Лебяжьи каникулы

маленькая повесть
Согласитесь, можно по–разному провести свой отпуск. Кто-то любит отдохнуть на даче своих дедов и родителей, в старом лесном уголке, в тени душистых огромных елей и сосен. Забравшись на мансардный этаж, то есть комнатку в чердачном помещении, над остекленной верандой, никто не запретит порыться в старом сундучке или шкафчике. Забавно обнаружить здесь неопубликованный сценарий пьесы своего родственника о былых, давно минувших событиях. Наскоро сшитые, покрытые чердачной пылью, машинописные экземпляры рукописи скрывают некую тайну той ещё жизни… 
Приятно улегшись на покрытый древним матрасом деревянный диванчик, можно осторожно приоткрыть скрипящее пересохшее оконце и медленно перелистать хрупкие страницы произведения, удивляясь чистосердечному и наивному, на ваш взгляд, упорству творившего его автора. Безусловно, он, автор, твердо верил, что его актуальнейшую пьесу немедленно поставят в главном театре страны… 
Но вот незадача,— лежат сшитые книжечки пьесы на дачном чердаке, и никто уже не собирается что-либо предпринимать для театра или журнала.
Мои родственники любят более активный отдых. Например, отправиться на юг, к морю, на велосипедах, с палатками. Или на поезде, но тоже с палатками. А то и вовсе на байдарках, по северным рекам. Но опять с палаткой. Можно и объехать полстраны на новом непритязательном авто. Но во всем этом главное не палатка, а всё-таки возраст.
В более старшем состоянии наши люди тяготеют  более к собственной даче, или, наконец, к санаторию. А то и вовсе, «разогнав» всех наиболее надоедливых родичей, запрутся, условно, в своей квартире, и не делают можно сказать, вообще ничего, кроме пития чаёв и поедания яичницы и макарон с курицей.
Однако, это всё досужие разговоры. Всё-таки отправиться на юг, к примеру, на известный полуостров, с целью ежедневного купания и позагорать -  это ведь прекрасно! Даже если ограничиться лишь мечтами, а уж и в самом деле совершить такое путешествие – считайте, уже подвиг! Особенно с двумя-тремя детьми, в том числе дошкольного возраста.
Итак, я, моя жена, сын Никита 6 лет, родная тётка с двумя дочерями от 8 до 12 летнего возраста, сосед по лестничной площадке Сергей – мой здоровенный, мускулистый ровесник, сын симпатичной доброй и ласковой тети Гали. Тётя Галя была рада отправить своего нигде неработающего сына проветриться на югА, да ещё и под присмотром. А я и не возражал – всё-таки мужчина, разбавит женское в основном сообщество, да и поболтать мне будет с кем!
Собирались недолго, поскольку и раньше были натренированы на туристические походы – например, на байдарках. В этот раз конечно, без лодок, но именно с палатками, чтобы не тратиться на съемное жильё, и иметь возможность поменять «дислокацию» на месте.
Выбор пал на относительно мелководный и оттого тёплый, хорошо прогреваемый залив южного внутреннего  моря, омывающего полуостров с северо-запада, в хорошей транспортной доступности от железнодорожной станции.
Из-за непредвиденных задержек в пути поезд прибыл на станцию глубокой ночью. Дул непрекращающийся сильный ветер, теплый, без дождя. Старые ивовые деревья на улицах посёлка развивали на ветру свои длинные гибкие побеги, как дивные космы гигантских сказочных красавиц. На пыльную дорогу падали отщелкнутые старые сучья и кружились вырванные из кроны ланцетные листья. Небо казалось плотным черным одеялом, не было видно ни одной звездочки или хоть какого-нибудь просвета. Иногда неуверенно вспыхивал огонёк одинокого фонаря, болтающегося на единичном сером столбе. Было страшновато в эту бушующую темную южную ночь. Как отметил мой уже взрослый сын, ему запомнился  особый  аромат южной степи и морского бриза, господствовавший в воздухе.   
