ещё сидел рассказ товарища, но свежий и морозный воздух выветрил все нахлынувшие философские рассуждения по нему. А на его место пришла сжигающая душу тоска по дому.
Я немного прошёлся от нашей землянки по территории поста и у замаскированного танка, который стоял у шлагбаума в небольших кустах и был закинутый деревянными ящиками из под мин для миномётов, я увидел десантного лейтенанта. Десантник сидел на одном из ящиков, он опёрся спиной о передний каток машины и смотрел на небо где ярко горели звёзды.
- Разрешите? – спросил я.
- Садись.
Я сел рядом на соседний ящик.
- Новый год скоро, - вдруг произнёс он.
- Скоро…
- Как тут праздновать планируете?
- Пока не знаю. У нас не принято делать далеко-идущие планы. Зона… В любую минуту всё измениться может.
- Это да, - согласился лейтенант. – Тут у вас пулю везде можно получить.
- Первый раз в Зоне, товарищ лейтенант? – спросил я.
- Второй. Правда, первый раз на границе погранцам, просто, помогали, а такой глубокий рейд первый раз. Слушай, сержант, у вас вроде служба опасная, не в курсе, что такие раритеты поставляют? – Павленко большим пальцем правой руки указал на стоящий позади нас танк.
- Да хрен его знает! Сюда всю такую технику спихивают. С складов, наверное… Остаётся надеяться, что не подведёт. Также будем надеяться и сегодня.
- Ну ладно, - лейтенант хлопнул себя по коленкам и поднялся. – Пойду.
Павленко ушёл, а я ещё немного посидел, пока морозный воздух не пригнал в глаза сон. Поплотней укутавшись в бушлат я тоже побрёл в землянку.

Утро выдалось пасмурным, но не холодным. За ночь мороз растратил всю свою силу и на улице были комфортные -12 градусов с небольшим, пушистым снегом, который начал идти часов с пяти утра.
Блокпост поднялся за час до начала операции. Машины разогревать Евсеев не разрешил, чтобы не нарушать маскировку. Механикам-водителям был дан приказ:
- Как только первые мины упадут на противоположный берег сразу заводить. Пока работают миномёты греть двигатели.
Десантники собрались оперативно и уже находились возле боевых машин. Мы собирались неторопливо. Перед выбором оружия у меня возник вопрос: что взять? Был основной автомат АК-74 с подствольным гранатомётом и со складывающимся прикладом и был трофейный АКМС также с гранатомётом. Когда мой отец рассказывал о своей службе в рядах Советской армии, он всегда добрым словом вспоминал свой АКМ. После  пятиминутного раздумья я взял именно его, тем более патронов к старой модели советского шедевра было намного больше, чем на его модернизацию. Это была отсылка на мой разговор с Павленко о старой технике. Подобная дилемма была и у Заговорённого. По штату его оружием был пулемёт, но так как он шёл командиром группы, а командиру нужна мобильность, чего не может дать тяжёлый пулемёт, то он предпочёл всё-таки новенький АК-74М.
 За мешками с песком, где обычно стоял АГС-17 Евсеев организовал наблюдательный пункт и за пятнадцать минут до начала обстрела из миномётов и станковых гранатомётов вражеского берега подозвал всех командиров к себе на этот самый пункт. Для начала спросил, что все ли получили маскировочные халаты, а затем повторил всё тоже, что говорил вечером.
- Всё, - сказал он напоследок, - с Богом, мужики!
Мы разбежались по своим группам. Последние приготовления к наступлению. Стрелка на часах медленно и лениво шла вперёд. Снайпера из десантников заняли свои позиции на посту. В тот момент, когда у всех на часах показалось утверждённое время для начала операции, сильным огнём оскалились все имевшие миномёты и станковые гранатомёты. Тучи смертоносного метала полетели на противоположный берег. Послышались глухие разрывы, защёлкали затворы и заревели моторы боевых машин.
Я дёрнул затвор своего автомата и посмотрел на бойцов. В глазах был страх и у меня и у них, но решимости было больше.
- За мной идти в пяти-шести метрах! – крикнул Павленко. – Как учили! «Воги» не дремлют!
До конца артподготовки, если можно было её так назвать, оставалось семь минут, когда в рации послышался голос Евсеева:
- Вперёд!
Танк взревел, развернулся и выруливая с территории поста, сначала выехал на засыпанную снегом дорогу, а затем, съехав с дороги, пошёл к берегу. Мы, пехотой, двинулись за ним по укатанной колее от гусениц.
Пока шла стрельба с блокпоста, мы прошли больше половины пути и уже подходили к тем самым кустам, откуда первый раз сожгли нашу «копейку». Что происходило на другом направлении, из-за пошедшего крупного снега, было не видно, но стрельба там уже началась. Уже во всю силу работали крупнокалиберные пулемёты БТРов.
Пройдя ещё пару метров из кустов на полном ходу стреляя, выскочили два танка Т-26. Но их снаряды лишь рикошетировали от лобовой брони 55-пятки. Наш танк прицельным, ответным огнём пушки сорвал башню первого раритета, а вторым точным выстрелом превратил другую машину в железное месиво. Чёрный дым повис над болотом в холодном, морозном воздухе. Мы открыли огонь в сторону кустов из всех стволов. Танк своими мощными гусеницами и бронёй продавил густые кустарники и вбежав туда мы уже оказались на другом берегу. Пробежали ещё, на ходу я перезарядил автомат, запрыгнули в окопы противника. В траншеях находились раненные и контуженные люди в чёрных плащах, натовских разгрузках и спортивных куртках. Многие пытались сопротивляться, одному прикладом я выбил нижнею челюсть, она там так и осталась лежать – на дне окопа. С лейтенантом подбежали к землянке, открыв дверь, я кинул внутрь гранату, а Павленко, после взрыва, расстрелял туда весь магазин.
Бой продолжался минут десять с того момента, когда мы ворвались на позиции противника. С левого берега подошла первая группа и бандиты, которые бежали от неё к окопам нарвались на нас и стали сдаваться. Мы уже стали выходить из укрытий, когда из ямы, закиданной камышом, выскочил белый пикап с спаренным пулемётом Максима на кузове, который стоял на высокой треноге. Пулемётчик стоял в полный рост, взгляд у него был бешенной собаки. Он стал не целясь, стрелять на ходу. Пикап уходил в сторону подбитой БМП, петлял и от сильной скорости его заносило. Первые пулемётные очереди попали в бруствер окопа, у наших ног поднимая земляные фонтанчики, и звенели по броне остановившегося танка. Следующая очередь прошла уже по нам. Лейтенант Павленко был сражён шестью пулями в грудь и голову, мне досталось две свинцовые дурры. Одна пуля угодила в правое плечо, а другая в грудь, расстояние от входных дырок было около семи сантиметров. Правую сторону сильно обожгло и я, ещё несколько секунд простояв, упал уже на лежавшего Павленко. Последние картинки, которые я видел - это были языки пламени из стволов спаренной установки, серое небо и армейский ботинок погибшего лейтенант, подошва, которого была отбита гвоздями с круглой шапочкой.

В этом бою наши потери: составили четыре десантника, это было вместе с их командиром лейтенантом Павленко и четыре наших бойцов с блокпоста. Восемь раненных всего. Бандитов насчитали двадцать восемь убитых, плюс разбитая техника и одиннадцать было взято в плен. Кому-то удалось уйти, но назвать их счастливчиками можно было бы с большой натяжкой. Они бежали без каких-либо запасов, многие раненные, контуженные, в рваной одежде, которая пережила бой и потрепалась, а что может это значить в Зоне, где полно разных тварей с зубами и другими орудиями для убийства.
Тот белый пикап был остановлен третьей группой под командованием Заговорённого. Меткими выстрелами снайпера были убиты пулемётчик, который ранил меня и водитель. Машина перевернулась несколько раз и уже из перевёрнутой вылез ещё один бандит. Когда стали проверять то оказалось, что этим бандитом был никто иной как Хорь. Его отправили на вертолёте на большую землю, но потом, поговаривали, что снова видели его в Зоне. Видимо, кому-то сверху нужен был человек для особых дел…
Всё это я ещё не знал тогда, когда меня раненного и ещё семь пацанов грузили в Ми-8. Да и этого я тоже, в принципе, не помню. Очнулся только в небе от сильной тряски и боли, от которых почти сразу потерял сознание.















Часть 2

Глава первая

Военный госпиталь где я проходил лечение находился да и находится в городе Харьков и называется Госпиталь МВД Украины. Палата была на два человека. Для военнослужащих Внутренних войск, которые несут службу непосредственно в самой Зоне и на её периметрах во всех госпиталях есть отдельные отделения и в палатах лежат по два человека. Как рассказал мой сосед по койке это было сделано для того чтобы бойцы не болтали лишнего и не рассказывали то, что другим знать не положено. А в своём отделенном блоке как мы называли наше отделение, по мнению начальства, нам можно было трепаться.
Моего соседа звали Владимир Сизенко. Он был танкистом сводного отряда Внутренних войск на территории Затона. Где именно не сказал так как и сам этого не знал. Его, после учебки, сразу перевели в танковый взвод, который участвовал в столкновениях с «Свободой». В первом же бою его танк подбили, он был наводчик-оператор, а пока выбирался из люка, в плечо прилетела пуля снайпера.
- Во! – показал он мне пулю сидя по-турецки на кровати. – Не наша. Импортная, наверное…
Я закинул руки за голову, упёрся спиной на спинку кровати, предварительно положив подушку за спину, слушал его.
- А я одну амулетом сделать хочу, - сказал я. – Та, которая поровней. На шею повешу, на память.
- Да? А что, нужно тоже так сделать. Только верёвку нужно посолидней найти.
Если сравнить меня с Володей, то по сравнению с ним я словно не воевал и был новичком в этом деле. Он так ярко рассказывал о своём первом бое, о котором мне совсем не хотелось рассказывать. Мой первый боевой опыт сильно отличался от его.
- Вот идём мы по болоту… - рассказывает он.
- Погоди. По какому болоту? У вас же танки?..
- Ну да, танки. У нас во взводе было три ПТ-76, это плавающие танки, Ещё советские. Когда Союз развалился, Украине досталось пять машин, так было по состоянию ещё на 1995 год. Сейчас они сняты с вооружения, официально. – Он хитро прищурился.
- А к вам как попали?
- Они может и сняты, - усмехнулся он, - а для болотистых мест вещь, ну просто, незаменимая. Название танка ПТ-76 – Плавающий танк. Вот таким Макаром эти три «коробки» нам и достались.
- А два других? – с улыбкой спросил я.
- Что два других?!
- Куда делись?
- А! Да хрен его знает! Я только эти три видел.
Володя попал в госпиталь на неделю раньше чем я, но из-за импортной пули операция у него была сложная. Второй месяц мы уже лежали в госпитале с ним. Здесь встретили новый год с сладким чаем из ложечки с дежурной мед. сестрой Зиночкой. Рыженькая, стройная девушка с очень добрым лицом и сердцем, но постоянно старалась быть серьёзной, от чего становилась ещё смешней и красивее. Наша палата находилась как раз напротив дежурного поста.

Я думаю, что многим, кто будет читать эту книгу, хотелось бы чтобы история с симпатичной мед. сестрой имела романтическое продолжение, но этого не будет. Во-первых, сам Зина была два года как уже замужем, во-вторых и я и Володя были при девушках, и в отличии от других палат где подобные разговоры происходили и желающих познакомиться хватало, у нас же подобного не было и именно поэтому Зина заглядывала к нам в палату чаще чем к другим. Порядочней нужно быть, господа. Всегда и везде, при любых обстоятельствах, будьте людьми

