686. Хуторская чертовщина. Повальный обыск

                Чуть свет, когда только посветлел восток, к конторе, а ныне штабу, подъехало несколько верховых.
              Гринька, стоявший на посту давно зариметил, как со стороны станицы по противоположной стороне балки двигались подводы в сопровождении не большого отряда.
                Об этом известии было доложено командиру, который вместе с Захаром долго и упорно, споря до хрипоты, с привлечением и самого писаря, составляли список, у кого бы следовало провести обыски.
            Дело не благодарное и кропотливое, иные фамилии то вписывались, то вычёркивались,  меняясь с одного мнения на другое по фактическому состоянию той или иной мотивации.
              Да и как здесь не вымудряйся, не напрягай всех извилин, обязательно найдутся не довольные.
                А как им не быть, когда обыск проводят не с бухты барахты, а по конкретному списку.
                Тут такого припомнят, такого наговорят, да к тому же припишут сведение давних личных счётов.
             Но всем мил не будешь, как бы не хотел и не изворачивался, а списочек всё же пришлось составить.
             Григорий молодец, имеет смекалку, вовремя предупредил дремавшего командира, сам стал на изготовке у калитки и  к  подъезжающим всадникам выкрикнул с предупреждением:
                -Стой!
                -Кто такие?!
                -Стой кому говорят!
                - Могу и пальнуть!
   Один из всадником отозвался, ближе подъезжая к Григорию, уверенно сказал:
            -Свои хлопчик, свои мы, станичные!
             -Луговой на месте? Давай кликай его сюда.
            -Дело не отлагательное, требует спешки.
     А командира хуторских ополченцев ждать не надо было, он уже сам вышел на встречу.
            -Здорово Иван Василич! Уже прибыли?
            - Такие дела Василий делаются раньком, когда самый сон.
            -Чтоб ещё тёпленьких застать врасплох.
            -Я уже своих хлопцев расставил вокруг хутора, чтоб контра до нашего прихода не разбежалась.
            -А ты давай  бери хуторского председателя и айда с нами.
             -Мы тут с ним список составили, к кому в первую очередь следует зайти,
                Луговой протянул Иван Васильевичу исписанный бумажный листок, тот слегка прогнувшись на бок, поскрипывая своим кожаным обмундированием о седло, подхватил список, без всякого интереса сунул в карман своей кожанки.
             -Ну и славненько.
              -Поглядим по обстановке, а там разберёмся,
                у кого и чего изымать, сказал Иван Васильевич, разворачивая свою лошадь,
                - ты давай Василий поторопись, жду вас у первой хаты.
                - С неё и начнем.

           Станичные ребята из состава снабжения ушлые и шустрые ребята с имеющимся большим опытом по обнаружению излишков сельскохозяйственной продукции.
              Особенно той, которая была припрятана на чёрный день или на всякой не предвиденный случай.
           Откуда и кем была передана весть,  а это следовало бы выяснить  с скрупулёзной тщательностью, как утечка тайной информации, что будут проводиться обыски на предмет выяснения принадлежности к тайному заговору.
               Если тихой летней ночью, подойти к улью и прислушаться, то обязательно услышите, как в нём гудят пчёлы, эти неустанные труженики дружного роя.
           Что – то подобное наблюдалось в эту ночь и в самом хуторе, уносилось и пряталось всё, что могло быть конфисковано, а не реквизировано, в первом случае всё забирается даром, ну а во втором случае забранное имущество, живность, телеги, фураж и так далее гарантировалось крестьянину денежной выплатой.
             А всё что гарантируется и обязуется возместиться потом, является долгой канителью с необязательностью исполнения принятых обязательств.
          Скажем, а кто теперь оплатить убытки крестьянину по царским договорам, ведь у многих хуторских жителей есть на руках бумаги, по которым им должны были уплатить  денежными знаками?
          Крестьянина жестоко учит жизнь, и накопленный им опыт подсказывает, что с государством очень рискованно иметь дело, если в конечном счёте, расчёт не производится незамедлительно и на месте.
          Вот и получилось, что эта ночь для жителей бывшего хутора Мамкиных, являлась чем – то  спасительным по укрывательству отдельных видов сельскохозяйственной продукции.
         Поповы в это время также не спали, суетились не покладая рук, перетаскивая из отцовского двора через улицу в сыновий, в скромный и не приметный дворик.
            На счёт писаря Николая, что через него могла утечь информация в корне не правильная и подозревать его в этом пустое занятие.
          Так как он только под утро покинул контору и всё это время был под присмотром Лугового и Захара, аккуратно вписывая фамилии в список  неблагонадёжных жителей.
            Ещё следует учесть, что многие придерживающие позиции бело – зелёных в срочном порядке сменили свой цвет, резко забурев, приобретая красноватый оттенок.
             Что поделать, такова суть данного времени.
        Если в нужный момент  правильно не сориентируешься, то  можешь попасть в очень не приятную ситуацию, с очень плачевными последствиями. 
         А в такое лихое время очень трудно сделать правильный выбор, да и как понять,  какого борта корабля держаться при ураганном ветре.
       И только беднейшее большинство хуторян в эту ночь спали крепким здоровым сном, отлично понимая, что им не грозит ни  какая реквизиция, а тем более конфискации, так как брать у них - то особо и не чего.
       
