Госпожа Смерть и моя семья

(Та что ходит с косой и я, грешный -документально-мистическая драма)

ПРЕДИСЛОВИЕ

Я расскажу вам о том, какую роль сыграла госпожа Смерть в моей жизни. Иносказательно её называют "Старуха с косой", или “Та что ходит с косой”, или ОНА. Обычно её лик скрыт под капюшоном, а два крыла за спиной упрятаны под плащ. На самом деле ОНА - не старуха, а двулика. Когда ОНА открывает свой лик и смотрит тебе в глаза, ты видишь или чуть клыкастую красавицу с ироничной усмешкой на лице, или безносую старуху с хищным оскалом зубов и воинственно распахнутыми крыльями.

Если ОНА с ликом красавицы мельком взглянула на тебя или усмехаясь подошла, то тебе повезло – это предупреждение. Но если ОНА явилась с ликом гневной старухи, её крылья воинственно распахнуты за спиной, она парит над тобой, смотрит тебе в глаза и скалится - это последнее, что ты увидишь в своей жизни.

Живу я давно. ОНА проходила мимо меня много раз то ближе, то дальше. Её крыла хлестали меня по щекам, а холодное лезвие косы касалось горла, обжигая и заставляя жить в страхе перед новой встречей с ней. Но судьба всякий раз отводила от меня её косу, давая мне очередной шанс оставаться среди живых.

МОЙ РОД

Мой род – русские переселенцы в Сибирь из Смоленской и Тверской губернии. Фамилии наши – Петровы, Ладыгины, Ржевские, Белоколодовы и прочие.  В 20-м веке в нашем роду было до ста родственников. Но Та что ходит с косой выкосила в нём просеку столетней длины, на которой растёт один бурьян. Большинство имён родственников и кресты на их могилах не сохранились. Почти никого из моего рода я не видел.

Мои родители покинули родные сибирские места в давние времена не вполне по своей воле, спасаясь от голода и преследований. Летопись рода никто не пишет. Так я и стал “перекати поле, без роду и племени”.

Мой прадед по матери смолянин Ладыгин по указу Столыпина, как примерный малоземельный крестьянин, получил денег на дорогу, подался с семьёй в Сибирь и поселился в деревне Новоалександровка Красноярского уезда Енисейской губернии. Земли дали много – поле, подлесок. Корчевали пни, пахали, сеяли. Завели живность – лошади, коровы, куры, козы. На деревне прадед Ладыгин считался “белым воротничком” – зимой бондарь и плотник, по осени и летом – земледелец и скотовод.

Однажды, когда прадеду было уже под 90, шёл он домой леском после сдачи дома подрядчику, “напоздравлямшись”. Устал, заглянул под мосток попить студёной водицы, сел у ручья. Там и словила его Та что ходит с косой.
Наверное, перед тем как отнять у него жизнь ОНА долго его бранила. И было за что – семью завёл большую, да кроме сына и внука всё девки, да девки. Да и зажился на белом свете. А ОНА страсть как любит казнить мужиков помоложе.
Фото прадеда не сохранилось.
 
Мне когда-то снился сон. Я выглядываю из кроватки в углу полутёмной избы и вижу, как бородатые мужики в полушубках сгрудились вокруг настольной лампы, о чём-то толкуют и беспокойно поглядывают на меня. Это был мой род. Я, наверное, хныкал и мешал им.

Моя прабабка была чистой воды эстонкой из-под Нарвы. По русскому говорить не умела. Так что её литературный архив отсутствует. Вышла замуж за русского тверича из-под Ржева. Её фото сохранилось - убогая русская крестьянка в платочке.

АРЕСТ И ГИБЕЛЬ ДЕДА

Мой дед Федор, мамкин тятька, прошел первую мировую, вернулся живым. Трудился не жалея рук - выкорчевал и вспахал с батей десятки гектаров сибирской земли, построил амбары, мельницу, завёл семью в пять детей. Жить бы ему и жить. Но грянула революция. Голытьба создала колхозы, стали отнимать землю. Жизнь деда реалистически описана в повести Белова “Кануны”.

Однажды комбедовцы явились к деду изымать излишки зерна. Изымали зерно подчистую, даже семена. Матери было в тот год лет ~15. Тайком, по снегу, она утащила мешок овса в лес. Тем и спасла семью от голодной смерти.

Претерпев наезды властей дед в поисках правды обратился к богу – стал старостой в церкви адвентистов и проклял Советы. Эта страница жития моего деда хорошо описана у Бориса Акунина в повести “Перед концом света”.
Деда арестовали и под зиму, полуодетым в исподнем послали в лагерь дергать лен. Красной армии нужны были гимнастерки.

