57-й

10 часов по утру. Восточно-американское время. 10 миль от побережья США, 24 параллель. Борт парусно-моторной яхты «Малага». Полный штиль. Ясно.
Паруса повисли тряпками на мачте. Капитан судна запустил дизель, и яхта медленно заскользила по поверхности океана, плавно покачиваясь на длинных волнах. Он только что проснулся после беспутной ночи, полной приятных и легких воспоминаний. Яхта в течение последних 8 часов двигалась под парусами на автопилоте по намеченной капитаном траектории. Поднявшись на палубу он был несколько удивлен полному безветрию и немного раздосадован, что ему не удалось за ночь пройти намеченное рас¬стояние. Поэтому он быстро поставил ее на дизельный ход и занялся уборкой теперь уже ненужных парусов.
По правому борту яхты, опустив в на-бегающую волну одноименную ногу, в расслабленной позе сидела его спутница и, свесив голову на плечо, слегка запрокинув ее назад, томным взором поглядывала на суетящегося капитана, изредка переводя взгляд в перспективу на ясное иссиня-голубое весеннее небо средней Атлантики. Ироническая улыбка бегала по ее переспелым  силиконовым губам и сине-зеленым от глубины океана и чистоты неба глазам.
Вдруг в отражении зеленых глаз по-явилась далекая белая черточка, с каждым движением века увеличивающаяся в длину и распадающаяся на тонкие невесомые струи, захватывающие своим узором се-верную часть далекого неба. Через не-сколько секунд белый фонтанчик уже превратился в достаточно ясный, видимый без напряжения, веер белых брызг, разгоняющийся по небосклону со скоростью космического экспресса.
- Джек! – закричала силиконовая блондинка, показывая рукой на небо - Что это?
Капитан поднял голову и, прикрыв  глаза ладонью, стал вглядываться в необычное для этих мест явление.
- Наверное, инопланетяне? – пошутил он, - Хотя, это вряд ли.
Реверсивные следы от стремительно летящих объектов уже прочертили первую треть неба и вдруг стали разделяться по дугообразным траекториям, стремительно пикируя вниз.
- Джек, что это! – опять закричала в безотчетной истерике блондинка, - Что это, Джек!
Через мгновение яркая вспышка опрокинула их в темноту небытия, как будто на Земле никогда не было ни этого утра, ни яхты, ни капитана и его подруги, ни этого, уже совсем не ласкового неба. Океанская гладь всколыхнулась, вздыбившись неистовым фонтаном, и спустя доли секунды разверзлась оглушающим грохотом апокалипсиса.

За 35 минут до этого

- Лизи, это председатель комитета начальников штабов. Где президент?
- Здравствуйте, генерал Янг! У президента совещание по промышленности и экономике. Он очень занят.
- Соедините меня срочно! Дело государственной важности!
- Но президент просил его ни с кем не соединять до окончания рандеву!
- Лизи! – генерал напряг голос, и в нем почувствовались нотки крайней раздра-жительности, сдобренные захлестнувшим его гневом и отчаянием; - Срочно соедините меня. Америка не может ждать!
- Хорошо, - пробормотала смятенная Лизи. – Господин президент! – промолвила она, переключая линию, - Генерал Янг! У него очень срочная информация.
- Но я же просил меня не соединять до 11! - буркнул раздраженно президент. -Что за страна, минуты не могут обойтись без согласования! – улыбнувшись присутствующим, уже жеманно произнес президент, демонстрируя тем самым высочайшую самооценку и в такой же степени востребованность народом Америки. – Соединяйте! – закончил он уже более миролюбивым тоном.
- Ну, что там у вас генерал! – продолжил он через мгновение, артистично сменив интонацию на нетерпеливо-снисходительную, показывая при этом выражением своего лица, ориентированным на заинтригованных  слушателей, и как бы говоря – Что с них взять, с этих военных: они же как маленькие дети, им бы только в солдатики поиграть, да по стрелять.
По мере того, как ему докладывал скороговоркой невидимый для присутствующих генерал, лицо президента за не-сколько секунд претерпело чудовищные метаморфозы от всепрощающей снисходительности до полного потрясения, а возможно и страха, с последующим переходом в крайнюю озабоченность и величайшее смятение сраженного наповал бойца. Президент успел за время доклада резко покраснеть, вспотеть, побледнеть, едва заметно задрожать, часто задышать, задержать дыхание, откашляться, откинуться на спинку кресла, запрокинуть го-лову до крайнего положения, упасть локтями на стол, привскочить со своего места, опять упасть в кресло, схватиться обеими руками за голову, саркастически оскалиться, закатить глаза и, наконец, промычать, - Сколько у нас времени? - Получив ответ, президент в полу-трансе, забормотал пересохшими губами, - Тридцать пять минут, тридцать пять минут, тридцать пять минут!
Присутствующим стало не по себе. Смятение президента усиливалось: он, как всем было видно, лихорадочно искал ответ на полученную информацию, но ни как не находил нужного решения. Все, чего он  добился в этом мире, рушилось на его глазах, точнее в его мозгу, как у бок¬сера, получившего нокаутирующий удар. Выстроенная на кануне боя линия атаки и защиты внезапно дала катастрофический сбой. Допущенный в уже практически выигранной партии чудовищный промах ошарашил фаворита и поверг его в полный ступор.
Помощники президента поспешили ему на помощь. Кто-то скомандовал – Всем на выход! -  Кто-то схватил бутылку с водой и брызнул из нее на повергнутого в транс бойца.
- Господин президент! Что с вами? – тряся президента за плечо и заглядывая ему в глаза, вступил в борьбу за его со-знание министр экономики. – Что, что случилось, господин президент?
Президент под воздействием встряски или все таки собрав в кулак остатки почти уничтоженной воли стал проявлять при-знаки жизни, поразительно быстро приходя в себя.
- Силовиков в мой центр! Срочно! – хрипло закричал он, ища глазами ответственного за работу ситуационного центра. – Связь с военными и космосом. Времени... нет времени…мало. Всех на связь. Где госсекретарь, вице, оборона? Всех на связь. – между истерикой, смятением,  исчезающим потрясением, появляющимся присутствием духа, реализмом восприятия, уверенностью в своих силах и обязанностями возложенной на него миссии, застрекотал президент, направляясь на еще не вполне гнущихся ногах в сторону лифта, ведущего в бункер.
 - Объявляйте эвакуацию администрации, действовать по плану Зетта! – продолжал президент входя в лифт и бросая на ходу распоряжения окружившим его помощникам и охранникам.
- Господин президент! Вертолеты в 5 минутах от точки. Вам надлежит с семьей и сотрудниками покинуть резиденцию! – пытаясь остановить президента, выкрикнул из-за спины охранников комендант здания.
- У меня есть еще 15 минут. Всех не нужных эвакуируйте! Мне напомнить в 9.45. Вертолету быть в готовности. – лихорадочно анализируя свалившуюся на него и Америку проблему, выкрикнул президент. – Бегом! – опять скомандовал он, ускоряя шаг на выходе из лифта, и по-бежал по коридору в сторону ситуационного центра.
Сотрудники службы безопасности распахнули перед ним и сопровождающими его лицами двери, придерживая их под напором протискивающихся людей.
- На нас ядерная атака! – прокричал для присутствующих президент.- Картинку из комитета начальников штабов и штаба стратегических сил на экран, срочно! – опять прокричал он команду.
- Янг! Докладывайте! – уже вполне овладев собой, если это вообще было возможно в данной ситуации, распорядился президент как только на экране появилось изображение председателя КНШ и схема космической обстановки
- Господин президент! – сбиваясь на скороговорку начал Янг, – В 9.25 в России зафиксирован пуск стратегической ракеты по северной траектории из района Козельска.
- Через полюс? – уточнился президент.
- Так точно, сэр! – подтвердил Янг. – Ракета квалифицирована как тип «Сатана» или АР-22 по российской терминологии. 10 боеголовок, взлетная масса…
 - Короче, Янг! Только существенное! – остановил его президент.
- Мощность каждой боеголовки от 500 килотонн до 1,5 мегатонн, точно идентифицировать невозможно. Наша противо-ракетная система может поразить объекты с вероятностью до 30 процентов. С этого направления это даже хороший результат, - продолжил Янг.
- Куда она летит? – продолжил вопрос уже окончательно пришедший в себя президент.
- В нашу сторону, сэр!
- Куда конкретно?
- Пока об этом трудно сказать. Приблизительное место падения будет известно на стадии входа в атмосферу. Мы это отслеживаем. Думаю, что приоритетные цели – Вашингтон, центры боевого управления, крупные города. Надо давать ядерную тревогу и объявлять эвакуацию населения, а также приводить войска в полную готовность.
- Какие еще действия предлагает комитет? – задал новый вопрос президент.
- Ответный удар, сэр. Немедленно!
- Госсекретарь и вы, сэр, - обратившись к изображению первого на экране и к сидящему в зале руководителю СИА, с нажимом на последующей фразе взмахнул рукой президент, очертив в воздухе незамкнутый круг – Как вы объясните данное явление? Почему им удалось запустить ракету? Сколько у них еще таких сюрпризов и кто их вообще пускает?! Вы мне обещали полгода назад и докладывали не далее чем на прошлой неделе, что их ядерные силы не существуют! Мы начали операцию «Овердрафт» только с гарантией полного успеха! Россия должна была остаться ни с чем – без ядерной бомбы, без руководства, без способности к сопротивлению, без идеи и многого еще чего! И что мы имеем?
- Господин президент! – запыхтел госсекретарь – Мы и добились очень многого: руководство – марионетка в наших руках, в Москве кругом наши советники и люди на руководящих постах. Мы купили  их менеджеров, благодаря чему власть практически наша. Ядерные силы обезглавлены  – высшее руководство частично ликвидировано, частично изолировано. На свободе точно никого нет. Командные пункты обесточены, смены разбежались из-за условий материально-бытового и финансового обеспечения и по отданным нашими партнерами распоряжениям на их сокращение. Наша игра дала результаты необходимые для окончательной победы!
- А это тогда что?! Откуда тогда эта ракета и сколько еще их будет?! Почему она полетела?!
- Ракета? Ракета – повторился госсекретарь -  Ядерные силы русских очень обширны, у них много степеней дубляжа и перестраховки. Мобильные комплексы мы заблокировали, морские тоже, часть пустили на разделку. Хуже со складами боеприпасов и шахтами. Нам, к сожалению, не удалось получить коды и шифры у командования ядерных сил, несмотря на меры экстремального воздействия. Они предпочли выход из игры.
- Говорите уж  прямо – вы их замучили, - перебил его президент, - Не время разводить сантименты. Если у вас, точнее – у нас, все под контролем, то откуда тогда эта чертова ракета?!
- Мы не смогли ликвидировать их орбитальную группировку. Точно идентифицировать спутники за столь короткое время нам не удалось – вступил в обсуждение председатель КНШ, - система дубляжа слишком разветвленная и многоуровневая.
- Каким образом, в таком случае, мог быть производен запуск? – задал во внезапно установившейся тишине свой вопрос подсоединившийся к совещанию вице-президент – Кстати, я на запасном!
-  Команду на пуск у русских дают централизовано. У них было заложено – продолжил председатель.
- Сэр! Комендант Белого дома! Время 9.40!
- Спасибо, Билли! – ответил президент, нажав кнопку связи - Продолжайте генерал! – кивнул он в сторону экрана Председателя КНШ.
- Итак, команда на пуск подается из штаба ракетных войск, генерального штаба, штаба морских сил, а также по  линии верховного, так называемый ядерный чемоданчик. Штабы и их руководители изолированы, верховный с нами, остается…
- Что остается?! – взорвался озаренный президент – Что?! Чемоданчик!? Где он?! У кого?! – Повернулся президент к руководителю СИА, злобно сверкнув прищуренными глазами.
- Господин президент, - побледнев еще больше и слегка заикаясь, сдавленным голосом ответил тот – Я, я ввам дддокладывал, что во время спецакции офицеры связи верховного были нейтрализованы, материал при этом идентифицировать не удалось. Переносной пункт управления верховного исчез, но мы его продолжаем искать, вв сммысле ссканировать ссреду нна предмет обнаружжения его следов, тое есть осстаттков.
- Ничего вы не найдете! – закричал обманутый в своих ожиданиях и надеждах президент, - Обманщики, кругом одни обманщики, держитесь за свои кресла! – продолжал кричать президент, все больше и больше выходя из себя. – Вам ничего нельзя доверить. Вы проссали нашу победу, поставили страну на грань катастрофы! Ваши комбинации дорого обойдутся американскому народу. Где этот чемоданчик, знаете?! А я вам скажу где он! Вот он, вот он!  Работает против всех нас!
- Господин президент, комендант дома! Время 9.45!
- Мы все остаемся – вдруг успокоившись произнес президент, казалось бы выпустив пар в предыдущем приступе.
В зале запахло тихой истерикой, постепенно переходящей в безотчетный по животному страх. Сохранивший самообладание по долгу службы начальник охраны, наклонившись к уху пресс-секретаря,  прошептал тому несколько слов, после чего у пресс-секретаря окончательно сдали нервы и он, согнувшись в сдавленном хохоте, упал под впереди стоящее кресло – Он, видно, как Адольф, решил остаться в столице и похоронить с собой всех нас. Надо спасаться, – та самая фраза, которая сломила пресс-секретаря.
- Сэр, разрешите нанести ответный удар! – требовательно произнесла голова
председателя КНШ с экрана ситуационного центра. – Пока еще не поздно.
- Да, Майкл! – поддержала его другая голова, принадлежащая уже вице-президенту. – Надо решаться!
- Без истерики, господа! – во вновь наступившей тишине зазвучал голос президента. - Это проверка. Катастрофы не будет. Да и куда мы будем стрелять? У нас там тоже наши люди и их тысячи! Генерал, дайте на экраны непрерывно траекторию объектов. Что там наша ПРО?
- Объект в зоне поражения, сэр! И все же, я настаиваю на ответном ударе по плану стратегических сил!
- И я тоже, - промямлил уже не так уверенно вице.
- После меня будете командовать, сэр! – отрезал президент, - А до того я верховный и всем выполнять только мои распоряжения! В случае неповиновения по за-конам военного времени, а мы, как вы поняли, нашими совместными усилиями как раз на войне и оказались,  примите меры к немедленному уничтожению нарушителей присяги и конституции, - повернулся президент к директору ФБР и министру обороны. – Это ваша работа, гос¬пода!
- Есть, сэр! – без промедления ответили оба, тем самым развеивая всякие сомнения у присутствующих в целесообразности предпринимаемых решений.
- Господин президент! – вновь зазвучал голос председателя КНШ, - Объекты остановить не удалось, они интенсивно маневрируют! По докладам станций наблюдения цель – восточное побережье. Время контакта с поверхностью 3-5 минут. Аляска и Канада докладывают…
- Дайте КП стратегических сил! Прямые доклады! – твердым голосом перебил его  президент.
- Есть!
На экране возникла картинка КП стратегических сил.
- Начальник КП, президент Соединенных Штатов! Прошу постоянно докладывать текущую обстановку!
- Есть сэр! Бригадный генерал фон Бриттов. Последняя информация: облако объектов начало делиться и изменяет траекторию, скорость движения объектов возросла. Цель– восточное побережье. Система ПРО поразила не более 10% неидентифицированных объектов. Последние расчеты показывают вероятность отклонения от первоначальной цели до 50-100 миль восточнее. Время контакта с поверхностью 10.00 по Вашингтонскому времени. Веер падения объектов из расчета 10 боеголовок составит по протяжению не менее 1200 миль в случае неустановленных при запуске целей
- Это предупреждение – едва слышно пробормотал президент, - Я так и думал. Господа – повысил голос президент, - через 15 минут всех, кого можно собрать, прошу сюда ко мне.  У нас есть время для мозгового штурма. Билли – обратился он к коменданту, - Еду и напитки, связь с Европой и Москвой. Срочно. На все про все те же 15 минут. Жду вас всех господа.
- А как же ракета, сэр! – воскликнула удивленная госсекретарь, реализуя этим криком жуткое смятение остальных.
- Ракета, считайте, промахнулась! – грустно усмехнулся президент. – Главное не допустить повторения. До встречи через 15 минут, господа. – произнес президент – Все свободны, собирайте своих людей, места всем хватит. Возвратите тех,
кто нужен, если они улетели. Бриттов, докладывайте, что там у нас.
- Сэр! Головки падают по 174 меридиану, как будто их так и прицелили. В зоне поражения морские и воздушные коммуникации.
- Каковы могут быть наши потери?
- Несколько десятков разнотоннажных судов, военные корабли, в том числе авианосец «Индепендент» с кораблями охранения. Порядка пятидесяти самолетов разного класса на международных линиях, частные яхты и рыболовецкие суда. Общие потери – порядка 5-7 тыс. человек, сэр! Кроме того, возможно воздействие ударной волны и цунами по восточному побережью. Надо объявлять эвакуацию!
- Это предупреждение,  это предупреждение! - пробубнил себе под нос президент. – Хорошо, генерал. Продолжайте наблюдение и информируйте меня обо всем. Я на связи. Вице-президент!  Объявляйте эвакуацию по восточному побережью. Мой бог! – опять забубнил себе под нос президент, - Что теперь будет с биржами и экономикой? Доигрались, доигрались!!!
- Есть, сэр! – хором ответили ему генерал и вице.

