Карьера

     Карьера.
(Условное, временное название. Скорее это «авторский открытый дневник». Как бы архив)

Проанализировав мысленно жизненный профессиональный путь (школа, университет, места собственно работы), неожиданно понял, что всё изложение будет под углом некоторого самовосхваления.
Решил. Ну, что же! Во-первых это, конечно, по моим субъективным оценкам не лишено некоторой объективности, а, во-вторых: «Сам себя не похвалишь…».

      Школа.

Итак, с самого начала. Во весь период от первого до десятого класса, в мою учёбу никогда и никто не ввязывался. Этому способствовала моя отличная память (достаточно было два раза прочесть стихотворение или какой параграф), а также беглое чтение к первому классу.

В том числе газет про политику. Мой первый учитель – Иван Спиридонович, сразу доверил мне святая-святых, свой сундук с книгами.

Я мог у него дома перебирать стопки книг, и выбирать что-то для чтения. Читала, правда, сначала мама, а уж потом я. Этим я подчёркиваю не такой уж детский мой выбор.

В четвёртом классе тогда были экзамены. Как хороший ученик, ну, наверное, ещё как сын колхозного начальника, с пятого класса я определился сразу в Панинскую среднюю школу.

Остальные до седьмого класса ходили в школу на «степи». Это окраина Панино, правда, ближе к Софьинке, чем средняя школа.
В средней школе продолжалось примерно так же. Учился без напряга, но хорошо.

Всё друзья были сплошными троечники и «оторвилы». Впрочем, из мужской части школьников, других просто не было. Зато к десятому классу все «модные» с коком.

«Дружили» всё с девочками предыдущего выпуска. Мы (пацаны) были у них на выпускном, они, соответственно, у нас.

Когда мне вручали аттестат третьему после двух девочек-медалисток, Инна Калетвина сказала: «Мы думали, что ты как ребята: с двойки на тройку…!».
 Естественно, что они так думали. Ведь я как и все - болтался у них на глазах.
С девятого класса я, Толик Попов, Генка Сашин и Антося играли за районную команду по футболу. Это - к слову.
Серебряные медали давали преимущества только с 1962 года.

Стоим в парке, ждём машину для поездки на матч в другой район. Проходит историк (он же директор): «Колесников. Выучи 15-й параграф и приходи через два часа пересдать на пятёрку». Что для меня один параграф! Тьфу, и нету! Так что же, из-за какой-то там пятёрки– не ехать на футбол! «Да, ладно, Иван Тихонович. Ставьте четвёрку»- мой ответ. Итог - без медали.

     Университет.

Мама хотела, чтобы я поступал в медицинский. Папе было все равно. Сам я хотел в технологический. Но туда принимали с 18 лет, так как у них прямо с первого курса была практика. А работать до 18 лет было, почему-то, нельзя.
Перед выпуском в школе, учительница математики рекомендовала поступать на мат-мех университета. У них там-де ЭВМ и прочее.
«Куда нам, Людмила Сергеевна, со свиным рылом, да в калашный ряд!»- застеснялся я.

Тем не менее поступил именно туда. Брали (такая была практика) 33% производственников, 33% - после армии и33% - выпускников школ. Но, поступил.

На учёбу не «налёг». Учился, «как положено» от сессии до сессии. При поездке на осенние работы в колхоз, что в то время было обычной практикой, на первом курсе, руководителем был молодой аспирант и преподаватель – Стрыгин Вадим Васильевич.
Мы, ещё более молодые студенты (с его подачи) сразу перешли «на ты». Здоровались в университете: «Привет, Вадим!». «Привет». Это сыграло потом «злую шутку».
Надо, как-то сдавать факультатив. Никуда не ходил, ничего не учил. Вижу в одной аудитории принимает Теорию Графов. Захожу. Поднимает глаза: «Ты что, Коль?». Я: «Да вот хочу сдать Теорию Графов».
Он: «Ну-ну! Тяни билет». Куда бы мне провалиться! Дождался, когда он выйдет из аудитории, и сам выскользнул.

Позже я почитал (без всяких оценок) эту Теорию. Оказалась не сложная, весьма занятная, имеющая широкое практическое применение дисциплина.

