Кража

           К   Р   А   Ж   А

     Сейчас мало кого можно удивить мошенническими способами воровства и краж как денег, так и имущества граждан. Странно другое – на что надеются те, кто ворует и мошенничает, неужели на безнаказанность и свое воровское везение? А может быть, на наивность, безграмотность или просто порядочность обычных людей, к которым они так цинично и нагло применяют свои мошеннические схемы? Откуда и когда научились они обходить закон и презирать честный труд других людей, которым они, как трутни, питаются без страха и совести? Где происходит этот человеческий слом, когда жажда наживы затмевает разум и становится животной страстью, превращающей  человека в нелюдя, в чужеспинника, а порой и в убийцу только для того, чтобы слаще жрать,  рабски вожделяться над деньгами и врать самим себе, что деньги могут все! Что дало толчок этому – зависть, глупость, жадность, которые всегда ходят под ручку с подлостью? Или это врожденная патология психики, которая делает из человека морального урода, и он не властен над собой? Или среда, в которой формируется родившийся человек, семья, где он впервые узнает фальшь слова и дела и где ложь становится его питательной средой, в которую он пускает корни корысти, лицемерия и приспособленчества ради сиюминутных благ, где он начинает понимать, что для того, чтобы чего-то добиться, вовсе не нужно гнуть горб и ломать голову, а достаточно  словчить, солгать, подставить  и просто погреть руки на чужом труде, доброте,  таланте или человеческой слабости. Пожалуй, все – и дурное  и хорошее – закладывается в личность с детства, и что потом даст глубокие корни или заглохнет,  в большей степени зависит от самого человека. Но и все, что окружает эту личность, тоже накладывает свой отпечаток  - особенно наше отношение, равнодушное или неравнодушное…

История эта случилась очень давно во времена моего обучения в школе. Наш четвертый «А» класс  был большой и дружный, потому что мальчишек было больше. Сорок три человека – это не шутка, но учителя справлялись, и жалоб на загруженность никто никогда не слышал. В третьем классе у нас сменилась наша классная руководительница и пришла другая. Нам было жаль прежнюю учительницу, но новая оказалась ничуть не хуже предыдущей. И мы вскоре ее полюбили так же сильно, как и своего первого педагога. Звали новую учительницу Людмила Константиновна. По профессии она была преподавателем русского языка и литературы. Поэтому мы знали гораздо больше по ее предмету, чем другие ученики нашего потока, чем особенно гордились и повергали в изумление проверяющих из Гороно. Благодаря Людмиле Константиновне, мы как-то походя усваивали правила правописания программы шестого и седьмого класса и не испытывали по этому поводу никаких сложностей. Людмила Константиновна очень гордилась нами и в награду иногда доверяла отличникам проверять школьные тетради,  от чего мы просто раздувались от гордости. Ошибки исправляли мы, а оценки ставила она.
Жила Людмила Константиновна в небольшой квартирке с соседями. Мужа у нее не было, зато был сын Сашка, которого мы сразу же полюбили всем классом. Был он удивительно похож на свою маму, а на его темном затылке среди черных густых волос ярко белел белобрысый треугольник, который вызывал к нему  большое внимание и любопытство.
В классе был народ разношерстный, но преимущественно из рабочих семей. Особенной разницы между нами не было, но, тем не менее, дети из семей потомственных интеллигентов отличались не только внешним видом, но и манерами, воспитанием и умением говорить каким-то другим, более книжным языком. Эти дети были скромны, тихи и  изнежены той особенной благородной любовью, которая не встречается в простых семьях. Именно такой и была Леночка Горохова, тихая, болезненная девочка с белыми льняными волосами и родинкой на губке, ясными голубыми глазами и воркуюшим голоском. От нее исходили такое спокойствие, доброта и нежность, что и другим рядом с ней сразу становилось как-то уютно и спокойно. Словом, сейчас бы сказали, что девочка была с ангельской внешностью. Леночка была окутана облаком любви, которая сказывалась на каждом шагу – дедушка ее просто боготворил да и папа с мамой, казалось, старались выполнить все ее желания, стоило ей только чего-то захотеть. Тем не менее. Леночка не была эгоисткой и всегда была готова помочь любому, кто нуждался в ее помощи. Ее слабое здоровье часто подводило ее, и Леночка сидела дома, выполняя заданные уроки добросовестно и аккуратно. Когда она приходила после болезни в школу, учителя поражались ее знаниям. Леночка времени дома зря не теряла и намного опережала нас по части эрудиции.
