Именем Космоса. Часть 2. Глава 4

Глава IV

Для полёта на Аниоту Тэад хотел взять корабль напрокат, но, узнав об этом, его экипаж взбунтовался. Алексей, Поль и Уил предложили ему на выбор свои корабли в ультимативном порядке. Все три корабля были хорошие: скоростные и манёвренные, в прокате ничего подобного, разумеется, не было. Тэад остановил выбор сначала на «Велесе», но встретился взглядом с Полем и понял, что не взять «Арабне» – значит, оскорбить его на всю жизнь.

– Он вернуться к тебе не успел, а ты снова отдаёшь его мне? – в чём-то уподобляясь Володе, сказал Тэад, когда они шли с Полем к космодрому.

Поль пожал плечами, возвёл к небу глаза и принялся объяснять про антиметеоритную систему «Арабне» – он знал, что Аниота находится сейчас в окружении метеоритов.

С этими метеоритами Тэад познакомился на самых подступах к звёздной системе Гая и только присвистнул: если бы не Аифаш, в жизни бы не пришло ему в голову лезть в эту свистопляску.

По счастью, его опасения скоро развеялись. Поток оказался не слишком сложным, и, пойдя по течению, Тэад скоро приноровился и обнаружил, что чем ближе к Аниоте, тем реже становится поток, а у Тетраллы, насколько прощупывали приборы «Арабне», метеориты и вовсе плавали пока в единичных экземплярах.

Тэад повёл «Арабне» над Аниотой широкими витками, ища место базы. Он кружился довольно долго, но потом приборы показали дом и три корабля. Тэад пошёл на посадку.

Аифаш заметила приземляющийся корабль издали и, забыв обо всём на свете, бросилась на космодром. Она почувствовала, что это летит Тэад. Из дома вышел Коул Леверт – невысокий, худой, слегка сутулый молодой человек, тоже остановился взглядом на корабле и, заинтересовавшись, двинулся за ней.

Аифаш, взволнованная, стояла на краю поляны-космодрома. Какая бы обида ни отравляла её жизнь последние недели, за короткое «извини» она готова была простить Тэаду всё: душа болела нестерпимо.

Леверт остановился рядом с ней, увидел, что она взволнована, и удивился – он привык считать Аифаш уравновешенной, собранной и холодной.

– Кто это к нам препожаловал? – спросил он.

– Это ко мне, Коул, – коротко ответила Аифаш, следя за посадкой «Арабне». Она уже видела этот корабль у Тэада и знала, чей он.

«Значит, «Гроза» ещё в ремонте?» – лихорадочно подумала она.

«Арабне» приземлился, встал на силовой подушке, открылся люк. Тэад спустил трап и вышел – родной до трепета в душе, до горячих слёз любимый.

Если бы рядом не было Леверта, Аифаш бросилась бы Тэаду на шею. Но присутствие постороннего заставило её остаться на месте. Тэад подошёл, не сводя с неё взгляда, сдержанный, спокойный, сказал скупо:

– Здравствуй.

Он не мог говорить длиннее, чувствовал, что не справится с голосом – он так любил её... Она протянула руку:

– Здравствуй.

Её рука подрагивала.

Аифаш выговорила это слово и взглянула на Леверта, надеясь, что он всё поймёт и уйдёт, но он стоял, довольно бесцеремонно глядя на Тэада. Аифаш переглотнула.

– Познакомься, Тэад, это Коул Леверт, практикант.

Она не хотела отпускать его руку – крепкую, надёжную, ей хотелось кричать ему о своей любви. Но он отпустил её ладонь, протянул руку Леверту:

– Тэад Лоден.

– Коул Леверт.

Коул вскинул голову и постарался стиснуть руку Тэада пожёстче, чтобы тот почувствовал, что имеет дело не со слабаком.

Повисло короткое неловкое молчание, и его пришлось прервать Аифаш:

– Коул работал вместо нас, пока меня и Фарите не было на Аниоте.

– Как она? – спросил Тэад.

– Всё хорошо, спасибо.

Они стояли напротив друг друга, и оба чувствовали, как неправильно, неестественно то, что они говорят. Словно чужие.

Увидев их неловкость и желая показать себя хозяином положения, Коул улыбнулся:

– Идёмте в дом, попьём чаю.

От такой бесцеремонности Аифаш растерялась. В другое время, в более твёрдом состоянии духа, она предложила бы Леверту в ответ на его приглашение пойти и заняться своими делами.

Приняв её растерянность за смущение, Тэад нахмурился. Он сам никогда не распоряжался ни в доме, ни на корабле Аифаш – что же позволено этому практиканту?

Поняв, что задел гостя, которого не желал здесь видеть, и стараясь закрепить успех, Леверт сказал как мог любезнее:

– Аифаш готовит великолепный чай, вы не пробовали?

– Приходилось, – ответил Тэад, взглянув на Аифаш с ещё большим удивлением.

Аифаш встряхнулась. Происходило что-то странное.

– Леверт! – сказала она. – Боюсь, сегодня вам самому придётся готовить чай, если вы его хотите, и не вмешивайтесь, пожалуйста, в то, что вас не касается!