Другой подобный пример. Глеб Степанов, пятикурсник, ленинский стипендиат. Видно в качестве аванса ведёт у нас лабораторные занятия по физике. Снисходительно относится ко мне потому, что мы оба ходим в секцию волейбола.
Приборы. Какой-то изотоп в спичечном коробке щёлкает на дозиметре. Сижу, делаю вид снятия показаний. На самом деле, давно уже переписал результаты из чужой работы. Надоело. Уже пол – пары. Подхожу. Смотрит работу, ставит оценку. Свободен!
Но чёрт тянет к за язык: «Только знаете, я успел провести только одно изменение». Недоумение в глазах и голосе: «А ка же ты провёл кривую по одной точке?!». Воистину «простота – хуже воровства».

Впрочем, неловких ситуаций у каждого хватает.
Хоть особо не пахал, на распределение шёл семнадцатым из ста.
Хоть и было подспудное желание куда-нибудь уехать, на самом деле так поступить было не желательно. Менее года назад скоропостижно умер отец.
 Оставили в Панино великолепный дом – усадьбу. В Воронеже нам предоставили двухкомнатную хрущёвку на левом берегу. Одна мать – экономист птице прома (125 р./мес.) и две сестры– студентки.

Удачно совпало то, что мой друг привёл меня как футболиста поиграть (подставным) за один из отделов филиала ОКБА. К слову, головную организацию в Москве тогда возглавля Лужков Ю.М.

Забил кучу голов, и на меня пришёл персональный вызов на работу. Заметил, что и в дальнейшем, казалась бы, безвыходные ситуации, каким-то образом, разрешались сами собой.
Всё по вольно трактованному стишку «украинского эпоса»:
Пый мой кумэ, якось будэ.
Шось, колысь ий нам прыбудэ.
Ще ни разу нэ було,
Шобы якось нэ було!

     ОКБА.

Итак, 1августа 1966 года являюсь на работу в 11 отдел ОКБА.
Счастливое «не женатое» время! Пополам работа и спорт. Даже с некоторым креном в спорт.
За ОКБА играл в волейбол, футбол, настольный теннис и даже в баскетбол и ручной мяч, хотя навыков в этих видах не имел.
 Еженедельно, по субботам после волейбола играли в общежитии ОКБА в преферанс с лёгким возлиянием. Там я и проводил весь день. Связи с друзьями из ОКБА я не утратил ещё многие годы.
 По прежнему играл за ОКБА (и за завод СК, кстати) в волейбол, ездил «как свой» на их базу.
В общежитии ОКБА я в 1970-м году познакомился со своей будущей женой.

 По работе мне начальник отдела поручал сугубо математические и довольно сложные задачи. Я их довольно успешно решал. Видно кое-что помнил ещё с университета.
Это, скорее всего, стало причиной того, что в последствии за меня «сражались» два весьма уважаемых мной человека.
Ещё конечно наши походы с друзьями по танц площадкам. Начиная с дворца Ленина, дворца офицеров и практически всех Вузов. С предварительным возлиянием летней или зимней «нормой».


       ПКБ АСУ.

Как-то сразу решил (почему, не могу объяснить), что уволюсь по завершении обязательного срока при распределении (3 года), так и поступил.
 Ровно 1 августа 1969 года, с дипломом в портфеле, иду  «устраиваться на новую работу». Куда - не знаю.
Единственный раз (а менял работу часто) увольнялся просто на улицу, а не переводом по согласованию сторон.

Подхожу к остановке «дворец Кирова» (жили на Героев Стратосферы). Там стенд с объявлениями, рядом в развёртке по страницам журнал Крокодил.
В объявлениях, естественно, ничего нет. Смотрю журнал. А тогда уже носил бородку.
Сзади : «Из партии штоль?». Оборачиваюсь – пьяненький мужик: «Геолог, спрашиваю?».
«Да, нет. Программист. Ищу работу»- отвечаю.

 О-о! Есть отличная организация. Оказалось – главный инженер монтажно – наладочного управления. Им «сверху предписали» создать группу программистов, назвав новую организацию ПКБ АСУ.
Приволок в шаражку буквально за рукав. Подробности пропускаю. Устроился ст. инженером с окладом 123 рубля, пятьдесят копеек. Почему именно такой оклад – не знаю. 
Трёхмесячные курсы в Северодонецке. Сразу же 145 руб. и квартальная премия 40%. Всё так и случилось. Во истину дуракам везёт. Это я про себя.

В «эту воду» - организацию, я вступал дважды. Позже она (организация) называлась ВСКТБ.
Беззаботные денёчки. Северодонецк. На курсах весь Союз от Латвии до Узбекистана.

Лекционный (актовый зал) НИИ УМ - полон. Живём на частных квартирах. Утром завтрак в любом продмаге. 5-7 сортов фруктового сока, пирожки, колбаска.
Днём обед в столовой или кафе. Котлеты по селянски, люля-кебаб, очень острый чохохбили.