Долг президента

Совещание по экономике и рынкам, назначенное на 9 утра, было в самом разгаре. Докладывал министр торговли. Президент, посматривая на окружающих, оценивал их реакцию на доводы выступающего. Экономика и финансы не его конек, но совещание вел он и ему нужно было вставлять по ходу  обсуждения реп¬лики и готовить резюмирующий пассаж. Поэтому было главным оставаться в теме совещания и обозначить в его итоге превалирующую позицию.
Президент небрежно развалился в председательствующем кресле и сквозь приспущенные веки, поглядывал на присутствующих. Настроение в целом было благодушное и он прилагал достаточно серьезные усилия, чтобы не  упустить нить обсуждения.
Как спасение прозвучал звонок секретаря-референта. Президент моментально выйдя из развального состояния схватил трубку.
- Президент Соединенных Штатов Америки, - с выражением своей значимости произнес он, глядя сверху своего положения на участников совещания, и услышал голос секретаря-референта Лизи Уолтер.
- Ах, уж эта Лизи – промелькнуло в голове президента.- Бил ее бы точно не пропустил. Вот и рифма получилась. Эта сотрудница всех сводит с ума. Надо ее все-таки убрать подальше из Белого дома. Такие могут быть либо агентами контр¬разведки, либо разведчиками противника. И в том и в другом случае – роковыми женщинами.  – Что там у нас, Лизи!
- Господин президент! – слегка кокетничая, промолвила та в ответ, - Генерал Янг! У него очень срочная информация.
- Но я же просил меня не соединять до 11! Что за страна, и одной минуты не могут обойтись без своего президента. Соединяйте! – и услышав щелчок переключения линии продолжил, - Ну, что там у вас генерал
- Сэр, у нас катастрофа! Русские запустили ракеты. Старт 3 минуты назад. Предварительная траектория – через Се¬верный полюс в нашу сторону.
- Какие ракеты, какие русские, - все мгновенно смешалось в голове президента. Кровь ударила в мозг и лихорадочно застучала в артериях, раздирая вмиг набухшие вены своим мощным приливом. Все рухнуло в одно мгновение: это весеннее апрельское утро, этот такой надежный, уютный кабинет, располагающий к созерцанию и самолюбованию, этот та¬кой привычный и многообещающий мир, построенный своими руками за восемь лет его предшественниками и им самим в течение половины президентского срока. Он обещал Америке годы процветания и мирового величия.
- Какие русские, какие ракеты – билось в голове президента, - мы же их до¬жали, у них ничего уже не должно было быть. Обманщики, все обманщики. Эти негодяи из разведки и МИДа, они подставили меня и Америку. Народ Америки, бедные люди, бедные, бедные мои американцы. А экономика! Что будет с Уолл-Стрит? С биржами и производством, с финансами и фьючерсами. Это катастрофа! Все пропало. Пропало в одну секунду!
Кровь отлила от лица президента. Сердце сжалось и отчаянно боролось за жизнь в глубочайшей нехватке кислорода и жидкой фракции. Удары опустошенных
предсердий и желудочков, казалось были слышны всем присутствующим, впавшим в полное смятение от увиденного.
- Этого не может быть, этого просто не может быть! - метался по извилинам обескровленного мозга разум президента. – Что будет со всеми нами, о мой бог?! Я, я президент, - метались мысли в голове поверженного бойца, - Надо найти какое-то решение, надо что-то делать, надо что-то говорить! Время! Время! Время исчезает, улетучивается, физически утекает в пустоту. О боже ж ты мой! Надо что-то говорить! Надо что-то делать!
- Сколько у нас времени? – Промычал в трубку поверженный президент, собрав в кулак уже почти невидимые микроскопические остатки самообладания.
- Тридцать пять минут, господин президент, - ответил генерал Янг, едва узнавая голос своего верховного главнокомандующего, - У нас очень мало времени, сэр, на принятие решения, - напомнил он, пытаясь вдохнуть в него хоть какую-то решимость. - Мы готовы нанести ответный удар.
- Тридцать пять минут, тридцать пять минут – забормотал президент, повергая в еще больший ужас своих непонимающих партнеров, волею случая оказавшихся свидетелями мучительного сражения первого лица государства со своими чувствами и долгом.
- Боже мой, - продолжали метаться мысли в голове президента, - Боже мой, надо что-то предпринимать, надо что-то говорить, двигаться, делать! Надо, надо бежать! Бежать как можно дальше от-сюда. Какие ракеты, откуда они у русских? Этого не может быть, это конец?!
Внезапная встряска и холодовой шок от водяных брызг из бутылки, опрокину¬той на лицо и грудь, отчасти  вернули президента к реальности.
Через мгновение сердце стало тормозиться в своем безудержном беге, уже не так громко хлопая обескровленными створками клапанов. Кровь снова вернулась в рабочие объемы и понесла живи-тельный кислород к обезумившим орга¬нам и тканям. Адреналин растворился в ее объеме и освободил рецепторы тканей для борьбы за живучесть организма и.
продолжения схватки за победу в затеянной ранее эпопее нового мироустройства.
Ракет у русских нет, и быть не может! – успокаивая сам себя, лихорадочно анализировал ситуацию потрясенный президент. - Эти военные опять что-то напутали! Пугают сами себя и нас всех вместе взятых, идиоты! Сколько ракет стартовало, я что-то так и не понял? Откуда, куда, мощь? Какой там ответный удар – там наших десятки тысяч уже, да и самоубийство это. Крайний случай, если они ударят со всей дури по нам, то и мы тогда можем позволить себе такую роскошь! И зачем кидаться ракетами поздним утром? Нормально и внезапно – в 3-4 АМ, а не к обеду. И через полюс – что-то тут не так. Время еще есть! Надо обмозговать это, время, время, время!
- Силовиков в мой центр! Срочно! – заорал президент. – Связь с военными и космосом. Времени мало. Всех на связь. Где госсекретарь, вице, оборона? Всех на связь. –  хрипло заорал внезапно обретающий уверенность президент, направляясь на еще не вполне гнущихся ногах в сторону лифта, ведущего в бункер.
 - Объявляйте эвакуацию администрации, действовать по плану Зетта!
- Господин президент! Вертолеты в 5 минутах от точки. Вам надлежит с семьей и сотрудниками покинуть резиденцию! – пытаясь остановить президента, выкрикнул из-за спины охранников комендант здания.
- У меня есть еще 15 минут. Всех не нужных эвакуируйте! Мне напомнить в 9.45. Вертолету быть в готовности – лихорадочно анализируя свалившуюся на него и Америку проблему, выкрикнул президент. – Бегом! – опять скомандовал он, ускоряя шаг на выходе из лифта, и побежал по коридору в сторону ситуационного центра.
- На нас ядерная атака! – прокричал для присутствующих президент.- Картинку из комитета начальников штабов и штаба стратегических сил на экран, срочно! – опять прокричал он команду.
- Янг! Докладывайте!.
- Господин президент! – сбиваясь на скороговорку начал Янг, – В 9.25 в России
зафиксирован пуск стратегической ракеты по северной траектории из района Козельска.
- Через полюс? – уточнил президент.
- Так точно, сэр! – подтвердил Янг. – Ракета квалифицирована как тип «Сатана» или Р-22 по российской терминологии. 10 боеголовок, взлетная масса…
 - Короче, Янг! Только существенное! – остановил его президент.
- Мощность каждой боеголовки от 500 килотонн до 1,5 мегатонн, точно идентифицировать невозможно. Наша противоракетная система может поразить объекты с вероятностью до 30 процентов. С этого направления это даже хороший результат, - продолжил Янг.
- Куда она летит? – продолжил вопрос уже окончательно пришедший в себя президент.
- В нашу сторону, сэр!
- Куда конкретно?
- Пока об этом трудно сказать. Приблизительное место падения будет известно на стадии входа в атмосферу. Мы это отслеживаем. Думаю, что приоритетные цели – Вашингтон, центры боевого управления, крупные города. Надо давать
ядерную тревогу и объявлять эвакуацию населения, а также приводить войска в полную готовность.
- Какие еще действия предлагает комитет? – следя за докладом и в то же время ища объяснение поведению невидимого противника, спросил президент .
- Ответный удар, сэр. Немедленно!
- Госсекретарь и вы, сэр, - обратившись к изображению первого на экране и к сидящему в зале руководителю СИА, с нажимом на последующей фразе взмахнул рукой президент, очертив в воздухе незамкнутый круг – Как вы объясните данное явление? Почему им удалось за¬пустить ракету? Сколько у них еще таких сюрпризов и кто их вообще пускает?! Вы мне обещали полгода назад и доклады¬вали не далее чем на прошлой неделе, что их ядерные силы не существуют! Мы начали операцию «Овердрафт» только с гарантией полного успеха! Россия должна была остаться ни с чем – без ядерной бомбы, без руководства, без способности

к сопротивлению, без идеи и многого еще чего! И что мы имеем?
- Господин президент! – запыхтел госсекретарь – Мы и добились очень многого: руководство – марионетка в наших руках, в Москве кругом наши советники и люди на руководящих постах. Мы купили  их менеджеров, благодаря чему власть практически наша. Ядерные силы обезглавлены  – высшее руководство частично ликвидировано, частично изолировано. На свободе точно никого нет. Командные пункты обесточены, смены разбежались из-за условий материально-бытового и финансового обеспечения и по отданным нами распоряжениям на их сокращение. Наша игра дала результаты необходимые для окончательной победы!
- А это тогда что?! Откуда тогда эта ракета и сколько еще их будет?! Почему она полетела?!
- Ракета? Ракета – повторился госсекретарь -  Ядерные силы русских очень обширны, у них много степеней дубляжа и перестраховки. Мобильные комплексы мы заблокировали, морские тоже, часть пустили на разделку. Хуже со складами боеприпасов и шахтами. Нам, к сожалению, не удалось получить коды и шифры
у их командования ядерных сил, несмотря на меры экстремального воздействия. Они предпочли выход из игры.
- Говорите уж  прямо – вы их замучили, - перебил его президент, - Не время разводить сантименты. Если у вас, точнее – у нас, все под контролем, то откуда тогда эта чертова ракета?!
- Мы не смогли ликвидировать их орбитальную группировку. Точно идентифицировать спутники за столь короткое время нам не удалось – вступил обсуждение председатель КНШ, - система дублирования слишком разветвленная и многоуровневая.
- Каким образом, в таком случае, мог быть производен запуск? – задал во внезапно установившейся тишине свой вопрос подсоединившийся вице-президент – Кстати, я на запасном! – добавил он.
-  Команду на пуск у русских дают централизовано. У них было заложено – продолжил председатель.
- Сэр! Комендант Белого дома! Время 9.40
- Спасибо, Билли! – ответил президент, - Продолжайте генерал!
- Итак, команда на пуск подается из штаба ракетных войск, генерального штаба, штаба морских сил, а также по  линии верховного, так называемый ядерный чемоданчик. Штабы и их руководители ликвидированы, верховный с нами, остается…
- Что остается?! – воскликнул озаренный президент – Что?! Чемоданчик!? Где он?! У кого?! – Повернулся президент к руководителю СИА.
- Господин президент, - побледнев еще больше и слегка заикаясь, сдавленным голосом зафуфукал  тот – Я, я в-вам д-д-докладывал, что во время спецакции офицеры связи верховного были нейтрализованы, материал при этом идентифицировать не удалось. Переносной пункт управления верховного исчез, но мы его продолжаем искать, в-в с-м-мысле с-сканировать с-среду н-на предмет обнаруж-жения его следов, то есть ос-остатков.
- Ничего вы не найдете! – закричал президент, - Обманщики, кругом одни обманщики, держитесь за свои кресла! – продолжал кричать президент, все больше
выходя из себя. – Вам ничего нельзя доверять. Вы проссали нашу победу, поста¬вили страну на грань катастрофы! Ваши комбинации дорого обойдутся американскому народу. Где этот чемоданчик, знаете?! А я вам скажу где! Вот он, работает против всех нас!
- Господин президент, комендант дома! Время 9.45!
- Я, кажется, понял – промелькнуло в голове президента, - Это игра! Это первое из трех предупреждений. Или мы остановимся, или нам всем вместе – с русскими, Европой, Америкой, всем Северным полушарием, конец! Останутся одни арабы и экстремисты. Миром будут править негры и муллы. Джин может оказаться сильнее всех нас. Ха-ха-ха! Какая ирония судьбы. Самая мощная держава может исчезнуть в течение часа. Да уже через полчаса во всем мире наступит хаос. На востоке му¬сульмане сегодня выйдут на праздничные шествия. Им всем все равно, что будет с ними, лишь бы нам было хреново! Вот в

чем ирония этого лучшего из миров. И это, самое главное, еще не самое худшее.
- Мы все остаемся – окончательно успокаиваясь произнес президент, и продолжая мысль подумал про себя – Может стоит на этом остановиться и больше не играться в миропорядок в одиночку? Однако это, скорее всего, не в природе Америки.
- Сэр, разрешите нанести ответный удар! – требовательно произнесла голова председателя КНШ с экрана ситуационного центра. – Пока еще не поздно.
- Да, Майкл! – поддержала его другая голова, принадлежащая уже вице-президенту.
- Без истерики, господа! – голос президента уже вполне окреп. - Это проверка. Катастрофы не будет. Да и куда стрелять? У нас там тоже наши люди и их тысячи! Генерал, дайте на экраны непрерывно траекторию объектов. Что там наша ПРО?
- Объект в зоне поражения, сэр! И все же, я настаиваю на ответном ударе по плану стратегических сил!
- И я тоже, - промямлил уже не так уверенно вице.
- После меня будете командовать, сэр! – отрезал президент, - А до того я верхов¬ный и всем выполнять только мои распоряжения! В случае неповиновения по за¬конам военного времени примите меры к немедленному уничтожению нарушите¬лей присяги и конституции, - повернулся президент к председателю ФБР и министру обороны. – Это ваша работа, гос¬пода!
- Есть, сэр! – без промедления ответили оба, тем самым развеивая всякие со¬мнения у присутствующих в целесообразности предпринимаемых действий.
- Господин президент! – вновь зазвучал голос председателя КНШ, - Объекты остановить не удалось, они интенсивно маневрируют! По докладам станций наблюдения цель – восточное побережье. Время контакта с поверхностью - 3-5 ми¬нут. Аляска и Канада докладывают…
- Дайте КП стратегических сил! Прямые доклады! – твердым голосом перебил его  президент.
- Есть!
На экране возникла картинка КП стратегических сил.
- Начальник КП, президент Соединенных Штатов! Прошу постоянно докладывать текущую обстановку!
- Есть сэр! Бригадный генерал фон Бриттов. Последняя информация: облако объектов начало делиться и изменяет траекторию, скорость движения объектов возросла. Цель – восточное побережье. Система ПРО поразила не более 10% не-идентифицированных объектов. Послед¬ние расчеты показывают вероятность отклонения от первоначальной цели до 50-100 миль восточнее. Время контакта с поверхностью 10.00 по Североамериканскому времени. Веер падения объектов из расчета 10 боеголовок составит по протяжению не менее 1200 миль в случае неустановленных при запуске целей
- Это предупреждение – едва слышно пробормотал президент, - Я так и думал. Господа – повысил голос президент, - через 15 минут всех, кого можно собрать, прошу сюда ко мне.  У нас есть время для мозгового штурма. Билли – обратился он к коменданту, - Еду и напитки, связь с Европой и Москвой. Срочно. На все про все те же 15 минут. Жду вас всех господа.
- А как же ракета, сэр! – воскликнула удивленная госсекретарь, реализуя этим криком удивление остальных.
- Ракета, считайте, промахнулась! – грустно усмехнулся президент. – Главное не допустить повторения. До встречи через 15 минут, господа. – произнес президент – Все свободны, собирайте своих людей, места всем хватит. Возвратите тех, кто нужен, если они улетели. Бриттов, докладывайте, что там у нас.
- Сэр! Головки падают по 174 меридиану, как будто их так и прицелили. В зоне поражения морские и воздушные коммуникации.
- Каковы могут быть наши потери?
- Несколько десятков разнотоннажных судов, военные корабли, в том числе авианосец «Индепендент» с кораблями охранения. Порядка пятидесяти самолетов разного класса на международных линиях, частные яхты и рыболовецкие суда. Общие потери – порядка 5-7 тыс. человек, сэр! Кроме того, возможно воздействие ударной волны и цунами по восточному побережью. Надо объявлять эвакуацию!

