Холод и стынь

Виктор Матюк

Холод и стынь

Холод,голод и стынь рядом шагают, ты уже не молод и тебя ничто давно не пугает,
Ветер листья с кустарника легко срывает и тут же под ноги всем грешникам швыряет!
Картина маслом впечатляет, свирепый год, пьяный народ, ты – не херувим и не звездочёт,
Тебе уже не нужны ни слава, ни почёт, по привольной реке едва слышно плывёт старый пароход!
Он на этой реке давно уже не хозяин, не мещанин и не барин, на пустырях городских окраин
Каждый сам себе хозяин! Стоит река, скованная глыбами льда, и не туда, и не сюда
На поверхности не движется ледяная вода, холод и стынь подчёркивают синь 
Безоблачных небес, ничтожные остатки осени валяются в беспорядке,
На поверхности видна проседь, спрятавшаяся со стороны заднего двора!
Не видно ни людей, ни зверей, холод медленно ползёт по душе моей,
Она была иссушена летним зноем, ныне охвачена странным покоем!
Снег скрипит, лёд трещит, вся деревенская округа молчит, никто не стучит
По дереву топором, никто не забивает гвозди молотком,  пуст паром через реку,
Скучно грешному человеку наблюдать пустоту, мысли память казнят, 
И всякий час пытаются её иссушать, над ней сгущаются тьма и мрак!
Когда же в голове появится настоящая сумятица, тогда окажется,
Что сейчас не время для бесед, взирай на небесный свет, ему альтернативы нет!
Время пройдет, и свирепый человеческий род вместо света темноту назад вернёт,
И только тот, кто умён и храбр, добудет золотистый лавр в борьбе, малую толику возьмёт себе,
Остальное отдаст року и судьбе, странные мысли роятся в голове,
Будто крысы на тонущем корабле, стынь в бревенчатой избе,
Хотя печь горит, труба дымит, он скоро всю округу затмит!
Как помочь мне горю своему? Кому я обязан мученьями своими?
Никто не умывается слезами чужими, каждый довольствуется тем, что есть,
А зачем лезть в чужой карман? Не время заводить страстный и жгучий любовный роман!
Этот мир велик, жизнь пролетает, как краткий миг, то мгновенье сулит нам забвенье,
Но головной мозг к себе влечёт ни слава, ни почёт, а круговорот миров, хотя любовь,
Волнующая кровь сгорает в безумном костре земного бытия,
Ни ты, ни я – мы не знаем своего конца! Рядом только семья,
Вдалеке, на широкой и полноводной реке видна полынья,
Она образовалась вчера на исходе дня, мимо неё проходит лыжня!
По ней иногда бегаю я, нет лучшего в природе наслаждения, 
Чем получить вдохновение не от совокупления, а от чудного мгновения,
Когда передо мной явилась ты, создание всей моей мечты, теперь твоё имя
Вызывает отвращение, а память требует забвения! Давнишняя гордыня
Теребит пожухлую листву, разбрасывает её на промозглом ветру,
Но по существу ничего не говорит сообществу божьих слуг,
Почему им недосуг попросить прощения за все грехопадения
У великой святыни? Она, своим блеском грешника, ослепляя,
Рядом с ним всегда шагает, не воюет и не казнит, лишь на ухо жужжит,
Что твой внешний вид ничего хорошего для местной публики не сулит!
Бублики  и рублики на глазах пьяной публики становятся тугриками,
Знаковыми в пределах огромной республики, где верные ленинцы 
Были выходцами от крестьянской сохи? Уши вянут от повсеместной лжи,
Себя от неё не уберечь даже с помощью женской паранджи!
Она рычит в ночной тиши и точит свои клыки, затаившись во ржи,
Выходит на промысел в ночи, скрывая замыслы свои от разношерстной толпы!
Увы! Безвестность впереди, труд от зари и до зари рождает волдыри на руках,
Человеком движет страх,  когда он со слезами на очах несётся в круговорот миров,
Где безумствует горячая кровь, а многих из воров, предателей и лжецов кричат наперебой,
Но узри воображения падучую звезду, она до сих пор была на виду,
Определяла долю твою и судьбу, а теперь червь сомнения будоражит людей,
Им бы поскорей дойти до райских дверей, но, как и когда?
