88 год. Гл. 16. Пора домой

Глава 16. Пора – домой.

Всё наше дальнейшее пребывание в армии утрачивает свой смысл. А между тем, до окончания назначенного срока остаётся ещё целая неделя. Мы тут же, начинаем в мыслях упаковывать чемоданы, однако подполковник остужает нашу радость. Он объявляет, что никто из нас не покинет части ранее предписанного в приказе срока. Все необходимые документы нам будут выданы в последний день, перед убытием. В этот же день мы получим и полагающееся денежное офицерское довольствие – сразу за два месяца.               
Мы наседаем на Валерия Егоровича. Как же так, ведь нам необходимо заранее приобретать билеты – кому на поезд, кому на самолёт. Уезжать придётся в период предпраздничной первомайской нагрузки – их ещё достать надо. Подполковник неумолим – время нашего убытия не он определяет.

Я по натуре, дисциплинированный человек и по большому счету понимаю, что железная дисциплина и порядок для армии – благо, но в данном, конкретном случае, она высвечивает боком, на котором лоснится тупость, инертность и раздражающая бессмысленность.
– Товарищ подполковник, – ладно, черт с ним, с досрочным убытием, но мы же, все, обезденежили за два месяца. Согласитесь, просить жён, чтобы они прислали денег для покупки билета на отъезд из армии, как-то не солидно. Уж денежное довольствие, дня за три до отъезда – наверное, можно выхлопотать – хотя бы, за первый месяц…
Подполковник обещает справиться у финансистов. Неуверенное выражение на его лице в этот момент совершенно не вяжется с бравым видом и уверенной выправкой. Но лицо – лицом, а наработанная годами многолетней службы настойчивость и решительность делают своё дело. На следующий день, довольный, он приглашает нас в штаб для получения денег – но только, за первый месяц.

– Остатки получите, непосредственно перед отбытием, после подписания приказа о завершении переподготовки. И прошу вас ребята, – не показывайтесь на глаза начальству. Он, кажется, боится, что мы, на радостях, устроим дебош.
Мы переглядываемся. До дебоша, конечно, не дойдёт, но отметить дружно завершение нашей доблестной службы, у ребят намерение есть. А шума – нам и самим не надо.
Билет на самолёт мне удаётся купить с первого раза… Ещё день уходит на поиски в городе подарков для семьи. Это всегда для меня серьёзная проблема, – ибо, пусто в наших магазинах. Если точнее, заполнены они такими непритязательными товарами и утварью – глаз бы на всё это не смотрел. И если детям, с их детской непритязательностью и простые игрушки будут в радость, то жене хочется привезти что-то оригинальное. А оригинальное, уже долгие годы – только там, где выстроилась огромная очередь. В ЦУМе – такая очередь проглядывается, как говорят, за набором оригинальных стаканчиков из чешского стекла.

Хватит мне – не хватит… Терпеливо стоять в очереди, наблюдая безобразную толкотню у прилавка – тоже пытка. Но она гораздо легче переносится, чем пытка бездельем в опостылевшем общежитии. Мне – хватило! Действительно, симпатичный набор из шести стаканов, оригинально расписанных гоночными автомобилями. Роме понравится…
Буквально за несколько дней резко набрала силу весна. Полностью исчез снег и тут же, на глазах, становится зелёной трава. Без шинели ещё прохладно, в шинели – невыносимо жарко, и наливаются тяжестью запелёнатые в портянки ноги, в ставших вдруг, пудовыми, сапогах. В поле меня никто не видит – можно и распахнуться, а впрочем, это мало помогает – и лишь холодит чуть-чуть не исчезающий с лица пот…

Стюардесса просит пристегнуть ремни и извещает о начавшемся снижении самолёта к аэропорту Синегорска. Наконец-то всё позади. И муторный вчерашний день с нудным оформлением и получением документов, сдачей на склад обмундирования, и приведением в порядок полученной со склада, единым комом – своей, цивильной одежды.
Всё-таки разгладились собственным телом, по солдатскому методу, разложенные под простыней постели на ночь, брюки и рубашка. Конечно – вид не щегольской, но для путешественника – сойдёт.
Позади последний пеший марш-бросок по утренней степи ещё достаточно холодной, чтобы согревал костюм. Ну не в зимнем же пальто шагать в этот, только начавшийся, по-настоящему весенний день. Пальто нелепо увязано в скатку и оттягивает одну руку. В другой, – портфель с нехитрыми пожитками и запрятанной в нем шапкой.
А замёрзнуть не даёт правильно выбранный темп ходьбы – уж в чем-чем, а в умении поддерживать этот темп на известной дистанции я поднаторел…