Но если уже разговор пошёл об этом, то хочется вспомнить нашу заведующую отделением. Ирина Николаевна Васнецова – хирург, майор медицинской службы. Высокая, стройная женщина с длинными, тёмными, прямыми волосами доходившими ей до того места, которое было всегда сексуально обтянуто юбкой. Она носила очки с чёрной, толстой оправой, которые шли ей как никому. Тогда ей было тридцать семь лет, и это был тот самый случай, когда возраст красит женщину, а не старит её.
 По всему госпиталю ходил слух, что она разведена, но самом деле её муж был военный лётчик и за три года до описываемых событий его вертолёт пропал над Припятью. Сначала весь экипаж посчитали погибшим, но не разбитой машины, ни останков лётчиков не было найдено, и всех, как это обычно бывает, записали в пропавшие без вести. Именно поэтому Ирина Николаевна не снимала обручальное кольцо, а просто надела его на безымянный палец левой руки.
Не хочу сильно отвлекаться на мою жизнь в госпитале, а расскажу одну историю, которая как раз связана с нашим прекрасным майором медицинской службы. История, из-за которой я снова попал в штрафбат.
За две недели до моей выписки из военного госпиталя в соседнею палату положили капитана. Он был тоже из тех людей, которые не относились к Внутренним войскам по защите и охраны Зоны, а были временно прикомандированы для проведения армейской операции, когда своих людей не хватает. Его фамилию я помню хорошо, а если и забывается то можно посмотреть на «белого друга» - унитаз, и фамилия вспоминается – Порошенко.
Этот капитан был из штабных, родственником одного генерала из СБУ. Служил в мотострелковом полку секретарём у командира полка, как я потом узнал, в Зону пошёл за наградами, славой и званием боевого офицера. Ветераном боевых действий, инвалидом, а особенно офицерам, ежемесячная денежная компенсация доставалась от нашего государства довольно – таки приличная, тем более имея ввиду то кто был его родственником. И это была ещё одна причина пришествия этого урода в Зону Отчуждения.
Первый раз я увидел его в коридоре, когда шёл на перевязку. Он шёл навстречу с перевязанной левой рукой. Глаза маленькие, хитрые, прищуренные постоянно бегают, у самого рожа пухлая как у упитанного поросёнка и сам далеко не Аполлон из-за своего живота и постоянно мятых брюк.
- Боец, - окликнул он меня, когда мы сначала поравнялись и отдалились друг от друга. – Почему не отдаёте честь старшему по званию?
- Старшего? – обернулся я.
- Я капитан Украинской армии!
Я повернулся к нему и засунул руки себе в карманы больничных штанов.
- Из всего «старшего», - сказал я, - я вижу только офицерские брюки, а в нашей стране при таком раздолбайстве их может купить любой мудак.
- Что?! – не подходя ближе, истошным голосом заорал он. – Фамилия! Звание! Номер части!
- Иванов Иван Иванович, - шутливо отозвался я. – А номер части не скажу – военная тайна. И вообще уж кто-кто, а офицеры должны знать, что по уставу в подобных заведениях честь не отдают.
- Что? Да как ты смеешь?! – зашипел он.
- И слюни подбери, а то в дурку отправят.
Он мне ещё что-то высказывал в след, но я уже его не слушал. Не в моих правилах обращать внимание на таких предурков. При первой нашей с ним встрече я ещё не знал, что он всё-таки капитан. В коридоре он был в офицерских брюках, но всего остальное, что могло бы указать на то, что он всё-таки был офицером, увы, не было.
Вторая наша встреча состоялась в тот день, когда я выписывался. Получив свою форму и попрощавшись с Володей Сизенко, ему лежать ещё оставалось около недели, я отправился в кабинет заведующей отделением и когда подошёл к деревянной двери, покрашенной белой краской, которая уже облупалась, ч услышал за ней разговор.
- Ирина, - говорил Порошенко. – От таких предложений не отказываются. Я уже совсем скоро майора получу, а там и до подполковника не далеко. Это будет совсем другой уровень, где я смогу помочь в чём-либо, провести куда-либо.
- Это, наверное, вы мне честь оказываете, - спокойно и равнодушно ответила Ирина Николаевна. – Извините, оценить не могу, недостойная…
- Да ты знаешь от чего ты отказываешься?! Я могу помочь и твоей карьере или не помочь и тогда где ты окажешься?
- Валентин Вениаминович я вам уже, кажется, ответила… Тем более я замужем.
- Замужем? – послышался злорадный, негромкий смех. Да знаю я где муженёк твой. Машину та не нашли. Наверное, какой-нибудь урод, зубастый, давно уже в травку сходил, героем твоим.
 На этих словах уже не выдержал я и с силой открыл дверь.
Ирина Николаевна спокойно сидела за столом, сложив руки на груди и, по выражению на лице последние слова Порошенко её сильно задели. Этот, хорёк, стоял посередине кабинета, выпучив глаза и свой живот.
- Слышь ты, хрен собачий! Сразу наехал я на него. – Ты чего себе позволяешь?!
Он обернулся.
- Сержант… - только и успела произнести Ирина.
- Ты охренел, урод! – заорал на меня Порошенко, брызгая слюной.
Ничего другого он сказать не успел. Ударом с правой руки я разбил ему нос, он отлетел в сторону стола и головой сломал деревянный табурет.

Силами и влияниями Ирины Николаевны из госпиталя я был выписан без лишних проблем в этот же день, но как только, спустя два дня, добрался до периметра с новым пополнением, меня арестовали. Я сидел на броне БТРа, когда подошли двое и показали удостоверения военной полиции.
Оказалось, что этот гад не забыл моего крепкого «рукопожатия и написал заявление. С его высокопоставленным родственником, а может быть не только с ним, сначала мне хотели дать реальный срок, но зная, что являюсь бойцом Внутренних войск по защите и охране Зоны Отчуждения мне дали три месяца штрафбата. Разжаловали в рядовые ну и, естественно, объявили о лишении всех наград, если такие имеются.
Я просидел в камере одного пограничного отряда два дня. Затем утром прилетел знакомый Ми-8, в котором уже сидели шесть оштрафованных пацанов. До вертолёта меня вели в наручниках, видимо Порошенко хорошо постарался, вели как особо опасного преступника и только меня в вертолёт их отстегнули.
Машина медленно поднялась, раскидывая мягкий, только что выпавший снег, делая из него снежный вихрь, и понесла меня продолжать отдавать свой воинский долг перед моей «заботливой» страной.

Глава вторая

На этот раз судьба меня закинула на Затон. Я попал в тридцать второй штрафной взвод, который базировался между Лесопилкой и Топью. Это место давно уже облюбовали зомби, сверхъестественным путём появляющиеся на Лесопилке. Командование решило, что будет неплохо если на данном участке будет, на постоянной основе, находится армейский пост, а кого как ни штрафников можно послать в такое, забытое всеми, место. Не редко на Лесопилку захаживали и вольные и бандиты, но редко кому удавалось уйти живым. Пулю можно было получить с нашего поста, от слюнявых зомби или стать как и они безмозглым туловищем, из-за находившегося неподалёку слабо изученного пси-поля.
Наш пост находился на небольшом холме, вокруг которого в три ряда была колючая проволока на высоких кольях. Вместо ворот, чтобы на выходы проходили отряды, была небольшая, узенькая тропинка, а всё, что вокруг её и всего поста было заминировано. На посту были две невысокие, деревянные вышки где стояли пулемёты. Четыре землянки две, из которых, были казармами, одна командный пункт, а самая маленькая из них – лазарет на две койки. Всего отряд, это уже со мной, насчитывал двадцать восемь человек. Два офицера капитан и младший лейтенант, прапорщик – они у нас все были кадровыми, два отделения по десять человек, которыми командовали прапорщик Лысцов и младший лейтенант Сидаренко. После того как я уже отслужил некоторое время мне как одному из самых опытных дали под командование других четырёх человек и сделали из нас группу специального назначения. Моя группа подчинялась лично командиру нашего поста капитану Войнову.
Наш командир мужик был серьёзный, рисковый. Потомственный военный, прошедший не одну горячую точку за пределами Зоны. Имел награды в том числе орден «За мужнiсть или «За мужество» первой степени, когда в Ираке из горящего танка вытащил весь экипаж после чего на левой щеке был небольшой ожог. Он разрешил взять себе в группу тех, кого я выберу сам. В группе, вместе со мной, были три автоматчика, снайпер с СВД-С и пулемётчик с ручным пулемётом Калашникова. Ручной пулемёт я выбрал из-за веса, так как группе нужна мобильность и этот пулемёт её давал, а огневую мощь давали магазины на шестьдесят патронов, которые я с большим трудом выбил на складе.
Из всей техники на посту были один БТР-60 и один пикап с крупнокалиберным пулемётом НСВ-12,7 «Утёс». Ещё из огневой поддержки был единственный 82-миллиметровый миномёт 2Б9 «Василёк», из которого периодически обстреливалась Лесопилка. Но, справедливости ради, запасов по боеприпасам у нас хватило бы на полк, если не больше. Вообще, в случаи чего, посту было чем и кем отбиваться, хотя до нападений, кроме зомби, не доходило.
Приобретённый мной в боях опыт потери друзей научил меня не сходиться близко с другими. В любое время мы могли погибнуть и я и кто-то другой, а потом снова переживать боль утраты – лично мне этого уже не хотелось. Именно поэтому даже с бойцами своей группы я не был близко знаком и знал только их позывные, которые нужны были для службы. Одним из критериев, которым я и выбирал людей себе в группу, как раз, и были позывные. Наш отряд называли звериным, так как пулемётчика звали Слон, снайпера Выдра, автоматчики Рысь, Крот и Кабан. Просто так такие клички плохим бойцам не дают. Из всей животной диаспоры, своим позывным отличался только я.

