Шанс на жизнь

      
       Василий вскочил с постели ни свет ни заря. Сегодня он ожидал гостей. Николай, давний товарищ по охоте, в телефонном разговоре обещал появиться у него до обеда, а если получится, то и раньше. С усмешкой добавил, что приедет не один, а с городским приятелем: «Ну уж слишком настырно просится городской, интерес у него есть к охоте».
       За ночь изба остыла. Поеживаясь, он натолкал в печь сухих дров, и когда поленья защелкали и разгорелись, расправил плечи и от мысли, что вот-вот станет тепло, заулыбался…
       Одевшись и поставив чайник на печь, вышел во двор. Сентябрьская прохлада зябко охватила плечи, проникла под одежду. Василий плотнее запахнул полы пиджака и быстро зашагал к загону. Под тускло светившей лампочкой несколько раз пересчитал бестолково толпящихся в загоне овец. К концу счета лицо его помрачнело и скривилось, словно он съел лимон.
       В полумраке нашарив взглядом свежий черный лаз под стеной загона, расстроенно воскликнул:
      
       –    Да ну блин! Еще одну овцу утащил…
      
       Сбившиеся в кучу животные от неожиданности метнулись в сторону и дружно заблеяли. Василий давно заметил, что число овец в загоне стало уменьшаться, причем пропадали они постепенно.
       Волк таскал их по одной, словно издеваясь над ним. Капканы, которые он старательно налаживал, оставались нетронутыми – волк обходил их стороной, другие охотничьи премудрости тоже не помогали. Один раз Василию даже удалось увидеть, как хищник тащил его овцу, ухватив зубами за загривок. И такая в нем закипела злость и обида на разбойника, что он в отчаянии поднял голову к небу и что было мочи заорал: «А-а-а-а-а!»
       А когда отпустил голову, увидел, как огромная волчица  остановилась, бросила ношу и повернулась к нему. Какую-то долю секунды она смотрела прямо на него, потом зарычала и злобно ощерилась. Он успел заметить огромные клыки и глаза, сверкнувшие холодным голубым блеском. Затем волчица подняла свою добычу и крупными легкими прыжками побежала к тайге. Выводок молодых волков торопливо затрусил рядом.
     Николай приехал только к обеду. По-свойски распахнул калитку и шагнул во двор. Высокий, худощавый, с немного вытянутым лицом, напоминающим мяч для регби. Сколько Василий его знал, разговаривая с собеседником, он постоянно щурился, словно хотел получше разглядеть того, кто напротив. 

       Рядом с Николаем семенил невысокого роста упитанный мужичок средних лет, круглая голова которого словно срослась с плечами, и только намотанный вязаный шарф разделял их.
       Василию он показался неуклюжим и мешковатым, похожим на доброго медвежонка. Толстые губы на добродушном лице «медвежонка» растягивала постоянная улыбка, но чему он радовался, было непонятно.
       Василий, уже давно с нетерпением ожидавший гостей на крыльце, при их появлении недовольно покачал головой:
        
       –    Привет! Коль, ну чего вы так долго?
         
       –    Так получилось, – пожал тот плечами и поправил ружье. – Да ты не волнуйся, главное, мы здесь, так что сегодня твою волчицу обязательно добудем.
    
       «Медвежонок» подкатился к хозяину дома и, протянув маленькую толстую ладошку, представился:
          
       –    Архип, друг Николая, – улыбка его стала еще шире, растянувшись почти до ушей, он захихикал и хрипло выпалил: – А когда мы пойдем в тайгу?
          
       –    Да прямо сейчас, – в тон ему ответил Василий, – рюкзаки собраны.
    
       Задрал голову к небу:
           
       –    Что-то погода портится, а нам до темноты надо к охотничьей избушке успеть.    
      
