Тюркские народы Евразии концу I тыс до н. э

Этническая история тюрков Сибири и сопредельных территорий.
Центральноазиатские степи, в первых веках нашей эры занятые государством гуннов, вместе с Маньчжурией, пустынями Внутренней Монголии и современной китайской провинции Ганьсу населяло около 2 млн. человек, говоривших на тюркских, древнемонгольских и маньчжурских языках и обладавших слабой монголоидностью. Население горного Саяно-Алтая с Минусинской котловиной, Джунгарии и Восточного Тянь-Шаня – составляло около 0,5 млн. человек. В древности здесь происходило смешение пришлых европеоидных тюркских племён с континентальными монголоидами, результатом чего и было, как считается, сложение современных тюркских народов Сибири. Далее же к западу, в казахских и среднеазиатских степях и пустынях обитали 1,5 млн. потомков тюркоязычных саков (усунь, кангюй, юэчжи и яньцай китайских источников). Антропологически они характеризуются как европеоиды. И, наконец, европейские степи вплоть до Днестра занимали тюрки европеоиды(скифы), их общая численность была в пределах 1 млн. человек.
Полученные данные можно сравнить с цифрами китайских летописей, учитывая тенденцию последних к округлению в большую сторону. Так, численность армий гуннских шаньюев оценивается ими в пределах 100 – 300 тысяч человек, что при поголовной мобилизации соответствует населению в 0,5 – 1,5 млн. человек, что совпадает с нашей оценкой для собственно гуннов. Число кангюев и усуней приводится соответственно в 600 и 630 тысяч, что примерно вдвое выше определяемой нами средней цифры и близко к верхнему пределу допустимого отклонения.
Итак, общее число тюрков в евразийских степях (от Алтая до Дуная) достигало порядка 5 млн. человек или несколько более. К концу I тыс до н.э. большинство населения степи говорило по-тюркски, иранские языки (осетины) уцелели только на южной, а угорские – на северной окраине рассматриваемой территории,
Другими словами, среди полумиллиона обитателей данного региона ( Алтая) примерно 100 тысяч являлись потомками монголоидов, а 400 тысяч –европеоидов. 
В степях Поволжья и Приуралья в начале нашей эры монголоидная примесь едва уловима – индекс в 15 баллов очень близок андроновскому и соответствует 6 % примеси. К концу эпохи примесь возрастает до 14 % (индекс = 20). В абсолютном исчислении число потомков монголоидов возросло с 30 до 70 тысяч в общем полумиллионном населении. Еще далее к западу, на Северный Кавказ и в Причерноморье, монголоиды впервые проникают в V-VI вв. В аварских могильниках зафиксировано около 6-7 % черепов с преобладанием монголоидных черт (т. е. 25 – 30 тысяч человек на 500 тысяч), но следует помнить, что из-за Волги на запад приходили уже сильно метисированные пришельцы и их общее число было раза в два больше. Это означает, что за это время более полумиллиона обитателей Алтая, Восточного Туркестана и Монголии, содержавших лишь небольшую монголоидную примесь, переселились в Казахстан и далее в Европу. Число это даже несколько превышает общую численность населения Саяно-Алтая, Джунгарии и Тянь-Шаня накануне переселения и составляет около 20 % от общей численности носителей североазиатской локальной расы в степях Азии. При этом какого-либо обезлюдения ни в Монголии, ни на Алтае не наблюдается, как не наблюдается и больших перемещений сюда из более восточных областей. Тюркские народы Алтая: тюркуты-тугю, карлуки, уйгуры, енисейские кыргызы задают тон в исторических событиях Центральной Азии VI – IX вв. Такая картина могла иметь место лишь в случае стабильно высоких темпов естественного прироста населения – около 100 % за 500 лет, т. е. не менее 5 % за поколение, и лишь на фоне отрицательного прироста на соседних территориях. Ведь при ограниченной демографической емкости скотоводческих кочевий более чем двухмиллионное население западноазиатских и восточноевропейских степей могло принять полмиллиона переселенцев лишь в том случае, если бы само сократилось почти на четверть.
Но чем же можно объяснить диаметрально противоположное течение демографических процессов на двух сопредельных территориях, практически не отличавшихся ни уровнем развития производительных сил, ни природными условиями? Вряд ли дело объясняется только смешением  аборигенов Сибири в ходе победоносных войн гуннов и тюрков. Их военное господство, несомненно, сыграло решающую роль в том, что большинство завоеванных народов перешло на тюркский язык победителей, но сами победы явились скорее не причиной, а следствием благоприятной демографической ситуации, лишь еще более усилив ее.