Всё определит день Страшного суда! На устах железная узда, чужая среда,
Здесь нет покоя никогда и никому, почему? Эта тема всегда на слуху,
Находясь в плену радужных сновидений, ценю те мгновения,
Приносящие толику наслаждения, старому алкоголику не суждено знать,
Куда от себя сбежать? Он вынужден безмерно мучиться и страдать,
Он успел немало мук в своей жизни испытать! Те муки велики,
Они разрывают душу на клочки, вскоре ничего не останется от праха моего!
Боже правый, позволь, чтоб каждый мой глагол сыпал на раны соль, не вызывая боль,
Чтоб за этот краткий миг земного бытия я разумом постиг самого себя хотя бы до конца!
Вот тогда свалится тяжесть вся с хилого плеча, но и жизнь умчится из тела,
Но пока она не отзвенела и не сгорела в пламени страстного огня,
Память, о прошлом храня, пойму, что нельзя с буйвола пересесть на коня!
Плоть обязана трудиться, но она безбожно стремится только лениться,
Чтобы душевной свободой сполна опиться! Воля к жизни продлится до тризны,
Скрытые атавизмы не дают покоя в бренной жизни, мы постепенно сходим со сцены,
Пытаясь скрыть от себя собственные проблемы, нам не подвластны нравы ужасные,
Дивные и страстные, приложены усилия напрасные для продолжения бренного жития,
Не горения, а тления, без помрачения ума душу покинут бушующие в ней шторма!
Мчат валы кипящей воды наподобие выпущенной стрелы и падают с небесной высоты
На стены крепости, созданной по нелепости в виде семьи без пут и узды, хотя там
Всё расставлено заранее по своим местам, но не дышится цветам, слышен только шум и гам!
Скрипят дубы и клёны, им сосны и берёзы бьют низкие поклоны, валы кипучей воды
Навстречу неизвестности летят, те бурные воды кипят, и во все трубы трубят,
Что назад они по доброй воле никак возвращаться не хотят! Весну сменило лето,
Жизнь легко проходит где-то, здесь – еврейское гетто, попав под его тени,
Находишь забвенье! Нет прежнего удовлетворения от ночного бдения,
Оно горящими глазами и огромными когтями впивается в тебя,
Лишая грешную душу полыхающего огня, утренняя заря, стеная и скорбя,
Сделала три шага навстречу простой человеческой речи, бедствия терпя,
Последствия превознося выше себя, грешно существо почти до ручки дошло!
Горит вполнакала в душе свеча, грудина всё так же горяча, вокруг неё печаль,
Мне ничего уже не жаль, ни одно из благ мне уже не догнать
И в своих реках не удержать, слёзы в глазах, звон в ушах,
Труден каждый шаг, выбор сделан впопыхах в пользу 
Чувств и влечений, после долгих ночных треволнений
Возникает ощущение, что камень преткновения
Сам находится в заточении оков и пут,
Шипами усыпан его  дальнейший путь!
Дни жизни бегут, годы идут, день сменяет ночь,
А какая-то сволочь втыкает в твою спину ржавый гвоздь!
Уж лучше бы нож, а так много слёз ты зря долу прольёшь,
Но прошлое назад уже никак не вернёшь! Что посеешь,
То пожнёшь! На лицо все пороки, в любви и смерти мы одиноки,
Распри и склоки  тащат душу в кромешный ад, дым и смрад
Продолжают сжигать пути и дороги, груз прежних преград
Возвращает память назад! Душа продолжает всякий час орать и стенать,
Что жизнь – не шоколад, там царит полный душевный разлад,
Как-никак в его руках сила и власть, она пытается вдыхать
Много благ, прилечь на старый матрас и спать до тех пор,
Пока едва заметный полумрак не скроет из виду боль и придурь!   