- Точно, это предупреждение, - поду¬мал президент, все больше утверждаясь в посетившей его мысли. Потери – ничтожны, если это можно так назвать, эффект – максимальный, времени на ответ – минимум. Надо что-то делать? Но что? Что? Что?
- Это предупреждение,  это предупреждение! – вновь вышел на общение с окружающими президент. – Хорошо, генерал- кивнул он Председателю КНШ -. Продолжайте наблюдение и информируйте меня обо всем. Я на связи. Вице-президент!  Объявляйте эвакуацию по восточному побережью. Мой бог! – опять забубнил себе под нос президент, - Что теперь будет с биржами и экономикой, доигрались, доигрались!!!
- Есть, сэр! – хором ответили ему генерал и вице.


За полтора месяца до
15 февраля. Ночь.

Проводник поднял руку. Все остановились, напряженно вслушиваясь в окружающие звуки и вертя головами. Все – это группа из восьми человек, включая про¬водника, двигающаяся по сосновому лесу, с трудом пробираясь через глубокие сугробы, наметенные за прошедшие месяцы. Зима в этом году выдалась снежной и достаточно ранней.  Снег, спрессованный временем и ветрами, плотно обхватывал голени и колени, не давая разогнаться в неподотчетном стремлении поскорее достичь намеченной цели.
Сквозь завывание ветра откуда-то спереди стал прорываться шлепающий звук еще достаточно далеко летящего вертолета. Проводник присел и махнул рукой сверху-вниз, показывая, что всем надо за¬таиться и по возможности залечь. Я, последний в этой цепочке, сделал попытку перенести центр тяжести с левой ноги на правую и, потеряв равновесие, завалился на правый бок. Казалось бы до того плот¬ная опора из снега подломилась, увлекая меня за собой, и я упал вслед за ней куда-то вниз, впрочем не очень глубоко, метра на 2-3 не более. В наступивших уже как полчаса сумерках я не смог разглядеть, что группа шла по берегу неглубокого оврага, пронизывающего весь этот лес, хотя эти места я знал очень хорошо, но теперь все кардинально изменилось, как и вся наша жизнь, а возможно и сама история.
Вертолет уже шел где-то над верхушками сосен, без единого огонька, еще не видимый, но уже достаточно опасный и неотвратимый. Группа осталась наверху на своих местах, и в этих условиях я не стал даже пытаться выбраться к ней, чтобы не отстать. Они, как и я, вжимались в неподатливый снег, укрываясь от инфракрасного глаза ночного охотника и даже не думали куда либо двигаться с того места, где их настигла опасность. Мне повезло больше: в разрушенном от падения настиле несколькими резкими движениями я врылся с головой в белую массу,  маскируя свое тело в спасительный снег.
Сквозь рев двигателей, приглушенный натянутой шапкой и какую-никакую про¬слойку снега, обжигающего холодом разгоряченные щеки, лоб и шею, послышались короткие очереди. Стреляли, по видимому, из крупнокалиберного пулемета или авиационной пушки. Было слышно, что вертолет завис над группой и остервенело поливал обнаруженное место.
- Только бы не стали зачищать пери¬метр, - подумал я – Только бы не высадили десант!
А вертолет, судя по звуку, постоянно смещался над местом расстрела, как бы танцуя свою смертельную пляску, все ближе и ближе к тому месту, где я укрылся от его всевидящего ока. Вспененный лопастями вихрь сорвался с моей спины, сдирая одежду и шапку. Я еще сильнее вжался в свое холодное ложе, стараясь не шевелиться и не дышать, чтобы не обозначить теплом свое место-нахождение. Сверху посыпались гильзы, несколько штук из них упали мне на спину, и зашипели в снегу, отдавая ему свое тепло.
Вертолет сместился левее, продолжая обстреливать кромку оврага. Снежный вихрь причудливыми кольцами  вился во¬круг винтов, устилая сверкающим белым слоем все, что лежало под ним: срубленные стволы деревьев, ложе оврага и мою спину, едва не попавшуюся ему на глаза.
Сместившись к тому месту, где осталась группа, он утратил свой снежный ореол: плотный снег с трудом отрывался от основы, не желая летать по чужой прихоти. Звук вертолета изменил тембр и стал удаляться на Запад, а вместе с ним, с этим звуком замолкла стрельба.
Все произошло за какие то три-четыре минуты, в которые не пришлось даже ис¬пугаться. И только сейчас накатила волна бешеного ритма, срывая сердце в галоп. В голове отчаянно застучало и прошло мурашками по коже.
- Так можно и поседеть, мать твою, - выругался я про себя, стараясь унять прилив адреналина.
Сердце все равно продолжало колотиться, и сквозь шум в голове я пытался услышать, куда девался этот чертов вертолет.
- Вставать нельзя. Минимум с пол¬часа. Вдруг они вернутся или высадят группу осмотра? Почему они улетели? – размышлял я, пытаясь справиться с взыгравшимися эмоциями.- Что с остальными? Куда мне дальше, если их уже нет в живых. Как мне найти точку перехода?
Эмоции постепенно стали затухать. Сердце еще бухало в груди, но уже не стой интенсивностью, с которой пыталось вырваться наружу. Нет, это не трусость, это скорее всего просто эмоциональная реакция. До прихода в этот лес я видел столько ужаса и боли, что меня уже, на¬верное, трудно чем либо напугать, даже собственной смертью. И этот холодный снег, и этот мороз, и опасность тяжелой простуды ничто, по сравнению с тем, что  выпало на долю других. А мне нужно только дойти и вернуться. Всего лишь дойти и вернуться во чтобы то ни стало.
Прошло минут сорок. Тело уже давно закоченело и отзывалось болью в пальцах рук и ног. Скулы и губы свело спазмом.
- Пора! – подумал я, отталкиваясь ладонями от проваливающегося снега. С первой попытки встать не удалось. Пришлось переворачиваться на спину и, подгребая под себя ногами, создать опору под пятой точкой. Только после этого мне удалось рывком  встать сначала на ко¬лени, а потом и в полный рост. В полный рост - это условно, тут уже давно все ходят пригнувшись, чтоб не попасться на глаза тому, кому не надо попадаться. Со спины посыпался налепившийся снег, плотно засевший в складки одежды. Не отряхиваясь, я пополз на карачках в сторону склона оврага, на котором осталась моя группа. Ноги и руки постоянно скользили, не давая выбраться наверх. Но все же, помучившись какое то время, мне удалось достигнуть верхней кромки и, вытянув шею, я попытался для начала рассмотреть, что стало с моими напарниками. Там и тут торчали из снега выбитые пулями или снарядами ветки и комья земли и что-то темное между ними выда¬вало нахождение чего-то большего по размеру, чем эти самые комья и ветки.
 Вставать было нельзя,  и я ползком двинулся в сторону моих менее счастливых товарищей, возможно еще пытавшихся бороться за жизнь. В группе я шел последним, прикрывая ее с тылу. А прикрывать мне ее пришлось потому, что возраст у меня уже не пацанский. Они торили мне путь, а я плелся за ними в хвосте, как им казалось. Хотя в этом, отчасти, и был мой расчет – нечего идти плотно. Надо оставлять возможность для маневра и беречься от поражения одним выстрелом, как пишут в книжках и учат в войсках. Я им об этом говорил, но они пёрли вперед, не считаясь с благоразумием. Хотели побыстрее дойти до безопасного места и поэтому, в том числе, оторвались от меня метров на пятьдесят. Правда могли и дальше уйти, если бы я не прилагал титанические усилия, чтобы не от¬стать от них и не остаться одному.
Первый, к которому я приблизился, постоянно оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к звукам вокруг, был явно убит. Это было ясно по одному взгляду, и я ползком миновал его, не останавливаясь чтобы обыскать и забрать возможно уцелевшие документы – там ничто не уцелело. Остальные были в таком же изодранном состоянии. Лохмотья маскхалатов, рюкзаков, верхней одежды  и ниж¬него белья возможно могли бы сказать о том, что это были люди, если бы кто то до этого знал, что тут действительно проходила какая то группа.   
Шесть человек практически исчезли в этой мясорубке, устроенной ночным охотником, не испытавшим ни малейшего угрызения совести. Задыхаясь от неимоверных усилий, я пересек небольшую ложбину и перевалившись через ствол упавшей сосны натолкнулся на проводника, придавленного этим самым стволом, который практически втоптал его в снег.   
Я откинулся спиной на сосну и отдуваясь выругался. – Черт, все напрасно! Ну, и куда теперь мне? Прямиком на Боровицкий холм? Зараза, хорошо, что сам пока еще жив. – И со злостью стукнул по бездыханному телу.
- А-а! – слабо застонал проводник, едва заметно шевельнув правой рукой, вывернутой из снега так, что было ясно – человека уже больше нет.
- А-а. – Опять застонал проводник и затих.
 - Е-е-е! – запричитал я, схватив его одной рукой за утопленную в снегу го¬лову, а второй откидывая снег из под лица. – Парень, парень! Держись! Сейчас я тебе постараюсь помочь! Где больно, где?
Откинув снег из под головы, я попытался высвободить и его тело, чтобы уменьшить нагрузку от упавшей сосны. Выкидываемый из под груди снег вдруг окрасился в темный цвет. И в следующую секунду мои пальцы натолкнулись на что-то твердое, торчащее из его тела. Острый сук пронзил бедолагу насквозь, пригвоздив к земле. Скошенная снарядами сосна заслонила проводника от вертолетного огня,  скрыв его от ока тепловизора, но при этом смертельно поразив его практически в самое сердце.
- Парень, парень? – слегка затряс я его. – Ты слышишь меня, парень? Сейчас я что-нибудь придумаю. Сейчас я тебе помогу. – засуетился я, расстегивая маскхалат и бушлат. Там, на поясе у меня была фляжка на все случаи жизни с темной обжигающей жидкостью, которая, воз¬можно, могла еще вдохнуть в практически убитого немного жизни. Повернув голову умирающего, я судорожно влил ему в рот несколько миллилитров коньяка, потрепал по ушам и повторил попытку. Он судорожно глотнул, поперхнувшись, и от вновь пронзившей его боли застонал.
- Парень! Как тебя там, Коля? Очнись! – шептал я ему на ухо, понимая всю безвыходность своего положения. Понесенные материальные, физические и духовные затраты в предыдущие трое суток могли одним махом сыграть в ящик благодаря этой роковой случайности, которую я чудом пережил. Впрочем то, что я выжил, может быть теперь и не является необходимой удачей, на которую можно было бы рассчитывать в данной ситуации. Оставшись в одиночестве, я не мог рас¬считывать на благополучное завершения моего путешествия.
Раненый застонал, открывая глаза, и невидящим взглядом уперся куда-то в снег.
- Коля? Ты меня слышишь? Куда мне теперь? Где точка встречи? Не молчи, парень! – вновь потрепал я его по щеке, стараясь не двигать пригвозденное деревом тело.
В глазах раненого появился проблеск сознания и он захрипел, выпуская изо рта кровавые пузыри. Слов было не разобрать и я наклонился к нему, подставив ухо впритык к губам.
- Сто… Сто метров – разобрал я.
- Какие сто метров, куда?
- Сто.. м …вперед. Труба.. там, за лес… - шептал неразборчиво раненый, -  Знак... знак там…в-э…. морзянка… варяг… прав…а.- и раненый замолк, в судорожной гримасе скривив лицо.
В следующую секунду он опять пришел в себя и покорно выдохнул в морозную ночь: – Сытин я, Николай… Скажешь от меня…
Можно было практически увидеть, как вместе с клубящимся паром послед¬ним облачком едва уловимая жизнь, а может и сама душа, покинула его тело, растворившись в окружающем воздухе.
Проводник затих, закатив глаза, и су¬дорога еще больше искривила его лицо.
- Совсем еще молодой, - пронеслось у меня. Лет двадцать восемь-тридцать. И за чем это всем нам?
Я достал из кармана свой уже давно бесполезный телефон, немного согрев в ладонях, включил его. Выбрав опцию фото, сделал снимок лица погибшего в ночном режиме. Может это и будет мой пропуск в ту самую трубу, чем черт не шутит.   
Натянув на лицо погибшего его вязанную шапку, я забросал его окружающим снегом, чтобы не сразу можно было обнаружить это место, предварительно с осторожностью обыскав карманы и не-большой рюкзак. Ничего примечательно не нашел, кроме спичек, небольшого свертка с едой, пистолета ПМ с двумя запасными обоймами. Ни документов, ни фотографий, ни средств связи. Да и какие тут, к черту, средства связи. Вся округа контролируется, скорее всего, радиоперехватом. Поэтому всем тоже приходилось шифроваться, чтобы не быть обнаруженными, тем более занимаясь таким бизнесом.
Я немного отполз от импровизированного захоронения, переложил найден¬ное в свой рюкзак.
Светало. Закопченный сосновник, загроможденный поваленными в беспорядке деревьями, был, по-видимому, не зря выбран для трафика. Снег позволял осуществить быструю маскировку, деревья, в том числе и упавшие по разным причинам, также создавали ощущение надежного укрытия от постороннего наблюдателя.
И вообще, это место в предрассветных сумерках показалось мне очень знакомым, несмотря на сильно изменившийся пейзаж. Что-то в нем было такое, что вызвало легкое защемление где-то слева в груди.
- Мамма мия! Так я ж тут жил! – про¬неслось в голове. – Я же в этих местах, в этом лесу гулял с коляской. С сыном играли здесь в догонялки, катались по этим оврагам на санках и лыжах, а летом на ве¬лосипедах. Так я ж тут все знаю. Мы были в этом районе на окраине практически первыми переселенцами без малого тридцать лет назад. И трубу, о которой сказал проводник, я тоже знаю. Это что же получается, они через нее трафик осуществляют. Хотя странно, конечно. Труба то не идет в центр, у нее направление по кругу. Хотя ладно, на месте разберемся. Сейчас главное дойти до нее и найти эту самую «В-э».
Я приподнялся, чтобы окончательно убедиться в том, что это то место, о котором я думаю. Точно! Сквозь сумерки слева стали просматриваться очертания как бы обрубленных гигантским топором домов, представлявших когда то собой местные высотки. На закопченных стенах были видны остатки синего кафеля.
Вытащив из под маскхалата бинокль, я попытался разглядеть что-нибудь детальнее. В одном месте на уровне первого этажа сохранились остатки стеклянной надписи, ранее подсвечивавшейся в тем¬ноте: . «…иц…я».
Значит, мой дом остался сзади, а справа должны быть еще дома. Повернувшись в глубоком снегу на левый бок, я окинул взглядом местность в выбранном направлении. С этой стороны зрелище было еще  ужаснее: остовы многоэтажек, вывернутых изнутри, могли бы в другое время потрясти любого, кому довелось увидеть это своими глазами, но теперь, после всего пережитого за последние пол¬года, наверное, уже не осталось таких слабонервных.
Рассвело более явно. Каких то десять минут, потраченных мною на созерцание, оказалось достаточно, чтобы потерять значительную часть ночной безопасности.
Слева, на угадывавшейся мной по приметам из прошлой жизни дороге, в та¬ком же хаосе торчали из под снега остовы легковых машин, автобусов и грузовиков. Между руин стоящих напротив друг друга высоток вверх тормашками лежал разорванный в клочья танк, скорее всего наш. Невдалеке от него еще один, с задранной вверх пушкой. На эстакаде в таком же нагромождении застыли десятки автомашин. В пробитую брешь  ограждения мертвой гусеницей вытянулся до самой земли синий троллейбус с предвыборным лейблом: - Выбирай будущее и будущее выберет тебя!
- Выбрало. Так выбрало, что хочется в прошлое. – мелькнуло в голове. -  Ну, да ладно, пора двигаться, а то совсем рассветет и тогда, скорее всего крышка.
Приподнимаясь над сугробами я сгоряча рванул вперед, загребая ногами и руками. Через три минуты задохнувшись от быстрого темпа, покрывшись испариной, я воткнулся в стену снега, возникшую передо мной. Сердце вылетало из груди, в бешеном ритме выталкивая кровь в со¬суды головы. Руки и ноги оттаяли и стали ощущать доходящие до них команды. Но при этом сильно засосало под ложечкой: голодный желудок решил выразить про¬тест насилию над собой. А мне каково?
Я опять приподнялся и огляделся: продвинуться удалось метров на тридцать, а цель еще далеко. И вообще, где эта самая отметка, может она где-то по¬ходу трубы нарисована? В таком случае мне придется туговато.
Отдышавшись я предпринял вторую попытку, преодолел пригорок и, со¬скользнул по обратному скату, сэкономив силы и время. Впереди была железная до¬рога, за ней я увидел занесенную снегом трубу, выходящую в этом месте из под земли. Труба эта была огромным водоводом, окутанным теплоизолирующими листами, внутри которого можно было, по всей видимости, свободно передвигаться, как минимум на карачках. В свое время мы с сыном даже бегали по ней в том месте, где она шла над землей. Да и была она не одна, а шла в паре. И эта пара существовала и сейчас, как мне удалось рас¬смотреть с моей лежки.
Людей в округе заметно не было. Ни¬каких тропок или следов. Накануне три дня шел обильный снегопад и, возможно, завалил все напрочь. Следовательно наша группа была первая за этот период, или они здесь нечасто ходят. Вот и догадайся, почему Сытин повел нас через лес?
Выползать на дорогу было опасно и тем более ее пересекать в этом месте. Я принял решение передвигаться вдоль кромки леса вправо по ходу трубы. Воз¬можно так я увижу необходимую мне метку. 
Еще сто-сто пятьдесят метров дались неимоверным трудом. Пар валил из под маскхалата, выдавая мое местонахождения для наблюдателя, оснащенного тепловизором.
- Нужно не спешить, - постарался осадить я сам себя. – Подельники мои пропали из-за этого, возможно. Гнали, спешили и перегрелись, несмотря на теплозащиту. Я отстал и шел последним, сэкономил силы и не употел, вот меня с вертушки и не заметили. Да у меня еще и под халатом пенофол зашит, я ж готовился к переходу заранее, и к тому же в овраг упал. А там снега было выше крыши. За-кидаться успел. А то б и меня раздербанили под орех. Как говорит один мой дружище– Судьба-а!
Железная дорога стала выходить на насыпь, заслоняя от меня водовод. Пришлось рискнуть и как я этого не хотел, перебежкой пересечь одноколейный путь, благо дело за ним сразу же попал в глубокий сугроб и там тоже начинался негустой лес. Полежал, прислушался. Все в по¬рядке.
Вытянув шею на секунду выглянул из сугроба. Впереди на второй, дальней от меня трубе, на стороне, к счастью, обращенной в мою сторону, красовалась синяя буква «В». Шов теплоизоляции в этом месте был, как мне показалось, нарушен. Возможно в этом месте и был искомый вход.
Ждать пока рассветет окончательно  было, скорее всего, неоправданно. Либо сейчас, либо до ночи  сидеть. Обморозишься тут и конец. Я решил рискнуть. Везло до этого, может повезет и сейчас. 
Короткий бросок, еще бросок и я у цели. Прислушался – ничего не слышно, кроме легкого завывания ветра. Приставил ухо к трубе: толи показалось, толи действительно внутри что-то ерзнуло. Интересно, как они там греются на таком морозе – в железе же еще холоднее, чем снаружи.
- Что сказал проводник: варяг, морзянка, или морзянка – «Варяг»?
 Я сдернул перчатку и отрывисто простучал по трубе, зазвеневшей под костяшками пальцев, обжигающим ритмом: - Врагу не сдается наш гордый варяг! – И резко приложил ухо к трубе. Тишина.
Вторая попытка – результат тот же. Затаились они там, что ли, или фраза не та?  На третий раз продлил условленную цепочку до «пощады никто не желает». Скрытый люк, который я не смог разгляеть в еще не до конца растворившихся сумерках, откинулся вниз и в него высунулась голова в лохматой шапке. Но не только голова: впереди перед ней торчал ствол автомата, нацеленный на меня.
- Ты кто? – Спросила голова.
- К вам я, - Замерзшими губами вы¬дохнул я, - Николай Сытин вел, не довел. Надо мне туда. - И я кивнул головой в сторону центра, - Сын у меня там, узнать надо, все ли у него в порядке, жив ли?
- Ну, залазь, – сказала голова, - Ору¬жие есть? Не глупи  только, мы тут все отчаянные.
  - Да я тоже отчаянный, раз пришел. Сейчас мы все в стране отчаянные – добавил я в полголоса.
Голова подала мне руку, втягивая внутрь трубы, и захлопнула люк. Быстрые руки пробежали по телу, обшаривая верхнюю одежду и рюкзак.
- Хорошо. Что из оружия имеем? Все нужно сдать. Отдадим потом при от¬правке дальше.
- Да, ладно ребята, - не сильно упираясь ответил я, хотя и не видел в кромешной темноте, сколько тут человек. Но не один, это точно.- Какое у меня оружие: карабин дробовой «Сайга» 20 калибра и резинострел «Макарыч». Вам же это не страшно.
- Покаж! – произнесла уже знакомая мне голова.
Тут же вспыхнул электрический фонарик, засвечивая сетчатку в глазах. Я заслонился рукой, бросил рюкзак на пол, и вытащил из под маскхалата карабин и, немного поковырявшись, пистолет, висевший в поясной кобуре.
- Это все!  Другого у меня нет. Хотя, ребята, вот еще что я вам покажу. Это фото вашего парня, если вдруг вы мне не верите. На мобильнике.
Из–за «головы» показался второй человек, вытянув руку, он принял телефон и уставился на экран.
- Что с ним произошло?- спросил он.
Если бы не крайняя серьезность момента, то вся эта ситуация могла бы вы¬глядеть весьма комично. Мы с моими дознавателями сидели на корточках в уз¬кой трубе, покрытой изнутри сверкающим инеем, и разговаривая в пол-голоса плохо воспринимали отдающие эхом слова. Я так вообще еще сильнее замерз и стал вы¬бивать зубами чечетку. При этом мои оппоненты, если можно так сказать, чувствовали себя гораздо комфортнее, тем бо¬лее удивительно, что они были в этом месте явно на задании и провели, наверное, не один час. Алкоголем от них не пахло!
- Р-ребята, - стуча зубами взмолился я,- Может пойдем скорее, все на месте расскажу.
- Забирай свое оружие и давай вперед, - Сказал второй – Кстати, я Петр, а тебя, дядя, как звать?
Я ответил.
- Документы с собой есть какие?
- Да кто ж с собой сейчас документы носит. Беженцы сейчас все.
- Ну, там, куда ты собрался, доку¬менты будут нужны. Особые. Если все срастется, тебе их сделают, не переживай, ОК?
- А что мне переживать, все равно идти то надо, тем более что досюда уже дошел.
- Ладно, давай вперед, - подтолкнул меня Петр. – Макс, ты тут все проверь, поставь растяжку и за нами. – скомандовал он «Голове».