Нам повезло. К станции довольно скоро подъехала крытая машина и через час нас высадили на прибрежной песчаной косе. Море шумело, ветер не утихал. Но мы уже были на месте, и помогла сноровка байдарочников – менее получаса, с подсветкой фонариками, ушло на постановку трёх палаток, причем сначала поставили общую для тётки Марины со всеми детьми, которые «дрыхли» абсолютно безмятежно, сползая с рук при переноске как ливерная колбаса с палки. Затем установили палатку для меня и супруги, а Сергею досталась одиночная палатка, чем он был чрезвычайно доволен. Между палатками растянули непромокаемый тент, создав таким образом общий тамбур. Шестилетнего сына мы с супругой перебазировали в свою палатку лишь на следующий день. Через час все уснули как убитые, под непрерывный звук разъяренного прибоя.
Удивительное дело! Мы как будто и не заметили, как очутились в своих палатках,  на золотом песке приморского пляжа. Как выяснилось уже наутро, не совсем уж и золотым был этот песок! Это был хорошо перемолотый морем и ветром мелкий ракушечник!…   Солнце ослепительно сияло, не раздавалось ни звука. Куда подевалась давешняя буря? Да и была ли она вовсе?!
Детки всё ещё спали в тени брезентового полотна. Первым из палатки выкарабкался я, как самый любопытный из всей компании. Вокруг было что посмотреть. Пологий берег у моря занимал почти весь видимый горизонт, уходящий в сторону от моря серо-зеленым ковром полупустынной степи. На некотором удалении от морской кромки песок прекращался небольшим валом, на котором были видны невысокие постройки колхозных сараев с металлическими террасами (пандусами). На террасах то там, то сям были наставлены горизонтальные слои каких-то странных мешков, чем-то напоминающих матрасы. И в самом деле, при ближайшем рассмотрении это оказались матрасы, но не обычные, а плотно набитые высохшими водорослями!
По всей площади пляжа, близ сараев, были сооружены, высотой по грудь, круговые сооружения из сохнущих водорослей (зостёра), выбрасываемых прибоем  на берег. Оказывается, из этих водорослей местная артель изготовляла детские матрасы, обладающие оздоровительными свойствами.
В то же время такие водорослевые «кольца», с толщиной стенок до полуметра,  использовались местным населением и приезжими, в теплое время года, в качестве пляжных ширм для переодевания и пикников на открытом солнцу воздухе. В такую «кабинку» могло вместиться до 4-5 человек, или  использовались даже для одиночного, индивидуального отдыха, непринужденного загара, с гарантированной защитой от ветра со стороны моря и от лишних глаз. Одновременно водоросли подсыхали и их уносили рабочие для своего производства. Устраивались новые кольчатые ячейки для следующего цикла сушки водорослей, на радость купающейся на мелководье публике.
Прошедшей ночью, во мгле и при сильном ветре, мы не могли разобрать, что установили свои палатки в непосредственной близости к зоне пляжного отдыха. И нам пришлось срочно перебазироваться на территорию, где не было странных, на первый взгляд, таких пляжных «кабинок».
С этой целью мы постепенно переставили палатки на пустующую песчаную полосу вдоль моря, отгороженную от пляжа заржавевшим сетчатым заборчиком, с кем-то уже погнутой калиткой, небрежно укреплённой на искорёженной железной проволоке. Детей не будили, так как было где-то около шести утра.
Я и сосед Сергей отправились тут же на поиски каких-нибудь щепок или другого топлива для разжигания костра, очень хотелось вскипятить хотя бы чаю. Керосиновая плита и плитка туриста с сухим спиртом были спрятаны в багаже, и мы не хотели будить малышню. Кое-как выискавши какой-то хворост от полупустынных кустарничков, мы смогли разогреть кипяток из привезенной с собой воды. Вообще, мы вдруг запоздало поняли, что будем постоянно нуждаться в «диком» топливе и источнике питьевой воды, чего нельзя сказать, чтобы было здесь в избытке. Можно сказать, ничего в номинальном количестве и не было, то есть практически отсутствовало.
Эти раздумья не давали поначалу ну никаких пригодных к ежедневному употреблению плодов воображения, однако вскоре нам помогли совершенно не относящиеся к этому обстоятельства. О них я расскажу в более удобное время.