Её голос прозвучал резко, и она снова поняла, что сказала не то: нельзя делать выговоров в присутствии третьего лица. Но в последнее время ей становилось трудно управлять своими эмоциями. Причиной этому была её беременность и, соответственно, смена гормонального фона, но легче от осознания причин не становилось.

Чтобы не создавать острых углов и сгладить её резкость, Тэад улыбнулся:

– Отчего же, я с удовольствием выпил бы чаю.

– Коул, оставьте нас, будьте добры, – стараясь подавить несвойственные ей эмоции, сказала Аифаш.

Леверт взглянул на Аифаш с недоумением, он действительно не понимал, почему должен уйти.

– Если наш гость не против чая, почему...

– Это не наш гость, а мой, и во имя Звёзд, Коул... – перебила его Аифаш, но Леверт тут же перебил её:

– Если он неприятен вам, Аифаш, я могу попросить его уйти.

От такой непробиваемой тупости Аифаш бессильно уронила руки.

– Коул, вы понимаете человеческий язык?

Не с ним она хотела разговаривать, а с Тэадом, но всё шло наперекосяк!

– Попросить уйти меня? – переспросил Тэад. – Молодой человек, надеюсь, у вас нет таких полномочий.

– А на основании чего вы на это надеетесь? – задиристо поинтересовался Леверт.

– На основании того, что я здесь не посторонний.

– Вы уверены?

– Безусловно.

– Тогда где же вы были столько времени? Почему я вас ни разу не видел?

– Великий Космос! – воскликнула Аифаш. – Помолчите оба, пожалуйста!

– Так, – тихо сказал Тэад. И словно треснуло что-то. Аифаш испугалась.

– Уходите, вы, Тэад, ясно вам?! – закричал Леверт. – Неужели не понятно, что вы не нужны здесь?

– Что? – воскликнула Аифаш. – Что вы...

– Человека желанного приглашают в дом, а она отказалась вас пригласить! – торжествуя и сам удивляясь логичности своих выводов, заявил Леверт. Посвятивший гораздо больше времени, чем следовало, сетевому общению, он не научился общаться с людьми вживую – лицом к лицу. Нельзя сказать, что он переживал из-за этого. Он не был подвержен излишним комплексам.

– Аифаш! – сказал Тэад. – Ты вообще можешь объяснить, что между нами случилось? И почему этот молодой человек позволяет себе... такое?

– Этот молодой человек... – возмущённо начала Аифаш и умолкла – ей не хватало дыхания.

– Кто он тебе?

Аифаш шатнуло.

– Что? – ахнула она. – Тэад! О чём ты говоришь? После такого чудовищного предательства, после того, как ты подло бросил нас, ты можешь думать, что мне...

«...что мне кто-то нужен ещё...» – хотела договорить Аифаш, но Тэад перебил её:

– Подло? – помертвев, переспросил он. – Я бросил?

– А как ещё это называется?

– Ты знаешь, я не мог быть с вами, я должен был увезти этого... гостя! Я обещал вернуться – как могло быть по-другому?

– Я не знаю, Тэад! Ты ушёл, повернулся и ушёл, а эта девушка...

– Бойна?

– Бойна! И ты смеешь спрашивать, кто он мне? Сейчас? Ты же знаешь, что... Да как ты смеешь? Это же подлость, Тэад!

– Так, – прошептал Тэад. – А я-то решил, что ты оговорилась. Так я подлец?

– А зачем ты прилетел? – вскинув голову, забыв обо всём на свете, воскликнула Аифаш. – Чтобы извиниться? Сказать, что передумал и мы нужны тебе? Долго же ты решал! Мне казалось очевидным: если мужчина совершает поступок, он готов за него отвечать, а ты взял тайм-аут?

– Что ты такое...

– Уходи из моей жизни! Я не хочу знать тебя! Не хочу, чтобы мои дети были похожи на тебя! Уходи, слышишь?..

Если бы она сказала: «Мой ребёнок» – Тэад мог бы ещё догадаться, что она имеет в виду, но «дети» прозвучало абстрактно. Возмущённый, глубоко оскорблённый, Тэад жестом прервал её:

– Так ты хочешь, чтобы я ушёл?

– Да! – страстно воскликнула Аифаш.

– Ты уверена?

– Уходи!

Тэад круто развернулся и быстро пошёл к «Арабне».

Сжав кулаки и зубы, чтобы не закричать от ужаса, Аифаш смотрела ему вслед. Когда люк закрылся, она зажмурилась и бросилась прочь.

Посмотрев в аклет за минуту до старта, Тэад не увидел на поляне-космодроме ни Аифаш, ни Коула Леверта.


Через несколько часов Аифаш вышла из своей комнаты, бледная, с горящими глазами.

– Коул, ваша практика окончена, – сухо сказала она. – Собирайте вещи и улетайте. Я подготовлю документы.

Коул Леверт растерялся.

– Но мне разрешили остаться до конца июня, а сегодня ещё двадцать шестое.

– Ничего. Успеете лучше подготовиться к сессии. Здесь, если говорить прямо, вы не слишком себя затрудняете.

– Вы меня выгоняете!

– Да, Леверт. И вам не следовало выговаривать себе продление практики, особенно не поставив об этом в известность меня.

– Я не мог оставить вас одну!

– Так дело не в том, что вам не хочется возвращаться в Институт? Вы считаете, что сделали благо для меня?

– Безусловно.