Завидовали ли мы ей? Наверное, нет.  Это было другое чувство. Скорее это было желание стать такими же. Сказать, что Леночка была с кем-то из нас особенно дружна нельзя. Она была ровна со всеми, не выделяя из общего ряда никого. Быть может, причиной этому была ее болезненность, не дававшая ей полнокровно влиться в жизнь класса, но она стояла как бы в стороне от нас. Когда ее болезнь затягивалась надолго, Людмила Константиновна просила нас навестить ее. И мы, человека два-три, шли к ней домой, спеша выложить все наши школьные новости, которыми жил весь класс.
Все мы жили тогда с соседями в коммунальных квартирах, а то и в бараках, и Леночкина квартира казалась нам тогда хоромами. Она и впрямь была большая – несколько комнат, просторная прихожая, красивая мебель и огромное количество книг с разными красивыми вещицами, которые тогда нам казались просто диковинами. Леночкины родители частенько бывали за границей, и дом был наполнен каким-то особенным загадочным флером, который действовал на нас завораживающе.
Леночка держалась просто, была гостеприимна, разрешала трогать все эти красивые вещи, а нас переполняло чувство восхищения. Всему этому способствовало и отношение к нам Леночкиного дедушки. Он был с нами ласков, предупредителен и хлебосолен, много и интересно рассказывал про интересующие нас вещи и с удовольствием и гордостью демонстрировал нам свою сокровищницу – коллекцию марок. Это были альбомы, в которых за папиросными листами хранились самые разнообразные марки, каждая со своей историей. Дедушка любовно брал какую-нибудь из них в руки и начинал священнодействовать, погружаясь в свой рассказ и, казалось, совершенно переставал замечать нас.
Все это было так замечательно и приятно, что вскоре в классе даже установилась очередь на посещение Леночки. И с каждым разом восхищение возрастало, и Леночка становилась все необычнее и загадочнее.  Но сама она оставалась все той же – спокойной. скромной и тихой, не изменяя своего отношения ни к кому. По-прежнему близких подруг среди нас у нее не было. Зато нам стало ясно, что самым близким и преданным ее  другом  был дедушка, любивший ее до самозабвения, даже не скрывая этих чувств ни от кого. Наверное, так он в ней видел свое счастье, после того, как остался один, когда умерла его жена, Леночкина бабушка. И мы во все глаза смотрели, как этот солидный, седовласый человек порхает возле свой внучки, стараясь упредить ее малейшую прихоть.
Посещали мы Леночку с ведома Людмилы Константиновны. Чаще всего это были хорошие ученики. Но однажды…
Не помню, по какой причине увязалась тогда с нами Наташка Таранова, девчонка, которая еле-еле тащилась в учебе, перебиваясь с двойки на тройку. Никакого интереса ранее к Леночке она не проявляла, но, по-видимому, наши рассказы подогрели ее любопытство, и она напросилась пойти с нами. В тот раз Людмила Константиновна разрешила нам проверять школьные диктанты, и мы, захватив с собой классные тетради, пришли к Леночке в гости, чтобы и она могла принять участие в таком почетном деле. Леночка, преисполненная чувством благодарности к такому нашему благородству сразу же радостно сообщила об этом дедушке,  и нам было разрешено взять для проверки по диковинной заграничной ручке, похожей на карандаш в прозрачном футлярчике, где было видно, сколько там осталось чернил. Этой диковинкой была простая шариковая ручка, но в то время!.. Мы благоговели, нашему восхищению и удовольствию не было предела. Детская душа была переполнена восторгом и благодарностью за то, что мы стали причастны к некоему волшебному миру, который так от нас далек и заманчив. Ручка с красной пастой, с которой мы проверяли тетради, была для нас наподобие волшебной палочки, помогающей нам править нелепые ошибки наших одноклассников.
Уходили мы от Леночки со вздохом и огромным сожалением. Нам не хотелось покидать этот гостеприимный дом, где было столько чудес и теплоты, которая буквально кутала нас своей нежностью. Наташка вела себя так же, как и мы, нисколько не выказывая чего-то подозрительного, что могло навести нас на некоторые мысли. Мы наперебой чирикали по дороге, делясь своими впечатлениями, и совершенно не думали о чем-то плохом. Не знали мы тогда и того, что Наташка уже собралась идти туда одна, без нас, замыслив то, за что потом будет стыдно всему классу.
