Неведомое. Глава LII

(продолжение. Предыдущая глава LI– http://www.proza.ru/2020/08/12/2115)

(Начало. Глава I - http://www.proza.ru/2020/01/01/1248)

       Разомлевший от жары телеграфист Железнов сидел в своем деревянном кресле под навесом прямо на крыльце тучковской почты, лениво дымил паптроской, пускал табачный дым кольцами и, щурясь, на солнце, наблюдал, как они тают в раскаленном воздухе. Он лишь слегка скосил глаза на урядника, когда Громов торопливо соскочил с лошади у самой коновязи и, тяжело отдуваясь, неловко  потрусил к почте, на ходу вытирая потное лицо огромным платком.
       - О, здоровь будь, Петр Григорич! Ты-то мне и нужен! – закричал урядник, заметив сидящего под навесом телеграфиста.
       - Чего надо-то, Тит Наумович? Гляжу, с тебя мыло хлопьями падает, как с коня запаленного… – даже не ответив на приветствие, процедил Железнов.
       - Депешу… нужно срочно… отправить! – запыхавшийся Громов с трудом перевел дух.
       - Ничем не могу помочь, дорогой! – телеграфист зевнул и щелчком отправил окурок папироски в густые заросли акации рядом с крыльцом.
       - Дело государственной важности, Петр Григорьевич! – опешил Громов и машинально сунул совершенно мокрый платок в карман.
       - Рад бы, да нет никакой возможности, Тит Наумович, - равнодушно сказал телеграфист и снисходительно посмотрел на урядника. - А ты чего это перепуганный такой? Случилось что?
       - Случилось, Петр Григорьевич! Помещик Луконин с казачками своими шибко озорует!
       - Сумасшедший граф опять шалит? Эка невидаль! Сдается мне, что такое у него уже в привычку пошло. Он всей волости скучать не дает. В первый раз что ли?
       - Так на энтот-то раз воне совсем с катушек слетели! Воронинский хутор осадил и настоящим приступом береть по всем ухищрениям военной науки! С пушками!

       - Ого! А не врешь? Кой черт там ему понадобилось на хуторе-то?

       - Дык я как раз оттедова!.. Казачки луконинские разъездом всречь попались. Хвастались, что судейских там сидящих, что из Клина приехали следствие править,  граф вознамерен смертью прибить… И меня грозились убить, ежели кому из властей скажу…
      
        - Ах, вон оно что! Ох, доиграется Луконин! Судейских чинов побить – это не шутки!            
      
        - Так отстучи, Петр Гриорьевич, депешу начальству в уезд, Христом-богом прошу! – урядник сорвал с головы картуз и истово перекрестился.

       - Не могу, Тит Наумович, связи нет! Я еще утром обходчиков послал пройтись по всей линии. До сих пор не вернулись. Видать, серьезное повреждение где-то!
      
       - С чего повреждению-тобыть? Погоды-то жаркие стоят, однако, ни грозы, ни ветра сильного накануне не было!
   
       - Ну, коль у графа война с судейскими началась, не иначе, как злодейским умыслом объяснима может быть оказия сия.

       - Так что делать-то, Петр Григорьевич? Побьют же начальство, с Луконина-то станется! Он, кады на него накатывает, совсем бешеным становится и все, что угодно, сотворить спсобен!

       Железнов вскочил и торопливо спустился с крыльца.
       - Сказать откровенно, не знаю, что делать в такой ситуации, Тит Наумович! – телеграфист растерянно развел руками. – Понятно, что судейским нездобровать! Наверняка побют их, как побили стражников и тех следственных, что по воздвиженским бесчинствам расследованье вели! А потом опять, хотя и нескоро, каратели пожалуют… Достанется всем: и правым, и виноватым…
      
       - Боюсь, что достанется как раз правым, а  с его светлости опять, как с гуся вода! – недобро глянув на телеграфиста, урядник махнул рукой  и повернулся, чтобы уйти.

       - Не сердись, Наумыч, действительно, ничем помочь не могу… Луконин-то, как ты говоришь, с пушками подступил, а у меня, в отличие от тебя, даже оружия нет!

