Синяя ромашка на Светкином поле

РОССИЙСКОЕ АВТОРСКОЕ ОБЩЕСТВО.
СВИДЕТЕЛЬСТВО № 8664 о депонировании
и регистрации произведения - объекта
интеллектуальной собственности рукопись
романа «Синяя ромашка на Светкином поле»
Запись в реестре за № 8664 от 14 июня
            2005 года.
Копия произведения хранится в архиве
  РОССИЙСКОГО АВТОРСКОГО ОБЩЕСТВА.


                И С Р А   С А Ф Е Д
   
                СИНЯЯ РОМАШКА
                НА СВЕТКИНОМ ПОЛЕ

                (роман)

                Левая рука его у меня   
                под головою, а правая   
                обнимает меня...         
                «Песнь Песней»

                ГЛАВА ПЕРВАЯ
               
                * 1 *
В лобовом стекле надвигается и улетает за спину мрачный лесной массив. Машина ест километры. 
Дождь моросит... На горизонте дорога остриём врезается в лес.
Машина подпрыгивает на изношенных амортизаторах, качается на ровной дороге. Российские дороги - воспетые и обруганные, вьются в лесах долго.
Лежачий полицейский встряхивает и пробуждает Светку. Она с трудом приподнимает веки и, сквозь образовавшуюся смотровую щель, занавешенную густыми ресницами, пытается увидеть предмет своего беспокойства. Не находит и снова впадает в сладкую дрёму. Хорошо дремлется после выкуренной, впервые в жизни, сигаретки с травкой, которую ей подсунул таксист Володя:
 - А ты покури!.. Захорошеешь, глюки пойдут! Я и сам покурил бы, да нельзя за рулём.
Любопытная Светка закурила, но глюки не получились - спит всю дорогу, а думает, будто дремлет. Веки каменные - по пуду весом.
Реагирует Светка на изменения в движении машины: на остановки у постов милиции, на лежачих полицейских, на плохую дорогу, на повороты, которые лихач Володя пролетает, не снижая скорости.
Дорога из Нижнего Новгорода в Москву долгая, терпеливая: из лесу выскочит вдруг, проколесит полем и опять в лес закатится. На дороге: посёлки, городки старинные, замученные химией города.
Машина останавливается. Пробудившись, Светка видит в лобовом стекле, кирпичную стенку. В ней проржавевшую дверь с нарисованными черепом и костями, с затёртой надписью – «смертельно». Возвращается в сон, но слышит голоса Володи и какого-то незнакомого человека. Они о чём-то возбуждённо спорят, но непонятно о чём. Они пререкаются всё громче и громче...
В машине что-то гулко ухнуло, и, отразившись от всех стенок салона, влетело в Светкины уши...
Незнакомец - черноволосый человек, рванул заднюю дверь. В руках пистолет... Светка не понимает, что ему нужно от неё, почему Володя сидит неподвижно на своём месте, а не защищает её.
Инстинкт, который всегда быстрее понимания, подсказал Светке, что ей делать с этим непонятным мужиком.
Ногой она саданула мужику в пах. Он заорал, скрючился, выронил пистолет...
Окончательно проснувшись, Светка действовала безошибочно - перекинула свое тело к противоположной дверце, пытаясь её открыть. Мужик быстро очухался и был там. Она дернулась к прежней, но мужик успел ухватить её за блузку и ударить.
Потолок салона упал ей на голову, лишил воздуха и затмил белый свет. Светка потеряла себя...

                ГЛАВА ВТОРАЯ

                * 1 *   
...Дискотека в пыли и дыму грохочет на басах - музыкальные колонки подпрыгивают. 
Дискотека топает, отдавливает ноги...
Полы скрипят - ноги выбивают из-под половых досок пыль, поднимают к верху и смешивают с дымом. При тусклом освещении в тумане из дыма и пыли - силуэты и тени, дергающихся фигур.
Дискотека потеет в центре зала, бывшего некогда кинотеатром.  Приезжают сюда подёргаться, расслабиться, оторваться, найти девчонку или парня, выпить и покурить запретного. Приезжают на электричках, на мотоциклах, на машинах. Дискотека в Тюнино знаменита по всей железной дороге. Тут гонит дискотеку вперёд и вперёд, охрипшим от натуги голосом,  диск-жоккей армянин Ваган.
В баре - пиво и прохладительные напитки. Есть кое-что и покрепче. Приезжают уже на взводе, но при необходимости здесь есть всё запретное.
 Викентий потребляет - только пиво и спиртное. Его питье - джин-тоник, но и водка сгодится. Здоров, потому и не пьянеет, не в пример соседу Серёге.
Продвигается Викентий с банкой джин-тоника в руке, поближе к эпицентру пыльного и дымного завихрения. Стоит в стороне, ожидая, когда из пыли и дыма вынырнет сосед Серёга.
  - Давно, ждёшь? - он пьян, но держится бодро. Глаза ясные, синие, как у ангелочка. У трезвого - глаза мутные, почти бесцветные.
  - Потеешь, Серёга?!
  - Ага. Дай глотну?!
Он делает несколько глотков. Викентий отбирает у него банку:
  - Народу сегодня много. Всегда так теперь?!
  - Ага. Дай глотну?!
  - Может, хватит тебе?!
Музыка долбит голову, что-то орёт Ваган, визжат девки. Дискотека топочет, поднимает пыль, словно бойкий открытый рынок на пересохшей земле.
Викентий достаёт из кармана банку пива для Сергея.
  - Покрепче бы чего! – сетует сосед.
В эпицентре дёргающихся фигур ломается ритм движений, что-то меняется, - непонятно что...
Что-то назревает... Музыка - та же, всё - то же, но не всё...
В центре образовалось пустое пространство, окружённое остановившимися фигурами и, только музыка в том же ритме бьёт по ушам.
Пыль опала, дым потянулся к верху, проявилась видимость: в центре выясняют отношения две девчонки.
Викентий впервые с изумлением наблюдает драку девчонок.
Они не кричат, - они пронзительно визжат. Изредка возникает членораздельная речь в виде матерных слов и междометий...
Одна - изящная и высокая, другая - ниже ростом, но плотного телосложения. Высокая - стрижена под мальчишку, а та, что ниже - длинноволоса. Обе в джинсах и цветных футболках.
Высокая пытается ухватить за волосы свою противницу, но не получается. Бьёт её ногой, стараясь ударить, как можно выше - в лицо. Другая - машет кулаками. Обе валятся на пол, - бой переходит в партер.
Стриженая под мальчишку уселась сверху и молотит кулаками куда попало. Другая - мастерски закрывает своё лицо и кричит:
  - Убью, сучка!..
  - За сучку – удавлю!
Обе дико визжат, выплёвывая изо рта междометия и обрывки мата...
Зрители возбуждены не меньше: кричат, подбадривают обеих, науськивают, пока, наконец, девчонок не растаскивают.
И - будто ничего не было. В эпицентре вихря снова пыль и дым - дискотека жива и невредима.
Викентий несколько раз порывался разнять драчуний, но Сергей его не пускал, приговаривая:
  - Не встревай!
  - Ты знаешь этих девчонок?!
  - Кто их не знает?! С длинными волосами - чорножопая, родственница Вагана, Марго.
  - А другая?!
  - Светка, что ли?! Она тут всегда. Говорят, - на каратэ ходит. Ноги клёво выкидывает. А ведь всё - понарошку! Фуфло девки гонят!..
Сергей на неуверенных ногах идёт в круг танцующих – исчезает, будто в болоте утонул.
На эту дискотеку Викентий и раньше ходил нечасто, а теперь уж больше года, как тут не появлялся и вовсе - учёба в институте отбирала время. Теперь всё изменилось - времени хватает. Тогда и тусовка была иная и лица. Знакомых здесь нет, за исключением бармена Феди, который теперь Фрэд, да соседа Серёги. Вся молодёжь новая, только поспела для поздней, почти ночной тусовки.
Новая поросль пришла на смену, - заключил Викентий. Только глаза у них другие... Институтский приятель Игорь Вольнов язвил про таких: - глаза, как у мороженых судаков.
Из пыли и дыма выпал Сергей.
  - Народу до хрена, продыху нет, - проворчал, задыхаясь. Допил бутылку пива, которую, танцуя, не выпускал из рук.
  - Не колготись, Серёга. Не надоело тебе с малолетками тусоваться?! Постой, что ли немного!
  - Неа!.. Схожу за пивом.
  - Усцышьсся! Ты уж наверняка бутылок пять влил!
  - Пойду за шестой!
  - Пузырь лопнет!
  - Лопнет, так «Моментом» склею. Ха-ха - в момент!
Из круга дёргающихся фигур, вырвалась, будто освободилась, та - высокая и изящная, стриженная под мальчишку. Она запросто взяла у Викентия банку с джин-тоником, сделала несколько глотков, вернула и отобрала бутылку с пивом у Сергея:
  - Хо-ло-дное, - по слогам мечтательно и вожделенно пробубнила, обхватив горлышко бутылки восхитительными губками.
Вблизи она оказалась спокойной и привлекательной. Большие черные глаза с искорками, гипнотизировали.
  - Серёжа, этот с банкой, кто?!
Она спросила так, будто Викентия тут не было.
  - Это - Викентий.
Викентий вежливо мотнул головой. Ему понравился её голос и манера обращения. Она оглядела его оценивающим взглядом, прежде чем ответить на его поклон:
  - Светка!
  - Светлана?!
  - Может и Светлана. А чё, - Светка не годится?! К нашей тусовне причалить хочешь?! Оккей!
Маленькими глоточками, просто запросто, она пила из чужой бутылки, как из своей.
  - Викентий – кликуха такая?!
  - Имя!
Светка взяла его за руку:
  - Пошли, что ли, подёргаемся?!
  - Ты часто дерёшься?1
  - Когда охота! Пошли что ли?!
  - Тебе досталось от этой?! Она покрепче тебя, с виду.
  - Марго покрепче?! Может сисек побольше. Если б взаправду бились, я ей так накостыляла б, что Ваган не узнал бы свою сеструху.
Беседу прервал, вернувшийся с тремя бутылками пива Сергей. Пили холодное пиво. Сергей пьянел на глазах.
Стояли... Пили пиво...

                * 2 * 
Дискотека закипала, добиралась до высокого градуса...
Танцевать и Светке не очень то и хотелось, - дышать было нечем, а потому, не сговариваясь, выбрались наружу.
Луна одиноко колыхалась в небе, сбежав с дискотеки небесных тел.
  - В глазах что-то дребезжит, - пожаловалась Светка: - а у тебя?!
  - Дребезжит!..
При полной луне он разглядел её получше, чем в запылённом и задымлённом помещении. Она выглядела более изящной и стройной - плотно облегающие джинсы подчёркивали. Красивая мальчишеская головка удобно уселась на тонкую девичью шейку, чувственные губы и большие чёрные глаза с длинными ресницами, усиливали впечатление.
  - Чё пялишься?! Нравлюсь?!
  - Нет!
  - Будет врать! Нравлюсь! Викентий, имя у тебя чудноё. Не русское. Откуда оно?!
-  Деда звали так. Имя русское. И прадеда тоже так звали, теперь и меня.  На латинском - это значит победитель.
-  Победитель?!
-  Победитель!
  - Клёво! Только пока выговоришь, - капуста вырастёт.
  - Капуста?! Почему капуста?!
  - Отец так говорит, если я что-то долго объясняю. Когда он обрывает меня, я пишу ему записки. Дай сигарету?!
Луна, успокоившись, висела над лесом, над железной дорогой, над Тюниным, над дискотекой, над ними.
Им стало удобно друг с другом. Светка неожиданно спросила, кивнув в сторону луны:
  - Может и ей хорошо?!
Он поцеловал её. Она ответила. Они целовались, потом он сказал:
  - Друзья зовут меня Вик. Так - коротко и понятно.
Она схватила слово и поместила его на язык, пробуя на вкус:
  - Вик! Ви и к! В и и кк! Клёво придумали твои друзья, мне и придумывать ничего не нужно!..
Слабый ветерок потянул с севера. Зашевелились, зашелестели деревья.
  - Куда тебя отвезти? Я на пони.
  - Пони – это что?! «Запорожец»?!
  - Пони – мотоцикл «Иж».
  - Тогда домой... Сегодня – домой, в Поярково. Ты всегда выпивши, ездишь?!
Викентий пытался выдавить из пони максимальную скорость, но больше шестидесяти не удавалось выжать из устаревшей дребезжалки.
  - Плетёшься, как телега, Вик! А ещё девчонку взялся доставить, Вик. Так я засну и вывалюсь. Вот смеху то будет! Вик!..
До Пояркова - десять км. Домчались быстро.
  - Ты с дискотеки домой, как добираешься?! Пешком?!
  - Не добираюсь, Вик!..
  - Зачем ты всё время Вик повторяешь?! Вик, Вик, - без надобности?!
Она сняла шлем, поёжилась, сладко зевнула:
  - Пойду, покемарю! Не злись, Вик, - новое слово! Ты, тоже новый мне. Приходи в среду на дискотеку! Нет, в среду я там не буду. Приходи в субботу сюда. Найдёшь?! Приходи днём, в лес сходим.
Она открыла скрипучую калитку и пошла по серебряной дорожке, из бетонных плит к крыльцу своего дома.
Луна светила ей в спину. Луна серебрилась на Светкиных плечах, и в Светкиных волосах.

                * 3 *
      -  Мама, расскажи мне, как ты летаешь?!
Антонину удивил вопрос - зачем ему это?!
  - Летаю... и летаю...
  - Зачем, мама?!
Вопрос и вовсе неожиданный. Действительно – зачем?!
  - Летаю, затем, чтоб увидеть папу и маму. Я кружусь над домом и вижу их. Мама — вот тут подле крыльца бельё полощет, а отец – там, у сарая доску на верстаке строгает.
  - Одно и то же всегда?!
  - Нет, нет, сынок, - еще сестру свою младшую, твою тётку Нинку иногда вижу, когда заруливаю к её дому. Вижу её в окне. Она тесто месит. Мама всегда ей поручала тесто для пельменей месить. Я покружусь и улетаю. Рано ушла сестричка!
      Раннее утро будилось криками электричек. Крик повисал в проводах и пропадал в деревьях. Новый крик, но другой, издалека - более высокий и визгливый будоражил воскресное утро подмосковного посёлка Росля.
  - Мама, а как ты летаешь?!
  - На крыльях. У меня крылья под руками. Легко летаю, - с места, сразу взлетаю.
  - Значит у меня наследственность такая. Я тоже летаю!..
  - Неужто и ты, сын?! Раньше ты мне об этом не говорил.
У Антонины от неожиданного признания сына заколотилось сердце.
  - Зачем ты, Викеша, летаешь?! Я то – жива!
Антонина редко произносила имя сына. Оно всегда казалось ей неповоротливым. Она не хотела его, но уступила мужу, который твёрдо решил дать сыну имя своего отца.
Викентий молчал, но Антонина настаивала:
 - Так зачем же, сынок?!
  - Летаю, как ты, только крыльев у меня нет, - руками, как крыльями машу.
  - А зачем?!
  - Затем, что всё время Светку ищу. А проснусь, - она у меня на руке сопит. Рука затекает... я и просыпаюсь.
  - Часто это у тебя?! Тревожно так вот искать, хоть и во сне.
  - Каждую ночь. Она всё время пропадает, исчезает куда-то. Я вылетаю, ищу. Тяжело летать... Очень тяжело!.. У меня нет крыльев, как у тебя, мама, - я машу руками. И всё время боюсь.
  - Чего же ты боишься, сын?!
  - Боюсь налететь на электрические провода. С трудом успеваю пролетать ниже, или выше. Я теперь опасаюсь электричества и электрических приборов. Я жду от них беды!
  - А раньше летал?!
  - Нет! Спал, как убитый.
  - Наверное, это любовь...
Тяжко прохрипела открывшаяся дверь.
В черном проёме образовалась Светка в белой ночной рубашке - заспанная и неумытая. Втиснувшись между сыном и матерью, присела на крыльце, смачно вытянула свои красивые длинные ноги, склонила голову к подолу и стала медленно просыпаться. Не вполне проснувшись, пролепетала:
  - Доброе утро, тёть Тоня!
Викентия, точно вверх подбросило. Он схватил Светку за плечи и стал трясти:
  - Сколько раз просил - не называй маму тётей. Какая она тебе тётя?.. Она тебе – Антонина Дмитриевна. Повтори! – Антонина Дмитриевна!
Светка ещё ниже склонила голову к подолу, опустила руки и снова заснула.
Тёплое утро ласково оглаживало Светку, не давая ей окончательно проснуться.
  - Что ты пристал к ней?! Хочет называть меня тётей – пусть.
Викентий не унимался:
  - Услышу ещё – наподдам!..
  - Света!.. Если он хоть раз поднимет на тебя руку – сразу уходи от него. Сразу же!
  - Ма! Чему ты её учишь?!
  - Уму-разуму учу. От мужика, который руки распускает, женщине нужно уходить сразу и навсегда.
Светка, не поднимая головы, вяло сказала:
  - Пусть попробует, только - и снова заснула.
Вдали нарастал шум приближающейся электрички. Потом электричка закричала о своём приближении, потом убежала, не останавливаясь и, стало тихо, совсем тихо.
Солнце поднималось и путалось в листьях деревьев, пыталось выбраться наружу к верхушкам.
Фокстерьер Тайсон лизал Светкину босую ногу.


                * 4 *
...Викентия Точилина комиссовали из армии по причине пулевого ранения в плечо. В скоротечном бою с бандой известного в Чечне полевого командира поймал рядовой Точилин пулю снайпера. Высочайшее напряжение боя, отразилась на нервах хладнокровного снайпера. Целил в голову, но промазал - залетела пуля в плечо. Разрывная – разворотила человеческое мясо.
Несколько месяцев в госпитале тело ремонтировали. На долечивание отправили в подмосковный госпиталь, а потом уж и списали вчистую.
Антонина плакала, глядя на заштопанную, со шрамами на плече, руку сына. То и дело заставляла снимать рубаху, смазывала каким-то дорогостоящим кремом:
  - Сильно болит?!
  - Ма, не волнуйся! Ноет только. Особенно к погоде.
  - Ничего, сын, скоро перестанет. Этот крем заживляет и боль снимает.
Полтора года прослужил Викентий. Из них - год в Чечне. Домой вернулся, слава богу, живым, а не грузом под известным номером.
Болтался без дела. Счастливая от возвращения сына Антонина, ничего от него требовала:
 - Отдохни, Викеша. Сил наберись!
Набирался сил со школьными и соседскими дружками, коих не взяли в армию. К водке попривывык в Чечне, а теперь ещё и к пиву, и джин-тонику пристрастился. То в дому у Антонины соберутся, когда она на работе, то у магазина толкутся, а куда пойдёшь в подмосковном посёлке? На дискотеку в Тюнино, тусоваться с малолетками?! Собирались в комнате у Викентия.
Одно неудобство - фокстерьер Тайсон: злой, как тёзка его на ринге. Сколько б не ходили к Викентию друзья, чего б не давали этой зловредной собаке, всё одно чужие - никого не признаёт, норовит наброситься.
Наблюдала за всем Антонина. Терпеливо молчала. А что тут скажешь: - хвала господу - живой вернулся!
На Покрова Викентий стал собираться по утру вместе с Антониной:
  - Ты куда, Викеша?!
  - В Москву. В институт буду поступать. Поеду, узнаю, что к чему?
Антонина не поверила своему счастью, переспросила, затаив дыхание:
  - В какой, сыночек?!
  - Ещё не решил.
Той ночью первое зазимье забелило округу. А ведь только-только была прошлая зима.  В конце её вернулся живым из Чечни сын. Тогда – не домой, а в госпиталь.

                * 5 *
...В субботу «ИЖ» Викентия закапризничал, - не заводился. Мелкая душонка раздолбанной железки не желала сознавать важность момента. А он обещал своей новой знакомой приехать к ней в Поярково.
Антонина с грустью смотрит, как сын старается завести мотоцикл. -  Видать, что-то важное зовёт его, если так настойчиво старается. - Что-то с ним происходит, а что?! - Антонина отчаянно пытается понять: в институт не ходит, а ведь учился хорошо, с охотой. - Уверяет, что зачёты сдаёт и экзамены сдаст. - Что-то в институте не заладилось, но не с учёбой, - а с чем тогда?!
  - Викеша, ты собрался куда?!
Викентий зло пнул колесо:
  - Соберёшься тут с этой рухлядью!
В избе Антонина услыхала тарахтенье заведённого мотоцикла.
  - Добился, однако, своего! Никак девчонка появилась. Может так оно и к лучшему?! – Курс закончит!..
                * * *               
В две улицы посёлок Поярково, а вся цивилизация в трёх верстах – там, где центральная усадьба бывшего колхоза «Заветы Ильича»
Андрею Тимофеевичу, отцу Светки всё это непонятно и чуждо - и упавший колхоз, и – его новое название - этот АОЗТ. Не колхозник он и не был им никогда.
Светка успела родиться ещё в городе Горьком. В Канавине, что за Волгой владели Светкины родители ладной русской избой-шестистенкой, ещё прадедом отца рубленой.  Просторная изба - с сенями посредине. Не то, что обычная для бедного люда - изба-пятистенка.
Не задалась, однако, жизнь у Андрея Тимофеевича со Светкиной мамой. Красивая Серафима учила детишек в младших классах, что не мешало ей выпивать и гулять, а вскоре совсем с круга сойти. Андрей Тимофеевич – и сам не дурак выпить. Потому поначалу пили вместе, потом врозь: Серафима загуляла с директором автобазы и ушла из дому, оставив маленькую дочку отцу. После чего он запил.
Работу на заводе бросил, перебивался, выходя из запоев, подработками - благо столярничал отменно. Маленькую Светку не обижал, разве что иногда поругивал, а она плакала и убегала в сад, который ещё дед посадил. Длилось это несколько лет, пока из подмосковного посёлка не приехал старший брат Севка.
 - Хватит, Андрей, дурью маяться. Девка у тебя растёт, об ней должно думать.
Пьяный Андрей в ответ мычал невразумительно. Только на следующий день оклемался, соображать стал, что брат приехал. А брат долбит по башке, что гвозди вколачивает:
  - Берись за ум, Андрюха! Вали отсель! Тибе со Светкой здесь жизни не будет!
Здоровущий Севка вскакивал от нервности, всякий раз задевал головой люстру. Она раскачивалась влево вправо, несогласная с Севкой.
  - У нас там посёлок есть Поярково, так я в нём небольшую избу приглядел с участком земли соток в пятнадцать. За ум возьмешься, - в год-два избу расширишь. При твоих-то руках - верное дело. Подмосковную прописку получишь, работы тебе там навалом. Богатые строятся – столяр с твоими руками нарасхват. Продавай дом, - не будет здесь тебе жизни этой училки алкашки.
Зря брат так про Серафиму – пила, гуляла с директором автобазы, а про дочку и не вспоминала, не мешала жить. Два года, как из дому упорхнула и ни разу к дочери не пришла. Понял Андрей, что надежды на возвращение Серафимы нет, если дочку ни разу не вспомнила.
Крепко ущемила мужское сердце непутёвая Серафима. Так крепко, что и пьянчужку бы принял, только пришла б.
Светку свою любил, а как не любить девчушку, если она и умом и личиком вся в Серафиму. Смотрит в Светку, а Серафима перед глазами: волосы густые прямые, подбородок с ямочкой и глазёнки - большие чёрные – всё, как у непутёвой матери.
Переехали в Поярково. Всё, как говорил брат Севка, получилось, только пить не перестал. Меньше и реже пить стал, но так чтоб совсем, - не получилось.
                * * *
... Весной Светка катит на велосипеде из Пояркова в школу. Три версты до школы пролетают быстро, с ветерком, а время до летних каникул не движется, а ползёт. Доползает до лета, до Пояркова, до Светкиного дома.
Светка учится, не напрягаясь - хорошистка. Отец доволен дочерью, а Светке нравится, когда отец ею доволен. Обидчива она, особенно, когда отец, как ей, кажется, несправедливо ругается.
 Подвыпивший Андрей Тимофеевич иногда придирается:
  - Почему ты редиску не прополола?! Сколько раз тебе говорить!
  - Ты мне первый раз сказал. Если б раньше, я...
Отец резко пресекает её попытку оправдаться:
  - Капуста вырастёт, пока ты болтаешь!
У Светки на глазах слёзы. Упрямо твердит:
  - Не говорил ты мне... не говорил!..
Она убегает в огород, пробегает мимо злополучной грядки и через калитку выбегает на поле между лесом и их домом.
Здесь Светка успокаивается – это её поле. Ромашки, васильки, клевер с розовыми головками величиной с орех – всем здесь владеет она, а поле - ею.
Она ложится в траву и смотрит в небо. Небо высокое, зеркальное, - она видит в нём себя. Ей кажется, что она уже большая, очень большая – на всё небо, а отец всё ругает её, как маленькую, хотя ей уже одиннадцать лет.
Отец стоит на краю поля: зовёт свою обидчивую дочь. Он не может позвать её ласково, он не умеет:
  - Светка, где ты?! Иди, поешь, - мне уходить следоват?!
Светку в высоком разнотравье не увидать и не сыскать. Она обидчиво молчит. Отец смягчает тон настолько, насколько способен. Кличет:
  - Света! Где ты?! Мне на работу итить!
Андрей Тимофеевич, раздосадованный уходит.
Светка переворачивается на живот, подпирает ладонями голову и наблюдает за жизнью в высокой траве.
Жужжат пчелы вокруг пахучих цветков клевера, выпрыгивают и скрываются в траве кузнечики. Всё живёт, всё дребезжит, всё мельтешит.
Светка любит смотреть, как пчёлы трудятся. У неё с пчёлами хорошие отношения – она их не боится. У соседа дяди Василия ульи, так Светка свободно подходит к ним и наблюдает. Хозяин удивляется – кусают всех, его даже, а вот девчонку не кусают.
Светка идёт в дом, берёт тетрадку с ручкой и пишет отцу записку:
«Папа! Почему ты меня всё время ругаешь?!
 Ты меня не понимаешь. Не вырастёт капуста!».
                СВЕТКА.