       Осенним днем из поселка вышли трое. Навьюченные вещмешками, оружием и продуктами, они  достигли полосы начинавшейся тайги и через какое-то время углубились в темную чащу, где солнце едва пробивалось сквозь верхушки гигантских деревьев.
       Шли один за другим по едва заметной тропе, усыпанной опавшей листвой. Сквозь шуршание листьев под ногами иногда раздавался звонкий хруст сухой ветки, и тогда казалось, что шум эхом разносится по тайге, нарушая мертвую тишину.
      
       –    Вась, ты так всю живность распугаешь! – весело  окликнул охотника Архип, который шел замыкающим. – Эдак всю тайгу  пройдем и ни одного хищника не встретим…
    
       Василий, среднего роста коренастый видавший виды охотник, пропустил шутку мимо ушей и недовольно пробурчал:
      
       –    Насчет живности это вряд ли, а вот под деревьями в тайге ночевать не хочется, поэтому придется ускорить шаг.
      
       Идущий  впереди Николай как по команде молчаливо зашагал быстрее. Оставшимся ничего не оставалось, как подстроиться под его ритм.
       Через  несколько часов едва проглядывавшее сквозь кроны деревьев небо надвинулось и потемнело, стал накрапывать мелкий дождь.
    
       –    Вот этого я и боялся, – с досадой сплюнул Василий, – надо поторапливаться.
    
       Николай, услышав его, на секунду замедлил шаг,  поправил ружье на правом плече и, присев, резко бросил свое тело вверх. Рюкзак за спиной устремился следом, а затем тяжело упал на худые плечи хозяина.  Не останавливаясь, он чуть повернул лицо, с которого скатывались капли дождя, и произнес:

       –    Вась, мы же договорились, что сегодня, пусть и мокрые, по-любому дойдем. Ночевать будем в  избушке… 
      
       –    Да все нормально, – с досадой ответил охотник, – если б не этот дождь. У меня от него всегда головные боли начинаются…
    
       Он тяжело вздохнул и погрузился в свои мысли: «Непонятно, откуда этот дождь. С утра просмотрел газету: вроде на два дня только тепло и солнце обещали…  Вечно эти синоптики ошибаются…»
      
       –    Вась, слышь, дождь-то усиливается, – прервал его размышления идущий сзади Архип, – и по какой тропинке идти, непонятно.
    
       Василий огляделся. Действительно, в быстро наступившей темноте тропинка угадывалась с трудом. Небо сквозь кроны огромных деревьев уже не просматривалось, окончательно слившись с тайгой.
      
       –    Ну что, мужики, давайте здесь остановимся, – он ткнул пальцем в сторону маленькой полянки под деревом. – Снимаем рюкзаки.
      
       Повернувшись к вымокшему до нитки Николаю, приказал:
      
       –    Полог у тебя, доставай, будем натягивать.
      
       Втроем мужики быстро растянули брезент и прикрепили его одним концом к дереву, а другие концы привязали к палкам, которые вбили в землю.
      Под образовавшимся пологом можно было и костер развести, и чай приготовить, и непогоду переждать. Василий на правах  старшего скомандовал:
      
       –    Пока еще что-то видно, идем за дровами  для костра, – и, глядя на маленького человечка, усевшегося на свой рюкзак и с любопытством рассматривающего брезент, строго добавил: – Архип, хорош сидеть, пошли с нами. Старайся брать дрова у стволов деревьев, они более сухие.
    
       Архип послушно вскочил и бросился исполнять поручение. Спустя время у полога довольно быстро выросла гора сухих веток.
      
       –    Ну вот, наконец-то сейчас будет тепло, – хриплым голосом воскликнул Архип и стал ломать принесенные ветки.
    
       Надвигалась ночь.
    
       Костер разгорелся, освещая неровными языками пламени темные деревья и сидящих на рюкзаках людей, протягивавших озябшие руки к огню.
       Василий достал из рюкзака водку, вареные яйца и огурец.
      