А сейчас… 
Пока мы раздумывали, со стороны, противоположной покинутой нами пляжной зоне, к нам уверенно приближались несколько фигур не в пляжных одеяниях, а наоборот, в защитных зеленых костюмах, но отнюдь без удочек, как можно было бы ожидать. На боку одного, поверх рабочей куртки, болтался при ходьбе огромный бинокль. У другого в руке свободно покачивалось ружьецо без ремешка. И только худощавая, стройная девушка, непринужденно шагавшая с ними, была более или менее одета свободнее, в легких брючках, и в сандалиях с розовыми носочками. Один мужчина, тот, что с биноклем, был в кепке, лицо его от щеки до щеки благородно обрамляла аккуратная тёмная бородка,  а второй, рыжеватый, крепко сложённый  «оруженосец», как бы небрежно, напялил на себя широкую беловойлочную шляпу с кисточками.
Группа приблизилась к нашим палаткам и остановилась, с интересом и, как будто иронично, наблюдая за выползавшим из палаток разновозрастным населением.
- Граждане, вы откуда и зачем к нам пожаловали? – С легкой усмешкой добродушно спросил бородатый, пристально смотря прямо мне в лицо.
- Мы из Москвы приехали, ночью. Вот обустраиваемся.
- А вам известно, где вы сейчас находитесь? Здесь нельзя находиться посторонним.
О… Это отчего же?
- Это территория заповедника Лебяжьи острова, здесь гнездятся птицы, мы за ними наблюдаем, а вы можете и нам и им помешать. Вы не знали этого? (Голос у бородача стал строже).
- А-а, вы сотрудники заповедника?  Извините нас, пожалуйста, мы ночью не увидели никаких указателей…
- Хм… Но, тем не менее, через калитку вы, однако, прошли. А она не была распахнута настежь! Вам бы не мешало сейчас вернуться в пляжную зону и уж там как-то обосноваться, или снимите место для палаток в посёлке.
Ну что тут скажешь! Мы вежливо пообещали, что до вечера решим проблему, лишь бы нас не прогоняли отсюда сразу.
- Ну, хорошо. Надеемся, что вы всё поняли. К сожалению, в заповеднике гостиницы нет, да и посторонним мы не разрешили бы… 
- Кстати, - немного вдруг задумавшись о чем-то, - добавил бородач, можете зайти к нам в управление, у нас  там лаборатория и небольшой музей. Вы видите - вон там, среди деревьев, - небольшое здание? Приходите. Заодно и познакомимся. Бородач неожиданно улыбнулся… Да, а воду вы где берете? – Захватите пару ведер, нам сегодня свежую воду завезли на машине, в бочке с надписью «Квас»! Колодца у нас, как вы понимаете, нет. Он еще раз улыбнулся…
Лишь через много лет я узнал, что судьба познакомила нас с уникальным ученым, известным орнитологом и художником-натуралистом, автором множества книг и статей о птицах страны, Юлием Витальевичем Костиным. Сотрудники недаром его боготворили!
Группа повернулась и непринужденно пошла обратно, что-то негромко обсуждая. Через пять минут «инспекция» исчезла из виду, а нам осталось чесать затылок… Но мы не долго размышляли. Вода уж точно была нужна.
Марину с младшей дочерью Надей оставили дежурить под тентом между палатками, а сами – Таня, я, сосед Сергей, почти взрослая Маша и наш сын Никитка – взяв 2 ведра, фотоаппарат и тетрадку с карандашом – двинулись в сторону «конторы».
Это было действительно довольно длинное одноэтажное здание белого цвета, прячущееся в полутени серебристых тополей, с небольшим садом за домом. В этом саду, несмотря на близкое залегание грунтовых вод, прекрасно себя чувствовали гранат, облепиха и алыча. На входной двери, точнее сбоку от неё, красовалась черная, с серебряными буквами,  вывеска, объявлявшая о том, что здесь расположено управление филиала Крымского государственного охотничьего хозяйства (ныне государственного заповедника), Лебяжьи Острова.  Здесь же размещается музей природы и орнитологическая лаборатория.
Рядом с домом правления находилась наблюдательная каланча с коричневой железной крышей. Вблизи расположились еще несколько служебных строений и одна-две мазанки для проживания персонала.
… Минут десять – и мы у цели. Нас, очевидно, ждали, так как дверь в здание была уже приоткрыта.