16 февраля. Утро

Через сорок пять минут я вывалился из трубы. Вывалился - легко сказано: я просто упал в изнеможении от той гонки по этому извилистому змею, диаметром не более 80 сантиметров, в котором не¬возможно было дышать и свободно перемещаться из-за ее размеров и той одежды, которая была на мне. Сзади постоянно тыкали автоматом и матерились эти двое ребят, что сопровождали меня на всем протяжении моего жуткого пути.
Заблудиться или отстать тут, конечно, было невозможно. Лишь изредка попадались участки разбитой или простреленной трубы, где можно было вдохнуть свежего морозного воздуха и на особенно широких пробоинах изо вех сил постараться не вылететь с трассы за ее пределы.
Парни сзади все наседали и наседали, не давая передыху, и к концу пути, когда я уже потерял практически счет времени, своим усилиям, тем поворотам, которые мы прошли, забрезжил, что называется, свет в конце тоннеля: впереди все более явственно мигала красная лампа, с каждым гребком рук и ног в положении на карачках, увеличивавшаяся в размерах.
И в этой полутьме я даже не заметил, как по до мной разверзся провал, и я вы¬летел из замкнутого пространства куда-то вниз на какие-то коробки и тряпки.
- С приземленьицем, Вас! – засмеялся шедший за мной Петро – Не зашибся, дядя?
- Предупреждать надо, пацаны, что у вас тут люки не закрытые повсюду, - отдуваясь буркнул я ему в ответ – Хорошо хоть коробки постелили, а то с такой вы¬соты и убиться не долго.
- Это мы их специально постелили, чтобы посвящение в шахтеры без травм обошлось, - посмеиваясь ответил Петр, спрыгивая за мной на коробки, - Пока тут с отдышитесь под присмотром, а я схожу доложу, о-кей?
- Яволь, май херрр! – в тон ему приложил я руку к голове.
Следом в провал низвергся пыхтящий Голова: не только мне досталось, слава богу и им не сладко бывает. Ну, что ж у них работа такая, а у нас нужда. Разница есть и не малая, хотя и они рискуют не меньше, взять к примеру того же Коляна. Мать твою итить, обстановочка.
Постепенно приходя в себя я огляделся по сторонам: какая-то комната, то ли бойлерная, то ли что-то еще – кругом провода, трубы, баки, какой-то хлам, другие непонятные конструкции. Противоположные стены терялись в вязком полу¬мраке. Пахло сыростью и затхлостью, с примесью гари и чего-то еще, отдаленно напоминающего смесь ароматов канализации и биологического разложения, точнее трупного смрада, правда в самой лег¬кой форме проявления.
Кажется это станция водоподготовки или водозабора – догадался я. Хоть я, естественно тут раньше никогда не бывал, но со стороны ее видел и приблизительно представлял куда, или точнее откуда вели эти водоводы, уродую пространство нашего лесопарка.
- Что, у них, этих преправщиков, тут ставка, что ли? База, так сказать? Почему бы и нет: место удобное, периметр защищен забором с колючкой, во всяком случае так было до всего этого, что мы имеем теперь.- анализировал я текущую ситуацию, - Явно тут много бункеров и заглубленных сооружений, а водоводу, наверное не только по кольцу идут, а наверное, и в сторону центра, так что по ним можно осуществлять переброску не только грузов, возможно контрабанды, но и людей. Вопрос в том, не контролируется ли это все из центра, и, соответственно, чем может обернуться такой переход для же¬лающих в нем принять участие. Ну, да ладно, там разберемся. Уже одно то, что я дошел сюда, есть большая удача. Остается надеяться, что вести будет и дальше. Главное, как говорил Буонапарт, ввязаться в бой, а там видно будет.
От былого озноба уже давно не оста¬лось и следа. Пот, ручьями стекший по телу, не хлюпал разве что в унтах. Промокшая одежда прилипла к телу и уже начинала холодить до предела вымотанный организм. Пора бы уже и передохнуть, подумал я - не в том смысле чтобы просто посидеть, а именно поспать часов пять-шесть, а то сейчас из меня боец нулёвый.
Прошло в общей сложности минут тридцать-сорок, за которые мы с Головой, практически, не произнесли ни слова. Я приходил в себя и пытался осмыслить новую ситуацию, а он , прикрыв глаза, кажется дремал, положив руки на автомат. В глубине бойлерной послышался шум, и из сумерек появилась фигура старшего в со-провождении двух или трех человек, одетых в камуфляж. Голова мгновенно вскочил на ноги, отряхиваясь от налипшей на одежу пыли. Следуя за его реакцией я тоже, но с большим трудом, приподнялся с пола, оперевшись спиной на стену. Ноги и весь организм подрагивал от чрезмерного переутомления и поэтому все для меня воспринималось отстраненно и не вызывало ни тревоги ни особого страха.
Вошедшие остановились от меня шагах в пяти, выстроившись полукругом. У двоих оружие было на изготовку, остальные, кажется, были без него.
- Вот этот парень прибыл сегодня, - сказал Петр, показывая на меня рукой, - Прибыл один, говорит, что остальные по¬гибли, в том числе их проводник Сытин. Сдай оружие и какие-никакие документы! – приказал он мне. – Проверку пройдешь, получишь обратно. А сейчас, - после того как я барахтаясь в одеянии, извлек из под маскхалата карабин и пистолет и передал их одному из сопровождавших Петра людей, -  Следуй за нами. На детектор лжи, так сказать, осклабился он. – Не дрейфь, если ты чист, то все будет хоккей!
- Да что мне бояться, - промямлил от усталости я, - Я чист как агнец божий, скрывать мне от вас нечего. Мне просто нужно в центр, проведать…
Пятеро обступили меня со всех сторон и вежливо подталкивая, повели в глубь бойлерной, туда, где в темноте про¬явился дверной проем и стал все более отчетливо проясняться интерьер базы пере-правщиков, освещаемый тусклым светом горевших в треть накала лампочек, вкрученных в видавшие виды плафоны.
Проходя по длинным коридорам, в которые открывались бесчисленные комнаты, в большинстве своем лишенные дверей, вместо которых на некоторых из них были натянуты занавеси или покрывала, где, по всей видимости обитали жильцы, таким образом пытавшиеся со¬хранить добытое в этих условиях тепло, я с трудом удерживал нахлынувшую на меня зевоту и вновь появившуюся дрожь. Только бы не заболеть и не простудиться, а то все пойдет насмарку, и если вдруг что пойдет не так. - мало ли с какими придурками придется сейчас дело иметь, не удастся оторваться напоследок. А не хоте¬лось бы стать бараном на заклание.
Из некоторых помещений раздавалась музыка и слышны были возбужденные женские и мужские голоса, перемежаемые бессмысленным смехом, доносились запахи приготовленной пищи. Кругом стоял смрад и легкий туман от заполнявшего помещения дыма, видно не находящего должного выхода наружу. Едва слышная работа вентиляции не обеспечивала необходимое дымоудаление, да и нужно им, наверное, было обеспечить маскировку, так что особо не подымишь, особенно в дневное время, да и ночью тепловизорами все, скорее всего тоже просматривается. Так что есть шанс нарваться на бомбежку, если попытаешься излишне согреться.
Впрочем, все это не имело особого отношения к моему положению, просто фиксировалось автоматически уставшим мозгом, обострившим в следствие этой самой усталости фиксацию малозначимых данных, возможно пытаясь тем самым уйти от более тяжелых переживаний.
Группа после очередного поворота вошла в какое-то помещение, также тускло освещенное - скорее специально плохо освещенное, точнее освещенное по зонам, как бы прожекторами, испускающими свет откуда-то сверху с большой высоты, чтобы не было видно присутствующих в нем, хотя их нахождение явно угадывалось.
- Ментовские штучки, мать твою, - выругался я про себя. – Дали бы сначала отдохнуть, накормили бы, сволочи. А то сразу на допрос приволокли, козлы, бля!
Сопровождавшие меня вывели на центр освещенного круга и исчезли в тем¬ноте. В лицо ударил другой прожектор, ослепляя привыкшие к полумраку глаза. Я рефлекторно вздернул руку, прикрывая их от слепящего света.
- Опустите руки, - раздался суровый голос из темноты, - Не надо закрываться, дайте на Вас посмотреть.
Прозвучавший голос нес в себе не только угрозу в этой своей суровости, но и нотки замаскированного высокомерия, скрытого презрения, я бы даже сказал ка¬кого-то чванства или как его там еще охарактеризовать.
- Прокурор, что ли, - пронеслось в го¬лове. – Или сука гэбистская, для кого люди дерьмо и пыль лагерная, насекомые, которые если бы не приносили дохода своим никчемным существованием, не  достойны были бы вообще появляться на этой Земле. А так и из их смерти можно добывать  прибыль и иметь доход на существование. Впрочем, послушаем дальше, что они от нас хотят услышать.
В темноте кто-то тихо забубнил в той стороне, откуда донесся голос надменного призрака. По тембру кажется этот голос принадлежал Петру, который видимо докладывал своему шефу причину моего появления, хотя он это мог сделать и раньше во время своего получасового отсутствия, когда он оставил меня с Голо¬вой в той самой бойлерной.
- Так, господин хороший, - вновь за¬звучал противный голос, уже почему-то с другой стороны, - Что Вас привело в наши края и почему Вы один?
Я не стал поворачиваться в ту сторону, с которой раздался голос, хотя это и было скорее всего опрометчиво, ведь я тем самым несмотря на удручающую усталость, показал, что понял их шпионские штучки: использование динамиков позволяло призраку манипулировать пространством и тем самым путать допрашиваемого, сбивая его с толку своим непредвиденным перемещением, оставаясь при этом в практической недосягаемости даже для гипотетического покушения.
Я, стараясь не сбиваться, заплетающимся языком изложил вкратце все, что до этого поведал Петру и Голове. Больше мне нечего было добавить и я умолк.
- Вы что, пьяны? – из-за спины спросил меня все тот же голос.
- Устал как собака – промычал я,- За¬мерз, вымотался, еле стою, так что не плохо бы было перекур сделать минут на 300-600, да и накормить гостя было бы не плохо, - переходя на шепот ответил я в темноту.
- Вы же знали, что легко не будет, у нас здесь не санаторий, а мы не медбратья, чтобы ухаживать за слабыми и прочими убогими. Кстати, - обратился призрак к кому-то из своих – У него все про-плачено, или как?
Кто-то залепетал ему на ухо, воз¬можно подтверждая, что в этом я чист.
- Ну-с, хорошо, – продолжил надменный призрак – А как там обстановка за кольцом, откуда Вы пришли? Кто правит?
- Какая там обстановка: война кругом. Все против всех. Пока добирался до вас на всякое насмотрелся. Города и села разрушены. Коммуникации, базы, магазины, склады разграблены. Всюду банды ору¬дуют. Нападения и насилие. Этносы распоясались. У наших, что отряды самообороны пытаются создать ни оружия нормального, ни боеприпасов толком нет, а эти при транспорте и минимум с автоматами. Превосходство на их стороне и физическое и моральное, точнее аморальное. Пока шел до вас, не знаю, - сглотнул я го¬речь, подкатившую к горлу, - убитые, убитые и убитые на всем пути. Как народ наш это все компенсирует, когда победит?
- А вы думаете, что он победит?
- Не он, а мы. Должны победить – устало выдохнул я. – А иначе все зря.
- А Вы патриот, как я посмотрю, - усмехнулся слева голос призрака.
- Я не патриот, я за народ. За державу уже давно стыдно, а за народ обидно. Рифма, понимаешь. – устало пошутил я.
- Хорошо, - сказал призрак, - Мы еще с Вами продолжим нашу беседу, а пока идите отдыхать. Ваши провожатые отведут Вас на сборный пункт. Возможно сегодня вы нас покинете. Верните ему документы.
Свет прожектора, бившего в глаза, от¬секла упавшая на него заслонка. Резкая темнота опять ослепила меня. Кто-то до¬тронулся до правого рукава, и подталкивая в спину вывел меня из допросной.
Глаза постепенно обретали очертания предметов и я, все также подталкиваемый легкими тычками в спину, поплелся с сопровождающими по темному коридору куда-то вперед, откуда с каждым шагом все явственней доносились запахи горя¬чей пищи и приглушенные голоса десятков людей.
Через минуту мы были на месте. Так же в полумраке мелькали отдельные фигуры, на полу лежали какие-то люди, подстелив под себя грязные матрацы или ка¬кой-то хлам: прямо бомжатник какой-то. В дальнем углу чадил костер, над которым на треноге разогревался огромный чан с рисом, заправленным тушонкой. Люди, столпившиеся вокруг него, выхватывали из чана кто ложками, кто кусками фанеры куски слипшегося риса.
- Все, приятель, мы тебя оставляем здесь. У тебя есть три-четыре часа. Ни¬куда отсюда не выходить. Все перемещения у нас здесь по пропускам, понял? По¬ешь, поспи и будь готов.
- К чему?
- Там видно будет.
- А туалет с удобствами где тут?
- Оценил! – ответил Петр. – Направо по коридору, стрелки видишь? Туда без пропуска. Все для Вас, все только для Вас! Отдыхай, дядя!
Находившиеся в помещении мрачные лица, наверно такие же истощенные как и я, мало обращали внимания на наше присутствие. Тем более когда остался один без своих сопровождающих, никто даже не взглянул в мою сторону. Содом какой-то без Гоморры. Каждый за себя. Хотя нет, вон некоторые кучкуются по интересам. Глаза уже совсем привыкли к тусклому свету и стали различать детали обстановки и элементы поведения людей. Вон там две пары, оказывается среди нас есть даже женщины, совместно принимали нехитрую пищу, полушепотом заигрывая друг с другом. Парни моментами пытались ущипнуть своих спутниц за притягательные места, те кокетливо, как это можно назвать в этих условиях, отбивались от своих настойчивых ухажеров, тихо покатываясь от хохота, сдавливаемого прижатыми к губам руками.