       –    Ну, давайте понемногу, чтоб не простыть…
      
       Пустая бутылка отлетела к толстому дереву и исчезла в темноте. Обжигающая жидкость приятно согрела изнутри, захотелось спать.      
    
       Где-то далеко раздался протяжный вой волка.
    
       –    Ого! – от неожиданности вскрикнул Архип и вскочил на ноги. – Это же волк воет?
    
       –    Ну да, – кивнул головой Николай, – он родимый. По его душу и пригласил нас Василий, чтоб больше не убивал его овец…
    
       –    Ну я, допустим, сам захотел с вами пойти, – громко заявил Архип, – хотя и не охотник.

       Он  глянул на Василия.

       –    Коля про тебя много рассказывал… знаешь, очень хочется быть на тебя похожим.
      
       –    Ты лучше сам на себя будь похожим, – неохотно буркнул охотник и подбросил в костер ветку.
      
       –    Нет, ты меня не так понял, – Архип улыбнулся и удобнее уселся на своем рюкзаке. – Просто хочется закалить характер, ну, скажем, воспитать мужество и силы, чтобы так же смело ходить по тайге.
    
       Приезжий обвел взглядом охотников, которые, не шевелясь, смотрели в костер. В глазах его играли отсветы пламени, он возбужденно захрипел:
    
       –    И еще… очень хочется научиться стрелять… Не знаю почему, но я просто ненавижу этих диких тварей… и хочу их уничтожать…
      
       –    Но это же будет просто убийство! – перебил его Николай.
      
       –    А как ты хотел! – толстенький человечек нервно вскочил. – Я с юношеских лет чувствую себя изгоем. Мне сорок, а ростом с подростка… Да, возможно, я странно мыслю, но уж как есть… Представляете, я в этой жизни до сих пор один. Всегда один… Девки меня  не любят, постоянно болею…
      
       –    А причем здесь дикие животные? – повернувшись, удивленно уставился на него Василий.
      
       –    Да притом, – Архип с таинственным видом оглянулся, голос его стал тише, – я где-то читал, что волчий клык помогает в любви. Ну и еще может служить хорошей защитой от ему подобных.  Вы не представляете, сколько полезного можно сделать из мертвого  волка! К примеру, кости его, растертые в порошок, лечат переломы, укрепляют скелет тела…
    
       –    Ну ты, Архип, даешь, – засмеялся Николай, – наслушался всяких басен. Давайте-ка лучше чаю попьем, – стал он разгружать свой рюкзак в поисках заварки.
      
       –    А чего ты смеешься? Это из далекого прошлого идет. Колдуны, между прочим, считают, что волк вообще принадлежит к миру мертвых и ведает их секретом… – Архип помолчал, подыскивая слова, чтобы выразить свою мысль, и выпалил: – Вы думаете, почему я здесь? Да мне просто  захотелось добыть волка… конечно, с вашей помощью… Один-то я никто…
    
       Василий искоса посмотрел на маленького возбужденного человечка и тихо сказал:
    
       –    Волк – это тебе не заяц, он зверь хитрый и умный.
    
       –    Но мы же собираемся этого умного зверя убить, не правда ли? – не унимался толстячок.
      
       –    Правда, – согласился охотник. – Но только не ночью – в такое время суток он в тайге самый настоящий господин. Ты даже не представляешь, какую информацию ему дают глаза, нос и уши… Мы не успели в тайгу зайти, а он уже знает, какие у него в лесу гости. А уж грибника от охотника этот хищник мигом отличит…
    
       –    У, блин, ужасов каких наговорил, – сердито  проворчал Архип.
    
       В это время откуда-то издалека донесся глухой волчий вой, через пару минут ему разноголосьем ответили несколько волков.
      
       Николай поднялся, его длинная тень от костра, потянулась к деревьям. Прислушавшись, он сделал заключение:
    
       –    Видно, это и есть та матерая волчица, которая  рвет твоих овец.
    