Дед заболел и слёг. Его, за ненадобностью, отпустили домой помирать. Надрывно кашляя, там и встретилась ему ОНА.
Не думаю, что ОНА смеялась. И ТЕ бывают грустными.
Фотография деда не сохранилась - уничтожена в ОГПУ. После смерти деда семья распалась, землю окончательно отобрали, дети разлетелись по свету.

Летопись предков по отцу мне малоизвестна. Знаю лишь, что бабка была таборной цыганкой и мой русский дед умыкнул её, да и поженился в сарае на сене. Набежали её братья-цыгане – да что тут поделаешь. Могли кольями забить, но прадед откупился пшеничным самогоном.
Фотография бабки-цыганки сохранилась. Сидит со снохами старая цыганка в шали - характерные крупные глаза и сразу поймёшь, что была красива как ведьма, сынов поучала бить жён.

Как предки по отцу встретились с Той что ходит с косой мне неведомо. Я их всех никогда не видел. Хотя мог во младенчестве слышать сибирские и цыганские песни, качаясь в люльке. Любимой у отца и матери была песня:

"Есть по Чуйскому тракту дорога
 Много ездит по ней шоферов.
 Был там самый отчаянный шофер
 Звали Лёнька его Снегирёв..."

РАННЕЕ ДЕТСТВО

Когда я родился - на дальнем Западе уже три месяца шла большая война. Смерть косила миллионы людей. Она устала на этой жатве и с тех пор на мне отдыхает - делает вид, что забыла меня. Но время от времени она всё же проходит мимо, заглядывая мне в глаза и ухмыляясь.

Кстати. Спасибо Партии и Правительству, что они мне ежемесячно, как дитя войны, шлют на карту Москвича 1600 рэ.

При светло русой матери и темно волосом отце я рос в раннем детстве белокурым, как моя тётка Оля, красавица эстонка. Мы жили под Красноярском на берегу Енисея. Отец работал в воинской части зоотехником. Мать вела домашнее хозяйство.
 
Помню, было мне года три. Мы временно поселились в Стрешнево. Мой жестокосердный старший брат лет девяти решил поучить меня плавать - схватил в охапку и бросил в глубокую речную воду, мол, выплывет! Помню, как вода сомкнулась над головой, я рефлекторно вдохнул, захлебнулся, забился в конвульсиях. Та что ходит с косой наблюдала за мной с любопытством. Я барахтался и… выбрался на мелководье. ОНА смотрела, смотрела, ждала, ждала и махнула на меня рукой.

Против нашего дома жили сапожники. Я заглядывал к ним. Стучали молотки, вилась дратва, изо ртов как зубы тайменя торчали белые сапожные гвозди, хлопали голенища сапог. Сапожники грязно ругались и я вздрагивал и убегал.
 
Однажды по улице катили две телеги с лошадьми. Везли длинные доски. Концы шлепали по дороге. Я оседлал доски первой, меня сбросило. На меня надвинулась вторая телега. Над головой проплыло лошадиное брюхо, рядом гарцевали лошадиные ноги, слева и справа скрипели колёса телеги. Концы досок отхлестали меня по спине, исцарапали. Я ничего не успел понять. А Та что ходит с косой стояла, конечно же, рядом и скалилась - ждала что будет.

Истошно закричала соседка – “задави-и-ли!”. Я вскочил и спрятался в огороде. Из дома вышла мать и высоким фальцетом позвала меня: “Женя, Женя!” Я затаился в кукурузе. Как сейчас помню её пронзительный зов. Соседка выдала матери место, где я спрятался. Мать меня не била, только упрекала. Но её слова были тяжелы – лучше бы шлёпнула.

Весной Енисей широко разливался на многие километры. Холмы в низинах становились островами. Там паслась наша корова. Мать ходила её доить и носила меня на плечах.

Победу в мае 1945 года я встретил на крутом берегу Енисея. Взрослые праздновали и пели сибирские песни, отец поигрывал на цыганской семиструнной гитаре. Подражая взрослым, мы с двоюродной сестрой Людой Белоколодовой, цыганочкой, поднимали над головой гильзы с водой и чокались за победу!

МОИ ТЁТКИ-ДЯДЬКИ

Моя тетка Оля в 17 лет работала завскладом на военном заводе за Енисеем, заведовала спиртом. Холодными сибирскими зимами она пристрастилась пить спирт с кодеином и спилась. И её как-то ненароком встретила Та что ходит с косой. Олино фото я бережно храню.

