88 год. Гл. 14. Смутная тревога, навеянная статьёй

Глава 14. Смутная тревога, навеянная статьёй в газете.

Набирает силу весна. Яркими, ослепительными лучами отражается солнце от серебристого снежного панциря, прикрывающего собою поле. Уже привыкли и спокойно реагируют на этот свет глаза. И как-то внезапно, вдруг, истосковавшееся тело по-особому, начинает ощущать реальное солнечное тепло.
Особенно это чувствуется в поле, на тропе, во время субботних, а то и воскресных  походов в город. Вынужденное безделье в неприкаянные дни очень ощутимо сглаживают эти походы. Весь март, да и начало апреля, в степи стоит на удивление тихая и безветренная погода. Реальное ощущение неуклонно приближавшейся весны пьянит и напрочь отбрасывает все опасения о возможности появления на длинном, пешем пути, непредвиденных погодных обстоятельств. К счастью, они и не случаются.

Зато, каждую субботу, добравшись до города, я набираю номер домашнего телефона и разговариваю с женой, по которой очень тоскую. Скучаю и по детям. В своём возрасте они сейчас такие забавные… Рома говорит, что всё больше и больше задерживается с ними во дворе по вечерам, во время возвращения из садика. Хорошо детям во дворе, потихоньку изучают мои дети окружающий мир…
Я уже перепробовал все пять, установленных на переговорном пункте междугородных телефонов-автоматов, и среди них появился излюбленный, который и слышимость хорошую обеспечивает и чавкает заглатываемыми монетами через разумные временные интервалы.
Жена по-прежнему, держится молодцом, – раз за разом повторяет, что дома всё в порядке. Короткого временного промежутка в пять – десять минут, в течение которых длится разговор, мне хватает, чтобы успокоить душу.

Кроме забот о доме, тревожно и по другой причине – с третьей декады марта вступает в свои права паводок. Как там на работе? Держат ли удар, с каждым теплеющим днём, от набирающей силу воды – люди. Видит ли она Висящева, и что говорит о состоянии дел Макарычев? 
Рома с лёгкостью, и какой-то бесшабашностью, и по этой теме, пытается развеять мои тревоги.
– Да и у них все в порядке! Какой паводок? Уже после восьмого марта, в городе, практически не осталось снега, – выморозили его ночные морозы. Все тротуары сухие! Какой паводок…
– Ну, а телефонов-то в городе много не работает?

– Я, недавно, перебросилась несколькими словами с Макарычевым. Он говорит – повреждений мало. Да не беспокойся ты, они без тебя прекрасно справляются… 
Трезвым своим рассудком я понимаю, что так и должно быть – ведь перед паводком повреждения на сети были сведены к нулю. Но воображение, накачанное практикой борьбы с прошлыми паводками, упорно навязывает свои виды на вступивший в права, очередной, сложный сезон. Конечно, катастрофической ситуации бояться нечего и всё-таки, всё-таки…
Рома тоже, как и любой человек, не сталкивавшийся с этим явлением на практике – судит поверхностно и не схватывает:
– На тротуарах, только малая, видимая, часть паводка. Основная его сила – в канализации, в колодцах.

Разговоры по телефону с женой подводят черту под ещё одной прошедшей неделей, бессмысленной самой по себе, и тяжёлой, именно, от осознания бессмысленности своего пребывания в военной части. Они являются единственным источником, подзаряжающим душу, наполняют её особым теплом. Его хватит, чтобы полностью растворить тоску, которая периодически будет подкатываться  к сердцу, в ходе следующей недели.
Греет и то, что после каждого разговора, – этих, самых длинных в моей жизни, бездельных недель, впереди, становится всё меньше.
Я уже освоился и изучил центр Семипалатинска. И у меня есть время, которое лучше – убить здесь в городе, например, в ближайшем кинотеатре. Дома, для посещения кинотеатра просто невозможно выбраться, а тут, раз в неделю, я смотрю новый фильм. Какой попадётся.      