       –    Похоже, она, – тревожным шепотом произнес Василий. – Ты знаешь, что-то я стал ее бояться. Кстати, это одна из причин, почему я не хочу ночевать в тайге, под открытым небом…
    
       Он тяжело вздохнул и плотнее запахнул на себе куртку.
    
       Николай наломал веток и подбросил в затухающий костер, затем потянулся за своим ружьем и зачем-то внимательно его осмотрел.
      
       –    Не переживай, не таких отстреливали…      
      
       Снова раздался вой, на этот раз показалось, что он стал ближе.  Вернувшись к своим вещам, Николай сел на рюкзак, а ружье поставил между ног. 
    
       –    Черт бы его взял! Страх только наводит, – разозлился Архип. – Вот потому я этих чудовищ и ненавижу.
      
       Он еще поворчал себе под нос, сломал лежащую рядом ветку и стал ворошить ею в костре.
     Все разом смолкли, и в наступившей тишине слышался только треск горящих дров и барабанный стук дождя по брезентовому пологу…
      
       Некоторое время молчали…
      
       –    Блин, – не выдержал Архип, – это не мы их, а они нас должны бояться… Понимаете, так повелось с давних времен, – и он негромко расхохотался, довольный своим выводом.
      
       –    Вы не представляете, – поднявшись во весь рост, он ткнул себя в грудь мясистым указательным пальцем и заулыбался, – но когда я был пацаном,  от меня не могла убежать ни одна кошка или собака. Конечно, я себя не считаю живодером, но величие человека неоспоримо!
    
       Василий со злостью глянул на Архипа. Кровь ударила в голову, в глазах потемнело, и он хрипло выдавил:
      
       –    Ты что, белены объелся?! Чего ты уперся в этого волка, как баран?
      
       Архип опасливо покосился на охотника, маленькие глазки толстяка расширились, и в свете костра показалось, что он вдруг стал выше. Волосы на его голове взлохматились, а глаза метали молнии в разные стороны. Он хотел было что-то сказать, но передумал, отступил назад и молча сел на рюкзак.
    
       Неожиданно вой донесся с двух сторон.
    
       –    Ладно, проехали, – миролюбиво пробасил Архип, – объясни хоть, что тебя связывает с этой волчицей, а то Николай про нее в двух словах сказал. Ты что, действительно боишься ее?
      
       Дождь бил сверху по брезенту, и вода потоками лилась на землю. Кругом было сыро и холодно.
       Охотник пошевелил палкой дрова в затухающем костре, и языки пламени взметнулись к брезентовому куполу, облизывая мокрую ткань. Он бросил несколько веток на красные угли, они заскрипели, затрещали, костер вновь ожил, освещая  круглое лицо подвыпившего Архипа.
    
       Василий глянул на своего товарища, который, вытянув ноги к теплу, задумчиво смотрел на огонь.
    
       –    Ладно, – негромко проговорил он, – расскажу про эту волчицу. Она, и правда, вселяет в меня страх.  Даже по ночам стала сниться… Просто хочу от нее избавиться.
    
       В темноте, в нескольких метрах за тесно обступившими поляну деревьями, раздался легкий треск. Василий резко оглянулся на непонятный звук, но ничего не разглядел. Тело покрылось мурашками, от  странного и необъяснимого предчувствия его всего передернуло.
      
       –    Это произошло нынешней весной, примерно в начале марта. Мой дом вы видели, он стоит в самом конце села, ну и повадились ко мне ходить волки. Овцы у меня содержались в загоне, и скоро я заметил, что их становится все меньше. В общем, как по расписанию, через каждые два-три дня пропадала овца. Что было делать?!
       Как-то я подкараулил этих разбойников, но, зная их чертов нрав, стрелять не стал, а просто попытался напугать выстрелами. И действительно, какое-то время их не было, а затем появились вновь. За ночь нескольких овец разодрали, а одну унесли с собой в тайгу…
    
       Охотник замолчал, уныло глядя на затухающий костер, сплюнул возле левой ноги и поднялся. Его собеседники остались сидеть на своих рюкзаках. Подойдя к вороху веток,  он выбрал те, что посуше, и подтащил к огню. С ожесточением поломав их, стал подкладывать на горящие угли.
    