Мы пребывали еще под впечатлением от гостеприимства этого дома, когда в классе разразился скандал. Прямо на уроке внезапно раскрылась дверь и стремительной походкой в класс влетела директор, красная и растерянная, какой мы ее никогда не видели. Обычно она была собранная, энергичная и строгая, а тогда… Нам даже показалось, что она вот-вот заплачет. Вслед за ней в дверях показался Леночкин дедушка, не такой, каким он был для нас всегда – улыбчивым и радушным, а расстроенным и обиженным. Директор склонилась нал Людмилой Константиновной и что-то торопливо и сбивчиво начала ей шептать так, чтобы мы не могли услышать. Но по лицу нашей любимой учительницы мы сразу поняли, что случилось нечто ужасное. Глаза Людмилы Константиновны расширились и наполнились слезами, а по лицу поползли красные пятна. В классе повисла жуткая тишина, предвещающая неминуемую бурю.
Я и Зина Абарова, с которой мы холили до Наташки к Леночке, сразу смекнули, что дело касается именно ее, и испуганно переглянулись. Никакой вины за собой мы не знали, но тем не менее поняли, что в стороне от  случившейся беды мы не останемся.  Самой Леночки с дедушкой не было, она по-прежнему болела дома, но по всему было видно, что и ей там было больно и обидно от еще не ведомого нам несчастья.
Наконец директор перестала шептаться с Людмилой Константиновной и, глядя на весь класс, глухим срывающимся голосом начала:
- В нашей школе, в вашем классе случилось ужасное происшествие, - она метнула в сторону Леночкиного дедушки виноватый взгляд. – Кто-то из вас, кто приходил к Леночке Гороховой домой, воспользовавшись гостеприимством и доверием этого дома, украл там ценные марки и еще ряд  вещей, принадлежащих этой семье. Это огромный позор не только вашему классу, но и всей школе. Я надеюсь, что у вора хватит смелости признаться и вернуть все, что он своровал. Мне бы очень не хотелось публично предавать огласке возмутительный поступок этого ученика, поэтому я жду его в кабинете после уроков. В противном случае…- Директор замолчала и еще раз обвела весь класс грозным взглядом.
- Руфина Павловна, пожалуйста… - умоляющим голосом простонала Людмила Константиновна. – Пожалуйста, я прошу Вас… Я поговорю с ними…
Руфина Павловна согласно кивнула. Она уже хотела покинуть класс, когда Леночкин дедушка решительно остановил ее жестом.
- Одну минуточку, только одну минуточку, - прошептал он. – Я просто хочу сказать, просто сказать… - Было видно, как трудно ему дается каждое слово. – Я только хочу объяснить…-  Он сделал паузу и тяжело вздохнул. – Ребята, я просто хочу вам сказать, что то, что произошло, это не просто плохой поступок, это подлый поступок. И дело даже не в тех вещах, которые пропали, а в том, что этим поступком разрушается вера в людей, в дружбу, в порядочность  и еще во что-то, что мне трудно вам объяснить, но что имеет самые мерзкие последствия прежде всего  для самого этого человека. Сейчас Леноча там одна сидит и плачет, потому что считает, что во всем виновата она… Она привела в дом нечестных людей, считала их товарищами, друзьями, полностью им доверяла, и ей стыдно, обидно и больно, что она так обманулась в них. А еще ей стыдно передо мной, перед родителями, хотя никто из нас ее не винит и не ругает. Но Леночка наказывает себя сама и наказывает так, как никто из нас ее наказать не может. Она отказывается кушать, никого не хочет видеть, и при ее слабом здоровье это чревато самыми негативными последствиями.
Больше всего она переживает за мою коллекцию. Пропало много очень ценных марок, которые стоят немало, но самое главное они собирались мной годами, и я вколотил в нее много сил… Бог с ними с другими вещами, но коллекция… Леночка знает, как я дорожу ею, и вот такая история…Я прошу вас, ребята, можете оставить вещи себе, но верните, пожалуйста, марки… - Лицо дедушки вдруг покраснело,  и он осекся. – Очень прошу…
Людмила Константиновна встревоженно поднялась со стула, но дедушка остановил ее рукой.
- Не надо, это пройдет, сейчас пройдет…- Он приложил руку к левой стороне груди и медленно зашагал к выходу.
- Кто-нибудь за медсестрой, - скомандовала Руфина Павловна, ни на кого не глядя, а тихонько поддерживая Леночкиного дедушку под руку. – В мой кабинет…
Кто-то опрометью бросился в медпункт, дверь тихо закрылась, и в классе вновь повисла тяжелая тишина.
- Теперь, когда мы одни, - каким-то чужим голосом начала Людмила Константиновна, - может быть,  кому-то есть что нам сказать? – Тишина звенела у нас в ушах. – Значит, никто не виноват, - сказала она, - и мы все проглотим эту подлость и будем жить дальше?.. – Класс молчал. – Ну, хорошо, тогда так… Кто из вас ходил к Гороховой в гости и когда?
