Крапива

В лето моего восемнадцатилетия почти все молодые девушки славного города Харькова, второго по величине города Украины, в котором я тогда училась, носили мини-юбки. Как впрочем и многие девчата других больших и малых городов нашей прекрасной страны СССР. У меня тоже имелось несколько коротких юбочек и платьиц, а любимой из них была джинсовая  юбка с молнией впереди и алыми сердечками на карманах. Вошли в это время в моду и туфли на массивной подошве-платформе.

В то лето после моей поездки на Кавказ, где я лазила со студентами-археологами по горам и пещерам Приэльбрусья, я, вобщем-то и не особо рвалась  домой в свой скучный пыльный маленький городок, но родители, родня и подруги звали, просили, настаивали на моём приезде. Пришлось мне приезжать к ним. Через два дня поцелуев и рассказов о моих приключениях домашним родители напомнили мне, что надо навестить мою бабушку Женю, живущую со своей незамужней дочкой Тамарой в соседнем селе Большое Окулово. Это село уже тогда слилось с нашим городком.

Я могла бы недолго, минут сорок, идти до дома бабушки пешком, выйдя из дома на своей Трудовой улице, всю её пройти до речки Велетьмы, а на другом её берегу как раз и лежит это село.  Немного пройдя по Клубной улице, я видела фасад бабушкиного дома.

Но я решила нацепить свою любимую мини-юбку, обуться в новые модные туфли на платформе. Увидев меня в подобной коротенькой юбочке, папа заметил:

 - Точно: мимо-юбка, как говорил деревенский детектив Анискин.

Как раз по нашему телевидению прошёл сериал об этом пожилом милиционере, который и ругал свою модную дочку за такую вот мини-юбку.

В платформах  так далеко идти было тяжеловато, и я села на автобус, останавливающийся почти возле нашего дома. Автобус едет более длинной дорогой через автомобильный мост и всё село, прибывая в конечную свою точку  буквально в  минуте ходьбы от бабушкиного дома напротив церкви. Эту большую Крестовоздвиженскую церковь безбожная власть того времени сделала клубом, в котором проводились даже танцы, а мы с моей тётей Тамарой иногда смотрели там фильмы в кинозале.  Почти вплотную к церкви примыкала длинная канава, в которой вольготно чувствовали себя гуси и утки местных жителей, а берега этой канавы густо поростали летом крапивой и лопухами.

Выйдя из автобуса, я прошла мимо автобусной остановки, где  сидела группа местных патлатых парней, одетых в широченные брюки-клёш. Несколько человек, вышедших со мной из автобуса быстро разошлись в стороны, так что рядом со мной кроме этой местной шпаны никого не оказалось.

-  Эй, ты, фифа московская, погодь-ка, - услышала я и обернулась, растерявшись..  Ватага аборигенов быстро окружила меня. Один из них, видимо,  главарь- разбитной чернявый и кучерявый, похожий на цыгана, вдруг схватил меня за плечо и быстро выкрикнул: - Толкай её в крапиву, ребята!

Не успела я опомниться, как влетела в своей мини-юбке в колючую зелень. Прямо за этой гущей зелёного пламени виднелась крыша родного дома моего папы, и мне ничего не осталось, как, превозмогая боль ринуться через крапиву напролом. Выскочив возле наших ворот, я быстро влетела в них и заперлась изнутри на огромный засов. К счастью, меня никто не преследовал.

Только тут я ощутила сполна ужасную боль в изжаленных зловещим растением голых ногах. Хорошо, что на мне сверху надета джинсовая куртка с длинным рукавом. Ноги зудели нестерпимо. Вышедшей из сада на мой крик бабушке я пожаловалась, что, видимо, меня то ли комары искусали, то ли солнце обожгло, но ноги чешутся и нет ли у неё какого лекарства от этого. Ни одного слова о своём приключении я ей не сказала. Зачем расстраивать добрую старушку?

Бабушка заохала, повела меня в избу и достала из аптечки какую-то мазь от ожогов. Помазав ей больные места, я стала меньше ощущать боль и зуд, но ноги  всё равно оставались покрытыми мелкими волдыриками.

- Мыслимое ли дело- ходить по улице в таких коротеньких юбочках?- приговаривала бабушка Женя, наливая мне наваристых щей и вынимая из печки  мои любимые пироги с грушами, - Что это за мода такая, прости господи – чуть не с голыми задницами ходить? Вот вас комары и мухи и школят, дурочек таких.

Через пару часов, собираясь домой, я попросила у бабушки дать мне какие-нибудь  Тамарины туфли или даже тапки, а то так далеко идти в платформах тяжело.  Тётя Тамара в этот день была на работе. Домой я пошла от бабушки огородами и вышла проулками почти у речки Велетьмы, под мостиком которой обычно купалось много народу, но этот день хмурился и желающих охладиться не нашлось, так что до дома я добралась, не встретив ни ту вредную компанию парней, ни знакомых.

Вечером того дня у меня даже немного поднялась температура. На улицу я не пошла, но ко мне пришла моя самая близкая подруга Лариса, которой я всё и рассказала.  Сердобольная Лара села ко мне на диван и то и дело спрашивала: -Ой, Люсечка, сильно болит?

