Русский отец

НАЗВАНИЕ СЦЕНАРИЯ: "РУССКИЙ ОТЕЦ".

ФОРМАТ: игровой короткометражный фильм.

ЖАНР: социальная драма.

ХРОНОМЕТРАЖ: 15 мин.

ЦЕЛЕВАЯ АУДИТОРИЯ: фестивальная.

КОНТАКТЫ: loktin0364@gmail.com

ЛОГЛАЙН: Во время пандемии маститый журналист со слабым здоровьем спасает единственного сына, который ушёл из дома жить на свалку, где заразился смертельно опасной болезнью.

ТЕМА: отеческая любовь против смерти.


СЦЕНАРИЙ

[Здесь опубликована киноновелла; у автора есть сценарий, написанный в "американском" формате.]

        Осенним днем в гостиной элитного коттеджа на раскладном кресле полулежал Андрей Петрович — главред крупного издания, лет пятидесяти пяти, в очках и халате. Перед ним на столе стояли откупоренная бутылка вина, пара бокалов.
        В гостиную вошла его супруга Елена — лет тридцати пяти, стройная, в медицинской маске и элегантном платье. Руками в резиновых перчатках она держала коробку с пиццей.
        Муж посмотрел на жену, улыбнулся.
        Елена поставила коробку на стол, взяла флакон антисептика с распылителем, опрыскала жидкостью упаковку.
        Андрей Петрович уселся в кресле, разлил вино из бутылки по бокалам.
        Сняв перчатки и маску, Елена бросила их на пол, села за стол.
        — Леночка, — сказал Андрей Петрович, — за нашу годовщину.
        Супруги чокнулись бокалами вина, выпили.
        Елена раскрыла коробку, взяла кусок пиццы, попробовала его с видимым удовольствием.
        — Как там твой канал? — спросил Андрей Петрович.
        — Не растет, — Елена ела пиццу. — Юрка за месяц десять тысяч подписчиков набрал. Больше, чем я за год.
        — Ты о чем?
        — Сын твой блогером стал, завел канал "Жизнь бомжа". Я его вчера увидела, случайно... Ты не знал?
        — Нет, — удивлённый Андрей Петрович поправил очки.

        Вскоре Андрей Петрович, зябко кутаясь в халат, со смартфоном в руке расхаживал по садовому участку возле коттеджа. В изумлении он смотрел на дисплей, где проигрывалось видео с канала "Жизнь бомжа".
        Андрей Петрович видел, как днем двое бездомных в пуховиках бредут по свалке, ковыряя палками мусор. Одним из бродяг был его сын Юрий — лет двадцати пяти, обросший щетиной, с полиэтиленовым мешком за спиной. Другим был бородатый сорокапятилетний алкоголик с опухшим лицом.
        Андрей Петрович изменился в лице, остановил видео. Найдя в смартфоне номер, он позвонил по нему, приложил трубку к уху, сказал:
        — Привет, Сеня. А чего ты Юрку моего бомжевать-то отправил? У него же астма, группа риска.
        — Андрей Петрович, — раздался из смартфона голос Семёна, — я его не отправлял. В августе Юра получил редакционное задание — сделать репортаж о жизни бомжей. А в сентябре он уволился.
        — Как уволился?.. А чего ты не сказал?
        — Буду честен. Достали его прогулы и запои. Даже мобилу он потерял.
        — На какой он свалке?
        — Не знаю. Я с ним месяца два не общался. Вы маме его звонили?
        Андрей Петрович отключил связь.

        Позже в кабинете элитного коттеджа Андрей Петрович сидел за столом перед компьютерным монитором, на котором шла видео-трансляция с канала "Жизнь бомжа". Одновременно главред звонил по смартфону.
        На полке стояли три фотографии Юрия в рамках: на первой он был запечатлен веселым мальчиком лет десяти, в обнимку с сорокалетним отцом Андреем Петровичем и матерью Верой лет тридцати пяти; на второй — грустным подростком лет пятнадцати; на третьей — двадцатилетним, мрачным.
        На экране монитора было видно, как в самодельном сарайчике из досок бородатый алкоголик сидит на драном кресле у горящего костра, отвечает на вопросы из чата:
        — Цветмет сдаём, макулатуру... Зовут меня Мойдодыр, бабки собираю на лекарства для Юры... Да, третий день горит. Чума арабская... В описании под видео есть номер карты. Скидывайте на неё донаты.
        Дым выветривается через вход, завешенный одеялом. Юрий лежит на матрасе, укрытый пледом, вдыхает из ингалятора, кашляет.
        Из смартфона в руке Андрея Петровича раздался голос автоответчика: "Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети".