В середине марта, когда весна отобрала права на владение у зимы, на дорогах появились большие лужи, а из-за тягучей грязи с большим трудом могла проехать только гусеничная техника на территории Зоны, а если быть точным, на территории Затона началась очередная война между «Свободой» и «Долгом». Надо же было такому случиться, что эти две группировки сцепились за право обладания Лесопилкой. Что именно их так влекло к ней, было непонятно: граница Затона, зомби. И в одно, довольно, солнечное утро в свою землянку меня и прапорщика Лысцова вызвал наш Командир.
Капитан Войнов сидел за деревянным столом, сколоченным из досок, которые когда-то были ящиками для снарядов. Вся мебель у нас была сделана из такого материала, разумеется, кроме коек. На столе лежала раскрытая карта нашего участка.
- Разрешите? – спросили мы в один голос.
- Заходите, садитесь.
Командир смотрел еле заметной, хитрой улыбкой.
- Михалыч, - сказал Лысцов. – Чего вызывал?
Войнов потушил свечу, которая горела ещё с ночи и спросил:
- Про войну слышали? «Долг» на «Свободу» пошёл на Затоне. Будут бодаться за нашу с вами Лесопилку.
- Ага, - усмехнулся я. – Рога, командир, пообломают. Там этих зомбаков как грязи, сначала с ними справиться надо, а потом уже друг друга лупить.
- Вот именно! – поддержал Лысцов. – Нам-то какое дело до них!?
Капитан вытащил из лежавшей на столе пачки сигарет «Прилуки» сигарету, чиркнул своей именной зажигалкой и неторопливо втянулся. Выпустив в сторону струйку дыма, повернул голову к нам.
- Забыли? – спокойно спросил он. – Так вспоминайте, что группировка «Долг» является нам давним и сука верным союзником. – Капитан поморщился. – И эти… уже попросили помощь у нашего командования. – Он поднял со стола листок и показав нам положил его обратно. – Приказ уже пришёл.
- Командир, - обратился Лысцов. – А что там такого интересного на этой Лесопилке, что такие группировки войну из-за неё начали?
- Вот за этим я вас и позвал.
- Хочешь чтобы мы с Лёхой у них спросили?
- Почти. – Командир зажал в зубах сигарету и склонившись над картой сказал: - Смотри сюда. «Долг» выдвинул свой отряд вот сюда. – Он указал место карандашом. – Это четыреста метров от лесопилки, тут они поставили лагерь.
- А «Свобода» где? – спросил я.
- «Свобода» большие силы не бросает, ограничиваются небольшими группами, которые уже проникали на Лесопилку.
- Я так понял, - посмотрев на карту, произнёс Лысцов, - друг с другом они ещё не встречались?..
- Не совсем. Ночная стрельба была со стороны лагеря «Долга». По их данным «фримены» попытались провести разведку боем и понюхать численность «Долга».
- А «Долг» сколько своих привёл? – спросил я.
Войнов докурил сигарету и потушил окурок в самодельной пепельнице сделано из расплющенной гильзы от 12-миллиметрового патрона. Глаза командира были красными из-за того, что приказ пришёл поздно ночью, и всю ночь пришлось провести не с подушкой в обнимку, а с листком бумаги, сидя за столом, и со своими мыслями.
- Лагерь состоит из двух БМП-1, одного БТРа, ну, миномёты есть, сколько не знаю и до двадцати пяти человек пехоты.
Прапорщик от удивления присвистнул:
- Они Рейхстаг штурмовать собрались? Если пригнали такую силу, то явно на Лесопилке что-то ценное. И «фримены»  вон как осторожничают. Похоже всё на действия Львовского – его почерк.
- Львовский? – переспросил я. – А кто это?
- Предводитель «Свободы», - ответил Войнов. – Затон и Юпитер под ним. Говорят, даже в Припять щупальца свои тянет. Если здесь замешан сам Лев т  это плохо. Нужно будет в штаб сообщить. Ладно, к нашим бараном: Лысцов ты со своими идёшь в расположение лагеря «Долга», будешь обещанной командованием помощью.
- Есть.
- Пойдешь ближе к вечеру, - продолжил Войнов. – Теперь самое главное. Степь поднимай бойцов, пока тепло и солнышко, иди на Лесопилку. Опасно, понимаю, но постарайтесь выяснить за что наши противоборствующие стороны так друг другу глотки хотят перегрызть.
- Понял, - ответил я. – Зомби тоже люди, погреться на весеннем солнышке тоже хотят. На нас, может, и не отвлекутся.
- Правильно понял, - подтвердил командир. – Всё, мужики, идите готовьтесь. Да, старшина, - обратился он к Лысцову, - своим ходом пойдёте.
- Михалыч! – возмутился тот. – Это пилить куда?!
- По грязи на колёсах до мусульманской Пасхи будете тащиться, - ответил Войнов. – Да и пост без огневой поддержки оставлять не имею права.
- Но…
- Всё! Свободны.
Мы вышли из землянки. Прапорщик бормотал себе под нос какие-то ругательства, понятные только ему, о которых я никогда не слышал. В этот момент в очередной раз в сторону Лесопилки отработал «Василёк». Я ещё подумал, что нужно подойти к миномётчикам, но меня одёрнул за плечо Войнов, который вышел за нами.
- Не ссы, - сказал он улыбаясь. – Миномётчиков я предупредил. Как только дойдёте до Лесопилки, дайте сигнал и обстрел прекратится.
- А сейчас почему не прекратить?
- Это чтобы вы спокойно, без геморроя, туда дошли, а то зомби всё-таки могут заметить.
- Что-то вроде артподготовки?
- Вроде того. Сейчас последние наставления первой группе дам и минут через сорок выходите.
- Понял.
Я ушёл к своим в землянку. Объяснять долго пацанам не пришлось, надо значит надо и уже через двадцать минут мы были готовы к выходу. Мином1ёт продолжал обстреливать Лесопилку, а оттуда, иногда доносились автоматные очереди. Видимо ничего непонимающие зомби просто палили во все стороны наугад как обычно и бывает.
Моя группа собралась и в назначенное время вышла за пределы поста. Шли осторожно, выбирая места где росла высокая трава и кустарники. От поста до Лесопилки было недалеко, но это расстояние нужно было преодолеть незамеченными как от «Долга» так и «Свободы». Пока мы гли по сырой траве и весенней грязи, которая как пластилин прилипала к ногам с поста постреливал миномёт «Василёк». Его 82-миллиметровые мины ложатся в шахматном порядке и от осколков на открытом месте довольно трудно укрыться. В такт ему огрызался пулемёт, но видимо, просто, для шума, чтобы отогнать бродячих, слепых от моей группы.
Мы подошли к Лесопилке за сорок – пятьдесят минут и засели в небольшой канаве заросшей крапивой. До самого нашего пункта назначения оставалось метров сорок, ближе подходить мы не стали, чтобы не попасть под обстрел своего же миномёта.
- Пост! Пост! – передал я по рации. – Я Степь! Нахожусь у порога. Чужих не наблюдаю. Наступи на горло самовару. Как понял?
- Степь! Я пост! – послышалось в наушнике. – Тебя понял. Самовар заглох.
«Василёк» замолчал, над головой перестали свистеть мины, и наступила непродолжительная тишина, которая то и дело прерывалась короткими очередями пулемёта «Утёс».
- Ну что, командир, как действовать будем? – спросил Крот.
- Сейчас глянем.
Я привстал чтобы разглядеть безопасный подход. Через бинокль на территории Лесопилки никого не было видно. Те же полуразрушенные, кирпичные здания, водонапорная башня, большое количество забора из колючей проволоки, который давно уже рухнул во многих местах.
- Может сразу к цеху рванём? – вдруг спросил Кабан. – Там полно всякой херни валяется. Вдруг найдём, что они там ищут.
- А нарвёмся на кого? – справедливо заметил Слон.
- Нарвёмся  - воевать будем, - присев ответил я. – Слушать сюда. Выдра, как только подойдём, дуй на водонапорную башню, прикроешь сверху. Пойдём не через главные ворота, а через дыру в колючке, левее. Заходим в цех, вынюхиваем и уходим, если что ещё раз лучше придти, потом. Не будем сегодня долго шляться здесь. Всё, поехали.
Перебежками от кустов к кустам, от бугорка к бугорку, прикрывая друг друга, мы стали продвигаться к Лесопилке. Перепрыгнув через колючую проволоку спинами прижались к холодной, кирпичной стене цеха. Выдра знаками на пальцах показал, что уходит к башне, но как только мы подошли к выбитой двери самого цеха он, запыхавшись, прибежал обратно.
- Там зомби, - прошипел он. – Двое. В аккурат возле лестницы слюни пускают. Прикрытия сверху не будет.
После доклада Выдры в небе, над нашими головами послышался гул поршневого самолёта. Над Лесопилкой, на высоте сто – сто пятьдесят метров. Покачивая крыльями, кружился старенький, советский У-2. Под фанерными крыльями фронтового трудяги, помимо хорошо узнаваемой эмблемы «Свободы» висели по три 120-миллиметровой мины, которые, несмотря на высоту, было хорошо видно, и которые он мог скинуть на нашу компанию в любой момент.
- В дверь! – крикнул я.
Мы гурьбой вломились внутрь и лицо к лицу столкнулись с зомби. Судя по форме, которую я успел рассмотреть, это были зомбированные вольные сталкеры. Из всех стволов мы открыли огонь и всё помещение утонуло в сильном грохоте. С потолка и стен посыпалась сохранившаяся сухая штукатурка и мел, поднялась пыль. Двое из трёх зомби упали сразу, выплёвывая густую кровь, третий, падая на бетонный пол, успел выстрелить, и одна пуля из американской М16 угодила в ногу Слону.
- Сука! – крикнул он, держась рукой за свою ляжку.
Парни оттащили его.
Пока ребята перевязывали раненного Слона, мы с Выдрой быстро обыскали трупы зомби. Правда ничего ценного нам найти не удалось, кроме двух бутылок водки, одна из которых наполовину была пуста, и пачки сигарет уже полностью пропитанные насквозь липкой, свежей кровью.
По шуму над головой стало ясно, что раритет «Свободы» развернулся, а со стороны водонапорной башни раздались автоматные очереди. Услышав стрельбу двое зомби направились к точке откуда шёл звук боя, ведя беспорядочную стрельбу. К ним присоединились ещё два ствола, один из которых был пулемёт Калашникова.
- Берём Слона и уходим! – приказал я. – Идти сможешь?
- Смогу, - скалясь от боли, ответил Слон.
Мы бежали до своего укрытия, несильно думая о маскировке. Слона, всё-таки, пришлось тащить на себе.
Как только мы добежали до канавы и залегли, У-2, сделав ещё один заход, скинул вниз две мины. С жутким воем они упали на территории Лесопилки. Одна мина упала на тропинку, которая шла от цеха до бочки и где в нашу сторону шли зомби, другая угадила в разбитую, деревянную крышу цеха и разбила все останки шифера, досок, кирпича. Затем самолёт сделал разворот и прошёлся по тому месту из двух пулемётов.
- Командир, что делаем? – вытирая со лба пот, спросил Рысь.
- Вроде ас не заметил. Дождёмся когда улетит и будем уходить.
Мы поудобнее разлеглись на дне канавы, углубив его сапёрными лопатками и замаскировали травой.
- Слон ну ты как? – спросил я.
- Ништяк командир, - улыбнулся он. – Пуля в мякоть попала, на вылет прошла. Заря – Чемпион!
- Выдра.
- Я.
- Тебе наблюдать, снайпер.
- Есть.
Выдра приподнялся повыше от дна окопа для наблюдения. Самолёт всё ещё кружился над Лесопилкой, время от времени скидывая по одной мине и обстреливая из пулемётов.
- Командир, - отозвался Кабан, - надо посту сообщить, а то вдруг спасательную группу отправят…
Я взял рацию, но в ней были две дырки от автомата.
- Хорошая идея, - ответил я. – Будем надеяться, что Войнов последует пиратскому кодексу.
- Не понял.
Бойцы вопросительно посмотрели на меня.
- Какой кодекс?
- За отставшими не возвращаться, - с улыбкой ответил я. Кино про пиратов смотреть надо, тысяча чертей.
Моя фраза немного разбавила напряжённость из-за последних событий.
Ночной бомбардировщик летал ещё где-то около часа, затем резко развернулся и улетел в сторону Изумрудного. Пролетел над позициями «Долга» где с земли был обстрелян из стрелкового оружия, но, видимо, не получив повреждений и истратив свой боекомплект улетел дальше.
Просидев в этой канаве, ещё, минут десять мы стали отходить к своему посту. Войнов всё-таки не отправил новую группу для наших поисков и на место мы добрались сами. Несмотря на то, что была уже весна , потемнело очень быстро и был риск наткнуться на мутанта, которые около Лесопилки бродили довольно часто. И вот когда до заветной и не заминированной тропинки оставалось метров сорок на одного такого урода мы и наткнулись.
В невысокой, сырой траве лежал уже разлагающийся труп зомби. Над ним, отрывая кусок за куском тухлого мяса, стояла химера. Её большая голова отрывала куски и от удовольствия мурлыкала своим хриплым голосом, а вторая, маленькая, пыталась оторвать у неё что-нибудь от большого куска, хрипела и рычала.
Видеть такое оказалось делом неприятным, тем более труп зомби был, если судить по запаху, прошлогодний и находился в естественной морозилке. Сейчас же морозы редкость, снега, почти, нет и такие «подснежники» встречаются всё чаще.
Я взял пулемёт Слона и передёрнул затвор. Металлический щелчок мутант всё-таки услышал. Химера развернулась в нашу сторону, сверкнула всеми четырьмя глазами и с диким рёвом кинулась на нас. Не отпуская спусковой крючок я весь магазин всадил в тело и голову мутанта. Химера упала у моих ног, её задние лапы ещё дёргались, а от маленькой головы осталось лишь кровавое месиво и левый глаз, свисавший вниз на сосуде.
- Стой! Кто идёт? – раздалось в темноте, но со стороны посты.

Глава третья

Зелёная, сигнальная ракета – опознавание «свой - чужой», которую я выстрелил, помогла в тёмное время пройти нам на пост. Но одна пулемётная очередь у наших ног всё-таки прошла. Как объяснил боец, стоявший на посту, что было сделано для того, чтобы мы не расслаблялись.
Слона сразу же отвели в мед. пункт, своих ребят я отправил отдыхать, а сам пошёл к капитану Войнову. Командир стоял у входа своей землянки и задумчиво курил.
- Заходи Лёха, - не выслушав доклад, сказал он.
 В землянке за столом, где стояла открытая бутылка водки, и три банки тушёнки с кусочками чёрного хлеба сидел младший лейтенант Сидаренко, так же угрюмо и задумчиво курил.
- Садись, сказал Войнов, разливая по кружке водку.
Я, положив автомат рядом с собой, сел за стол.
- Лысцов погиб, - коротко сказал Войнов.
- Как? – удивлённо спросил я.
- «Фримены» вылазку сделали как раз, когда наши к базе «Долга» стали подходить. Попали под обстрел из АГСа. Старшину сразу на повал, два осколка в голову, ещё двое раненных. «Долг» контратаку организовал, а куда? Эти суки гранатомёт на пикап и не их.
- Остальные?
- Все целы, - ответил Сидаренко. – Давайте, мужики, за старшину.
Мы встали и молча выпили. Сели
- Пацаны там остались? – спросил я.
- Да, - ответил Войнов. – Война всё-таки, приказ никто не отменял, раненных только прислали. – Он подвинул всё со стола и, достав небольшую карту, расстелил её. – Значит так. Степь берёшь своих и завтра с утра, снова, на Лесопилку, кстати, что там?
- Да мы и не успели ничего сделать, - ответил я. – Сначала «свободовцы» на своём раритете, потом зомби. Слона зацепили.
- Сильно? – спросил Сидаренко.
- Ерунда. В ногу по мягкому, на вылет прошла.
- Значит, вынюхать не удалось, - вздохнул Войнов.
Я немного виновато пожал плечами.
- Хорошо, - продолжил Войнов. – Ты Степь с своим отрядом должен снова идти и ударить по цеху. Сделайте больше шума. «Фримены» должны клюнуть, что на Лесопилке идёт бой. Как только пошлют кого, это мы увидим, ты Сидаренко ударишь, будь неподалёку.
- Мстим? – спросил я.
По глазам командира было видно, что он что-то задумал.
- Попытаемся взять языка, - ответил он. – Заодно и отомстим.
- А «Долг»? Предупреждать будем? – спросил  Сидаренко. – А то, вдруг, тоже захотят узнать, что происходит и покрошат в винегрет.
Капитан задумался.
- Насколько мне известно, - сказал он, - завтра они ничего предпринимать не собирались. Понадеемся на то, что они так и сделают. Возьмём языка, узнаем за что они так не любят друг друга на этой Лесопилке и доложим командованию. Пусть они решают: стоит долговязым помогать или нет.
- А если самолёт снова отправят? – спросил я.
- Собьём, к чертовой матери! Фанеру из автомата сбить можно. Да и потом – хорошо бы чтобы он прилетел, за сбитый самолёт они по любому отряд пошлют. И тут твоя задача втянуть их, чтобы они увязли в твоей обороне.
- Понял. Разрешите идти?
- Давайте. Оба свободны.
Я вышел из землянки и сначала отправился к раненному Слону, который оперившись на костыль, уже стоял у двери лазарета и курил.
- Нормально, командир, - увидев меня и улыбнувшись, сказал он мне. – Дог говорит, что царапина. Через пару дней буду скакать козликом.
Я присел на ящик от мин, возле Слона.
- Через пару дней это хорошо, - ответил я. – А нас вон снова посылают на Лесопилку. Завтра пойдём.
Слон сильно затянулся.
- А я? – обиженно спросил он.
- А ты лечись. Сам сказал, что пару дней. Так уж и быть пойдём без тебя. – Я встал и хлопнул его по плечу. – Ладно, давай не кисни. Мы тебе новый пулемёт принесём, а то твой ещё одну встречу с мутантом не выдержит.
Слон улыбнулся.
- Удачи, Лёх!
Затем я пошёл в свою землянку. Помню, за тот день сильно устал и физически и морально. Да ещё выпитая мной водка дала о себе знать, тем более я до этого старался много не пить. На то была своя серьёзная причина. За две недели до этих событий произошла одна нехорошая история, которая сильно повлияла не только на меня, но и на многих пацанов в вопросе употребления алкоголя во время боевых действий.

На Затоне, возле Лестничества, стоял наш армейский блокпост численностью в пятнадцать человек. Пацаны с поста наладили одну алкогольную дорожку, через которую большими партиями и недорого с большой земли возили самогон. И вот в один момент об этом узнал один полевой командир бандитской группы, которая хозяйничала в тех краях. Бандиты перехватили очередной конвой из двух машин, пикапов с пулемётами, и в канистры, где была огненная вода, добавили снотворное и по слухам не пожадничали, а влили лошадиные дозы. На следующий день весь блокпост, всем составом, с полным вооружением был взят в плен. По армии сразу прошёл слух, что блокпост пропили. Прочёсывание никаких результатов не дало и потом вертолёты несколько часов обрабатывали всю территорию ответственности 14-го блокпоста. Погоны полетели у многих. И тогда объявили о сухом законе, но находились такие которых это ничему не научило. Тут уже зависит от человека: захотел выпить – выпьет, хоть кол на голове чеши и той же водкой смазывай.

