Как я не стал вором

1952-1953 гг. Проскуров, Украина.В наш 5-й класс пришёл новичок Валерка Сливко, из Риги. Наша 13-я школа была семилеткой, русской, мужской.
 
Валерка был много старше нас, 11-летних. Нет, он не был второгодником, но его жизнь – сплошные переезды, потому и отстал по школе. В классе общаться ему было не с кем – там суетилась одна малышня. А Валерка держал фасон, курил, выглядел приблатнённым, знал воровской жаргон.

Некоторые дети всегда тянутся к старшим, сильным, умелым. Это обо мне. Да и я тоже был им, старшим, вполне интересен - неплохо учился, занимался спортом, далеко прыгал, бесстрашно плавал на реке в шторм, играл с верзилами в отмерного козла, ловко выигрывал копейки в стеночку. Валерка показался мне интересным, и мы подружились.

Наступило лето 1953-го. Валерка был весь в делах - общался со взрослыми парнями с татуировками, ухаживал за крашенной девицей постарше него. Иногда он настойчиво просил её: "Придёшь?! Ну, приходи-и!". Она ломалась и посмеивалась. Я смутно догадывался о чём они...

По вечерам мы ошивались у танцплощадки в ЦПКО им. Максима Горького. Бывало, сижу дома и жду вечера. Как стемнеет - звучит дальняя музыка. Это в городском парке заиграл духовой оркестр из военной части, где работал мой отец. Рокотал бас, ему вторили альты “Ись та-та, ись та-та”.

Танцплощадка манила меня и томила – вальсы, танго, довоенные романсы, офицеры, невесты, блатняки… а вокруг толпа зевак. Рядом разместилась шахматная веранда. Я часто её навещал и не зря – у меня уже был пятый разряд и я был записан в шахматный кружек Дворца пионеров. Моим кумиром был шахматный мастер Дроздов и старшеклассники Волик Мартынов, Каштенко....

Валерку танцплощадка тоже очень интересовала. Ох похаживал вокруг неё, что-то сосредоточенно высматривал, с кем-то здоровался. И вдруг говорил мне: “Ничего интересного, пойдём прошвырнёмся…”. И мы шли гулять по центральной улице, где фланировали стайки девчонок.

Но однажды наступил момент, который Валерка ждал - на танцплощадке появился бухой сверхсрочник. Он развалился, как свинья, на скамейке, привалился плечом к ограде, его рука свесилась за спину. Мне он был противен.

“Прикрой меня”, - сказал Валерка и прижался к ограде за спиной пьяного. Оглядываясь по сторонам, он потянулся к руке пьяного придурка, что-то там повертел, отодвинулся. Валерка показал мне свою добычу – часы. Я не был этим удивлён, нет. Мне вдруг показалось всё это естественным, и я даже гордился, что помог другу. Свинья получила возмездие за пошлость. Я это чувствовал. Наверное, и Валерка.

После этого случая Валерка стал со мной откровеннее и однажды сказал: “Скоро откроется школа воров. Я тебе свисну. Приходи”. Я промолчал, не зная, что ответить. И если бы Валерка настаивал на ответе, я, конечно же, согласился бы с его предложением. Я чувствовал, что многое местное достойно возмездия. Пока мои дядья брали Берлин и проливали кровь, другие жили в оккупации и жировали - спекулировали крестами из платины, продавали немецкие тряпки из под полы...У меня к таким копилась ненависть.

Но в школе воров учиться мне не пришлось. Помешал случай. Один из тех, что иногда незаметно поворачивают нашу жизнь в нужную сторону. Я едва не погиб.
Недалеко от дома, за полем, в известняковых карьерах размещалось стрельбище. С другом Пепой мы бегали смотреть что там и как. Когда оцепление снимали, солдаты уходили и уносили мишени - у траншей оставались горы пустых коробок из под винтовочных патронов. Я их обшаривал. И вдруг повезло – я нашёл пачку патронов.
Мы с Пепой их поделили. Но Пепа был безбашенным. Он тут же запалил костёр и бросил в него свои патроны. Поднялась беспорядочная стрельба. Пули из костра полетели в разные стороны. Я повалился на землю….

Вернулся я домой развинченный. Патроны оттягивали карман. Нужно было с ними что-то придумать. Я поставил патрон на каменную ступеньку дома, забил пулю в гильзу, поднёс горящую спичку. Раздался выстрел, пуля впилась в карниз, посыпалась извёстка, запахло пороховым дымом.

А тут вернулись домой мать и старший брат. Они учуяли запах и мои делишки тут же вскрылись. Делать нечего – пришлось показать патроны. Брат выхватил их у меня и демонстративно бросил в сортир. Меня стали дружно ругать.

Это было несправедливо. Я насупился и, в отместку, рассказал о школе воров. Мать всплеснула руками. “А ты его никуда из дому не пускай”, - вынес мне свой приговор брат. И всю неделю меня продержали дома.

Валерка Сливко уехал с матерью в Ростов. Прощаясь, мы по-братски обнялись, я нахмурился и он сказал мне: “Не дрейфь, кореш. Я тебя найду…”. Больше мы с ним не виделись.
 
Вскоре отменили раздельное школьное обучение и в 6-й класс меня, как тихого мальчика, перевели в бывшую женскую школу номер 5, напротив моей тринадцатой. Началась иная жизнь – девчонки, спорт, соревнования, поездки во Львов, Киев, Москву…

Так я не попал в школу воров и не стал профессиональным вором. Да не очень-то и хотелось. Но я, как и все мальчишки в те годы, иногда подворовывал – то пустые бутылки из окна подвала магазина, то огурцы и яблоки на рынке, то клубнику в парковом подсобном хозяйстве за рекой ранним утром. Но об этом иная повесть.