                Первым двором, который подвергся внезапному вторжению и обыску, оказался двор Павла Григоренко, без всяких церемониальных вступлений, вломились ревкомовцы во двор, едва не пристрелив злющего кобеля, под шум и крики домочадцев, призывающих о помощи и к совести, началось обычная работа для подчиненных Ивана Васильевича.
            Под его неустанным присмотром в сопровождении Захара и Лугового и ещё пары доверенных лиц, обыску подвергалось всё.
            Со стороны  это больше напоминало подобие того, как забравшийся кот разорял ласточкино гнездо, с ещё желторотыми птенцами.
        Тревожно кричали и вились птицы над ним, пытаясь хоть как – то спасти своё гнездо со своими птенцами, которые жалобно пищали, взывая своих родителей о помощи, а те в свою очередь ничего не могли поделать, так сила и наглость была на стороне нахального кота.
              Павла предупредили и очень даже очень настоятельно указали, в случае препятствия обыску с его стороны, могут последовать неприятные последствия, заключив того под арест и отправки в спецотдел, для выяснения принадлежности того к контрреволюционному мятежу.
        В подобной ситуации ему только и оставалось, как наблюдать за тем, как рыщут в его хате, не забыв обследовать чердак, все хозяйственные постройки и даже покопаться в скирдах с сеном и соломой.
          Большая часть которых, уже не принадлежало ему и в скором времени будет вывезена из его двора.
             Расшурудили и кучу сложенных кизеков, в надежде там обнаружить компрометирующие  доказательства на предмет принадлежности к тайной организации самого Григоренко.
         Обследованию подвергся и огород, в надежде обнаружения там  свежее вскопанной земли, даже не забыли заглянуть и в туалет.
           Иван Васильевич хорошо понимал по роду своей деятельности, что матёрый и скрытный контрреволюционер не станет держать у себя ни оружия, ни каких либо подозрительных бумаг.
             А – то, что Павел сочувствует контре, так это к бабке не ходи, всё ясно как на ладони, трудно расставаться с нажитым добром, когда его у тебя забирают насильно.
           А любой повод, как считал Иван Васильевич надо всегда использовать в свою пользу и как можно с большей выгодой.
          Думаете, ему доставляет большое удовольствие выслушивать бабский вой и крики, плачь детей, лай собак, отбирая у крестьянина его же пожитки, как предметы многолетнего упорного труда.
          Возможно, здесь как раз и кроется та самая главная многовековая причина, по которой  крестьянин не старается увеличивать производительность своего труда, довольствуясь все делать по -   старинке, обеспечивая себя лишь в силу личных нужд.
         Ему не нужны передовые технологии, дорогостоящие машины облегчающие сельский труд, а причина тому проста, всегда найдётся веская причина, чтобы обобрать его до нитки.
          А там где производится продукция только для личных нужд и небольшой продажи для выплат налоговых вычетов, даже самая честная реквизиция вводит крестьянина в нищету.
          Что вот толку от этих денег, когда не понятна их действительная ценность, меняющая свой курс только в сторону падения номиналов.
          Да и в данный момент, только ленивый не печатает своих денег. 
         Начался просто повальный выпуск различного рода денег: бонов, чеков, контрольных марок, облигаций, разменных знаков.
             Даже в каждом самом убогом городке, где имеется простенький печатный станок, налажено производство самых примитивных бумажных ассигнаций, без всякого на то золотовалютного обеспечения.
           Во всей этой бумажной неразберихе сам чёрт себе голову сломает, чтоб разобраться, где, у кого и кому втюхать эти так называемые деньги, чтоб совершить простейшее действие, как купля - продажа без особого ущерба  для своего же кошелька.
            Неохотно шло крестьянство на подобные сделки, отдавая свою продукцию не понятно за какие бумажные фантики.