Из-за разности температур в доме и на улице, где был просто настоящий зной, удивительная прохлада обрадовала нас, единственных за сегодня, посетителей. Постепенно глаза привыкли к ненавязчивому мягкому освещению, и мы хорошо рассмотрели все указатели и надписи на дверях и в коридорах. Налево располагалась лаборатория, а в центре и направо по коридору  музейные экспозиции заповедника. Это были прозрачные стеклянные шкафчики и даже большие по площади витражи, художественно оформленные площадки из оклеенного бумагой картона, и даже обширные, во всю стену, панорамы, с чучелами птиц разных видов, отдельно и группами, представлявших различные жизненные ситуации в мире пернатых, с фоном степи и синего моря. Иногда на искусно выписанном по картону небе были видны облака и даже тучи, редко образующиеся в этой природной зоне в летнее время.
Навстречу нам вышел Юлий Витальевич, поздоровался, будто видел нас в первый раз, и постепенно, переходя от одного экспоната к другому, поведал нам историю заповедника и обрисовал научные задачи и проблемы сохранения удивительного природного участка, признанного мировым сообществом в качестве водно-болотного угодья с особым статусом охраны.
             Одним из первых орнитологов, обнаруживших здесь в конце 19 века массовое скопление лебедя-шипуна, был американский орнитолог из Мерилендского университета (штат Вашингтон), Роберт Бройлер (Breuler, 1910).
Наблюдая за поведением птицы, Роберт Бройлер предположил, что лебедь–шипун облюбовал болотистые отмели в Каркинитском заливе Крыма не только для мимолетной остановки при ежегодных перелетах, но успешно гнездится и размножается в этом оазисе для пернатых. К сожалению, такое предположение нашими наблюдениями не подтверждается – прервал рассказ ученый. (Позже мы узнали, что в настоящее время  лебедь-шипун хорошо и обильно зимует на озерах и прудах близ Феодосии).
- Ну как, не устали еще слушать лекцию? – обратился к нам Юлий Витальевич.
- Нет, нет, это очень интересно, мы и не знали ничего об этом вовсе! – поддержала нас Маша, дочь Марины Николаевны. Все одобрительно закивали головой.
- В самом деле, об этом очень трудно найти что-либо вразумительное, и тем более, так подробно, как Вы рассказываете – добавил я. – А что, лебедь только на пролете обнаруживается у вас? Да и далеко ли он дальше летит?
- Я расскажу об этом позднее – произнес Ю.В.
- А можно потрогать лебедя? – раздался вдруг звонкий голосок Никитки.
              - Хороший вопрос! Тебя Никита зовут, да? Так вот, Никита Николаевич, наши музейные экспонаты лучше не трогать, а то они могут и упасть, а это целая трагедия! Ну, ничего, твой папа скоро отведет тебя к настоящему лебедю, и ты его потрогаешь живого!  Хорошо? - Снова улыбнувшись, произнес директор птичьего музея.
- Харашо. - Почти шепотом произнес мой сын и покраснел.
- Да, действительно, каждый экспонат (как в народе говорят, чучело) изготавливает зимой наш единственный мастер. Это трудная работа, и бывает жалко, когда по неосторожности испортишь, по сути, настоящее художественное произведение. А таких редких мастеров днём с огнём не найдешь!  Да еще надо, чтобы он здесь рядом жил, да и летом помогал нам на учетах птиц. Их, птиц залётных, здесь бывает до миллиона и больше, и всех надо сосчитать, определить, окольцевать многих, чтобы узнать, откуда они прилетают и куда летят. Целая система! Но это вы узнаете всё в подробностях через несколько дней, если согласитесь нам помочь.– Пояснил всем наш лектор.
- Ну, так. Я хочу рассказать вам, откуда и почему здесь так много птиц. По свидетельству старожилов, раньше здесь была песчано-ракушечная коса, на которой местное население косило траву на сено. Место тогда еще не было болотистым, и не было так много пернатых на пролете. Только куропатки и гнездились. Лисы и зайцы были в избытке, жители охотились на них… А лебеди появлялись  на косе ежегодно и тогда.
Давайте-ка присядем, вот стулья. – В 20-м веке, к его середине, по разным причинам воды Каркинитского залива поднялись, и затопили самые низко расположенные места бывшей косы. И вот в 1947 году, территорию, уже разбитую волнами и течением на 4 острова, решили сделать заповедной. Птичьего населения заметно прибыло, пернатые не боялись более человека, до островов стало трудновато добираться даже на лодке  - мешали заросли водорослей, песчаные подводные пороги и болотистые берега.