– Леверт! Мне не нужна ваша опека, и лезть в мои дела я не позволю. Какое вы имели право вмешаться в разговор? Вы понимаете, что вас это не касалось?

– С какой стати?

– У вас сорок минут. Жду вас на космодроме.


***

Было совсем рано, когда Фарите вышла на орбиту Аниоты. Она посигналила на накорд «Катуни», но ответа не получила. Значит, Аифаш была ещё дома. Размышляя о том, что скажет сестре о своём внезапном появлении, Фарите повела корабль на посадку.

Аниота, родная Аниота встретила её! Знакомые ароматы цветущих трав и деревьев, высокое, чистое тёмно-голубое небо! Фарите засмеялась и, сбежав с трапа, упала в траву. Это был её дом. Второй дом, как Земля. И здесь её ждала Аифаш. Они не виделись почти три недели.

Фарите вскочила и бросилась к дому.

Они столкнулись с Аифаш на тропинке. Та шла на шум двигателей и, увидев сестру, остановилась растерянно.

– Фарите?

Фарите кинулась ей на шею.

– Как я соскучилась! Я вернулась! Мы вместе!

– Звёзды, Фарите, хорошая!

– Я полтора месяца здесь не была!

Они сели, обнявшись, под деревьями.

– Фарите, откуда ты?

– Как ты тут? – в голос спросили они и рассмеялись.

– У меня всё в порядке, ты рассказывай, Фарите. Ты закончила лечение? Ты и не писала, что заканчиваешь.

Фарите замялась. Она не собиралась лгать Аифаш. Но с порога рассказывать ей всё тоже было неправильно. После разговора с Нэдис она долго думала о том, что нельзя хранить от Аифаш секреты. Надо восстановить искренность, которая всегда была между ними. Если бы Даргол знал, как они доверяют друг другу, он сделал бы об Аифаш оговорку.

– Аифаш! Я здорова. Но лечение пока не закончила. Я восстановилась и прилетела отдохнуть немного. Потом, возможно, понадобится долечивание. Надо будет слетать на консультацию.

– Когда?

– Через неделю или две. Мне не назначили точную дату. А пока я могу работать. А ты-то как, Аифаш? Ты опять выглядишь неважно.

Аифаш хотела привычно ответить, что всё в порядке – и не смогла. Её губы дрогнули, и она закрыла лицо руками.

– Аифаш! – испугалась Фарите. – Миленькая! Что ты? Я так люблю тебя!..

Она прижала к себе сестру, сама чуть не плача от жалости и недоумения.

– Ну что ты? Я же с тобой... Мы вместе теперь – видишь, я прилетела...

Аифаш кивнула, стараясь справиться со слезами.

– Расскажи мне всё, Аифаш. Что случилось? Ты же у меня такая... замечательная. В Институте что-то сказали? За практиканта, да? Да это же несерьёзно, из-за такого ты не заплачешь.

Аифаш покачала головой. Она распрямилась, отвернулась от Фарите, вытирая платком мокрое лицо. Фарите закусила губу.

– Это Тэад, да? – тихо спросила она. – Вы поссорились.

– Всё хуже, Фарите, – выговорила Аифаш тяжело. – Мы не просто поссорились. Я выгнала его. Он нас... – Но у неё не повернулся язык сказать о горячо любимом человеке слово «предал».

– Бросил? – не поверила Фарите. – Тэад на такое не способен, это точно.

– Я тоже так думала. Но он повернулся и ушёл! Я звала его!

– Конечно, ушёл, раз выгнала.

– Нет, Фарите, подожди. Надо по порядку.

– Надо, – согласилась Фарите. – Знаешь что? Пойдём в дом. Ты ведь ещё не завтракала? И я тоже. Сядем за стол, и ты не торопясь мне всё расскажешь. Ты мне, я тебе. Мне тоже надо раскрыть тебе одну... Объяснить одну недосказанность.

– О том, почему ты сбежала?

– Об этом тоже, но главное другое.

Они пошли к дому, и Аифаш стала рассказывать накопившиеся новости об Аниоте и Тетралле – это была их совместная работа, интересовавшая обеих.

Фарите с удовольствием прошла по дому, пока Аифаш собирала на стол, заглянула в свою комнату, в комнату сестры, в гостиную.

– Аифаш, а где практикант, Коул Леверт?

– Улетел, – коротко ответила Аифаш. И улыбнулась: – Садись к столу. Великий Космос, Фарите, как я соскучилась!

– А я, Аифаш, знаешь? Я улетала с Земли и едва не плакала – на Земле так хорошо и... каким же словом это охарактеризовать? Спокойно. Безопасно. Безмятежно. Так, как надо. Когда у меня будут дети, я буду жить на Земле.

Аифаш склонилась над тарелкой. Именно по этой причине им предстояло скоро возвращаться на Землю.

– А прилетела на Аниоту, – продолжала Фарите, – и поняла, что снова я дома. Но здесь – другое. На Аниоте нельзя ни о чём не беспокоиться. Тут постоянно нужна собранность. И всё равно, я очень рада, что вернулась!

– А главное, – сказала Аифаш, – ты вернулась такой же, как до болезни. Как будто не было этих страшных недель.

– Наверно, за меня кто-то сильно молился? – улыбнулась Фарите.