Я отправился в свою землянку и когда зашёл внутрь все пацаны уже спали. Улёгшись на койку, я не мог уснуть. Несмотря на то, что я старался, особо, ни с кем близко не общаться это не всегда получалось. Гибель ещё не старого старшины не давала мне покоя и продумав всю ночь, уснуть мне удалось только под утро.
Часов в шесть утра нас разбудила сильная стрельба со стороны Лесопилки. Похватав оружие, мы выскочили на улицу и заняли позиции возле мешков с песком.
- Что случилось? – спросил я.
- «Долг» в атаку пошёл! – ответил стоявший рядом Войнов.
Капитан смотрел в бинокль.
- На кого?
- «Свобода» ночью взяла под контроль Лесопилку. «Долг» всеми силами пошёл на захват.
- А пацаны наши?
- Лёх, не сыпь соль на рану! – Войнов был бледный от напряжения. – Миномёт! – крикнул он. – Через наступающие порядки по Лесопилке огонь!
Заработал наш «Василёк». Мины со свистом полетели через отряды «Долга» и поднимали большие столбы земли на территории Лесопилки.
Пехота «Долга» и наш отряд двигались за бронёй. Впереди цепью шли боевые машины пехоты с 73-миллиметровыми пушками и один БТР. Машины полили из своих стволов ломая и взрывая и так не целые здания находившееся на Лесопилке. Оттуда доносились короткие автоматные и пулемётные очереди, видимо на Лесопилку пробились те самые небольшие группы, которые не имели крупные калибры для борьбы с бронетехникой.
Техника и пехота наступающих не дошла до позиций «Свободы» около семидесяти метров, когда в небе послышался знакомый гул ночного бомбардировщика. Из-за яркого весеннего солнца, которое светило нам в глаза, следить за У-2 было трудно. Самолёт летел высоко и, сначала, достать его стрелкового было нельзя. Но затем для более точного бомбометания он опустился ниже.
- Огонь! – заорал Войнов.
Выплёвывая огненные брызги, заработали наши крупнокалиберные пулемёты БТРа и пикапа. Самолёт успел скинуть пару мин, которые угодили точно в цель. Первая мина попала впереди одной из БМП и перебила ей правую гусеницу, вторая врезалась в толпу солдат, следующих за боевой машиной. Ребят раскидало в разные стороны как раскидывает маленький ребёнок своих солдатиков, когда сидит у телевизора, где резко показали рекламу. Пулемётные очереди пробили обшивку с боку и снизу, фанерные куски полетели вниз, самолёт задымился и с каждым метром потерянной высоты дым становился всё чернее. Сделав несколько небольших кругов У-2, объятый пламенем, врезался в землю, в двух-трёх метрах от главного в хода на Лесопилку, и уже на земле детонировал оставшийся боекомплект.
- Отлетался падла! – крикнул кто-то из бойцов. – Пулемёты респект!
Наступление на Лесопилку продолжалось, а к нам на блокпост начали поступать первые раненые и убитые. Их привезли «долговцы» на БТРе, пока мы занимались самолётом, к этому времени, оперативно, они восстановили повреждённую машину. Двое «долговцев» были убиты, четверо, один из которых был наш боец с поста, были ранены. Меньше всего как раз повезло нашему бойцу, ему по колено оторвало ногу.
- Степь! – крикнул Войнов. – Бери своих бойцов и на пикапе дуй на Лесопилку. Езжайте с той стороны, откуда вчера ехали, давай, быстро!
- Есть!
В течении десяти минут моя группа собралась и мы, сев в пикап, сорвались с места и понеслись по знакомой тропе.
Отряд «Долга» подошёл к Лесопилке. На её территории началась, так называемая, зачистка. Несмотря на рёв двигателя машины, звук стрелкового боя до нас доносился отчётливо. Стрельба была неинтенсивная, видимо, «фрименов» уже добивали, а как только мы подъехали, она совсем уже прекратилась.
 На территории Лесопилки, около главного входа, на сырой земле и все в крови лежали шесть солдат с зелёно-голубыми нашивками на рукавах. Рядом сними на брезенте лежало трофейное оружие «фрименов»: автоматы, пулемёты, в том числе и западного образца, и две снайперские винтовки Драгунова. Над всем этим стоял высокий «долговец» в сыром бушлате и что-то записывал в жёлтый блокнот.
- Опоздали, - заметив нас, сказал он. – Всю войну без вас выйграли.
Я подошёл к нему.
- Ну, это как сказать, - ответил я. – Самолёт мы сбили, а то покрошил бы он и ваших и наших.
- Это да, - согласился боец.
- Много «двухсотых»?
- Те, которых на блокпост отправили. Здесь при зачистке только одного зацепило.
- Сильно?
- Да не, царапина.
Пока мы разговаривали стоящая на дороге БМП выстрелила из пушки. С той стороны, откуда несколько минут назад наступал «Долг», построенная цепью, в нашу сторону двигалась группа из трёх БМП-1, а позади машин, также в цепи, шла пехота.
- Занять оборону – крикнул высокий «долговец».
Бойцы рассредоточились по территории Лесопилки. Моя группа устроилась возле дороги, немного дальше главного входа, там небольшой овраг, где вместе снами, уместился пикап.
- Рысь, - скомандовал я, - за пулемёт. Выдра тебе опасные цели и командиры, при желании смотровые щели.
- Есть!
- Эх, Слона нет… - сплюнув от досады, воскликнул Крот.
- К бою!
Первый выстрел нашей «коробки» был неудачный, так как до противника было далеко, но как только они подошли ближе заговорили 73миллиметровые пушки «копеек» и крупнокалиберные пулемёты. Рысь стрелял как сумасшедший; гильзы летели в разные стороны, но из-за дальней ещё дистанции крупнокалиберные пули не наносили большого вреда противнику.
- Экономь! – крикнул я ему и в это время в пяти метрах от нас взорвался снаряд.
Взрывной волной Рысь выкинуло с кузова, он упал прямо на дорогу, а из-за приближающегося противника и свинцового дождя подползти к нему было невозможно. Нас, слегка присыпало землёй.
В этот момент загорелась БМП «фрименов», пехота и экипаж стали, отстреливаясь, перебегать под защиту другой машины. Началась ещё более страшная, бьющая по слуху стрекотня автоматического, стрелкового оружия. Я выпустил полный магазин своего АКМа и даже попал в вылезающего из чрева машины механика-водителя.
Послышались крики и уже у «Долга» появились раненные. Загорелась наша БМП от прямого попадания противотанкового комплекса «Малютка», шлейф серого дыма от которой долго висел в утренним, ещё морозном воздухе. Чёрный дым от подбитой «коробки» поднялся высоко вверх, а затем  детонировал боекомплект. Башню машины подбросило метров на пять-шесть и она упала на лежащих убитых до этого боя «фрименов», превратив всё в свежее опалённый фарш с кусками одежды. 
В небе показались два самолёта. Это были те же У-2 с миномётными минами небольшого калибра под крыльями. Они на большой высоте полетели в нашу сторону. Я запрыгнул на кузов пикапа. Перезарядил пулемёт, ногами стряхнул валявшиеся, стреляные гильзы и припал к оптическому прицелу. Поймал в перекрестие первый самолёт, но тут по ним ударили с нашего блокпоста. Ночные бомбардировщики сделали круг, один пошёл в сторону Лесопилки, а другой на блокпост.
Тем временем бой продолжался. «Фримены» подошли уже совсем близко. Загорелась ярким пламенем наш БТР. Появились и убитые, их относили в подвал разбитого цеха. Снайперская пуля пробила грудь Кабана и вылетела наружу. Парень как лежал на боку, когда перезаряжал свой автомат так в такой позе и остался: сжимая рукой магазин и с стеклянными глазами.
Я открыл огонь по приближающемуся самолёту, крупнокалиберный пулемёт этому способствовал. У-2 стал маневрировать и даже успел скинуть одну мину, но большого вреда она не нанесла, упав на ничейной земле, которая отделяла нас от техники и пехоты противника. Огоньки трассеров врезались в ночной бомбардировщик, выбивая большие щепки, и вдруг одна из зажигательных пуль угадила в подвесную мину под левым крылом. Мина взорвалась и большой огненный шар повис в воздухе, детонировали другие мины и огненный шар извергнул огромные струю и искры огня. Спустя мгновение он рухнул  в мокрую от расы траву и сильно зашипел.
- Командир! – крикнул улыбающийся Крот. – С тебя бутылка!
- Вернёмся, гульнём! – крикнул я в ответ.
Со стороны нашего блокпоста послышались взрывы и пулемётные очереди. Самолёт противника атаковал подразделение Внутренних войск на его законной позиции, который, при этом, официально не находился с ним в состоянии конфликта, несмотря на помощь «Долгу», а это уже та ситуация при которой наше командование может официально вступить в войну против «Свободы». Стоит только подождать, скорее всего, наш командир уже вызвал помощь, а по обыкновению первыми приходили «вертушки».
Ну а пока бой продолжался. «Фримены» рвались, словно одурманенные, к этой Лесопилке. Боеприпасы виде снарядов для пушки остававшейся БМП заканчивались и её отвели подальше, чтобы закрыть корпус, наводчик-оператор работал башенным пулемётом. Ещё, из техники оставался наш пикап с крупнокалиберным пулемётом, но патроны к нему уже закончились. Крот вытащил ящик для патронов, набил его сырой землёй, завёл пикап, а на педаль газа положил этот ящик и отскочил снова в овраг. Машина с рёвом понеслась вниз на наступающего противника. Были слышны щелчки пуль по металлу и лобовому стеклу машины, но это только до того времени пока по пикапу не отработала БМП. От удара снаряда машину откинуло назад, метров на пятнадцать, она снова упала на колёса, и взорвалась, превратившись в металлический скелет с торчащим, красным от огня, дулом пулемёта.
- Отсекай пехоту! – одуревший от боя кричал командир «Долга».
У меня оставался один магазин для автомата, из-за этого я стрелял одиночными и изредка стрелял из подствольного гранатомёта, выстрелов для него хватало.
Вдруг вдалеке, со стороны границы Зоны, послышался нарастающий гул вертолётов. Пара Ми-24-х появилась из-за серой тучи, неся под крыльями смертоносный груз. «Вертушки» шли на наступающих «свободовцев», а по пути в ближнем бою всего одной управляемой ракетой разнесла в щепки ночной бомбардировщик, останки которого рухнули на минное поле возле поста и подняв два земляных столба стали существовать в виде  многочисленных тлеющих щепок.
Затем детище Миля пошли на сухопутные отряды «Свободы». Неуправляемые ракеты превращали наступающие ряды «фрименов в земляной фарш с человеческой кровью, и боевые машины стали стальными, оплавленными гробами.

Со своими бойцами я сидел на завалинке около нашего временного укрытия. Курили. Вертолёты сели на территорию Лесопилки, высадили десант и высокопоставленных офицеров в количестве трёх штук. Они рассматривали трофейное оружие, убитых и раненных, куски сгоревшего метала, когда то бывшим грозной боевой машиной, десант собирал останки человеческих тел и занимал всю территорию.
- Сейчас ордена давать будут, - усмехнулся Выдра, заряжая израсходованные магазины СВД.
- Ага,  - ответил я, выкидывая свой выкуренный на нервах бычок. – Я думаю, что награды они себе уже сами раздали, за хорошо проведённую операцию. А нас даже в регулярные части, вряд ли, отправят…
- Да, - выдохнул Крот. – Политика, сэр!

В этом бою потери «Долга», в живой силе, составили восемь человек, двенадцать бойцов были ранены. Потери Внутренних войск, то есть наши потери: шесть убитых и девять раненых и это было с теми пацанами, которые погибли на посту от бомбежки самолёта. Положили свои жизни в так называемом союзническом долге ребята из моего отряда: Рысь и Кабан. К моему большому сожалению, их имена я так и не узнал.
Когда мы вернулись на пост то той землянки, которая долгое время нам приходилась домом, уже не было. Две миномётные мины упали точно в цель, по счастливой случайности в ней никого не было. Но меня больше всего поразило не то, что нашу землянку взорвали, а то, что в бою с самолётом «Свободы» участвовал раненный Слон. Он сидел на обгоревшем бревне, жадно хватал носом воздух, широко раздувая ноздри. Бойцы стали помогать убирать последствия боя, а я сел на бревно рядом с ним.
- Достал? – вдруг спросил он, выдавливая из себя улыбку.
- Что?
- Пулемёт.
- Не, - улыбнулся как смог я. – Не вышло…
- Ребята?
- Рысь и Кабан. Без мучений.
Слон достал сигарету и закурил.
- А ты как с ногой? – спросил я. – На костылях за самолётом бегал?
- Да не, костыль не понадобился. Справился. Хвост я ему пощипал. – Помолчал и добавил: - Да и как я вас брошу?! У меня в роду ни кто не отступал. Дед до Варшавы дошёл. – Слон опустил голову и тяжело выдохнул. – Там и лежит.