       –    Дальше-то что было? – тихо проговорил городской.
    
       –    Что дальше? А дальше меня разозлила наглость этих хищников. Мне казалось, что они надо мной издеваются. Договорился с двумя местными охотниками.  Наутро они пришли с шестью огромными лайками, у всех отличные новые ружья. Я думал, мы с легкостью  справимся с этой стаей и истребим их всех.  Но, как оказалось, я был не прав…
    
       Охотник замолчал и оглянулся на темные кусты,  ему показалось, что там вновь раздался слабый треск.
    
       Дождь продолжал тарабанить по навесу.
   
       –    Ты ничего не слышал? – обернулся он к Николаю.
   
       Тот  молча покачал головой.
    
       –    Я тоже ничего не слышал, – не дожидаясь вопроса, вставил Архип. – Ну, рассказывай дальше, интересно же.
      
       –    Ну так вот, рано утром собаки сразу взяли след, он был свежим, так как в эту ночь хищники снова унесли овечку. Стаю волков мы заметили издалека. Заслышав собачий лай, они кинулись бежать в разные стороны, и только два огромных волка все время держались вместе. Они крупной рысью уходили к тайге. Оказавшись вблизи густых зарослей, самец приостановился и толкнул свою подругу, у которой был  большой живот, к кустам. Волчица обернулась в нашу сторону, глаза ее сверкнули холодным ярко-голубым цветом.  Было видно, что она не хочет покидать волка. Тот укусил ее за холку и всем телом развернулся в нашу сторону.
       Круглые желтые глаза его прищурились, в них отразились такая лютая ненависть и злоба, что мне вдруг стало страшно за собак. Шерсть волка вздыбилась, огромные клыки обнажились – он приготовился к схватке. У меня мороз пробежал по спине: это был настоящий монстр, сильный, уверенный в себе. Он видел надвигающуюся опасность, хладнокровно наблюдал за ней и был готов к бою не на жизнь, а на смерть.
    
       Наконец волчица бросилась к кустам.
    
       Собаки быстро приближались. Волк оглянулся в сторону подруги и пригнул огромную голову. Всем своим видом он, казалось, просил: «Ну, быстрей же! Быстрей убегай... Они скоро будут здесь…»
    
       Как только она исчезла в зарослях, серый великан вновь резко рванул с места и помчался к виднеющейся вдалеке темной полосе тайги, увлекая за собой преследователей. Стрелять мы не могли: боялись попасть в собак.
     Почувствовав, что собаки его вот-вот настигнут, матерый зверь развернулся и мощным броском кинулся навстречу опасности. Схлестнувшись с визжащей и воющей стаей, вцепился зубами в одну из собак и через секунду отшвырнул ее в снег с перегрызенным горлом. Затем отбежал на несколько метров, повернулся к разъяренной своре и, чуть пригнувшись к земле, замер.  Как боксер, готовый достойно встретиться с противником и постоять за себя. А через мгновение вступил в бой, в последний бой с такими же  огромными, как и он сам, хищниками…
     Схватка была яростной и короткой. Две собаки погибли, четыре сильно пострадали, получив серьезные ранения. Волк был разорван в клочья.
       Его подругу мы не нашли, она словно растворилась в густых зарослях тайги. Истерзанные собаки, в глазах которых появился страх, скулили и зализывали раны, не отходя далеко от нас. Сколько мы ни посылали их обследовать местность, все было бесполезно. Свирепость и бесстрашие  дикого зверя вселили в них ужас. Да и я до сих пор вижу перед собой сильное и могучее тело огромного хищника, его неистовую ярость и бешеное сверкание глаз…
       Такого волка я встретил впервые...
      
