Россия в войне с Наполеоном ч. 4

АТАМАН М.И. ПЛАТОВ.

«К нам пожаловал чернокнижник Бунапарт и привёл с собою незваных гостей из двадцати заморских царств. Сила несметная! Видимая и невидимая! Плюнуть некуда, коли штыком местечка не очистишь!» И.Н. Скобелев. «Солдатская переписка 1812 г.»

Здесь крылась небольшая военная хитрость. 10 июня посол Франции в Санкт-Петербурге Жак Александр Лористон вручил на имя управляющего МИД России князя А.И. Салтыкова ноту. Из неё следовало, что с этого времени император Наполеон I Бонапарт «считает себя в состоянии войны с Россией». Ноту о начале войны Александру доставили в Закрет, недалеко от Вильно, только спустя три дня. Там российский государь со своей огромной блистательной свитой находился на балу, данном в его честь в имении ген. Л.Л. Беннигсена. Когда царю непосредственно представили донесение с границы о начале вторжения, он танцевал с прекрасными польками. Известие император встретил спокойно, поскольку слухи о близости столкновения с «братом» давно витали в воздухе. На людях он продемонстрировал должную твердость, говорил, что он скорее отпустит бороду и будет питаться одним хлебом, чем пойдёт на мир с Наполеоном. В рескрипте графу Салтыкову, через несколько дней опубликованном в газетах, высказывался в том же смысле: «Оборона Отечества, сохранение независимости и чести народной принудили НАС препоясаться на брань. Я не положу оружия, доколе ни единого неприятельского воина не останется в Царстве МОЕМ». Однако существуют свидетельства, что «властитель слабый и лукавый» был не настолько уверен в себе. В имении Беннигсена находился в то время карлик князя Платона Александровича Зубова - Якубовский Иван. Царь попросил карлу спрятать его в укромном месте, чтобы он мог обуздать панику и взять себя в руки.

Юрий Лотман вспоминает письмо Александра I своей сестре Великой княжне Екатерине Павловне: «Письмо свидетельствует о неверии в себя, несправедливо низкой оценке главных русских полководцев и о паническом страхе царя перед Наполеоном». Александр I слишком помнил свои слезы унижения на поле Аустерлица. Уже поздним вечером 13 июня царь направил к Наполеону министра полиции, члена Госсовета А.Д. Балашова, состоявшего при нём «для поручений», с личным письмом, в котором предлагал вернуться к довоенному положению. На словах император велел передать: «Если Наполеон намерен вступить в переговоры, то они могут начаться сейчас, с условием одним, но непреложным, т.е. чтобы армии его вышли за границу; в противном же случае государь даёт ему слово, докуда хоть один вооружённый француз будет в России, не говорить и не принять ни одного слова о мире». Но Наполеон сразу не дал аудиенцию русскому парламентёру, а повелел ему следовать вместе с его армией в Вильно. Только там, 18 июня, заняв город и, не обнаружив русских войск, отошедших вглубь страны, он принял ген.-адъютанта А. Балашова. Бонапарт обрушил на царского посланника град упрёков, по другой же версии - обошёлся с ним довольно любезно. Обедали, беседовали, однако результата не достигли. Балашов утверждал, что в конце переговоров Наполеон иронично спросил его о кратчайшей дороге до Москвы, на что тот ответил находчиво и достойно: «Русские говорят так же, как и французы, что все дороги ведут в Рим.

Дорог существует на Москву несколько и их выбирают, государь, по желанию, например, король Карл XII шёл через Полтаву». После беседы с высокопоставленным русским представителем Наполеон заявил приближенным: «Александр насмехается надо мной. Не думает ли он, что я вступил в Вильну, чтобы вести переговоры о торговых договорах? Я пришёл, чтобы раз и навсегда покончить с колоссом северных варваров. Шпага вынута из ножен. Надо отбросить их в их льды, чтобы в течение 25 лет они не вмешивались в дела цивилизованной Европы». На этом дипломатия закончилась и начались гонки с препятствиями. Александр I, безусловно, не рассчитывал на успех в переговорах. Это был своеобразный манёвр, а Наполеон истолковал нахождение у себя переговорщика Балашова, как доказательство слабости русского царя. Появилась иллюзия, что он напуган, растерян и через несколько дней попросит мира. И всё же «Ничто не было готово для войны, – писал Лев Толстой в «Войне и мире». – Общего плана действий не было. В каждой из трёх армий был свой главнокомандующий, общего над ними не было - император не принимал на себя этого звания... Чем дольше жил император в Вильне, тем менее и менее готовились к войне, уставши ожидать её. Все стремления людей, окружавших государя, казалось, были направлены только на то, чтобы заставлять государя, приятно проводя время, забыть о предстоящей войне...». Французам, безусловно, было известно, какими силами в июне 1812-го Российская империя защищает свою западную границу. Великой армии было противопоставлено примерно 317 тыс. чел., которые были разделены на 3 армии и 3 отдельных корпуса.