Вечером кафе «Ровестник». Бутылка «Салюта» на двоих с коллегой, большой шницель.
Тапёр курит и что-то лениво импровизирует на фоно. Впрочем, курят все. Прошёл вечер, спать.

Народ приветливый и общительный. По нашему говору: «Москвичи, штоль?». Сначала: «Да нет. Воронежцы». Через несколько дней: «Да, да. Москвичи». Городок 3-5 этажей. До любого места – пешком. До аэропорта – то же.

Зачем-то лечу в Харьков. Купил билет, посадку не объявляют. Спрашиваю – отменили? Нет, нет. Обязательно полетим. Вы где сидите – позовём.

 Будят. Полетели. Ан-2. В салоне какие-то клиновые ремни. Я – единственный пассажир. Стою в дверях пилотской кабины, наблюдаю пейзаж метрах в тридцати под нами.

На курсах изучали программирование на М-7000. (Не 6000). Работали весело на ул. Таранченко в частном, расселённом доме. Ездил в Кировоград (Украина). Договорились об аренде машинного времени по 80 руб./час. Это в деньгах 1961 года.
 Ближее не было. Успел составить только одну программу. Отладить не успел, потом сделали другие, обозвав программку «колесо».

Перед самым моим увольнением пришли на практику два студента ВГУ: Накрайников Саша и Игорь Щербаков. Так сложилоь, что они (в разной степени) через много лет сыграли определённую роль в моей карьере.

Работали по теме «сирена». Автоматизация продаж билетов в московских аэропортах. Головной руководитель – ИАТ, позже стал ИПУ. Головной отдел в Москве, куда мы каждый месяц ездили разрабатывать какие-то блок - схемы и подписывать процентовки.

Пару интереснвх случаев из этого периода. Был в головном отделе крайне нериятный и неопрятный тип. Больше чем работал, курил в коридоре, стряхивая пепел о стену в каждом конце коридора.
Все (особенно женский персонал) его крайне не любили и ждали только случая от него избавиться.
Наконец случай подвернулся. Далее цитирую его объяснительную (мы, воронежцы присутствовали на собрании отдела).
 Объяснительная: «Я (такой-то сякой) обдумывал в коридоре решение задачи Коши. Тут проходила мимо Света, и я хотел посоветоваться с ней.

 При попытке её остановить моя рука опустилась на 15 см. ниже талии. Тогда она остановилась и ударила меня рукой по лицу.
Тогда я не выдержал и ударил её ногой по тазу». Это шедевр! Ногой по тазу!

Второй случай. Работник отдела Шаргородский Ефим. Симпатизировал одной нашей сотрудницей, и вслух мечтал: «Хочется мне приехать в Воронеж, и утром, по росе, покосить траву литовкой».
 С чего он взял, что в Воронеже только тем и занимаются, что босиком косят траву по росе, я – не знаю.
Ещё случай. Привёл как-то этот самый Шаргородский нас четверых воронежцев на службу в Елоховский монастырь (храм богоявления).

 До храма Христа спасителя это был Патриарший храм. Народу полно, но мы протиснулись почти к самому алтарю. Красота и ляпота. Витражи под потолком, хоры перекликаются на клиросе.

 Вдруг все прихожане запели и рухнули на колени. Остались столбами мы пятеро. Внезапно нас охватил нервный, истерический смех. Мы не можем посмотреть друг на друга. Еле дождались, когда все встанут и вытеснились из храма.

Не знаю почему, но вдруг в одно и тоже время за меня «началась битва» солидных в общем-то людей. Тучинского Макса Рафаиловича (нач. Отдела ОКБА) и Подвального Семёна (на то время ещё доцента Политеха, ранее тоже работника ОКБА).
Макс: (встречались во время музыкальных занятий его дочери) : «Я даю тебе тему, ищу научного руководителя. Ты пашешь в командировке на химкомбинате. Защищаешся как сможешь (3-4года) и увольняешся, естественно. Я-беру другого. Я понял, что легче обучить математика химии, чем наоборот».

Подвальный: «Да это же прошлый век. Машина УМ-1 НХ, на 500 ячеек, да и то программируется «прошивкой ферритовых колец». То-ли дело – НИИ ПМ!» - он почему-то лоббировал интересы именно этой организации. И т. д. Так я оказался в НИИ ПМ.

      НИИ ПМ.