На другой день ко мне заявилась целая делегация подруг: три Людмилы, Маша и Лариса, которые никуда из дома не уехали. Кто-то из них учился в соседнем Муроме, другие – здесь. Это меня унесло далеко на Украину.  Пришлось мне снова описывать в красках свой пробег по жгучей крапиве. Самая серьёзная из нас высокая блондинка Люда Лушина поинтересовалась внешностью главного моего цыганистого обидчика. Я описала его, как запомнила, и Люда подвела итог:

- По всем приметам это – Колька Зимин по прозвищу Зима. Он возомнил себя местным царьком всяких неблагополучных малолеток. Учится он в нашем ПТУ, там тоже безобразничает. Между прочим, он отмочил номер со своей соседкой Маринкой наподобие, как с тобой, Люся.  Та Маринка с матерью привезли из Москвы красивые лакированные туфельки на высоких каблуках по последней моде. Решила Маринка надеть их на вечер танцев в их клубе.  Вот обулась она в них и вышла из дома, да как назло вывалилась из соседского дома компания Зимы.

Конечно, они  окружили Маринку, столкнули её с ног, стащили её новую обувку  и закинули те туфли в самую гущу крапивы, а сами с гиканьем убежали. Марина с плачем вернулась домой, а её отец с руганью, надев ватные штаны и толстые рукавицы, достал из гущи крапивы несчастные лакировки дочки.  Дикий у нас ещё народ, особенно вот такой Зимин с компанией.

Мы сделали совместный вывод, что Зима не любит никакого модничанья.  По словам той же Людмилы Зима и его три брата росли без отца. На шикарные наряды детям у их матери не хватало денег, вот Зима и проучивал всяких модниц.

  Мои обожжённые крапивой ноги вскоре перестали чесаться, но я уже больше не стала носить никакие юбки – только всевозможные брюки и джинсы разных фасонов в зависимости от моды. Так я всю жизнь и одеваюсь. К бабушке я тоже больше не ездила на автобусе, а только либо на велосипеде, либо пешком короткой дорогой бегала.

Через пару лет я вернулась домой с Украины с маленькой дочкой, но без мужа и поступила работать на судостроительный завод. Спустя несколько лет я почувствовала, что не могу носить на ногах никакую синтетику – ни колготки или чулки, ни брюки. Ноги начинали чесаться, и чем дольше синтетика соприкасается с телом, тем зуд сильнее становится. Так что и брюки-то я ношу только из натуральных материалов. Может, это из-за тех крапивных ожогов, может, ещё почему.

На этом можно было бы и закончить мой рассказ о моём походе через крапивные заросли, но лет десяток я проработала в одном цехе с тем моим обидчиком Зимой. Я с ним не сталкивалась и не разговаривала. Мне сказали, что в молодости он лет пять отсидел в местах лишения свободы,  выйдя на свободу пришёл на наш завод и женился на нашей же сотруднице.  Мне до них никакого дела не было.

Но как-то раз мы с Зимой оказались на Новогоднем корпоративе. У нас в сборочно-сварочном цехе мало женщин, а мужиков раз в десять больше, поэтому самые некрасивые девчата находили себе мужьёв в своём коллективе. Лично я сама с двумя своими мужьями познакомилась на своей же работе. Правда, оба оказались птицами не моего полёта. Много народу не значит, что народ этот умён и хорошо воспитан.

Вобщем, пригласил меня поседевший и присмиревший Зима на танец, как сотрудницу. Его жена тоже с кем-то там танцевала. Я и не хотела с ним говорить, но он сам завёл разговор, спросив, почему я всегда ношу брюки. Я и на этот раз была в бархатной брючной паре моего любимого фиолетового цвета.

- Что ты, Николай,- ответила я,- Замуж я выходила в платье, а потом я же пела в народном ансамбле, одетая в длинный русский сарафан. И, подумав, добавила.- А ведь ты сам меня и отучил от юбок, толкнув в заросли крапивы. Помнишь? Нам по восемнадцать лет было.
 
- Так это ты была?- удивился Зима,- а думал, что городская какая.. Ты тогда вышла из автобуса такая хорошенькая, аккуратненькая. Я просто залюбовался, а эти хмыри заметили и принялись подначивать, мол, Зима втюрился в эту фитюльку. Во мне всё закипело, ну, я и толкнул тебя в крапиву. Мы думали, что ты выскочишь со слезами и побежали прятаться, но ты прошла в самую гущу крапивы и пропала. Мы потом обежали эту канаву вокруг, но тебя не увидели. Ты будто растворилась.

Я не стала уточнять, как было дело. Вскоре за мной пришёл муж Саша, и мы вместе ушли домой. Раскаялся ли Зима в содеянном – не знаю. Я больше его не видела, так как вскоре уволилась из завода по сокращению. Но, наверно, благодаря ему и его разбитным дружкам, я всю жизнь ношу в основном одежду унисекс и не жалею об этом.
                1-3 ноября 2020