Здравствуй, Новый год!

   
       В студии  царил переполох. Генеральный продюсер Влад Чистьев потребовал к Новому году подготовить к выпуску в эфир передачу о встрече праздника в какой-нибудь глухой деревушке. Он, не глядя, ткнул шариковой ручкой в карту России.
   - Ну, где-нибудь здесь, - немного подумал и добавил, ткнув в другое место: - Или здесь?
   Случилось это в самый разгар подготовки к предстоящему празднику. Девяностые были достаточно проблематичными, и всё-таки люди готовились. Многие строили планы, как встретить Новый год в семейном кругу или выехать за город, а то и за границу.  Но денежные средства уже были выделены и на них закупили кучу продуктов. Повар одного из престижных ресторанов получил заказ на приготовление жареного поросёнка.  Главный приз - телевизор «SONY» c большим экраном для будущих деревенских «артистов» уже стоял в кабинете генерального. Так что отступать было некуда. Автомобиль для поездки выбрали УАЗ 2206 – «Буханка».
   - А то заедут туда, где Макар телят не пас, а её и бросить не жалко, - с усмешкой пошутил Влад.
     На совещании  в аудитории телецентра предстоящую поездку обсуждали долго и не без неприятных сюрпризов.  В конце концов, группа в количестве трёх человек из холостых и весёлых молодых людей была сформирована, четвёртым стал водитель Саша Чемизов. Режиссёром объявили Николая Будилова, оператором Лёню Чикина, на роль снегурочки за праздничным столом и по совместительству ведущей утвердили Татьяну Руденко.
    Едва солнечные лучи позолотили каменные плечи домов, «Буханка» громко затарахтела и понеслась по просыпавшейся Москве. Водитель ровно и не спеша вёл машину. Скоро они выехали за пределы столицы и помчались по трассе. Дорога была долгой и утомительной. Последнюю остановку сделали в городке Щацк. От него свернули в сторону и ближе к вечеру съехали с асфальта на какую-то неширокую, но очищенную от снега дорогу. Через непродолжительное время показалась дремавшая по пояс в снегу деревушка, которую, руководствуясь своим художественным воображением, видимо, и представлял себе Влад.
    Пока не совсем стемнело, они сумели выбрать из нескольких, рассыпанных вдоль дороги деревенских изб, бревенчатый дом. Увенчанный снежной шапкой на крыше, он так и просился в объектив телекамеры. Николай поднялся по ступенькам на крыльцо и постучал.
   - Кто там?! – раздался волевой женский голос, а в довесок к нему прозвучал мужской бас: - Кого там нелёгкая принесла?!
   - Здравствуйте, хозяева! – приоткрыв дверь, громко поздоровался Будилов, выглядевший наиболее солидно, благодаря своему росту. К вечеру выступившая щетина, добавила ему дикости и уверенности в себе.
   - Здравствуйте?! – послышались два голоса в ответ.
   - Мы из Москвы, съёмочная группа центрального телевидения, - начал объяснять Николай. Он развернул удостоверение. – Нам поручено снять встречу Нового года в небольшой деревне. Показать, так сказать, как отмечают Новый год простые сельские жители. – Он доброжелательно усмехнулся.
  - А мы только за деньги снимаемся! – громко сказал хозяин дома.
   Николай пожал плечами.
    - Вас вся страна увидит. Многие сами за это деньги платят. – Он огляделся. – Просторная  комната была обставлена по-городскому. Даже стены  были  оклеены обоями, что не походило на декорации в озвученном руководством сценарии.
   - Только вот у вас обои? Нельзя их на время убрать? – просительно сказал Николай. – Мы бы вам помогли…
   - Да вы что?! Мы вам ещё обои обдирать будем?! – возмущённо воскликнула хозяйка.
   - Ну, тогда, извините, - стал разворачиваться Николай.
   - А вы к соседям сходите, - усмехнулся  вслед хозяин. – У них в доме шаром покати. Может, вам и подойдёт.
   - Спасибо! – кивнул Будилов.
   У крыльца его поджидала творческая бригада.
   - Пошли, - кивнул Николай в сторону уже погружавшейся в темноту соседней избы. Через пять минут они входили в просторную деревенскую горницу. Их взорам предстало небогатое убранство: икона в красном углу, фитилёк лампадки, большой самодельный стол, массивные табуреты, толстые бревенчатые стены. Гости повеселели. Вот она - деревенская фактура, о которой рассказывал генеральный.
   - Проходите, присаживайтесь, - пригласила пожилая женщина, встретившая Николая у порога. Вместе с ним в зал ввалилась вся команда. Хорошо, что они догадались предварительно отряхнуть от снега обувь.