– Наверно, очень сильно, – согласилась Аифаш.

– А теперь, Аифаш, рассказывай. Что получилось у вас с Тэадом? Как хочешь, но я не верю, чтобы он поступил плохо.

Лицо Аифаш затвердело, губы сжались. Она перевела дыхание.

– Перед тем, как тебе заболеть... Помнишь, я не возвращалась на Аниоту несколько дней?

– Конечно, помню. Я страшно беспокоилась, я уже заболела тогда...

– Да, я вернулась и увидела, что ты без сознания, и я так и не сказала... Тэад позвал нас с тобой на Землю, к себе домой. Знакомиться с его матерью... и с сестрой – со своей семьёй, словом.

Фарите недоверчиво и радостно приподнялась с места.

– Он предложение тебе сделал, Аифаш?!

Аифаш смутилась.

– Ну... в общем, да.

При воспоминании об этом у неё больно защемило сердце.

– А когда мы с тобой были уже в больнице, меня обследовали и... Словом, сейчас срок уже шесть недель. Седьмая.

Фарите впала в ступор. То, что стало бы ей понятно сразу, иди речь о ком-то другом, никак не доходило до её сознания, когда дело коснулось её сестры.

– Что? – переспросила она.

Аифаш подняла взгляд и сказала негромко:

– У меня будут двойняшки. Скорее всего, разнополые, мальчик и девочка.

– Ты... – пробормотала Фарите. – У тебя...

– Да, Фарите.

Фарите встала. Прошла по кухне. Новость не укладывалась в голове.

– И после этого ты... Тэад знает?

– Да.

– И ты его выгнала? Это же нечестно, Аифаш, он отец! Он имеет право...

– Я знаю об этом! – с силой сказала Аифаш и тоже поднялась. – Но когда он узнал, он не пришёл ко мне. Я увидела его спину в дверях, я закричала – и он не обернулся. Он ушёл. Как назвать это, Фарите? Он – надёжный и прямодушный, он – так поступил? Да знала я его вообще?

Фарите подошла, обняла Аифаш за плечи. Ниже сестры ростом, она смотрела на неё немного снизу вверх.

– Так не бывает. Ему не ты сказала? А кто? Почему не ты?

– Он прилетел на Антлоиту. В тот день, когда ты вышла из комы. Прилетел и пошёл не к нам, а к Крэю Стоуну. И расспрашивал не обо мне, хотя доктор сказал ему, а о твоём состоянии. Крэй Стоун потом рассказал, что складывалось впечатление, будто он хотел выяснить для себя, имеет ли он право нас бросить.

– Не верю!

Аифаш зажмурилась:

– Фарите! Зачем ты меня мучаешь? Думаешь, я хотела этого предательства? Мне не больно?

Фарите всхлипнула и крепко прижалась к сестре.

– Аифаш, прости меня, пожалуйста, – горячо зашептала она. – Но я не могу поверить, чтобы Тэад... Словно не он, а другой человек. И что? – Она отстранилась и взглянула Аифаш в лицо. – Тэад обо всём узнал – и что дальше?

– Он ушёл. Я вышла из палаты – и увидела его уже в дверях к лифтам. Он... Я так надеялась, что это не он! И ростом, мне показалось, повыше, и в плечах – я что угодно готова была себе придумать, лишь бы не верить, что это он, но Крэй Стоун...

Руки Фарите, обнимавшей сестру, ослабели. Она побледнела и сделала шаг в сторону.

– Повыше... – повторила она. – Так ты не видела его в лицо – только затылок? И он в плечах был – что, пошире? И он не говорил с тобой сам, он ушёл, да?

– Он вернулся через несколько часов. Мы попытались... объясниться.

– Да? – слегка отстранённо, вся во власти пришедшей ей в голову мысли, спросила Фарите. – И он извинился?

– Нет! Он, наверно, решил, что я его тогда не узнала. Он сделал вид, будто вообще ничего не произошло.

– Но это же... – начала Фарите и в волнении сжала голову.

– Что? – испугалась её реакции Аифаш.

– Это же правда! Всё – правда! – воскликнула Фарите. – Аифаш! Ты должна связаться с Крэем Стоуном и подробно расспросить его об этом разговоре. Показать снимок Тэада. Расспросить о мелочах – как он двигался, как себя вёл, что именно говорил! Это так важно, Аифаш! Ты выслушала Тэада, его объяснения?

– Он ничего не объяснял, он от меня требовал объяснений!

– Да! – крикнула Фарите и, не в силах справиться с охватившими её чувствами, выскочила из дома.

Аифаш выбежала за ней.

Фарите сидела на крыльце, прижавшись пылающей щекой к столбику перил. Аифаш тронула её за плечо, присела рядом.

– Фарите...

Фарите перевела дыхание.

– Это был не Тэад, Аифаш, – тихо сказала она. – Это был другой человек, очень сильно на него похожий. И прилетал он... Он прилетал не к тебе, Аифаш, а ко мне! Он мной интересовался.

Лицо Фарите осветилось внутренним светом глубокой чистой радости, стало одухотворённым.

