Бабушка и смерть

С бабушкой и дедушкой по отцовской линии я не поддерживала особо близких отношений. (Как я уже упоминала в рассказе «Запретные плоды», этот дед и не был мне родным по крови, настоящий погиб еще в Первой мировой войне). Когда я навещала их, это был визит, подобный любому другому в деревне, эмоционально он не имел для меня большого значения. (Но бабушкин суп с домашней лапшой... о да, это был самый вкусный суп, который я когда-либо ела, хотя я вообще-то супы не люблю).
Также мне не повезло познакомиться с дедушкой по материнской линии. Он был в 1937 году арестован как враг народа и вскоре после этого расстрелян. Семья узнала о его казни только в период перестройки.
Но у меня остались теплые воспоминания о бабушке Маргарите по материнской линии. Она жила со своей младшей дочерью и внучкой в крошечном доме, в котором одна комната из двух имеющихся еще и служила гостиницей для приезжих (посетителей колхозного правления).
Бабушка была очень доброй и всегда приветствовала меня с душевной улыбкой. Я, как сейчас, вижу ее перед собой, немощной и неизменно лежащей в постели (она долгое время болела). Когда я ее навещала и садилась перед ней на стул, она сразу же вытягивала из-под кровати большой картонный ящик и доставала из него холстяной мешочек. Для меня это был самый волнующий момент, и я с нетерпением наблюдала, как она его развязывала и извлекала из него или пару конфеток, или кусок шоколада, или яблоко. Наверное, поэтому я так любила ее навещать. Она умерла, когда мне было семь лет. Должна признаться, что ее смерть меня не особенно опечалила. Я знала — бабушка старая, и, как все старики в деревне, она скоро умрет. Это было неизбежно. Это был ход вещей, с которым я хорошо была знакома, ведь на деревенских похоронах я к тому времени уже неоднократно успела побывать.
В тот день, когда хоронили бабушку, у меня было плохое настроение. Но не потому, что оплакивала ее, а потому, что была очень голодна. Я едва могла дождаться окончания церемонии и того мгновения, когда наконец-то и нам, детям (после взрослых), разрешили сесть за стол, где нас ждали сладкие булочки и кофейный суррогат с молоком и сахаром.
После того как я насытилась и желудок мой перестал болезненно урчать, и настроение мое вмиг улучшилось. Помню, как я с другими детьми беззаботно бегала и прыгала между уже опустевшими деревянными скамейками.
Что касается смерти как таковой, то в этом возрасте я еще твердо была уверена, что сама буду жить вечно. Это было удивительное, ни с чем не сравнимое, неописуемое чувство. Очень, очень редко оно охватывает меня и взрослую, и тогда я на какое-то мгновение, совсем как когда-то в детстве, убеждена — я бессмертна!.. Но к теме смерти у меня вообще свое, особенное, сугубо личное отношение.