            Но и Ивана Васильевича тоже понять можно, ведь стремительно разрастающийся боевой отряд Красных Партизан станицы Государственной нуждался в первую очередь в продовольствии, строевых лошадях, тягловой силе, фураже и в остальном обеспечении бойцов.
           Так что сама обстановка вынуждала действовать решительно и самоотверженно, а всякая там жалость, только вредит достижению желаемой цели.
        Ещё со двора Григоренковых выносились мешки с зерном и всякой всячиной, для погрузки в порожние подводы, а начальство уже двигалось к следующему двору.
            Где сценарий обыска не особо отличался от начального эпизода, лишь было это с одной разницей, что начал подтягиваться хуторской народ, чтоб своими глазами посмотреть из личного интереса за действием станичных ревкомовцев.
       Кто – то из хуторских с сожалением смотрел, как во дворах орудуют шустрые парни, кто – то явно злорадствовал, мол так и надо этим куркулям, пора уже  им пёрышки пообскубать, нажились за счёт чужого труда, пора бы и поделится с новой властью трудящихся.
            А кто – то пришёл как на какое – то представление заезжего коллектива, дающего душещипательное представление, с признаками трагизма, в натуральном исполнении.
          Но большинство пришедших были обычными зеваками, пришедшие от нечего делать, чтоб просто посмотреть.
        Вот всё это шумное сборище хуторян, следовало от одного двора к другому, по мере перемещения станичного и хуторского начальства, иногда приходилось покрикивать на толпу, чтоб те держались стороны и не путались зря почём под ногами.
         Команда Иван Васильевича заглянула и во двор отца Николая Попова, Захар было намекнул, что здесь проживает отец хуторского писаря, но холодный взгляд и убедительный ответ ответственного по тыловой части, считал, что сын не ответчик за отца, поэтому обыск проводился по полной форме.
       Родственники Николая и его отец, восприняли это как должное и особого нервного поведения не выказывали, что возможно было ими спрятать, было спрятано, что можно было увести, увели.
        Иван Васильевич ни разу не воспользовался списком в своём кармане, составляя который, Луговой с Захар потратили всю ночь и уйму нервов, до одури споря по той или иной кандидатуре.
          Имея большой опыт по отъёму незаконно нажитого имущества по средствам эксплуатации трудового крестьянства, Иван Васильевич своим опытным глазом определял, к кому стоило заходить, а на кого не стоило тратить своего драгоценного времени.
           Дай ему большие права, то он бы безошибочно определил, кто серьёзный враг Советской власти и кого бы следовало арестовать в срочном порядке.

           Нельзя не отметить работу обозовцев, прибывших со станичным  отрядом, хлопцы работали, что те муравьи, таская мешки, подчищая амбары и сараи от излишек зерна.
          Лихо и с задором, не зная усталости, нагружали и вершили стога сена на свои подводы, да так, что уже не разглядеть было и саму телегу, всё это  увозилось с станицу, чтоб в срочном порядке вернуться обратно.
           Ну а где же деньги за всё это добро, логично будет задать такой вопрос, так по выписанным бумагам их можно будет получить при поступлении в станичное кредитное товарищество.
          А вот когда они поступят, это уже другой разговор, так что будьте добры не опоздать, наличность поступает в ограниченном количестве.
             Здесь надо отметить, что большим спросом у местного населения теперь пользовались деньги царского займа, вот те самые, которые с таким трудом обменивал Владимир Кузьмич Мамкин в своё время на золотые червонцы.
            Интересно было бы знать, а где ныне пребывает Владимир Кузьмич после того, как его след оборвался в Казани.
         Как позже выяснилось, Владимир Кузьмич с такими же предприимчивыми дельцами как и он, но более высокого полёта, отправился во Владивосток, параллельно сопровождая важный груз, а это личное золото бывшего императора в количестве 5,5 тонн, на сохранение любимому кузену Джорджи в Англию.
          Почему везли это золото окружным путём?
   Так очень боялись, чтоб его случайно не перехватили немцы.
       Да уж, если описывать все похождения Владимира Кузьмича за это время, то получилась бы солидный многотомный приключенческий роман, а вкратце обрисуем это в нескольких предложениях.
       Как всем известно, а кому неизвестно, то пусть знают, что в продажном мире деньги играют главную роль.
          За деньги всё покупается и продаётся, так вот в том самом Владивостоке обрывается нить, та самая, которая указывает все метрические данные о каждом человеке.
        В этом портовом городе закончил своё существование паспорт на имя Владимира Кузьмича Мамкина и теперь этот человек за солидные деньги приобретает не только новый паспорт иного государства, но и является теперь гражданином Соединённых штатов, с дипломатическою неприкосновенностью.
         Примазавшись, а здесь опять же без деловых связей не обошлось, уже почти на законных правах сопровождает ценный груз с доставкой его в надёжные хранилища могущественных банков.
          Имея доступ к царским ценностям и воспользовавшись полной неразберихой, сумел во время урвать свой сладкий кусочек пирога.
          А таких ловкачей как он, собралась солидная ватага, которая в корне старалась не допустить, чтоб личные царские накопления были переправлены в Лондон, спросите, в чём же здесь причина?
        Так причина банально проста, уже не доставало энного количества золота и золотых изделий, а чтоб не оказаться в казнокрадах, этот золотой запас делился на части, развозился на хранения в разные банки и чтобы всё это собрать обратно в одно целое, уже не найти концов.
         Да и кузену Джорджи не стоит по этому поводу особо огорчаться, ему перепал куда солиднее запас российского золота.
             А Владимир Кузьмич под другим именем и фамилией обосновался в Калифорнии, открыл адвокатскую контору, нанял служащих и начал новую американскую жизнь.
              Так вот эти самый бумажные ассигнации, завезённые Владимиром Кузьмичом из Москвы,  имели куда большее доверие местного населения, чем скажем рублёвые разменные знаки Советов Народных комиссаров Терской республики.
           Как тут не крути, не агитируй, не призывай к совести и скорейшей победе, хуторской крестьянин, по всем статьям и параграфам, оставался в полнейшем ущербе.
                Видно такова его многовековая судьба, влачить своё вечное нищенское существование.

                27 – 29  декабрь 2020г.