Он читает их и, недоумевая. Вечером возвращает их дочке:
  - Чего ты всё пишешь, пишешь?! Нет, чтоб сказать – пишет! Писательница выискалась!..

                * 6 *
Светка поднялась из травы на звук недовольно бормочущего мотоцикла. Викентий ждал её появления на крыльце. Оглянулся на оклик:
 - Вик!
В джинсах, в белой футболке, в бирюзовой косынке, на белом ромашковом поле она была, и сама, как ромашка – неправдоподобный цветок, на тонком стебельке.
Она подставила щёку для поцелуя:
  - Заглуши свою телегу, Вик! Не буди тишину!..
Он выключил двигатель...
Высокая тишина субботнего утра в маленьком посёлке, окружённом лесом и полем, захватила Викентия...
В ушах ещё часто громыхало недавнее прошлое: хлёсткие одиночные выстрелы, щёлкающие автоматные очереди, крики, команды, мат, а тут всё ушло - зазвенела тишина...
  - Вик, загони мотоцикл во двор?.. Погуляем в лесу - малины много уродилось в этом году.
Они пошли к лесу напрямик через ромашковое поле, по колено в густой траве...
  - Это мое поле, Вик! Ходи аккуратно – зря не топчи? Раньше, когда отец ругал меня, я убегала сюда плакать. Потом писала ему записки.
  - И зимой убегала?!
  - Убегала! Брала лыжи и бегала по полю, пока отец не накричится вдоволь, чтоб я в дом шла.
  - Вы так мирились?..
  - Наверно! Отец запрещает обижаться на него. Он говорит: - «Светка, - дети не могут обижаться на отцов. Это негоже, поняла?!».
Бродили по лесу, паслись в малиннике, выходили из лесу – к солнцу...
Валялись в траве, целовались. Светка посмеивалась:
  - А ты лизун, Вик! Но целоваться не умеешь. – Я тебя научу!
Солнце перевалило через невидимый глазу небесный хребет, постояло на перевале и стало опускаться на запад...
Мотоцикл не хотел заводиться. Светка принесла из дому бутерброды с колбасой и запотевшую бутылку пива. Они проглотили бутерброды, по очереди прикладывались к бутылке. Мотоцикл повредничал и завёлся. Она уселась на заднее сиденье:
  - Вик, я провожу тебя немного, до развилки!
Проехав до развилки, Викентий развернулся и привёз её к дому. Пока ехали, она так крепко прижалась к нему, что обоим показалось, будто они слиплись, и их невозможно будет друг от друга оторвать.
Светка решительно отлипла:
  - Пока, Викентий! Приезжай в среду в Тюнино?!
Проскрипела калитка, затворив за собой Светку.
Она назвала его полным именем.
 

                ГЛАВА ТРЕТЬЯ          

                * 1 *               
Обманывать, грабить женщин - нетрудное для Женьки Дюкина дело. Здоровому мужику такое часто удается - женская натура доверчива, а главное оружие Дюкиных – неожиданность.
Безошибочно находил путь к сердцам женщин. Грабил тех, кто близко подпускал к себе. Легковерных брал расчётливым прыжком хищника. Пускался и на уличные грабежи. В таких случаях выслеживал богатую жертву, на дорогой иномарке. Предпочитал собственниц салонов, подпольных публичных домов, богатых магазинов.
Выше среднего роста, широкий в плечах, с волевым лицом настоящего мужчины, Дюкин неотразим, когда обольщает женщину и беспощаден во время грабежа.
Освободившись досрочно за хорошее поведение, он наперёд знает, как жить дальше будет, что станет делать...
Подозревался Дюкин в нескольких грабежах с убийствами женщин, но следствие не сумело это доказать. Осудили за два обычных уличных грабежа. Эти два грабежа прикрыли его от совершённых им более серьёзных преступлений.
Денег, заработанных в колонии, за пять лет пребывания, хватило на покупку одежды, на билет и на недолгое прожитье. Прибарохлившись в ближайшем городе, каковым был Смоленск, Дюкин ночным поездом отбыл в Москву.
С утра бродил по столице, в которой давно не был, в которой раньше не жил, но промышлял.
Столица, вечно куда-то торопится! Люди бегут, будто вышли на стайерские, на спринтерские забеги. У него тоже забег – только он не знает ещё, куда побежит, кого встретит – с кем пересечётся на опасной дорожке.
За пять лет отсутствия, в столице много чего поменялось. Чистые улицы, дворы.
С той поры осталась здесь знакомая женщина. Примет ли она его, как прежде?! Может, замуж вышла?!
В отношении неё Дюкин ничего плохого не совершил. Может, - не успел, а может, - брать было нечего. Скорее – нравилась.
Сегодня он нуждался в этом знакомстве – других у него не было, не только в Москве, но и во всей России. Волком-одиночкой жил в детдоме, воровал поначалу в одиночку, а потом убивал и грабил в одиночку.
Женщина о нём ничего не знала. Не знала, чем занимался, не знала, что был осуждён. Исчез, провалился, ушёл под воду – забыла!
Зинаида Николаевна Старцева в ту пору только развелась, прожив в замужестве несколько несчастливых лет. Так и не привыкла к одиночеству - душа и тело желали мужской ласки. Дюкин вспоминал её еще на зоне. - Насколько же она старше?! - Не намного – года на четыре,  может на пять - не больше. – Но, как выглядела! – Она стоит того, чтобы снова завязаться с ней, да и других нет. – Нужна, пока новую ксиву не выправлю...
Хитрый Дюкин не потопал прямо к ней на пятый этаж двенадцатиэтажной башни. К концу дня уселся в скверике на скамеечке напротив подъезда. Похоже: скамеечка та же, а если не та, то, такая же – с облупившейся краской.
Зинаида Николаевна, как и прежде, возвращалась с работы около семи вечера. - Работает, наверняка, в том же проектном институте. - Не растолстела, хорошо одета – лучше, чем прежде, намного лучше, - отметил Дюкин.
Догнал её у лифта, встал за спиной. Вошёл в лифт следом. Зинаида ахнула:
 - Господи, как ты меня напугал! С того света, что ли явился?! 
 - Не прогонишь?!
- Не знаю!
- Я знаю!
- Может и прогоню! Но ты-то не уйдёшь, ведь!
- Не уйду!
Лифт взвизгнул и остановился. Вышли на знакомую лестничную площадку, отделанную, словно туалет, кафелем.
Зинаида не спешила. Быстрая Зинаида копалась в сумке, выискивая ключи. Дюкин понял: - умышленно копается, решает - впустить меня к себе или дать от ворот поворот.  Наконец нашла ключи, спросила:
 - Куда же ты исчез тогда?! Лет пять, да, да - пять, не меньше прошло.
Отворила дверь. Решила:
 - Заходи, Саша!
Забытое имя ушедшего времени застало врасплох. А он-то напрочь забыл о вымышленном имени, по которому она знала его. – Забыл, фраер! Во время хоть среагировал, поблагодарив.
В малогабаритной двухкомнатной квартире всё, как прежде, одно заметно – нет следов пребывания мужчины.
Она быстро собрала на стол. Выпили за встречу. Зинаида расслабилась, раскраснелась...
Он понял - её отношение к нему осталось прежним - она никогда ни о чём не спрашивала.
Сидели допоздна - выпили бутылку водки, пили кофе. В постели она, как и прежде, пылала и таяла. А он, изголодавшийся по женскому телу, был ненасытен. После бурной ночи, они заснули, как младенцы.
Утром Зинаида позвонила на работу:
 - Доброе утро, Аркадий Николаевич. Это Старцева. С утра, не заезжая в институт, поеду к заказчику по гостинице. Нужно уточнить смету на отделочные работы. Да, да – помню, согласую. Буду после обеда.
Довольная она снова нырнула в постель:
 - Хочу ещё!
Женька Дюкин был не против. Такую ночь и такое утро он не мог себе вообразить даже в самых смелых мечтах, когда валялся на нарах. Деловито подумал: - Пока фартит!
Потом, утомлённые, они поспали пару часов. Потом позавтракали. Зинаида оставила ему запасные ключи и довольная упорхнула на работу.

                * 2 *
Днями Дюкин бесцельно бродил по Москве, присматриваясь, принюхиваясь. Он и сам не знал, что ищет, - только деньги его малые таяли, убывали в расход, а прихода не было.
Болтался на стоянке машин у Белорусского вокзала. Машину угонять не собирался – не фраер же он, чтобы отсюда, средь бела дня тачку угнать. Второй день он кружит вокруг этого места.
Женщина в «БМВ» цвета бордо, припарковалась и вышла из машины.
Он узнал её грузную фигуру в шикарном лайковом пальто под цвет машины, её крупное лицо крашеной блондинки, постаревшей на пять лет. Дорогая кожаная сумка. Он не забыл, как пять лет назад, он пас именно её, именно здесь, но тогда она внезапно исчезла. 
  - Теперь тебе, сучка, от меня не уйти!
Вспомнил место её работы, вернее бизнеса – ночной клуб на втором этаже большого дома недалеко от вокзала. Вспомнил – из клуба она возвращалась домой в четвёртом часу ночи и, как правило, не одна. В этом была главная проблема, впрочем, не слишком большая. Охранник провожал её только до подъёзда. Евгений знал также, что много денег она с собой не носит, но две-три тысячи зелёных у неё всегда при себе. Эти деньги нужны позарез.
Вечером он предупредил Зинаиду, что уезжает на три дня в командировку, и попросил одолжить ему денег.
  - Сколько тебе?
  - Тысячу баксов.
  - Долларов нет.
  - Тогда в рублях, сколько есть.
На столе лежала полностью испрошенная сумма в рублях.
За окном шумела и звала к подвигам столица...

                * 3 *
«БМВ» приехал вовремя, крашеная блондинка прошла в свой клуб – всё было, как тогда.
  - До вечера! – Евгений мысленно проводил взглядом роскошно одетую женщину. - Проверну одно дельце, прежде чем мы снова встретимся!
Адрес - в памяти. По этому адресу можно сделать короткую остановку, и кое-что ещё. Дюкин помнит: метро Таганская, Абельмановская застава, улица, дом квартира и, главное – от кого он пришёл. Адрес, по обыкновению, в колонии давали только надёжным людям.
В двери - пожилой человек в халате, в тапочках на босу ногу. Угрюмый человек оценивал пришельца, выжидал, кода тот подаст голос. Дюкин понял: - пора мычать, не то, дверь перед носом захлопнется.
  - Я от Саввы.
Человек, запахнул домашний халат, ещё раз оглядел Дюкина, ещё и по сторонам огляделся:
  - Заходите, пожалуйста! – предложил интеллигентно.
Захлопнулась дверь - в мгновение ока он изменился, даже внешний вид стал другим. Полыхнула злоба:
  - Какого х...я забрёл ко мне?! От кого?!
  - От Саввы!
Злоба поутихла, - появилась вкрадчивость в голосе, в жестах:
  - Мне тут письмо и фотку от Саввушки передали. Глянь-ка, милок?! Болеет, видать, Саввушка?! Так ли?!
Евгений глянул и засмеялся:
  - Туфту гонишь – какой же это Савва. Это -  петух Ефрейтор. Проверяешь, падла?!
  - Не разводи блевотину! Толкуй чего надо?!
  - Пожить, пока ксиву сделаешь. За три дня сварганишь?!
  - Хорошая ксива – тонна баксов. За постой по сотне за ночь. Принеси фотку для ксивы?
  - Столковались. Фотку принесу. Приду поздно ночью.
  - Дашь три коротких звонка. Давай задаток на ксиву.
  - Зелёных нет!
  - Давай деревянными – пятнадцать кусков. Зови меня Сергеем Павловичем, а тебя как величать будем?
  - А будем... Дюкин замешкался, споткнулся, но быстро нашёлся: - а будем Александром Сергеевичем, – он опять задержался, словно кто ему на язык наступил.
  - Телись, рожай?! Чем плох тебе Соколов?!
  - Нет!..  Волков, получше!
  - Волков, так Волков. Прописка -  в Подмосковье.
Дюкин поменял причёску. Велел парикмахеру убрать пробор, начесать на лоб волосы. В зеркале на Дюкина подозрительно поглядывал малознакомый ему фраер. На фотографии, он с трудом узнал себя; решил: - тем лучше!
День пролетел незаметно. Пора была ехать к Белорусскому вокзалу.
«БМВ» припаркован, там, где всегда. Значит всё в порядке. Значит, сегодня проводит её до подъезда, потом заглянет в подъезд и решит, - что и как. Дюкин всегда отличался тщательностью при подготовке задуманного.
Она появилась у своей машины, как ему показалось, раньше обычного - в два ночи. Он удивился – нет охранника. – Храбрая баба! Сел в такси, показал таксисту на её машину:
- Моя жена. Гуляет стерва, пока я в командировке. Не упусти?!
Таксист старался изо всех сил: сопереживал, чертыхался, приговаривал:
  - Доверять им, падлам, нельзя!
Она въёхала во двор. Дюкин дождался, когда она войдёт в подъезд, расплатился с таксистом.
  - Если хочешь, подожди. Я мигом, потом на Таганку. Пусть думает, что я в командировке.
Дюкин вошёл в подъезд, поднялся на третий, потом на четвёртый этаж. Спустился на лифте – всё было в полном порядке.
Ночная Москва – рай для автомобилиста. Она обволакивает душу свободой пустых проспектов и замерших до утра улиц, таинственностью плохо освещённых дворов.
Они промчались по Садовому Кольцу на зелёной волне, отражённой в асфальте огнями светофоров.
Сергей Павлович открыл дверь:
  - Нагулялся, корешок?! Али дело, какое спроворил?!
В его вопросе не было ожидания ответа.
До полудня Дюкин спал. Спал бы ещё, да Сергей Павлович разбудил:
  - Вставай, кореш! Мне уходить надобно! Оставлять тебя одного не могу. Приходи часа через полтора.
Евгений сходил на Таганскую площадь. Купил небольшую сумку с ремнём через плечо, солнцезащитные очки и кожаные перчатки. Побродил вокруг, набрёл на место, где собираются коллекционеры монет. Повертелся, понял – барыги, а не коллекционеры. Спросил тихо у одного:
  - А, как насчет червонцев?! Берёте?!
  - Неси!
  - А что ещё берёте?! Стволы?!
  - Это – не ко мне!
  - А если купить?! 
  - Не знаю таких. Это – не здесь. А монеты неси.
Вернулся почти одновременно с хозяином. Распили бутылку, купленную Дюкиным. Разговор с Сергеем Павловичем никак не склеивался. Он оживляется только тогда, когда ему нужно что-то выведать у гостя. После чего прочно замолкал.
Пока хозяин готовил мясо, Дюкин заснул и проспал до самого вечера. Хозяин растолкал его:
 - Проспишь так всё! Обед проспал, теперь ужинать уж пора.
На столе бутылка водки, вкусно пахло жареным мясом, - не зря колдовал над свининкой хозяин.
Дюкин сразу предупредил:
  - Не наливай, пить не буду!
  - Совсем не будешь?!
  - Совсем!..
  - Никак на дело собрался?!
Время тянется издевательски медленно. Допоздна смотрели телевизор. Сергей Павлович, к удивлению, Дюкина, постепенно осушил всю бутылку.
  - Здоров, хряк! Ему – что вода, что водка – всё одно! - Только сопит чаще!  Пора двигать, пока метро работает. - А уходить буду пешком – никаких такси, частных тачек. 
Ночь пала на город, расползлась и захватила его. Темно-синие и фиолетовыё силуэты домов отчётливо пропечатывались издалека, угрожающе надвигались чёрными громадами при приближении к ним с улицы. Во дворах – пугающая темнота.
  - Что надо - не щак! – Дюкин деловито продвигался тёмными дворами и улицами к нужному месту.
То, ради чего так тщательно готовился, оказалось делом простым. В первый момент даже обидно стало оттого, что он потратил так много времени и терпения на подготовку.
Блондинка приехала около трёх ночи, поставила машину. Закурила и, минут пять, откинувшись на спинку сиденья, дымила в свое удовольствие...
Дюкин занервничал... Это был сбой в его расчётах. Однако дальше всё пошло своим чередом, когда она, погасив сигарету, покопавшись в бардачке, открыла дверь БМВ.
В тот момент, когда блондинка собиралась, захлопнуть дверцу машины, одной рукой он зажал ей рот, а другой ребром ладони ударил по сонной артерии на шее...
Она стала грузно оседать. Дюкин, мысленно чертыхаясь, с трудом удержал её грузное тело. Оттащил в кусты подальше от машины, снял с её плеча дамскую сумку. В этот момент она застонала. – Отойдёт, оклемается баба, - решил Дюкин.  - Меня не видела – пусть живёт!
Положил её сумку в свою, обшарил карманы.
Ситуация, сложилась благоприятная - в его распоряжении оказалась машина.
Быстро натянул перчатки, подобрал выпавшие из рук блондинки ключи. Машина завелась с полуоборота. Развернулся у подъезда, проехал мимо своей жертвы. Она лежала в той же позе. Выехал на знакомую улицу. По ней можно доехать до Павелецкого метро – это он знал. Дальше ехать было рискованно.
Он бросил машину в каком-то тёмном месте. Пошел пешком наугад, но вскоре, к своему удивлению, вышел на Таганскую площадь.   

                * 4 *
Утром дворник сонно шаркал метлой. Вяло: шарк... шарк... И никак не мог проснуться. Шаркал, по тому месту, где по утрам всегда стоял автомобиль «БМВ». Проснулся, когда в кустах обнаружил хозяйку машины. Он знал её, как и все в доме знали эту небедную женщину.
Она лежала на спине - дорогое пальто расстёгнуто, полы разбросаны.
Дворник вызвал скорую и милицию. Врач скорой констатировал смерть. Медэксперт установил время и способ убийства. В заключении говорилось о сильном ударе по сонной артерии не установленным предметом, отчего женщина потеряла сознание. Смерть наступила спустя два-три часа по причине остановки сердца, и отсутствия медицинской помощи.
Следователь доложил начальству:
 - Следов преступник не оставил, свидетелей нет, так как преступление совершено ночью. Исчезли: машина, сумка с деньгами и документами. Убитая Нина Васильевна Егорова – хозяйка ночного клуба. Дело видимо дохлое - ни одной зацепки.
Ошибался молодой следователь. Не такая фигура владелица ночного клуба Егорова, чтобы признать дело дохлым. В клубе встречались и проворачивали свои сделки крупные дельцы, сбывались наркотики: её неожиданный уход из жизни ставил под угрозу доходы крупных милицейских чинов, крышевавших клуб. О преступлении писала пресса, иногда с намёками в сторону милиции. Дело передали, к большому удовлетворению прокуратуры, в Московский уголовный розыск. А там оно попало к опытному и амбициозному следователю.
Следователь Столбов не удивился тому, что орудие убийства экспертиза не установила. Удар по сонной артерии, но чем?.. Столбову понятно чем, но не экспертам. Верно и то, что от такого удара не всегда умирают. Можно обездвижить на время, даже лишить сознания. Тренированным должен быть человек, применивший такой приём. 
Поехал в морг осмотреть труп и поговорить с патологоанатомом, делавшим вскрытие. Вместе осмотрели труп. Столбов увидел отчётливый след удара поперёк шеи. Совершенно ясно – преступник был тренирован на такой удар.
 - Как вы думаете, доктор, чем был нанесён удар? Какого рода предмет мог быть использован – железный, или деревянный?
 - От удара железным или деревянным предметом повреждается кожный покров, - тут же ничего такого, кроме гематомы, не наблюдается, хотя удар был немалой силы.
 - Так что же это, доктор?..
 - Затрудняюсь, молодой человек! В моей практике такого не было. Смертельный удар, а чем неясно.
Доктор, судя по всему, не собирался утруждать себя версиями. Он равнодушно отнёсся к интересу майора. Столбов решил предложить доктору версию, чтобы тот напряг свои ленивые мозги.
 - Доктор, не кажется ли вам, что такой удар мог быть нанесён ребром ладони? Удар тренированного человека!
Доктор удивлённо посмотрел на Столбова. Выкатил из холодильника труп и стал внимательно осматривать место удара. Ещё раз посмотрел на майора:
 - Знаете, молодой человек, ваше предположение не лишено основания.
Начальник отдела, которому Столбов периодически докладывал о расследовании, сразу понял, что им подсунули «висяк». Даже энергичному и опытному Столбову вряд ли удастся его раскрыть.
 - Майор, обнаружена угнанная машина Егоровой. Я приказал её не трогать. Посмотрите там всё внимательно. Угонщик машины и преступник – вряд ли один и тот же человек. Сами понимаете – сомнительно, чтобы угонщик решился на убийство.
 - А если посмотреть иначе, товарищ полковник?! Убийца воспользовался её машиной, а потом бросил за ненадобностью! Товарищ полковник, помню, мы столкнулись со случаем, когда преступник применял такого рода удары, отчего пострадавшие теряли сознание и бывали ограблены. Меня тогда перевели на работу в районное отделение, и я не знаю, чем кончилось дело. Но помню – кто-то из старых сотрудников говорил, что знал ещё двух грабителей, пользовавшихся таким же приёмом. Как и в этом случае, жертвами были женщины. Поручите, нашим сотрудникам порыться в картотеке, в базе данных.
 - Дельная мысль, майор! Трудись! А я подсоблю...
Осмотр машины, опрос свидетелей ничего нового, как майор и ожидал, к делу не добавил. Орудовал опытный грабитель, выбирающий себе жертвы среди состоятельных женщин.
В ночном клубе тоже было пусто. Никто ничего не знал, не видел, не предполагал. Нина Васильевна Егорова, владелица ночного клуба, по словам всех служащих в клубе, не женщина, а ангел во плоти. Излишне выспренние, почти фальшивые восхваления покойной, настораживали следователя, но не более того.