В другом месте также четверо с остервенением рубились в карты, не обращая внимания на таких же как они далеко не утонченных зрителей. Бомжатник одним словом он и есть бомжатник.
Бросив на пол рюкзак, я долго шарил в нем в поисках ложки и миски. После произведенных проверок все в нем пере¬мешалось и перевернулось. Так что постоянно попадалось не то что надо. Наконец я извлек то что искал. Пробившись к котлу, обжигаясь паром, начерпал в миску спрессованного варева и отошел в сторону, подальше от всех проявляющих повышенную активность. Главное чтобы ничего не сперли, гады. В полудреме проглотил первый кусок и, еле ворочая лож¬кой, доел остальное. Сходил за чаем, если это можно назвать таковым. Набрал все в туже миску, обжигаясь выпил и забившись в свободный угол скрючился на полу, обхватив вещмешок руками, чтобы не дай бог не вытащили его во сне.

Через неопределенное время

Что-то мне снилось. Наверно. После такой дороги и двух дней без сна не могли не сниться кошмары, но полностью вымотанный организм по своему компенсировал накопившиеся переживания, напрочь стерев их из памяти. Нет, конечно, не сами переживания, а порожденные ими сновидения. Тем не менее в последний момент мне что-то все таки привиделось. Я резко толкнулся ногами, пытаясь увернуться от какой-то глыбы, упавшей на меня сверху и тут же услышал обращенный ко мне возглас и почувствовал встряхивания моего тела:
- Дядя! Вставайте, вставайте, бежим!
- Что, что случилось, - приходя в себя и все еще покрытый сонливой испариной, воскликнул я в ответ, - Что случилось?
- Налет! Бежим вниз на пятый уровень. Там надежнее.
Это был молодой парнишка, почти еще ребенок. В советское время таких как раз только-только забирали в армию. Но тогда они мне и нам всем казались уже вполне созревшими солдатами, а в нынешнее время это были еще просто пацаны, дети, инфантильные и ни к чему особо не приспособленные. Созревать таким еще лет пять-семь, а не в их 17-18 лет бегать с оружием по окопам и укрытиям, стреляя по себе подобным.
Здание содрогнулось и крякнуло от прямого попадания. Посыпалась штукатурка, точнее то, что было на потолке и стенах. И это явно была не штукатурка, как я подумал сначала – просто полетела в разные стороны прилипшая пыль и грязь, а также наплывы некачественного бетона.
- Бежим вниз, -  закричал мой «спаситель»,  - Все уже давно там.
Еще один удар потряс бетонный каркас. Попадания были где-то рядом, может быть даже в соседних помещениях, но прочный монолит советского пошива выдержал страшные удары, пропустив через себя разящие стержни, при этом поглотив силу последующих взрывов объемами пробитых помещений.
- Сидим здесь, - прокричал я парню сквозь опадающий грохот. – Главное чтобы не применили объемные, тогда всем капец, а так бьют скорее всего бетонобойными заглубленными по нижним этажам. Там шансов нет. Здесь пересидим.
Еще и еще по одному удару чуть дальше и чуть ближе – один слева,  другой сзади поразили наше убежище. Пыль и чад заполнили все вокруг. Я накинул на голову маскхалат, вывернув его практически наизнанку и плотнее сжался в клубок, закрывая голову руками.
- Делай как я  и не б…ди, все будут хорошо!
Откуда-то сверху доносились звуки проносившихся на малой высоте самолетов, изредка прорывался треск кружащих вертушек. Разрывы стали удаляться все слабее и слабее передергивая бетонку.
Прошло минут двадцать. Стали слышны крики, призывающие на помощь, раздававшиеся с других уровней, появилось первое движение: выжившие пережившие налет зашевелились, обретая способность к действию.
- Бля, бля, бля, - матерился какой-то мен, шатаясь по коридору взад и вперед, обхватив голову руками.
Пробегавшие по коридору наталкивались на него, чертыхаясь и матерясь в ответ.
- Пойдем спасать? – паренек, лежавший рядом со мной скинул с головы где-то раздобытую куртку.
- Пойдем посмотрим, но боюсь внизу делать нечего. Прямые попадания в закрытых помещениях не оставляют шанса.
Мы выскочили с ним в коридор. Свет какое-то время еще моргал и спустя минуту, пока мы спешили к лестничным пролетам, совсем погас. Стало темно и только через огромные провалы, пронизывающие подземелье снизу доверху проникало подобие освещения, не позволяющее снующим туда-сюда людям сталкиваться друг с другом.
- Держись за мной. У нас какой уровень тут?
- Второй, или третий, я точно не знаю, под нами точно еще два уровня!
Под ногами заплюхала вода. С каждой минутой поток увеличивался в масштабах, поднимаясь на глазах.
- Твою мать! Они что, разбомбили еще и резервуары водохранилища, ёпрст! Да мы тут все утоним. Бежим наверх! – закричал я своему попутчику, - Некого спасать, самим надо убираться, покуда целы.- И схватив его за рукав камуфляжной куртки рванул в сторону показавшегося впереди лестничного пролета.
Однако здесь нас ждало разочарование - в результате налета лестница обрушилась, оголив торчащую в разные сторону арматуру.
- Ну кА, подсади меня, а я тебя затяну за собой – скомандовал я напарнику. – Тебя как зовут?
- Мишка! – кряхтя ответил он под тяжесть моего тела, карабкающегося по нему наверх.
Зацепившись за арматуру на уровне 2,5 метров я подтянулся вверх, обдирая руки о треснувший бетон и куски торчащего железа. Еще немного и я на верхнем уровне. Из вещмешка вытащил припасенный шнур и скинул его вниз, привязав к остаткам перил.
- Давай, Мишан, давай!
Через минут мы уже пробирались по вышерасположенному уровню, осматриваясь по сторонам.
- Оружие у тебя есть?
- Не-а!
- И я свое сдал. От уроды! Обезоружили и звидец. Ни защититься, ни застрелиться.
- Эй, парни, давай сюда! – Раздался голос из темноты и коротко блеснул огонек, обозначая точку движения. – Давайте сюда.
Голос показался мне знакомым. Блин, так это же Петр, который меня привел сюда.
- Сейчас будем! Мишан, давай   за мной!
- Вау! Это ты, мужик! – узнал меня Петр. – Я вас как апостол встречаю, ага?
- Точно, апостол. Оружие где мое, а? И что это воще было?
- Пукалка твоя здесь, так что тебе повезло. И пистоль тоже. На, бери. А это нас какая-то гнида спалила или сдала. Ты тут не причем, мы тебя пробили – предугадывая мой вопрос, поспешил Петр. – У нас свои разборки, да и не в первой бомбят. Может, конечно, для профилактики, хотя вряд ли. А трафик наш в силе. Пойдешь вечером, часа в четыре отходит группа. Шеф проинструктирует.
- А те, что внизу, как с ними теперь?
- Внизу всем осанна. Остальных, кого задело мимоходом, что называется, определим куда следует, а тех уже не достать. Воду откачаем, тогда может доберемся до них, только им от этого уже не будет легче.
- А зачем тогда всех вниз погнали?
- Не всех. Они сами побежали, когда какой-то умник панику поднял. А вы сами то что не побежали за всеми?
- Усталость иногда спасает жизнь, а не только убивает. Кстати, за сегодня уже второй раз. Вот ты мне, Петро, объясни, почему Николай – тут я чуть-чуть добавил в голосе нежности, как бы благодаря последнего за мое возможное спасение и возможность продолжить свой путь к намеченной цели, – почему он нас вел через лес и по центру дороги, по колено, если не по пояс в снегу. И зачем в эту трубу, что другого маршрута с нашего направления нет?
-  В принципе, я это не должен вам говорить, но, так как вы уже практически наши, да и вряд ли нас сдадите, я отвечу. Опять же – Вы, лично Вы рассчитались за переход?
- Я - да, а Мишаня не знаю.
- Михан из местных, ему никуда не надо.
- Тогда у меня еще вопрос, можно? Как мне будет возможно вернуться обратно? Что-то никто инструктаж не проводил!
- Инструктаж будет перед непосредственным убытием. Лишь бы деньги были, ха-ха. – засмеялся Петр.
- Деньги будут, на обратном пути. Так что там с переходом сюда?
- Ага, так вот: вел он вас специально по снегу. Вам же было сказано обеспечить максимальную тепломаскировку, так? По развалинам и дорогам кругом натыканы мины и растяжки, а также установлены датчик движения с видеонаблюдением. Часть мы демонтировали, часть осталась, да и с вертолетов они новые закидывают.
А снегу навалило в феврале сантиметров 50. То что лежало на земле завалило, на мину не наступишь, а наступишь, так только одного и навернет. Датчики в снегу не работают. Вот вас и вели по тяжелому, но верному маршруту. А то что вы нарвались на вертолетную засаду, так это случайность или опять кто-то сдал. Возможно и сегодняшние события из той же цепи, хотя об этом пусть у начальства голова болит. Наше дело: принял-сдал, свободен.
- Я понял! Буду знать на будущее, хотя приблизительно я так и думал. Ну, что, нам теперь куда. Или вернее – мне теперь куда.
- Готовься, через час-полтора я вернусь. Будьте пока здесь. Ты, Михан, тоже!
Я опустился на пол, прислонившись спиной к обколотой стене. Мишан сел рядом. В темноте было видно как у него подрагивают руки.
- Не волнуйся, Миша, - попытался я его успокоить.- Все будет хорошо, ты же знаешь эту крылатую фразу? На вот, попей. – вытащил я из рюкзака бутылку с водой.
- Не могу я здесь, не могу. – запричитал Михаил, обхватив ладонями лицо. – Мрак тут, страх и обман. Вы думаете, что они вас туда отправят? Я не видел еще ни одного, кто вернулся обратно.
- Может все идут только туда?
- Может, может! – продолжал истерить Михаил. –Но сами то они выходят. Торгуют с ними. При барахле все. А этот – и он умолк.
- Миша, не шуми. Говори тихо, чтобы нас не услышали. Так что этот? Ты о главном что ли? Он из которых? Силовик  бывший или пахан?
- Он? – взгляд Михаила засверкал в темноте,  выдавая его нервозность. – Заберите меня с собой, можно я пойду с Вами? Не могу я тут. А этот – он из безопасности. Достал уже меня, всех подмял, повязал. У него связи в центре. Он тут держит переправку и вообще весь трафик. Они, наверное, его специально сами тут поставили и все держат под контролем. И ничего с этим сделать нельзя. На людях не появляется. Все из темноты руководит. Командует. Я его в глаза ни разу не видел.
- Ты то откуда это все знаешь?
- Парни его трепятся, я и услышал. Я здесь уже второй месяц. Мальчиков он любит, скотина-а! – протянул Михаил, почти завывая. – Его эти подручные девок таскают со всей округи, кто уцелел. А других им из области привозят. Потом они их спец группами в центр отправляют. А этот мальчиков. Есть и такие, которые малолетками не брезгуют. Я это сам видел. И я тоже от них всех натерпелся.
- Зачем ты мне это все рассказываешь, а, Миша?
- Вы, я вижу, хороший человек. Цель у Вас есть. Я это тоже подслушал. Меня возьмите с собой, не оставляйте здесь. Попросите за меня.
- И что я им, твоим мерзавцам, скажу, раз он на тебя запал?
- Не знаю я. – Михаил уцепился в мою руку – Придумайте что-нибудь, не оставляйте меня здесь. – Почти рыдая, застонал он.
- Хорошо, только успокойся. Я что-нибудь постараюсь придумать. Договорились?
Михаил старательно замотал головой, подтверждая свое согласие.
- А теперь давай помолчим, мне надо собраться с мыслями и обдумать нашу с тобой ситуацию.
Может это тоже проверка? Подставной? А казачок то засланный, у? Хотя может и нет. Я  этого призрака послушал, тот еще фрукт – размышлял я. – Тембрированный голосок то у него, подлецой несет. Такому на людей наплевать. Они для него средство, как их видно и учили в «вышке» или где там еще. У моего товарища, помнится, сын хотел в «вышку» поступить. А ведь тож из военных был отец то его и друзей среди особистов нашел. Они сынка то и рекомендовали. В «вышке» к нему куратора прикрепили, блин. Чтобы он его подготовил нужным образом и изучил кандидата. И что он сделал этот куратор? Стал, гад, задания давать: мол напишите реферат о молодежной культуре на примере своей школы, это раз. Второе – изучение молодежной среды на примере дворовых компаний. Дальше – больше: внутрисемейные отношения на примере своей семьи и родителей. Каково, а? Парень оказался не полный дурак, а тем более вовсе не мерзавец, не хочу упоминать Павку Морозова – он по политическим мотивам с кулачьем разошелся. Рассказал все отцу и принял решение послать этих козлов куда подальше с их стукачеством. Правильно решил – поступить - не поступишь, а стукачем останешься на всю жизнь. И ничего, без них стал человеком.
Ну, ладно, что делать то будем с Мишаном, вот вопрос?
- Эй, парни, подъем! – вывел меня из раздумий голос Петра. – Группа собирается, через пять минут инструктаж и вперед. Ты, Михан, давай к командиру, он тебя ждет.
- Петр! А нельзя Мишу со мной отправить. У него я понял есть творческие способности. Я б его там с моим парнем познакомил, глядишь они бы сработались по музыке и из него толк бы вышел, да и вам там свой человек пригодился бы, а?
- Я это не решаю, спросите у начальства. Но, думаю, без вариантов. Мишаня наш. И отсюда у него выхода нет, так, Михан? – приобнял он потерянного парня. – Давай Михан, дуй к начальству.
- До свидания – потухшим голосом попрощался со мной Михаил, - Удачи Вам.
- Тебе тоже, Миша.
Ну, что ж, одной проблемой может и меньше. Хотя куда ему со мной. Ему бежать надо отсюда, а со мной одни приключения. Не дай бог его там где-нибудь подстрелят? Правда и тут шансы такие же. Черствым становлюсь – чертыхнулся я на свои мысли. Да и нет у меня реальной возможности его отсюда вытащить ни за деньги, которых тоже нет, ни по весомой причине. Они ж меня явно по базам пробили и знают теперь обо мне все, что только могут из них достать. Надо было паспорт поменять на левый какой-нибудь! Впрочем уже поздно сокрушаться – будем жить с тем, что есть.
- Пошли? – спросил я.
- Я вперед, а ты за мной. – И Петр решительно вышел в дверной проем.