        Вскоре Андрей Петрович в куртке сидел за рулём японского внедорожника, припаркованного на садовом участке возле коттеджа. Прогревая двигатель, он опустил стекло водительской дверцы.
        По радио звучал голос диктора:
        — Ситуация с пандемией нового типа ближневосточного вируса МЕРС критическая. Больницы переполнены пациентами с пневмонией. Берегите себя. Оставайтесь дома...
        Андрей Петрович выключил радио. Елена подошла к машине.
        — Не бойся, Лен. Заразу не привезу.
        — Да я за тебя боюсь. Гипертония, диабет.
        Андрей Петрович поднял водительское стекло. Внедорожник тронулся с места, выехал на улицу коттеджного посёлка.

        Позже Андрей Петрович с респиратором в руке стоял перед входом в подъезд многоквартирного дома, звонил по домофону. В стороне на безлюдной улице был припаркован его внедорожник. Раздалось пиканье.
        Открыв дверь, Андрей Петрович вошел в подъезд.

        Вскоре в подъезде многоквартирного дома Андрей Петрович взошёл на лестничную площадку. Подойдя к квартире, он поднял руку к звонкe, но заметил, что входная дверь приоткрыта.
        Андрей Петрович вошёл в обшарпанную прихожую, заглянул в комнату с убогой обстановкой. Там никого не было. Он прошёл на кухню, увидел, как его бывшая жена Вера — теперь лет пятидесяти — сидит за столом, на котором стоят недопитая бутылка водки, пара стаканов, тарелка с закуской.
        Подслеповато щурясь, пьяная женщина посмотрела на незваного гостя.
        Андрей Петрович сел за стол перед Верой, сказал:
        — Юрку ищу. На какой он свалке?
        — Андрюша?.. — изумилась Вера. — Ты что ли?.. Господи. Десять лет тебя не было.
        — Вер, от тебя такого не ждал. Чтобы сына нашего из дома выжить...
        — Какое, млять, "выжить"? Он сам ушёл. Я к нему месяц на свалку ходила, вернуться умоляла. Христом богом... Бесполезно. Не надо ему ничего.
        Андрей Петрович вздохнул, покачал головой.
        — Юрка как мать твоя, — продолжала Вера, — головой тронулся. Девушка его бросила... А чего ты про сына-то вспомнил? В папашу не играй.
        — На журфак его кто поступил? На работу его кто устроил?
        Вера вылила остатки водки из бутылки в стакан, выпила, запела:

        У меня жена, ох, ревнивая.
        У меня жена раскрасавица...

        Андрей Петрович хлопнул ладонью по столу, встал.
        — На какой он свалке?

        Позже японский внедорожник ехал по дороге вблизи мусорного полигона.
        В ехавшей машине Андрей Петрович, сидя за рулем, говорил по смартфону:
        — Да, это свалка. Вызов сразу оплачу, налом. Когда приедете?
        — Через пять дней, — раздался женский голос из смартфона.
        — Девушка, "скорая" нужна срочно.
        — У нас очередь. Приедем через пять дней. И госпитализировать вашего сына мы не сможем. Больницы забиты. На томограф тоже не повезем. Во всех центрах — очередь, две недели.
        Андрей Петрович отключил связь.
        Внедорожник затормозил, припарковался на обочине.
        Задние колеса машины остановились на россыпи битого стекла и гвоздей.
        Андрей Петрович с респиратором в руке вышел из автомобиля, сморщил лицо от запаха свалки. Поправив очки, он хмуро посмотрел на холмы мусора, над которыми с карканьем летали стаи воронья. Неподалеку виднелся лес.
        Андрей Петрович закрыл машину, пошел в сторону полигона.

