Жуткая песенка

После первого курса филфака наступило жаркое лето. И нас от универа послали на фольклорную практику. Мы въехали в первую попавшуюся деревню подальше от города, и пошли по хатам. Нас было человек пятнадцать. Всем было очень интересно:

«Ой, бабушка, а какие частушки знаете? А песни старинные?» Старики сначала на нас смотрели удивленно, недоверчиво, а потом их прорывало. Мы еле успевали записывать. За несколько минут старый человек преображался. Теплели глаза, выступал румянец. И сначала смущенно, а потом дерзко и громко звучали похабные, смешные, печальные песни и частушки. Бабки долго нас не отпускали. Поили чаем и компотом. А на прощание некоторые предостерегали: «Только не ходите в ту хату, внизу села, у ручья. Там зверь живет.

«Как зверь, - смеялись мы. - Человек ведь?»

«Был когда-то человек, да озверел. Никого не хочет видеть. И вам туда не надо».

У каждого была уже исписана тетрадка. Темнело. Мы успели выполнить задание.

Водитель автобуса громко сигналил, что пора ехать в город. Многие студентки уже сидели там.  И тут Настя, хорошенькая беленькая девушка, схватила меня за руку:
«А пойдем сходим туда?» 

Мне не хотелось никуда идти.

«Ну, пожалуйста», - она попросила еше раз. Быстро сняла босоножки, взяла их в руку. И уже побежала вниз. На тропинке у нее запуталось платье, и она чуть не упала. Но подобрав платье другой рукой, двинулась еще быстрее.

Я посмотрел на водителя, показал ему обе ладони, что он должен был понять, как подождать десять минут. И сам побежал за ней.

Старая деревянная хата заросла бурьяном и калитку было не видно. Мы крикнули: «Эй! Эй!»

Тишина. Только слышно, как недалеко мирно журчал ручей. Штакетник давно упал и переплелся с молодыми деревьями. Протиснувшись через эти препятствия, мы увидели разбухшую от дождей деревянную дверь. Я потянул ее, и мы со скрипом вошли в сени. Никого. Сзади я слышал частое дыхание Насти. Мы прошли еще несколько шагов. Окна были занавешены, темнота, света не было.

«Есть кто-нибудь?»-громко спросил я. И тут из из угла с лохмотьями в нас полетел топор. Он попал сбоку в косяк двери и свалившись, зазвенел под ногами. Я очень испугался. Инстинктивно рванул несколько шагов назад и уже продирался назад через эти ветки. Но тут я понял, что Насти рядом не было. Мне пришлось с ужасом возвращаться. Я зашел назад и увидел в темноте на пороге белое платье. Около Насти стоял заросший, старый и грязный человек. Он что-то рычал. Изо рта шло зловоние. Я взял Настю за руку и потянул к себе. Тут мне стало больно. Я не понимал, почему по шее течет кровь. Оказывается, этот дурак углом приставил вилы снизу к моему горлу. Потом он стал стал крутить этими вилами перед лицом Насти.

Она заплакала, окаменела, и не двигалась. Я понимал, что срочно что-то надо делать. Но что? Я начал с ним говорить: «Дедушка, Вы простите, что мы зашли. Мы студенты. Частушки, песни…»

И я замолчал. Дед по-прежнему держал вилы у глаз Насти.

И тут шепотом, очень жалобно она заговорила сама:

«Вы такой красивый. Вы мудрый. Вы такой добрый. Отпустите нас».

Дед смотрел на нее и молчал. Он медленно и недоверчиво опускал вилы, но они были еще на уровне пояса Насти. 

И тут дед заговорил: «Такую же внучку я схоронил здесь. И жену, и сына. Всех. А вы пришли за мной, да?»

Он закашлялся и зло засмеялся: «Вам песенки нужны?»

И тут дед что-то начал шептать, напевать. Несколько раз. Одно и то же. Зловещее шипение беззубого рта. Долбанный старик! Две строчки из какой-то старой присказки: «Не осталось никого на миру. Канонира встречайте в аду".

Потом он медленно провел грязным пальцем по лицу Насти и прошипел: "Это твой дом".

И опустил вилы вниз. Я с силой оттолкнул старика, и мы побежали, продираясь 

через эти колючие кусты и гнилой штакетник. Счастьем было добежать до нашего автобуса и запрыгнуть туда.

«У тебя кровь капает, - показал на меня водитель. «Да знаю, порезался, только поехали быстрее».  Мы сели. Настя заревела и положила голову мне на колени.

«Что произошло? Где вы были?»  - подошли к нам девушки.

Мы молчали и тяжело дышали. Не хотелось ничего говорить. Всю обратную дорогу Настя всхлипывала, иногда на волосы ей падали капли моей крови, а я гладил ее, нечаянно размазывая кровь по русым волосам. И в моей голове не переставая скрипела эта страшная песенка.