Глава четвёртая

С момента боя на Лесопилке прошло уже около двух месяцев. Тёплые весенние дни полностью захватили власть, но длинные и тонкие как струны ручейки талой воды ещё бегали по сухой земле. Весна пришла и на эту Богом забытую землю. Несколько недель уже ярко светило солнце, на небе не было ни облачка. Лишь протяжный вой слепых псов и часты звуки стрельбы возвращали, обычно, к реальности Зоны.
Высокое начальство за наши заслуги весь состав поста вернуло в регулярные части, при этом, мы продолжали нести службу на нашем посту, но уже как бойцы полноценного армейского подразделения Внутренних войск. Да и сам пост стал уже называться военной базой 21-го отряда специального назначения. Личный состав был увеличен до пятидесяти человек – в условиях Зоны это очень много. На замен устаревшей военной технике нам прислали другую, не сказать, конечно, что новейшую, но по сравнению с тем, что было – небо и земля: три БМП-2, одна боевая разведовательная машина БРМ-1К, прислали две БРДМ-2 и для поддержки огнём, к уже имеющемуся миномёту 2Б9 «Василёк», четыре 76-миллиметровые дивизионные и противотанковые пушки ЗИС-3. На вышках наш покой охраняли шесть крупнокалиберных пулемётов ДШК.
Что касается меня, то за тот бой на Лесопилке я получил звание старшего сержанта и орден «За Отвагу!», но орден так и не дошёл, видимо капитан Порошенко увидел в наградных листках знакомую фамилию и случайно забыл подписать. По слухам, как я узнал, он служил в штабе Внутренних войск, и вся документация проходила через него. Как мне дали старшего сержанта оставалось только гадать. В мою группу прикомандировали четырёх ребят: Вацик, Мономах, Шах и Кирпич были их позывные. Имена их, к сожалению, в голове не отложились, только звучная фамилия Мономаха – Ярославенко и Кирпича – Сергей Засевский.
К тому времени Внутренние войска союзе с «Долгом» были в состоянии войны с «Свободой» так как мирного договора подписано не было. «Свобода « затихла», давно уже не было боевых действий, и поэтому свой пост мы перенесли на территорию Лесопилки. «Долг» был против. Вся война, оказывается, началась с того, что здесь под водонапорной башней был обнаружен подземный туннель, который вёл за периметр. И «Свобода» и «Долг» хотели использовать его в своих целях. Наше командование было против и мы, заложив фугас 152-миллиметровго снаряда, взорвали его в одну из ночей, чтобы ни одни не другие не знали.

24 мая к нам прилетел вертолёт Ми-8, из него вышли важные чины, четыре человека и при этом трое из них в одном звании – майор, четвёртый подполковник. Они сразу пошли в обустроенную землянку уже майора Войнова, а лейтенант Сидаренко сопровождал их в качестве начальника штаба.
В это время я был у артиллеристов, которые суетились возле ЗИС-3. Таскали снаряды, чистили стволы.
- Работает? – спросил я сев на станину пушки у одного бойца.
- А-то как же! – усмехнулся он. – Это старушка многим фору ещё даст.
Тут подошёл другой артиллерист.
- Правда, - сказал он, - для спецназа могли и что ни будь, поновей прислать. Двадцать первый век всё-таки на дворе.
- Да ладно тебе, парировал первый сев на ящик с снарядами. – У бандосов вон самоделы попадаются, наши снаряды на вылет. «Бэхи» тоже возьмём.
- А танк? – спросил я. – Если, например, современный пойдёт, вроде Т-62, тогда как?
Первый почесал затылок.
- Тогда ноги в руки и беги! – рассмеялся второй, сев со мной рядом.
Затем прибежал Вацик.
- Степь, к командиру! – сказал он.
- Что там?
- Да «погоны» со штаба прикатили. На дело, наверное, пойдём…
- Ну пошли, узнаем.
Попрощавшись с артиллеристами мы пошли к землянке.
Командир и прибывшие штабные начальники стояли посередине землянки за железным, сваренным из старых артиллерийских гильз, столом, на котором была развёрнута карта Затона и в углу её увеличенная территория аномалии Соснодуб.
- Товарищ подполковник, - обратился Войнов, подозвав меня к столу, - вот командир лучшей группы.
Подполковник, мужик лет пятидесяти, с полностью седыми волосами, зачёсанными назад, поднял голову и взглянул на меня.
- Старший сержант Степаненко, - представился я.
- Смотри сюда, сержант. – Подполковник вновь клонился над картой. – На территории аномалии Соснодуб был обнаружен новый вид мутанта. Его засекли с воздуха, на фотографиях он немного похож на снорка, видно плохо, но при консультации с экспертами было установлено, что это не снорк, а что-то иное. Как говорят наши яйцеголовые умники это новый мутант, который ещё не попадался на глаза. – Подполковник вытянулся во весь рост. – Твоя задача выдвинуться с группой к аномалии и если не удастся взять живым – принести труп. Ну, или следы жизнедеятельности, если совсем пусто будет. Вопросы?
- Когда выступать?
- Завтра утром, - ответил Войнов. – В шесть часов вас до места подкинет вертолёт.
- На всё про всё у вас будет три – четыре час, - предупредил подполковник. – По нашим сведениям слух о новом мутанте уже разошёлся по всей Зоне. Многие хотят узнать, что с него можно поиметь?
- А если на «Свободу» нарвёмся? – спросил я. – Воюем ещё?..
Подполковник посмотрел на Войнова.
- Если было бы легко, Лёха, - ответил командир, - я бы кого другого послал. Понял?
- Так точно.
- Иди готовься! – приказал подполковник.
- Есть!
Я вышел из землянки и отправился в свою. Ребята чистили оружие и разговаривали о прилетевшем начальстве. Вацик сидел уже на своём месте, смазывая внутренности ствольной коробки автомата, и увидев меня, спросил:
- Ну что, командир, выход?
- Выход. – Я сел на скамейку за стол, где лежали стволы, и положил руки на стол, скрестив пальцы. – Завтра на вертушке в шесть утра идём к Соснодубу искать нового мутанта…
- А?.. – заикнулся Слон.
- Фотки нет! – отрезал я. – Будем действовать методом научного тыка. На всю работу у нас три – четыре часа.
- А что так? – спросил Мономах.
- Желающих много…
- Понятно.
Тут радостно воскликнул Кирпич, вскочивший с койки, а в руках у него был учебник «История России».
- Нашёл!
- Ты чего орёшь? – удивлённо спросил я.
- Да про шапку, которая позывным Мономаха считается. Нашёл.
- Ну ка? – заинтересовался Мономах.
Кирпич сел на скамейку, почесал свой курносый нос и начал читать:

«Всемирно известен древний царский венец – шапка Мономаха. Ею венчались на царство все русские цари в 16 – 17 века. Очень давно о ней сложили легенду, будто в 12 веке византийский император Константин прислал её и другие, значит, регалии на золотом блюде киевскому великому князю Владимиру Мономаху, от которого через много поколений этот венец перешёл к московским царям. Легенда тут даже есть, что митрополит Эфесский Неофит передал Владимиру Мономаху ещё и оплечья, или бармы – это драгоценные медальоны, которые нашивались на круглый воротник, животворящий крест, цепь из аравийского золота и чашу римского папы Августа…»

- Сильно, - вздохнул Выдра.
- Давай, что там дальше? – спросил Мономах.
Кирпич продолжил читать:

«На данный момент документально установлено, что впервые шапкой Мономаха был в 1498 году венчан на русский престо внук Иван 3-го – Дмитрий. Царь Иван 3-й был крупным государственным деятелем, потому в столь трудное для страны время решил подчеркнуть создание твёрдой централизованной власти и возросшую мощь страны особой торжественной церемонией – венчанием на престол.»

И закончив, выдохнул:
- Вот.
- Я что-то не понял, - опомнился я после длительного молчания, - вы историю в школе не учили?
- Командир, - возразил Шах. – Ты сам знаешь, какие у нас учебники в стране. Вот я, например, об этом первый раз слышу. У нас во Львовской области такой бардак в школах…
- Та же фигня, - поддержал его Крот. – У нас под Киевом подобное…
- Бывает же, - вздохнул я. – Хорошо, что ещё у нас на Донбассе такого нет. Я вообще по учебникам из России учился.
После этого разговора мы чистили оружие молча. Шелестела огнём лишь стоящая на столе лампадка, и жужжали две или три мухи. Затем послышалась длинная пулемётная очередь и один залп ЗИС-3. На это уже давно никто не обращал внимание - обычные трудовые будни. Стая мутантов, видимо очень большая, если задействовали пушку, бродила возле базы, обычно, и это происходит часто, они нападают. В такой ситуации снаряд для пушки берут с картечью, и если пулемёт не справляется, то выкатывают лёгкое орудие и одного выстрела хватает, чтобы из стаи остались одна – две испуганной особи, которые быстро уносят свои хвосты подальше.
Потом мы пошли на ужин в столовую. Да, когда мы переехали, у нас появилась полевая столовая в виде большой палатки около главного цеха. Нам даже прислали повара из Харькова. Настоящий виртуоз в своём деле.  Служба на нашем посту или уже можно назвать базе у него была восьмой командировкой. Мог приготовить всё из всего, что можно и прозвище своё получил именно за это – Шеф.
Наевшись прожаренного мяса кролика с острыми, китайскими специями мы снова отправились в землянку готовиться к выходу: готовить оружие, снаряжение, себя и устраиваться спать.
- Мономах возьми гранат по больше, - сказал я бойцу. – РГД-5 бери. Поставим ловушки в виде растяжек. Мощность не высокая, если что – не разорвёт.
- Понял.
- Командир гранатомёты берём? – спросил Кирпич.
- Д зачем? Хотя, пару «Мух» возьмём. Вдруг поздороваться с кем-то придётся.
- Вот и я про это! – одобрительно ответил Кирпич. – Я ещё «Шмеля» возьму.
- Бери.
Снаряжение было готово и для лучшего сна мы открыли припрятанную бутылку ирландского виски «Фэймос Грауз», которую подарили мне на день рождения, прислав её по почте.  Обратный адрес был указан моей учебной школы. Кто именно был инициатором этого подарка я так и не узнал, но было очень приятно.