Они растут в длину и вширь, словно в паху волдырь,
Там когда-то был жир, стал пить кефир, о лишнем весе забыл,
Не грустил, молча грехи копил, ел инжир, горесть жизни вдоволь испив,
Не забыл, когда повод был о множестве злорадствующих гримас,
Они в свой час они на каждом углу подстерегали нас,
На этом ненависть моя не оборвалась! Потухла страсть,
Не сразу и не враз, иногда искры огня после себя оставляет душа,
Мне нравится она, задора полна, хотя и грешна, на ней много светлых мест,
Рано на духовной свободе ставить жирный крест, не годы, чтоб путать запад и восток!
Стынь и холод  загонят в гроб, в крайнем случае, вызовут озноб, а для ног не нужен сугроб,
Мы привыкли жить без троп, готовы студёным ветрам подставлять свой высокий лоб,
Не дай бог, что какой-то странный с виду эпизод станет чёрной тенью
И предаст любовь забвенью! Грехов нагроможденье всё подвергает сомнению,
Я же слёзы зря не лью, не сужу и не плачу, по счетам плачу, силы трачу везде,
Где удача сопутствует мне! На огромном холме возвышается деревянный крест,
Там для всех свободное место есть, идёт процесс обновления, каждый из нас – мишень 
Для неприятных фраз! Он6и многих слили в унитаз, зверски растерзали их в думах своих,
Потому что не имели мозгов своих! Таковых немало окрест, им бы животы набить,
Они готовы всё живое истребить и мгновенно об этом напрочь забыть!
Случалось ли им любить? Сколько они думают жить? Жизнь без прикрас
Не сразу оборвалась, была нарушена связь любящих душ и сердец,
Апофизом стала скоропостижная смерть всех, кто не смог оставить грех,
Он проскользнул между ног, смог, печален был итог! Всему - своё время,
Всему – свой час! Из-за байронических гримас  можно долу упасть,
Грядущее затмят тогда грозовые облака, придётся звать на помощь духовника!
Привет – пока! Руку греет рука  и десять капель коньяка раздуют искру уголька
С помощью студёного ветерка, затмятся сумрачные облака, их стезя была крута,
 Мы без них и они без нас жизнь окрасят в серый цвет,  нет торжества побед,
Старый домосед на склоне лет не желает разговаривать ни с кем, а зачем?
Всё – тлен! Всё – суета! Крест для своего распятия воздвигла собственная рука!
Обед на первое, речи при встрече на второе, было время золотое,
Когда я женщин путал с женою, теперь себя к другим бабам ревную,
Не изменяю жене направляю, пришлось наступить на горло собственному хую! 
Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя, по ушедшей юности душа безмерно тоскует,
И тут же божий крест целует, страхуя себя от повседневных бед, ты – стар и сед,
И у тебя времени на долгие рассуждения почти что нет,
Оно стирает из памяти едва заметный след произошедшего,
Но от него и так уже не осталось почти ничего, но кое-что ожило!
Всуе мирского бытия тихо сижу я у края глубокого оврага и безмолвствую, отбросив мишуру,
Надеюсь и жду, когда страсть придёт на ум стареющему мужику? Он не станет газеты читать,
И себя на кресте распинать, его никто не станет убивать за душераздирающий  крик и мат!
Он не станет зря свой голос срывать, япона мать, ему не привыкать делать шах конём,
Жизнь – сложная штука, с ней одна мука, приморили суки, приморили, погубили молодость мою,
Спрошу: почему? Нет дела никому к вопросу тому, почему я былые воспоминания вовне храню?
 Не женщина, а я подобен трухлявому бревну, миг для сближения был неудобен,
Не было сил, чтобы мой пыл грешное естество в глубокую щель скрытно погрузил!
Кое-кому стало любопытно наблюдать, как женщина и мать могла своему мужу изменять?
Ей надоело ласку ждать, женщин надо уважать, тискать и ласкать и душевной любви не забывать!
Мужик простецкий, с гривой молодецкой, шёл своей тропой весь день земной
С непокрытой головой, ему в спину дул ветер шальной, а за спиной происходило всё,
Что женщинам на ум взбрело! Всё не то, что происходить должно у приличных людей,
Их страх гонит взашей от знаменитых ****ей, у их дверей толпы людей, 
Туда незаметно не прорвётся даже прыткий воробей! Откуда это зло берётся?