                * 5 *
Поднятый с постели хозяин впустил постояльца и тут же зашаркал к себе.
В нетерпении, Евгений поспешил в свою комнату. Вытряхнул на стол содержимое сумки. Звякнул, как приятная неожиданность, выпавший из сумки пистолет. Дюкин обалдел от неожиданности:
 - Ну и дела – «Макаров» с неба свалился! Кто мог подумать, что у бабы в сумке «Макаров»!
В кожаном кошельке оказалось всего пять бумажек по тысяче рублей каждая и пятьсот долларов. Он глазам своим не хотел верить – столько времени потрачено, рыбка, казалось, приплыла крупная и на тебе – тухлая килька. Трудно смириться с такой неудачей...
 Ему показалось что, когда он схватил сумку, рука ощутила какую-то выпуклость, а сумка ведь была пуста.
Дюкин тщательно ощупал сумку. На дне за подкладкой что-то спрятано. Нашёл место, где подкладка была подпорота. Извлёк из-под подкладки пластиковый пакет белого порошка. Взвесил пакет на руке -  граммов двести, не меньше. - Что это – героин или что-то другое? - Ничего не знаю про наркоту, а жаль.
Находка успокоила. Досада от неудачи прошла. Всё же - улов был! Пока возился, пробовал порошок на язык, пришло утро.
Завязав пакетик покрепче, положил его под подушку вместе с «Макаровым» и заснул мертвецким сном.
Ему снился один и тот же многосерийный сон, будто он на зоне, будто петух Ефрейтор выносит из его камеры мешок с деньгами, а пахан Савва делает ему ручкой...
Женька Дюкин всегда просыпался из-за этого проклятого сна. Проснулся в поту – порошок и «Макаров» на месте. Опять заснул сном уставшего человека и снова проснулся в тревоге – даже во сне он чувствовал, как зовёт его незаконченное дело.
...Хозяин обедал всё той же жареной свининой. На столе целилась в потолок многоствольная артиллерия из бутылок водки и пива.
 - Выпьёшь, постоялец?!
 - Не откажусь, хозяин.
Дюкин выпил стакан водки, захрустел огурцом.
 - Поешь, Александр, свининки.
 - Ксиву принёс?!
- Ты поешь, поешь.
- Мне ксива нужна, хозяин?!
- За ксиву деньги наперёд требуются!
Евгений принёс деньги. Сергей Павлович пересчитал, пошёл к телефону:
 - Звякну, чтоб принесли.
Погоди, хозяин! Дело есть.
Евгений принёс мешочек с порошком:
 - Возьмёшь?!
 - Что это, милок?!
Дюкин усмехнулся, протянул порошок: - смотри!
Хозяин развязал мешочек, ловко подцепил ножом щепотку на пробу, из чего было ясно – хозяин, не лох в наркоте.
 - Хорош героин! Откуда?!
 - Берёшь?!
Хозяин взвесил героин на ладони:
 - Сколь здесь?!
 - А ты взвесь сам. Ведь всё равно мне, не поверишь.
Хозяин достал из кухонного ящика аптекарские весы и гирьки. Гирек недостаточно, чтоб взвесить. Ссыпал порошок на белый лист бумаги, аккуратно чайной ложкой перекладывал в пустой мешочек, взвешивал и ссыпал на другой лист. Так и взвесил всё по частям. Удивлённый Дюкин с любопытством следил за действиями хозяина: - Во орудует хряк – знает дело! - Не первый раз наркотой промышляет. В мешочке оказалось двести пятьдесят граммов.
 - Сколько дать тебе за зелье, милок?!
 - Сам назови, а то я ведь много хочу!
Дюкин не желал обнаруживать свое незнание цен на наркотики. Незнание содержимого мешочка ему скрыть удалось. Теперь предстояло преодолеть более щекотливый момент.
 - Скажи, милок, откуда зелье?!
 - Ты что, мент, хозяин!
 - Не дури! Сколь запросишь?!
 - Сам назови цену, а я подумаю, не отнести ли мне в другое место!
Хозяин напрягается. От Дюкина напряжение, разлившееся по лицу хозяина, не скрылось. Евгений усилил нажим -  стал, не спеша завязывать мешочек. Хозяин взял его, покачал на ладони:
 - Тонн пять зелёных, пожалуй, дать можно.
Этого сигнала недостаточно, но для начала разговора хватило:
 - Ты, видать, шутник большой! Базара, хозяин, не будет!
Евгений забрал мешочек, давая понять, что разговор окончен.
 - Ладно, ладно не гонорись! Шесть дам! Больше – не жди, не дам!
Евгений понял – зелье стоит намного дороже, но сколько - не знает. Потому решил: - тысяч десять срублю!
 - Звони, пусть несут ксиву, а я пока пойду.
 - Чего торопишься?! Мы ведь ещё дело не покончили.
 - Цены стоящей от тебя не слышу! Чего зря базарить!
 - Ну и упрям ты! Семь кусков – и всё!
 - Если не десять, - я пошёл! Ксива, к вечеру чтоб была, как договорились.
Он ушёл в свою комнату, оставив Сергея Павловича в раздумье.
Тот возник через минуту:
 - Не кипятись, милок!.. Даю восемь! Погодь уходить, сейчас принесут деньги и ксиву.
 - Ладно – уговорил. Задарма отдаю! Остаток за ксиву не плачу! Меня никто видеть не должен, ни к чему. Деньги и документы отдашь мне в моей комнате. Здесь отдам тебе порошок.
 - Ты совсем уж, смотрю, забздел! Не дрейфь, человек надёжный!
 - Сделай, как сказал! Зачем ему меня видеть, а мне – его?!
 - Ты может, меня грохнуть надумал?!
 - Ни к чему мне это! Меня воры достанут раньше ментов!
Хозяин пошёл к телефону. Через минут двадцать позвонили в дверь... Звонок один – длинный, протяжный. Евгений быстро ушёл к себе в комнату. Порошок - под подушку, за пояс - пистолет, застегнул пиджак.
Слышно, как хозяин впустил пришедшего, захлопнул входную дверь. Слышно – шепчутся…
Через минуту в дверях возник амбал, размерами в дверной проём, с монтировкой в руке. Из-за спины выглядывал хозяин:
 - Отдашь порошок, милок, – отпустим с миром!
Голос его дрожал – видно, что трусил. Амбал стоит в нерешительности, ожидая команды хозяина. Дюкин соображает: - Грохнуть обоих, или только амбала? 
Под пушкой оба стали другими. Дюкин даже сказать ничего не успел, как амбал бросил железку и поднял руки.
 - К стенке, падла! - Дюкин показал куда именно.
В дверях теперь беспомощно и одиноко колыхался от страха хозяин квартиры. Он заканючил:
 - Не нужно, милок! Мы пошутили... Не нужно, мы всё сделаем, как договаривались.
 - У кого деньги и документы?!
 - У него, - пропищал Сергей Павлович!
Амбал и сказать ничего не успел, как Дюкин с силой ударил пистолетом по затылку амбала. От удара тот, неожиданно развернулся лицом к Дюкину и стал валиться на него. Евгений едва успел отпрянуть в сторону. Сергей Павлович истерично зарыдал:
 - Не убивай?! Я всё отдам, только не убивай?!
 - Гони сперва моё, потом всё твоё?! А маляву я Савве передам, как ты братков встречаешь!
 - Я думал ты фраер! Вижу теперь - из наших! В туалете сбоку от унитаза шкафчик висит, там всё - твоё и моё.
Запер хозяина в ванной комнате, предупредив:
 - Рыпнишься, старый пидар – замочу!
В шкафчике на полке - документы и деньги, предназначенные ему за порошок. На другой - деньги и валюта в целлофановом пакете. Рядом в таком же целлофане - золотые украшения. Рассовал всё по карманам.
В комнате на полу в прежней позе сидел амбал, держась двумя руками за голову. Его трясло - то ли от страха, то ли от травмы головы. Воля парализована.Увидев Дюкина, он закрыл лицо руками.
 - Встань, падла, мордой к стене и грабли к верху подыми?!
Тщательно обшарив амбала, убедился, что тот пуст. Подумал удивлённо: - ну и фраера, - на такое без пушки пошли!
Загнал обоих в ванную, бросил, туда мешочек с порошком, запер дверь.
 - Дышите в свои сопатки через раз!
Откупорил на кухне бутылку водки, выпил стакан, со смаком поел. Просмотрел свои новые документы, они были в порядке. Налил ещё: - За твою удачу, Волков Александр Сергеевич!
Положил в карман свой новенький паспорт. Уходя, сказал:
 - Маляву Савве я перешлю! А то наплетёшь ему, не как всё было.
 - Не нужно, милок! Я не в претензии! Сам виноват – ошибся! А за порошок – благодарствую. Квиты. Иди с богом...
 - Перешлю, перешлю, как ты нашего брата привечаешь! Пусть знает!..

                * 6 *
Пожить у Зинаиды неделю другую, решил Дюкин не сразу. Поначалу намылился слинять из столицы, как можно быстрее - передумал: решил остаться под боком у привлекательной и доверчивой женщины - тихо отсидеться. С этой женщиной, не нужно терять хороших отношений. Чтобы отвести подозрения, выдал ей версию, объясняющую его пребывание у неё и наличие денег. За ужином, между прочим, сказал:
 - Я совершил удачную сделку для своей фирмы. Заработали неплохо.
Зинаида с любопытством выслушала и впервые задала вопрос:
 - Чем занимается твоя фирма?
Не торопясь, выпил и закусил. Ответ пришёл сам собой:
 - Торгуем нефтью. Компания наша в Тюмени, а я здесь занимаюсь продажей.
Вернул Зинаиде долг. В благодарность подарил ей пару золотых цепочек, и кольцо с бриллиантом. Мог бы больше. Осторожничал не зря – немало историй знал, как залетают даже опытные воры на подарках женщинам.  Куда девать с десяток колец с бриллиантами, штук пятнадцать цепочек и серёг?! Он даже не считал их. - Не идти же с ними в скупку! – Менты только и ждут!
Не было плана, потому решил подзадержаться у Зинаиды. Редко выходил на улицу - только в ближайшие магазины за продуктами и водкой.
Кончалось лето, пора было думать о зиме. С деньгами проблем теперь не было. Что делать с золотом, он так и не решил. Были рубли и доллары за порошок и, почти столько же, прихваченных у Сергея Павловича. Документы - надёжные, можно пожить в столице.
Шальная мысль залетала в голову: - может мне, гражданину Волкову Александру Сергеевичу жениться на доброй Зинаиде?! - Тут же пугался собственной глупости: – Нет! – Пусть Зинаида останется запасной хатой. - Решено - поживу до зимы, упакуюсь в столице и отвалю. - Может ещё чего надыбаю, вроде блондинки с «БМВ».
Московская осень не замедлила явить себя редкими дождями, а потом и затяжными. Столица укрылась от непогоды морем разноцветных зонтов, зашелестела плащами.
Дюкин и раньше не очень-то любил без дела разгуливать по улицам, а теперь и вовсе домоседом стал. Звериное чутьё на опасность тревожило и сдерживало. Тревога жила в нём постоянно, но чувство нарастающей тревоги всегда указывало на появление опасности. Он прислушивался к себе и полностью доверял своим ощущениям. Чувствовал угрожающее нарастание опасности, но никак не мог понять с какой стороны ждать эту беспощадную даму. В такие дни он становился нервным и злобным. Невроз тревожного ожидания поедал в нём всё человеческое.
   

                ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
               
                * 1 *
Первый семестр для студента Викентия Точилина пролетел незаметно. Зимнюю сессию сдал хорошо - с досрочными зачётами, с отличными оценками. Новые знакомые - большей частью дети состоятельных родителей.
Раскованные, без комплексов, за редким исключением циничные, они удивляли и смущали. Викентий не привык к тому, чтобы парни в компании с девчонками открыто обсуждали, где им лучше заняться сексом – в машине, или на дачу поехать. Непривычно видеть, как они легко сходятся и расстаются, обмениваются партнёрами.
Многое поменялось за время после окончания школы и  службы в армии. Может, он просто не знал этот слой общества?..
В своём окружении таких перемен он не заметил. Как было всё просто, порой хамовато, в примитивном времяпрепровождении и в жизни его знакомых, так всё и осталось. Наивно думал, что среди студентов – его ровесников, стремящихся к образованию, детей состоятельных родителей, должно быть по-иному.  Объяснил новый знакомый в группе, Игорь Вольнов:
 - Больше денег – только и всего!.. Раскованность, свобода и цинизм – от них!
 - Откуда?! – не понял Викентий.
 - От папиных денег! Тебе этого не понять! Тебя родители содержат, пока учишься?! Так ведь?! И деньги на твою учёбу родители, похоже, тратят не лишние, а кровные! В отличие от их родителей.
 - Откуда тебе знать?!
 - Я знаю их. А у тебя на лице всё написано. Как одеваешься, как галстук носишь. В институте ты - весь закупоренный, на молнию застёгнут. А они посмотри - в джинсиках да в джемперах, в мини юбках. От них за версту прёт духами такой стоимости, что если узнаешь – ахнешь! Ты не сможешь в таком виде, как они, - в залатанных джинсах, в заношенных до неприличия футболках от Армани или Вирсачи придти на занятия, не только потому, что тебе не по карману, а потому что институт для тебя храм. От тебя не будет распространяться запах дорогостоящих мужских духов, а у института тебя не будет ждать иномарка...
 - Что плохого в костюме, да в галстуке?!
 - Ничего! Но ты для них всегда останешься парнем из посёлка. Понял?!  Разумеется, не понимай всё так прямолинейно, как я излагаю.
 - Ну да! А ты как же?! Тоже не из миллионеров!
 - Я в любой одежде, в любом обществе останусь таким, какой я есть. Я тоже не из их среды. Уровень среды, в которой я рос и воспитывался на порядок выше их уровня. У меня нет машины, нет богатого дома за городом, - мне это не помеха. Моё богатство – в воспитании, в интеллекте не только моём, но и моих предков. Генетика, Вик, кое-что значит! И я их знаю лучше, чем они меня. Что важно – они это понимают! А потому я не комплексую. Скорее они комплексуют. Советую обзавестись любой противостоящей им психологией. Иначе тебе трудно будет пять лет выдержать.
После занятий зашли в кафе на Пушкинской площади. Игорь заказал ещё пива, после того, как они по одной кружке уже выпили. Он поднял кружку, посмотрел пиво на цвет:
 - Свежее, янтарное. Допьём и в кино, что ли сходим?! 
 - Можно.
Пока пили пиво, Игорь передумал идти в кино:
 - Давай по бокалу вина выпьём.
 - Здесь всё втридорога!
 - Не суетись!.. Не ты предлагаешь - не ты платишь. Я хоть и не Рокифеллер, однако, такими деньгами располагаю. Именно так: – Рокифеллер, - произнёс он знаменитую фамилию. - Не суетись!
За окном в грязном снегу утопла Тверская. Городские власти не успевали расчищать улицу и тротуары. Вслед – оттепель притащилась. Машины ползли по грязной жиже бесконечным потоком. Игорь задумчиво заметил:
 - Люблю это кафе. Тут тихо и уютно, а за окном – «суета сует», как говаривал библейский пророк. Сидим мы тут в тепле, кофе пьём, а за окном - суета и томление духа.
Они стали завсегдатаями этого кафе, несмотря на кофе, который варят тут скверно. Зато белое вино всегда отменного качества.
Игорь философствует. Викентий – благодатный слушатель. Он часто спрашивает, многое не понимает. Игорю нравится раскрывать перед новым приятелем мир разнообразных знаний - мир искусства, литературы и многое другое. Вся обстановка уютного кофе способствует. Игорь пошутил:
 - Нам стоит придумать своё название для кафе. У тебя есть идеи?!
 - Нет! – Викентию и в голову не приходило такое намерение: - а у тебя?!
 - Тоже нет. Впрочем, можно так – «Спиноза». Кафе «Спиноза». К примеру – пошли в «Спинозу»! Сходим, или зайдём в «Спинозу»! По-моему, ничего, если другого нет.
 - Здорово! Я слыхал это имя, но ничего не знаю про его философию.
 - Ещё узнаешь! Так ты согласен?!
 - Ну да!
   Игорь смеётся:
     - Я, кажется, привык уже к этому, твоёму – «ну да».

                * 2 *
По выходным Викентий на рынках, зарабатывает на карманные расходы. Денег катастрофически не хватает. Заработать он может только в качестве грузчика. Здоровья для такой работы хватает, но раненое плечо после физических нагрузок ноет, иногда сильно.
Викентий старается не обращать внимания на свое раненое плечо. Зато заработанные деньги можно потратить в «Спинозе», когда его новый приятель Игорь позволяет ему заплатить. Всё понимающий Игорь, аккуратно осаживает Викентия:
  - Я заказывал – я и плачу! Не суетись!
  - Ну да! – недовольно бормочет Викентий.
  - Вик, у тебя «ну да» на все случаи жизни. Между прочим, неплохо придумано, можно отдуплиться, как в домино.
В «Спинозе» за бокалом вина неторопливо обсуждают институтские дела, иногда болтают ни о чём и обо всём.  Игорь любопытен:
  - Вик, ты служил в армии?
  - Служил. А ты?!
  - Нет. Родители откосили. Не знаю, как им удалось. Возможно знакомство, возможно – взятка. Ты где служил?!
  - В Чечне.
  - Ничего себе. У нас в группе ты один такой, а может и на курсе. Все другие, большинство, во всяком случае – как я. Сколько же времени ты там был?! В каких войсках?!
  - Полтора года.
  - В каких войсках?! – настойчиво допытывался приятель.
  - Игорь, что за допрос?! У нас не принято об этом говорить.
- Разумеется. От меня дальше не пойдёт! Обещаю!
- Это не государственная тайна. Но распространяться об этом я не люблю! Спецназ.
 - Я так и думал! Что – потом?!
 - Ранили и комиссовали.
Образовалась пауза. Потом Игорь подозвал официанта:
  - Значит так – бутылку шампанского Клико, мороженого и кофе.
Официант отрезал: - Клико у нас не бывает. Есть другое, - тоже французское.
  - Несите!
  - Понесло тебя, Игорёк!..
Дождавшись, когда официант ушел, Игорь с удовольствием продолжил:
  - А что – раненый в Чечне спецназовец, не герой?! Может у тебя и награды есть?! Так ты не скрывай.
  - Что с того, что есть?!
  - Обмоем их. И не суетись с деньгами!
Они выпили по бокалу шампанского. Игорь неожиданно сменил тему разговора:
  - Тобой многие девчонки интересуются.  Кое-кто, из них буквально глаз с тебя не спускает. Не замечал?!
  - Ну да?! Не замечал.
  - Вик, не сочти за цинизм, но грех не воспользоваться тем, чем обладаешь от природы, если нет капитала, нажитого родителями. Понимаешь, о чём я?!
  - О чём?!
  - О твоём капитале, каковыми являются твоя внешность, рост и здоровье. Да и ума у тебя достаточно. Вот не уверен – хватит ли его воспользоваться своим капиталом?!
После такого циничного откровения, явленного приятелем, Викентий сник. Изменение в настроении Викентия не ускользнуло от внимательного Игоря:
  - Видимо не дорос ты ещё до такого откровенного разговора, приятель.
Викентию показалось, что слово «приятель» Игорь употреблял, когда хотел придать сказанному оттенок снисходительности.

                * 3 *
Ослепительно солнечные, в меру морозные дни начала марта, заласкали, забаловали Москву.
Весна явилась в срок с заявкой на постоянное место жительства. Солнце залило светом не только небо - оно было всюду и во всём отражалось: блестело, искрилось и слепило. Проникало в квартиры и офисы, сквозь грязные окна производственных помещений.
Выпили по чашке кофе в «Спинозе», заморили червячка пирожком с мясом. Игорь предложил:
  - Грех сидеть в помещении, когда такое солнце. Прогуляемся по старому Арбату?!
Тверской бульвар заполнен детьми и пенсионерами. Яркие одежды детей звенят красками – солнце поставило кукольное сказочное действо.
  - В воскресенье похожу на лыжах. Даже если погода испортится, всё равно пойду, - с завистью заявил Викентий: - совсем завял с этой учёбой!
Дошли до Никитских ворот, потом шли по Суворовскому бульвару. Ошеломлённо молчали, - кому охота болтать, когда вокруг такая красота?! Всё же Игорь прервал наслаждение:
  - Хочешь посмотреть памятник Гоголю?!
  - По-твоему, если я не москвич, так памятник Гоголю не видел?!
  - Думаю, не видел! Ты имеешь в виду монументальный на Гоголевском бульваре?!
  - Ну да. Какой же ещё?!
  - Я другого тебе покажу. Он тут - рядом.
Они перешли улицу, вошли в уютный, очищенный от снега дворик. Удивлённый Викентий признался:
  - Этот памятник Гоголю я никогда не видел! Я не знал даже, что такой памятник в Москве существует. Гоголь здесь другой.
  - Ты, верно, заметил – другой. А каким он тебе тут кажется?..
  - Не знаю! Я удивлён, - сильно удивлён! Я никогда не видел такого Гоголя.
  - Такого печального?..
  - Ну да - пожалуй.
Викентий заговорил о Гоголе. Великий писатель заставил его задуматься:
  - Знаешь, Игорь, у меня из головы не идёт этот памятник. И твой вопрос – каким он мне представляется?
  - Интересно узнать?!
  - Печальный и больной Гоголь сидит у камина и швыряет в огонь листы своей знаменитой рукописи. Каково ему наблюдать, как они горят? Вот это, думаю, отобразил скульптор. Не хватает только отблесков пламени на лице. Но скульптор — это изобразить не может!
  - Браво, Викентий! Замечу, однако: есть люди, которые считают, что печальным Гоголь смотрится с одного ракурса, но есть другой, – где Гоголь насмешлив и саркастичен. Считают также – таков замысел скульптора.
Невыносимо сверкает, утратившая часть руки золотая Турандот. Туристы глазеют на это чудо, - больше, чем предмет искусства, удивляет инвалидность скульптуры.
  - Викентий, Ира приглашает нас на воскресенье к себе в загородный дом. Там будет приличная компания и кое кто из институтских.
  - Она меня не приглашала. Почему через тебя?
  - Ты ей очень нравишься, но не обращаешь на неё внимания. Видимо, по этой причине. Если это умышленно, то поздравляю – получилось!
  - О чём ты, Игорь? Не понимаю.
  - Не будем об этом. Так как же? – Пойдешь? На лыжах в другой раз походишь!
  - А почему нет? Ну да - пойду. Расскажи – кто там будет и по какому поводу сбор?
 - Вечеринка, просто вечеринка, хотя и с полудня.
На другой день была пятница. В перерыве между лекциями Ирина подошла сама:
  - Я завтра не буду в институте. В воскресенье у метро Крылатское тебя заберёт синий джип-чарокки. В девять утра. Вот номер машины, - она протянула ему клочок бумажки: - Оккей?! - и, не выслушав ответа, удалилась.
Ирина пришла и удалилась так, словно он только и ждал её с этим клочком бумажки: - Она абсолютно уверена, что я не смогу отказаться -  Пришла - сунула бумажку! - Нет, не так должно быть! Не так! - А как?!  - Я ведь не знаю. - Может это обычные взаимоотношения для их круга людей?! - А я – закомплексованный деревенский тюфяк, который этого не понимает?! И Игоря, как, назло, сегодня нет!