Утро следующего дня выдалось очень жарким. За всю свою службу в Зоне я не вспомню такое испепеляющее солнце, которое, словно, выжигало на теле, как живом, так и стальном узоры. Весь метал: технику, пушки по приказу Войнова завезли в тень так и несколько минут на таком солнце хватало чтобы до него невозможно было дотронутся.
Перед отлётом к нам подошёл Войнов. Мы уже стояли в полной выкладке на импровизированной взлётной площадке, которая была устроена сразу около главного выхода. Территория пятнадцать квадратных метров усыпанная серой щебёнкой, которую добывают так же на территории Зоны. Несмотря на всю аномальность Зоны Отчуждения некоторые предприятия работали, естественно, под чутким руководством того кто это предприятие захватил и наладил работу и соответственно сбыт. Щебень, как раз, завозился нам с Карьера. Совсем недавно его захватила группа «Долг» и по союзническим обязательствам добываемое там армии тоже перепадало.
- Будьте там осторожнее, - напутствовал майор. – Знаю, что были там не раз, но всё же. Уродов там хватает как четырёх так и двуногих.
- Да нормально всё будет, командир, - ответил я. – Одна нога тут, другая там.
- Пришёл, увидел, победил! – сострил Слон.
- Пулемёт не потеряй, - ответил Войнов с улыбкой. – Давайте мужики, удачи!
Мы запрыгнули в Ми-8, вертушка, размахивая длинными лопастями поднялась и, поднимая пыль от щебёнки в воздух, пошла на задание.
Лететь до аномалии Соснодуб было не так далеко. Проходишь на большой высоте над опасным участком, каким является ВНЗ «Круг». На его территории зомбированных сталкеров было не меньше чем на их бывшей базе Лесопилке. Обстрелы из стрелкового оружия с него случались часто, даже если лётчики пытались облететь его с обеих сторон на двух машинах.
В этот раз опасный участок мы пролетели без каких либо проблем. Хотя внизу небольшие человеческие фигуры ходили шатающейся походкой и на шум винтов высоко задирали головы.
Из-за этой аномальной жары мы пренебрегали специальными, защитными комбинезонами, в них мы далеко бы не ушли. На тельняшку, пропитанную потом, был одет бронежилет, а на него разгрузка. В отличии от ставшей легендарной игры «S.T.A.L.K.E.R» и бурной фантазии писателей –фантастов, многие из которых за периметром на самом деле никогда не были, у нас не было супер костюмов от радиации, не было экзоскелетов выдерживающих в два, а то и в три раза веса больше чем собственный и защищают от пуль разных калибров. Конечно, были экзоскелеты на ноги, которые позволяли носить тяжёлые, но это в пределе разумного, вещи. Всё остальное, к большому сожалению, было выдумкой, сказкой.
Весь полёт происходил в течении двадцати минут. Внизу показалась покрытое густыми, как грибами, кустами большая поляна и длинный, глубокий овраг, который рассекал поляну как свежее рубленная казачьей шашкой рана. Показалась огромная, скрученная из деревьев, виде шара, аномалия.
- Прилетели, - улыбнулся Слон с напряжением в глазах.
- После высадки, - сказал я, - осматриваемся. Делимся на две группы: Кирпич, Шах, Вацик и Выдра идёте слева от аномалии, а мы справа. Встретимся с той стороны.
Шасси вертолёта коснулись горячей земли, люк открылся и мы, один за другим, спрыгнули из машины. Выпрыгнув мы сразу заняли круговую оборону вокруг «вертушки» и дождавшись, когда она, поднимая вверх пыль и остатки прошлогодней сухой травы, улетела, разбились на две группы и начали обходить аномалию с двух сторон.
Прочёсывая местность, никого из нас не покидала мысль, что кто-то наблюдает за нами. Ещё и изуродованные деревья в самой аномалии, невзирая на сильную жару, пускали по телу леденящую дрожь. Наши группы обошли всю аномалию и встретились с другой стороны Соснодуба, а сам овраг был от нас в десяти метрах.
- Всё чисто, командир, - доложил Выдра. – Ни следа, нес останков каких. Вон, только, скелет, обглоданный около самого оврага.
- Где он? – спросил я.
- Да вон, - указал рукой Шах.
Мы подошли к месту, где бойцы нашли скелет. Это был чисто обглоданный с сверкающими на солнце белыми костями человеческий скелет. Он лежал на спине с согнутыми ногами и закрывающими лицо руками. Было такое впечатление, что бедолага что-то увидел, что повергло его в ужас, рот был открыт. Из всей одежды у него на ногах были изношенные кроссовки без шнурков и вывернутыми язычками. Сами кости были во множественных царапинах, видимо местная живность сильно порезвилась, обрадовавшись внезапному пиршеству.
Я осмотрел скелет и сказал:
- Вот здесь и устроим засаду. Слон открывай тушёнку, банки три и насыпай в грудную клетку. Мономах, минируй его.
План был прост: принесённая нами тушёнка была обильна перемешана с специальной смесью, которая издавала запах мяса на сто – сто пятьдесят метров и могла привлечь мутанта, мясо было выложено в грудную клетку скелета и напоминала примитивную клетку, вокруг бывшего когда-то человека установили мины – растяжки и зверь, почуяв привлекающий запах мяса, подходя подрывается на них. Брать живым новый вид мутант и тащить его, вертолёт должен был на толь доставить до точки, а возвращаться нам предстояло на своих двоих, у меня не было ни малейшего желания.
Слон вытряхнул всё содержимое банок в импровизированную клетку.
- Сука, запах!.. – облизнулся он. – Хоть сам жри.
- Попробуй, - усмехнулся Мономах, устанавливая последнюю растяжку. – Сразу извержение будет.
Работа уже была окончена, когда над нашими головами с сильным воем пролетела очередь из пулемёта. Мы бросились на землю и, падая я заметил движущие в нашу сторону две боевые, бронированные машины с пулемётам на крыше. Они были в метрах ста от нас, выскочили из под крутого холма, за ними, в цепи, шёл отряд, сколько их было не заметил, но около десяти.
- Откуда они взялись?! – оскалился Шах.
- В овраг! – скомандовал я. – Глубоко не спускаться.
Ситуация вышла не завидная: впереди тот кто хочет нас замочить, а сзади в единственном укрытии то что может нас убить, спустившись мы на дно оврага.
- Что за «коробки»? – спросил я. – Заметил кто?
- Немецкие, - отозвался Выдра, немного подняв голову из нашего природного окопа. – Точнее Вермахта. По блику, вроде, со Второй Мировой войны.
Две машины, что шли на нас, действительно оказались немецкими полугусеничными бронетранспортёрами Sd.Kfz. 250/1. Годы производства этой машины 1942-1945 года. Я немного высунулся посмотреть. Пулемётчики, сидевшие за пулемётами не убирали пальце с спусковых крючков поливая свинцом всё на трясущейся от неровностей машине и очередная пулемётная очередь, пролетевшая над головой, заставила меня снова спрятаться.
- Шах, Вацик, скомандовал я, - две дымовых. Кирпич, Мономах из «Мух» постарайтесь сбрить эти банки, «Шмеля» в резерв. Мы бьём по пехоте.
Мы выждали, когда противник подойдёт к нам ближе и вот когда между нами расстояние сократилось вдвое Шах и Вацик кинули дымовые гранаты. В считанные секунды вся поляна покрылась в светло-синий, густой туман, дым полностью поглотил наступающих. Из синеватой дымки были видны только огни от выстрелов с пулемётов, по которым тут же был открыт огонь из РПГ – 18 «Муха». Когда-то военную мощь Вермахта две гранаты превратили в куски горящего метала. Мы стали стрелять в сторону двух факелов, послышались крики.
- Из всех стволов! – крикнул я, перезаряжая автомат.
На наступающих, в добавок к стрелковому полетели ручные гранаты и осколочные выстрелы для подствольного гранатомёта ГП-25. Стрельба велась в течении десяти минут и как только дым начал рассеиваться я крикнул:
- В атаку!
Мы сорвались с места и рванули в контратаку, чтобы не дать выжившим шанса на ответные действия, но добежав до места, мы увидели, что отвечать было уже некому. Перед глазами предстала ужасная картина: обгоревшие и изуродованные трупы солдат, выжженная земля, местами ещё горела трава, дымящиеся от сильного пожара металлические скелеты боевых машин. В воздухе повис удушливый запах гари и сладковатый, жаренного мяса.
- Отвоевались! – оскалился Сом, пнув ногой обгоревший труп, который был без обеих рук.
- Командир, - позвал меня Выдра, - смотри, плащи чёрные присутствуют. Походу бандосов встретили…
- Хорошо бы бандосов… - заметил я, зная, что обычно плащи атрибутика другой группировки, куда более страшнее чем обычные бандиты. – Берём трофеи, какие остались и уходим. Хрен с ним с этим мутантом, а то ещё кто-нибудь наведается.
И действительно. Как только мы отошли на приличное расстояние замыкающий Слон доложил, что к месту боя подошли несколько пикапов с пулемётами и пехотой. И по крикам, что они издавали, было понятно, что познакомиться с нами им очень хотелось, но обошлось, нас они уже не  заметили.
Дальше наш путь был без каких либо приключений, если не считать двух кабанов выскочивших на нас из густого кустарника, которые были  перемолоты из пулемёта и «Петарды» взорвавшейся в двух метрах от меня, но и здесь повезло, что сам хлопок был не сильный для человека и вреда для здоровья он не причинил.
Когда мы вернулись на базу я сразу даль пацанам команду отдохнуть, что они незамедлительно и делали, удаляясь в землянку. Сам отправился к майору Войнову на доклад, где меня также ждали высокие чины из штаба. Разговор, правда, оказался коротким из-за моего рассказа и офицеры штаба поспешили удалиться на вертолёт, сказав Войнову, что нужно готовиться и что дело, видимо, серьёзное предстоит.
- Тьфу! – сплюнул Войнов и вытер пот со лба рукавом. – Смылись наконец! Степь сегодня отдыхайте. Трофеи на склад.
- Товарищ майор… - возразил я.
- Крупное, - улыбнувшись, добавил он. – Мелочь можете дербанить.
- Есть!
Я вышел из землянки командира и как всегда отправился в свою где мы с большим удовольствием, после большого стресса, «раздавили» недопитую бутылку шотландского виски.
- Сука! – опрокинув стакан, выругался Мономах. – И откуда они эту древность берут?!
- Ты о чём? – спросил Кирпич, закуривая сигарету.
- Да я о технике на которой они воюют. Видимо деды наши не всё на тот свет отправили. И эти ещё – самоделкины местные проблемы нам только добавляют.
Я посмотрел на опустевшую бутылку виски, где на дне виднелась еле заметная последняя капля элитного самогона.
- Так, братцы, - повертев стакан, сказал я. – Надо бы ещё для лечения души, а то княжеская особа наша ещё воюет.
- Понял, - улыбнувшись, ответил Крот и, выйдя из землянки, отправился в столовую.
Вся база наша знала, что если очень нужно, то у Шефа всегда есть и для телесных ран и для душевных.












Часть третья

Глава первая

На истории о новом мутанте я хотел бы закончить описывать свои воспоминания о своей службе, так как в дальнейшем ничего такого, что может заинтересовать читателей не был. Была одна армейская рутина: рейды, патрули, ставшие привычными отстрелы мутантов. Но всё-таки ближе к моему дембелю случилось два события, о которых я ещё смогу рассказать ведь одно из них, так уж случилось, что мне довелось в нём участвовать, вошло в историю Зоны Отчуждения как «Контейнерные тиски», Но начнём по порядку и первая история произошла за три месяца до дембеля.

В середине июня мы с группой возвращались с задания. Был солнечный день, но несильно жарко, на градуснике было плюс шестнадцать – вполне комфортная погода для игры в футбол как обычно перед футбольным матчем говорят комментаторы. Изредка моросил мелкий, еле заметный, летний дождик, который поднимал с дороги пыль, и в воздухе пахло свежестью
Мы возвращались с задания по поимке того-самого нового мутанта. Охотились на него уже не в том месте где была бойня с бандитами на броне Третьего рейха. Долгое время он не появлялся в Соснодубе, а взяли мы его на территории другой аномалии Железный лес. Этим мутантом оказался снорк, но по его виду и поведению было видно, что мутированный ген и радиация ещё сильнее вторглись в организм бывшего вольного сталкера, это было ясно по его форме. Он не двигался на четырёх конечностях как делают это другие снорки, а передвигался как кенгуру, прыгая на, уже, задних лапах и держа руки на груди, подобно этому австралийскому животному. Лицо было не сильно изуродовано, кроме вытекшего левого глаза, и можно было видеть молодое, небритое лицо парня.
Приманили мы его на уже описанный способ, правда живым брать не стали и выстрелом из СВД Выдра вынес мутанту затылок, что, потом, мешало его нести на носилках.
- Не мог в глаз пальнуть! – ругался Кирпич, который нёс носилки спереди и на его берцы постоянно капала жижа из густой, багровой крови и остатков мозга. – В следующий раз бей в глаз, как белке, а не сразу в затылок.
- Как этот мудак стоял так и стрелял, - улыбаясь ответил Выдра, свободный от несения этой липкой от большого количества крови ноши. – Неси, давай. Солнце ещё высоко.
- Ладно, - прервал их я,- хватит ныть. Сейчас главное это мясо до базы донести, и желательно без приключений.
Миновать ВНЗ «Круг» нам никак не получалось и не дойдя до него метров триста мы остановились. Как и первый раз, когда мы охотились на «нового» мутанта, после выполнения задания, возвращаться приходилось на своих двоих. Но уже не к своей базе, а до аномалии Топь, где нас уже должна была ждать «мотолыга» - многоцелевой транспортёр, который был создан в Советском Союзе для транспортировки людей и грузов, но также использовался в роли артиллерийского тягача.
Мы устроили привал в небольшом овраге, недалеко от полевой дороги заросшей травой.
- Шах, Крот, - смотря в бинокль в сторону ВНЗ «Круг» я позвал ребят. – Давайте на полусогнутых вперёд, понюхайте что и как. Ищите место по спокойнее, чтобы пройти, а то нарвёмся на слюнявых.
- Принято, - кивнув головой отозвался Крот и махнув вперёд рукой, добавил: - Пошли.
Ребята скрылись в густой, высокой траве, а мы, несмотря на свежий труп мутанта с протекавшей «крышей», стали доставать банки с тушёнкой.
- Вацик секи поляну! – приказал я.
Единственный человек, который не ел, так как был на посту, Вацик рассматривал «Круг» в оптику и всю территорию вокруг нас.
Тушёнку умяли быстро, караульного Вацика сменил Выдра и боец, сдавший пост, принялся за свою порцию. И ел её так как будто ничего в жизни вкуснее не употреблял.
- Идут, - смотря в сторону ВНЗ, сказал Выдра и спустился на дно оврага. – Пацаны идут.
Со стороны кишащей зомби территории, пригибаясь и петляя, бежали наши дозорные.
- Ну что? – спросил я, когда они добежали и спрыгнули в овраг.
- Нашли, командир, - запыхаясь ответил Шах. – Сразу напротив нас есть холмик небольшой, там трое трутся, но не уходят далеко. Их убираем и путь свободен. Вокруг нет больше никого.
- Оружие?
- Вот тут загвостка, - отпив воду из фляжки, ответил Крот. – У двоих «калаши» пять сорок пять, а у третьего ПК.
- Какие проблемы? Сниму в два счёта. – Заметил Выдра и снял винтовку с предохранителя. – Где они?
- Хрен там его снимешь, - отозвался Шах. – Эти двое на холме в полный рост, а то чуть ниже в траве как кукушка сидит и не вперёд ни назад. Издалека и не прицелишься как надо.
- Вопрос, - задумчиво произнёс я. – Какие предложения будут?
- Да что тут думать, - ответил Слон. – Подберёмся незаметно и гранатами закидаем.
- Вы насколько подобрались к ним? – спросил я.
- Шагов на пятьдесят, дальше не получилось.
- Почему? – спросил Мономах.
- Вокруг холма место открытое как раз шагов на пятьдесят, если с нашей стороны, а там где этот третий сидит холм как раз в кустарник упирается.
- Хреново! – заключил я. – Кто у нас по метанию гранат?
- Я на пятёрку сдал, - ответил Вацик. – Две недели назад зачёт был.
- Далеко кинул?
- 52 метра.
Я тогда снял кепку и почесал затылок.
- Опасно! – сказал я. – Один хрен в полный рост вставать надо будет, сидя так не швырнёшь. – Я посмотрел на оружие бойцов. – Сколько у нас подствольников?
- Три, - ответил Мономах. – У тебя, Крота и у меня.
- Значит так, - доставая из подсумка выстрел для ГП-25, заявил я. – Дальность стрельбы у нас 400 метров. Сейчас подходим метров на сто вперёд. Я, Мономах и Крот отрабатываем гранатомётами, Выдра ты с нами за корректировщика.
- Есть.
- Шах, - продолжил я, - ты за старшего. Засядьте как можно ближе к ним только смотрите аккуратнее, под «воги» не попадите, будете наводить Выдру, а он уже нам. Будем стрелять по три выстрела каждый, после последнего взрыва врывайтесь на холм.
- Понял.
В очередной раз защёлкали затворы, и мы рванули с места на новую точку. Этой точкой оказалась поваленная, толстая берёза, которая уже начала гнить и её сырая кора разваливалась под тяжестью армии белых, жирных личинок. Помимо этого начался небольшой, моросящий дождь с крупными каплями, а небо оделось в серое одеяло.
Мы расположились за берёзой как за бруствером, задрав вверх стволы автоматов и подствольных гранатомётов ГП-25 «Костёр». Я усадил бойцов так, чтобы мы были в метре друг от друга, в линию, сделав импровизированную миномётную батарею. Выдра припал к биноклю и внимательно стал вслушиваться в рацию. Через пару минут в ней послышались потрескивания и координаты нашей цели.
- Приготовиться! – скомандовал я и сильно упёр приклад автомата в сырую землю.
Три залпа подствольных гранатомётов слились в один и через три- четыре секунды послышались хлопки. Ещё один залп и смертоносный груз, свиснув в воздухе, второй раз упал на головы зомби. Затем ещё залп для полного удовлетворения.
Через мгновение после взрывов от гранатомётов прогремели хлопки от ручных гранат нашей штурмовой группы и трескотня стрелкового. А спустя ещё минуту в рации послышался голос Шаха:
- Чисто, командир!
- Вперёд! – махнув рукой, приказа я.
Место нашего обстрела больше напоминало вспаханное поле на месте болота. Единственное отличие было в том, что на вспаханном поле в один ряд не лежат три изуродованных тела. Два трупа зомби были полностью изуродованы осколками, и лишь по остаткам одежды можно было узнать, что они когда-то были бойцами «Свободы». А вот лицо третьего, которое не сильно пострадало, показалось мне знакомым.
- Вот это в кустах сидел, - пнув его ногой, произнёс Шах. – Как, сука, в засаде…
Я наклонился над трупом и присмотрелся.
- Знакомый? – спросил Мономах.
- Ба! – искренно удивился я. – Это же мой штабной из госпиталя.
- Тот самый?
- Ну!
Внимательно присмотревшись, я узнал в слюнявом зомби своего знакомого Порошенко.
- Не ожидал тебя здесь увидеть, - с облегчением на душе выдохнул я. – Вот тебе бабушка и юрьев день.
Тела убитых зомби мы сфотографировали, а самих прикопали, чтобы они не превратились в сильно пахнущие «французские» духи, от которых и болезни могут пойти, Зона всё-таки. Дальнейший путь у нас был без каких-либо проблем, а когда добрались до базы и я доложил всё Войнову он та и рассказал, что две недели назад группа наёмников от яйцеголовых искала в тех болотах дорогой артефакт, а Порошенко из-за своей жадности пошёл с ними. Как он узнал об этой экспедиции, история умалчивает, но эта группа пропала, через три дня после выхода за периметр, и теперь найти удалось только зомбированного Порошенко. 
Меня радовала та мысль, что он, возможно, скопытился от осколка гранаты выпущенного из моего гранатомёта.

