А поезд тормозит и тормозит

                Я работаю - пока  могу себе
                приказать и сделать!               
                Глава – седьмая.    
Петр перед сменой решил поспать. Лег, повернулся на правый бок, закрыл глаза. Но сколько бы он не старался, не смог уснуть. Он сердился на себя,  не мог понять, что ему мешало, гудки паровозов, свистки, или крики путейцев. Или Григорий, который храпел как загнанная лошадь. Или?
- Фу ты! Черт возьми! – прошептал Петр. Он поднялся, сел на топчан. Уныло опустил голову и уставился в пол, как побитая собака. Долго так сидел. Потом встал, умыл лицо и вышел на улицу. Петр стоял,  слушал, о чём говорят паровозы, он их отличал от маневровых, мечущихся по всем путям. Вдалеке увидел человека с факелом и масленкой. Это помощник машиниста смазывает масленки. Присмотрелся, нет, не узнал? Он даже улыбнулся, как будто увидел со стороны  себя за работой. Все как всегда. Мимо прошел паровоз. Видимо сформировали состав, спешил к нему, подумал он. Из-под колес паровоза выкатились клубы пара, окутав его, поползли по откосу,  запутываясь в мелком кустарнике.  Он стоял, мысли сами находили его.
      Шел второй год войны, скоро лето, ушел безвозвратно еще один год жизни. Но почему ему так грустно? Вероятно, в этом повинна война! Она затмила привычный образ жизни. Заморозила страсть, охладила чувства.  Петр видит, к нему спешит рассыльный, остановился, посмотрел на него:
- Ну что готов? Через два часа ваша смена, буди кочегара и вперед. И ушел. Он прав, подумал Петр, развернулся, вошел в вагончик, стал будить Григория.

                Глава восьмая.
    Виктор Иванович поднялся в будку паровоза, поздоровался, лицо его было задумчивое, он встал посередине будки, слева топка, справа угольный лоток.
- Что случилось? – спросил Петр.
- Сегодня, утром было открытое партийное собрание, нашей 48 – ой паровозной колонны. – Он вздохнул, посмотрел на молодежь, - выступал сам начальник Кошелев. Полная тишина в депо. Он даже, подошел к нам как можно ближе, чтобы лучше ему было рассмотреть лица присутствующих, и начал,  - Виктор Иванович, старался голосом подражать начальнику:
- Обстановка на фронтах сложная, оттеснить немцев подальше пока не удается, – Виктор Иванович задумался.
- Ну, мы то это все знаем, на линии каждый день - он крепко выругался, помолчал, - так! Для вас вкратце, своими словами. За один 1943 год снарядами и бомбами враг вызвал около 1200 серьезных разрушений железнодорожных путей. А это около 3 тысяч шпал, 4 тысяч рельсов, – он внимательно посмотрел на ребят, - как не грустно говорить до 5 паровозов выходят из строя каждую смену, в них наши товарищи, а это убитые, раненые. Чаще всего обстреливают на промежуточных станциях, когда по графику пропускаем встречные поезда, - он замолчал, снова посмотрел на ребят.
- В общем, решили: - создать мобильные команды, готовые по первому зову, в любой час дня и ночи, быстро устранять нарушения. На каждом пикете заложить запас рельс, шпал, балласта и шлака.  Ночи стали длиннее. Решено было, проработать переход на работу только в ночное время. Составы в ночи пойдут один за другим, караваном.  Одна загвоздка? Семафоры ставить нельзя, засекут немцы в раз! – он замолчал, - есть предложение на трассе ставить девушек с зелеными фонарями.  Всем все ясно?
  - Это что, они будут живыми «семафорами?» - удивленно сказал Петр.
- Да! Их поставят на расстоянии 4 километров. Они нам будут сигнализировать: путь свободен! Нам ночью будет спокойней. Все за работу.    Его рассказ выслушала и старая смена. Началась работа. Вышли на линию. Каждый думал о своем.
                Глава девятая.
  Петр следил за топкой, поглядывал на манометр, давление около 10, а надо12.