                * 4 *
Синий джип прикатил вовремя. Ехали недолго по хорошо известному москвичам правительственному шоссе. Пока ехали, в голову упрямо лезла мысль: - В отношении меня Ирина оказалась права! - Знала – не откажусь. - Откуда такая уверенность?! - Неужели прав Игорь? – деньги, богатство, положение. - А что же мы – я, что же?!
Ему захотелось остановить машину и уйти в манящий заснеженный лес: - Ушёл бы, были б лыжи!  - Да нет – полно обманываться! - Не ушёл бы и не уйду! - Я хочу заглянуть в этот незнакомый мне мир, если уж случай представился.
Шикарные, собранные из кованых деталей ворота с лёгким шелестом разъехались, пропустив машину. Снова зашелестели, закрывшись - хлопнулись друг об друга две половинки. Стало тихо – возвратилась обеспокоенная тишина...
Трёхэтажный дом - углом к воротам. Снизу доверху угол срезан – это и есть, судя по всему, фасад. По срезу со второго этажа и до верха - два арочных окна, а внизу, высотой в этаж, сверкает стеклом входная дверь. Над ней обратным углом, поддержанный металлическими с витьем колоннами, парит навес. Вся площадка под ним уложена плитами красного гранита.
Удивлённый такой архитектурой, Викентий едва успел перевести дух, когда из дверей двинулось к нему что-то непонятное по форме, но предполагаемое по содержанию.
Ирина приветственно взмахивает длинными рукавами большой шубы. Она вся упряталась в ней, куда можно было бы упрятать еще, кого-нибудь. Она поднимает к верху рукава, которые, опав, высвободили её руки, сбрасывает с головы капюшон и улыбается просто и тепло:
  - Пошли в дом?!
Крепко, не по-женски крепко берёт его за руку и ведёт за собой, подметая полами шубы гранитные плиты.
Внутренний интерьер ещё больше поразил своим богатством. Всюду дерево, мрамор, металл – всё в строгой гармонии. Всюду: кованые барельефы на стенах, кованые вставки на металлических решётках и лестничных перилах. Впечатляет барельеф стилизованного человека с поднятой рукой, на стене напротив входной двери. Всяк вошедший сюда обречён на внутренний позыв поднять руку в ответном приветствии. Викентию не терпелось спросить, что значит этот человек с поднятой рукой, но решил сделать это, при случае, в другой раз.
Ирина сбросила на пол шубу, оставшись в лёгком брючном костюме бирюзового цвета. В гармонии с копной рыжих волос, она живописна в приглушённом свете интерьера. Викентию странно - как это он раньше не обращал на неё внимания. Такая красивая и приветливая!..
Он подобрал с пола её шубу и повесил вместе со своим кожаным пальто на пустовавшую вешалку. Удивился: - неужели никого ещё нет? – спросил:
  - Игорь здесь?!
  - Нет, нет! Рано ещё – все начнут подтягиваться, как обычно, после двух.
  - Выходит – я один?!
  - А я?!
Она снова крепко взяла его за руку:
  - Пойдем, покажу тебе нашу избушку!..
Показывала комнаты, подсобные помещения, спальни, ванные комнаты – подробно, на всех этажах
  - Всю неделю здесь живёт отец, а в выходные – я.
  - А твоя мама, где живёт?! – неожиданно вырвалось у Викентия.
  - В Америке, Вик! Можно я буду называть тебя, так же, как Игорь?.. В Филадельфии! Они с отцом разведены. Отец по будням возит сюда своих женщин, а я по выходным – своих друзей. Вот и моя спальня. Заходи, Вик, не стесняйся.
Таких спален Викентий не видал: - Квадратов сорок, не меньше, - решил он: - какие-то столики, зеркала, а кровать – размером, чуть ли не с танцплощадку.
Ирина открыла бар:
  - Что пить будешь? Водку, коньяк, виски? Я предпочитаю шампанское.
  - Ирина, а джин есть?
  - Называй меня Ира – так короче. Джин есть, но, кажется, нет тоника. Принести?
  - Нет, нет! Выпью водки.
Неумело, совсем неумело под её взглядом, откупорил бутылку шампанского. Ещё хуже налил в бокал, - когда пена осела, бокал был почти пуст. Она взяла из его рук бутылку:
  - Шампанское наливай медленно, - по стеночке бокала.
Продемонстрировала, тоже не очень умело, заключила назидательно:
  - Шампанское наливать – дело мужчин! Впрочем, всё это ерунда.
Однако понял - лучше было бы уметь. Он налил себе немного водки в большой бокал. Ирина удивилась:
  - Ты так мало пьёшь?
Налила в его бокал ещё столько же, бросила несколько кусочков льда и подала:
  - Этого тебе в самый раз! По моему - даже мало! За встречу, Вик, за нашу первую встречу, надеюсь, не последнюю! Не возражаешь?!
Он не возражал. Выпил залпом эту малую толику того, что выпивал в армии и с друзьями. Она выпила половину бокала, отставила его в сторону и, обвив, руками шею Викентия, потянулась своими губами к его губам. Привстала, на носки, но так и не дотянулась. Засмеялась:
  - Придется за скамеечкой сходить, иначе не дотянуться!.. Не робей, Вик!
Вик не робел. Ирина была не первой женщиной в его жизни.
Викентий легко поднял её и отнёс в постель. Рассыпавшиеся по голубому покрывалу рыжие волосы пылали, а зелёные глаза хищно сверкали: 
  - Раздень меня?!
Она была ненасытна - дьявольски ненасытна, но замучить его ей было не под силу.
Он увидел её нагую, - всю целиком, только после того, как ураган страстей улёгся. Отстранясь, - как бы со стороны.
Утомлённая, с закрытыми глазами, с разбросанными в стороны руками, она показалась ему незнакомой и чужой. Мелькнула подлая, унижающая мысль: - Я не могу находиться в таком доме. - Я не могу обладать такой женщиной. - Я забрался в чужой огород!
  - Виик!.. Где ты? – она открыла глаза: - иди ко мне?..
Продолжение было бурным и длительным. После - вместе принимали душ. После - продолжили, но уже не так бурно. После – обедали в столовой. Часы с замысловатым циферблатом показывали два дня.
  - Ирина что же нет никого?..
  - Называй меня впредь - Ира, мне так приятней! Извини, я обманула тебя – никого не будет. Ты удивлён?! Недоволен?!
Она соединила два вопроса, на которые он бы хотел ответить порознь. Ответил на один:
  - Удивлён!
  - Я хотела, чтобы мы побыли наедине для лучшего знакомства. Ты недоволен?! – она всё же решила вытащить из него второй ответ.
  - Удивлён, - повторил он машинально.
Больше она не приставала. Ко всему, что у неё было, она жаждала прикупить и этого красивого парня. Но, похоже – такая задача оказалось непростой.
Она повела его в биллиардную комнату. Как ребёнок стала радоваться, когда раз за разом обыгрывала его.
Кончался напряжённый и неожиданный день.
  - Ирина, мне пора уезжать.
  - Ира, если не возражаешь?
  - Хорошо – Ира, мне ехать пора.
  - Разумеется, только сходим в тир, - ей хотелось продолжить свои победы, одержанные в постели и на биллиарде. Она занималась стрелковым спортом, участвовала в соревнованиях, что придавало ей уверенность в очередной победе.
Спустились в холл, где Викентий снова встретился с металлическим человеком. Хотелось спросить: - кто это, или - что это?
В подвале располагалось узкое, но довольно длинное помещение тира. За стеклянной витриной зловеще поблескивало оружие.
  - Выбирай, Вик! Я выбираю «Берету», а ты?..
  - Я тоже!..
Ирина замечательно стреляла, но медленно. Целилась тщательно, как спортсменка. 
  - Викентий стрелял не хуже, но его скорострельность удивила опытного стрелка Ирину:
  - Где ты обучился так стрелять?!
  - В армии.
  - А, что - в армии все так стреляют?! – с усмешкой спросила она: - всех так замечательно учат, или только тебя?!
 - Всех, кто хочет научиться.
 - Ты хотел?!
 - Как видишь!
 - Не лги, пожалуйста. В специальных войсках?!. Покажи, что ты ещё умеешь?
 - Больше ничего!
 - Вик, я не отстану! Что ещё?!
 - По-македонски – из двух пистолетов.
 - Покажи?!
Он взял у неё «Берету». Сменил обоймы, повернулся спиной к мишеням, опустив руки с пистолетами. Затем, резко повернувшись, быстро и почти одновременно расстрелял обе обоймы. Просматривая результаты стрельбы, она восхищённо сказала:
 - Если бы это был человек, ты б из него друшлак сделал!
Результаты ёе стрельбы были много хуже.
  - Вик, научишь меня?!
  - Нет. Я не умею учить.
      - Вик, я отвезу тебя домой, если не возражаешь?!
- Спасибо! - только до метро.
Викентий не заметил, когда она распорядилась, но её «Фольксваген», уже стоял в ожидании. Покидая холл, он невольно оглянулся, - металлический человек с поднятой рукой прощался с ним. В ответ он мысленно поднял руку: – прощай железный человек! Почему-то не было желания произнести: - до свидания!
От дома дорога сразу поворачивает направо. В боковом стекле видно, как следом за ними из ворот выезжает синий джип - тот, который привёз его. Викентий следит за ним в зеркале заднего вида, но так, чтоб не заметила Ирина. Они мило расстаются у подземного перехода к метро. Ирина в манто меха голубой норки, с распущенными волосами, привлекает внимание прохожих. Да и он не может отвести от неё глаз.
Спускается в подземный переход, но прежде чем скрыться бросает последний взгляд поверх ограждающего бордюра.
Ирина быстрыми шагами идёт к синему джипу. Викентий поднялся вверх на несколько ступенек, чтобы лучше видеть. Видит: она рванула дверцу джипа и зло, пнув водителя что-то, резко выговаривает ему. После того, как водитель закрыл дверцу, Ирина снова рванула её, только более зло - дважды пнула водителя, после чего пошла к своей машине.

                * 5 *
В начальных классах Светка училась на четвёрки и пятёрки, но в седьмом классе запестрели в журнале троечки, затем и вовсе в разнос пошла. Стала прогуливать уроки, сбегать на день другой из дому. Повадилась с подружками ездить в Москву – днями болтаться по столице.
Андрей Тимофеевич, как отрезвеет, ищет дочку – ан, нет Светки. Едет на центральную усадьбу – там кинотеатр и магазин, где самопальную водку задёшево купить можно. Кинотеатр закрыт. Сторож говорит ему:
  - Тимофеич, кина уж лет пять здесь не кажут, а ты всё Светку свою тут ищешь. Сколь разов те говорить про то. Нету тут ни кина, ни Светки!.. Зайди-ка лучше в продмаг, возьми бутылочку и вали в своё Поярково.
Андрей Тимофеевич, находит Светку у подруг, ругает. Идут вместе домой: по дороге отец ворчит, а Светка оправдывается. Дома все то же - отец бубнит, Светка, отчаянно огрызается. Отец незлобиво, чего Светка не любит, говорит обычное:
  - Капуста вырастёт!
Светка скоро одевается, берёт лыжи и, вон из дому - дверью хлопнет - это точка в разговоре. Походит на лыжах, покуда отец не уйдёт. Придёт домой, напишет отцу записку и исчезнет на день - два.
В седьмом классе совсем бросила школу. Директор для формальности вызывал в школу отца, укорял:
  - Школа на неё затратила средства и время.
Директор превратил школу в авторитарное заведение, где ученики стали лишь средством для удовлетворения материальных и прочих потребностей директора и его людей.
Не понимающий этого, Андрей Тимофеевич только руками разводит:
  - Не хотит Светка учиться. Хотит болтаться, гулять хотит, а я что сделать могу. Она ведь без матери выросла. Вот и получилась – сирота наполовину. Не справиться мне – у ней характер!
Директор доволен разговором - он уверен, что неугодная ученица сама уйдёт из школы.
Дома Андрей Тимофеевич ругает дочь, а она отбивается: - Не пойду в эту школу. - Учителя меня не любят, придираются! - Не пойду больше в школу. - Пойду работать.
Отец злится оттого, что не знает, как сладить с ней.
  - Светка, выпороть бы тебя, да не умею и жалко. Берись за ум!..
  - В школу не пойду! Пойду работать! Ты меня не понимаешь! – Светка заводится: - не понимаешь! Не любишь! Не пойду больше в эту противную школу, к этим противным учителям! К этим приставалам прыщавым. Отец не слышит и не понимает Светкину фразу о прыщавых приставалах. Она идёт в свою комнату, плачет и пишет отцу записку.
       
                ПАПА!
Ты меня не понимаешь! В школу я больше не пойду!  Учителя ко мне всё время придираются! Ты меня тоже не любишь, а только всё время ругаешься! Не ругай меня, папа, не перебивай, когда я говорю! Дай мне сказать?! Не вырастёт капуста!
                Твоя дочка Светка.
После новогодних каникул со школой распрощалась навсегда. Отцу сказала:
  - Пойду работать.
  - Куда ты пойдёшь?! Кто тебя возьмёт?!
  - Возьмут. Скажу – мне шестнадцать!
  - Не дури! В шестнадцать паспорт выдают, а где он у тебя, если спросят?! Где?! Думаешь, если дылдой выросла, так поверят. У нас бумажке верят, а не словам. Не хочешь учиться, так хоть не шлёндрай, пока паспорт не получишь. Будешь ежели шлёндрать – и вправду выпорю!
Светку отцовы угрозы не страшат, знает - отец и пальцем её не тронет. Никогда не бил – только ругал. К Светкиной радости отец согласился, чтоб она не ходила в школу. По-детски радуясь, дала слово:
  - Обещаю не шлёндрать!
Вольные деньки пошли у Светки, - вольные и бездельные... Давящий гнёт школы вызвал у Светки полное неприятие и отторжение. Сделала то, что могла, чтобы сохранить себя – ушла из школы. Была ещё причина для ухода из школы, которую она никому не называла. Не возвращалась, хоть и не часто в свой дом. Обещания не шлёндрать уже на следующий день были забыты. Вряд ли помнил о них и отец.

                * 6 *
Марина живёт с матерью на центральной усадьбе бывшего колхоза «Заветы Ильича». Отец отбывает срок: пьяный до полусмерти избил жену. Месяц отлежала она в больнице, а теперь всё больше хворает. Заработка стабильного нет – кое-как перебиваются мать и дочь. Марина работать не хочет, промышляет на московских рынках – где стянет кошелёк у зазевавшейся бабушки, где смахнёт незаметно рукавом в свою пластиковый пакет пару яблок или огурцов. Удача чаще всего сопутствует ей в небольших супермаркетах. Тут сообразительная Марина вычисляет, есть ли камеры слежения и где они находятся. Матери, когда та предлагает ей на рынке продавцом поработать, возмущённо возражает:
  - Сама постой там, в жару и в морозы за копейки. Уж лучше я сворую чего ни будь.
  - Поймают же! Посадют! Пойди на стройку малярить. Уж лучше так, чем воровать.
Много чего было у Марины за время шатания по московским рынкам.
На Царицынском рынке видный парень, лет двадцати двух в утеплённой джинсовой куртке. Продукты, кладет в сумку, что на плече, а кошелёк в карман куртки: куртка распахнута, карман оттопырен. Кошелёк гипнотизирует! Карман, как удав желает заглотнуть Маринкину руку. По карманам она не промышляла – боялась потому, как не умела. А тут соблазн – оттопыренный карман с кошельком так и тянет! Протяни руку и бери!
Пристроилась к парню, - топчется, спрашивает для отвода глаз у продавца – то, сколько одно стоит, то сколько другое.
Вот - рука в кармане, вот - кошелёк взят: пора незаметно выбираться оттуда. Не выбраться оттуда Марине - железная рука парня держит её руку в своём кармане.
 - Позвать милицию? – спрашивает тихо, почти шепотом.
Никто не видит, никто не догадывается, какая драма здесь разворачивается.
  - Не надо, - качает головой Маринка.
  - Тогда пойдешь со мною! Немного денег дам - и сам не богач.
Она всё понимает, соглашается. - Парень ничего из себя, - думает она: - чистый, ухоженный, вполне подходящий.
Пошли к домам в квартале хрущёвских пятиэтажек, что неподалёку от Царицынского рынка. Двухкомнатная квартира на втором этаже.
  - Снимай куртку, проходи на кухню. 
  - Чисто у тебя. Ты с кем живёшь?!
  - С приятелем снимаем эту квартиру.
- Клёво!
- Что, клёво?!
- Что снимаете! А где он?!
  - В отпуске. Водку будешь?! Вина нет.
Выпили по рюмке. Она морщилась, морщилась - выпила вторую. Закусили бутербродом с колбасой. Он отвёл её в свою комнату, уложил на кровать, стал целовать. Парень и его поцелуи определённо нравились. Предложила:
  - Погоди, не торопись? Давай по-людски - разденемся!..
Он оказался тёплым и ласковым. У неё такого парня ещё не было – вообще-то он был у неё второй.
Пили чай, разговаривали. Видно было, что в этом суетливом и вечно спешащем городе, новый знакомый никуда не торопится. А она и подавно.
Парень обо всём расспрашивал, о себе не рассказывал. Она спрашивала:
  - Ты работаешь?!
  - На фирме! Больше о работе говорить не захотел:
- Пошли в постель?!
В постели она, словно вспомнив о чём-то важном, спросила:
  - Тебя как звать?!
  - Олег.
  - Маринка.
  - Вот и познакомились... в постели. Без имени сексом заниматься тоже можно, если девушка хорошая.
Маринка рассмеялась. Олег закрыл ей рот долгим поцелуем. Они не раз ходили на кухню, выпивали рюмку, закусывали и возвращались в постель.
Она не думала, что заниматься сексом так приятно, особенно, когда она вжимает в себя парня, а он весь входит в неё и сливается с ней.
  - А ты, почему именно в мой карман полезла?!
  - Не знаю... Может оттого, что карман оттопырился, может ты понравился?! Не знаю!
Марина взгромоздилась на него. Её пухлые губки приоткрыли чувственный рот, лицо раскраснелось. Он мгновенно ответил ей своим налившимся кровью и напружинившимся телом. После сказал:
  - Ты с виду такая полная, флегматичная, а в постели – ничего!
  - Что это – флегматичная?!
  - Ну, вроде, как – вялая, ленивая что ли.
Он помолчал. Потом спросил:
  - Ты давно этим занимаешься?!
  - Чем?!
  - Ну!.. По карманам.
  - Впервые и то неудачно. Хорошо хоть ты попался мне - она увидела недоверие в глазах Олега: - думаешь, вру?! Ей богу – не вру! Первый раз в карман полезла. Больше – никогда! Веришь?!
  - Верю, верю, - засмеялся: - верю всякому зверю, а тебе ежу – погожу! Шутка!..
Утомлённые - заснули. Марина спала чутко, просыпаясь и снова засыпая. Просыпаясь, она слыхала, как Олег сопит во сне и ворочается с боку на бок. Другой раз проснувшись, она не обнаружила его а постели. Слышно было, как в коридоре он негромко разговаривает по телефону:
 - Я не один. Кончайте разговор! Не момент! Соберите все необходимые данные, потом поговорим.
Она снова заснула, а, проснувшись, увидела, что Олег внимательно разглядывает её совершенно голую.
  - Олег, я толстая?!
  - Что ты, что ты. Ты упитанная, сочная!
Весна берёт женщин в сезонную обработку, выявляя в каждой самоё лучшее, делая из каждой свой весенний шедевр.
  - Мне кажется – я толстая. Если захочешь, стану худеть!
  - Не захочу. Будь такая – горячая и сексуальная. Только больше никогда не воруй. Обещаешь?!
Маринка понуро кивнула головой:
- Обещаю! – тут же подумала: - а жить то нам с мамой с чего?!

                ГЛАВА ПЯТАЯ
          
                * 1 *
Познакомились поближе бывшие соученицы на платформе электрички. Знали в лицо друг друга ещё по школе, но знакомы не были.
Частенько ездят теперь вместе в Москву. Болтают о всяком, всё больше поминая недобрым словом своих учителей. Марина ходила в плохих учениках, хотя школу бросила по другой причине, а на мнение учителей плевала. Марина пояснила:
  - Я может, и не бросила бы школу, но отца посадили, мама болеет, – какая уж тут учёба. Ну а, у тебя что было?..
  - Было! Я хорошо училась, да с учителями не ладила. А то что было, я даже отцу не рассказывала. У нас в классе все девчонки перетрахались со всеми мальчишками, кроме меня и Наташки Трошкиной. Ты ее, наверное, знаешь – блондиночка такая симпатичная.
  - Знаю её!
  - Ко мне приставали и угрожали двое из нашего класса. Пытались затащить в пустой класс, но ничего у них не вышло. Они думали, если я худенькая, значит слабая. Одному в глаз дала, а другому - под яйца. А вообще то я выше их на голову и сильнее.
  - Ты пожаловалась на них?!
  - А что толку – классная сказала бы, что я фантазёрка, всё придумала, чтобы оклеветать хороших мальчиков. Потому что я дрянная девчонка.
  - Я их знаю?!
  - Их в школе все знают. Один – племянник бывшего председателя колхоза, а теперь президента фирмы, которая вместо колхоза. Я в этом не разбираюсь.
  - А другой?!
  - Мишка Коноплёв – сынок главного бухгалтера. Все говорят, что школа от него сильно зависит. Он вроде как деньги школе отчисляет.
  - Знаю обоих – гниды они! Ты им крепко наподдала?!
  - Клёво врезала!.. Под самые... Сама потом испугалась – вдруг разбила!
  - Свет, ты не струхнула, когда они хотели тебя снасильничать?!
  - Не помню. Помню только – шарики в голове сильно вертелись, чтоб выкрутиться.
  - Свет, ты молоток! А где научилась ногами отбиваться?!
  - Теперь – на карате. А тогда – не знаю, случайно может!
Обычно, они расставались в метро. Каждая ехала по своим делам. Одна добывать пропитание себе и больной матери, другая – по Москве поболтаться.
Пристрастилась Светка гулять по столичным улицам и переулкам. Глазеть...
Узнала Москву в снегу - с занесёнными скверами, с дворами в сугробах. Москву морозную, хрустящую и скрипящую под ногами. Потом слякотную – с почерневшим и отяжелевшим снегом, хлюпающую в лужах.
Теперь - вот-вот весна. Ждёт Москву солнечную, зелёную и разноцветную, а главное – шумную. Себя в ней – лёгкую, в джинсах и в белой футболке.
Понедельник и среда для Светки важные дни. После неоднократных попыток одноклассников изнасиловать её, когда с трудом удалось отбиться, придумала она заняться карате. Подсказало объявление в газете, а главное, то, что клуб восточных единоборств удобно располагался – в подмосковном городе. За занятия нужно платить деньгами, которых у Светки нет. Образовался тупик. Тренер внешне осмотрел её, заставил подвигаться и резюмировал:
  - Походи, пока бесплатно. Там видно будет... Но сбрую придётся купить. Дам адрес и записку. Тебе скидку сделают.
Вопреки опасениям, отец нормально воспринял просьбу дочери дать ей деньги на кимоно для каратэ.
 - Дам... Хоть этим займись, как её там.
 - Карате. Восточные единоборства.
 - Во, во... Борьбой этой. Может польза, какая будет?! Только погодь пока, а то позычь где, - я отдам, как получу.
В пустопорожних Светкиных днях появилось наполнение.
В дни занятий до обеда сидит дома, потом едет в клуб, дожидается, когда закончатся занятия очередной группы. После их протирает полы, проветривает помещение спортзала – в общем, делает уборку. Тренер похвалил:
  - Это будет твоей платой за занятия. Только, после наших занятий тоже убирай.
Светка убирает, не думая об оплате. Нравится, когда в помещении чисто и свежо. Неожиданно решился вопрос и об оплате занятий. Тренер похваливает, обнаружив в ней хорошую реакцию и скорость выполнения упражнений и приёмов.
  - Ты всё хорошо делаешь, но не чисто. Будь внимательней, когда я показываю.
Он с любопытством наблюдает её в поединках – девчонка неудержима и азартна. Страстно стремится побеждать: - если не бросит занятия, может что-то получится.

                * 2 *
Ирина не появляется в институте - подхватила вирусный грипп. Позвонила Викентию бодрым для больной голосом:
  - Вик, я болею!..
  - Что с тобой?!
  - Вирус. Навести меня, если не боишься заразиться.
  - Когда?!
  - Хоть сегодня. Джип будет тебя ждать у института.
Она положила трубку в полной уверенности, что он не откажется. Викентий даже спросить не успел, где она болеет – за городом, или на московской квартире. Её самоуверенность в таких случаях была ему неприятна, вызывала внутренний протест. Но он ей об этом не говорил, полагая, что она и сама поймёт - ведь умна же, в конце концов. А теперь, когда она больна и подавно не стоит заострять на этом внимание.
Синий джип на стоянке – водителя нет.
Серые сумерки плотно обволокли округу, так что даже массивное здание института растворилось в пространстве. Поёживаясь на ветру, Викентий высматривает, откуда появится водитель. Он появился с букетом цветов, вежливо поздоровался, положив букет на заднее сиденье.
Скорее ползли, чем ехали по столичным улицам. Стемнело окончательно - вереницы фар растянулись на километры.
  - Остановитесь, пожалуйста, у метро, я ненадолго выйду, - попросил Викентий.
В вестибюле купил три большие белые розы. Вернувшись, положил их на сиденье рядом с букетом. Водитель сказал:
  - Что же, вам одного букета мало?
Викентий сперва не понял, а потому не ответил. Потом спохватился:
  - При чём тут ваш букет?!
  - Он не мой, а ваш. Ирина Борисовна приказала купить, чтобы вы время зря не тратили, а ехали сразу к ней.
Викентия чуть не взорвало от негодования, но он чудом сдержался. Металлическим от напряжения голосом процедил:
  - Цветы девушкам я покупаю сам...
Ирина опять окатила его своим почти непринуждённым цинизмом. Он понял, что невозможно оставить этот её поступок без последствий. Позвонил ей на мобильный телефон, но тот оказался отключённым. Он мог бы узнать у водителя номер городского телефона, но внезапно ему расхотелось разговаривать с ней.
Попросил остановиться у станции метро. Выйдя из машины, сказал водителю:
  - Ирине Борисовне передайте от меня розы. И пожелайте скорейшего выздоровления.
Спускаясь вниз по эскалатору, не замечал людей, движущихся навстречу. Все мысли были сосредоточены на Ирине, на её болезни, на злополучных цветах. 
Когда, в какой-то момент, на противоположном эскалаторе стали проявляться отдельные фигуры и лица, он всё понял о своём состоянии: - Полная потеря внимания и концентрации. - В боле напряжённых условиях боя со мной такого не случалось. - Жизнь острее! - Стоит ли так переживать и волноваться?! - Бог с ней!
Бог в этот момент был занят более серьёзными делами, чем отношения двух молодых людей.