Глава вторая

С тяжёлым сердцем я приступаю к описанию последней главы своих воспоминаний о службе. Так как, сразу забегу вперёд, в ней будут описаны события не только вошедшие в историю Зоны Отчуждения как один из самых страшных, но и кровавых. Историки Зоны назовут их «Контейнерные тиски» и те, кому предстоит ощутить всё давление этих тисков, будем мы. Но, всё начнём по порядку.
Это произошло за неделю до дембеля. Вместе со мной на гражданку собирались Мономах, Шах, Крот и Слон. На нашей базе были ещё дембеля, но я упомянул именно этих ребят, так как вместе с ними мне довелось пройти огонь и воду и для двух из них демобилизация так и останется несбывшейся мечтой.
Была суббота, и мы жили в предвкушении свободы и возвращения домой. Ровно через неделю, в субботу, я смогу увидеть своих родителей, любимою девушку, друзей и постараться забыть эти два года, которые у меня забрало «любящее» государство, послав, как и многих пацанов на войну в мирное для самой страны время. О службе по контракту и дальнейшей военной карьере я давно уже забыл. Увиденное на войне на всю оставшуюся жизнь отбило у меня держать в руках оружие. И никакая мечта о золотых погонах офицера уже не могла это изменить.
 Одни ребята из моего отряда уже собирали вещи, а другие завидовали им. Зная о нашем настроении, майор Войнов около месяца не посылал нас на задание далеко от места дислокации нашей базы.
- От греха! – говорил он.
Командир понимал, что мыслями многие из нас уже дома и боялся за каждого, что для дембеля крайний рейд может оказаться последним. Понимали это и мы и большого рвения не проявляли,  хотя каждый из нас в любой момент был готов на самое страшное и от службы не косили. Зона никогда не прощала легкомыслие, недооценку. Чувствовать себя спокойно можно только тогда, когда дембельская «вертушка» унесёт тебя за периметр и в иллюминаторе последний раз мелькнёт колючая проволока и КСП.
Ч сидел возле нашей землянки на небольшой, деревянной скамейке и закрыв глаза принимал на себя солнечные лучи. Лето было в своём завершении, многие деревья желтели, но солнце не хотело ещё завершать свою работу и грело не хуже середины июля. Меня только что постригли, чтобы домой я вернулся как пряник, и сейчас грел постриженную голову.
- Дома? – спросил Выдра, когда вышел из землянки и сел рядом.
- Почти, - довольно ответил я. – На первую ступеньку крыльца встал. – Открыл глаза и добавил: - А тут ты.
Выдра вздохнул.
- А мне ещё полгода, - с досадой сказал он. – Кого вместо тебя пришлют, не в курсе?
- Да кто его знает. Я Войнову тебя рекомендовал. Если поставит, то уже снайпера нового искать будешь.
- Хорошо бы. А то дадут летёху зеленого, и до дембеля не доживёшь с этим героем.
- Не ссы! – я хлопнул его по плечу. – Ещё в гости ко мне приедешь.
Высоко в небе послышался знакомый шум винтов вертолёта.
- Кого ещё там несёт?! – задрав голову, спросил Выдра.
Я тоже поднял голову.
К базе приближался уже знакомый вертолёт Ми-8, который, обычно, привозил нам головную боль, в виде высокопоставленного начальства с большими звёздочками на погонах.
- Начальство, - заметил Выдра.
- Точно. Пошли на кухню.
Мы ушли от приближающегося начальства, не дожидаясь, когда «вертушка» колёсами коснётся нашего небольшого аэродрома. Но ушли мы с мрачными мыслями, так как начальство просто так не прилетает.
- Зачем, думаешь, припёрлись? – спросил Выдра, посмотрев в окно, когда мы сели за стол пить чай.
- Да хрен его знает, – отхлебнув горячего, ответил я. – Дембельский аккорд нам, наверное, привезли…
На наше удивление «большие погоны» в блиндаже нашего командира минут 15 – 20 не больше. Затем «вертушка» также быстро и неожиданно улетела, забрав всю компанию «погон» обратно.
Через десять минут к себе меня вызвал Войнов. Командир как всегда сидел за своим столом, где на этот раз лежала точная карта Склада контейнеров. Он поднял на меня красные от недосыпа глаза, где можно было заметить набухшие капилляры.
- Садись, Лёх.
Я сел за стол.
- Вот смотри, - начало он. – Это территория, сейчас также называют аномалией, Склад контейнеров на Юпитере. Здесь был наш блокпост, небольшой, а вчера вечером его захватили, если верить разведке сделала эта группа вольных. Есть там отморозок один по кличке Волк, собрал себе кодлу из вольных бродяг, собирается себе отдельное владение создать. Склад контейнеров имеет стратегическое местоположение и тем более руку на армию подняли. Штаб Юпитера попросил помощь в лице группы спецназа… Мы, ведь, спецназ?
- Мы? – спросил я. – Ну да.
- Ну вот.
- А почему войсковую операцию не могут провести?
- Это самый Волк имеет некую информацию, которая очень интересует наше командование и поэтому брать его нужно живым. А в общевойсковой, обычно, одни трупы.
- А что за информация?
Войнов пожал плечами.
- Ещё что-то бояться стоит? – спросил я.
- Стоит. Место это, повторюсь, стратегически важно. Многие его хотят под контроль взять. Короче, Лёха, у вас ситуация похожая уже была.
- Ну, а выглядит этот санитар леса как?
Войнов достал из лежащей на столе зелёной папки потёртую фотографию и протяну мне. На меня смотрел уже не молодой человек лет сорока пяти с полностью седой головой, на месте левого глаза была чёрная повязка, а на подбородке красовался длинный, тонкий шрам. Фотография была выполнена в формате «фас – профиль».
- Фото сделано в прошлом году, - заметил майор, - когда его менты взяли во Львове.
- Красавец! Когда выступаем?
- А тут тебе карты в руки, но на всю операцию дают дней пять, не больше. «Вертушка» придёт сегодня ночью.
- Ясно. А почему Волк?
- Хитрый, сука. Кровь любит. Если, что задумал то уже не остановится. Льёт красную и свою и чужую. Короче, товарищ серьёзный. Что думаешь?
Я ещё раз посмотрел на фотографию, затем засунул её в свой нагрудный карман.
- На месте посмотреть надо, - ответил я. – Сейчас соберёмся и ночью рванём. Что время терять…
- Добро! – согласился Войнов. – Давайте, тогда, готовьтесь.
- Есть! «Вертушка», по времени, когда будет?
- К часу.
- Понял.
Я встал из-за стола, козырнул и вышел из блиндажа. Возле него меня уже ждали мои дембеля.
- Чего там, командир? – спросил меня Мономах. – Идём куда?
- Идём, - ответил я. – Ночью на Юпитер идём.
Бойцы переглянулись.
- На хрена? – не понял Крот. – Что у них там своих не хватает?..
- Значит не хватает! – прервал я недовольство. – Сам знаю, что дембель и всё такое, но службу ещё никто не отменял. Пошли, думать будем.
Я помню глаза пацанов какими они смотрели на меня. Это были глаза детей, которым родители что-то долго обещали купить, но так и не купили. Единственное отличие было в отсутствии слёз, но в тот момент я и сам хотел завыть от обиды, и мне едва удалось не показать свою слабость.
В землянке мы быстро собрались для боевого выхода, и всё оставшееся время посветили отдыху и сну, пока после полуночи не услышали шум винтов Ми-8.
- Подъём! – скомандовал я.
Не прошло и десяти минут как мы уже стояли на взлётном поле около не выключающей двигатель «вертушки». Кроме нас и вышедшего нас проводить майора Войнова из всего состава нашей базы не было.
- Удачи, мужики! – крикнул Войнов, придерживая рукой фуражку от сильного потока воздуха от винтов вертолёта. – Вернуться живыми! С Богом!
Мы погрузились в вертолёт и машина, набирая обороты и едва не сбив ветром нашего командира с ног, оторвалась от земли и понесла нас на наше последнее боевое задание, которое как издёвка получила кодовое название «Дембельский аккорд».