– Я не знаю, как его спутали с Тэадом, но они так похожи, что это нетрудно. Он узнал от Майрана, что я болею, и нашёл меня, а ты... Он же не знает тебя. Врач ему сказал про тебя – но... Он не мог, понимаешь, Аифаш, не мог объяснить, что Крэй Стоун ошибся, ведь информацию о здоровье дают только ближайшим родственникам, и ему ничего бы не сказали. А ему надо было знать. Он всё-таки молился за меня – Великий Космос!

Светлые слёзы покатились у неё из глаз, она заплакала – и засмеялась.

– Он прилетит. Значит, он прилетит. И вы помиритесь с Тэадом. Тэад ни в чём не виноват. Он, может быть, даже ничего и не знает, что ты беременна. Кто ему сказал? Ты же не говорила, да? Думала, знает.

Она снова рассмеялась и обняла Аифаш за шею.

– Всё хорошо. Великий Космос, как хорошо!..

– Фарите, – осторожно спросила Аифаш. – О ком ты говоришь? Кто, – у неё перехватило горло, – кто мог тобой интересоваться? Почему он не остановился и не объяснил мне, что произошла ошибка, а ушёл? Ведь он уже всё знал о тебе – что же ещё?

Фарите села ровно, собираясь с мыслями.

– Если бы он остановился с тобой – его бы не выпустили. Да, так. Я знаю, что права. Он рисковал очень сильно, чтобы прилететь и узнать обо мне. Аифаш! – Она повернулась к сестре. – Пожалуйста, пообещай мне, что не усомнишься в моём рассудке. Пожалуйста! Кто мне будет верить, если не ты? Всё, что я говорю – правда. Пообещай мне верить!

– Фарите, солнышко, – глубоко взволнованная, не зная, что и думать, сказала Аифаш. – Я буду тебе верить. Буду, Фарите.

Фарите улыбнулась и достала из кармана скафандра серебряный шар. Сжала в руке.

– Я ничем не могу подтвердить своих слов, Аифаш. Но я видела этого человека в страдании, его глаза. Я знаю, кто он – но он хороший, и ты должна мне верить. Этот человек – пират. Не простой пират. Он главарь. А Майран – его подчинённый и прилетал к нам за шаром по его приказу. А я не догадалась.

– Какие страшные вещи ты говоришь, Фарите.

– Нет, Аифаш. Мне сначала тоже стало страшно, когда ты сказала мне на Антлоите про Майрана – я тогда поняла всё до конца. Но я верю этому человеку. Он главарь – но он не виноват в этом. Он родился у пиратов и вырос там, он их возглавил, и они его слушаются и боятся. Но он благороден и великодушен. Наверно, в нём есть лауркская кровь, и она не дала ему склониться ко злу, а цивилизации он не знает. Ему поможет Майран – он эсгебешник, и они вернутся. А я... Я буду его ждать. Он прилетал на Антлоиту – потому что любит меня.

– Великий Космос!

– Верь мне, как я ему верю.

– Но ты... тебе шестнадцать лет, ты девочка, тебе...

– Рано любить? Нет, Аифаш. Я тебя люблю, люблю Тэада, я уже люблю двух малышей, которых ты носишь. Я знаю, как ты любишь Тэада.

– Да где ты видела его, этого человека, Фарите, где?

– Здесь, на Аниоте. Он прилетел к нам раненый, на подбитом корабле. Я как могла оказала ему помощь. Ведь ты сама учила меня, Аифаш, что в Космосе каждый помогает каждому, это закон выживания. И мы разговаривали. Я ждала твоего возвращения. Я рассказала ему о нас, об Аниоте, о маме с папой. Я могла ведь ещё тогда догадаться – он знает пиратские привычки, он... И он совсем не знает, как живут люди в цивилизации. Он сам сказал мне, что он не исследователь и не эсгебешник.

– Ты можешь рассказать по порядку?

– Постараюсь.

Фарите стала рассказывать. Аифаш слушала, не перебивая. Чтобы между ними не оставалось больше никаких неясностей, Фарите рассказала обо всём: и о том, что, увидев незнакомый корабль, испугалась сначала не за терпящего бедствие человека, а что он перемнёт травы опорами, и о бластере в руках раненого, и о шаре, непроизвольно опущенном ею в карман, и о замечании своего гостя, что некто «они» не знают, что Аниоту закрывают метеориты, и о забытой на корабле маминой стереографии, и ещё многое другое, что врезалось ей в память и что удивило.

– Знаешь, Аифаш, я только теперь понимаю: он сначала считал меня наивным ребёнком. Он сказал: «Наверно, метеорит пробил аклет и...» И ранил меня – понимаешь? Как будто от метеоритов бывают такие пробоины и такие раны! Он смотрел на меня, словно хотел понять: что ждать от вас, в цивилизации? Теперь, когда я знаю, кто он, я гораздо лучше его понимаю. И я хочу, чтобы ты, Аифаш, поняла тоже... Как тебе описать, какой он? Он благородный, как Атос. У него твёрдое лицо, а глаза проницательные, взгляд насквозь. Это характер! Только до тех пор, пока он не осознал моё присутствие, я видела, как ему больно, а потом он так владел собой, словно это не с ним. Это невозможно и... я не знаю, Аифаш, но это правда! Он почти сразу пришёл в себя и был такой... спокойный. Нет, спокойный – не то слово. Гордый – вот оно. Гордый, чуточку надменный, но при этом я не чувствовала, что он считает себя лучше, чем я.