В начале 50-х годов образовалась из приезжающих ученых сезонная, ставшая затем постоянной, группа уникальных советских орнитологов – истинных любителей природы и специалистов по фауне птиц. Лебяжьи острова (теперь их уже 6 !) становятся с тех пор научно-исследовательской базой природы этой части Крыма. Регулярно стали учитываться численность и видовой состав не только орнитофауны, но и других представителей животного мира – рыб, змей и зверей, характерных для северо-западного Крыма. В работе стали участвовать ученые многих зарубежных стран.
Вот, например,  здание, в котором мы с вами находимся, было построено как раз в самом начале работы заповедного участка (он  вошел в состав Крымского заповедника на правах филиала на несколько лет позднее).
Как вы знаете, наверное, в 60-е годы по отмелям и косам Северо-Крымский канал, снабдивший днепровской водой почти треть территории полуострова. Что интересно, вынужденный в половодье сброс пресной Днепровской воды в залив, по каналам и коллекторам, повлиял положительно на  пищевую ценность местообитания птиц, которых по этой причине стало заметно больше, чем в предыдущие годы. А надо заметить, что наличие в прибрежных водах островов буйно разросшихся зарослей водорослей, молоди креветок, морского конька, камбалы и бычка – также любимая пища чаек, бакланов, уток, цапель и многих кормящихся вокруг островов других видов птиц. В водах залива нередок черноморский лосось, играют почти все виды черноморских дельфинов!
- Друзья! В некоторые сезоны я сам видел, и мой сын Сергей (он давно помогает мне в учетах) также видел неописуемое количество огромных и красивых птиц:  розовых пеликанов, розовых фламинго, белых цапель  (их вообще не менее трех цветов и видов – желтые, серые, и все были здесь), мы научились  паспортизировать их – кольцевать и вести специальный список обнаруженных птиц и их воздушных маршрутов по всему миру. Возможно, и вам посчастливится принять участие в этой благородной работе!
Сейчас, я вижу, вы утомились слушать, надо сделать перерыв. Приглашаю в нашу маленькую столовую попить чаю, а потом я отведу вас к морю, на учетную площадку!
За чаем в столовой присоединились сотрудники, которые утром подходили к палаткам. Мы уже привыкли к ним. Они познакомились с нами, задавая непринужденные вопросы. После чая с печеньем, вся группа отправилась на познавательную прогулку к морю.
Стояла откровенная крымская жара. Все обильно попотели. Но интерес к новым впечатлениям перевешивал желание спрятаться где-нибудь в тени.
Пока мы шли (кстати, к нам присоединились и уже знакомые нам по начальному знакомству сотрудники Ю.В. – аспирант Наташа и механик-охотовед Виктор), директор «птичьего рая» с необыкновенным восторгом рассказывал нам подробно о лебеде-шипуне.
- Представляете, тело лебедя в длину ну совсем как взрослый человек – до 1 метра 80 см,  иногда до 2-х метров! При весе до 22 с лишним  кг! Ну, это, конечно, мужские экземпляры. Дамы-лебеди скромнее, весят 5-6 кг. Да и поменьше в размерах. Но как грациозны! Поражает и размах крыльев самых крупных лебедей – до 2-х с половиной метров!!! Это почти как у орлана-белохвоста!
Вот мы и подошли к краю моря. На противоположной стороне залива творилось что-то невообразимое! В зеленоватой пелене над островами носились несметные облака мелкоптичья, издали напоминающие скопища черно-белых бабочек. Вдоль противоположного низкого и по-видимому топкого берега, поросшего высокой травой, по отмелям бродили голенастые цапли, пеликаны и даже взрывали ярким пятном картину розовые фламинго, державшиеся маленьким стадом. Изредка ветер направлял к нам стрекотания резких и как-бы жужжащих звуков огромного скопления летающих животных. Да, это можно было назвать огромным птичьим базаром!
Вдали, в виде белых «островов» или лодочек виднелись как бы застывшие в движении лебяжьи силуэты…
У невысокого пригорка перед заливом чьей-то крепкой плотничьей рукой были выстроены на невысоких столбах довольно длинные мостки, как вдоль берега, так и выдававшиеся внутрь залива. В некоторых местах были причалены цепью с замками уже видавшие виды открытые моторные лодки. На суше вдоль берега выстроились целый ряд сарайчиков, с одной-двух сторон обтянутых стальной сеткой. Вдоль сарайчиков были устроены покрытые медицинской клеенкой, местами сильно исцарапанные и потертые, довольно широкие столы-лавки неизвестного нам предназначения.