        Позже Андрей Петрович с респиратором в руке шел вдоль опушки леса мимо куч мусора. Неподалеку двое бездомных — заросших, с внешностью алкоголиков — разгребали мусор палками. Вдали лаяли собаки.
        — Эй! — крикнул им Андрей Петрович. — Парня ищу, Юрия!
        — Юрец ласты склеил! — ответил ему один из бездомных.
        Андрей Петрович изменился в лице.
        — Помер-то Огурец, а он парня ищет, — сказал второй бездомный первому, крикнул Андрею Петровичу: — Ты Юрку ищешь?! Молодого?!
        — Да-да! Молодой! С Мойдодыром живёт!
        — Ну, так и Юрка болеет, — сказал первый бездомный второму.
        — Юрка живой пока! — второй бездомный указал Андрею Петровичу направление. — Там фазенда Мойдодыра! Болеют они! Чума арабская!
        Андрей Петрович быстро пошёл вперёд.

        Вскоре на опушке леса Андрей Петрович в респираторе подошел к самодельному сарайчику с оббитыми клеёнкой дощатыми стенами, вокруг которого на веревках сушилась одежда, в основном — носки и трусы. Через завешенный одеялом вход из строения выветривался дым, доносился кашель.
        Андрей Петрович вошёл в задымленное строение, в углу которого на матрасе спал закутанный в плед Юрий с бледным лицом.
        Чумазый Мойдодыр сидел в кресле у костра, заливая кипятком из чайника лапшу быстрого приготовления. На застеленном ковром полу стояли стопы книг, бутылки из-под спиртного, три канистры с водой, таз и ведро.
        Андрей Петрович опустился перед Юрием на колени, пощупал ему пульс.
        Сын очнулся, изумлённо посмотрел на отца.
        — Зачем ты так, а?.. — спросил у него Андрей Петрович. — Зачем так?
        Мойдодыр отставил лапшу, встал, толкнул Андрея Петровича в спину.
        — Ты кто?
        — Отец его, — сказал Андрей Петрович.
        — Какой, млять, отец?! Нет у него отца! Вали отсюда!
        Оскалив щербатый рот, Мойдодыр схватил Андрея Петровича подмышки, потащил его из строения. Тот пытался сопротивляться, встать с колен. Мойдодыр ударил Андрея Петровича кулаком в солнечное сплетение. Тот охнул, скрючился, завалился у костра; очки слетели с его лица.
        Мойдодыр схватил Андрея Петровича за ноги, выволок его из сарайчика.
        Респиратор главреда зацепился за землю, соскочил с головы.
        Мойдодыр отпустил Андрея Петровича, ушёл в сарайчик.
        Держась за живот, стонавший Андрей Петрович перевернулся на спину.
        После паузы из постройки донеслись кашель, приглушенные голоса.
        Отодвинув одеяло, Мойдодыр выглянул из сарайчика.
        — Эй, батяня, заползай. Без обид.
        Андрей Петрович с трудом сел, поднял респиратор, попытался его надеть, но тщетно: отломилось пластиковое крепление затылочной тесемки.
        Замычав, Андрей Петрович отбросил сломанный респиратор.

        Позже в сарайчике Андрей Петрович без респиратора, в очках, сидел на драном кресле, рассматривая температуру на градуснике.
        Мойдодыр стоял на коленях, поил полулежавшего Юрия водой из кружки.
        — Тридцать девять, — сказал Андрей Петрович. — Чего пьёте-то?
        — Аспирин, анальгин, — Мойдодыр сел на ковер, поставил кружку, закашлялся.
        Юрий прилёг на матрас, вдохнул из ингалятора.
        — Пап, зря ты приехал. Заразился только.
        Андрей Петрович встал, убрал градусник, достал смартфон.
        — Так, поедем в больничку.

