19. Рождественское

   С самого появления в доме Оливка приучила хозяйку, что прием пищи – это святое. Хозяйкин прием пищи, в смысле. В смысле, Оливка должна сидеть на коленях у хозяйки, пока та сидит за столом. Вы не подумайте, Оливка очень воспитанная собака, и никакого попрошайничества себе не позволяет, стянуть кусок с тарелки не пытается, максимум, слизать пару крошек, упавших возле нее. Если таковые упадут.
   Так они и жили, хозяйка садилась за стол, Оливка прыгала рядом, пока та не поднимала ее на колени, где собака сворачивалась клубочком, чувствуя себя в центре мира и жизни. А то, что еда это жизнь, она знала совершенно точно своим собачьим умом.
   Появление в доме Люси внесло свои коррективы. Потому что кошка оказалась абсолютно не воспитанной, как сделала выводы Оливка, наблюдая за тем, как Люси запрыгивает на стол и пытается пристроиться к тарелкам, а хозяйка ее спускает на пол, даже не отшлепав – этого Оливка понять не могла. Преступление должно быть наказано, преступник должен понести наказание!
   -Оливка, ты повторяешься. И потом, ну, какое это преступление? Она же еще маленькая…
   Ага, маленькая! Видели молодого жеребенка? Вот и Люси такая. Раза в полтора уже длиннее Оливки.
   -Просто ты у нас девушка миниатюрная.
   -Ничего не миниатюрная, в самый раз, чтобы помещаться на коленках.
   -На коленках…Это да. В самый раз,- улыбнулась хозяйка, потрепав Оливку по голове.
   В общем, надо сказать, к соглашению с Люси хозяйка пришла. Правда, не к такому, какое ожидала Оливка. То, что теперь на нее, лежащую на коленях у хозяйки, с высоты хозяйского плеча будет взирать кошка, она не ожидала. Хозяйка, кажется, тоже. Потому что, слегка сгибаясь под Люси, чтобы той было удобнее устроиться у нее на плече, она порой замечала, что через несколько месяцев, когда Люси станет еще на килограмм-полтора тяжелее, это будет непросто.
   -Но то ж через несколько месяцев,- Люси смотрела сверху вниз на обеденный стол, на манящие тарелки и довольно щурилась.
   Наступил Сочельник, а с ним на стол начали выставляться разные вкусные вещи. Ушки с маком, ушки с грибами, ушки с картошкой…
   -Где они взяли столько ушек? Пожалуй, ближе к следующему Рождеству надо будет особенно беречь уши, вдруг они не найдут там, где берут, и примутся за мои?- Оливка озабоченно почесала ухо. – Хотя…- она посмотрела на люсины ушищи.
   -И вовсе не ушищи, смотри, какие аккуратненькие,- хозяйка погладила Люси.
   -Ушищи,- упрямо повторила Оливка, не смеющая признаться в ревности,- вот ее уши, ушищи, очень даже подойдут.
   Кроме ушек, на столе были пряные пряники («Тавтология»- обрадованно сообщила Оливка, блеснув словарным запасом – «а вот и не соглашусь.- ответила хозяйка.- Пряники? Пряники. Пряные? Очень. Можешь понюхать!» И Оливка, сунув нос в тарелку с пряниками, слегка чихнула обалдевшим от различных смешивающихся и расходящихся запахов специй носом), немецкий Штоллен, английский рождественский кекс, красная рыба и глинтвейн. И рождественские облатки.
   Облатки – это такие белые плоские штуковины, хозяйка утверждала, что это рождественский хлеб, но Оливка прекрасно знала, как выглядит хлеб во всем его многообразии, и на хозяйские шутки не велась. «Ничего общего с хлебом»- смело заявляла она, глядя на куски бумаги, лежащие на тарелке. Потому что, на ее взгляд, если это и было на что похоже, так на бумагу. Ну, на картон. И охота людям есть картон? Она в детстве попробовала один раз книгу, так мало того, что хозяйка подняла крик, что она съела библиотечную книгу, так и удовольствия ноль, честно говоря.
   За сочельниковской трапезой – Оливка с трудом по слогам произнесла это слово, и не была до конца уверена, что сказала его правильно,- хозяйка сидела за столом с зажженными свечами, фигурками вертепа и красивыми салфетками, на коленях у нее лежала Оливка, а на плече возвышалась Люси.
   -Я точно капитан Сильвер,- смеялась хозяйка, вся в ожидании, что кошка сейчас завопит громким хриплым голосом: «пиастры, пиастры!».
   Животные с недоумением посмотрели на хозяйку, не поддержав ее веселья.
   -А вот классику надо знать,- вздохнула хозяйка.
   Но Люси больше интересовали не пиастры, о которых она ничего не знала, а еда на столе. Хозяйка преломила облатку, и дала ей кусочек. И жмурясь от удовольствия, кошка съела его. И посмотрела на хозяйку своими круглыми желтыми глазами.
   -Ну что с тобой делать? Ладно, возьми еще кусочек. Знаешь, в польских деревнях издавна есть обычай делиться в Сочельник облатками с домашней скотиной. А еще есть предание, что в ночь на Рождество животные обретают голос. Вот только разговаривать с ними опасно, они могут случайно сказать, когда ты умрешь. Вот смешные поляки – с животными разговаривают, да?
   -Ага,- дружно ответили Оливка и Люси, фыркнув в усы. Потому что усы есть и у собак, и у кошек. И если фыркать, то как раз в них и попадешь.
   -Мяу, дай еще кусочек облатки!