Еще 15 минут

В свете карманных фонарей группа, собранная для переброски в центр, выглядела как разношерстый сброд, одетый в темный и белый камуфляж, увешанный оружием и боеприпасами.  Что представляет собой в темноте зимний камуфляж я понял на примере других и сделал себе зарубку, что если пойдем под землей, а скорее всего к этому и шло, то мой маскхалат надо будет обязательно снять.
Перед группой расхаживал  взад и вперед какой-то субъект. И этот субъект был не мой провожатый, который растворился в темноте, как только мы вошли в помещение для сбора. Я подошел к группе и встал в последнем ряду, прячась за спины пришедших до меня.
- Ну, что, все собрались? – раздался тембрированный голос. И тут же вспыхнул мощный прожектор, освещая всю группу так, чтобы никто не смог увидеть говорящего.
- После краткого инструктажа вы в сопровождении нашего проводника – из темноты выступил молодой парень, экипированный для подземного перехода с мощным фонарем на груди, вооруженный автоматом. – Проследуете за ним в сторону центра. Идти нужно будет друг за другом на расстоянии двух шагов. Замыкать группу будет тоже наш сопровождающий, чтобы из вас никто не отстал и не потерялся. Сколько впустим, столько и выпустим. У нас с этим строго. Выход в город будет осуществлен в скрытом месте. По прибытию в зону выхода вы все будете обеспечены документами для перемещения по городу. Оружие и боеприпасы при выходе в город нужно будет сдать. Прошу придерживаться указанного порядка. Впрочем, я не буду акцентировать ваше внимание на этом: все вы бывшие офицеры и сотрудники МВД, а также и военные, так что должны понимать существующие правила.
- Черт! С ментами я не подписывался путешествовать. Они ж сдадут сразу. Я туда по делу иду, а эти явно на работу. Взятки за кольцом давать перестали, а там, небось, нажива сама в руки идет, полицаи хреновы! – чертыхнулся я. – Во, блин, влип.
- Итак, держаться проводника, не растягиваться, оружие сдать при выходе. Ясно? Время в пути ориентировочно 6-7 часов. К полуночи будете на месте. Вопросы?
- Как попасть обратно? – выкрикнул я из за спины стоящего передо мной транзитера.
- После узнаете, – ответил призрак. Шутник однако. – Все на месте прибытия. Обратно, если кому захочется за отдельную плату! Ха-ха-ха. У нас ведь, как известно, вход рубль, выход –два, а по нынешним времена – все пять, ха-ха-ха.  Ну, что, если вопросов больше нет, тогда аривидерчи, господа! Выдайте им полукомбезы, чтоб не замарались в подземельях. Путь в чистилище, как известно, ведет через дерьмо, не так ли, господа? Ха-ха-ха. – гулким эхом растворился призрак в глубинах, так и не появившись на свет.
Прожектор погас, погружая группу в недолгую слепоту.
- Пошли, хлопцы, - фамильярно скомандовал наш новый провожатый, и группа из десятка человек – сосчитать я в полутемноте так и не успел, потянулась за ним, подгоняемая замыкающим.
Пройдя вереницей коридоров и каких то промышленных помещений мы оказались перед входом в тот самый подземный лабиринт, который, по всей видимости, и  должен был ввести нас в иной мир. Это оказалась очередная труба, ведущая куда-то в сторону центра, гораздо большего диаметра, чем та, по которой я путешествовал накануне. Уже, что называется, легче– не придется спринтовать накарачках.
Голова группы втянулась в открывшийся проем, позволяя сосчитать всю группу. Я еще чувствовал себя не в полной готовности – усталость продолжала сковывать тело, и по тому я как стоял в последнем ряду на инструктаже, так и вошел в трубу, наклоняя голову. Тринадцать человек, включая проводников. Чертова дюжина, однако. Не к добру, не к добру – подумал я.
Все запыхтели, ускоряя шаг, спеша за головным сопровождающим. Я тоже был вынужден напрячься, подгоняемый замыкающим и почти перешел на бег, благо дело, что труба пошла под уклон. Как вот придется тогда, когда в горку выбираться придется, вот в чем вопрос. Да и вообще, отстать мне от них надо, не нравятся они мне все эти менты и гэбисты. Подставят, как пить дать. Да и шесть часов в таком темпе я не выдержу. А это как ни крути, даже по ровной дороге три километра в час или 18-20 км пройти. А тут под землей, с различными препятствиями, вот, кстати, и первое – под ногами захлюпала тягучая жижа, материализуя зловоние, заполняющее окольцованное пространство  – на такой скорости я точно не выдержу.
Где бы соскочить, вот главный вопрос, который стал мучить меня, обостряясь с каждым шагом к далекой цели.

Еще 15 минут и баста

Гонка продолжалась еще минут двадцать-тридцать – половину футбольного тайма я пробежал то по колено, то по пояс в мерзкой грязи, с одной мыслью, как бы не упасть и не захлебнуться, или хотя бы не наглотаться текущего по трубе зловония. Брызги разлетались в разные стороны, попадая на лицо и руки, заляпывая верх одежды.
- Блин, где же мы отмываться то будем, или это для нас не предусмотрено: бежим как бараны на убой и не понимаем, что неизбежность уже совсем близко. Может эта гонка тем и вызвана, чтобы не было возможности включить мозги. Впрочем, а что им с нас трупаков то взять будет? Хотя у кого-нибудь с собой заначка точно есть. У меня же есть! Доведут сейчас до сухого места и кирдык всем сделают. Бля-а! Надо сваливать, надо сваливать! – поставил я мысль на повтор. 
Труба пошла вверх, с небольшим наклоном, но вверх, постепенно освобождаясь от слизи и грязи, понизившейся до колена, а потом и до половины голени, правда поток усилился на этом своеобразном перекате, затрудняя и без того нелегкое передвижение.
- Если посчитать, то километра 2 прошли. Это, значит, мы где-то в районе прудов или к первой станции метро подходим. Интересно, есть ли тут выходы в тоннели или так и будем по канализации бегать? Вон, там впереди какой-то выступ, надо передохнуть, а то сердце уже не в состоянии бороться с ущемлением своих прав и отдает в руку и спин у, это еще не грудная жаба, но очень близко к ней. Прежде чем нас перестреляют могу загнуться от недостаточности. В любом случае надо сваливать.
Спотыкаясь, я выскочил на возвышенный пятачок, освещенный за секунду до этого неровным светом фонарика. Именно фонарика, а не фонаря, потому что на куртке у меня болтался небольшой вроде как спецназовский фонарик, сделанный китайскими умельцами и приобретенный мною лет десять назад. Из-за плохих контактов он периодически либо тускнел, либо вообще гас, в связи с чем его приходилось встряхивать или подстукивать по донцу, чтобы восстановить контакт.
Захлестнув ноги друг  за друга я свалился на груду какого-то хлама, больно ударившись локтем правой руки об острый угол стены.
- Все! Перекур! Не могу больше. Нужно передохнуть.
Замыкающий, не среагировав вовремя на мой кульбит, с разбегу споткнулся об меня и также плюхнулся на бетонный пол, как говорится, грязно выругавшись.
- Подъем! Подъем! – заорал он, мгновенно вскочив на ноги и пиная меня в бок.
Если бы не вещмешок, свалившийся с плеча и принявший на себя основную силу удара, мало бы мне не показалось.
- Э, э! Ты что делаешь? Дай передохнуть, сил нет.
- На том свете отдохнешь, дядя! – и он опять поддал мне тяжелым сапогом.
- Блин, - выругался я про себя, - Такого я никому и никогда в жизни не спускал, и сейчас тоже не спущу, вот только отдышусь и тогда держись.
- Хорошо, хорошо! Встаю уже.
- Быстрее давай, уже и так отстали ото всех.
- На привале догоним!
- Привала не будет! Кто тебе сказал, что вам дадут передохнуть? Вставай, быстрее, а то я тебя уже здесь порешу! – в неясной темноте раздался характерный щелчок взведенного затвора пистолета. – Вставай же!
- Да всё, я уже на ногах! А может ты меня тут оставишь и я дальше сам доберусь по вашим следам, а?
- Я кому сказал – вперед! Считаю до трех и поминай как звали!
Свет его фонаря ударил мне в  лицо, ослепляя на мгновение. Я изобразил, насколько это было возможно, полное смирение и покорность, что в моем состоянии было сделать, наверно, не так уж и трудно, поскольку я еще только стал переводить возвращающийся в тело дух.
- Пошли! – протянул я упавшим голосом и повернулся к нему спиной.
В ту секунду, как свет его фонаря упал мне под ноги, я резко повернулся, успев сдернуть с плеча карабин и что есть силы ткнул прикладом в темноту, приблизительно на том уровне, где должна была находиться его голова. Во мраке что-то лязгнуло и обмякнув рухнуло мне под ноги. Фонарь, потерявший фиксацию в свободном пространстве сделав полукруг со звоном брякнулся на бетонный пол и тут же погас.
Я, на всякий случай отскочил в сторону и передернул затвор, сорвав свой фонарь с пояса и отставив его на вытянутой руке в сторону, маскируя свое местонахождение.
Движения не было. Порыскав лучом фонаря по стенам тоннеля я нащупал тело лежащего в метре от меня проводника. Он лежал ничком, как будто его подкосило, как траву во время сенокоса – нокаутирующий удар в одно мгновение вышиб из него сознание и всякую мышечную силу, что было видно по позе лежащего на полу практически бездыханного тела: он даже не попытался выставить вперед руки, падая на голый бетон лишив тем самым себя всякой возможности для активного сопротивления в случае если вдруг ему удастся быстро очухаться.   
Я наклонился над ним, приставив ствол карабина к спине и отложив фонарь попытался обшарить. Под телом нащупал прижатый к полу пистолет, некрепко сжатый в расслабленной атаксией ладони. С усилием высвободил его из под проводника и откинул в сторону. Вот и нож – его тоже откинул подальше. Рацию положил себе в карман, так на всякий случай. Если есть еще что-нибудь, то это он и сам не извлечет из под резинового «презерватива», охватывающего нижнюю часть тела.
Поднял фонарик и сел в полутора метрах, дожидаясь когда он придет в себя.
Тело зашевелилось, издав то и стон,  то ли рык. Еще через минуту он сидел напротив меня, потряхивая головой, пытаясь тем самым обрести ясное восприятие пространства и времени. Кровь из раны на лбу заливала глаза и стекала по щекам.
- Что это было? – спросил он, вглядываясь в мою сторону. – Это ты меня так? Да я тебя за это…
- Сиди и не рыпайся! – приказал я ему. – Вы нас куда гоните? Что, приказ получили всех к стенке и вперед? Здесь ведь и другие дороги есть, почему нас в сторону от маршрута увели?
- В какую сторону? В какую сторону? В центр идет!
- А вот это и не так совсем, парниша!  Вы нас запутали и погнали в другом направлении.
- Какое другое направление? На Север идем! На Север!
- Хорошо, пусть так. Но дальше я пойду один. Мне с вами не по пути.
- За что ты меня приложил то, а?
- Чтоб не забывался, тут тебе не рабы и не холопы, чтоб пинками подгонять. Заработал на орехи.
Пока мы с провожатым выясняли отношения, группа, скорее всего, ушла уже достаточно далеко – метров пятьсот-семьсот по кишке подземной трубы. Догнать ее уже точно не получится ни при каких обстоятельствах, если они не сделают привал, а его, как известно не предусмотрено. Так что придется свой маршрут проделывать самостоятельно, что я и надумал. А вот как поступить с провожатым, это вопрос?
- Ну, что мы будем с тобой делать? В смысле, что я с тобой должен … - не закончил я свой вопрос: по тоннелю покатилось отдаленное эхо автоматной стрельбы.
Проводник напрягся, и это было не то напряжение, которое связано с чувством опасности, вызванным неожиданной угрозой. Точнее это было не только напряжение неожиданной опасности, но в первую очередь это было напряжение вскрывшегося коварства, замышленного, но не реализованного, ставшего явным для тех, против кого оно собственно и затевалось. Он  попытался дернуться в сторону, но щелчок  снятого с предохранителя карабина охладил его запал.
- Ну, и что это было, а? Кого это там мочат? Ментов наших?
- Какие это менты!? – выдал себя проводник и тут же подавленно смолк. В свете фонаря блеснули капли густо выступившей испарины, смешиваясь с сочившейся из раны кровью, они разводами разбегались по лицу провожатого.
- И кто же они были, эти парни? А ну, сволочь отвечай, если хочешь еще потянуть немного на этом свете.
- Барыги это были! Барахло тащили в центр, на заработки рассчитывали.
- Так вы их и порешили, да? И меня для отвода глаз с ними подвязали, чтоб они не волновались, ага? Что, мол парень с вами правильный идет, опасности никакой. Все доберетесь в целости, так? Сволочь, отвечай?
- А-а… - залепетал проводник, - Так, так, а как еще должно быть, - повысил он голос  - Эти, суки, нахапали и продолжают хапать. Наживаются на нас, а мы что, зря рисковать должны что ли?
- Вы же деньги взяли по тарифу, что еще нужно? Или менталитет у вашего гэбиста советский как был так и остался? Вместо того чтоб с оборота жить все строится на хапке? Козлы вы, какие же вы все козлы!
Отдаленная стрельба стихла уже как несколько минут. Мы тоже замолчали, созерцая тишину, освещаемую тусклым светом  китайского фонарика. Для кого-то эта тишина несколько минут назад стала вечной, а кому-то она – эта вечность, еще предстоит, некоторым совсем скоро.
Неожиданно в кармане затрещала рация.
- Каган? Каган? Ответь! Как дела?
- Так, сиди и не рыпайся! – приподнял я ствол карабина, нацелив в лицо проводника. – Чуть что, стреляю без предупреждения, понял? Как твоего начальника кличут? Это кто вызывает?
- Петрович! Это его голос.
- Тот, что меня привел из дендропарка?
- Он самый.
- А как они нас обошли то?
- По параллельной, она короче и прямее.
- Каган? Ты где? Ответь?
- Молчи, понял? – еще раз прикрикнул я на провожатого. – Слушаю, Петрович!
- Что там у тебя? Почему не отвечал?
- Да рацию в сапог уронил, - ответил я, подстраиваясь под голос проводника, тем более что в сопутствующем хрипе и свисте радиоволны это, наверно, было не очень трудно.
- У нас тут не все! Одного не хватает. Ты что отстал, далеко от нас?
- Отстал из-за него самого, еле полз всю дорогу, пришлось кончить. Скоро буду на месте. Я от вас в 10 минутах.
- О-кей! Ждем тебя, поможешь разобрать посылки!
- До скорого, Петрович! – завершил я разговор с моим несостоявшимся убийцей.
Еще одна опасная тридцатка