Мы с Зинкой переглянулись и встали из-за парты.
- Два раза ходили вместе, - сказала Зинка, кивнув на меня,  - и один с Наташкой, - она кивнула в сторону Тарановой. Последний раз где-то с неделю назад. Только мы ничего не брали – ни вещей, ни марок.. Мы тетради проверяли, чай пили, Леночкин дедушка один раз нам марки показывал. У него их много, только мы ничего не брали…
- Не брали, - подтвердила я.
- Кто ходил еще? – Строго спросила учительница. – Кто еще и с кем? Зря молчите, лучше признайтесь сами, дело очень серьезное…
Но все молчали, испытывая доселе  непонятное чувство неловкости и смущения друг перед другом, которое лихорадило нас изнутри и лишало  прежней беззаботности.
- Ну хорошо, - опять повторила Людмила Константиновна, - раз так – идите сейчас домой и думайте! Директор ждет признания. Иначе… - Людмилу Константиновну вдруг словно прорвало. – Это же надо быть такой дрянью, чтобы за добро плюнуть людям в душу! И эта гадина сидит здесь, затаившись, как змея, и ей никого не жаль и не стыдно. Она только боится за свою шкуру, как все подецы и трусы!..
При последних словах Людмилы Константиновны в классе раздался всхлип, и Наташка, распластавшись на парте, зарыдала на весь класс. Мы испуганно таращились на нее, понимая и не понимая, она ли совершила этот страшный поступок, или это только переполнившие ее эмоции, которые довели ее до нервного срыва.
- Все по домам! – Скомандовала Людмила Константиновна, не обращая внимания на рыдающую Наташку. – Быстро по домам – и думайте, думайте!
Мы второпях собрали свои портфели и очнулись от увиденного,  только выскочив на улицу. Никто из нас не был уверен в виновности или невиновности Наташки. Никто не проронил ни слова о ней. Увиденное и услышанное вихрем крутилось у нас в головах и не поддавалось анализу. Мы не кричали и не шумели, как обычно идя из школы, мы были удручены и серьезны, принимая на себя часть той беды, которая разразилась над всеми нами. Мы впервые тогда поняли, что значит замараться о что-то гнусное, которое, хотя и без нашей  вины, но все же обрызгало нас своими нечистотами.
На следующий день Наташки в школе не было. Все молчали, выжидая, что будет дальше. Людмила Константиновна как обычно вела свои уроки, но лицо ее стало строже и она уже не шутила с нами так беззаботно и весело, как раньше. Мы не то, чтобы забыли о неприятном происшествии, но через несколько дней напряжение стало спадать. Мы снова стали шуметь, жить прежней школьной жизнью и совершенно не замечали отсутствия Наташки.
Изредка Руфина Павловна заходила к нам в класс, и они с Людмилой Константиновной о чем-то перешептывались, после чего Людмила Константиновна сжимала губы и становилась жесткой и не знакомой нам. И, наконец, Наташка пришла в школу. Она как ни в чем ни бывало села за свою парту, но, увидев ее, Людмила Константиновна не выдержала и разразилась неслыханной бранью.
- Уходи из класса немедленно! – Кричала она, не стесняясь нас. – Я не хочу иметь такую ученицу! Мне стыдно, что я не разглядела воровку и обманщицу, и не хочу, чтобы ты была моей ученицей!
На этот раз Наташка не заплакала, она быстро выбежала из класса, а мы застыли как в оцепенении, не зная, что и думать…
После уроков нас попросили остаться. Мы снова увидели Леночкиного дедушку, Руфину Павловну и Людмилу Константиновну, которые о чем-то очень нервно разговаривали, стараясь делать это как можно тише. Всем стало ясно, что сейчас на собрании разрешится этот неприятный конфликт, и будет принято какое-то решение.   Наташки не было видно, но присутствие ее ощущалось, она явно была здесь, но уже не показывалась никому на глаза.
Мы расселись по партам, и в класс поочередно вошли директор Руфина Павловна, Людмила Константиновна и Леночки дедушка.