Прошлое воскресенье попался детектив «Десять негритят» по роману Агаты Кристи – увлечённый напряжённым, непредсказуемым сюжетом не заметил, как пролетели часы.
Сегодня – «Легенда о Нараяме». Судя по рекламе – шедевр. С трудом удалось заполучить билет. Японские фильмы, особенно, японская литература, всегда необычны и загадочны – особая культура, особая философия. И этот фильм, очень необычен по сюжету, о жизни простых бедных людей в горах, скучной, рутинной, жизни, акцент на изображении течения которой, как-то ненавязчиво и в то же время, неизбежно, настраивает задуматься над вечными, высокими материями духовной жизни, казалось бы, никчёмных людей.
И совсем неожиданно, контрастно, сюжет разбавляется откровенными сексуальными противоестественными сценами человека – полуживотного, по образу жизни, со своей престарелой матерью и вдруг … с собакой. Шокирующие сцены – не укладывающиеся в голове…

Общество, к которому принадлежу и я, совсем не избалованное демонстрацией постельных сцен в кино, довольствовавшееся созерцанием романтических поцелуев – вдруг, вынуждено, совершенно неожиданно увидеть собственными глазами, откровенную мерзость.
Зачем, для чего – кому нужно через такое, –  постижение высокого философского смысла? Уверен – многие, как и я – выходят из кинотеатра в смятении, хотя, не показывают вида о своём состоянии – с беспорядочностью в мыслях и в растерянности.
Гласность, в своём триумфальном шествии, явно перешагнула рамки дозволенного, с шокирующей смелостью. И я совсем не уверен, что гадливая информация, излитая ею на нормальных людей, – полезна им, и нуждается в выставлении на всеобщее обозрение, в том числе, и присутствующим в кинотеатре, детям и подросткам.

Как-то по-новому раскрывает Гласность нашу жизнь. А если точно – не только нашу, а уже, по сути, прожитую, наших отцов и дедов. И как-то, тоже, через контрасты. Недавнее, безудержное восхваление позитивной исключительности нашей нынешней жизни резко сменяется отображением самых мрачных её сторон. 
Вот, и недавняя статья «Не могу поступиться принципами» безызвестной Нины Андреевой, вдруг, неизвестно откуда появившейся! Статья, откровенным диссонансом выделившаяся, вдруг, из общего направления хода мыслей, и оценок, недавнего прошлого нашей страны, заданного современными идеологами. В статье – попытка защитить это прошлое, попытка остудить горячие головы, занимающиеся, сейчас, шельмованием дел и действий бывших вождей партии и государства.

Статья замечена. И замечена, в первую очередь, потому, что отповедь позиции автора, усмотревшего вред в расширяющейся кампании Гласности и открыто заявившего об этом – очень резкую отповедь, даёт именно, Михаил Сергеевич Горбачёв – руководитель КПСС, лично возглавивший Перестройку. А как же иначе! Ведь впервые, советским человеком, – коммунистом Андреевой, открыто подвергается сомнению нынешний курс коммунистической партии. Партии, традиционно сильной единством.
В последнее время я очень внимательно перечитываю и вдумываюсь в материалы прессы. И не потому, что долгими, послеобеденными часами, занять себя нечем. Смутную, неосознанную тревогу вызывает разворачивающаяся на глазах, у всего народа страны, и даже, мира – полемика, которую подстёгивает первое лицо государства.
И то, что происходит в жизни, отражается в прессе, и вот теперь – наглядно – в кино, похоже, тесно увязано между собой.

Хорошо думается об этом, в наполненном свежестью поле, на пути из города в часть. Под хлюпанье под разбухшими сапогами, насытившегося талой водой снега, под размешанный этим хлюпаньем мерный, поставленный шаг. Раз-два... раз- два…
Десять километров туда – десять километров обратно… Когда голова лопается от размышлений – быстро заканчивается и длинный путь.