Как сношение у публичных людей зовётся?  Все любят веселиться,
Мне же хочется заново родиться! Вот-вот небосвод над головой затмится!
Что-то должно в жизни измениться, но что? Понять суть жития тяжело,
Мой взор погружен в зеркальную тишь покрытых льдом озёр,
Солнечный луч преломляется и серебрится, он стремится заново родиться,
У грешника забот много, его судьба в руках Бога! Житьё любое течёт по божьей воле,
Что ты можешь сделать с роком и судьбою своей немощной рукою? Ничего! То-то и оно!
Народ вокруг вечно пляшет и руками часто машет, пьёт страсти из золотистой чаши,
Но жизнь не становится чище и краше! Время к исходу жизнь приближало,
По накатанной стезе стремительно бежало, обнажив своё ядовитое жало,
У неё есть право грешникам диктовать, что и как? Мысль движения сковала,
Былой отрады сразу не стало, преходяще всё на этом белом свете,
Как тарахтение не смазанной телеги, напоминающие пощёлкивание плети!
Жить становится всё хуже, стынь, холод и застывшие внутри и снаружи огромные лужи,
Свежесть сменяет затхлость и удушье, вместо стези простирается бездорожье,
Возможно, чуть позже ты будешь оглушен женским бездушьем! Быть может днём
Душа очистится под проливным дождём, помрачение и криводушие – чужое оружие!
Слова летят невпопад, только святой Евстрат редкому солнышку рад, ему надоело ждать,
Когда же закончится снегопад, ноги скользят, идти пор льду не хотят, уста вопят,
Но не могут никак на судьбу повлиять! Стынь уменьшилась к утру,
Из всех богинь одну лишь Музу чту, кланяюсь ей за версту,
Без неё мне невмоготу, едва дышу, иногда теряю из виду стезю!
Мой жизненный опыт надвое расколот, я – немолод, есть повод
Оставить грохот бытия, жилось бы счастливо, если бы не мытарство,
Из-за него потеряно полцарства, от беспутной жизни ничего не осталось,
Сердце за неё из последних сил цеплялось,
Ему не довелось познать грусть и радость!
Хорошо мечталось, нежданная старость
Привела плоть в ярость, возникла слабость,
Жизнь – не в радость, излив чувств поток,
Себе на память оставила полевой цветок,
Чтоб когда-то прийти в неописуемый восторг,
Когда утихнет зуд между ног! Степная даль взгляд туманит,
Печаль душу обманет, щёки разрумянит и сделает вид,
Что уже нет прежних обид, время бежит, душа Музу боготворит,
А та молчит, будто инвалид первой группы, с ней нельзя по душам поговорить,
Яркая звезда, сошедшая с небес на землю, слушает плач  вместе с капелью,
Они вплотную подошли к жалкому кочевью мужика, чья тропа прошла вблизи ручья!
Оба-на! Зима ночи урвала, дни притачала, осень с весной не обвенчала,
Погода сильно возроптала, мороз нарастает, день медленно прибывает,
Тоска исчезает медленно, сознание давно уже затемнено, бездействует оно!
Бесконечна боль людская, зная, что она достигнет своего конца,
Смываю святой водой липкий пот с усталого лица!
Мораль сей басни такова: нельзя никогда передёргивать слова,
Они сгорают, как дрова, после них остаётся только вечная мерзлота!
Суета сует – всё суета! Простота мы, простота, наши жизнь пуста,
Нет на грешниках Господнего креста, молодость прошла,
Не оставив ни следа, поздно начинать жизнь с чистого листа,
Судьба опалила два моих крыла, их уже не манит к себе высота!
Люд здесь чахнет, этот мир тленьем пахнет, лихорадит белый свет,
Всех нас тянет в лазарет, дым от дешёвых сигарет прокоптил весь кабинет,
В беспамятстве сижу, от холода дрожу, вот допишу очередную главу любовного романа,
Муза вытащит все деньги из дырявого кармана, а их уст стареющего хулигана
Прозвучит любовная драма, но до финала ещё далеко, не жалует автора никто!
