Букетик роз. Быличка

Я училась в аспирантуре в Ленинграде. В огромной комнате с высокими потолками, на Васильевском  острове,  жили шестеро девиц, возмечтавших стать кандидатами наук. А что, оклад 320 рублей, и никаких финансовых проблем до конца жизни. Мы ведь жили в Советском Союзе, который весной 1985 года еще  казался вечным. 
Накануне 8 Марта меня приехала навестить мама из далекого Казахстана. Её всё поразило в северной столице, но особенно – полки в мясном магазине. Такого изобилия в нашем провинциальном городе не было уже давно. В первый же день мама наготовила нам с подружками  и борща, и мяса «по- французски», и пышных котлет, получая от удовольствие от того, что  не надо экономить.   
Все было замечательно, мы с мамой гуляли, подолгу разговаривали. Но у меня была одна маленькая проблема в виде молодого человека, с которым у нас завязывались отношения. Я его предупредила, что ко мне приезжает мама на неделю, вряд ли мы будем видеться. Конечно, втайне думала: ну, скажи, что хочешь с ней познакомиться.  Но он, осторожный, сказал другое: да, пожалуй, я еще не готов в таким встречам… Ну, что ж, по крайней мере, честно.   
И вот утро праздничного дня. Мы пьем чай. Делимся планами: мы с мамой собираемся погулять по Петропавловской площади, Невскому проспекту, а вечером я достала билеты в Кировский театр. Вдруг стук в дверь. «А вот и наши мужички», - веселимся мы. Я никого не жду. И вдруг входит мой друг, из-под воротника пальто видна наглаженная рубашка с галстуком. Церемонный,  серьезный, на меня не смотрит. Жестом неумелого факира из-за спины извлекает ворох гвоздик. Говорит полагающиеся слова про милых женщин и начиняет оделять всех цветами. Девочки удивлены, не ожидали, мама с любопытством посматривает, чей кавалер. Он дарит три гвоздички и ей, она благодарно кивает головой. Я встаю в позу: ехидно улыбаюсь и жду. И поколебавшись, была не была,  он достает откуда-то  букетик роз и подает мне, а потом еще и в щечку целует. Молча. Попрощавшись, быстро выходит. «Застеснялся», - говорит мудрая мама.  Я выхожу следом. - «Это ничего не значит». – «Конечно, милый». - «Я вас встречу после театра, провожу». –  «Да можешь не беспокоиться». Потом мама спрашивает, кто это. «Это ничего не значит» - отмахиваюсь я. Мама качает головой.
Вечером он ждал у театра. Конечно, представился. Пошли пешком до моста лейтенанта Шмидта. Как прорвало: разговаривали о спектакле, вообще об искусстве, он рассказывал о местах, о домах, вдоль   которых шагали, спрашивал маму, что понравилось в Ленинграде. Мама  скупо отвечала, застеснялась аборигена. Вежливо распрощались, он подсадил нас на автобус, помахал в окошко.  Мама захотела снова узнать побольше, я снова отмахнулась: «Это ничего не значит». Потом мама уехала. Молодой человек гордился собой: каким показал себя джентльменом... Мы продолжали  встречаться, без особых обязательств. Летом мама умерла. А осенью, плача и перечитывая вновь и вновь сохранившиеся  мамины письма, я  увидела слова, о которых забыла, отмахнулась от них («это ничего не значит») ранней весной. Мама писала тогда, вернувшись из Ленинграда: «Дочка, такие вы с ним разговорчивые, сразу видно, вы друг друга понимаете, подходите друг другу,  постарайся его не потерять». Это было материнское благословение, какой-то высший знак оттуда.  И я другими глазами посмотрела на моего молодого человека. И вышла за него замуж, и родила ему дочь. А завязалось все в узелок, наверное, в этот день, 8 Марта…