       Мы возвращались домой, когда вдруг издалека донесся протяжный призывный вой, в котором слышалась невыносимая тоска. Мурашки побежали по коже. Пока шли в село, казалось, что этот жалобный вой несется с разных сторон. Словно эхо раздавалось в лесу. Она как будто звала своего друга: «Я жива… Я здесь… Приходи…»
      
       –    Да и правильно, что собаки его растерзали, – неожиданно заключил Архип. – Это же был их предводитель?  Вообще, я всю эту дикую мразь тоже не буду жалеть…
    
       Он хлестко выругался и смачно плюнул в костер.
    
       Николай неодобрительно покосился на Архипа и процедил:
    
       –    Откуда в тебе столько злобы?   
    
       Затем обратился к охотнику:
    
        –    Ну и чем закончилась ваша охота?
    
       –    К вечеру мы вновь услышали вой, душераздирающий и печальный. Он несся с того места, где был растерзан ее друг. Она, конечно, поняла, что его больше нет. Но я не думал, что у нее хватит смелости той же ночью появиться у меня во дворе. Движимая ненавистью и отчаянием, она просто мстила, и первой жертвой стала сторожевая собака, которую она разорвала в клочья. Сделав подкоп в сарай, где находились овцы, растерзала сразу нескольких…  Но, видно, что-то ее спугнуло, и ей пришлось покинуть сарай…
      
       –    После этого она еще приходила? – поинтересовался Архип.
      
       –    Нет, не приходила. На какое-то время она пропала, видно, пришла пора щениться… Ненадолго забыла меня.  А сейчас, осенью, возобновила набеги на мою скотину. И уже не одна, а со своим выводком.  Знаете, мне на самом деле страшно… 

       Она мстит мне за своего друга…
   
       –    Не переживай, Василий, скоро ей конец… – попытался подбодрить товарищ.
    
      Охотник, как загипнотизированный, смотрел на костер, губы его дрожали.
   
       –    Та ночь после охоты стала для меня сплошным кошмаром. Мне казалось, что я наяву бредил, хотя вроде в это время спал. Вдруг услышал крик «Вася», потом грохот выстрелов… Открыл глаза – чувствую, внутри что-то сжалось, сердце защемило, и меня словно подбросило вверх. Кругом тишина… Вот как сейчас… И такой страх меня охватил… С того времени не отпускает…
   
       Василий замолчал, ему снова показалось, что из темноты на него кто-то  смотрит. Оглянулся на черные  деревья.  Где-то внутри поднималось, росло нестерпимое желание вскочить и бежать куда глаза глядят. Усилием воли он попытался его подавить.
        В голове барабанной дробью отдавался стук дождя по брезентовой крыше, перед глазами стеной вставал мрачный темный лес, где таилась опасность.
   
      
       –    Мне кажется, – глухо выговорил он, взяв себя в руки, – зря я вас пригласил на охоту… Тут еще эта навязчивая идея убить волчицу… Чувствую, что спокойнее не будет… Черт с ними, с этими овцами…
    
       –    Что ты несешь, – хрипло засмеялся Архип, – на вот, выпей немного – все твои страхи как рукой снимет…
    
       –    Ты меня не понял… Я говорю о том, что не могу в себе разобраться. Не понимаю, что со мной. Стал замечать, что меня охватывает какой-то внутренний ужас…
   
       –    Да хорош стонать, – Архип протянул пластиковый стакан с водкой, – ты же охотник, сколько у тебя таких случаев было… И вообще, хрен с ней, с этой волчицей… глотни, будет спокойней.
      
       Василий взял стакан и ощутил, как он зашевелился в его руке.
      
       – Смотри-ка, да у тебя руки дрожат, – удивленно уставился на него Архип.
    