- Ребята, начала Руфина Павловна, - мы собрали вас после уроков, чтобы разъяснить до конца происшедшую ситуацию. Как вы уже знаете, у Леночки Гороховой после визитов наших учеников пропали вещи и ценные марки. Мы давали возможность вору признаться и таким образом как-то реабилитировать себя, не предавая делу огласки. Но не получилось… Из-за трусости одного человека под подозрение попали все, кто ходили навещать Леночку. – Мы с Зинкой снова переглянулись. – Не скрою, пришлось прибегнуть даже к помощи милиции, поскольку редкие марки были обменены или пущены в продажу, абсолютно не разбирающимися в этом подростками. Нам удалось установить вора – это ваша одноклассница Таранова Наталья, которая несколько раз ходила к Гороховой домой одна и, воспользовавшись доверием к ней со стороны Лены  и отсутствием ее дедушки, совершила несколько краж, в том числе и редких марок из его коллекции. Дома она похвасталась брату, и тот какие-то марки обменял, а какие-то продал за бесценок, не понимая их истинной ценности. Вещи же Таранова оставила себе. К сожалению, нам не удалось вернуть Гороховым всю коллекцию полностью, милиция продолжает заниматься поисками, и мы надеемся, что все отыщется. О том, чем занимались их дети, не знали и родители Арановых, пустившие воспитание детей на самотек. Все это вкупе и привело к дурному результату. – Директор сделала паузу и, понизив голов, продолжила. – Конечно, я не снимаю вины и с классного руководителя Людмилы Константиновны, которая была обязана контролировать своих учеников, и с себя, как с директора школы, и с вас, ребята, потому что Таранова бы ваша одноклассница и ваш товарищ по школе. Нам всем должно быть стыдно и больно за все, что произошло. И  хочу от имени дирекции, всего нашего педагогического коллектива и от вас, ребята, принести свои извинения семье Леночки Гороховой за постыдный поступок Наташи Тарановой. – Руфина Павловна приложила руку к груди и обратилась к Леночкиному дедушке. – Мы все просим у Вас прощения, мы виноваты… - Голос ее осекся.
- Да-да, конечно, - торопливо проговорил дедушка, мягко положив свою руку на ладонь директора.  – Позвольте и мне сказать несколько слов ребятам. – Руфина Павловна согласно кивнула. – Ребята, - начал он, - мне крайне неприятно возвращаться к этой теме. Но я хочу, чтобы вы поняли и навсегда уяснили себе, что воровство и подлость никогда ни для кого не заканчиваются хорошо. Рано или поздно воришка попадется, легко потерять доброе имя, репутацию, хорошее отношение людей, а вот восстановить все это порой не удается никогда. Для меня самое обидное в том, что сворованное не принесло воришкам ни денег, ни удовольствия. Марки были проданы за копейки, а стоят они многих денег. Но люди, которые в этом не разбираются, просто пустили все на ветер, получив только позор за свою глупость. Я старый человек и мне больно, что среди вас, таких хороших, открытых и честных ребят, вдруг выросли, как сорняки, тихие и незаметные плутишки. Поймите одно – все всегда начинается с малого, и, если не остановить таких плутишек вовремя, из них со временем могут вырасти настояшие воры и мошенники. Безнаказанность порождает у них  алчный аппетит, и я считаю, что наказание должно быть и наказать их должны вы, ребята.
Дедушка замолчал и отошел вглубь класса. Было тихо. Неловкая пауза затянулась. Выручила Людмила Константиновна.
- Ребята, - сказала она, - теперь вы все знаете, и последнее слово за вами. Наташа Аранова остается в нашем классе. И пусть каждый из вас дома подумает, как будет дальше к ней относиться…
На следующий день, когда Наташка появилась в классе, мы не сговариваясь, перестали с ней общаться. Никто не упрекал ее, не вспоминал ее поступка, но никто не хотел сидеть с ней за одной партой, ходить с ней парой, и все вели себя так, как будто ее в классе нет. Людмила Константиновна тоже не вызывала ее к доске, а ставила ей оценки по письменным опросам. Впрочем,  Наташка училась всегда плохо, и мы все были уверены, что она останется на второй год и ждали этого.  И когда в конце учебного года нам объявили, что она остается на второй год и переводится из нашего класса в другой,  мы заорали благим матом, как будто это была огромная радость. Напряжение, которое висело в воздухе при ее присутствии, разрядилось, и мы облегченно вздохнули.
Леночка Горохова больше не появлялась в нашем классе. Людмила Константиновна сказала, что Леночка стала учиться в спецшколе. Милиции так и не удалось разыскать все похищенные марки.  И я не знаю, выплачивали ли школа или Наташкины родители компенсацию за часть утерянной коллекции.
Наташка изредка попадалась нам на глаза, но и она, и все мы делали вид, что не знакомы… Прошло немало времени. Мы разъехались, повзрослели. Многое забылось. Но сейчас, когда в очередной раз я слышу о мошенничестве в интернете, которым, как правило, занимаются молодые люди, мне всегда вспоминается этот случай и хочется напомнить им, что за все рано или поздно придется ответить и безнаказанности не бывает!