1-я Западная армия ген. от инфантерии Михаила Богдановича Барклая-де-Толли была развернута на участке Россиены, Вильно, Гродно, Лида (220 км) и прикрывала петербургское направление в районе Вильны. Её численность составляла 127 тыс. солдат и офицеров, в том числе 10 казачьих полков и 558 орудий; 2-я Западная (бывшая Подольская) армия во главе с князем, ген. от инфантерии Петром Ивановичем Багратионом действовала южнее, на московском направлении в районе городов Волковыска Белостока и Гродно. Она состояла из двух пехотных, одного кавкорпуса и 9 казачьих полков общим числом 52 тыс. чел. при 270 орудиях. Ещё южнее, на Волыни, прикрывая Украину и всё южное направление от австрийских и саксонских войск, располагалась 3-я Резервная или Обсервационная армия графа, ген. от кавалерии Александра Петровича Тормасова. В её составе находилось 60 батальонов, 76 эскадронов, 10 казачьих полков (46 тыс. чел.) при 168 орудиях. Армия базировалась в районе г. Луцка. Кроме того, из запасных батальонов и эскадронов были сформированы два резервных корпуса со штаб-квартирами в Торопце и в Мозыре. Одним из отдельных корпусов командовал ген.-л-нт П.К. Эссен (18,5 тыс. чел.). Он защищал направление Рига-Динабург. На Дунае стояла 50-тысячная армия вице-адмирала П.В. Чичагова, незадолго до этого воевавшая с турками. Высшее военное руководство России не располагало информацией о точной дате и месте нанесения Наполеоном главного удара, поэтому войска (около 225 тыс. чел. при 934 орудиях) были растянуты на пограничной линии в 800 км.

Конечно, это было на руку французам, планировавшим быстрым маневром окружить русские армии и разгромить их порознь. После этого, Бонапарт мечтал совершить победный рейд по территории страны, войти в Москву и принудить Александра I подписать с Францией кабальный договор. Своё наступление Наполеон начал левым флангом, планируя главными силами уничтожить 1-ю армию Барклая-де-Толли. Через 2 дня последовал мощный удар группировки войск Жерома Бонапарта (брат императора) в центр фронта, направленный на разгром 2-й армии ген. Багратиона. Но император французов недооценил высшее командование русских войск, которое с самого начала боевых действий разгадало его планы. Наши военачальники, учитывая явное превосходство врага, понимали, что если сразу ввязаться в крупные баталии и драться до конца, то это приведёт к неминуемому поражению армий и потере суверенитета страны. Поэтому было принято верное решение, следуя тактике скифов, избегать крупных сражений, минимизировать потери, отвести войска в глубь страны, соединить армии в единое войско, пополнить его численный состав за счёт резервов. И, измотав армию Наполеона I на степных и лесных просторах, отрезать её от Европы, лишив поставок продовольствия, фуража, боеприпасов, и только затем нанести решающие удары. Так началась Отечественная война 1812 г., которая привела к падению империи. Немецкий философ Ф. Энгельс отмечал: «Во главе соединённых армий всей Западной Европы Наполеон перешёл русскую границу. Он пошёл на Москву и этим самым привёл русских в Париж».

Как можно дольше задержать неприятельские войска, всячески затрудняя им продвижение вглубь России, прикрывать отход наших армий, беспокоить врага всеми силами денно и нощно, действовать ему в тыл и во фланги, стараться овладевать его транспортами, отнимать у неприятеля все способы к продовольствию было поручено летучему корпусу ген. от кавалерии М.И. Платова (3). Атаман Войска Донского М. Платов находился со своими 14 казачьими полками при армии ген. П. Багратиона. 15 (27) июня произошло несколько арьергардных стычек. Платов отличился под Гродно, на два дня задержав неприятеля, а арьергард 1-й Западной армии удачно схватился с авангардом левого крыла Наполеоновской армии. В 22 часа 11 июня первыми, на небольших лодках и паромах, с целью провести разведку и рекогносцировку местности, переправились на правый берег Немана три роты лёгкой пехоты (более 300 польских улан 13-го полка) из дивизии ген. Морана и рота сапёров. Под прикрытием пехотинцев, французские сапёры приступили к сооружению надёжных переправ. На рассвете 12 июня 1812 г. по четырём наведённым через Неман понтонным мостам, первый эшелон наполеоновской армии в большом порядке начал вторжение на территорию Российской империи. Вначале на правый берег переправилась 1-я пехотная дивизия ген. Луи-Шарля Морана из состава 1-го корпуса выдающегося стратега и организатора маршала Луи-Николя Даву. За ней последовали другие отборные части корпуса.

Продолжение следует в части  5                http://proza.ru/2020/12/24/911