       Молчавший до сих пор Николай энергично потер руками свое вытянутое худое лицо, подбросил в костер несколько веток и присоединился к разговору:
    
       –    Вась, что-то я не пойму… Ты вот сейчас сидишь со своими воспоминаниями и переживаниями, а тогда зачем мы здесь, в мокроте и холоде?
   
       –    Ну… вы мои друзья…
      
       –    Это понятно, – Николай кивнул, продолжая пристально смотреть на товарища, – одно не могу взять в толк: ты же бывалый охотник, а заполнил свою голову страхами…
    
       Василий грустно взглянул на черное небо, проглядывающее сквозь верхушки деревьев, и негромко произнес:
    
       –    Да, охотник… И тайга мне всегда помогала. Но поверь, – он прижал правую руку к сердцу, – что-то мне сегодня нехорошо.
    
       Раздался пьяный глухой хохот.
    
       Василий растерянно перевел взгляд на Архипа, голова которого была запрокинута, а тело сотрясалось от хохота.
    
       –    Да пойми ты, чудак, – Архип говорил вызывающе громко, во весь голос, – чего ты себя достаешь этими воспоминаниями, если они тебя так колбасят…  Ты сделай просто – забей и никогда никому о них не рассказывай… 
    
       Худой нескладный охотник неловко поднялся и, пряча глаза, подбросил в костер лежавшие рядом ветки. Они оказались зелеными, зашипели, защелкали, повалил едкий дым.
      
       –    Ой-ей-ей! Ты чего мокрые подкладываешь, – взвизгнул Архип, и его маленькая фигурка откатилась от костра.
    
       Охотник закрыл глаза и стал ожесточенно тереть их.
    
       Николай, возвышавшийся над костром, поколдовал над углями палкой и задумчиво произнес:
    
       –    Слышь, Вась, я тоже хочу рассказать одну историю, может, тебе спокойнее будет, что ты не одинок…
      
       –    Ну-ка, ну-ка, – Архип подтащил рюкзак поближе к костру и устроился на нем, приготовившись слушать.
    
       –    В прошлом году стали около нашего села кабаны ходить. Мы уже наперечет знали, сколько в стаде поросят, ну, таких, мал-мала меньше.…  И я, идиот, предложил двум корешам устроить на них облаву. Разработали план, причем такой, что деваться им было некуда. И, представляешь, план этот наш сработал. Приперли мы их к крутому берегу. Правда, я на какой-то миг все же заколебался, как быть… Даже сделал попытку взвесить все «за» и «против»… Но… азарт есть азарт.
      Николай посмотрел на внимательно слушавших его мужиков и махнул рукой.
    
       –    В общем, решил, что раздумывать здесь лишне. И началась канонада…  Расстреливали мы их в упор… Визг стоял жуткий… Короче, мы, властители природы, утверждали себя с помощью оружия… Кругом валялись окровавленные туши, те, что были тяжело ранены, дергались и хрипели страшно… Остановиться мы уже не могли. Убили всех… А после я понял, что мог им дать шанс на жизнь…
    
       Николай видел, как в темноте горели глаза мужиков, в них были азарт и зависть…
      
       –    Все, не хочу рассказывать, что было дальше… боюсь, меня вырвет.
    
       Архип возбужденно подскочил на месте, лицо его исказилось. Он замахал руками, словно собирался куда-то лететь, но, поняв, что это бесполезно, затараторил, топая на месте:
   
       –    Господа охотники, возможно, я не ведаю, что говорю. Но вы же воплотили в действия все мои мысли, произнесенные до этого вслух. И в душе у вас не нашлось места для милосердия…  Я, конечно, не охотник, я только хотел им быть. А вы пытались учить меня уму-разуму, ну, по крайне мере, мне так казалось…
   
       Глядя на сидящих, он ехидно улыбался.
    