  Все уселись за крепко сколоченный деревянный стол. Николай проговорил речь, уже озвученную им в первой избе. Закончив, он в ожидании смотрел на хозяйку.
-  Ежели надо, значит, надо. Снимайте! Токо ты, Катя, для начала гостей с дороги угости, - прозвучал из тёмного угла мужской старческий голос.
  - Я сейчас, сейчас,  - засуетилась женщина. – Баба Катя меня зовут, - сказала она. – А то мой муж Иван Васильевич, - показала она на тёмный угол.
  - Николай, - привстал режиссёр. То же самое проделали остальные.
 - Токо мне вас особливо потчевать нечем, - виновато проговорила баба Катя. - Щи будете? -  спросила она.
  - Будем, будем, - улыбнулся Николай.
   На столе появились чашки, деревянные ложки, крупно нарезанный хлеб. Из русской печи с помощью ухвата баба Катя извлекла чугунок со щами. Николай обратил внимание на её маленькие натруженные руки. А лицо, покрытое сетью мелких морщинок с лучистым взглядом, светилось искренней добротой.
  - Мы люди непривередливые, - радостно сказал Леня и, добавив ложку сметаны в чашку, зачерпнул горячих щей. Все дружно стали есть. Когда чугунок опустел, Николай бодро проговорил в сторону Саши и Лёни:
    -  Несите теперь наши запасы!
   Стол, точно скатерть самобранка, был моментально заставлен привезёнными деликатесами. В центре на овальном узорчатом блюде красовался жареный поросёнок.
    В разгар подготовки к съемкам появилась соседка. Женское любопытство подтолкнуло её посмотреть, как снимают кино. Раскрыв рот, она застыла на пороге.
  - Ой, а это чевой-то у вас? –  спросила незваная гостья, покосившись  на обильно заставленный стол. Её удивление было вполне объяснимо: ту же дорогую колбасу в деревне давно не видели. Даже зажиточным жителям она доставалась крайне редко, а тут такое изобилие.
  - К съёмкам готовимся, - проронил оператор. – Ну-ка, посторонитесь. - Он бесцеремонно отодвинул женщину и начал расставлять осветительные приборы.
    Соседка исчезла и снова возникла минут через пятнадцать.
  - Можно вас на минутку? – попросила она Николая. Тот вышел с ней на улицу.
  Вечер был по-настоящему новогодний. Небо, усыпанное яркими созвездиями, было из тех самых сказок, обещавших необыкновенное чудо детям, но, пожалуй, и взрослым тоже.  Непонятно откуда взявшись, порхали редкие снежинки. Воздух был полон морозной свежести и, будто доносил запах мандаринов.
  - Меня Антонина зовут, - представилась женщина. – Зачем вы у них снимать-то будете?! – заискивающе проговорила она. – Бабка Катя некультурная женщина.  Она и Москва-то не знает, где находится. В избе у неё всё самодельное. А старика её из партии за сына исключили - тюремщика. Тот с топором за агрономом по деревне бегал. Кричал, мол, он неправильно ему наряды закрыл. А у нас-то хоромы! Снимай – не хочу!
    Николай из вежливости пошёл к её дому. Он шагнул в распахнувшуюся перед ним дверь и обомлел. Обои были сорваны и горкой лежали у входа. Хозяин, тяжело дыша, с прилипшим ко лбу разноцветным обрывком, растянул губы в угодливой улыбке. Режиссёр обвёл взглядом комнату и отрицательно покачал головой.
  - Нет. Антонина, и вы, уважаемый, извините, но этот вариант нам не подходит. – Николай шагнул за порог.
  За своей спиной он услышал хозяйский бас:
   - Дура ты, Тонька, поросёнком даже у нас запахло!
   - Сам дурак! За деньги его снимать будут, ишь ты  клован какой?  Вот и нюхай задаром!
  В избе Катерины и Ивана за накрытым столом с холодными закусками, шампанским, коньяком и прочими кушаньями творческая бригада звучными голосами выводила народную песню:


Ой, мороз, мороз, не морозь меня,
Не морозь меня, моего коня,
Не морозь меня, моего коня.

Моего коня белогривого,
У меня жена, ой, ревнивая,
У меня жена, ой, ревнивая...

   Особенно хорош был голос у  Тани Руденко, пробравший Николая до дрожи в коленях. Её правильной формы лицо, настоящие русские бездонные глаза, сочные губы, длинная золотистая коса показались ему из какой-то другой реальности. Он смотрел на девушку, словно видел её в первый раз, промелькнула шальная мысль: «Жениться что ли на ней?»
   Спали они на настоящей русской печи. Татьяне постелили на топчане в крошечной комнате, отделённой от горницы перегородкой. Напоследок Николай, Лёня, Саша и Татьяна осчастливили хозяев японским телевизором. Старики проводили их до машины и долго смотрели вслед. А баба Катя всё крестила их «Буханку» и плакала.