И вот, уже позади волнения связанные с опасением опоздать к рано отлетающему из аэропорта Семипалатинска, моему самолёту.
Характерная болтанка, резкое снижение, толчок от соприкосновения шасси с бетонкой, резкий бросок в сторону, стремительное торможение – и совсем уже неторопливое причаливание самолёта к стоянке. Всё! Со службой в армии покончено!

О том, что я сегодня прилетаю – никто не знает. Не люблю создавать ажиотаж вокруг моих встреч, для родственников. От аэропорта в город ходит рейсовый автобус – мне его достаточно. На окнах автобуса по-летнему – распахнуты створки, и приятный ветерок гуляет по салону.
В городе – настоящее лето, что, в общем-то, не очень обычно для предмайских дней. Минут двадцать занимает поездка автобуса от аэропорта. В городе, чтобы добраться до дома в Юбилейный микрорайон, мне предстоит пересадка на городской рейсовый автобус, на остановке –  «Швейная фабрика».
Время послеобеденное и остановка набита людьми. Многие ожидающие, даже не в костюмах, – в рубашках. С полностью занятыми руками – надо ещё втиснуться в салон. На меня, конечно, никто не обращает внимания, но я сам, в зимних ботинках, со свёрнутым тёплым пальто, ощущаю себя одиозно выглядевшим и мягко говоря, чувствую себя неуютно. С трудом приспосабливаюсь на задней площадке. Не замеченным проехать, все равно не удаётся.

Ну, вот. У роддома, мимо, проталкивается, готовясь к выходу, Юртабаева Асия Хасановна.  Машинально, уткнувшись взглядом в меня, на миг застывает от неожиданности – и откуда он тут взялся, но тут же, взяв себя в руки, задерживает на мне, вдруг ставший приветливым, взгляд и как бы извиняющимся тоном, произносит скороговоркой:
– Здравствуйте Виктор Васильевич, вас уже отпустили?..
– Отпустили… – весело выдавливаю я.
– А мы, вот, тут работницу решили проведать…– у Асии Хасановны инстинктивно сработал рефлекс подчинённого, перед начальником, которого тот, внезапно застиг в неположенном месте в рабочее время. Даже если этот начальник ещё не при делах и неизвестно когда приступит к работе! Инстинкт оправдания – на всякий случай. Больше она ничего сказать не успевает. Устремившийся по проходу к распахнувшимся дверям, народ – выталкивает её из автобуса.

Ну вот, не успел в городе появиться, а работа уже успела напомнить о себе, мимолётно промелькнуло в голове, но я так и не успел оценить – хорошо это или плохо, мысли тут же заслонились подкатывающимся волнением. Время, когда я, наконец, увижу свою жену, своих дочурок, подступало всё явственней.
Рука тянется к звонку и не от подъёма на четвёртый этаж, а от подкатившего изнутри к горлу чудовищного волнения, вдруг, бешено заколотилось сердце. И вот, уже дверь открывается, – она открывается вовнутрь комнаты, и заслоняет собой фигуру жены, лишь с любопытством выглядывает её голова. А в пространстве раскрыва, прямо передо мной, стоит моя дочь, – и я не могу сразу сообразить – которая?

В голове мелькает – Оля! Но нет, всё-таки – младшая – Лена, и как она неожиданно, вдруг, похожа на старшую! Смотрит на меня большими, прямо-таки огромными, округлившимися глазами. Смелый, изучающий взгляд, ощутимо подросшие и уже подстриженные под причёску волосы на головке, – маленькая пауза, и тут же удивлённый возглас:
– Па-а-па-а?!
Прошло всего два месяца, а как она выросла, кажется, такой два месяца назад, была именно Ольга.
А старшая у меня, похоже, не очень отличается любопытством и проворностью. Лишь слышится её голос из зала:
– Мама, – кто-то пришёл?..
Я осторожно протискиваюсь в прихожую и едва удерживаюсь на ногах. Мгновенно вешается мне на шею, зашедшаяся в возгласе радости и восторга, моя любимая жена…