Мой дядя Вася, брат отца, прошёл войну и служил майором морской береговой артиллерии под Мурманском. У меня из фото архива матери сохранилась его юношеская фотография. Он был как Ворошилов в будёновке!

Однажды году в 1963-м, когда я уже учился на физфаке МГУ, он ехал отдыхать на юга проездом через Москву. Я его встретил на вокзале и был удивлён - это был крупный широкоплечий мужчина, выше меня. Лицо было словно знакомое. Он был похож на моего отца Сеньку. От Василия пахло табаком. Он обнял меня. А я и не знал что сказать.
   
Говорят, зимой на северном ветру военные часто грелись спиртом. Дядя Вася грелся, наверное, чаще, чем допускал Устав. Ему было всего 45 лет, когда Та что ходит с косой остановила его сердце.

Мой дядя Миша, материн брат, был фронтовиком-орденоносцем, дошёл до Берлина. На заслуженном отдыхе не пил, не курил, закалял тело физкультурой и рыбачил на Цимлянском море. Когда случился Чернобыль, весёлый и хозяйственный, он заболел и за месяц сгорел. Та что ходит с косой увезла его на своей печальной ладье за море.

МАТЬ, ОТЕЦ

Отец был 1911 г.р. и в годы войны слыл жуть как образованным, имея за плечами четыре класса. Та что ходит с косой увела его от нас в 92-м. Что ОНА ему вслед сказала - не знаю. Его похоронили в Хмельницком (быв. Проскуров). Я примчался на Жигулях из Москвы на его похороны и опоздал. С братом посетили его могилу.

Отец прожил 81 год. Это так мало! Рановато он ушёл. Думаю, его залечили. У него намечался инсульт и его лечили таблетками Мексидола. А это коварное лекарство даёт осложнения на почки. Умер отец от отёков и сердечного приступа.   

Через несколько лет я вновь побывал в Хмельницком, но могилу отца не нашёл. Её снесли - кому-то понадобился аршин земли и он купил его у сторожей, а страницу с записью о моём отце в кладбищенской книге вырвали. Та я остался без отцовой могилы.

Недавно я решил в Интернете взглянуть на сайт города Хмельницкого. Город - не узнать - всё переименовано! Моя улица имени героя гражданской войны Котовского превратилась в Каменецкую, центральная улица  Ленина, быв. Александровская, стала имени Степана Бандеры. Так чисто русский город Проскуров стал бандеровским.

Когда Та что ходит с косой увела мать, ей было 92 года. Я укрыл её цыганским платком в память об отце, прикрепил к платку цветную стекляшку из её шкатулки, завесил в доме зеркало наискось черным шарфом. На местном кладбище в Климовске выкопали могилу и я, как Иезус, понёс к ней на плечах тяжкий деревянный крест.
После похорон в опустевшем доме матери я долго-долго в одиночестве рыдал, вспоминая её бессмысленную жизнь. И даже сейчас, когда я вспоминаю о ней, сжимается горло то ли от рыданий, то ли от обиды.

БЕГСТВО РОДИТЕЛЕЙ ИЗ СИБИРИ.

Война подходила к концу. Мой отец, звали его Сенька, после краткой учёбы, служил зоотехником в военном городке под Красноярском и заготавливал для армейских лошадей сено. Его родители держали коров. Кормить их было нечем - покосы были запрещены.   

Однажды отец тайком завернул к матери машину сена. На него настучали. Вскоре один из родственников, близкий к НКВД, сообщил ему о предстоящем аресте за кражу. Начались скитания семьи. Сенька бегал по краю из угла в угол. Мама Валя с двумя детьми на руках - за ним. Намаявшись, родители решили покинуть Сибирь и перебраться в тёплые края.

УКРАИНА, ПРОСКУРОВ.

По совету знакомого украинца наша семья подались в село Пашковцы под Проскуровом. Отец устроился завхозом в школу и по вечерам ладил печь. Я скакал вокруг него, споткнулся, упал лицом на ведро, разрубил бровь. Та что ходит с косой, наверное, пожалела, что я так удачно упал, и затаила на меня злость. Вечером, в темноте я долго не мог заснуть. На полке стояли кули с крупой. Они укоризненно кивали мне головами и я вздрагивал со страху.