                * 3 *
Время, оставляя за собою вихри поднятой пыли, летит само и торопит всякого, кто попадает в его круговерть.
Больше всего пыли оно оставляет в архивах.
Время примчало Столбова к зиме, потом к весне, а он, как и прошлой осенью, в деле убиенной Егоровой, был всё там же.
Не ждал, не бездействовал... Запросил четыре дела из архива. Уверен - картотека – это не кладбище папок, а живое общежитие, в котором проживают те, кого он ищет, даже если они и не живы. Когда не за что зацепиться, - стоит покопаться в картотеке. Всегда что ни будь выкопаешь, если знаешь, в каком направлении копать. Теперь есть ещё и база данных в компьютере.
Столбов оставил себе из четырёх дел только одно. Он бегло просмотрел все, вглядываясь в фотографии. Два дела сразу отложил в сторону. Один из этих двух сидит в колонии строгого режима, а другой по возрасту вряд ли пойдёт на грабёж с убийством, но проверить необходимо. Двумя другими решил заняться основательно. Изучил пухлое дело одного из двух – махрового бандита, который лишал жертву сознания не только ударом в сонную артерию, но и жестокими ударами по голове железными предметами, ударами ножа. Отбывает теперь гражданин сей пятнадцатилетнее заключение за свои преступные деяния. И сидеть ему ещё десять лет.
Наконец Столбов добрался и до папки с делом Дюкина Евгения Федоровича. Именно его он отложил напоследок, уверенный, в том, что с ним уже сталкивался.
Вгляделся в черно-белую фотографию того времени, когда преступник был осуждён. Именно его он имел в виду, попросив начальника помочь ему отыскать в картотеке дела с похожим почерком ограбления. Он помнил то дело и молодого, внешне привлекательного мужчину, который свою внешность превратил в приманку для женщин. Помнил и почерк преступника – удар ладонью по сонной артерии. Тогда не сумели доказать убийства, совершённые им – никаких следов хитрый Дюкин не оставил. Да ещё, помниться алиби, каким-то странным обзавёлся. Якобы могилы с пьяной бригадой весь день копал. Бригада еле языком ворочала от водки, щедро поставленной Дюкиным. Тут как раз и перевели Столбова в другую контору, а он обвешанный новыми делами забыл про этого Дюкина.  Вот и всплыл он снова. Где теперь его искать?!
Связавшись с колонией, выяснил, что Дюкин освободился из заключения менее двух месяцев назад. Следователя этот факт смутил – не верилось, что спустя всего лишь месяц после освобождения, преступник, проведший в заключении пять лет из семи, способен сразу же пойти на столь тяжкое преступление.
На все запросы о местонахождении гражданина Дюкина следователь получал отрицательные ответы. Гражданин Дюкин Евгений Федорович по сию пору нигде не отметился получением положенного ему паспорта взамен справки об освобождении. Исчез освобождённый из тюрьмы Евгений Дюкин, будто и нет его на этом свете. А может и вправду нет. Столбов испугался этой мысли – сработал инстинкт ищейки, которую внезапно лишили возможности гнать добычу. Он разослал запросы в больницы и морги Москвы и области. Дюкин нигде не отметился. Столбов остался доволен:
  - Жив бандит. Значит обнаружится!..  Егорова – это его работа.
Придумал Столбов неожиданный, но на первый взгляд наивный ход – объявить его в розыск, как пропавшего человека. Если преступник - Дюкин, в чём он уже почти не сомневался – это ослабит его бдительность, так как ищут его по причине беспокойства о нём.

                * 4 *
Электричка примчалась, задохнувшись от бега, от непомерной людской массы, втиснувшейся в её утробу.
Марину со Светкой внесли, втиснули в тамбур, затем в вагон. Они стояли рядом, вдавленные друг в дружку.
  - Марина, у тебя дорогие духи.
  - «Шанель» - Олег подарил. Кстати, ты, что сегодня делаешь?
 - Ничего. Может, в Третьяковскую галерею схожу. Давно собираюсь.
  - Пошли со мной. Вечером познакомлю тебя с Олегом. Он снимает в Москве квартиру.
  - Нет, Марина. Я с тобой промышлять не пойду.
  - Свет, ты чего так испугалась? Ну, поставят в милиции на учёт для малолеток. Плевать на это!
  - Да ты что, Марина! Я и так уж на учёте! Когда несколько раз пропадала из дома, не ночевала, отец заявлял в милицию. Меня вызвали и на учёт поставили.
  - Не хочешь – дело твоё. Но если захочешь переночевать в Москве, приезжай к четырём часам к метро Царицино.
  - Сегодня, смогу.
  - Деловая! А завтра, какие важные дела у тебя?!
  - Каратэ. В клубе в Люберцах.
  - Платить ведь надо.
  - Я убираюсь у них, вместо платы.
Разъехались на Выхино: Светка - в центр Москвы, Марина – на Выхинский рынок.
Встретились вечером у Царицынского метро. Зашли на рынок.
Купили продуктов, несколько бутылок пива и бутылку водки.
  - Свет, ты не думай ничего плохого. Деньги Олег дал. А ночевать ты можешь остаться в комнате, где проживал дружок Олега.  Олег сказал - дружок женился и не вернётся.
Марина перекинула сумку с продуктами на другое плечо. Шли - балагурили. Марина, рассмеявшись, неожиданно спросила:
  - Свет, сказать, о чём я думаю?!
  - Скажи.
  - Размечталась! Чтоб мы с Олегом пожили в этой отдельной квартире! Хорошо так – вдвоём!
  - А чё!.. Клёво размечталась. Он тебе нравится?!
  - Ага!.. А трахает как!
В квартире было чисто и прибрано. Вдвоём они сготовили еду, накрыли на стол. Марина засуетилась у зеркала:
  - Олег скоро с работы заявится. Света, Олег как выпьет, может, будет приставать к тебе, так ты не обращай внимания. Ну, если захочешь с ним трахнуться, так я в обиде не буду – не убудет с него!
Удивлённая Светка спросила:
  - Ему тебя мало?!
Громко пришел Олег. Стучал ботинками в прихожей, отряхивая снег с грязью, кряхтел, расшнуровывая обувку.
  - Есть хочу. Съем сегодня всё, что ни дашь. И тебя потом. Водку купила?! А пиво?! И пиво?! За свои?!
  - Олег, - это Света. Мы с ней в школе учились.
Он не проявил особой радости от гостьи, но аккуратно пожал протянутую руку:
  - У нас всё запросто.
Долго ужинали, пили водку и пиво под тосты Олега. Выпили всё...
Олег, изрядно окосев, пытался обнимать Светку. Она вежливо отстранялась, а он снова и снова бубнил:
  - Света, погоди. Немного пообнимаю -  и, пытался лапать её.
Допоздна пили чай... Светка отправилась спать в комнату Олегова дружка. В ней было чисто и по холостяцки уютно – ничего лишнего. Марина застелила свежее, пахнущее прачечной, бельё. Светка закрыла дверь на ключ и погасила свет.
Хорошо спалось недолго. Тихий стук в дверь не разбудил Светку. Спала, но слыхала этот неуверенный, скребущий дверь, стук...
Поймала его, упрятала под одеяло, чтоб не мешал спать.
Громкий требовательный стук разбудил. Марина, сперва попросила, потом потребовала:
  - Свет, открой?! Это я – Марина!
Светка щёлкнула выключателем, отворила дверь.
В трусах и без лифчика - Марина. Груди пузырями висят в разные стороны. За её спиной – Олег в трусах.
  - Свет, впусти его – он хочет тебя, - вяло попросила Марина.
  - Ему тебя мало?
  - Он хочет тебя.
  - Ладно, отойди от двери! Пусть входит!
Обрадованный Олег шагнул в дверной проём. Внезапно Светка резко, с разворотом ударила его ногой в живот.
Брюхо Олега и Светкина нога встретились на пороге...
Олег ахнул от неожиданности и отлетел от двери. Светка повернула ключ, щёлкнула выключателем и улеглась в постель.
За дверью недовольно ругался Олег:
  - За что она мне врезала?!
Злорадствовала Марина:
  - За что ... за что – не понимаешь?! Отрезвеешь – поймёшь, кобель! Скажи спасибо, что она тебе яйца не отбила. Она ведь каратэм занимается.
Олег кряхтел. Марина торжествовала словами Светки:
  - Тебе мало меня?! Мало, да?! Вот и схлопотал!
  - Мало, мало, - зло огрызался Олег!
Светка заснула, а те всё разбирались за дверью. Оттуда – издалека доносились их голоса.

                * 5 *
Отношения холодели, теплели – чередовались. К весне потеплели, но не установились.
Ехали по желанию Ирины за город с ночёвкой. Викентию идея не нравилась, однако напор Ирины был, по обыкновению, безудержен:
  - Никаких отговорок. Я хочу отдохнуть. Побыть с тобой. Отец обещал завтра не приезжать, а там выходные – мои законные дни. Никаких – но! Едем сразу после лекций.
Ирина умело водит свой «Фольксваген». Синий джип хвостиком тащится следом.
Викентий с досадой думает о том, что он всё чаще уступает её прихотям. Её обаяние и напор побеждают.
Железный человек с поднятой рукой победительно встречает и приветствует.
Обедали долго, непривычно долго для Викентия. Видно было – здесь приёму пищи придавали серьёзное значение. Викентий отмечал отсутствие экзотических деликатесов, простоту и привычность обеденного меню, что ему нравилось. Подавали в основном мясные блюда. Ирина пила минеральную воду, а он – водку.
В бильярдной играли – в снукер. Ирина наскоро объяснила правила игры и стала раз за разом обыгрывать мало что усвоившего из правил Викентия.
  - Ирина, я и в обычный то не умею, а тут ещё этот, как его?..
  - Снукер, Вик! Запомни – снукер! Играешь одним шаром – биток называется.
Ирина выиграла очередную партию, поскучнела:
  - Хватит. Пошли в тир – поучишь меня стрельбе из двух пистолетов.
  - Я не умею учить... Зачем тебе этому учится?! Это не спортивная стрельба по мишеням. Этому учат для стрельбы в людей. Зачем тебе это?!
  – Я это хочу, - она сделала упор на слове это, передразнив его.
По привычке не предлагала, не просила, приказывала:
  - Учи!
Как мог, объяснял, показывал. К своему удивлению увидел, насколько она преуспела за последнее время.
  - Ирина, ты стала стрелять почти профессионально. Сама тренируешься?!
  - Сама... Я способная.
Она становилась спиной к мишеням, опускала руки с пистолетами, залихватски разворачивалась и стреляла. Такая стрельба ей нравилась. Глаза сверкали – в них были страсть, азарт и что-то ещё... Что-то, что не было элементом игры и подражанием кино героям. А что – он так и не уловил. Осматривая свои мишени, Ирина с удовлетворением повторила сказанную однажды фразу:
  - Если бы это был человек, я сделала б из него друшлак!
Сказала - между прочим, так -  без перехода предложила:
  - Давай погуляем. Подышим свежим воздухом.
Она лукаво посмотрела на него:
  - Подышим? – сделала многозначительную паузу и, тоном, не терпящим возражения, с усмешкой продолжила: - но прежде в спальню!..
Кроме усмешки, всё было приемлемо. Похоже - была насмешка. Куда мол, денется. Его покоробило, но ненадолго: - на такую женщину невозможно обижаться! 
Папа появился, неожиданно, чем привел Ирину в бешенство. Он был не рыжий, как дочка, - он был цвета красной меди. Этот цвет был везде – на ресницах, бровях,  в волосах на руках – они стелилось по коже и горели. Глаза у папы тоже не такие, как у дочери – они казались желтыми из-за множества желтоватых прожилок на белках. Не стесняясь присутствия постороннего, Ирина резко выговаривала отцу:
  - С тобой невозможно договариваться! Ты солгал, пообещав сегодня не приезжать! Зачем ты заявился?! Шпионить за мной?! Я не удивлюсь, если ты под мою кровать засунешь телекамеру. Думаю, ты добиваешься, чтобы я вообще сюда не приезжала?!
Папа стойко выдержал резкие упрёки дочери:
  - Ира, познакомь с молодым человеком?!
Находясь ещё в полном раздражении, Ирина с сарказмом в голосе выдавила из себя:
  - Викентий! – это и есть мой папочка Борис Константинович. Его шлюхи сегодня в печали – их рабочее помещение занято!
Борис Константинович не реагировал.
  - Папа – это мой друг Викентий, а это – я, если ты ещё мой папа.
  - Ирина, прошу тебя, веди себя прилично?!
С появлением Бориса Константиновича дом ожил. Возникли люди, обнаружилась деятельность – послышались негромкие команды, указания.
По просьбе папы вторично обедали в столовой за большим столом. Папа, переодевшись к обеду, выглядел весьма экзотично - на нём был зелёный пиджак и красная рубашка. Цвет рубашки смягчал багровый оттенок лица, а зелёный пиджак усиливал. Зеленовато-желтыми глазами папа смотрел в упор, не мигая. Папе было не более пятидесяти, возможно – пятьдесят. Ирина заявила:
  - Мы уже отобедали!
Борис Константинович попросил:
  -  Посидите за компанию?!
Ирина фрондировала, цепляясь ко всякому слову отца. Борис Константинович не обращал внимания на поведение дочери, что ещё больше злило Ирину.
  - Викентий! Знаешь, папочке не нравится, что я с тобой встречаюсь. Папочка считает, что мой ухажер сначала должен познакомится с ним, чтобы получить его согласие на дружбу со мной. Неплохо придумано, как думаешь?
  - Ирина, прекрати! – это было похоже на приказ.
Отец и дочь были внешне похожи, не только по масти. Схожесть черт лица, посадки головы – всё присутствовало. А вот - одинаковость характеров, не столь заметная постороннему глазу, часто заводила их отношения в тупик.
  - Викентий, попроси у папочки разрешения встречаться со мной?! Он будет доволен!
Ирина внезапно перешла с сарказма на официальный тон:
  - Борис Константинович! Прошу вас удалится отсюда сразу после обеда?! В противном случае уезжаем мы!
Борис Константинович отложил в сторону нож, затем вилку, с возмущением покачав головой. Не желая вступать в конфронтацию с дочерью, выдержав паузу, сказал:
  - Если настаиваешь – уеду, отобедав.
Викентий не заметил обиды ни в голосе, ни в поведении отца. - Такие стычки, вероятно у них постоянны, - решил он: - их дело... Продолжили обед… Настороженная тишина, как непредусмотренное блюдо была подана. Борис Константинович, всё также в упор разглядывал Викентия, вызывая этим излишнее раздражение дочери. Она съязвила:
  - Папочка, отвлекись!
Тот делал вид, что не понимает о чём это она. Она нетерпеливо поднялась:
  - Вик, погуляем! - звучало категорично, но поправилась: - если не возражаешь?!
Пока гуляли, Ирина была истерично весела и забавна. Болтала без умолку, несла несусветную чушь. - Реакция на ссору с отцом, иначе не объяснишь!
Между тем, она пристально наблюдала и ждала, когда из гаража появится отцовский «Мерседес». Борис Константинович не спешил, а упрямая дочь не торопилась попрощаться с отцом. Не дождавшись, отец укатил на своём черном «Мерседесе».
После отъезда отца Ирина поскучнела, будто отец - предмет её сегодняшнего раздражения увёз с собой что-то нужное и возбуждающее.
Викентию стало понятно: - напряжённые отношения между отцом и дочерью не сегодня возникли. - Не являются ли они причиной развода родителей, и того, что за этим разводом стоит? - Похоже, отец изменял матери Ирины, унижая тем самым и мать, и дочь. – Есть постоянная неприязнь к отцу. - Отец же держит её под неусыпным контролем, а это дополнительный источник раздражения.
Борису Константиновичу не удалось поближе познакомиться с новым дружком дочери, поговорить, зато он увидел его и сделал для себя определённые выводы. Это стоило ему очередного скандала с дочерью, но что поделаешь, если дочь такая же, как и он своенравная и любвеобильная.
Предстояло провести совместно выходные дни.
Утро субботнего дня выдалось погожим – солнечным и безветренным. Февральский ветродуй сломался, затих. Весна незаметно продвигала себя с юга.
После завтрака Ирина звонила по телефону.
  - Поставьте мишени человеков! – приказала тоном, не терпящим возражения. Да!.. На участке, где сосны! Вы, чёрт возьми, не знаете где? Там и поставьте. Кто запретил человеков ставить? Я приказываю! Посмейте не выполнить?! – зло бросила трубку.
Пока одевались, железный человек с приветливой рукой встретил и собрался проводить. Викентий ненадолго попридержал его радушие.
  - Ира, я давно хочу спросить, что означает этот стилизованный железный человек с поднятой рукой?
  - Это, как понимаешь, деталь дизайна, барельеф. А что этим хотел сказать автор, он же и архитектор – не знаю. Но он мне нравится! Встречает и провожает. Впрочем, у этого человека есть смысл, а какой - спроси у Игоря, я забыла.
Стреляла в основном Ирина. Стреляла из пистолета, конечно же – из «Береты». Она буквально заболела стрельбой с двух рук. Палила с резкими поворотами, с приседаниями, в беге, сидя – она придумывала и придумывала неожиданные упражнения и палила... Бегала к мишеням, звала Викентия удостовериться в её успехах. Она действительно была классный стрелок - не зря же у неё была квалификация кандидата в мастера спорта по пулевой стрельбе. Красотка без головного убора, с распущенными волосами, стреляющая напропалую из пистолетов - она завораживала и пугала. Глаза сверкали, на лбу поблескивали и высыхали капельки пота – она трудилась самозабвенно.
  - Вик, лентяй, почему ты не стреляешь?
  - Настрелялся на всю жизнь!..
Умаявшись, угомонилась.
  - Ну, как я стреляю? – спросила тихо: - наделала бы дырок в теле человеческом?!
Викентий не отвечал. Он не забыл, каковыми бывают последствия меткой стрельбы на войне. Но что могла знать об этом избалованная Ирина. Да и зачем ей?!
  - Молчишь?! Скажи же, что ни будь?! Похвали?!
  - Стреляешь хорошо! Но зачем по человеческим мишеням?! Cтранная потребность в такой стрельбе для спортсменки. В стрелковом спорте нет такого вида стрельбы.
  - Хочу – и стреляю, чёрт возьми! - сказала вызывающе: – впрочем, пошли в дом. Я устала.
Выпивали у неё в спальне. Она, как обычно, шампанское, он – водку. Сперва полфужера, потом ещё, не закусывая.
  - С тебя хватит на сегодня! Ты мне нужен трудо-спо-собный, - растянула слово для значимости и забрала бутылку.
Занимались любовью, потом дремали, отдыхая, потом повторяли...
В окно бессовестно подглядывала полная луна. Она то исчезала в залётном облаке, то выскакивала из него, словно шарик пинг-понга на черный стол небосвода. И подглядывала...
Обнажённая Ирина стала у окна, вглядываясь в ночное светило - резко задёрнула гардины: - фи, бесстыжая! – сказала равнодушно. – День прошёл!
Они принимали душ, целовались, и, утомлённые – снова целовались, пока их не свалил сон.

                * 6 *
Жил Дюкин у Зинаиды, да внезапно исчез. Не предупредил, не оставил адреса – в одночасье исчез. Как тогда. Надолго ли?..
Не огорчилась Зинаида. С чего бы огорчаться, когда и так понятно – мужик чужой, сторонний. Как забрёл, так и слинял.
Возвращалась после работы домой от метро напрямки – дворами, мимо отделения милиции. Во дворе доска, на которой красуются те, кого разыскивает милиция. У доски топчется Зинаидин сосед по лестничной клетке - активный пенсионер Панкратов. Этот Панкратов – про всех всё знает. Зинаиде он не нравится, отчего она всегда старается проскочить мимо.
Панкратов, уткнувшись в доску, не обернулся. Зинаиде удалось не зацепиться за прилипчивого соседа.
Потом Зинаида забыть забыла о соседе, о том, что видела его у отделения милиции.
Забыла б - если бы не напомнили.
По звонку открыла дверь. В дверях молодой человек, лет тридцати пяти, суёт Зинаиде под нос удостоверение:
  - Я из милиции. Столбов Георгий Иванович.
Зинаида читает – действительно Столбов, следователь...
  - Разрешите?!
Зинаида вопросительно смотрит на следователя. Тот сразу в упор:
  - Вы одна в квартире?!
  - Одна!
Следователь кладёт на стол папку.
  - У вас проживает Дюкин Евгений Дмитриевич.
  - Нет. Я такого не знаю.
  - Вы уверены?!
  - Уверена! А в чём дело?! Кто он?!
  - Вот посмотрите, пожалуйста, фотографию. Вам знаком этот человек?
Чёрно-белая фотография, трудно узнаваемое лицо Саши. Фамилию свою он ей так и не назвал, уверенный в том, что Зинаида, как и прежде, не станет этим интересоваться. Зинаида при случае поинтересовалась, однако, документами.
  - Знаком. Но его зовут иначе. Может, путаница произошла. Читала я – такое случается.
  - Бывает. Так как же его зовут?!
  - Волков Александр. Отчество забыла.
  - Неважно. Где он сейчас?!
  - Не знаю. Неделю уж, как не появляется.
Зинаида рассказала обо всём: и о прежних отношениях, и о его исчезновении на много лет, о неожиданном появлении и об исчезновении теперь.
Столбов не стал доводить до сведения Зинаиды все обстоятельства, связанные с Дюкиным, но предупредил, что он - не тот, за кого себя выдаёт, и посоветовал, если он появится, немедленно сообщить ему.
  - Позвоните по этому телефону мне. Если меня не будет вот поэтому – дежурному. Имейте в виду - он очень опасен. Ведите себя так, чтоб у него не возникли подозрения. В ближайшие дни мы будем рядом. Если он не появится, мы с вами ещё раз встретимся.
Перепуганная Зинаида спросила:
  - Рядом, где?!
Столбов понял, что женщина сильно напугана.
  - Не беспокойтесь – рядом.
Следователь ушёл, а Зинаида стала вспоминать. Она вспомнила, как однажды решила посмотреть Сашины документы. Паспорт, военный билет, водительские права – всё на Волкова Александра... как же она могла забыть отчество, такоё имя и такое отчество - Александр Сергеевич. - Кто же он на самом деле – Саша Волков, давний знакомый – с перерывом на пять лет.
Зинаида вспомнила, что её удивила прописка в Клину, в то время, как он говорил, что работает в нефтяной компании в Тюмени. - Врал?!
Навспоминала ещё немало случаев, когда он лгал. Раньше она не обращала внимания на его откровенное враньё. За какую же дурочку держал её, если уверен был, что она поверит всему, что бы он ей не наплёл.
К утру, только к утру, она отгадала мучившую её загадку – как милиция узнала, что Саша проживал у неё. Она вспомнила торчавшего у доски подле отделения милиции соседа Панкратова.
  - Он - больше некому! Отсюда и слова следователя – мы рядом будем! Где ж ещё рядом, как не у соседей?
Бессонная ночь стоила Зинаиде разыгравшейся мигрени. Голова болела, глаза слипались.
Утром заставила себя пойти дворами... прямо к той самой доске. С такой же фотографии, как и у следователя, бесстрастно смотрел на неё Саша. Ниже был текст о том, что разыскивается пропавший Дюкин Евгений Дмитриевич и т.д. – то о чём пишут в таких случаях. Убедилась – вездесущий сосед Панкратов. Хорош глаз у соседа, если по устаревшей некачественной фотографии опознал гостя соседки.
На работе за кульманом Зинаида то и дело сидела, уставившись в какую ни будь проекцию детали на чертеже, не в силах продвинуться дальше. Карандаш утыкался в одну точку ватмана и застывал.
Вертелось в голове: - Саша – Евгений... Саша... Волков... Господи, отвяжитесь оба! - Бабья доверчивость! - Следователь предупредил – опасен! - Откуда же знать мне! - На доске, на этой, что ли высматривать?!