Каждому своё, живу грешно, люблю женщин и пью вино, не немного горчит оно! 
Глаза вдаль вперяя, от судьбы поблажек ожидая, жду, когда пуля шальная
Ударит в левый бок, чтобы рок в любви и горе стремглав помог,
 А множество забот не свалило грешника с обеих ног!
Звучит вдалеке хор нестройный и к тому же бестолковый,
Край суровый и опасный защищает от срама бор сосновый,
Миг кайфовый от посторонних взглядов скрыт, время бежит, 
Надо оставшуюся жизнь прилично прожить, но повседневный быт
Никакого счастья мне не сулит! Он не спешит на помощь,
Только дождь, начавшийся за полночь, превращает воду в лёд,
Песнопевцы далёкой старины просто вынуждены слыть поклонниками ущербной Луны,
Их думы холодны, а сами они  пьяны, до поры и до времени вид Луны будет печален,
Её затмевает яркий свет из зашторенных спален, мир – не идеален, на вид он – не реален,
Хотя одно могу утверждать я, что иногда припоминаю, как крупные слёзы долу роняю,
Глубоко вздыхаю, но воплями и криками будничную нищету не сопровождаю!
Живу, как знаю, гну линию свою, быть может, в раю или в аду пойму, что жил в бреду?
Есть духовные задачи – жизнь переиначить, но, как и когда? Судьба в том виновата,
 Что не было поля рати, была глушь степная, по неё бегала хищная волчья стая!
Она в полости погрязшая, такая страшная и ужасная напоминала давнишние времена,
Когда песнь жаворонка толпе была не нужна! О времена! О нравы! Мозг томим в неволе,
Доколе он будет в радости и в горе быть в загоне? Жалкие серые тени не приносят душе спасения,
Они несут утверждения, что каждое грехопадение всегда сопровождает ангельское песнопение!
Каждый страдалец пытается сам сбросить с собственный плеч щит и острый меч
Из измен и утех, но каждый раз суть жизни упирается в грозный час,
Когда от нас не зависит ничего, всё, что было прошло, в Лету кануло оно!
Задуманное когда-то осуществится, я же продолжаю в узкой каморке томиться,
Сломанные крылья свесились в бессилие! Грехов изобилье подходит всё ближе и ближе,
Грешник прогибает спину всё ниже и ниже, чужое засилье и насилье вожделений,
Лишает душу среды для дивных мгновений! Пришла пора для отрезвления,
По логике мирского бытия из никто - не без греха! Истина важна,
Но судьба глупа, стынь и пургу все стёжки к храму замела,
А путь туда преградила свежескошенная копна!
Ни туда и не сюда! Слова, как ледяная вода, затерялись в грёзах,
Как разум запутался в трёх соснах, в морозных разводах красота видна
С небывалой силой, она в себя вместила всю мощь  написанных ранее строк!
Каждый их завиток платит большой оброк за накопившийся долг,
Всему – своё время, всему – свой срок! Сила и мощь на исходе,
Преклонные годы счастья не сулят, они, как сухие сучья в пламени лет вот-вот сгорят,
Сучья трещат, предвещая кромешный ад! Не с чего выбирать: миловать себя или карать?
Молчать или на весь околоток не своим голосом орать? Не стану людям мешать
Спокойно жить и спать, они живут мрачно в домиках невзрачных, у них нет других,
Предложений кучи. Их обнародую при случае, а пока же запрещаю себе
Потрошить горящие сучья, их останки обогревают города и полустанки,
Взглянуть бы на тот мир с изнанки, чтоб десятки таких, как я не казнили зря себя!
