Беглецы

Далеко не первой свежести автомобиль «Жигули», поднимая клубы плотной пыли, весело катил просёлочной дорогой. Подпрыгивая на кочках и ныряя в берёзовые рощи, ненадолго пропадал из вида и вновь появлялся среди разросшихся кустарников и деревьев. Дорога петляла вдоль небольшой речушки.

Попадавшиеся на пути овраги заставляли водителя на спуске слегка притормаживать, а на подъёме добавлять газа, преодолевая препятствие. Крепко сшитый широкоплечий скуластый парень лет двадцати пяти уверенно крутил плетёную баранку, виртуозно объезжая колдобины и ямы.
Рядом, вцепившись в ремни безопасности, сидела худенькая девушка, не спускавшая глаз с дороги. Её голова, украшенная красивыми белыми локонами, моталась в разные стороны. Да и она сама сдвигалась то влево, то вправо на крутых виражах.

– Саша! Куда мы так несёмся? Всю душу из меня вытряс, – выговаривала она мужу. – Того и гляди голова оторвётся или колесо потеряешь. Да и поросятки от пылищи могут задохнуться.

– Вера! Не надо меня злить, – он косо взглянул на неё. – Вечно влезаешь со своими причитаниями... Ой, какие хорошенькие, да какие розовенькие, а ножки такие точёные, – передразнил он жену. – Если бы мы поторговались как следует, то купили бы наполовину дешевле. Наши свадебные деньги должны работать. Надо использовать их на всю катушку.

– Ладно, ладно. Не надувайся. Давай назовём их... Предлагаю дать ей имя Дездемона, а если коротко, то просто Дези. А что? Правда, красиво? А ему... предлагаю придумать что-нибудь мужественное и романтичное. Помнишь, мы вместе в театр ходили? Там ещё мужик с такой лохматой бородой орал и по сцене прыгал. Страшненький, чёрненький, кучерявенький и такой влюбчивый. Ревновал её ещё ко всем. Не то что ты, между прочим. Его имя от слова тело было... А может быть, отелиться? Сейчас вспомню... Точно. Она так и говорила: о тело, я тебе верна.

– Отелло его звали. Эту Дездемону он однажды ночью и придушил, спорила много, – раздражённо бросил Александр.

– Да что вы, мужики, в любви понимать-то можете? Бензином от вас, паразитов, за версту воняет. Вечно шляетесь неряшливые, грязные, голодные, бесчувственные и злопамятные. И за что мы вас, дуры, так любим? – завелась она.

– Ключевое слово здесь – дуры, и сказала это ты, – усмехнулся Александр.

– Саш, а чего это так бензином-то понесло? Мы не взорвёмся? А поросята не задохнутся? – забеспокоилась супруга.

Александр остановился и полез смотреть двигатель.

– Надо бензонасос подтянуть, топливо капает, – решил он, открывая багажник.

Из мешка на него смотрели два ангела, две пары бедовых блестящих глаза. Уморительно двигая ярко-розовыми пятачками и повизгивая, узники поспешно выбирались из заточения.

– Смотри, вот прикольные, – умилялась Верочка. – На тебя похожи, между прочим. Ты не находишь? Вырастут такие же большие, сильные и вредные. Первое время будут жить у нас дома, вместе с нами. Она взяла на руки одного из них и прижалась к нему щекой.

– Ну да. Ты их ещё в постель с собой рядом положи, – съязвил Александр. Со свиньями мы пока ещё не спали. Малыш взбрыкнул ногами, вырвался из рук и припустил вприпрыжку в сторону леса.

– Ой, – растерялась Верочка, – лови его... лови...

– Да чтоб тебя... – выругался муж, поспешно опуская багажник. – Не руки у тебя, а грабли, решето дырявое. Давай, лови ветер в поле. Значит, так. Я пойду со стороны лесопосадки и стану гнать его на тебя. Ты курточкой его и накроешь. Смотри, не упусти. В овраг проберётся, а там ручей, до вечера гонять будем.

Блуждая по лесу и заглядывая под каждый куст, ему всё же удалось обнаружить сбежавшего. Насторожённо высунув вытянутую лисью мордочку, розовое чудо выглядывало из-под трухлявого ствола упавшей берёзы.