- Ну, что, Каган, делать теперь с тобой будем? К сожалению, ты проиграл. Во искупление грехов предлагаю тебе рассказать куда ведет эта труба и как выйти в центр с этого места. Опять же, где была устроена засада? Что скажешь на это?
- А не пошел бы ты, куда подальше! Если я пропаду, твоих мы не оставим тоже. Ты же засветился по документам своим. Все о тебе теперь нашим известно, сам это понял, а? Нет выхода у тебя, лучше застрелись! Тогда и все твои останутся в живых, вот какая правда у нас с тобой. Ха-ха, - ухмыльнулся он, обретая казалось потерянную уверенность.
- Ну, может ты и прав, парень. Однако ты это уже, скорее всего, не увидишь. А на небе, хоть я и не верующий, но думаю тебе такое зачтется со знаком минус. Выбирай – или смерть в раскаянии или подлецом, что лучше?
- А, наплевать мне на тебя и всех кто сверху, понял, гад! – и проводник вдруг резко вскочил с колен, сделав выброс всем телом в мою сторону. Я даже не ожидал от него такой прыти, впрочем как и он от меня двадцать минут назад. Оглушенный рефлекторным выстрелом, я отвалился назад, сбитый упавшим на меня телом проводника. Тыча стволом вперед я еще пару раз нервно нажал на спуск, продолжая борьбу в полной темноте. Но противник даже не попытался проявить последующую активность и просто навалился на меня, заглушив корпусом звуки последних выстрелов.
Я с трудом оттолкнул его от себя, натыкаясь пальцами на что-то липкое. Поднял с пола отлетевший в сторону фонарь. Разглядывать результаты не стал. По всей видимости и так все было ясно. Присев рядом с лежащим еще раз без прежней опаски обшарил карманы верхней одежды и брюки проводника.
- О-па! Граната, еще одна! Это уже что-то. Пистолет его где? Не видно! Наверно завалился куда-нибудь. Хорошо, обойдемся без него. Теперь надо выбираться отсюда и побыстрее. Вперед нельзя, назад тоже – значит в сторону. Надо найти пересекающие магистрали или какие-нибудь технологические выходы в соседние тоннели. Если Каган не соврал, то мы все-таки в районе прудов, а тут уже возможны варианты. Хотя может я и ошибаюсь. А с оставшимися тоже надо что-то делать, иначе они спалят меня и всех моих. Опыт показывает, что никого нельзя из мерзавцев оставлять. Они, сволочи, сто раз отрекутся и присягнут. У них же нет ни стыда ни совести, ни принципов. Мочить всех, да и только.
- Каган? Что там у тебя? Ты где? – захрипел голос Петровича в нагрудном кармане.
Надо отвечать, подумал я, вот только что придумать? Я же доктор, а не убийца, хотя и военный. Кроме охоты ничем таким не занимался, а теперь приходится выживать и воевать – жизнь заставляет и деваться некуда. Поэтому надо попытаться быть хитрее этих мерзавцев да и всех остальных, иначе тут швах.
- Я, Петрович! Все в порядке! Споткнулся случайно, а пистолет на взводе, вот и бахнул.
- Ты скоро?
- Сейчас с этим разберусь и подойду, а вы как, не закончили еще?
- Кончаем! Тебе помочь?
- Не знаю!
- Что ты там мямлишь? Сейчас мы с ребятами подойдем.
Блин, как мне с ними то поступить, - пронеслось в голове, - замочу даже если всех, надо как-то будет концы обрубить, чтобы скрыть свое участие и выйти тихо из этой передряги.
- Хорошо, жду!
Пока они подойдут надо либо бежать, либо подготовиться. Отступать нельзя. Надо в таком случае готовиться. Вытащил из кармана шнурок и как помнится по кино сделал импровизированную растяжку, установив ее в выступе стены, натянув шнурок на уровне пола. Ну, может один-два сантиметра от него в как нельза кстати замедлившемся потоке грязной воды – кто-нибудь да заденет.
Осветив трубу, нашел на возвышении небольшой выступ, за который можно укрыться до поры-до времени.  Пришлось воспользоваться телом проводника. Прислонил его к стене на возвышении, так будто он присел, рядом положил фонарик, светом навстречу приближающимся. Все готово, осталось только ждать.
Я отошел за выступ, спотыкаясь в темноте по разбросанному мусору. Проверил патроны в магазине, взвел затвор, положил перед собой резинострел на всякий случай и вторую гранату, разогнув  предварительно усики чеки.
Все, хлопцы, я готов. Отступать мне некуда, значит только вперед.
 В тишине зазвучали отдаленные всплески поднимаемых ногами брызг, по стенам замелькали всполохи фонарей. Сердце опять учащенно забилось. Сплошные волнения, черт побери. Так долго не протянешь, если только не эндогенный адреналин. Только на него вся надежда – крутились мысли в голове, - ничего, главное сейчас выдержать и уцелеть. Давайте, парни, давайте сюда, сейчас разберемся.
Плеск шагов неумолимо приближался в мою сторону. По свету фонарей без труда удалось определить количество бандитов, а как их еще после этого всего называть. Я, конечно, думал о таком варианте, вверяя свою судьбу в руки этих людей, когда нашел информацию о трафике в центр, тем более заключая с ними договор на переправку. Но что они такие мерзавцы, это было в моих размышлениях на последнем месте. Ну, кинут, обманут, скроются – куда ни шло, но чтобы своих вот так. Впрочем, что тут удивляться, когда всю страну распотрошили, и сделали это именно свои и своими же руками. Не пожалели ни народ, ни простых людей, козлы!
Ну, блин, держитесь.
Тоннелю приближались четверо. Фонари идущих сзади выхватывали спины передних, освещая силуэты вооруженных людей. Тридцать метров, двадцать пять, двадцать, пятнадцать. Фонарь первого бандита, по  фигуре похожего на Петра-Петровича, наткнулся на тело как бы сидящего проводника, - Каган! Ты что расселся, друзей не встречаешь – засмеялся Петрович, делая еще пару шагов.
Тросик натянулся, извлекая чеку гранаты, рычаг с легким звоном отлетел в сторону, булькнув в струящуюся воду.
Раз, два, три…      
- Парни, засада! – успел выкрикнуть Петр-Петрович, отпрыгивая в сторону, как раз в ту, где распалялась в святой ярости растяжка.
Четыре! Я вжался в стену, уклоняясь от разлетающихся в разные стороны осколков, искрами расчерчивающими серый бетон. Впрочем, это из нас никто, скорее всего и не увидел. Оглушение было полное. Мрак после взрыва тоже. Гарь заполнила все пространство в районе взрыва и сквозь звон в ушах ничего другого не было слышно. Выдерну чеку, я бросил в темноту вторую гранату, приблизительно в то место, где была середина бандитской группы. Второй взрыв просто обдал меня упругой волной, ничего практически не изменив в тональности звона, заполнившего, казалось, весь мозг.
Верхнюю одежду слегка посекло осколками, это я почувствовал по легким рывкам во время второго взрыва. Две или три минуты я продолжал вжиматься в стену, выглядывая из-за выступа. Постепенно стало возвращаться слуховое восприятие. Никаких признаков жизни в районе подрыва: ни звуков движения, ни вспышек выстрелов. Со звуками, конечно, сложнее, шум в голове и оглушённость по-прежнему не позволяли оценить этот компонент биологической активности, а вот со вспышками было проще – их просто не было!
- Фенита ля комедия! – и я вышел из-за уступа, выставив в руке сохранивший работоспособность фонарь. Луч света, пробиваясь сквозь оседающую пыль, обозначил результаты подрывов: все, действительно, было кончено – по виду лежащих, точнее разбросанных тел, даже не имея определенного опыта, можно было с высокой уверенность сделать вывод о том, что я в этом месте остался один.
Борясь с нахлынувшим удушьем, я побежал вперед, натыкаясь на разбросанные тела, даже не пытаясь осмотреть поближе результаты своей работы.
- К черту их всех, если кто и выжил, пусть сами выбираются.- вертелась в голове злобная мысль. – За что боролись – на то и напоролись.
Через какое-то время, удалившись  на уже достаточно приличное расстояние от места столкновения, я остановился. Здравый смысл брал верх: надо вернуться и осмотреть этих бандюгов. Это действительно надо сделать. Еще минут пять подожду, и вернусь! Может кто очухается. В таком случае придется дело доделать. Концы надо рубить без сожаления и лишних угрызений -  уговаривал я себя.
Постепенно организм утряс расшатавшиеся функции и понизил пороги восприятия. Отставив в сторону фонарик с карабином на изготовку, я двинулся обратно.
Вот и то самое место. Все оставались на своих позициях и в тех же позах, которые они получили пятнадцать минут назад. Наклонившись к ближайшему ко мне телу прощупал пульс на шее. В холоде подземелья тело уже начало слегка коченеть. Пульса не было. Поочередно тыкая стволом для страховки в лежащих, проверил признаки существования у остальных. Все чисто.
Прощайте, господа! Люди вы были или нелюди, но все же живые души. Убивать себе подобных, да что там убивать – обманывать и использовать себе подобных – это самый что ни на есть настоящий грех, сродни каннибализму. Но сделанное все это в целях наживы – преступление, которому нет и не должно быть прощения. Является ли грехом адекватное наказание вышеуказанных тварей – это еще тот философско-религиозный вопрос. Думаю, самооборона здесь имеет место быть необходима. Так, что, прощевайте.
Повесив карабин на шею и поправив вещмешок, я двинулся на гудящих ногах в сторону, откуда пришли обезвреженные мной бандиты. На сантименты не было ни сил ни желания. Нащупав в кармане куртки слипшуюся шоколадку, стараясь не запачкать ее грязными руками, отправил всю плитку в рот, давясь от непомещающимся куском. Хоть какая-то радость за сегодня.
Приблизительно полчаса натужного движения  вывели меня в приблизительно в то место, где закончила свое путешествие та группа, от которой я отстал вместе с Каганом. Огромный резервуар, в который я свалился с метровой высоты, споткнувшись о какой-то выступ на выходе из трубы, представлял собой сборно-распределительный пункт или черт его знает еще что. Осветив его закопченные стены, я увидел входящие в резервуар многочисленные разнокалиберные каналы, некоторые более двух метров в диаметре.
Часть из них были зарешечены, другие свободны для входа и выхода. Стены были испещрены пробоинами разного времени возникновения. У дальней стены пробоины и сколы были еще совсем свежими. Запах, стоявший в резервуаре был неимоверный. Продравшись через разбросанные на полу обломки и напластования выпавшего осадка, я добрался до этой стены. Вливающаяся в него труба была закрыта решеткой, В ушки которой был вставлен массивный замок. Осветив фонариком  пространство за решеткой, я, кажется, что-то увидел. Прижавшись к металлу, я стукнул по донцу китайца, заставляя его разгореться на полную катушку: так и есть, метрах в двадцати от решетки в канале были видны подошвы лежащего человека, за ним что-то возвышалось, напоминая груду тряпья или какой-то одежды.
Расстрельная у них тут и пыточная, сволочи – уже понял я. Заводят сюда обманом, убивают, грабят и спускают по трубам. Наверно периодически промывку могут делать. А, что, с водой все в канализацию или куда там еще подальше относит. Хотя, дух этот говорит другое: возможно уже не справляется эвакуация. Ну, бля, погодите у меня. Дайте только выйти отсюда, там посчитаемся.
Куда теперь? Кругом бетон, Ни компас ни глонас не сработают. А направление надо бы узнать. А где та труба, из которой я пришел? От этой мысли меня пробила испарина – не дай бог заблудиться, и так все силы на пределе. Надо передохнуть бы где-нибудь, да условий нет, а тут, глядишь, и погоня не за горами. Ну, в эту трубу с трупами они может и не полезут, побоятся. Хотя могут и посчитать. Значит надо что-то предпринять. Ключи от замка явно у Петровича. Идти к нему обратно? Ой, бляха-муха, не охота! Сбить замок – тоже не выход. Надо хотя бы это все задокументировать. Где мой телефон мобильный? Освещая резервуар я сделал несколько снимков, потом выхватывая из темноты ботинки и груду тел в зарешеченной трубе повторил процедуру съемки: авось пригодится!
Выхода другого не вижу, как держаться отсюда подальше, и бежать чем быстрее, тем лучше, вопрос только куда?
Куда идти, вот в чем вопрос? А если попытаться сделать так? – и я пошел вдоль закругленной стены резервуара, прислушиваясь и принюхиваясь к доносящимся из открывающихся в него труб и тоннелей звукам  и запахам.
Ничего, кроме смрада и полной зловещей тишины. Сделал практически круг. Единственны результат, так это то, что определил все таки трубу, из которой я появился в этом месте.
Пошел на второй круг. Вдруг из тоннеля, уходящего вниз под небольшим углом на семь часов от входного, если его принять за 12 донесся слабый шелестящий звук, напоминающий отдаленный шум толи поезда, толи вагонетки. Я остановился и стал внимательно прислушиваться, пытаясь различить доносящиеся звуки – точно железка или что-то еще. Хотя нет – точно железка. Возможно метро! И направление сходное с первоначальным. Мне, скорее всего туда. Только надо теперь быть особенно на стреме – эти мерзавцы могли тут понатыкать всякой всячины, чтобы никто, кроме них не смог пройти.
Ну, что – вперед?! И я нырнул в уходящий под землю коллектор. Однако, по здравому размышлению, мне сейчас надо либо бежать что есть силы, пока эти друзья не хватились, или отскочить куда-нибудь в сторону с прямой, попутать следы и найти логово, чтобы передохнуть: тут, во-первых, теплее, да и безопаснее, чем снаружи, наверное, за исключением вышеназванных обстоятельств, связанных с возможной погоней. Хотя, нет – прежде мне надо передохнуть и набраться сил. То есть, надо искать лёжку. А надежная лёжка в этих условиях среди моих неудачливых компаньонов.
Тем не менее, надо пустить ложный след. Для этого придется оставить несколько меток, вот хотя бы этим куском кирпича - поставить стрелку, вроде как я ушел туда по коллектору, на всякий случай пометив направление для возврата. Через сто метров как раз развилка – тут еще одна стрелка, ну, и, пожалуй, хватит. Еще шнурок для контроля передвижения противника и… я побежал, пригибаясь под сводами трубы, обратно в резервуар.
Выскочив из коллектора, скинул рюкзак, забросив его в сторону зарешеченного окна и в быстром темпе, откуда только силы взялись, кинулся обратно к тому месту, где остались Петрович с его подельниками.
Тела лежали все в тех же позах. Приложив немалые усилия перевернул Петровича на спину и лихорадочно стал обшаривать его карманы. Документов никаких, какие-то таблетки – наркоша что-ли? – вот и пакетики с белым порошком – подарок наркоконтролю. О-па, опять сюрприз – пара гранат, РГДэшшечки мои дорогие, нож-финка. А вот и ключи. Кажется все, больше при нем ничего нет. Один из ключей на связке похож на тот, что должен подойти к замку - у меня такие замки были в свое время, да и сейчас еще есть.
Прихватив Калаш и подсумок с магазинами, распихивая гранаты по карманам я побежал обратно. Время идет, наверно, быстро, хотя тут под землей и теряется привычный счет.  Так что надо спешить. Обратный путь по четвертому кругу преодолел гораздо быстрее, чем в самый первый раз. Подхватил рюкзак, на самом деле представляющий собой практически баул, я вернулся к зарешеченной трубе. Достал ключи и… в этот момент внезапно ожила рация: хрипло взвизгнув, она, искаженным по всей видимости еще достаточно приличным расстоянием, затрещала: - Петрович! Вы, что там, умерли, что ли? Где вас черти носят? Ответь?
В голове произошел маленький взрыв. Пальцы лихорадочно забегали, подбирая нужный ключ. Надо успеть, пока эти козлы не добрались до резервуара. А найдут Петровича с пацанами, тогда только держись.
Удача! Очередной ключ мягко вошел в личинку замка и дужка легко открылась, освобождая желанный проем. Мешок, автомат, а следом за ними и я проскользнули в открывшуюся дверь. Замок занял свое прежнее место, ключ исчез в глубине нагрудного кармана. Теперь подальше от входа, туда, где лежали нагроможденные тела моих бывших компаньонов. Перебраться через них оказалось не так просто – скрюченные пальцы рук цеплялись за все, что только возможно, а упругая ненадежность опоры сбивала движение с естественного ритма.
Вот я и на другой стороне своеобразной баррикады. Теперь еще дальше вглубь. Защита расстоянием – один из принципов выживания.
- Да замолчи ты, - психанул я, грохнув рацию о стену. – Блин, - тут же опомнился, но было уже поздно. – Надо было ее сохранить. Просто поставил бы на тихий звук и был бы в курсе, или гарнитурой воспользовался бы. Хотя её то как раз и не было в моем комплекте.
Ладно, что сделано, то сделано. Может оно и к лучшему. Нужно замереть и ждать, ждать, ждать…
Тишина окончательно опутала зловещее место. Прислонившись к стене с автоматом на коленях, я стал дожидаться очередного свершения своей судьбы.