        Вскоре Андрей Петрович, расхаживая по опушке леса, сказал по смартфону:
        — Сан Саныч, я вас приветствую. Как ваша ничего?
        — Хорошего ничего, — раздался из трубки голос Сан Саныча.
        — А у меня вот сын заразился. Хочу к вам его положить. Короче, нужно два койко-места с кислородом.
        — Андрей Петрович, вы как с луны упали. Свободных коек нет.
        — Вы меня не поняли. Я же налом плачу. Пятьсот косарей за место.
        — Кому ты, млять, заплатишь?! У нас всё кончилось! Коек нет! Кислорода нет! Лекарств нет! Врачи уволились! Люди на лестницах мрут! У меня мать при смерти! Мне её положить некуда! Катастрофа, млять!
        — Уважаемый... — начал говорить Андрей Петрович, но Сан Саныч его перебил:
        — Медицина рухнула! Вы ее двадцать лет рушили!
        — Я-то здесь при чём?
        — А в нулевые ты что мандел?! "Больницы надо сокращать! Врачей слишком много!" Да будь ты проклят! Паскуда! Ненавижу тебя! Ненавижу!
        Андрей Петрович отключил связь, изменился в лице.

        Позже Андрей Петрович вошел в сарайчик.
        Тяжело дышавший Юрий всё так же лежал на матрасе.
        Мойдодыр со смартфоном в руке сидел в кресле и вел стрим:
        — Бабки собираем на лекарства для Юры... Да, отец его — Андрей Воронов, корифей журналистики, главред "Московского пионера".
        — Заткнись, — сказал Андрей Петрович Мойдодыру.
        — С вами был Мойдодыр, — бродяга отключил стрим, встал с кресла, повалился на матрас, закашлялся.
        — Юра, — произнес Андрей Петрович, — поехали ко мне. Будем дома лечиться.
        — Пап, с женой твоей общаться... не готов я.
        — Ну, что же, — Андрей Петрович сел в кресло. — Значит, я с тобой останусь. Здесь подохнем, вместе.
        После паузы Юрий сказал:
        — Не надо... Если к тебе поедем, то с Мойдодыром.
        — Так, — Андрей Петрович встал, обратился к Мойдодыру: — Ты с нами. Берем Юру, несем к машине.
        Лежавший Мойдодыр, кашляя, перевернулся на другой бок.
        — Тачку через лес подгони. Там просёлок. За сто метров дотащим.
        Андрей Петрович вышел из сарайчика.

        Позже Андрей Петрович, тяжело дыша, шел через мусорный полигон. 
        Позвонил смартфон. Подняв трубку, Андрей Петрович ответил:
        — Лена.

        Тем временем в элитном коттедже обнаженная Елена, сидя в ванне, наполненной пенной водой, сказала по смартфону:
        — Звонил Борис, говорил, он к нам едет. Что стряслось?
        — Лен, — раздался из трубки голос Андрея Петровича, — я организую кислородный стационар на дому. Боря нашёл бывшего военврача. Тот уже переболел, будет нас лечить. Капельницы поставит, кислород подаст.
        — Лечить нас?.. Ты сказал "нас"?
        — Я заразился. Через два часа привезу Юру с его... товарищем.
        — Что? — Елена изменилась в лице.
        — Мы в кабинете изолируемся. Врача в спальне поселим. А ты на первом этаже поживёшь пару недель.
        — Ты же мне клялся с бывшей семьёй не встречаться.
        — Я хочу, чтоб Юра выжил. Это мой единственный сын.
        — Забыл, как на коленях мне клялся?
        — Лен, не время для ревности.
        — Ревности?.. — Елена встала в ванне, обнажив точеную фигуру. — Значит, я — говно такое, что детей не родила?

        Вскоре Андрей Петрович подошел к своему внедорожнику, припаркованному на обочине дороги возле мусорного полигона. Тяжело дыша, Андрей Петрович присел на корточки, замычал. Два задних колеса машины, стоявших на россыпи битого стекла и гвоздей, были спущены.