– Чу... чу... чу... – шёпотом, как можно ласковей вкрадчиво выговаривал Александр, осторожно подбираясь к нему.

Однако, видимо, ни голос, ни манеры, ни внешний вид не внушили доверия поросячьему дитятке, потому что тот резко развернулся и исчез в кустах. Создавая как можно больше шума, постукивая по стволам деревьев и покрикивая, новоявленный загонщик погнал игривого бесёнка на открытое пространство. Чувствуя подвох и не желая расставаться со спасительным кустарником, маленький пройдоха предпринял отчаянную попытку прорваться обратно в лес и даже близко подпустил к себе преследователя.

Александр прыгнул и промахнулся, сильно поранив коленку и ободрав щёку. Верочка, продев обе руки в рукава куртки, металась вдоль опушки леса. Приседая и перемещаясь то влево, то вправо, она походила на вратаря футбольной команды, который старается перехватить мяч, прыгающий по полю.

Вспотевшие и разгорячённые, они носились за маленьким чертёнком, каждый раз отрезая ему путь то к спасительной роще, то к оврагу. И каждый раз ему каким-то чудом удавалось найти брешь в их стремительном нападении. Причём он умудрялся проскочить возле ног своей новой хозяйки.

Оба падали, поднимались и снова падали. Праздничное ярко-голубое платье Верочки, лопнувшее на плечике, больше походило на наряд амазонки во времена праздничных представлений. Однако ей удалось набросить куртку на шустрого беглеца.

– Ааа... оо... ой... – звонко понеслось во все стороны. – Поймала... быстрее!.. вырывается, – смеялась «охотница на львов». Александр в прыжке ухватил непоседу за ногу.

Столкнувшись головами, они отпрянули в разные стороны. У загонщика сразу стал наливаться синевой фингал под глазом, у неё вырастала шишка, больше походившая на украшение единорога.

– Ты это специально сделал?! Да? – заплакала Верочка. – Люди посмотрят, что подумают? Скажут, мужик побил. И это будет правдой.

– Ну да. И мне тоже скажут. Мол, жена сковородкой заехала, – не ко времени развеселился супруг.

Обнявшись, они отправились к машине, успокаивая друг друга, а заодно и заполошно верещавшее чадо. Связав арестанту ноги, Александр открыл багажник, и... ему навстречу выпрыгнул и грохнулся на землю второй любитель свободы. Бедовое дитятко поднялось и резво потрусило в сторону оврага.

– Да что ж это такое? Япона мать... – взорвался Александр и рванул за ним.

Верочка вздохнула, вытерла о платье испачканные руки, подняла грязную порванную куртку и послушно поплелась следом. На этот раз выслеживать беженца пришлось значительно дольше.

Солнце клонилось к закату. Багровые тени от деревьев, кустарника и густой высокой травы стремительно удлинялись, прямо на глазах преображаясь в сказочных, причудливо двигающихся животных. В низинах малиновые сумерки перерождались, темнели и становились гуще.

Саша внимательно осматривал склоны оврага, примечая сломанные и примятые стебли пышно разросшейся травы. Небольшой ручей, не спеша кативший помутневшие воды, временами разливался, упираясь в естественную запруду, образуя небольшие заводи. Слева, поверху, мелькало платье Верочки, обходившей кустарники.

– Вот он. Вижу его, – крикнул Александр. – Спускайся вниз и двигайся вдоль ручья. Впереди лужа. Не давай ему выбраться на берег.

Верочка спешила. Её ноги, обутые в лёгкие плетёные босоножки, скользили по крутому склону оврага. Ей сильно досаждали и комары, и гнус, и эта охота с преследованием. – Пропади всё пропадом, – причитала и расстраивалась она. Так хотелось вымыться, лечь и забыться, расслабить гудевшие ноги и что-нибудь приложить наконец к саднившей шишке, выросшей на лбу.

Многочисленные комариные пираньи, тучей следовавшие за ней, то и дело пикировали на открытые участки тела и на одежду. Плечо чесалось от укусов. В очередной раз раздвинув густую траву, неожиданно увидела смышлёные глазки и мокрое рыльце поросёнка. Поторопившись, шагнула к нему и... потеряв равновесие, покатилась на дно оврага.