– Ты не преувеличиваешь, Фарите? – осторожно спросила Аифаш.

– Нет!

– Но ты же сама говоришь, он пират, а пираты...

– Ты считаешь, я способна идеализировать пирата? После того, что мы пережили из-за них? Но ты должна понять – постарайся, Аифаш! Он – другой. Он не такой, как они. И если он пират – то только благородный Айртон. И мне легче представить его пленником Боба Гарвея, чем Беном Джойсом.

Фарите смутилась.

– Ты считаешь, я глупости говорю?

Аифаш покачала головой.

– Нет, я так не считаю. Я наконец-то узнаю в повзрослевшей девушке мою прежнюю Фарите. Это не глупости. Я знаю, ты веришь в то, что чувствуешь. Это твоя душа говорит.

Фарите уронила голову.

– Спасибо... – прошептала она. – Значит, ты не будешь относиться к нему плохо из-за того, что он пират? Ты мне веришь?

– Я верю тебе. И я пытаюсь понять этого человека. Правда пытаюсь.

– Хорошо.

Фарите встала.

– Ты можешь пойти со мной на космодром?

– Сейчас?

– Я вспомнила, надо отпустить корабль, он из проката. И я хочу показать тебе одну запись, на «Бии», там карточка.

Пока они шли тропинкой под сплетением ветвей, Фарите закончила свой рассказ о том, как обнаружила утром шар и пыталась догнать раненого, как вернулась ни с чем и что успела передумать.

– Вот почему на самом деле ты была в скафандре?

– Да... Я не решилась тогда нарушить его просьбу и попыталась не говорить тебе, что он был у нас.

– Какую просьбу, Фарите?

– Сейчас, это на записи. Сначала на «Бию» или отпустим корабль?

– Отпустим.

Они поднялись на борт корабля. Фарите забрала остаток продуктов, которыми запасалась на дорогу, включила автоматику в режиме «осторожный полёт – метеориты», и они спустились на космодром. Корабль поднял трап, закрыл люки и стартовал.

Сёстры переждали его старт, отступив под деревья, и поднялись на «Бию». Фарите открыла ящик для информокарт над нижней панелью пульта и достала карточку и записку Даргола.

– Вот, я нашла это утром на «Бии».

Аифаш взяла записку, и её рука дрогнула.

– Это почерк Тэада!

– Нет, посмотри внимательно.

Аифаш улыбнулась.

– Но ты же не видела почерк Тэада.

– Я Тэада видела. Это прилетал не он. Значит, и почерк другой.

Аифаш снова чуть улыбнулась.

– Логично.

Фарите включила запись.

До боли знакомый голос заговорил:

– «Извини, девочка, что я забрался на твой корабль...»

Аифаш испуганно посмотрела на Фарите. Та покачала головой:

– Это не он, я же говорю. Слушай внимательно, разве похож?

Аифаш стала вслушиваться в голос, поначалу пропуская смысл сказанного. Голос в самом деле был другой. Он привык повелевать, хоть его обладатель и говорил сдержанно и, пожалуй, даже мягко.

– Извини, давай включим сначала? – попросила Аифаш, очнувшись.

Они прослушали запись.

– Ты понимаешь что-нибудь? – спросила Аифаш беспомощно.

– Теперь больше, но ещё не всё.

– Объясни мне.

– Насчёт разработок? Одни пираты... То есть, одна группировка хочет захватить Аниоту и разрабатывать её, как Юнседу. А этот человек теперь не даст. Терция – очень большая группировка и, конечно, сильная.

– А почему он обвиняет себя? В чём?

– Я не знаю. Может быть, это от него та группировка вроде Юнседы узнала, что на Аниоте большие месторождения? – Фарите поёжилась. – Группировка Аниота! Представляешь?

– Ни за что! – воскликнула Аифаш.

– Конечно! Он не даст Аниоту в обиду.

– Мы тоже. Мы сообщим в СГБ!

– Нельзя говорить никому, что он был у нас.

Аифаш прикусила губу.

– Нельзя, – согласилась она. – Для тебя это важно.

– А для тебя?

– А для меня важна ты. Но мы придумаем, как сообщить.

– Ты такая замечательная, Аифаш!

Аифаш с улыбкой  посмотрела на сестру. Сколько всего переменилось за последние недели в их жизни, размеренной и упорядоченной на протяжении нескольких лет, – но вот Фарите снова стоит перед ней, радостная, здоровая – и это не сон, это произошло на самом деле, как услышанная Богом молитва.

Аифаш обняла сестру, бережно прижала к себе – и не сдержалась, взяла её за левую руку, посмотрела на ладонь, чистую, безо всяких шрамов.

– Это ты у меня замечательная, Фарите. Вот ты и рассказала мне всё, что так тебя мучило.

– Да, рассказала. И ты мне тоже рассказала. Давай, у нас больше не будет секретов друг от друга?

– Больше не будет. Надо доверять друг другу, так легче.

– Как хорошо! – радостно сказала Фарите. И вдруг погасла. – Нет, Аифаш, подожди. Это ещё не всё...

– Не всё? А...

– Есть ещё кое-что, про больницу. Но я сейчас расскажу. Выйдем на трап?

Фарите медленно вынула карточку и спрятала её вместе с запиской Даргола в нагрудный карман скафандра. Она затруднялась, как рассказать Аифаш о причинах своего побега и не напугать при этом.

