Курс молодого бойца

В те времена, когда  новоиспечённой семнадцатилетней студенткой я поселилась в столичном общежитии, секса в СССР ещё "не было". Несмотря на безопасный сексуальный климат в стране, общежитие медицинского института всё же внушало некоторые опасения родителям, и, дабы ничто не помешало моей тяге к знаниям, они настояли на переезде в съёмное жильё. Таким жильём для меня стала коммунальная квартира в доме на перекрёстке Ленинского и Университетского.
     Едва  переступив порог сталинской коммуналки, я будто провалилась в доисторические пятидесятые. Навстречу, по вытертому, скрипящему паркетом, коридору, в шлёпанцах на тонких бледных ногах, прошаркала на кухню соседка. В руках она держала битую алюминиевую кастрюльку, а под линялой косынкой, угадывались бигуди. На вид  женщине было около пятидесяти, что по моим тогдашним меркам, тоже считалось глубоким мезозоем. Я поздоровалась. Соседка равнодушно взглянула в мою сторону сквозь толстые линзы в роговой оправе, неловко сидящей на кривой спинке носа, и, поморщившись в улыбке, сверкнула рядом железных зубов.
- Крокодилица, -  подумала я.

Позже оказалось, что крокодилицу звали  Люсей. По натуре Люся была совершенно беззлобной, тихой любительницей поддать. К тому же, у неё обнаружился вполне симпатичный сожитель по имени Николай, моложе своей пассии на неопределённое количество лет. "И что он, в самом деле, делает рядом с ней?!", - всё недоумевала я. Но скоро выяснилось, что Люся с Николаем  - коллеги по трамвайному управлению и, к тому же, у них одинаковое хобби - Николай тоже был не дурак выпить. В этой  же коммунальной квартире проживали ещё соседи - семья с грудным ребёнком. Отец семейства служил в Афганистане, а молодая жена с дитём на  время  его командировок съезжала к родителям в Норофоминск, и их комната,  в основном, пустовала.
В углу коридора, прямо рядом с моей дверью, располагался общественный телефонный аппарат. Звонили мне чаще, чем другим, и, дабы не обременять соседей, я всегда старалась взять трубку первой.
     К моменту, когда случилась эта история, я обреталась там уже около двух недель, но вникнуть во все нюансы советского общежития ещё не успела. И вот однажды,  воскресным днем, раздался телефонный звонок. Я, как всегда, поспешила  снять трубку. Женщина на том конце провода поздоровалась и попросила Люсю.
- Минутку, - ответила я и дважды стукнула в Люсину дверь. Никто не откликнулся. Тогда я постучала ещё раз - реакции  снова не последовало. Я прислушалась. За дверью происходила какая-то возня, шорохи - в комнате явно кто-то был. Я постучала настойчивее.
- Люся!
В ответ молчали.  Шорохи стихли. Будучи впечатлительной студенткой медицинского института, и, в первую очередь, полагая, что со здоровьем немолодых, по-моему умозрению, людей могло в любой момент случиться разное нехорошее, я поспешила на помощь и рванула дверную ручку. Незапертая дверь свободно и широко распахнулась, и я очутилась на пороге просторной комнаты. На тахте у стены кто-то сипловато вскрикнул. Сверкнул голый зад. Присмотревшись, я увидела, как лёжа на спине, вытянувшись во всю длину тахты, беззвучно хохоча, набрасывал на себя жидкую простынку голый Николай. Едва узнанная мной, без привычных очков,  с фиолетовым лицом, переходяшим в красную, перетянутую кольцами Венеры, шею, прикрываясь клетчатым пледом, спускала на пол бледные ноги Люся. "Венера - не Венера, но что-то венерическое в ней есть," - мелькнула в голове фраза из бородатого анекдота.
     Вместо того, чтобы немедленно извиниться и ретироваться, я стояла, как вкопанная, уставившись на голых соседей.  Мысли, одна за другой,
то наслаивались, то выталкивали друг друга.  Неловко как.  Может,
спали,  а я разбудила. Всё-таки странно, что люди днём спят абсолютно голыми. И тут вдруг оглушающим открытием, переворачивающим всю картину мироздания, осенила страшная догадка: "А что , если... они и не спали вовсе?!" О, ужас. Осознав всю нелепость ситуации, буркнув что-то вроде "прастити", я захлопнула дверь и, укрылась в своей комнате, сгорая от стыда и досады. Ну зачем,  зачем было отворять дверь в чужую жизнь?! Отчего я вечно эдакий слонопотам в порцелановой лавке?! Отчего стараюсь, как лучше, а получается, как всегда?! Однако, ещё больше взволновало меня только что сделанное открытие. Оказывается, люди столь почтенного возраста тоже занимаются всякими неподобающими глупостями. Неужели недостаточно им было бы чисто платонически любить друг друга?! Как не совестно друг перед другом раздеваться и быть голыми?! И как же дальше мы будем с ними жить в одной квартире?! Как теперь здороваться,  встречаться на кухне? Как смотреть в глаза друг другу теперь,  когда они знают, что я их видела голыми?!
 Мучилась я этими вопросами недолго - за спичками, как ни в чем не бывало,  заглянул Николай. Тем же вечером,  столкнувшись со мной в корридоре,  Люся,  как обычно, поморщившись, обнажила железный ряд. Вот так неожиданно я прошла курс молодого бойца по теме "несуществовавшего" в СССР секса, и, заодно,  вполне уверенно  ответила себе на вопрос, что может объединять взрослых людей, вне зависимости от разницы в возрасте. Жизнь обретала новые краски.