                ГЛАВА ШЕСТАЯ   

                * 1 *
Загадка железного человека разрешилась. Игорь смеялся:
 - Вот Ле Корбюзье удивился бы, узнав, что его модулёра назвали железным человеком!
После несложных объяснений Игоря и краткого экскурса в архитектуру засмеялся и Викентий:
 - Серость моя! Но почему Ирина не объяснила – ведь знает же!
 - Пощадила тебя. Скажу тебе Вик – ты зря себя коришь! Знанием архитектуры и имёнами знаменитых архитекторов двадцатого века не всякий образованный человек обременён.
 - Скажи – какие ещё есть имена, и где про них можно прочесть.
 - Я не так много знаю. Есть японец Танге, ещё бразилец, только вот фамилию не вспомню. Больше – не знаю.
На следующий день Игорь дал Викентию книгу Ле Корбюзье. С суперобложки его приветствовал чёрный силуэт человека с поднятой рукой.
 - Вот твой железный человек. Читай, Вик, аккуратно. Я взял её ненадолго из отцовской библиотеки.
Читая Корбюзье, Викентий узнал, что в Москве есть здание, построенное по проекту знаменитого архитектора.
 - Игорь, пойдем вместе на Кировскую? Я хочу посмотреть здание Центросоюза.
 - Творение Корбюзье? Охотно, только теперь – это, как и прежде - Мясницкая.
Здание Центросоюза не привело Викентия в восторг. Оно не выглядело столь впечатляюще, как более поздние постройки Корбюзье в других городах мира.
 - Дом Центросоюза ты видишь в натуре, а другие сооружения Корбюзье – с фотографий. Бывает – фото впечатляет сильнее, - резюмировал Игорь.
Шли по Мясницкой. Зашли в кафе. Сели за столик, как любил Игорь, у окна.
Зимнюю Мясницкую, очищенную от снега, красивую своей заботливой ухоженностью, портило множество ремонтируемых зданий, затянутых сверху донизу зеленовато грязной плёнкой.
Пили кофе с эклерами, до которых был особенно охоч Игорь.
Мобильный Викентия запел его любимую – «Опять от меня сбежала...». Голос незнакомый:
 - Мне необходимо с вами встретится! Не откажите? – теперь голос прорезался до узнаваемого. Иринин папа продолжал, боясь остановиться, чтобы не получить отказ:
 - Давайте днём после ваших занятий. В ресторане «Прага». Пообедаем вместе и поговорим.
Викентий с недоумением:
 - Зачем?
 - Зачем поговорить?
 - Ну да, зачем?..
 - Прошу вас – не отказывайте! И ещё - Ирина не должна знать о нашей встрече. Я пришлю машину к институту.
 - Обойдусь!
 - Тогда я встречу вас у входа в ресторан, скажем – завтра в четыре часа дня.
Викентий отключил телефон. Игорь слушал с любопытством, но с полным пониманием содержания разговора. Не спрашивал.
 - Ирин папа, - Викентий досадливо поглядел на приятеля: - зачем я ему?
 - Вик, этот человек зря не позвонит! Может быть какая то неожиданность.
Мутный день, лениво ворочаясь, застилал Мясницкую. Густой сумрак медленно расползался, окутывая дома, машины, людей.
Шли на Лубянку, обсуждая впечатления, произведённые зданием Цетросоюза. Метро - в часы пик работало, как ломовая лошадь.

                * 2 *
Борис Константинович, с непогашенным костром волос на голове, ждал Викентия. На морозе лицо его забагровело, отчего костёр заполыхал и распространился.
Сдержанно поздоровались. Поднялись по мраморной лестнице на второй этаж. Метрдотель заискивающе провёл их к столику на двоих и остановился поодаль, в ожидании распоряжений.
 - Вы в «Праге» часто бываете?! – спросил Борис Константинович.
 - Впервые.
 - Я здесь обедаю. За этим столиком. Что будем пить – водку, виски, коньяк. Я – коньяк. А вы?!
 - Чашку кофе!
 - А из еды?!
 - Ничего! Только кофе!
 - Только кофе?!
 - Ну, да – только кофе!
 - Прошу прощения - я буду обедать!
 - После того, как я уйду.
Борис Константинович, как и тогда, в упор уставился нехорошими глазами на Викентия. Рыжие ресницы замерли, обрамив немигающие глаза. Викентий вспомнил оклик Ирины: - Папа, отвлекись!
Папа заказал чашку кофе для собеседника, для себя - рюмку коньяка. Уточнил, не глядя на официанта: - «Камю», рюмку «Камю».
Сидели. Недолго молчали. Папа начал издалека:
 - Видите ли, дочь у меня одна. Вообще единственный близкий мне человек. И я хочу устроить её судьбу как можно лучше. Думаю, вы меня понимаете, - он замолчал, ожидая подтверждения со стороны собеседника. Собеседник, однако, не отвечал, прихлебывая принесённый кофе. Папа выпил весь коньяк залпом, как водку.
 - Хороший коньяк, зря отказались, молодой человек!
От выпитого Борис Константинович побагровел лицом, будто снова оказался на морозе.
Попросил официанта, принести бутылку «Камю», отчего следовало ждать длинного разговора.
 -- Не могли бы вы по делу, Борис Константинович!
 - По делу?! Хорошо! И без обиняков - вы меня не устраиваете!
 - В каком смысле?!
 - В качестве мужа моей дочери! Она не для вас!
 - Я не собираюсь жениться на вашей дочери.
 - Но она влюблена в вас и хочет выйти за вас замуж!
 - Но я не собираюсь жениться. У нас и разговора с Ириной про это не было.
 - Вот и хорошо. Значит, мы сможем договориться.
 - О чём?!
 - О том, чтобы вы исчезли из поля зрения моей дочери. Если я потребую, чтобы вы не встречались – это мало что даст. Моя дочь упряма и своенравна. А я не могу допустить, чтобы ваши отношения зашли слишком далеко. Ирину ждёт более достойная партия, чем паренёк из подмосковной деревни Росля.
 - Откуда вы знаете о наших отношениях?! Вряд ли от Ирины!
 - Мне известно всё! Я знаю про вас всё от вашего рождения.
 - Чего вы хотите, Борис Константинович!
 - Хочу, чтобы вы ушли из института – раз. Забыли телефон моей дочери – два. Забыли о ней раз и навсегда. Как я понимаю, тут не идёт речь о вашей любви к моей дочери! Значит, можете принять мои условия.
 - Ну, а как же Ирина, если речь идёт о её любви ко мне? Вы, отец - так легко распоряжаетесь её судьбой! Может быть, в будущем у нас возникли бы настоящие чувства друг к другу.
 - Вот это то я и пытаюсь не допустить! И сделаю всё! Я предлагаю вам уйти из института, т.е. – перейти в любой другой – я это устрою. Я прошу оставить мою дочь в покое – она вам не пара!..
Викентий налил себе полный фужер коньяка – выпил залпом, к изумлению папы.
 - Здоровью вашему, молодой человек, можно позавидовать. Надеюсь на ваше благоразумие.
 - И не надейтесь! Я действительно беден, но доучусь до конца семестра! Что уж точно обещаю – ноги моей в вашем доме не будет! Чтоб не видеть вашу рыжую физиономию! Сказал бы грубее, и послал бы, да нет охоты!
 - Хамите! Бог с вами! Так каков ваш ответ?!   
Викентий легко поднялся из-за стола. Налил себе ещё фужер коньяка, выпил стоя и, не прощаясь, ушёл.
Никогда в жизни ещё он не чувствовал себя более мерзко чем теперь. В голову пришла отвлекающая мысль: - Любопытно, как бы Ирина отнеслась к папиной инициативе?

                * 3 *
  - Дела, дела! Дела у прокурора, а у нас делишки, - перебирая папки с делами, находящимися у него в производстве, бубнит Столбов. - Делишки наши земные и бренные: кражи, мошенничества, изнасилования! А вот и оно – прокурорское! Дюкин-Волков! Грабитель, убийца, рецидивист! Исчез, как сквозь землю провалился. В розыске теперь по двум фамилиям и, - пока ничего! Проявится ещё - наверняка проявится! Обложу этого матёрого Волкова, как волка! И возьму - будь я проклят, если не возьму!
Позвонил Зинаиде на работу. Общались теперь по телефону довольно часто. Наблюдение пришлось снять.
  - Добрый день, Зинаида Николаевна! Столбов беспокоит.
  - Добрый! Ничего нового, Георгий Иванович. Я сообщу, если что!
  - Зинаида Николаевна! Хочу предупредить вас о возможном появлении в ближайшее время Волкова. Будьте осторожны. Мы снова поставим наблюдение.
Столбов просматривал папку Дюкина-Волкова, готовясь к поездке в Петербург, где недавно произошло ограбление с убийством одинокой женщины. Знакомый почерк преступления заставил Столбова срочно выехать в Питер.
На шее убитой отчётливо виден след удара предметом, который не привёл к повреждению кожи. Но было и нечто новое – выстрел в висок бедной женщины. Преступник убрал свидетельницу, у которой, видимо, проживал какое-то время. Жертва – состоятельная женщина, владелица продуктового магазина. Преступник взял только деньги и драгоценности. Причём, взял их из тайников - значит, жил здесь и вошёл в доверие, возможно, подсмотрел или догадался о существовании тайника.
  - Почерк Дюкина! Всё сходится – он! Слишком много совпадений, чтобы сомневаться. Новое орудие убийства – пистолет «Макарова» ничего не меняет. Тот же, видимо неожиданный удар в сонную артерию и при необходимости убирает свидетельницу – ножом, металлическим предметом, а теперь вот пистолетом.
Столбов срочно позвонил в управление с докладом начальнику. Попросил усилить наблюдение за домом Зинаиды Старцевой:
 - Товарищ полковник - это наша единственная на сегодня зацепка! Рано или поздно мы загоним его туда.
  - Георгий Иванович! Я договорился с Питерским начальством. Они понимают, что преступник попытается покинуть город, а потому примут все меры. Фото преступника есть у всех постовых на вокзалах, на постах ГБДД при выезде из города. Вряд ли он сунется в аэропорт, но если сунется, его опознают. Возвращайтесь немедленно! Дел у нас и без Дюкина-Волкова хватает!

                ГЛАВА СЕДЬМАЯ

                * 1 *
Столбы у платформы Росля облеплены объявлениями чуть ли не до проводов. Война за места для объявлений смешна и нелепа. Вчера на тетрадном листке детским почерком, было: «Отдам катёночка в харошие руки», а сегодня оно заклеено коряво написанным объявлением: «Ищу женщину для вместе, чтоб жить и другое». Далее следовал адрес.
Пока придёт электричка, чего только не начитаешься на столбах.
Нашлось объявление о том, что в бутик, расположенный в местном торговом центре, требуется молодая привлекательная продавщица.
Названный бутиком небольшой магазинчик на втором этаже торгового центра оказался подходящим. Весь из стекла, дизайн. Хозяин - выходец с Кавказа, мужчина средних лет. Собственно, вся торговля, весь мелкий бизнес здесь в руках выходцев с Кавказа.
Хозяину понравилась красивая девчонка. Говорил на русском, однако редко какому жителю Кавказа удается избавиться от акцента, тем более – правильно строить речь.
  - Я тебя набираю на работу. Да?! Ты будишь чесно таргавать. Да?!
  - Да!
  - Я тебя буду оплачивать по-чёрному. Харашо?!
  - Да!.. Но каждую неделю! Да?!
  - Не дразнися!
  - Я не хотела.
  - Иди завтра на работу!
  - Согласна, но раз в неделю я буду днём уходить на занятия.
  - Где ты учишься?! На ком?!
  - На курсах поваров, - смеясь, лихо соврала Светка.
Она оказалась отменным продавцом. Благожелательность, умение разговаривать и уговаривать сразу увеличили объём продаж. Напарница Катька только удивлялась:
  - Свет, ты бы и обезьянам в джунглях бананы продала б! Только зачем так стараться, если хозяин платит нам гроши?!
  - Кать, и впрямь, зачем?! Не знаю – может это вроде игры. Азарт такой – уболтаю, или не смогу?! Кать, по-честному – я в этот момент и не помню для чего я их уговариваю!
  - Ребёнок ты ещё, хоть и крупная девица. Шестнадцать, небось, не больше!
  - Больше, больше!..
Произносила убедительно...
В тесную подсобку заявился хозяин. Светка перебирала новую партию одежды. Хозяин попытался зажать её в угол, но она ловко скользнула под руку и оказалась у него за спиной.
  - Света, я тибе деньги давать хочу. Немного деньги. Да?!
  - Вы хотите зарплату добавить?!
  - Ты мне немного ласка. Да?! А я тебе немного деньги. Харашо?! – он попытался обнять её.
  - У тебя, что крышу снесло, хозяин?! Да?! – она резко перешла на ты.
  - Не дразнися, Света?! Я тебе деньги дам! – он снова попытался облапить её, но получил по рукам.
  - Если, козёл, ты ещё раз дотронешься до меня, я тебе сама снесу крышу и ноги отстегну! – издевательски добавила: - Да?!
  - Ой, нихарашо, Света! Нихарашо! Я твой хозяин, а ты миня не уважаешь! Так говаришь!.. Я тибя увольняю, - он призадумался, что-то, прикидывая: - с понедельника! Да?!
  - Нет! Сейчас! Заработанные за неделю деньги тоже сейчас! Не дашь если, будешь в налоговой инспекции отчитываться! Знаешь за что?! Да?!
  - Дам твои деньги! Не нужно дразниться!
Он рассчитался по-честному. На прощанье сказал:
  - Подумай!.. Наберу тебя опять!
  - И не подумаю! Набери какую ни будь другую! Да?!
Светкина карьера продавщицы как началась неожиданно, так и оборвалась.
А весна с крыш закапала... А в Пояркове на её поле - бурые прогалины сквозь снег протолкались. Днём снег мокрый – налипает на лыжи, зато утром и вечером ещё можно вдоволь побегать.
Не работает, а времени не хватает. С утра хочется поболтаться по весенней Москве. Нравится ей бегущий грохот льда и снега в водосточных трубах. Ещё по-зимнему - в подземном переходе на старом Арбате художники рисуют желающих. Однако некоторые из них уж на солнышко повылезали. Светку приглашают позировать. Предлагают бесплатно увековечить красивую модель. Но работы не отдают. А она не обижается.
Нравиться такая весенняя новость в её жизни – всё необычно, неожиданно. Весна и свобода - нет забот! Хорошо – так бы и не уходила с красивых улиц в центре столицы. Особенно ей нравится гулять по набережной Москвы реки в районе кинотеатра «Ударник», где много старинных домов. Сходит в кино – потом гуляет себе.
Андрей Тимофеевич бухтит, но успокаивается, когда дочка приходит ночевать. А она иногда на несколько дней исчезает. Отец в постоянном подпитии, но чертыхается вполне интилегентно:
  - Где ты шлёндраешь, блин на сковородке?..
Отец при дочери не матерится.
Светка подробно растолковывает – где была, что делала и почему отсутствовала. У кого из подруг ночевала. Андрей Тимофеевич, как всегда нетерпеливо прерывает:
  - Капуста вырастет!
Светка смеётся. Она уже не маленькая, чтоб всякий раз обижаться. Но записки ещё пишет.
Андрей Тимофеевич грозится:
  - Если будешь пропадать, денег не дам. Будешь дома сидеть!
Деньги, однако, даёт. Оттого всегда при небольших деньгах – потому как не транжира. Денег хватает на то, чтоб заморить червячка, сходить в музей, в кино, даже в театр. Светка понимает – ничего то она не знала, ничего не видела! В столице столько всего!
В дни тренировок Светка в Москву не едет – занимается уборкой в спортивном зале до и после занятий.
Весна всё звонче и звонче стучит капелью в подоконники. У домов вдоль отмосток скапливаются узкие лужицы и тогда - капель с перезвоном.
Светка бродит и бродит по Москве и ей не надоедает. Не думает о том, что будет делать завтра, если назавтра нет полюбившегося ей каратэ.
Нравятся тренировки – эта тяжёлая физическая работа. Нравятся люди, изнуряющие себя, пахнущие во время тренировок едким потом и пышущие свежестью и запахами парфюмов после душа.
Ей нравится всё – всё внове, всё впервые - таков возраст.
В душевой старшие девчонки говорят:
Зачем тебе каратэ?! Ты готовая модель для подиума и для художника!
Одна возражает:
  - Ничего то вы не понимаете – у неё ещё не женская фигура!
  - Светка вскипает:
  - А какая?!
  - Подростка! Пока подростка, но ещё разовьется до бабьей.
Идёт обсуждение фигур. Светка незаметно выскальзывает из душевой...
Бегут дни и добегают до настоящей весны, когда не бурые прогалины на снегу, а пятна не растаявшего ещё снега на Светкином поле.
Март ещё не растаял во времени, но часы мартовские тикают всё тише и тише – удаляясь безвозвратно.

                * 2 *
Постоянно влажный блеск в глазах, нервозность, порой истеричность Ирины настораживают не только Викентия. Игорь философски резюмирует:
  - Весна, Вик! Соки двинулись!
Ирина женским нутром чует, что теряет Викентия. Удар не только по её чувству, но и по самолюбию женщины, не привыкшей терять.
Заподозрила наличие соперницы. Не допуская мысли, что такое возможно, что другая женщина может составить ей конкуренцию, всё же обеспокоилась. Тут же наняла тайного агента, который целую неделю не спускал глаз с Викентия. Только что в постель с ним не ложился.
Естественно, что Викентий уже на второй день обнаружил слежку. Поступил просто - сделал вид, что ничего не заметил. Через неделю наблюдение исчезло.
Убедившись в том, что отношение Викентия к ней изменилось по какой-то другой причине, Ирина совсем потеряла равновесие. Она стала ещё более нервной и резкой. С любой соперницей, как она считала, сладила б, но тут было иное. Что-то туманное, необъяснимое - недоступное пониманию.
Состояние тревоги, усиленноё весенними зовами природы сделали её внешне ещё неотразимей. Она видела своё отражение на лицах обалдевающих мужчин, теряющих от смущения глаза. Понимала причину их путающейся речи.
Оттого и не могла понять и объяснить самой себе – почему?!.. - Почему он избегает её?! - Почему он так холоден?! - Почему же?! - Так всё было замечательно!..
Разговоры в институте не получались – времени для обстоятельного разговора в перерывах между лекциями не хватало. Но Ирина со свойственной ей настойчивостью требовала объяснений - почему он избегает её? 
  - Вик давай встретимся! Нужно выяснить - что же с нами случилось? В чём я провинилась перед тобой, что ты так откровенно избегаешь меня?
  - Ирина, зачёты и экзамены требуют времени, - единственная стоящая отговорка, которая была в его распоряжении.
  - К чертям экзамены и зачёты. Не лукавь! Не в них причина.
  - Правда, правда – в них. Мать содержит меня - я не могу завалить экзамены. Это было бы подло с моей стороны!
  - А поступать со мной подобным образом – не подло?
  - Ирина, я тебе никаких обещаний не давал и от тебя не требовал! Мы встречались, потому что хотели. Мы ничем друг другу не обязаны! Позволь мне спокойно кончить курс. Да и самой тебе это же необходимо сделать.
Ирина не унималась, словно бес вселился в неё. На лекциях Викентий постоянно чувствовал на себе её взгляд. В перерывах она пыталась затеять разговор, не смущаясь и не обращая внимания на студентов их группы, которые уже давно стали всё понимать.

                * 3 *
В институте Игорь предложил:
  - Встретимся в «Спинозе» после лекций. Нужно пошептаться в спокойной обстановке. Ирина не сводит с тебя глаз. Ты у неё, как под увеличительным стеклом.
  - Знаю! Как букашка под микроскопом!
В кафе пусто и тихо – посетителей почти нет.
  - Сегодня - вместо белого, давай грамм по сто пятьдесят коньячку махнём. С коньячком и здешний кофе покажется вкусным.
Официант, знающий постоянных клиентов пошутил:
  - Гуляем по поводу сдачи зачётов или экзаменов?!
  - Верно, только вместо напалеонок, принесите обычные рюмочки?
  - Как прикажите! 
Выпили по рюмочке, а разговор всё ещё стоял далеко, за входной дверью - на Тверской. Выпили по другой, а он так и не приблизился. Игорь мрачно пошутил:
  - Ирина нам языки к нёбу приклеила! – помолчал немного, допил свою рюмку, сказал, будто поняв что-то, чего не понимал прежде:
  - Не станем себе портить процедуру пития, тем более, что коньяк просто замечательный! Давай допьем, а поговорим по дороге на Арбат. Пойдём бульварами, если нужно будет, на лавочке посидим. Погода сегодня, пусть не такая, как в тот раз, но тоже не плохая. Ты, как?!...
Шли по Тверскому бульвару, такому знакомому и благоприятствующему беседе.
  - С Ириной творится что-то необъяснимое - Игорь сделал неопределённый жест. Мне жаль ее!
  - И мне!..
  - Тогда в чём дело?!
  - Я не люблю её! А встречаться просто так, или заниматься с ней сексом, когда это тебя к чему-то обязывает, я не хочу. Это может зайти слишком далеко!
  - Зашло, мне кажется!
  - Нет! У нас и разговора серьёзного ни разу не было. Хорошо проводили время, большей частью в постели. Я не сразу понял - эта красавица не для меня. Слава богу – вовремя!
  - Но почему?! Папа вмешался?!
Присели на пустовавшую скамейку, потому что выглянуло солнце и пригласило слегка умыться весенним теплом. Апрель стоял у входа на бульвар, но только у входа. До него были ещё дни...
  - Так почему, Вик?! Казалось всё так хорошо - лично я не переставал радоваться за тебя.
 - Папа вмешался, но он не причём. В некотором смысле - ты виноват в этом!
 - ?.?.?..
 - Я постоянно чувствовал её нажим на меня. Представление о том, что я должен быть счастлив от знакомства с ней, от её богатства, у неё всегда абсолютное.
  - Вик, но я при чём?!
  - А притом, что ты мне на многое открыл глаза. Я необразован, мало читал, мало знаю, короче – пыльный мешок, из которого ты за год успел вытряхнуть немало пыли, и кое-что полезное положить в него. Ты приносил мне умные книги по философии, истории, искусству из библиотеки твоего отца – доктора искусствоведения. Признаюсь – многое не понимал, но очень старался. Кое-что понял: в её любви нет уважения и равноправия. Она озабочена только собой! Я думаю тебе не нужно расшифровывать. Из такой любви ничего не вырастёт!
Ошеломлённый Игорь произнёс растерянно:
  - Ты не так прост, как характеризуешь себя. Тем не менее, кажется, я осложнил тебе жизнь.
  - Не совсем – я поступил бы точно так и без тебя. Только не смог бы сформулировать.
  - Но, насколько я понимаю, ваши отношения могут наладиться, т.е. - это исправимо!
  - Исправимо, если тобою не желают владеть, как собственностью. Распоряжаться тобою, не интересуясь твоим мнением. А главное – я не люблю её и не смогу полюбить. Отчасти и по этой причине. Только – отчасти. Видимо есть ещё что-то, чего я не понимаю.
Солнце потерялось в тучах и сразу стало прохладно и неуютно сидеть на скамейке.
  - Вик, продолжай – это важно для тебя! 
  - Поговорим по дороге, если ты не передумал дойти хотя бы до Никитских ворот.
Некоторое время шли молча. Закурили.
  - Не молчи, Вик?! Продолжай – я хочу понять тебя до конца!
  - Стало быть, я уже всё сказал. Есть ещё кое-что: Ирина живёт в золотой клетке у папочки. Похоже, она бы хотела иметь собственную золотую клетку для меня. Для неё - это реванш, ответ папочке. У неё есть всё, а хочется ещё чего-то, например – дрессированного друга или мужа в золотой клетке. Вот и все тонкости, Игорь.
  - Ирина, похоже, совсем потеряла голову. В глазах появился злой блеск, чего не было. Я тебя понимаю и уважаю за то, что ты ничего ей не говоришь и, надеюсь, не скажешь! Я с трудом представляю, как тебе удаётся отбиваться, не унижая её?..
  - И сам удивляюсь! Но, как быть - не знаю?! Возможно, придётся!
  - Исчезни на время!
  - Не закончив курса?! Шутишь?!
  - Напиши заявление в деканат, об академическом отпуске и досрочной сдаче зачётов и экзаменов. Сдай быстро зачёты и исчезни. Когда начнутся экзамены, будешь приходить и сдавать. Экзаменов в этом семестре всего два. Для тебя это не проблема. А она в твоё отсутствие возможно успокоится.
  - В этом есть смысл, но получится ли?..
  - Ты один из лучших студентов на курсе – тебе не откажут. Исчезни на время – пройдёт весна и она, возможно, утихомирится.
Получив разрешение на свободное посещение и досрочную сдачу зачётов, Викентий перестал ходить в институт. Времени хватало на подготовку к зачётам, которые он сдал за неделю и на посиделки с друзьями за бутылкой водки. Сосед Серёга, которого из-за пристрастия к алкоголю на работе нигде подолгу не держат, теперь постоянно торчит в комнате у Викентия. Антонина не понимает, что происходит с сыном. Он не спешит объясниться с матерью. С тревогой наблюдает она ежедневные выпивки сына, хотя он всегда выглядит абсолютно трезвым.