Как-то раз я услышал какой-то ба-бах. Это школяры нашли в поле снаряд, принесли во двор школы и пытаясь достать тол стучали молотками. Снаряд взорвался. Куски тел закинуло на крышу школы. Меня там, по малолетству, не оказалось. А та что ходит с косой в очередной раз собрала свою жатву.

Через год мы жили уже на окраине Проскурова, улица Котовского 115, недалеко от центра города. Отец работал в воинском гарнизоне техником-смотрителем ЖКХ. Вечерами он строил наш домишко с кирпичными столбами и стенами из шлака. Кирпичи ему разрешили брать из развалин здания синагоги.
Ночевали в землянке. Через улицу у дома старшего друга Лёньки, позже майора СА, ржавел разбитый немецкий бронетранспортёр. Мы в нём прятались от родителей.

Однажды отец собрал стропила и раму крыши на земле для подгонки, кое-как скрепив их. Я стоял между ними, разинув рот. Стропила сложились как домино и упали на меня. Но я остался цел. Та, что ходит с косой, поняла, что со мной нелегко справиться и махнула на меня рукой. В иные годы она много раз проходила мимо меня, но уже не так близко, как в раннем детстве.

У дороги напротив калитки дома стоял столб электросети. Висели провода. Мне нравилось ухватиться за них и с разбегу полетать вокруг столба как в аттракционе “гигантские шаги”. Однажды я так и сделал, но не заметил, что по дороге несётся грузовая машина прямо на меня. Помню изумлённое лицо шофёра, когда прямо перед стеклом кабины словно ниоткуда возник я. Но мне повезло. Толкнув ногой капот машины, я улетел в сторону. Та что с косой, наверное, долго смеялась надо мной, везучим дурачком. 

Был у меня одноклассник Славка. Его мама, журналистка из Винницы, писала хвалебные стихи о Сталине в местной Проскуровской Правде. Его отец Константин скандалил в семье, ругал жену последними словами, грозил ей ружьём. Жили они во дворе у центральной улицы имени 25-го Октября.
 
Как на грех моя мама нашла в огороде старый вальтер с отгнившим бойком и отдала мне играться. Я позвал Славку. Он принёс патрон от мелкашки. Вставили. Славка нажал на курок – не стреляет. Славка поклацал, поклацал, направил пистолетик мне в живот и клацнул. Я похолодел, вырвал у него из рук Вальтер. Он, этот Славка, был беспечным и хвастливым. Больше я с ним не дружил. А Та что ходит с косой, наверное, оскалилась и решила за мной присматривать, ждать случая.

За огородами и лугами в карьерах было стрельбище, где краснопогонники учились меткости. Они ушли, побросав пустые коробки из-под винтовочных патронов. Но кое-что осталось и для меня с другом Витей Свердловым. Мы разожгли костёр. Та что ходит с косой, скорее всего, стояла за нашими спинами, толкнула Витю под руку и он по глупости кинул в костёр патроны. Открылась беспорядочная стрельба. Мы – попадали, но не испугались.
 
Дома я поставил на каменное крыльцо патрон, забил в него пулю. Порох обнажился и и я поджог его спичкой. Выстрел, дым… Пуля впилась в карниз дома над головой, посыпалась извёстка. Пришла мать, учуяла гарь. Пришёл из школы старший брат и всё понял. Он отнял у меня остаток патронов и кинул их в огородный сортир. Та, что ходит с косой, ухмылялась, глядя на мою глупость.

ВЗРОСЛАЯ ЖИЗНЬ 

Годы детства и юности пролетали быстро, почти не оставляя следа в памяти о встречах с Той что ходит с косой. Но встреч было немало.

На втором курсе физфака МГУ в 1964-м году был у меня случайный товарищ. Имя его Олег Карев. Был он красив и падок до женского пола. Однажды какая-то фифа пригласила его к себе в аспирантскую комнату на высокий этаж Главного здания МГУ и стала завлекать. Он поддался, а она стала дразнить его, отталкивая. Он сел на подоконник окна и пригрозил фифе, мол, не отдашься - спрыгну. Та подошла к нему и что-то сказала. И вдруг он выпрыгнул из окна, упал и погиб.   
Не сомневаюсь, что виноватой была не фифа, а Та что ходит с косой. Она прикинулась фифой-красоткой, завлекла Олега, дурила ему голову, подошла и вдруг открыла свой лик Смерти. Олег в панике прыгнул в окно. 