- Вода! – крикнул машинист. Петр как будто очнулся. Посмотрел, какой уровень воды на  водомерном стекле, мало, около красной линии. Он быстро поднял рукоятку инжектора, холодная вода стала поступать в котёл, сгоняя пар. Давление на манометре упало.  Петр стал забрасывать уголь каждые две минуты. Он даже не успевал вытирать пот, только облизывал пересохшие губы. Скоро промежуточная станция, - думал он, - она то и выручит меня. Надо будет пропускать встречный состав. Вот и красный сигнал. Машинист перекрывает регулятор, притормаживает. Смотрит на часы.
- Будем ждать!
     Петр слез с будки на землю. Решил размяться. Конец мая! Вдалеке стоят как подстриженные осколками, деревья. Петр смотрел на них, ему было их жалко, он даже подумал: были бы у них ноги, убежали бы, куда глаза глядят.  Посмотрел на пригорок. Вокруг него, не замечая войны, зазеленела трава, кустарник покрылся листвой, подул ветерок, он прижимал траву, кустарник к земле. На обочине цвели одуванчики, они открыли свои желтые ресницы, тянулись к солнцу, смеялись. Ветерок разгонял запахи машинного масла, паровозный дым. За спиной, паровоз сонно попыхивал на безлюдной станции. Григорий выглянул в окошко, улыбался. Это просто жизнь. Подумал Петр. Сейчас это бесконечно много. Это то, что обязательно придет, когда утром, такого же дня, так же будет тепло и над головой, не пугающий свет солнца. Утром в душе будет радость каждого дня.  И пенье птиц!
      Вдруг он заметил, к нему бежит девушка с красным фонарям и башмаком через плечо. Когда она приблизилась? Он узнал! Это Мария! Петр пошёл ей на встречу.
- Ты от уда здесь?
     Лицо Марии сияло от радости встречи. Они обнялись.  Посмотрев Петру в глаза, она начала свой рассказ:
- Вчера, под вечер, проходя по этому участку, мы попали под обстрел,  состав остановился. Я слезла с тормозной площадки. Вижу, у нас в составе была платформа с зенитной установкой, солдаты соскочили с платформы и  побежали в голову состава. Я, сначала растерялась, что делать?  Темнеет! Решила действовать по инструкции. Побежала с красным фонарём, ставить на рельсы петарды. Чтобы следующий поезд не наехал на наш состав. С надеждой, что взрывы будут сигнализировать о том, что путь занят. Разложила на рельсы петарды, стою в руке красный фонарь, сигнализирую. До моего состава расстояние около километра,  – Мария опустила Петру на грудь свою голову, голос ее задрожал, -  слышу шум, оглянулась, а мой состав тронулся. Быстро сняла петарды, побежала за поездом. Махаю фонарём! – она даже всхлипнула, - не догнала. Осталась одна среди ночи. Страшно. Иду по шпалам спотыкаюсь. Справа увидела землянку – станцию, промежуточную. Зашла в нее, спряталась от холодного ветра. Не зря говорят, в начале мая, можно пахать в рубахе, в конце месяца сеять в шубе. Жду встречного поезда, - она подняла глаза, на ее лице улыбка, - вижу, остановился поезд, побежала к нему, а когда узнала  тебя,  думаю, опять меня спасает мой ангел – хранитель! 
- Поднимемся в будку, я тебя горячим морковным, чаем угощу.
 Напоив Марию чаем, Петр усадил ее на свое место.               
- Посиди, успокойся. А я за топкой послежу, скоро встречный, а там и в путь.   
Когда он оглянулся, Мария спала, бессонная ночь сморила ее. Петр улыбнулся. Ее присутствие, прибавляло ему сил и уверенности в завтрашнем дне.
Приехав на конечную станцию, при прощании они пообещали друг другу писать. Свои треугольники оставлять у дежурных по станции.
- Что на конверте написать? – спросила Мария.
- Просто 718 – 30 помощнику машиниста Петру. Ну как то так. Они нас знают. А тебе?
- Старшему кондуктору Марии! – Оба засмеялись, и разошлись, чтобы снова встретится.