Пламя тлеющего камина освещает авторскую гордыню, она тлеет в центре,
Хотя ещё стоит на мраморном постаменте, совесть участвует в этом эксперименту,
В отдельные моменты даже старые импотенты хотят статных и приятных женщин прижать
 И приласкать, но огромен край печали, распри и скандалы грешных и правых не различали,
Они удивляли всех и вся, вот догорят сухие сучья вблизи меня и тогда, стеная и кляня,
Волчья стая сама погубит всё, что погубить нельзя! Оно, как слово вырвется из сумрака земного,
Попробуй его останови на полпути, границ незримого зла не видно, больно и обидно
Смотреть из открытого настежь окна, как кривые зеркала пытаются жизнь искажать?
Стезя продолжает петлять, она вся в дыму, из того пепелища мне выбраться одному,
Ветер холодный и пахучий доходит до зелёных излучин, его голос тио глух, то звучен.
Он затмевает стужу, всякая тайна когда-то выходит наружу! Путеводная звезда
Всегда источником света для жизни была, измучилась она, потому что мечта
Уже не осуществится, душа продолжает томиться на старом пепелище
Без воды и без пищи! Время к ночи, слезятся очи, нет мочи дописать строчки
На скомканном листке о сутолоке бытия и о нужде! На деревьях – ни листка,
Горизонт затмили грозовые облака, а ваш покорный слуга  дыханье затаив,
Решил, что ему бог жизнь сохранит, если решит, что умён, ладно скроен и красив!
Глаза долу опустив, принял на грудь капель двадцать водки, окропил огненной водой
Часть подбородка, на закусь пошла ржавая селёдка, сердце скорбью исходит,
Оно здесь ни любви, ни счастья не находит, подчиняясь тайному веленью духа,
Разговариваю с роком нагло и сухо, мы двое прошли через пекло огневое!
Стоит сделать шаг один, и ты уже в гостях у собственных седин,
Среди старинных руин, ни барин, ни господин, богом храним,
Встал, как исполин из сумрачной тени, дождь осенний окропил лицо,
Душевная боль перешла в левое яйцо. Заболело ещё кое-что!
Зимним облакам не объясняют, почему они по небу много летают?
На их вопросы ангелы не отвечают, уста руками зажимают,
И тянут в бездонную яму, именуемой  народной душой,
Не достигнув цели, гибнут без дела, не выдержав испытания
Такого непредвиденного купанья, когда живая душа в клочья изорвана!
Зима, сумрак ночи и дня рука об руку сошлись, чтобы испортить людям жизнь,
Вдруг раздался крик: «Поберегись, миг бытия раньше был завёрнут в персидские шелка,
Бесподобно выглядела авторская строка, пока сумрак ночи и темнота на больные очи
Не набросила важный источник для мыслей глубоких, не досужих, а одиноких!
От них мало прока,  с ними одна морока, проливаешь столько пота,
Что нет времени заглянуть в открытое настежь окно, глядь, во ****ь,
Там уже темно и к тому же холодно! Только скорбный голос соловья
С тех пор слушает моя грешная душа, он вот-вот скорбью изойдёт,
Но он поёт и этим мгновением живёт, пока силы и мощь не раздавит ложь,
Что посеешь, то пожнёшь, она сеет рознь, а потом пройдёт дождь
И грянет гром небесный в день будний или воскресный
И ты увидишь в зеркале седины свои, взглянув на них с высоты!
И уже брутальная мысль – жизнь или кошелёк прячется между строк,
Пытаясь превозмочь собственную злость, как бы не пришлось
Повторить точь-в-точь  ночной порой всё, что душу терзало до рассвета,
Не было яркого света, и только тьма сводила простолюдина с ума!
В память о жизни минувшей из прибрежных камышей
Донёсся до ушей крик толпы людей, который и теперь хотели 
Разорвать таинственный предел и выбросить прошлое из жизни своей,
Но память сильна, она досаждает, как гнус или мошкара, одно спасенье у костра!
От неё больше вреда, она никогда не растопит паковые глыбы столетнего льда,
Если раньше я сомневался, то сейчас появился орлиный глаз, он готов сказать судьбе,
Что умная мысль таится вовне, это она много зла в будничную жизнь привнесла!
Всё – тлен, всё суета, работаешь от звонка и до звонка, пока глаза не затмит вечная мгла!

г. Ржищев
27 декабря 2020г.
17:06