                * 4 *
На платформе Марина со Светкой штурмуют электричку. Их внесли висящими в воздухе в вагон.
Прижатые друг к другу лицами, они разговаривают, почти шепчуться. Марина, довольная, сообщила:
  - Свет, знаешь, Олег сказал, что хочет на мне жениться.
  - А ты?!
  - Хочу! Он хороший!
  - Ты его любишь?!
Марина недоуменно взглянула в Светкины глаза. В них не исчез заданный вопрос.
  - Хочу замуж! Света, ты сейчас куда?!
  - Не знаю. Может, в кино схожу. Ты ему веришь?! Я бы не верила – он непонятный.
  - Поехали со мной делать татуировки.
  - Нет, не хочу, а потом у меня денег нет. Это дорого?!
  - Смотря, какая?! Поехали, посмотришь.
Они приехали в солидное заведение. Сновали мальчики и девочки, степенно ходили бизнесмены и бизнес леди. Светка думала, что татуировки популярны только среди молодёжи. В кабинетах кипела работа. Светка сразу выбрала себе маленькую татуировку – такую, как она хотела сделать там, где ей понравилось. Но сделать сразу же не было денег.
В это время Марине уже накалывали на плече лилию. Светка ждала в офисе.
  - Марина! А почему лилия на плече?
Олег велел!
  - Велел?.. Ты всегда делаешь, что он велит?
  - А ты решила, какую татуировку сделать себе?
  - Решила, но денег нет. Потом сделаю, когда деньги будут.
Узнав, какую татуировку хочет Светка, Марина сказала:
  - Это небольшие деньги, я одолжу – потом отдашь. Иди, пока мой мастер свободен. Он быстро тебе сделает эту наколочку.
Они вышли из заведения с наколками. Марина – довольная тем, что удовлетворила просьбу Олега, Светка – безразличная к своёму новому украшению на теле.
Поболтались на рынке, накупили провизии. Марина предложила:
  - Пошли к нам! Олег извинится за своё хамство. А вообще он хороший парень. Пойду за него, если возьмёт. Переночуешь у нас. Другая комната свободна и теперь.
В ларьке купили бутылку водки и несколько бутылок пива.
Квартира сияла чистотой и уютом, при почти полном отсутствии мебели, за исключением стола на кухне и кроватях в комнатах. Чувствовалась Маринина хозяйственность.
Олег за входной дверью звенел ключами, открывал её, несмазанную и скрипучую. Марина в прихожей ухаживала, болтала без умолку:
  - Умаялся, небось! Ужин готов! А я тату сделала, какую ты хотел – лилию ту самую на плече. А угадай, кто у нас в гостях?
Слышно было, как Олег тихо выговаривал Марине:
  - Я тебя предупреждал – никого сюда не приводить. Мне не нужны твои знакомые.
  - Олег, - это Светка!
Олег Светке не очень обрадовался, однако был предельно корректен. Извинялся, крайне неохотно:
  - Света, прости меня за тот случай? Пьян был!
Светка кивнула:
  - Забудем!
Поужинали под бутылку водки. Олег с сумрачным видом произносил тосты - то за Марину, то за Светку. Настороженность и неестественность поведения были слишком заметны, но только не для Марины.
Всего неделя прошла, а Светка узнала от Марины неприятную новость. Как всегда, в давке, прижатые в электричке друг к другу, говорили шепотом:
  - Света, а у меня неприятность – Олег исчез!
  - Как исчез?! Вы же собирались пожениться!
  - Вот так и исчез. Прихожу утром, открываю дверь своим ключом, а там пожилой мужчина. Говорит - хозяин. Спрашиваю про Олега. Съехал – говорит. Вот тебе и свадьба!
Светка впервые так близко сталкивается с прозой жизни - с её обманами, предательствами.
 
                * 5 *
Две машины одна за другой ползут в пробке по забитому грузовиками шоссе. Ирина ведёт свой «Фольксваген» следом за белым «Ауди» агента, нанятого следить за Викентием. Они переговариваются по мобильному телефону. Ирина нервно спрашивает:
  - И долго ещё мне тащиться за тобой?!
  - Километров двадцать!
Количество грузовиков на дороге уменьшилось, скорость движения возросла. Дальше - с ветерком. Вскоре агент сообщил:
  - Ирина Борисовна, приехали – сейчас будет указатель и поворот налево. Перестраивайтесь! Как договаривались, я вам покажу дом и уеду – у меня срочное задание.
  - Уедешь!.. Уедешь!..
Повернули по указателю на Рослю. До Росли - три километра. Остановились в конце улицы. Агент показал кивком головы:
  - Третий слева – рубленый дом. Забор – крашеный в коричневый цвет штакетник. Улица - Зелёная, дом 20. Злая собака! – выложил всё чётко, по-армейски.
Ирина закурила, чтобы успокоится. Успокоение не пришло. Докурила, вышла из машины, поправила сумку на плече. Небрежно хлопнув дверью, поставила машину на сигнализацию. Потревожила мысль: - Делаю всё автоматически, как робот! - Я, наверное, и есть сейчас робот. - Механический человек! - Железный, как в нашем загородном доме, так удививший Вика. - Без сердца! - Пусть знает!
В кожаной куртке, в джинсах, спортивная Ирина двинулась к дому номер двадцать, механически раскачивая в такт шагам висящей на плече красной сумкой.
Во всякий полдень улица здесь пуста – люди на работе, пенсионеры в домах. В раннюю весну, ещё нет дел на участках. 
За забором - старый, но ещё вполне добротный рубленый дом Викентия. Дверь на крыльце прикрыта, на участке – никого.
От освободившейся из-под снега земли исходит дух прелой травы.
К забору с лаем кинулась собачка серого окраса. Она растерзала бы Ирину, если б могла добраться до неё. Собачка буквально надрывается в истерике, оттого, что чужой человек стоит у охраняемого ею дома. Раздражающий запах духов, исходящий от женщины, ещё сильнее распаляет пёсика.
Ирина с любопытством осматривает дом и участок, принадлежащий тому, ради кого она приехала. Она ничего не понимает в жизни и быте деревень и посёлков. Не может оценить качество здешней жизни в таких небольших и бедных домах. Стоит ли думать о том, чего не понимаешь?!
В этот момент она чувствует, что к ней вернулась способность думать о другом. Это длится только до того момента, когда знакомый голос за дверью крикнул:
  - Тайсон, на место!
Всё возвращается к тем ощущениям, которые владели ею минуту назад – меньше думать о постороннем. Она передвинула висевшую сбоку сумку вперёд к животу. Пока дверь со скрежетом открывалась, Ирина успела открыть её и сунуть туда обе руки.
На пороге одновременно с повторной командой: - Тайсон на место! - появился Викентий. Увидев Ирину, от неожиданности застыл на месте.
В следующий момент Ирина уже палила из двух стволов, просунув их между штакетинами.
Инстинкт и отменная выучка спасли Викентия от неминуемой смерти. Стволы он увидел на долю секунды раньше, чем Ирина начала палить.
Прыжком он слетел с крыльца, вторым прыжком распластался за крыльцом.
Ирина палила из двух стволов. Хорошо поставленный голос «Берет» пел смертельную песню...
Гремели выстрелы: свист пуль – слышался - то сбоку, то над головой, но не в опасной близости. В укрытии Викентий даже успел отметить: - Палит почём зря, но быстро. - Слава богу, я не научил её быстро прицеливаться. - Была бы мне тут крышка! - В собственном доме, после того, как я выжил в Чечне!
Он лежит под крыльцом, в мёртвой для обстрела зоне, ожидая пока она выпустит пар и обе обоймы. Он знает её характер.
Наступает тишина. Бедный Тайсон уже не лает, а только хрипит. Викентий слышит первые произнесённые ею слова:
  - Заткнись, наконец, пёс паршивый, не то пристрелю!
Викентия, словно из катапульты выбросило из укрытия. В полный рост он грозно двинулся к Ирине:
  - Не смей трогать собаку. Ты и так довела его до инфаркта! И убери стволы! Сейчас соседи сбегутся!
Он подошёл к ней вплотную. Между ними - забор. Разделивший их, кажется навсегда! Ирина, оцепенев, стоит не шелохнувшись. Два ствола по-прежнему торчат между штакетинами. В её глазах слёзы - готовые излиться, водопады слёз.
Викентий аккуратно, с усилием отобрал пистолеты, и положил в её сумку.
  - Зачем ты стреляла в меня?
  - Это - не я!
  - Не ты!
  - Не я!
  - Уходи, пока соседи не сбежались! Могут быть неприятности
Словно очнувшись и поняв всю серьёзность предупреждения, нервно сказала:
  - Ухожу!.. Жду тебя в машине! Всего на пару слов. Обещаю!
Она резко развернулась и ушла. В её походке он заметил изменения – исчезла лёгкость, появилась сутулость и усталость. Ему стало жаль её - ещё недавно счастливую и довольную своёй жизнью.
Из калиток домов стали появляться любопытствующие соседи. Посыпались вопросы - спрашивали друг у друга:
  - Вы слышали стрельбу?! Кто стрелял?!
Кто-то высказал предположение – мальчишки баловались!.. Викентий подтвердил: - мальчишки из самопалов стреляли, я их разогнал!
Тайсон на боку лежит у крыльца. Глаза собаки закрыты, но веки подёргиваются. Викентий погладил его – тёплый: - Слава богу, жив Тайсон! – с этой, хоть как-то примеряющей его совсем произошедшим мыслью, двинулся в конец улицы, где стояла Иринина машина.
  - Садись, Вик, - стрелять не буду!
  - Не успеешь!
Ирина, к его удивлению, совершенно спокойна. Она вполне владеет собой, что отражается в твёрдом взгляде.
  - Ты и впрямь хотела застрелить меня?!
  - Хотела, но не смогла!
  - Ты жалеешь об этом?!
Она задумалась, ответила не сразу, но решительно:
  - Нет! Тогда – да! Теперь – нет!
  - Ира, ты запуталась в ответах. Нам придётся объясниться, хотя я старался избежать этого, чтобы не обидеть тебя. Но прежде положи стволы в бардачёк! Разговор нам предстоит тяжёлый, а как он на тебя подействует – знать не могу. Это те самые «Береты»?.. Знаешь, как называется спектакль, который ты здесь устроила?!
  - Трагикомедия, Вик!
  - Верно!
  - Могла быть, и трагедия!.. Но господь бог – великий режиссёр – не пожелал!
  - Дорогая, Ирина!.. Я хочу сказать...
Она резко и с ненавистью прервала:
  - Когда ты так обращаешься ко мне, от твоих слов и от тебя несёт тухлой формальностью и безразличием ко мне! Это невыносимо! Прошу тебя?! Не унижай?!
  - Прости! Мы не можем существовать вместе. Ты думаешь, будто любишь меня, но это не так! В твоей любви нет уважения, а потому нет будущего. Ты хочешь владеть мною, как вещью! А на это я никогда не соглашусь! Ты не сумела овладеть вещью – решила её уничтожить! Я не хочу быть тем, кем можно владеть, а когда нужно – уничтожить! Я хочу быть самим собой. И мне больше ничего не нужно! Мне важно - быть! А тебе – иметь! Я не могу и никогда не смогу полюбить тебя! Я уважаю тебя, как женщину, как человека. В моём уважении к тебе нет ничего, кроме самого уважения. Потому я и ушёл из института, как уходят с дороги, где людям вредно встречаться. Я посчитал, что так будет лучше для тебя.
  - Ты меня не любишь?! Совсем не любишь?!
  - Нет, но ты прости меня?! Я не нужен тебе! Я не из твоего круга. Мы по-разному смотрим на жизнь. Мы ничего не сможем построить, кроме несчастья для двоих. Может, я повторяюсь, но ещё раз скажу – я хочу быть самим собой – быть и всё! С тобой это невозможно! Прости за то, что так вышло?! Я этого не хотел!
  -  Начитался философских книг! А жизнь – это не книга по философии!
  -  Я так думаю. А сформулировать, как я однажды сказал кое-кому, книги, действительно помогают!
  -  Игорю сказал?! Да?!
Она потянулась рукой в бардачёк. Викентий, глядя ей в глаза, перехватил руку. В её глазах болело чувство, но не было злобы. Он отпустил руку. Ирина достала сигареты, и они вместе закурили.
Она смотрела куда-то вдаль, но ничего там не видела. Похоже – она смотрела в себя. Пыталась понять, что же произошло с ней – умной, красивой и богатой молодой женщиной. Как могло случиться такое, невероятное для её понимания отвержение со стороны простого поселкового парня. – Может, я права - он начитался, этих глупых книг и пытается под них выстроить свою жизнь?! - А может?! - Что ещё может?! – её мысли скользили, пробуксовывали - возникли неуклюжие неумные слова:
  - Вик! Ты ещё пожалеешь! – она сказала, не обратив к нему лица: - тебе будет стыдно за такое отношение ко мне! Ты ещё не знаешь, на что способна любящая женщина! Я докажу тебе свою любовь!..
Викентий, вспомнив где-то вычитанное, с грустью сказал:
 - Не зря англичане говорят: - рыжий – это не цвет волос, а характер!
Он смотрел на её сосредоточенный божественный профиль – на женщину, страдающую и любящую и не понимающую причину своего страдания. Ему стало тревожно за неё.
Он решил  прервать её дальнейшее погружение в свои страдания:
  - Ира, прости, но мне надо собаку отвезти к ветеринару. Он совсем плохой! Как бы не издох!
Вопрос о жизни и смерти собаки встрепенул и её:
  - Я отвезу, если хочешь?!
  - Тогда подожди здесь.
Вернулся с Тайсоном на руках. Сел с ним на заднее сиденье. На коленях хозяина Тайсон постепенно оживал. Периодически открывал глаза. Вернулось ближнее чутье. Он учуял запах духов, принадлежавший ненавистному человеку, и слабо зарычал. Это обнадёживало. Ирина с видом знатока заключила:
  - Отойдёт твой пёс! Ничего с ним не будет! А почему у него такая кличка?
  - Кто-то назвал – и прилипло!
Ветеринар осмотрел Тайсона, послушал его, сделал укол. Дал какую-то микстуру, велев добавлять по ложке в еду:
  - У собаки сильный стресс! Что-то, видимо, случилось! Повреждений, в виде укусов других собак нет. Вы сами сможете сделать пару уколов?! Я дам вам две ампулы, а шприцы купите в аптеке. Как его кличка!?
  - Тайсон!
  - От знаменитого боксёра, что ли кличка! Злой, как его тёзка!?
  - Сторож!
Ирина привезла их в Рослю.
  - Спасибо, Ира, за Тайсона!
Она развернула машину и, не прощаясь, укатила. Викентий подумал о том, что они больше, возможно, не увидятся. В институт он теперь не возвратится. Теперь, когда он осознал свои возможности в учёбе, он может перевестись в другой вуз, или поступить заново.
 

                ГЛАВА ВОСЬМАЯ
      
                * 1 *   
               
Звонок из Питера:
  - Майор, твои предположения по поводу почерка преступления подтвердились. Дюкин-Волков наследил - оставил пальчик, вероятно случайный. Курильщик он, похоже, заядлый - курил в удовольствие, сняв перчатки. Чтобы ты, майор, сделал на его месте, выкурив папиросу?
  - Положим, на его месте погасил бы, а окурок унёс.
  - Верно, майор. Он так и сделал, только погасил окурок об стол на кухне.
  - И что же?
  - А то, майор, пальчик соскользнул, прямёшенько на столешницу, когда он придавил окурок «Беломора». Наше везенье – он этого не заметил. Так, что пальчик чётко нарисовался, просто пальчики оближешь, прости за тавтологию! Мы проверили – он! Его работа. Материалы, майор, сегодня же перешлём.
  - Спасибо!
  - Кушай, майор, на здоровье! Удачи тебе! А мы пока его здесь поищем. Может, не ушёл ещё?
Столбов уверен - опытные питерцы сделают всё, чтобы не дать преступнику выбраться из города. И всё же вероятность появления Дюкина в Москве была. Зинаида Старцева – привлекательное для него место. Следовало принять меры. Поездом или самолетом он теперь вряд ли поедет, но стоит на Ленинградском вокзале усилить наблюдение.
В который раз Столбов вытаскивает фото и всматривается в жёсткое волевое лицо молодого мужчины. Он жаждет встречи с этим ускользающим от него преступником. Он идёт за ним по следу, он чует его запах, ему кажется – он видит его спину.

                * * *
Евгений Дюкин слышит шорох шагов за своей спиной. Он не знает своего преследователя, никогда не видел, но слышит его дыхание.
Преследователь знает всё – на доске разыскиваемых преступников Евгений видит своё фото под двойной фамилией. Невозможно теперь пользоваться своим новым засвеченным паспортом. Он пытается понять, от кого они могли узнать про Волкова Александра. Размышляя, перебирает все возможные варианты: - Зинаида знает это имя, но не знает фамилии. - Не должна знать, если не шарила по карманам.
- Человек, снабдивший фальшивым паспортом, не мог сдать меня ментам. - Но от него они могли узнать, если он влип на наркоте, или фальшивых ксивах. - Амбал, которого я унизил до того, что тот обоссался со страху – мог вполне. - А выбираться из Питера с паспортом Волкова, после того, как я замочил эту богатенькую бабёнку, подцепив её прямо на улице, теперь опасно.
Он не испытывал жалости к этой женщине - выключил её своим коронным ударом ладони по шее, потом из «Макарова» добил – не оставлять же свидетельницу.
Нет у него в Питере ни братанов, ни хаты, чтобы отсидеться. Подумал: - не зря же я такую фамилию себе придумал – Волков! – Волк одиночка! - Всегда один!
Пришлось на время превратиться в бомжа – не в гостиницу же подаваться.
Неохраняемое четырёхэтажное здание, выселённое под ремонт, сгодилось. На втором этаже - комната в бывшей коммуналке. Она хороша, тем, что имеется дверь, которую ещё не унесли. Дюкин решил - если жильцы оставили в двери замок, где-то здесь бросили и ключ. Долго ворошил ногой мусор в коридоре, в комнате, но ключ оказался на подоконнике. Подфартило - нашлось временное пристанище на несколько дней, пока он не обзаведётся новыми документами.
Из всех вариантов заполучить новую ксиву Дюкин выбрал наиболее доступный – украсть документы или отобрать под угрозой оружия у таксиста, желательно усатого. Накладные усы приобрёл ещё в Москве в магазине актёрских аксессуаров. Усатые люди, как он считал, похожи друг на друга. В крайнем случае, найти таксиста с некоторым сходством. А как ещё добыть документы?! Пойти на мокруху?!
Несколько дней - ничего подходящего. А ночёвки во временном жилище осложняются из-за конфликтов с бомжами, претендующими не только на приглянувшуюся жилплощадь.
На третий день удача снисходительно потрепала Евгения Дюкина по щеке.
Острый глаз заприметил подъезжающего таксиста, схожего, как показалось, с ним. В машине, разглядев его поближе, понял – лицом почти не похож, в строении головы и в причёске – сходства мало, зато усы, какие нужно. – И на том спасибо, - решил он: - ничего более подходящего пока нет.
Представившись работником фирмы, предложил таксисту поездить с ним по делам в разные конторы. Пока ездили, таксист в туалет не разу не сходил. Брать документы силой он не хотел – опасно проявить себя! Менты на уши встанут! А мочевой пузырь у таксиста железный. Документы рядом – в сумочке, а сумочка в бардачке.
Удача ещё раз потрепала по щеке Евгения Дюкина, когда таксист остановился возле газетного киоска:
 - Посиди чуток. Я газету с кроссвордами куплю для жены. Она на сносях теперь, просит, а я всё забываю. Я враз!
Пока тот покупал кроссворды, его сумочка с документами моментально перекочевала в сумку Дюкина.
Евгений щедро расплатился с таксистом, сел в другое такси и покатил в свое временное прибежище.
Дверь в комнату взломана. Вокруг бутылки водки, подстелив на полу газеты, пировали бомжи. Он не стал выяснять с ними отношения, опасаясь, что среди них могут оказаться стукачи. Спустился этажом ниже, нашел подходящее помещение, чтобы посмотреть взятые документы.
Удача в третий раз за один день благоволила к Евгению Дюкину.
В сумочке, кроме ненужного, было всё необходимое: паспорт, водительское удостоверение и техпаспорт на машину. Порядком потрепанный паспорт, к радости Дюкина, украшала невнятная фотокарточка: - По этой фотке меня точно признают хозяином ксивы! - Пойди, разберись при таком качестве – только усы и заявляют о себе качественно.
Водительское удостоверение портит удачу – ламинированная карточка и цветное, хорошего качества, фото. - Придётся выбросить, жаль, но придётся. - Не таскать же при себе улику!
Евгений громко поприветствовал паспорт и фотографию:
  -  Здравствуй, Климов Федор Константинович! Помоги, Климов! Если, ты, Климов, не будешь нарываться на гаишников, то пропажу сумочки заметишь не сразу. Немного времени имею!
Только успел положить паспорт в боковой карман, как послышалось тихое шелестение за спиной. Шелестел бумажный мусор под ногами бомжей. Самый маленький – интеллигентный дохляк в очках сказал:
 - Будьте добры, отдайте нам сумку и деньги?! - и чтобы Дюкин не сомневался в интелегентности доходяги, добавил:
 - Не то – от****им и отберём!
Вспомнился некстати тут Дюкину священник лагерной церкви. Узнав, за что сидит Дюкин, предостерёг:
  - В Писании сказано: грабитель, и сам будет ограблен! А если ограбишь бедного и того хуже - Господь исхитит твою душу!.. Получишь свободу - не умножай грехов своих, сын мой!
  - Похоже, предсказанное в Писании оправдывается. - Это уже вторая попытка меня ограбить. - Посмотрим, что у этих получится?!
Глядя на доходяг, Евгений рассмеялся по поводу сбывшегося предупреждения, чем обескуражил грабителей:
 - Вам, падлы, по отдельности отдать, или всем сразу? – при этом он показал им пушку. Только показал.
Первым оценил качественное неравенство сил очкарик. Он сменил тон и поведение:
 - Мы пошутили, товарищ! Товарищ, одолжите нам на бутылку и, если не жалко, на кусок колбасы?..
 - Нищим не подаю! Но сегодня я щедрый! Стольника вам, падлам, достаточно, - он положил деньги на подоконник: - а теперь, доходяги, отвалите - чтоб я никого из вас здесь не видел! Деньги возьмёте, когда уйду! Валите жопорылые!
Уходя, Евгений приклеил усы, с благодарностью оглянулся на дом, который дал ему убежище. Окна дома в отблесках голубого неба, словно бельма слепого, обращены в сторону недолгого постояльца.
С новым паспортом побег из Питера стал возможным. Не на «Стреле», а на обычном пассажирском, со многими остановками в пути, отправился Дюкин в сторону Москвы. На вокзале, в вагоне никто не проверил у него документы, ни у кого он не вызвал подозрений, а сколько трудностей себе напридумал, преувеличив возможности милиции. – Усы что ли помогли?! – Может, фарт?! 
Пассажирский стучал на стыках, вгрызаясь огнями в ночь. Покачивались вагоны вместе со спящими пассажирами. Поезд спешил в леса, в темноту, в ночной мрак. Дюкин впервые за все последние дни спал на чистой постели в тепле. До места его высадки ещё часы – он спал...