      - Ну, и что, что у меня ливорверт казенный? Ты меня ливОльвертом не попрекай! Что с его толку супротив луконинской армии!  И людей у меня нет… А такие, как ты, Петр Григорьевич, только руками разводить горазды, пока всякая сволочь и нехристь вокруг бесчинства творит и православных людей, словно скот убойный режет!
 
      - Помилуй, Тит Наумович! С чего это ты на меня-то взъелся-то?

      - Да пшел ты к черту,  Петруша, гроб повапленный*! Сиди тут на крыльце и в небо дым пускай папироской своей слюнявой, пока к тебе самому злодеи поганые не придут за душонкой твоей убогой. Толку от тебя, болезный, что от козла молока! – урядник зло плюнул и, яростно нахлобучив на голову форменную фуражку, быстро пошел к коновязи.

       - Да постой ты,  скаженный! Сказано тебе – связи нет! – телеграфист, соскочил с крыльца, побежал следом за Громовым и попытался удержать его за плечо. Урядник, не оглядываясь, сбросил его руку и ускорил шаг.

– Ну, постой же, Наумыч, послушай, что я тебе скажу!..  Народ надо подымать!

       Урядник неожиданно остановился:  -  Какой народ?

       - Самый обыкновенный, православный, что землю пашет, трудами своими живет и в Господа нашего Иисуса Христа верует! Люди у нас за правду и веру христову, любому басурману хребет перешибут!  А на графа-злодея они давно  топоры и вилы точат… Ненавидят Луконина селяне, и давно спалили бы его в усадьбе, если бы не лихие наемники его…
       - Тю-ю! – урядник обреченно махнул рукой. – Так народ-то наш ноне всего боится, по подворьям попрятался и на белый свет токмо поверх забора поглядывает.  С тех пор как их высокоблагородие князь Беклемишев тута прошелся с орлами своими да показал нашим бузотерам почем фунт лиха, народишко здеся даже на сенокосе за вилы браться стесняется.  Шибко застращал всех полковник! А за судейских-то супротив казачков Луконина у их и подавно кишка тонка!
       - Ну, не скажи, Тит Наумович! Народ на графа сильно зол, его только раскачать надобно!  А, если православные за дреколья возмутся, их потом и не удержишь!..
       - Да ладно! У Луконина, хоть и небольшое, но серьезное войско с оружьем и даже вон с пушками. Спроть него деревенским никак не выдюжить… И сноровка не та, и снаряженье у наших мужиков не прокатит… Хотя… с дюжину стволов у тучковских, пожалу, найдется…
       - Между прочим, ты забываешь, что и в Вяльцах народ охотой промышляет. Нынешней зимой помещик Гагарин загонную охоту на волков устраивал, так с четверть сотни местных с ружьями собралось.
       Урядник в раздумье снял фуражку и промокнул лысину платком. – Ну, так!.. Однако, люд-то все простой… Не служивый…
       Телеграфист засмеялся: - Есть, Тит Наумович, есть и служивый народ! В больнице тучковской до сих пор восемь стражников и унтер прохлаждаются. Холера их не взяла – оклемались. Сегодня только ко мне всем табором приходили, телеграмму хотели начальству послать…
       - Да ну! Не брешешь?
       -   Никоим разом, Тит Наумович!
       - Так у них, небось, оружья-то нет?
       - Известно мне, что винтовки их на склад купца Рубинчика сдадены под охрану…Командир их распорядился, когда за бунтовщиками гонялся по уезду, чтобы с собой лишний скарб не возить…
       Громов крякнул и расправил усы. – Ну, Петр Гриорьевич, в таковском-то разе поспешать надоть!
       Железнов широко улыбнулся: - Так в чем же дело? Командуй, Тит Наумович!
       Урядник посмотрел на телеграфиста веселыми глазами. – Поначалу в лазарет наведаемся к стражникам, потом к купцу Рубинчику. А в Вялцы я немедля местного десятского Ваньку Редянова отправлю. Пущай охотников соберет. Коли до вечера не управимся – судейским на хуторе каюк будет. Успеть надобно!