Они сели на верхней ступеньке трапа. На Аниоте было утро. День разгорался чистый и тёплый, дышалось легко и, если говорить прямо, им давно пора было браться за работу, но сегодня ни Аифаш, ни Фарите не вспоминали о ней. Они сидели обнявшись.

– Так вот... – неуверенно начала Фарите. – Словом, я расскажу по порядку, а ты... Ты только верь мне! – тревожно попросила она. – Врачи мне не поверили. Они считают, что я сошла с ума. А что я им объясню? По порядку.

Она стала рассказывать. Как было, начистоту. И по мере того, как говорила, сердце Аифаш начинало стучать всё тревожнее, едва не с болью. За Фарите, её родной, единственной Фарите охотились пираты!

– Что ты, Аифаш? Ты за меня испугалась?

– А ты бы на моём месте не испугалась? На Земле хоть СГБ, КЭРР рядом, а здесь? Здесь кто тебя защитит?

– Я не подумала... – потерянно прошептала Фарите. – Нет, я знаю, кто!

– Этот главарь?

– Зачем ты так о нём, Аифаш? Да, он. На Земле он не может меня защитить, а здесь может. Если только знает, что на меня нападали. Терция слишком большая, разве может один человек уследить за всеми? Но он узнает. И тогда...

– Это наивно, Фарите.

– Наивно? Ты не веришь ему. И мне тоже, получается, не веришь, да?

– Тебе верю. А ему...

– И ему, Аифаш! Если б ты его видела, ты бы поняла.

Аифаш опустила голову.

– Я его не видела. И всё во мне, всё восстаёт против него!

– Это ярлык «пират-главарь», вот что тебя пугает. Но он... Посмотри на меня, Аифаш, пожалуйста.

Они посмотрели в глаза друг другу.

– Он не делает зла! – сказала Фарите убеждённо. – Если моя вера в него, моя уверенность в нём что-то значат, я на любом суде, перед самим Великим Космосом, Аифаш, готова говорить в его пользу.

– Ты как мама! – воскликнула Аифаш. – Она так же не мыслила себя без папы и поэтому погибла!

– Разве она не была права?

– Я этого не говорила, Фарите. Но я-то о другом. К чему приведёт тебя эта романтическая вера в пирата? Ты спасла ему жизнь, ему, человеку, безусловно, сильному, и теперь относишься к нему, как... как к тому, что сама придумала и во что влюбилась первой наивной любовью!

Фарите выпрямилась.

– Подожди, Аифаш! – сказала она с силой. – Сейчас ты судишь обо мне по себе. Это ты спасла жизнь Тэаду – не приди ты вовремя, он умер бы от ран, и ты была ненамного старше, чем я, и любовь твоя тоже первая.

– Да, но Тэад эсгебешник.

– А я не могу себе приказать.

– Фарите...

– Подожди. Ты считаешь меня способной увлечься какими-то романтическими бреднями о пиратах? Ты считаешь, я могу смотреть на ограбления как на подвиги и героизм? Или то, как живут и как ведут себя пираты, способно увлечь меня?

Аифаш помедлила и поняла, что Фарите права.

– Нет, Фарите. Я так не считаю, – ответила она.

– Тогда чего же ты боишься? Что он позовёт меня и я уйду за ним в группировку? Но он не захочет, чтобы я соприкоснулась с таким... с таким ужасом. Это он придёт ко мне, потому что я знаю, какой он. Он не обманет моей веры в него. Он вернётся. Но, наверно, ещё не сейчас. Надо ждать.

– Ждать, когда он оставит свою группировку и придёт? Куда – на Тиргму?

Глаза Фарите блеснули оскорблённо и гордо.

– Нечего ему делать на Тиргме! Я знаю. Он достоин меня. А я буду достойна его.

«Это пройдёт... – потерянно подумала Аифаш. – Нужно только время. Ей всего шестнадцать. Она успокоится и постепенно забудет...»

Аифаш поднялась.

– Пойдём, Фарите. Мне пора переодеваться – и на Тетраллу. И мы посуду с тобой не убрали. Даже завтрак-то не закончили.

Фарите встала. Потом нахмурилась и удивлённо посмотрела на сестру.

– Подожди. Какая Тетралла? Ты же... У «Катуни» жёсткие старт-посадка, тебе летать теперь только лайнерами.

Аифаш думала об этом. Но прервать работу не решилась.

– А что делать? Ты можешь что-то предложить?

– А как ты летала до сих пор? С того времени, как вернулась с Антлоиты?

– Я свела работу на Тетралле к минимуму, и летал Коул Леверт. Вчера его практика закончилась.

– Вчера? Так ты не была на Тетралле?

– Один раз. Надо было проверить, как идут дела.

Фарите улыбнулась.

– Ну, тогда хорошо, Аифаш. Вместо тебя буду летать теперь я. И нам больше не придётся сокращать объём работы.

– Фарите, но...

– Что ты, Аифаш? Ты была как я, когда уже работала самостоятельно. Мне тоже пора, ведь правда? Я справлюсь.

– Я не сомневаюсь, что справишься, но... Фарите, тебе нельзя выходить в Космос!

– Почему? Я здорова.

– Я не об этом. Я о пиратах.