        Позже Андрей Петрович сидел за рулем внедорожника, прогревал двигатель. Шприц-ручкой с инсулином он сделал укол в живот, вздохнул.
        По радио звучал голос диктора:
        — Из-за пандемии нового вируса МЕРС страна переживает медицинский коллапс. Морги переполнены. Берегите себя. Оставайтесь дома...
        Позвонил смартфон.
        Выключив радио, Андрей Петрович достал трубку, ответил:
        — Боря.
        — Андрей Петрович, — раздался из смартфона голос Бориса, — везу вам кислородный концентратор и капельницы. Достал дексаметазон.
        — А остальное? — спросил Андрей Петрович.
        — Купил цефтриаксон.
        — Борь, у меня два колеса пробиты. Домой нас отвези.
        — Такси вызовите.
        — Таксисты бастуют, больных не возят. Шиномонтаж на карантине. Борь, врача того за руль посади.
        — У него прав нет. Из запоя выходит. Дай бог, чтоб завтра очухался.
        — Боря, вывези нас отсюда. И считай, ты уже главред.
        — Завтра вывезу. Утром мне противочумный костюм доставят.
        Андрей Петрович отключил связь, нашел в смартфоне номер.

        Между тем в спальне элитного коттеджа Елена в трусиках и лифчике собирала в чемоданы дорогую одежду.
        Позвонил смартфон. Подняв трубку, Елена ответила:
        — Да.
        — Лена, — раздался из смартфона голос Андрея Петровича, — вывези нас домой.
        — Я к маме съезжаю и на развод подаю. Больше не звони.
        Елена в гневе отключила связь, бросила смартфон об стену.

        Вскоре Андрей Петрович с аптечкой в руке вышел из-за руля внедорожника, закрыл машину, направился к мусорному полигону, над которым с карканьем летали стаи воронья.

        Ночью в задымленном сарайчике Андрей Петрович понуро сидел на кресле перед горевшим костром.
        Рядом на матрасе лежал Юрий с синеватым лицом и тяжело дышал.
        В стороне дремавший Мойдодыр ворочался с боку на бок, постанывал.
        — Бомжевать-то ушёл из-за мамы? — спросил Андрей Петрович.
        — Не... — сказал Юрий. — Жизнь понравилась без рутины. Свобода.
        — Из-за девушки?.. Мать говорит, тебя невеста бросила.
        — Нет, не только... Ты не представляешь, как легко без тревоги жить, когда волноваться не о чем. Словно в детстве.
        — Выходит, из-за девушки, — Андрей Петрович покачал головой.
        — Помнишь, пап, как мы на дачу ездили? Когда ты с нами был?.. Помню, я маленький с тобой и мамой в машине еду. И так всё хорошо. Так спокойно... А потом ты нас бросил... Ты ведь тоже из-за девушки ушёл... Мать после развода целый год ревела. Как же я злился, что ты с ней так...
        Андрей Петрович хмыкнул.
        Юрий вдохнул из ингалятора, закашлялся, спросил:
        — А помнишь, ты мне написал? "Вот диплом защитишь, и мы с тобой по России поедем. На месяц. Как в детстве".
        — Сорвалось из-за работы, — сказал Андрей Петрович.
        — А мать говорила, тебя жена ревнует, видеться нам запрещает.
        Андрей Петрович вздохнул, встал, вышел из сарайчика.

        Утром Андрей Петрович ковылял по мусорному полигону, неся за спиной Юрия на самодельной лямке из двух поясных ремней. За ними с трудом тащился постанывавший Мойдодыр. В небе с карканьем летали стаи воронья.
        За холмами мусора виднелась дорога, на обочине которой стоял внедорожник со спущенными задними колесами.
        Мойдодыр отстал, захрипел, повалился ничком в мусор.
        Остановившись, Андрей Петрович оглянулся на упавшего Мойдодыра, посмотрел вперед. Он видел, как по дороге едет легковой автомобиль-иномарка, тормозит, останавливается; из-за руля выходит водитель в противочумном костюме.
        Юрий дышал с трудом.
        — Ничего... — сказал Андрей Петрович. — Вот подлечимся, рюкзаки соберём и поедем. Будем на природе ночевать, на звёзды глядеть. Как в детстве... По России поедем, сынок.
        Отец пошёл к машине, таща на себе задыхавшегося сына.