Через пол часа после взлёта мы пересекли границу двух территорий Зоны. А ещё, минут через сорок, наш вертолёт приземлился. Дверь открылась, мы попрыгали на мелкую щебёнку, видимо, это тоже было импровизированное взлётное поле. Нас, также придерживая руками свои фуражки, ждали двое человек и судя по выражению их лиц это были офицеры.
Я построил своих и подошёл к встречающим. Винты вертолёта стали замедляться, и шум был уже не такой сильный. Предо мной  стояли два высоких офицеров в защитных костюмах «горка», из-за тусклого света от небольших полевых фонарей лица было не различить. Я увидел только блестящие звёзды на погонах, оба были капитанами.
- Старший сержант Степаненко, - представился я.
- Капитан Сизов, - ответил хриплым голосом первый капитан и протянув мне руку кивнул на другого. – Мой заместитель капитан Фидоренко. Давай сержант без прелюдий. Проходите в палатку.
Всем отрядом мы отправились в ближайшую брезентовую палатку. Эта палатка, как и вся база на которую нас доставили, оказалась временным, военным лагерем. Его поставили не далеко от Склада контейнеров, если быть точным, то расстояние между нами было около четырехсот метров. Лагерь лежал на западном направлении, где начинается закрытая дорога и упирается в первый блокпост пограничников. Если бы было совсем тяжело то на заставе погранцов находилась группа быстрого реагирования. Правда, как потом оказалось, состояла это группа не из бойцов Внутренних войск которые несут службу в Зоне и понимают всю специфику, а из спецов прикомандированного отряда специального назначения по борьбе с терроризмом «Омега». Очередная глупость нашего командования, это подразделение было сформировано для выполнения специальных мероприятий по борьбе с терроризмом в условиях крайнего осложнения обстановки. Это хотя и элита, но без определённой подготовки для условий Зоны, часто погибают и наиболее подготовленные для войны.
В палатке было светло из-за большого плафона, висящего по середине над старом, бильярдном столе. На столе лежала подробная карта Склада, в углу палатки сидел за походным столиком связист. При свете я увидел лица двух капитанов - это были мужики лет тридцати пяти: Сизов был суховатый, худой с аккуратными, рыжими усами, а его заместитель Фидоренко был хорошо упитан и на его пухлой, левой щеке был тонкий шрам, который шёл от глаза и прятался дальше под одеждой, проходя весь путь по лицу и шее.
Мы встали вокруг стола.
- С задачей знакомы? – спросил Сизов.
- Так точно, - ответил я. – Только хотел бы узнать, что сейчас, из себя представляет Склад контейнеров?
- Фидоренко, - Сизов посмотрел на своего заместителя.
Капитан Фидоренко взял со стола красную указку.
- На данный момент, - начал он, показывая по карте, -  Склада, как такового, нет. За последние два года за него было восемнадцать серьёзных столкновений. КПП давно уже разбито, в южной части Склада был расположен большой навес – сейчас его также нет, в юго-западной и северо-западной частях были большие здания, но их размолотила наша артиллерия. По центру, где находилась большая часть ржавых контейнеров сейчас траншеи. Оставшиеся контейнеры были глубоко зарыты в землю, из них сделали блиндажи, которые связанные между собой глубокими окопами.
- Насколько глубокие? – спросил Мономах.
- В полный рост. Блиндажи на два-три метра вниз, брёвна сверху, где-то бетонные плиты. Если брать «арту», то можно только от сотого калибра раздолбить, ниже не возьмёт. Всего четыре блиндажа.
- Оружие? – спросил я.
- Стрелковое. Есть гранатомёты. Раведка засекла один АГС-17. Крупнокалиберного, вроде, нет…
- Караул?
- Посменно. Каждые четыре часа меняются. На посту трое, все в траншеях. Часто стреляют из ракетницы, освещают местность, наблюдают.
- Численность не менялась?
- На данный момент одновременно видели восемь человек, а так, приблизительно около пятнадцати.
На улице раздалась пулемётная стрельба.
- Это наши, - пояснил Сизов. – «Утёсом» не даём им расслабляться. Как брать думаешь, сержант?
Я ещё раз посмотрел на карту.
- Ну, желательно днём посмотреть на Склад, - ответил я. – Задумка есть, проверить надо.
Сизов тяжело выдохнул.
- А вот времени та уже и нет, - произнёс он. – По нашим данным «Свобода» планирует похожую операцию. На всё нам отпускается двенадцать часов. Видимо вас об этом не проинформировали…
- Лихо! – присвистнул Выдра.
- А что касается посмотреть, - продолжил Сизов, - у нас есть два прожектора.
Я посмотрел на свих бойцов.
- Оставайтесь здесь, - приказал я. – Выдра, Мономах за мной.
С двумя капитанами мы вышли из палатки, прошли метров двадцать и забрались на вышку, где был часовой и два армейский прожектора.
- Включай! – приказал Сизов бойцу.
Два прожектора включились и войдя в друг друга превратились в один мощный луч света, который толстой полосой осветил позиции противника. В этот момент, почти одновременно с наших позиций разверзлись огнём два автоматических гранатомёта АГС-17 «Пламя» и крупнокалиберный пулемёт «Утёс».
Вдали послышались разрывы.
- На случай если захотят потушить, - объяснил Фидоренко.
- Контроснайпераская? – спросил Выдра.
- Вроде того.
При свете двух прожекторов можно было увидеть, что тех строений, которые были на Складе контейнеров, нет. Отсутствовали даже какие либо следы их существования. Видимо артиллерия хорошо пристрелялась, пока обрабатывала эту территорию. Были хорошо видны огромные насыпи земли. Бывшая когда-то там колючая проволока с деревянными штакетинами отсутствовала.
- Ну что скажешь? – спросил Сизов.
- Не густо, - ответил я. – Здесь только под прикрытием.
- Надумал что?
- Есть один вариант.
- Ну пошли, обмозгуем.
Мы снова вернулись в палатку, где моим бойцам принесли ужин виде сухого пайка, который с большим аппетитом быстро уничтожился. Встав около стола, я опять посмотрел на карту.
- Значит, эти блиндажи только крупный калибр берёт? – спросил я.
- Да, - ответил Фидоренко. – Выше сотни уже землю со всем содержимом мешают.
За всю мою службу у меня хорошо получалось разработка небольших операций для своей группы, так сказать, возник талант полководца. Вот и сейчас возникла одна мысль как обезвредить отряд противника и захватить главаря – Волка.
- Предлагаю, - взял я слово, - ближе к утру открыть огонь по траншеям Волка из всех миномётов, которые меньше ста и АГС можно задействовать. Сколько у вас в наличии?
- Три АГС-17, - ответил Фидоренко, - два 82-миллиметровых миномёта.
- Хорошо. Необходимо накрыть навесным огнём позиции противника. Под этим прикрытием мы на «броне» подходим как можно ближе и заходим в гости. Рожу мы его запомнили, остальное дело техники.
- Время? – спросил Сизов.
- В пять утра, самое время.
- Добро! Фидоренко сообщи миномётчикам.
- Есть.
Капитан Фидоренко вышел из палатки, Сизов посмотрел на свои электронные часы на руке.
- Уже через четыре час, - заключил он. – Распаковывайтесь здесь.
Капитан вышел из платки и забрал с собой скучавшего радиста. Мы устроились на спальных мешках, многие начали засыпать, не обращая внимания на пулемётную дрель, что работа на улице.

За тридцать минут до начала операции я поднял бойцов. Проверили снаряжение, оружие. В окно пробивался еле заметный луч просыпающегося солнца. Наступало утро, на улице изредка стучали два пулемёта, а возле нашей палатки уже ревели двигатели двух манёвренных БРДМ-2.
Когда м вышли наружу два капитана уже были около машин, по базе бегали и суетились солдаты, таскавшие деревянные ящики и пол мин и металлические для АГС.
- Здравия желаю! – козырнули мы капитанам.
- Здорово! – сухо, словно к чему-то прислушиваясь, ответил Сизов. – Готовы?
- Так точно.
Мы посмотрели на часы, каждый на свои.
- Ну, с Богом, сержант, – сказал капитан.
- На броню! – скомандовал я.
Как только мы уселись на боевые машины, и механики-водители вдавили педаль газа в пол, с базы заработали все стволы ниже сотого калибра. Захлопали миномёты, затрещали автоматические гранатомёты. Машины сорвались с места и понеслись по открытому полю в сторону нашего противника. Мы слышали над своими головами свист мин и видели столбы взрывов в окопах. Большие куски земли вырывали 82-миллимктровые мины, и словно петарды хлопались гранаты АГСов, поднимая вверх земляную крошку.
Чтобы не зацепить нас, когда до позиций противника оставалось около ста метров, миномёты замолчали, и куражиться оставалось только автоматическим гранатомётам, так как разлёт осколков у них на много меньше.
Машины ещё немного продвинулись вперёд и резко остановились.
- Пошли! – крикнул я.
Мы спрыгнули с «брони» и рванули на позиции противника. В это время стрельба утихла, и в траншеях показались головы. На бегу, мы стали поливать свинцом во всё, что видели и когда добежали, бросили гранаты,  потом забрались на бруствер и на дне окопа лежали два трупа.
Разделившись на группы, мы стали прочёсывать блиндажи из которых, то и дело появлялись вооружённые люди, но, не успев понять, что происходит, они уничтожались шквальным огнём. На всю операцию я потратил полтора магазина.
Три блиндажа были пусты, не считая убитых сталкеров.
- Нашёл! – услышали мы голос радостного Вацика.
Мы забежали в четвёртый блиндаж. На деревянных нарах лежал наш одноглазый клиент в армейской форме и уже с перевязанной правой рукой.
Я подошёл к нему, посмотрел на морщившегося от боли лицо. Левой рукой он ладил раненную руку.
- Он, - одобрительно сказал я. – Что с рукой?
Волк оскалился.
- Ты кто? – хрипловатым голосом спросил он. – Вояка?
- Вояка, вояка. Собирайся санитар леса. Наше начальство сильно тебя лицезреть желает.
- Добрались всё-таки…
У Волка было прострелено плечо. Две пулевые дырки. Шах посадил его на скамейку и только приступил к осмотру раны, как уже по нашим позициям были выпущены два ПТУРа. Ракеты с страшным визгом ударились в землю, над головой. На нас, кто был в это время в блиндаже, посыпалась земляная и металлическая крошка от старых, ржавых контейнеров.
- Шах с Волком! – приказал я и выскочил наружу.
В нашу сторону, сплошной стеной шёл большой отряд из трёх БМП-1 и сорока – сорока пяти человек пехоты. Машины на ходу стреляли из своих пулемётов и основного вооружения – 73-миллиметровой пушки «Гром».
- Занять оборону! – крикнул я, перезаряжая автомат.
В окопах уже сидел раненный крот, он перевязывал левую руку и посмотрев на меня, сказал:
- Ну что, командир, теперь и «Омега» нам не поможет.
Кирпич и Выдра сняли с бруствера убитого Мономаха. Парень был уже бледный, его каска сильно сползла на лицо и почти полностью закрывала его, но было видно, что оно было в крови. Мы заняли оборону, стали отстреливаться и даже кого-то убили. Наша база, также, была атакована и на огневую поддержку рассчитывать не приходилось. На боевых машинах пехоты были водружены и сильно развивались на ветру флаги «Свободы». Не считаясь с потерями в живой силе, они шли на нас и, когда до наших позиций оставалось им пройти около ста метров пулемётные очереди прилетели по нам с другой стороны.
Со стороны ЗРК «Волхов» на нас шла бронированная стена из двух БТР-70 и трёх британских танков Мировой войны с прекрасным  и откровенным женским именем «Matilda». За «бранёй», в цепи шла пехота в чёрных масках и разношёрстной, военной форме. Тиски сжимались.
Первой же пулемётной очередью в шею был убит Выдра. От неожиданности от резкой боли он пытался повернуться и получилось так, что выбросил свою винтовку далеко от наших позиций и свернувшись калачиком застыл на дне траншеи. Отбиваться было не чем так ничего «крупного» мы с собой не взяли, а то, что было уже уничтожено. Я приказал укрыться в блиндажах, но одного уже не было. Укрытие, где находились наш пленник Волк, и охраняющий его Шах было уничтожено тремя выстрелами из пушек английских ветеранов. На месте блиндажа осталась глубокая воронка.
Я оказался в блиндаже с Кирпичом, который тяжело дышал, а его руки были в крови убитого товарища. Мы сидели друг напротив друга, на сыром полу упершись спинами о стену.
- Ну что, Серёга, - сказал я, доставая из подсумка гранату Ф-1. – Видимо конец нашему везению…
- Похоже на то, - спокойно и улыбнувшись, ответил он и тоже достал гранату.
Наверху происходил настоящий ад. Земля ходила ходуном. Слышались хлопки пушек, автоматные трели, взрывы, крики. Бой уже шёл у нас над головами, когда  через сильный грохот выстрелов, взрывов и лязг гусениц, послышался начавшийся ливень.
В этот момент все мои мысли были только с моими родителями и любимой девушкой. Тогда я по настоящему испугался, но не из-за того, что могу вот-вот умереть от собственной гранаты, а больше от большой обиды, которая так сильно сдавило мою грудь, что каждый вздох давался мне с большим трудом. Видя глаза Кирпича я был уверен, что он испытывал тоже самое и из-за всех этих размышлений я даже не заметил как у меня, сначала помутнело всё в глазах, а потом я потерял сознание и уже не слышал спасительный гул винтокрылых машин.



Эпилог

Очнулся я уже на базе Внутренних войск, которая находилась за периметром Зоны, но и до неё периодически доносилась глухая стрельба, так как до территории Зоны было меньше трёхсот метров. База относилась к пограничным частям – это именно они, как мне потом рассказали, вытащили нас из той заварушки в которую мы попали. Четыре вертолёта Ми-8 войск пограничной службы обрабатывали Склад контейнеров двадцать минут, пока видели, что кто-то шевелиться, а пограничный спецназ, когда зачищал позиции, нашёл меня и моих уцелевших бойцов.
Мы были в сан. части, в большой палатке с большими окнами и с огромной лампой накаливания на потолке, которая своим ярким светом была похожа на знакомый военный прожектор. У меня и у каждого из бойцов были контузии лёгкой и средней тяжести. Крот лежал с пробитым плечом, а больше всех не повезло Слону – ему осколком перебило ноги. Левую ногу удалось спасти, а правую ампутировали. Вацик, Кирпич и я ранений кроме контузий не получили.
Как потом рассказывали пограничники та помощь в виде отряда «Омега» к нам не пробилась из-за отсутствия у них опыта, который кровью пишется в устав воинской службы по охране Зоны Отчуждения. Они прошли сего около ста метров, и попали в огромную по силе взрыва аномалию «Петарда». Взрыв был такой мощности, что многих бойцов разорвало на куски, а те кому удалось выжить были сильно контужены и это событие очень сильно отразилось на их психике.
Оставшаяся неделя прошла быстро. Я не буду рассказывать, как прощались с пацанами, и какими глазами смотрел они на нас. Вацику и Кирпичу ещё предстояло возвращение на территорию Зоны. Тогда мен было очень тяжело.
Вернувшись домой я, как говорил выше, женился не сразу. Пришёл в обычной «горке» без аксельбантов в звании старшего сержанта. На груди было несколько наград: Медаль «За военную службу Украине», два ордена «За мужество» 2 и 3 степени и орден «Богдана Хмельницкого» 3 степени. Всяких торжеств по поводу моего дембеля, я избегал, как не уговаривали меня родители. Две недели я пил в полном одиночестве, ни с кем не разговаривал, потом в один прекрасный день проснулся, умылся, а ещё через неделю женился.
Сейчас я с семьёй живу в Донецке, частный предприниматель, занимаюсь перевозками, но думаю, это уже будет неинтересно. Трое детей…
О всех с кем служил сказать не могу, с многими связь оборвалась. Знаю, что Кирпич погиб, не дожив до своего дембеля два месяца; майор Войнов сейчас уже полковник и насколько мне известно является начальником штаба всей группировки на Юпитере; мой знакомый танкист Вихор сгорел в танке в бою с большой группировкой фанатиков из «Монолита»; Полковник Сизов – наш начальник школы погиб, лейтенант Евсеев уволился из армии, переехал в Россию на Дальний Восток, стал капитаном рыболовного судна. Это все те люди о судьбах, которых я знаю, но до сих пор пытаюсь найти тех с кем был знаком на этой необъявленной воне в мирное для страны время.