         Уже через полчаса часа десятский Редянов торопливо седлал неказистую крестьянскую лошадку у крыльца своей избы и,поглядывая на урядника, заверял: - Дело государево, ясен пень! Урок твой понял! Все, как есть, исполню, Тит Наумович!..
      
        - Добре! – Громов поддержал десятскому стремя. – Езжай, не мешкая, Егорыч! Сичас дам тебе денег на расходы. Кады соберешь охотников, найми ездовых, сади народ в телеги и вези разом к развилке на шляхе, где съезд на воронинский хутор. Там у нас общий сбор будет. Желательно, что б к вечерней заре управились.. Коли нас с Железновым до энтова срока не объявится, затаитесь терпеливо и ждите в роще тихо,. Не шумите и костров не жгите!

        Десятский лихо вскочил в седло, поправил за спиной ружье. – Как скажешь, Тит Наумыч. Токмо у мене всё жа сумление есть, что  народ на войну с Лукониным сподобится из-за судейских-то… Что за интерес головы под казацкие шашки-то подставлять!
       Громов хмыкнул, разгладил усы и хитро прищурился: - Так и знал, что ты за интерес озаботишься… Ну, так и быть, покажу тебе кое-чего…
       Урядник открыл сумку, достал увесистый полотняный мешочек, потряс им и, размотав завязки, высыпал на ладонь горсть весело блеснувших на солнце золотых монет.
       У десятского от изумления открылся рот и округлились глаза. – Ох, мать моя! Никак злато?
       - Оно самое, Ваня! – Тит Наумович бросил мешочек обратно в сумку, достал из кармана платок, пересыпал в него золото и протянул Редянову:  – На вот. покаж им...  Посули кажинному, кто за правое дело  встанет, по золотому. А, ежели, кто из молодцов сгибнет… Тут урядник истово перекрестился. - То скажи им, что семья сиротская живот положившего героя получит по три  таковских монеты…
       - Ух ты! – дсятский почтительно взвесил на ладони золотые и спрятал их за пазуху. Потом улыбнулся, плюнл на рукав рубахи и потер бляху на груди.– Ну, Наумыч, ужо ввечеру будет тебе войско!
       -, Езжай, Егорыч, не мешкай, время нынче дорого!

        Телеграфист Железнов посмотрел вслед гонцу, скрывшемуся в клубах пыли в конце улицы, и озадаченно глянул на урядника: - Откуда у тебя такая мошна, Тит Наумович? Я такой казны сроду не видывал!
       Громов махнул рукой: - Не любопытсвуй, Петр Григорьевич, долго рассказывать…  Потом поправил фуражку и одернул пропотевший мундир: - Сейчас мы с тобой, Григорьевич, наведаемся в лавку купца Рубинчика. У меня к нему дело будет…
       - Хм, однако! Все знают, Тит Наумович, что у Льва Моисеевича с графом давно довольно близкие отношения сложились и не только деловые. Купец, как говорят, и гостил у нечестивого язычника по неделе, а то и две, неоднократно, и на зимнюю, и на весеннюю охоту приезжал... Говорят, что дружба у них. А вот местные помещики с Лукониным не дружат. Чураются даже встречаться с ним, брезгают…
       - Скорее, боятся, Петр Григорьевич…

        - Ну да… и боятся тоже...
       - Только я разумею, что после того, как Луконин выкрал поповну прямо со двора усадьбы демидовского батюшки и умчал на экипаже Рубинчика, у Льва Моисеевича с графом случилась вражда.
      - Да, говорят… Но дела совместные оне до сих пор поддерживают. Что-то их связывает…
       - Все равно, Петр Григорьевич, нужда есть к Рубинчику наведаться. А там – видно будет!
       Телеграфст вздохнул и покачал головой.  – Ну, не знаю! Давай попробуем, вдруг да поможет нам чем-то этот купец…
       
(продолжение следует.– Глава LIII-  http://www.proza.ru/2020/12/29/1743)