Самый молодой сотрудник инженерного состава лаборатории АСУ ТП - ведущий инженер. Там уже работали: математик Московского Института им. Патриса Лумумбы, несколько технологов полупроводниковых специальностей и прочее.

Только рыпнулся изучать программирование на «Электронике 100», как был сразу же одёрнут начальником лаборатории Соловьём Е.Б. : «У меня есть кому «гонять ячейки». Мне нужен «мозг» - генератор идей». На этом моя карьера программиста закончилась, фактически, не начавшись.

Как-то, худо – бедно начал оправдывать возлагаемые на меня ожидания. Позже спрашивал коллегу (Супрунова Ю.Д), заметно старшего, чем я, немного, в силу обстоятельств, поруководившего будущим Министром МЭП Колесниковым В.Г. : «Юр, почему ты как-то позволил мне сразу быть как бы над тобой?». «Знаешь, Ник, ты – перспективный» - ответил он. Есть от чего даже покраснеть.

Позже, в командировках, когда меня спрашивали не родственник -ли я  министру Колесникову я отвечал : «Владислав Георгиевич сказал, что родственников у него кроме жены и дочерей нет». Вот и пойми!

 Или возвращаясь с обеда во время ожидаемого визита Высокого начальства, звоню прямо из лифта : «Колесников идёт к нам на этаж». Подхожу - шмон : «Вы, что?». Отвечают : «Колесников идёт». Я : « Так я уже пришёл». Тьфу, ты…

В 30 лет стал начальником лаборатории. Правда, мне потом доброжелатели «открыли глаза», что у меня приставка «ИО», и якобы начальство бережёт место «для своего».
Два года ездил в командировки под грифом начальника и никто меня не поправил.
Попросил разъяснений у начальника отдела,  и приставка сразу же исчезла.

Работал, в целом, успешно. За две бутылки коньяка зам. Главного инженера (через посредство своего нач. отдела) устроил детей в ближайший детсад. Тогда это было не просто. Правда, для этого оформил повышенные соц. Обязательства. Как бы для обоснования, что даём вне очереди места в садике не кому абы.

Перевёл жену в ВГСПИ. Ближе к дому и без командировок. В общем, живи и радуйся. Так нет, стало заедать, что нач. отдела, Соловей, как-то подчёркнуто запанибратски ведёт себя с приезжающим московским начальством.

Ну, так что тебе -то! Так нет же… Уволился. Объяснились при расставании. Отрезвил одной фразой : «Так что, ты со мной теперь здороваться перестанешь?».
Раньше бы. Позже неоднократно встречались. Ради таких встреч он отказывался от запланированных мероприятий. Душевно разговаривали в гараже, выпивали, пели Высоцкого.

     Снова ВСКТБ.

Я всегда знал (были на то основания), что директор ВСКТБ, Аникин И.С. (с которым когда-то давно «пересекались» в ОКБА), сразу же, не задумываясь, возьмёт меня на работу.

 Так и в этот раз. Пришёл под надуманным предлогом устроить к нему некоего друга. Не дослушал : «Что мне твой друг! Ты сам приходи».
Так я стал главным специалистом ВСКТБ. Сначала несколько непривычно и диковато. В 11 и в15 часов играют в домино. На перекур выходят обязательно с чашкой качественного, крепко чая без сахара.
 До сих пор у меня такая же привычка. И прочее. А тут паника! Сверху буквально приказали взять тему по АСУ ТП доменной печи N6. Липецка.
Что делать! Набирать два отдела. Металлургов и программистов. А где в Воронеже видели металлургов?
Едем в Москву на Каланчёвку. Начальник отдела Тюленёв и я – в должности гл. специалиста. На само совещание он меня не берет. Прости – не тот уровень.
Позже стал ездить уже без него с тремя коллегами. Больше пока в новом отделе не было. Изучаем блок – схемы, входим в курс. На НТС я докладываю ситуацию.
Тот самый Накрайников, теперь нач. отдела : «И что думаем? Вот вам начальник отдела!».

Тюленёв, думаю с облегчением отошёл в сторонку. Ну, а дальше-то что?

Случай. Сидим уже у Сульмана Л.А. вместе с Аникиным. Сульман – это начальник всего проекта ДП-6. Вот уж личность! Я таких и позже не встречал.
Он убеждает нас идти с ним от победы к победе. Аникин что -то мямлит о трудности с кадрами.
И тогда я говорю : «Отдай мне сектор Бойченко». А это 18 мужиков-программистов, недавно закончивших тему с Госснабом. Канонические личности, как говорил сам Бойченко.
Целый Сахаров, Студеникин, Гришин и другие примерно такого же масштаба!