Плюх... Она погрузилась в лужу. Рядом беспомощно барахталось преследуемое ими сокровище.  Александр поспешил на помощь, поскользнулся и упал на четвереньки, увязая в накопившемся иле. Он без особого труда выудил провинившегося и помог выбраться жене.

Показывая пальцами друг на друга, они покатывались со смеху.

– Какая красавица, просто кикимора болотная, – заходился от хохота муж.

– На себя смотрел? Чему радуешься?.. Чучело огородное, – вторила ему Верочка.

Запеленав проворного шельмеца в Сашину футболку, поверху для надёжности замотали арестованного в куртку. Счастливые и довольные, не спеша возвращались к машине. Подсмеиваясь над собой, они не сразу услышали угрожающий визг, переходящий в рёв, из злополучного оврага. Оглянувшись, молодожёны с ужасом увидели, что на них во весь дух несётся огромный чёрный кабан. О его намерениях гадать не приходилось.

Верочка, как первоклассный спринтер, в мгновение ока преодолела последние тридцать метров до автомобиля и одним движением взлетела на крышу, намертво вцепившись в навесной багажник.

Следом Александр еле успел вместе со свёртком юркнуть в машину, захлопнуть дверь и поднять стёкла. Несколько раз дикий вепрь атаковал машину в лоб, и даже приходилось останавливаться, чтобы не таранить разъярённое животное. На бешеной скорости они уходили от преследования.

Почти у самой деревни погоня отстала. Александру наконец удалось уговорить жену покинуть спасительную крышу и пересесть к нему в салон.

Добравшись до дома, Верочка сразу отправилась мыться и приводить себя в порядок. Саша принялся сооружать в сенцах временный вольер для прибывших питомцев.

Разобрав хлам во дворе, он притащил старое железное корыто, набрал в него воды и пустил туда беглецов.

– Вер, а ты знаешь, мы поймали чужого поросёнка, – озадаченно произнёс Александр.

– То есть как чужого? – выглянула в дверной проём Вера. – Ты хочешь сказать, что мы не единственные растяпы и по оврагу носятся дикие орды сбежавших поросят? Её взгляд опустился в корыто.

– Ой, какой хорошенький, тёмненький, полосатенький, кучерявенький. Ты такой в детстве был. Я на фотографиях видела, – с ходу запела она. – На Отелло как две капли похож. Когда вырастет, такой же лохматый и ревнивый будет. Все вы, мужики, такие. Так вам и надо.

– Так вот почему за нами этот кабан носился. Выходит, мы у него ребёнка украли, – задумчиво перебил её Александр.

– Жаль, – опечалилась Верочка. – Утром поедешь и вернёшь родителям, а нашего заберёшь обратно. Его мама, наверно, покоя себе не находит. Чего доброго, к нам за дитём нагрянет. А если папу с собой прихватит?

– Шутишь, что ли? Иди, попробуй верни. Или моей смерти желаешь? А что касается папы, поверь, ему всё равно. – А как же там наш Отелло? Помрёт ведь с голоду. – Не беспокойся. Я думаю, усыновят, пригреют и воспитают нашу сиротинушку. А мать, наверно, и подмены-то не заметила – с глаз долой, из сердца вон.

Ночь распростёрла свои крылья, погружая в чернильные тона бескрайние леса и перелески, луга и топкие болота, да и саму деревушку, раскинувшуюся на холмистом берегу небольшой светлой речки. Небо вызвездило, и взошёл месяц, рассыпая ровный серебряный свет.

С высоты птичьего полёта не было видно ни речушки, змейкой петлявшей по низинам, ни деревни, обрывавшейся на крутом косогоре. Где-то там, далеко внизу, среди бурелома, под корнями поваленного дерева, мирно посапывал белый поросёнок, окружённый своими пёстрыми шумными собратьями.

Набегавшись, подкидыш уткнулся пятачком в такой родной и тёплый живот новой матери. Не видно было и обнявшихся влюблённых, с интересом наблюдавших за шумной трапезой своих подопечных. И впереди у них была целая жизнь длиной в вечность, которую нужно было ещё прожить и которую могут разглядеть только звёзды, яркими крупными гирляндами обсыпавшие небо.