Я увлекался футболом. В МГУ было заведено играть зимой в футбол на баскетбольных площадках. Как-то раз в борьбе за мяч я поскользнулся, ударился затылком о лёдяной асфальт и потерял сознание.
Не знаю сколько я пролежал без памяти. Вскоре  я осознал, как из глубины сознания меня поволокло через какие-то яркие трубы и я вынырнул на свет божий. После посещения университетской поликлиники я помучился, поспал и неделю ходил как чумной.
У верен, что это ОНА дала мне подножку, подло, сзади. Ну и стерва.   

В конце 60-х как-то раз я провожал друга-аспиранта на целину. Говорил же я ему - будь бдителен, соблюдай ТБ (технику безопасности). Так он, руля культиватором на мокром полу в теплице, попал под ток 380 вольт. Его затрясло. Напарник не знал как спасать, испугался. Вместо того, чтобы оттянуть пострадавшего за одежду от зоны поражения, он побежали звать на помощь. Но Та что ходит с косой, пришла к нему раньше. Она долго трясла его, пока не вытрясла душу.  Я до сих пор вспоминаю это и думаю какой же я гнусный прорицатель.

ВЗРОСЛАЯ ЖИЗНЬ

Я полюбил подводное плавание с маской и трубкой – томила невесомость. И мне часто снился сон, что я стою на крыше высокого дома, прыгаю вниз и плавно приземляюсь во двор на асфальт. Краем глаза вдруг вижу, что ОНА стоит за спиной и слышу как шипит: "Вот дура-а-к!".

Я полюбил горные лыжи и скоростные спуски в горах, бывал на Эльбрусе. Учился на курсах Ремизова и стал инструктором горнолыжного туризма. И мне часто снился сон, что я летаю вдоль земли - разбегусь и прыгну вперёд ногами. Эта поза отражала горнолыжную стойку на крутом склоне. Глядя на меня, летающего во сне,Та что ходит с косой усмехалась. ОНА знала, что меня когда-нибудь понесут вперёд ногами и что, как пел Юрий Визбор, “снег на наши лица вдруг падёт и не растает”, шипела, мол, погоди, допрыгаешься.

Не раз ОНА подходила ко мне совсем близко. Был случай в день моего рождения. Я, по недоразумения, выпил стакан армянской чачи для коктейлей (очень крепкой) и отравился. Думая что умираю, я лёг дома на кухне на пол и всхлипывал “прощай, музыка”. Семья с изумлением смотрела на меня. Не помню, как и где заснул. Наутро был свеж как огурчик. Свезло.
 
В девяностых и нулевых я был на госслужбе. Мой друг Толя Вертий из СИБУР`а развивал нефтехимию Западной Сибири. Я ему режиссировал как аналитик. Но когда он тронул шинную промышленность, пытаясь прикупить её активы, его выследили на дальней даче и застрелили. Я лишился друга и карьеры в крупном бизнесе. Вот я и думаю - ну почему, почему когда Вертий поймал пулю в живот Та что ходит с косой не отвела её. Вертий был госпитализировали в какой-то районной дыре. По настоянию родственников его повезли в Москву и по дороге он помер от сепсиса.

В конце девяностых моим коллегой по госслужбе был Жора Таль, руководитель федерального агентства по делам финансовой несостоятельности и банкротствам, неистовый как Виссарион (писатель Белинский). С его тяжёлой руки полегли тысячи российских заводов-банкротов. С Жорой мы много раз дискутировали и я предупреждал ему, мол, не маши законом о банкротстве как шашкой, иначе кто ж знает что будет. А он не верил. Мы с ним целый год обращались - то ссорились, то мирились.
Чем дело кончилось все знают - Жору подстерегли и застрелили недруги. Не сомневаюсь, что их привела ОНА. И мне пронзительно жаль, что талантливые и неистовые уходят от нас по страсти и глупости, а ОНА не даёт им шанса измениться.

Однажды мне снился сон, что я вишу на краю обрыва, едва держась кончиками пальцев за его край. Подо мной чернела бездна. Под горло подкатывала сладкая истома и желание упасть. Я понимал, что внизу меня ждёт гибель. Я всхлипнул, понимая, что это финал моей жизни. Но я сказал себе – нет, тончайше удерживал тело и… проснулся. Наверное, это было предынфарктное состояние. Так близко ко мне Та что ходит с косой никогда раньше не подходила и не манила за собой.

Годы идут не спеша. Та что ходит с косой мне давно не являлась. Но я знаю - ОНА бродит неподалёку и посматривает на меня. И если придёт мой черёд сдаться ей в смертельный плен, я встречу её лицом к лицу по-мужски молча.

Октябрь 2014 - декабрь 2021 гг.