- Вот здесь нам и предстоит немножко поработать – торжественно произнес Ю.В.
Сейчас мы привезем с Виктором первую партию лебединого балета, а вы поможете выдать им новые паспорта!  - пошутил хозяин заведения.
Он с Виктором направился к одной из лодок, в которой виднелась на корме какая-то большая корзина. Они завели мотор и в мгновение ока исчезли из виду, оставив за собой водную узкую пенистую борозду. Ветер слегка дул в сторону моря, и мы даже звук удалявшейся лодки не могли услышать.
Наташа в это время объяснила нам, что привезенных лебедей надо будет бережно перенести, держа за шею и перепончатые лапы на столы-лавки и вдвоем-втроем, под ее руководством, надеть на одну лапу каждой птицы алюминиевое кольцо с адресом заповедника, закрепить кольцо на лапе плоскогубцами так, чтобы оно не жало, но держалось. Тех лебедей, которые сразу не участвуют в кольцевании, надо на всякий случай поместить ненадолго в сарайчик – их очередь настанет позднее.
Поскольку мы никогда ничего подобного не делали, все были поражены свалившейся на нас предстоящей обязанностью. Но что делать! Придется постараться выполнить этот случайный долг! И стали ждать прибытия первой партии лебедей. Между тем Наташа достала из одного из сарайчиков коробку с кольцами и щипцами, раздала нам матерчатые перчатки.
- Если будете аккуратны, то и перчатки не потребуются – лебеди умны и не вырываются из рук, как будто и на самом деле понимают всю важность нашей работы!
… Удивительное дело! Меньше чем за час мы все вместе смогли окольцевать около 24 лебедей и выпустили их на волю, к воде. Ю.В. был в восторге!
- Вот завтра с утречка мы и план выполним – 50 лебедей. Кстати, приедет фотограф из местной газеты, будет фотографировать нашу работу! А сейчас я предлагаю перенести свои палатки в палисадник, за лабораторией. Будет удобнее и вам и нам. Заодно сможете готовить еду у нас на плите, в столовой.
Так и решился насущный вопрос путешествия – где и как питаться. Правда, до моря теперь приходилось ходить по 10-15 минут, для купания, ближе к пляжу.  Но зато на мостках у пристани прекрасно ловились толстоватый бычок и черноморская миниатюрная, с ладонь, тонкая сплюснутая камбала. Надо было только с вечера накопать червяков у огородной кучи. На следующий день, за час-другой, Никитка и его мама Таня налавливали до полведра рыбы. Никитка нанизывал червя, а Таня забрасывала удочку и ждала очередную поклёвку. Так что без ухи мы не оставались!
… Наутро мы уже знали куда идти и чем заняться! После десятого лебедя, украшенного алюминиевым колечком и выпущенного на просторы моря, в нашей бригаде появилась молодая «очкастая» девушка с фотоаппаратом и незакрывающимся ртом от звонких вопросов и возгласов. Это и был ожидаемый в заповеднике корреспондент местной газеты «Привольненская правда». Действительно, она сняла замечательный фоторепортаж, часть которого попала на целую страницу на развороте издания. Там автор этих строк и его двоюродная сестра Маша дружно «колдовали» над большой птицей с огромными крыльями и с сильноизогнутой белой шеей ...
… Через несколько дней, вдоволь накупавшись в теплом и мелком море, среди ненавязчивых водорослей и мелких креветочек, мы уезжали домой, в столицу 1/6 части суши. Билеты на поезд достали хитростью, назвавшись подходящей фамилией в запроданной местными жителями очереди в железнодорожную кассу.
Считай, лето, и часть интереснейшей жизни пролетели, как пушинки из лебяжьего хвоста! Но навсегда запомнилось улыбающееся лицо директора, командующего лебяжьими каникулами на черноморском ласковом архипелаге.
Кстати, сын Ю.В., Сергей Юльевич Костин, окончивший школу в далеком 1978 году, теперь стал выдающимся орнитологом, с международным авторитетом знатока птичьего населения удивительного своей природой древнего полуострова.