Через какое-то время.

Я точно заснул. Сколько прошло времени, который час: утро, день или ночь, я уже был не в курсе. Единственно, что я ощущал, спал я долго – часов восемь-девять. Руки и ноги затекли, плохо слушаясь отдаваемых им команд. Хотелось есть и по нужде.
Где, блин, бандюганы? Что дальше? Ладно, для начала удовлетворим потребности, потом все остальное. Банка тушенки и кусок засохшего хлеба – все, что необходимо бойцу для утоления голода. Теперь собираем все и вперед. Автомат придется оставить здесь – лишний груз, да и в ограниченном пространстве может срикошетировать по своим.
Обратный путь до решетки не занял много времени. Замок на месте. Ни света, ни другого намека на присутствие кого-либо в резервуаре. Я вылез из трубы, с облегчением расправляя затекшее тело. Пошарил лучом фонарика по стенам – никаких жучков не  коллектор и мягко ступая, насколько это было возможно пошел по нему в сторону предполагаемой железки. Достиг своей метки – шнурок оказался на месте, но явно в другом положении – крысы не могли его так сдвинуть, а тем более закрепить на новом месте. Явно кто-то прошел передо мной и случайно сбив мою засечку, постарался придать ей первоначальное положение, но явно ошибся.
Похоже я на верном пути. Они тоже пошли по этому тоннелю, хотя, возможно, это просто поисковая группа. Но что-то подсказывало мне, что я, все таки, прав. Ошибка просто не имеет место на существование, повтор однозначно невозможен, возможен только game over, но это не моя судьба, не мое предназначение. Для меня возможен только Джек-пот, постоянная удача, и ни каких срывов. Если я пережил все уже произошедшее со мной, то тогда к чему эти усилия и страдания, если я вдруг сорвусь, а? – уговаривал я сам себя в который раз, продолжая свой путь по коллектору, слабо освещенному китайским фонарем.
Пока ни растяжек, ни мин-ловушек. Пыль, поднимаемая моими сапогами и легкий туман, витающий в смрадном воздухе  формировали луч фонаря, и в случае установки лазерных устройств, как мне казалось, должны были демаскировать такие ловушки. Но все было чисто, даже через чур чисто, вот я вам что скажу на все это. Где же тот подвох, который приготовили для меня?
Минут через тридцать тоннель стал подниматься вверх, местами сужаясь до метра в диаметре, местами расширяясь до полутора-двух метров. Хорошо хоть воды и грязи практически не было. Никаких посторонних звуков, тем более движения поездов. Да и откуда здесь поезда, это же явно зона карантина, или как они там ее еще называют. Метро если и работает, то в пределах недостроенного четвертого кольца, во всяком случае мне кто-то это рассказывал во время моего анабасиса. Кто – я уже и не вспомню, такой калейдоскоп событий, что не все и не всех упомнишь. Сознание сконцентрировалось на главном и за него заставляет бороться весь организм, не распыляясь на мелочи. Оно, наверно, и правильно – главное цель, а не движение, однако все же не любыми средствами.
Размышляя таким образом сам с собой, я незаметно для себя вывалился из трубы в очередной бункер. Сделав шаг в сторону, заметил что-то мелькнувшее в темноте под ногами в свете тускло горящего фонаря. Рефлекторно наклонился, чтобы поближе рассмотреть непонятный предмет. Тело, сделав резкий разворот через левое плечо рухнуло куда-то вниз, с незамеченного мной уступа. Резкий удар в это самое плечо и пронзительная боль довершили разгром. Сознание, потерявшись в кромешной темноте, лихорадочно вернулось на место. Левая рука явно по нолям. Боль как удара током, только многократно растянутая по времени, разрывала руку от плеча до самых кончиков пальцев. Я лежал на спине в какой-то нише, ощущая ограниченность пространства периферийными рецепторами. Правая рука сжимала рукоятку карабина, забившегося прикладом под мышку и нервно теребила курок.
Блин, что это было? – крутилось в голове. –Что случилось, откуда это, кто это. Засада? Ну. Наконец-то все и проясняется, сформулировало сознание окончательную мысль. Поджидали, наверно, гады, Куда попали, куда попали? В левую руку? Да, кажется в левую. Это куда ни шло, еще повоюем, если дадут шанс. Главное не стонать и не подавать признаком жизни. Только бы не кинули что-нибудь разрывное.
Сверху послышалось движение. Кто-то спускался по наклонной плоскости, это было явственно по характерным звукам шагов. Человек осторожно подкрадывался к тому месту, где я лежал, притворяясь убитым. По всей видимости он не мог видеть меня и это не добавляло ему нужной смелости.
Как  он в меня стрелял? - крутилось у меня в голове. – На фонарь или на звук? А, может быть, у него ночной прицел или что-то еще в этом роде. Тогда гораздо хуже. Слава богу, что я случайно наклонился , а то бы точно в сердце! В сердце… в сердце… - значит ночной прицел. Фонарь-то как всегда я отставлял, и выстрел по его ориентиру не мог быть прицельным. Да и стреляли один раз, хотя за это я не могу поручиться. Мог дать и очередь, только первая пуля спутала карты.
Нет, все-таки это был снайпер или стрелок с винтовкой, или одиночным бил наверняка.  Самоуверенность подвела, а может и не подвела. И в тот момент, когда движение смолкло где-то надо мной, оставляя для ориентирования только сдавленное дыхание невидимого противника, я нажал на спуск, повторяя движение указательного пальца раз за разом, пока затвор не уперся холлостым ходом в казенную часть карабина.
Упавший сверху стокилограммовым кулем придавил меня к полу ниши, вызвав новый приступ боли в поврежденном плече. Переведя дух скрежеща зубами я уперся в лежащего на мне и попытался вытолкнуть его из нашей общей могилы. С первой попытки это не удалось, как не удалось и со второй. Пришлось крутиться  всем телом, стараясь не задевать нестерпимо стреляющую руку, чтобы поменяться местами с моим неудачливым противником. Через какое-то время мне это удалось и я оказался сверху. Выдернул из под него рюкзак, карабин и нащупав разбитый китайский фонарик, попытался его включить. Как ни странно он зажегся. Чтобы защитить лампочку, я не спеша отвинтил донце, достал запасное стекло, вставил его на место и закрутил донце.  Все это я проделал в полной тишине, как будто знал, что противник у меня был всего один. А он и был один. Снайпер, сидевший в засаде и ждавший своего часа. Вот и дождался.
Посветил вниз – в нише, выбитой для непонятных целей в полу, глубиной метр-метр двадцать, лежало простреленное в нескольких местах тело, пронзенное кусками картечи, будто изодранное диким зверем. На голове убитого скрещивались какие-то лямки, похоже от прибора ночного видения. Винтовка с расщепленным прикладом лежала в стороне на дальнем краю ниши.
Захоранивать они здесь хотели кого-то, что ли? Ну, вот значит и пригодилось место-то.
Облокотившись на правую сторону я стянул с головы снайпера ненужный уже ему ПНВ. Рука болела и стреляла и этим следовало заняться безотлагательно. Хотя крови, вроде бы, не было, пальцы более-менее стали обретать чувствительность, да и боль несколько притупилась. Не ужели опять пронесло?
Прислонив карабин  к стене я кое как приспособил фонарь в развилку между магазином и цевьём. Кряхтя от боли разделся по пояс, несмотря на пронизывающий тьму холод. Правой рукой посветил на место попадания – огромный синяк разливался по надключичной области, имея в центре глубокую ссадину, с уже запекшейся кровью. Попытался прощупать ключицу – кажется цела.
Без малого шесть лет назад согласно закону парных случаев, который практически преследует меня с самого рождения, впрочем об этом как-нибудь потом, я получил оскольчатый перелом левой ключицы. В 7-мь лет при падении в трехметровую яму во время игры в салки на траншее, вырытой для прокладки городского водовода, я уже ломал ключицу, только на правой руке. Вот вам и парный случай.
Пришлось оперировать. Титановая пластина должна была восстановить целостность кости и восстановить функцию руки. Лечащий врач, очень не внимательный, практически пофигист, что касается отношения с пациентами, но золотые руки, что касается оперативного, хирургического искусства сказал, что через два года надо бы титан удалить, хотя можно с этим и жить, если не страдает функция. Реально функция пострадала, но в незначительной степени. То, что стало затруднительно подтягиваться и отжиматься, это не было самым главным в моей жизни на тот момент и я решил больше не рисковать на операционном столе. Провидение в конечном итоге сыграло свою решающую роль: событие, казалось бы случайно произошедшее много лет назад, по всей видимости, опять сохранило мне жизнь. Выпущенная снайпером с достаточно близкого расстояния пуля с учетом непредвиденного им внезапного наклона казалось бы уже наверняка пораженной цели,  попала в титановую пластину, наглухо привинченную хирургом к уже давно сросшейся ключице. Угол соприкосновения срикошетировал пулю вверх от плеча, и она только нанесла глубокую царапину, если это можно так назвать, тем не менее серьезно ушибив прилежащую область.
Срочно был нужен холод, йод и повязка. Правой рукой я  растребушил свой рюкзак, вытащив из него импровизированную аптечку.  Йод на рану – сжав зубы замычал от нестерпимого жжения. Полминуты и уже ничего, терпимо. Марлевую салфетку кое-как приладил с помощью видавшего виды лейкопластыря. Теперь холод. Срочно и безотлагательно, а также хотя бы анальгин.
Вместо холода пришлось прикладывать лежавшие по карманам гранаты. Какое-то время чувствовалось, что пробирает. Поможет не поможет, но делать надо.
Здоровой рукой с определенными трудностями я наконец-то зарядил пустой магазин, зажав его между коленями. Устало откинулся на стену, прикрыл глаза и попытался успокоить пульсирующую боль.
Прошел час или чуть более. Рука успокаивалась, двигать правда было еще достаточно больно. Шишка в надплечье больше не увеличивалась.