 Надо знать Сульмана! Вцепился как бульдог. Не отвертишься. Приезжаем из командировки, во всю стену плакат : «Даёшь ДП-6!».

Сидим уже на ул. Свободы. Там же администрация. Заходит нач. Планового отдела Татьянченко : «Николай Алексеевич! У нас стоит какой-то парень. Наверное пьяный. Стоит, молчит, говорит, что знает Вас».
Захожу – Саша Князев. Был на практике в НИИ ПМ. Сказать по-мягче, человек слабо социально приспособленный, но с поразительной «отдачей» по работе.
 Взял в отдел. Хлопотно. Но, он практически один тянул всю систему «шихтоподачи» в АСУ ДП-6 а в последствии «дохлую тему» - «веригу» - АСО БПО. Не буду даже расшифровывать!

Чуть позже сектора Бойченко, перевели из 202-го отдела Башкирова, Михайлова, Филимоненко и Лынову. На свадьбе Накрайникова определил, что Миша Чекмарёв не подвержен показанному энтузиазму и эйфории каким-то образом взращённом в отд. 202. Перемонил и его.

 Он в последствии один «закрыл» тему по листопрокатному цеху НЛМЗ, достойно проявил себя, получил квартиру и переехал в Липецк.

Позже были другие темы. Работа с ТАСС, от которой всячески заставляли отказаться как от непрофильной, (уже при новом руководстве организации), но которая, в частности, дала возможность сотрудникам побывать в столицах союзных Республик СССР. Много чего ещё можно вспомнить.

Закончили одну маленькую темку. Я поручил её вновь пришедшему в отдел Фиме Файгенблату. Больше никогда даже не интересовался, как идут дела.

К окончанию темы он мне представил комплект документов. Работа выполнена качественно, вроде ни каких подвохов.

Приезжаю в Орёл, в головной отдел по направлению. Комната приёма командировочных. Нач. отдела Бакарасов просит подождать его часика полтора.
Приходит весь не в духе. Пересчитывает книги. 12 штук. По ЕС ПД надо 13. Не хватает формуляра, в который вносятся данные уже при эксплуатации. Говорит :  «Уже по одному этому, я ничего подписывать не буду».
То-ли от нервов или по какой другой причине я говорю, сразу перейдя на ты :  «Я упрашивать не буду. Ты прекрасно знаешь, что  без твоей подписи, моя карьера нач. отдела – заканчивается. Решай как хочешь».

Предложил мне задержаться на денёк. Подписал без вопросов. Позже мы ещё пару раз встречались уже в Воронеже, не в служебной обстановке.

Или оформление завершения темы АСО БПО. Требовалось утвердить акт завершения в главке. Зам. Начальника главка Субботин Ю.А. Ранее от работал в ТАСС, но я его знал только заочно.

По случаю Бойченко Игорь помогал ему переезжать на новое место работы в главке.

Итак. Стою перед его кабинетом со стопой  документов по теме (сантиметров 20 общей толщиной) и актом. Жду аудиенции. Его кабинет как Смольный в ночь перед Революцией.
Дверь не закрывается, дым от сигарет – столбом. Постоянно входят местные сотрудники с какой-нибудь бумагой, но у меня впечатление, что просто покурить и поболтать.

Попал только под конец рабочего дня. Объяснил цель, выкладываю документы. Субботин : «Мне надо посмотреть. Приходи завтра».

Учёные! На следующий день пришёл ещё до начала рабочего дня. Дождался, захожу. Он мне : «Признаюсь, не смотрел. Ты что, хочешь, чтобы я тебе подписал не читая?».
Ну, что вежливо уйти без ясной перспективы попасть к нему вновь!
Я набрался наглости и говорю : «Конечно! А что читать всякие глупостя;? Я Вам за 10 минут изложу суть темы». На том и порешили.

Он задавала вопросы в свете своих представлений о проблеме. Я «отвечал» даже не близко к теме, а как бы угадывая, что он хочет услышать. Во истину, наглость – второе счастье! А, главное, к удовольствию обеих сторон! Акт – подписан!
На этом, пржалуй, описание своей карьеры прекращаю. Было ещё ряд организаций. Менял работу восемь раз. Нигде «надо мной не капало». Но был какой-то необъяснимый «зов». Пора менять работу.
Есть полное описание данного раздела. Бывшим коллегам вышлю по их запросу.