       –    А теперь посмотрите на себя: да на вас клейма негде ставить. Столько живности перебили!  Хотя я заявлял и от своих слов не отказываюсь, что диких животных ненавижу…  Что поделаешь, мир слишком тесен, и мы в этом мире сами беспощадные волки… 
   
       Он в возбуждении переводил взгляд с одного охотника на другого, потом громко плюнул в костер и, удобно устроившись на своем рюкзаке, изрек:
   
       –    Все, после этой охоты больше в тайгу ни ногой. Здесь, оказывается, можно легко стать жертвой…
    
       –    Согласен с тобой, – тихо сказал Николай, нагнулся и с болезненной гримасой на лице начал растирать ступни. – Что-то ноги стали часто болеть, похоже, господь меня наказал…
   
       –    Ага, – мстительно пробурчал Архип, – потому ты и побежал волка уничтожать…
    
       –    Зря ты так… Я после того случая действительно места себе не находил. Мучился, понимая бессмысленность своих действий… А что было делать? Кабанов тех и поросят не вернешь. А лес с той поры словно вымер… Кабан-самец очень красивый и крупный был, больше таких не встречал.
    
       Василий, молчавший все это время, задумчиво проронил:
    
       –    Вот сижу и думаю: что-то не по нутру мне эта охота… Как-то все это убийством попахивает…
    
       И, глянув на мужиков, после долгой паузы тихо добавил:
    
       –    Я вот что предлагаю: дождь закончился, давайте трогаться. Ночевать будем в охотничьей избушке, а не на сырой холодной земле. Ну а утром решим, что дальше делать…
    
       –    Так темно же сейчас, – раздался неуверенный голос Архипа, – хоть глаз выколи.
      
       –    Дойдем, я здесь все тропы знаю…
    
       Он вопросительно глянул на Николая, тот в знак  согласия кивнул.
      
       –    Ну и хорошо, – считая разговор законченным, Василий встал, – я до кустов, отолью, а после сразу в путь.
    
       Николай начал вытаскивать горящие ветки из костра и затаптывать  ногами. Архип, пошатываясь, завязал рюкзак и принялся снимать полог, который защищал их от дождя.
                .  .  .
      
       Василий отошел в темноту, крупные холодные капли упали на лицо, он машинально их смахнул. Попытался вглядеться в непроницаемую мглу, в голове принеслось: «Может, зря мужиков взбудоражил, действительно, ни хрена не видно…»
      
       Отводя от лица массивные ветки елей, углубился еще на несколько шагов.
      
       Вдруг в стороне хрустнула ветка. От неожиданности Василий вздрогнул. Он явственно почувствовал, что рядом есть кто-то живой…

       Тело покрылось мурашками, на какое-то мгновение ужас парализовал его.
    
       «Вот тебе и охотник, нервы не в порядке, что ли…» В голове что-то застучало, стук становился все громче и явственнее.
    
       Он сунул трясущуюся руку в карман и нащупал  коробок спичек: «Надо посмотреть, посмотреть, кто здесь! Оружие, где… Оружие у костра…»  – а что-то стучало и стучало в голове.
    
       Когда он с трудом, ломая одну за другой, наконец зажег спичку, в колеблющемся пламени перед ним, стальным блеском сверкнули голубые глаза.
    
       От непонимания действительности крепко зажмурился: «Неужели я сплю…»
      
       Когда открыл глаза, было так же темно. Он сжал пальцами несколько спичек и чиркнул.
    
       –    О, боже! – ему показалось, что крик прозвучал внутри него.
    
       Перед ним стояла красивая серая волчица с голубыми глазами. Рядом с ней, не шевелясь, застыли молодые волки.
    
       Волчица шагнула к нему, и блеск голубых глаз был устрашающим.  Она ощерилась и глухо зарычала.
    
       За долю секунды до прыжка он понял, что никто сейчас не собирается дарить ему шанс на жизнь…
   
       Он уже не видел, как сноп света осветил темноту леса, когда охотники, разбегаясь, запинались о костер…