Фарите улыбнулась жалобно и удивлённо:

– Аифаш... Ну, а какая разница-то? Пиратам какая разница, похищать меня с орбиты или с поверхности Аниоты? На орбите безопаснее. Корабли вооружены, а на Аниоте мы не ходим с бластерами. И кроме того, любой исследователь, а также и мы с тобой, всегда рискует, что на него нападут, поэтому у нас СГБ рядом.

Аифаш сжала зубы, осознавая правоту сестры.

– Идём в дом, – сказала она.

Они шли рядом, обе обдумывая то, что узнали за это утро друг о друге.

– Нам надо возвращаться на Землю, – со вздохом сказала Аифаш.

– Возвращаться? – обмерев, повторила Фарите. Она не успела ещё прийти сама к этому выводу. Они прожили в системе Гая пять лет и улететь – улететь навсегда! – означало оторвать её от себя с половиной собственного сердца. – Я не хочу...

– Я тоже. Но оставаться на Закрытые месяцы нам нельзя.

– Но... если он прилетит, он будет искать меня здесь... – медленно осознавая случившееся, проговорила Фарите.

– Нашёл же на Антлоите, – сдержав усмешку, как могла мягче сказала Аифаш. – Да и на Земле, в больнице.

– Да... Но, Аифаш... Давай с тобой... давай мы не будем торопиться?

– Конечно, солнышко.

– И знаешь ещё что? Тебе надо как можно скорее помириться с Тэадом.

Аифаш тревожно посмотрела сестре в лицо:

– Так он... он действительно не виноват, Фарите? – недоверчиво и радостно спросила она.

– Абсолютно. Твой Тэад – ты верь ему.

– Как я люблю тебя, Фарите!

– И я тебя, – улыбнулась Фарите. – Значит, надо посигналить на «Грозу»...

– Он был снова на «Арабне», это корабль его друга.

– У тебя есть его позывные?

– Да, Тэад давал ещё когда ты заболела.

– Посигналим и туда, и туда, прежде чем мне улетать.

– Тебе? Фарите, мне кажется, это неразумно.

– Разумно лететь тебе и рисковать собой и детьми. – Фарите рассмеялась. – А знаешь, Аифаш, я всё ещё не верю. Нет, верю, конечно, но так странно. Ты – и вдруг мама. А я? Я – тётя, да? С ума сойти! Нет, Аифаш, мы будем тебя беречь, а летать буду я. Если в чём-то засомневаюсь, ты будешь меня консультировать с Аниоты. И потом, на Аниоте тоже надо работать. Мы с тобой поменяемся.

– Фарите...

– Дети важнее всего.

– Ну хорошо, – сдалась Аифаш. – Но тогда давай так: сегодня ты никуда не полетишь, и мы посвятим день отдыху и разговорам. Ты провела ночь в полёте и шла ведь не на автоматике, верно?

Фарите кивнула.

– Обсудим и спланируем работу, а также, когда мы сможем её завершить, чтобы вернуться на Землю.

– А Тетралла?

– Информацию с эртов снимать послезавтра, а остальное – что ж, подождёт. Тебе надо отдохнуть и вообще стараться не перегружать себя лишней работой. Договорились?

– Да. И тебе.

– И мне.

Тем временем они подошли к дому.

– Как больно будет оставить всё это... – сказала Фарите, остановившись и глядя на дом среди густой зелени. – И мы не вернёмся сюда? Никогда?

Аифаш подавила тяжёлый вздох.

– Я – наверное, никогда. А ты – кто знает.

– Я – без тебя? Чтобы мы расстались? Зачем? Может быть, мы ещё вместе...

– С детьми – на изучаемую планету? Не разрешат. К тому же, дети должны расти среди людей.

Фарите кивнула. С одиннадцати лет жившая на Аниоте, она прекрасно понимала, что Аифаш права.

– Может быть, в гости?

– Ну, в гости-то можно.

– А куда мы денемся на Земле, Аифаш? У нас нет на Земле дома. Попросим Травковых освободить наш?

– Н-не знаю... – с запинкой проговорила Аифаш. – Неудобно. И потом, тебе не будет страшно туда вернуться?

– Наверно, будет... – прошептала Фарите, глядя в сторону.

– У Тэада на Земле дом. Там его мать живёт.

– А ты смогла бы ужиться со свекровью?

– А ты? Мы ведь с тобой только вместе.

– Не моя же она свекровь, а твоя. Тебе можно будет звать её мамой.

– Мамой? – удивилась Аифаш. – У нас была и есть одна мама.

– А я хотела бы называть свекровь матерью, – вздохнула Фарите. – Только чтобы она была справедливой и мудрой.

Фарите вздохнула снова. У неё, скорее всего, не будет свекрови. Если Даргол вырос у пиратов, то ещё неизвестно, что с его матерью и жива ли она. И поймала себя на мысли, что так и не смогла назвать сестре имени Даргола. Словно, называя ей своё имя, Даргол доверил ей что-то глубоко личное, такое, что нельзя сказать больше никому. Она и Майрану ни за что не назвала бы его имени, если бы не думала тогда, на больную голову, что это прилетел сам Даргол.

«Он прилетит! – снова радостно подумала Фарите. – Только надо его дождаться. Он знает, что я его жду. Он прилетит...»