                * 2 *
Знакомый джип снова возник в жизни Викентия. Он углядел его среди многих машин, когда в сопровождении хозяина тащил тележку с коробками бананов. У него он постоянно подрабатывал, чтобы не сидеть целиком на шее у матери.
Трое молодцев лениво вылезли из машины, направились прямо к Викентию. В машине оставался знакомый водитель, который видимо, и навёл на него. Впереди грозно надвигался, вероятно, вожак с метровым куском трубы в руке.
Викентий поискал глазами какой ни будь предмет для защиты. В луже, для перехода через неё, лежала доска-сороковка, грязная и полусгнившая. Ничего другого поблизости не оказалось. Викентий не стал дожидаться действий нападавших - сам пошел навстречу, вооружившись набухшей от грязи тяжёлой доской. С неё стекала вонючая грязная жижа. Вожак скомандовал:
 - Чего испугались, говнюки! Заходите сзаду!
Викентий быстро сблизился с ним, ударил доской по руке с трубой. Труба отлетела на асфальт, издав глухой звук лопнувшей струны. Основной же эффект оказался иным: грязь, слетевшая с доски при замахе, залепила лицо и глаза вожака.  На время он ослеп и не понимал, что происходит. Со стоном опустился на асфальт. Двое других немедленно повернули к джипу, оставив своего стонущего от боли предводителя на усмотрение Викентия.
Викентий помог ему встать, довёл до машины, несмотря на сопротивление. Тот вывёртывался и огрызался, при этом всё еще не смог прочистить глаза, а лица не было и вовсе.
  - Принимайте раненого! – Викентий силой усадил грязного и вонючего молодца на заднее сиденье: - поезжайте в баньку, ребята, – отмойтесь!
Хозяин буквально ошалел от увиденного:
  - Их ведь трое было! И ничегошеньки у них не вышло! А если б доски под рукой не оказалось, драпанул бы?! А?!
  - Да! – разозлившись на неуместный вопрос, ответил Викентий. Его одежда была обрызгана грязью, а руки - черны и смердели.
  - Я повидал на фронте всяких – и тех, кто драпал, и тех, кто никогда не драпал. Нет, сынок, ты б не драпанул! Такие как ты не драпают! Я знаю!
Он замолчал, ожидая, пока Викентий вымоет руки у водопроводной колонки и счистит грязь с пиджака. В глазах пожилого человека вырастало уважение к молодому человеку, не струсившему перед тремя бандитами.
  - Мне такого бы внучка как ты! Я б тебе свою торговлю передал, а то - стар я стал! Дочка с мужем по гарнизонам мотаются. Это её бизнес, гори он огнём – а мне что, помирать теперь на нём?! Сил нет, а бросать жалко! Верно – дочка приехать обещала!
Викентий закатил тележку, перетащил коробки с бананами в подсобку. Хозяин щедро расплатился:
  - Приходи, сынок! Завсегда дам подработать!.. Нет, нет – не драпанул бы! Я знаю!..
На мобильный позвонила Ирина – в голосе беспокойство:
  - Вик, ты в порядке?!
Он вначале ещё почувствовал, что она где-то недалеко, рядом может быть.
  - Ты, наверное, всё видела?! Сама не смогла подстрелить, так киллеров подсылаешь?!
  - Нет, нет! Я люблю тебя!..
  - К тем, кого любишь, громил не подсылают!
  - Нет, нет! Я не хотела!
  - Если хочешь видеть меня трупом или в тюрьме, присылай ещё. Либо они меня прикончат, либо я кого ни будь на смерть зашибу!
  - Давай встретимся!
Викентий отключил телефон. В дурном расположении духа шёл он к станции метро. Издали заметил Иринин «Фольксваген» и её - рядом с машиной, высматривающую его.
Смешавшись с толпой, он легко прошёл незамеченным. Думал о происшествии, об испытаниях, которым подвергает его Ирина. - Неужели и такой бывает любовь?! - В книгах она совсем не такая, а другой я не знаю…

                * 3 *
Сосед Серёга с утра приходит с одним и тем же вопросом:
  - Осталось чё со вчера? – тут же осекается: - мать дома?..
Антонину Серёга боится. Но всё равно – сперва о выпивке, потом об Антонине. Страх есть, но похмелье важнее и сильнее страха.
Серёга лезет в холодильник, достаёт нужное - похмеляется и оживает. Спадает серое полотно с лица, - оно умывается, свежеет и розовеет: проявляются синие глаза.
Весна выбросила белые флаги – цветущую черемуху. Весна сдаёт позиции лету, но напоследок напускает холоду. Росля – вся в черёмуховых белых флагах капитуляции весны перед летом.
Последний экзамен в институте через неделю. Викентий знает материал, а потому особо не утруждается.
Каждую весну на Антонину обрушивается аллергия. Лечащий врач из года в год, шутя, напоминает:
  - Весной, Антонина Дмитриевна, цветут не только травы и деревья, но и аллергены.
Недомогание вынуждает деятельную Антонину сидеть дома, принимать лекарства и ждать, когда эта напасть отступит.
Серёга теперь не появляется. Викентий возится с мотоциклом. Довольная Антонина наблюдает за тем, как сын обхаживает своего железного пони. Пони чихает, фыркает – нехотя заводится. Викентий заезжает к Сергею. Серёга предлагает поехать вечером в Тюнино на дискотеку. Викентий удивляется:
  -  С малолетками тусоваться?..
  - Ты чё, Вик! Там такие тёлки пасутся – закачаешься! Можно каждый день другую брать!
  - Достукаешься, Серёга!.. На аптеку работать будешь! Как тебе такой вариант?
Сергей подначивает:
  - А как же сексотка Светка
  - Какие глупости бормочешь? При чём тут сексотка? Где и кого она заложила?..
  - Ты не понимаешь, Вик! Сексотка – это сексуальная красотка! Понял?! Совсем плохой стал – юмора не знаешь!
  - Ну да, ты знаток юмора! Я поехал!..
  - Куда?!
  - Куда, куда?! Туда, - пони закашлялся и понёс Викентия неизвестно куда... О том, что он едет в Поярково, сообразил только когда дорога пошла вдоль знакомого поля.
Светка копается на грядках с клубникой. Заслышав мотоцикл, подходит к калитке. В отцовской спецовке, в рабочих рукавицах она выглядит деловито и привлекательно. Викентий глушит мотор:
  - Не ждала?! Удивлена?!
  - Нисколечко!
  - На дискотеке в Тюнино будешь?!
  - Обязана, буду!
  - Почему обязана?! Кому?!
  - Приезжай, буду!
Мотоцикл завёлся сразу. Светка удивилась:
  - Твоя лошадка становится послушной! До вечера, Вик!

                * 4 *
Пьяный Серёга, пыль, дым, озверевшая музыка. Викентий ждёт появления Светки. Наконец она вынырнула из толпы дергающихся, словно в припадке, человеческих фигур.
  - Вик, что же ты стоишь, пошли, - она схватила его за руку и потащила в круг танцующих. Он притормозил её порыв:
  - Пошли отсюда, здесь дышать нечем. Посмотри на себя - потная вся!
  - Я не могу уйти! Хозяин заказал нам с Марго драку. Деньги наперёд уплатил.
  - Пойдёшь со мной, - он крепко взял её за руку: - ты молчи! Разговаривать с хозяином буду сам.
В бывшей кинобудке, ставшей кабинетом хозяина дискотеки выпивали двое – хозяин и пьяный тип в джинсовой жилетке. Хозяин тоже хорош, но не настолько. Викентий сразу предупредил:
  - Не дёргайтесь! Сидите смирно и слушайте! – он настолько решительно навис над ними, что те притихли.
  - Она больше драться у тебя не будет! Она не гладиатор! Понял?!
В джинсовой жилетке попытался дёрнуться, возразить, но, почувствовав на своём плече тяжёлую руку Викентия, осёкся:
  - Выпей с нами, браток?!
  - Умолкни!
Хозяин в полной растерянности спросил:
  - Что же мне делать?! Я проплатил эту драку! Как быть?!
  - Не моя проблема! Вот твои деньги! – Викентий положил их на стол.
  - А проценты!
  - Сколько?
  - Двести! – не задумываясь, выпалил хозяин дискотеки.
Викентий швырнул на стол ещё две сотенные бумажки. Он впереди, Светка позади за руку – ушли, не оглядываясь, на ошеломлённых собутыльников. Те даже вдогонку не успели даже матернуться.
  - Вик, почему ты за меня решаешь?! – Светка решительно выдернула руку.
  - Потому что!
  - Ты лишил меня заработка!
  - Ты больше не будешь драться за деньги!
  - А в спортзале или на соревнованиях, когда я дерусь – это что?!
  - Это спорт и по правилам, а тут просто драка. Драка за деньги!
  - Мы дерёмся вполсилы.
  - Света, хватит на эту тему. Мой ответ – нет! Никогда больше! Я отвезу тебя в Поярково!
По дороге несколько раз останавливались, когда Светка обхватывала его сзади теплыми руками, пытаясь повернуть лицо для поцелуя.
  - Света, мы разобьемся!
Она, не обращая внимания, пыталась поцеловать его в губы.
  - Ты свернёшь мне шею! – он глушил мотор, они долго целовались. Потом ехали дальше. Потом всё повторялось. Счастливая Светка смеялась:
  - Вик, мы так никогда не доедем до Пояркова!
  - Будем жить в поле, в лесу, на мотоцикле! Согласна?..
  - Только не на мотоцикле – неудобно на нём! – она заливалась звонкими колокольчиками, которые звенели вместе с ней в траве, в деревьях, в небе.
  - Хулиганка! – он сжимал её в объятьях так, что она, задыхаясь, просила:
  - Задушишь ведь.
В окнах Светкиного дома горел свет.
  - Отец дома. Погоди тут, я загляну в дом. Я быстро.
Она вернулась серьезная, в плохом настроении:
  - Отец пьяный спит. Двери открыты, на столе деньги - зарплата полностью, или халтура – не знаю. На постели окурок от папиросы. Спалит он когда ни будь наш дом. Ехай домой, Вик! Настроения у меня нету!
Они недолго посидели на лавочке у калитки. Молча, обнявшись, попрощались. Светка грустно сказала:
  - Как хорошо было – так уж, наверное, никогда не будет!
  - Будет! Ещё лучше будет!
  - Приезжай, Вик, завтра до обеда?! Прощай! – она пошла к калитке. Когда завёлся мотор, Светка громче обычного крикнула:
  - До обеда, Вик, приезжай! Обязательно! Ты слышишь меня?!
  - Слышу, слышу! – мотоцикл сорвался с места, пропал в конце улицы.
Светка подождала, пока Викентий исчезнет в темноте и пошла в дом. На крыльце курил проснувшийся Андрей Тимофеевич. Она присела рядом, обняла отца за плечи, отчего он обмяк и всхлипнул.
  - Па, ты что?
  - Не знала ты материнской ласки, дочка. А что я могу дать – мужик и выпивоха!
  - Ты мне дал свою отцовскую любовь! Мне от тебя большего не нужно.
Они сидели на крылечке, думая о своём – Светка о Викентии, Андрей Тимофеевич - о дочери.

                * 5 *
Пассажирский поезд прорвался сквозь леса, сквозь ночь в раннее утро городка, утыканного иглами фабричных труб-мертвецов. Из них не тянется к небу дыхание жизни. Давно уж не дымят – эти, лежачие на боку фабрики.
Евгений протянул свой паспорт заспанной администраторше; она, не открывая глаз, дабы заглянуть в документ, спросила:
  - Фамиля, имя, отчество, - поправилась: - нет, анкету заполните.
Ясно –    гостиница советская, а городок, видать, уже не советский -  фабрики не дымят.
Он сделал остановку в этом городке, потому как помнит его по другим временам, когда здесь была жизнь. Захолустная стоячая жизнь в городке населённом красивыми женщинами, при дефиците мужчин, тоскливо текла. Однако ткацкие фабрики истово дымили. Здесь у него были женщины, которых он не обидел.
Администраторша сонно кинула ему ключи с деревянным набалдашником на кольце:
 - Третий этаж, налево. Есть буфет, камера хранения. Спокойной ночи, - простужено прохрипела, опять поправилась: - утро уж, - и снова уткнулась головой в сложенные на столе кренделями руки.
Наконец Евгений оказался в душе. Он стоял под струями горячей воды, смывающих с него напряжение предыдущих дней. Не вспоминал о тех днях, - только блаженство, которое он получил сейчас, разливалось по телу. Отличался он от многих не только этим – вкусом к жизни, но и интересом к сегодняшнёй, одномоментной. В детстве, после смерти матери, и исчезнувшего с поверхности жизни всегда пьяного отца, попал Женька Дюкин в детдом. С той поры он никогда не задумывался о завтрашнем дне и никогда не вспоминал о вчерашнем. Родительский дом, из-за ранней смерти матери, недодал ему тепла и заботы, но десятилетку дал ему детдом. Там и возникла привычка жить только сегодняшним днём. Жить и выживать в одиночку. - Одинокий волк! – так он думал о себе.
Горячие струи воды снимали напряжение в теле, но не в постоянно насторожённой душе.
Отоспавшись к обеду, с неизменной сумкой на плече, пошёл в город. В сумке и специальном поясе на теле было всё, что он сумел награбить, впрочем, он называл это – взять. А взял он немало в валюте, в золоте, в рублях. Он мог бы некоторое время пожить в своё удовольствие, но, конечно же, не здесь. Здесь можно отсидеться у официантки Натальи, если найти её.
Некогда заштатное кафе, с замызганными стенами, затёртыми множеством ног полами, преобразилось. Теперь - это ресторан «Валдай». Здесь в ту пору работала официантка Наталья, Наташка, как она себя называла. Наталье было за тридцать, а потому ей хотелось называться Наташкой. О Наталье никто здесь не слыхал, даже директор. Дюкин удивился тому, что семи лет достаточно, чтобы стереть память о человеке, который проработал здесь не один год. Он решил сходить на квартиру, где Наталья жила, но обстоятельства распорядились по-иному.
В этом «Валдае» приличный выбор напитков и еды. Евгений угостил себя коньяком и закусками. Заказал шашлык и приступил к пиршеству в обстановке тишины и безопасности. Он забыл о Наталье после первого стакана коньяка; крепкие напитки он потреблял только такими дозами. Тут же вспомнилась совсем молоденькая девчонка, чьё имя позабылось. Как не старался – не вспомнил имя той девчоночьей красоты, чьё тело в лагере ему не раз снилось. Лет девчонке было восемнадцать, не более – только десятилетку кончила. Втрескалась по уши, а тут ведь и Наталья ещё была и жил он тогда у Натальи. Приятные воспоминания – только, где теперь искать, да и стоит ли. А вот Наталью придётся поискать – нужна она!
К столику придвинулся длинный и ровный, как шест, человек в шляпе с узкими полями. Под шляпой лошадиное лицо с глухим, далеким голосом:
  - У вас свободно?! – донеслось, словно из подземелья.
В ресторане вообще не было посетителей, но человек встал именно у столика Евгения. Пиджак болтался на человеке, будто наброшенный на этот шест сверху, брюки лет сто не гладились. Узкий заношенный галстук вылез из-под пиджака, болтался у пояса. Непонятно было, почему он не отказал этому странному человеку сразу.
  - Если вы голодны, могу подкормить!
  - Упаси бог! Вы меня не за того приняли, - сказал он, поспешно усаживаясь за стол: - я, прошу заметить, в состоянии сам себе заказать еду и выпивку. А за доброту – спасибо! Скучно обедать в одиночестве – потому к вам и подсел.
Он ничего не заказывал, но ему тотчас принесли закуску, первое и второе блюдо, водку в графинчике – граммов сто, не более. Постоянный клиент, - подумал Евгений, и какая то неясная тревога мелькнула в голове. Промелькнула, исчезла, не зацепилась.
Ели, не разговаривали. К удивлению Дюкина, сосед не ел, а молотил еду зубами, пережевывая быстро и тщательно. За десять минут он смолотил всё, а графинчик опорожнил весь сразу – после еды.
Соседу принесли кофе и, только тут он остановился, откинулся на спинку стула, сыто посмотрел на Дюкина, оценивая и как бы примериваясь к чему- то.
  - Простите, вы шпилите?!
Евгений знал это жаргонное словечко от картёжников на зоне; игрой в карты никогда не увлекался, хотя играть приходилось.
  - Во что тут шпилят?!
  - В преф, в покер, в буру.
  - Не подходит! Я только в очко играю!
  - Извольте – можно и в очко! Вечером, если пожелаете, молодой человек, я подойду часов в шесть к гостинице.
Евгению в голову не пришло, откуда этот человек-шест знает про гостиницу. Когда пришло, шест с повешенным на него пиджаком удалился. Дюкин нашёл объяснение: - приличная гостиница в городе одна, что ж тут непонятного?!
Поиски Натальи он решил отложить, а сегодня отдохнуть и отвлечься от всех проблем игрой в карты. По дороге в гостиницу купил в супермаркете кейс, закрывающийся замком с наборным номером. Спал до пяти вечера, потом лежал в постели, бесцельно глядя в розовый потолок.
Серый день гнал серые тучи. В комнате было пусто и мрачно: стол, стул, плательный шкаф в коридоре и он – одинокий, как этот гостиничный номер на одного...
Лежал, обдумывал, как поступить со всем тем, что имел, не таскать же всё время в сумке. Решил всё ценное – зелёные, рыжьё с камушками разместить в нательном поясе, который он даже на ночь не снимал. Менее ценное рыжьё, старинное серебро положить в кейс и сдать в камеру хранения. С собой в сумке для игры взять только деревянные, несколько золотых цепочек, золотые часы и пистолет.
Вдали возник шест в пиджаке. Он двигался на прямых ногах, сам прямой - не отклоняясь вбок, не наклоняясь вперёд, - прочерченная в пространстве движущаяся вертикаль.
Далёким от места своего присутствия голосом сказал:
  - Я за вами, молодой человек! Но позвольте, для знакомства представиться: - Эрих Францевич, учитель, - добавил: - бывший.
Пришлось назваться:
  - Фёдор Константинович, инженер. Вы из немцев?!
До уха Эриха Францевича вопрос не долетел - Эрих Францевич, высок, как башня – потому, видимо, не долетел. Ответил:
  - Здесь недалеко.
Действительно – быстро пришли к старинному двухэтажному особнячку, стоящему в глубине дворов.
Квартира на первом этаже плотно наполнена запахом нежилого, непроветриваемого помещения. Квартира велика, и, сколько в ней комнат, было не понять. По узкому коридору двинулись в сторону нарастающего запаха табачного дыма и человеческого пота. Из дверных щелей валил густой табачный дым, как из кабака. Тяжёлая дубовая дверь, сработанная может быть ещё в позапрошлом столетии, неожиданно легко раскрылась, впустив пришедших.
За круглым столом сидели, курили – медная пепельница, загруженная доверху окурками, больше походила на урну. Играли, видимо, в преферанс, но как только появился гость, игру закончили, без выяснения отношений.
Просторная комната на два окна, посредине стол, стулья вокруг стола, вдоль стен – вся меблировка. Окна задрапированы старыми портьерами утраченного зелёного цвета. Напротив двери, в которую Евгения ввели – такая же, видимо в другую комнату.
Быстро по-деловому представились друг другу. Распечатали колоду. Дюкин положил на стол две пачки сотенных купюр, сумку поставил под стол к ногам. Спросил:
  - Кто ответит за колоду?
  - Отвечу! – нагло, как показалось Евгению, сказал распечатавший колоду человек в яркой с петухами сорочке.
Играли втроём. Евгений сразу понял куда попал. Поначалу ему позволили выигрывать. Потом разрешили банковать, но ещё до этого он нащупал «шмалёные» карты, - то есть натертые парафином. Для игры в очко шулера натирали тузы и десятки. Но так поступают при игре с фраером, лохом. При серьёзной игре применяются более серьёзные приёмы. Дюкин понял – его держат за фраера, тем лучше. Ему дали выиграть двадцать тысяч сразу, рассчитывая на большие деньги в сумке. Дальше пошло не так, как рассчитывали хозяева. Евгений показал им «шмалёного» туза, потом десятку и ещё – туза. Обратился к хозяину колоды:
  - Ответишь за колоду, или как?! Фраера нашли, да?!
Евгений вытащил «Макарова»:
  - Руки на стол! Быстро! Я с каталами не играю, что выиграл – беру! А таких, как вы, на зоне опускаю!
Он не успел поднять с пола свою сумку, как почувствовал, что в затылок ему уперлось холодное дуло пистолета:
  - Пушку на стол! Не дури! - Руки на затылок! Так – молодец, обучен! Теперь медленно повернись ко мне лицом!
Перед ним с пистолетом в руке стоял подполковник милиции.
  - Ну что, удивлён?! Садись и без резких движений.
Он взял со стола пистолет Дюкина, вытащил обойму и положил в свой карман.
  - Бери сумку и шагай в ту дверь - он указал в дверь напротив. Мужики - свободны!
Они вошли в небольшую комнату, обставленную дорогой старинной мебелью. Подполковник жестом пригласил Дюкина присесть на диван, взял стул, сел напротив. Стул заскрипел, застонал под тяжестью милицейского начальника.
Подполковник показал фотографию, такую, какие красовались на досках разыскиваемых преступников, тем самым, избавив себя от ненужных препирательств со стороны Дюкина.
  - Мне известны все ваши фамилии, включая украденную у таксиста Климова. Так что сразу к делу. Что в вашей сумке - перечислите, чтобы мне самому не копаться в ней?!
Евгений перечислил все деньги и ценности в сумке. Подполковник, к удивлению, Дюкина, поинтересовался:
  - Что в кейсе?!
Ничего не оставалось, как перечислить:
  - Немного российских денег, рыжьё. 
  - Валюта?!
  - Доллары – две тысячи.
  - Не густо! Вы убили и ограбили двух богатых женщин! Думаю, там была валюта. Где она?! В надёжном месте и много ли?!
  - Валюты было немного – почти всю потратил, остаток в кейсе. Были золотые цацки – они в кейсё. Больше ничего нет!
Дюкин с радостью подумал, что золото с реализацией которого были у него проблемы, отведёт подозрение от существования пояса с валютой и камушками.
Подполковник поверил, потому что не хотел вести дело к задержанию Дюкина.
  - Послушайте, Дюкин-Волков-Климов, вы оставляете всё, что у вас есть и немедленно покидаете наш город, будто вы здесь никогда не были. Я не спрашиваю вашего согласия, оно - разумеется. Дайте номерок для получения кейса в камере хранения гостиницы?! Буду откровенен – всё будет, как я вам обещал, если в кейсе окажется достаточная для такой сделки плата.
  - Товарищ подполковник, зачем вам понадобилась эта фраерская манипуляция с игрой в карты.
  - Чтобы выяснить ваши финансовые возможности, а затем, чтобы поговорить с вами и решить наши отношения. Ответ вас удовлетворяет?..
  - Да! Мне нужна новая ксива. Сделайте! Иначе я сгорю в ближайшем городе. Это не в ваших интересах.
  - Исключено. Но если вы поедете в Нижний Новгород, я дам вам телефон – там вам сделают необходимые документы.
  - Товарищ подполковник, как вы до меня добрались?!
Подполковник будто не слыхал вопроса:
  - Сейчас хозяйка этого дома угостит вас кофеем и бутербродами, а я на время покину вас.
Он вышел, и тотчас в комнату вошла полноватая женщина с подносом, на котором был кофейник, три чашки и тарелка с бутербродами. Она поставила поднос на стол, обернулась и тихо сказала:
  - Здравствуй, Саша! – это было его постоянное имя для всех женщин давнего времени.
  - Наталья?.. Неужели ты?.. Я тебя не узнал. Пытался тебя разыскать.
  - А я узнала тебя сразу – ты мало изменился.
  - Неужели ты сдала меня?
  - Сдала, но не теперь, а когда ещё зимой увидела твою фотографию на доске. Рассказала, что ты жил у меня. Недавно меня предупредили – тебя следует ждать в городе, возможно, ты попытаешься найти меня, на старом месте работы. Там тебя и засекли. Так что, Саша, я не причём!
  - Он не Саша, а Евгений Дюкин, - неожиданно войдя в комнату, поправил Наталью подполковник. В руках у него был кейс. - Давайте пить кофе.
Выпили по чашке крепкого кофе. Подполковник сделал знак и Наталья поспешно покинула помещение.
  - Не ожидали?! Откройте кейс?!
Подполковник подробно изучил всё, что было в кейсе, остался доволен.
  - Всё, как договорились! Сегодня ночью, максимум утром вы покинете город. Возвращаю ваш ствол, без патронов, разумеется. Как видите, я с вами поступил по-джентельменски! Благодарите Наталью! А теперь – уходите и ещё раз благодарите её!
Дюкин покинул таинственный старинный особняк, служивший, милицейским органам, видимо, для определённых целей.
Обмен по схеме: деньги за свободу – состоялся. Евгений получил свободу за награбленные им деньги.
И опять вспомнился Дюкину отец Никанор из лагерной церкви, который сказал однажды: - Ульянов пренебрёг предупреждением из Писания, выдвинув бандитский лозунг – грабь награбленное!.. Господь исхитил его душу в пятьдесят лет!.. Дюкин подумал: - всё тут произошло по формуле Ленина, но не так, как сказано в Писании. - Господь не исхитил ни его, Евгения, душу ни душу милицейского подполковника. – Если Бог разрешает зло, то нам смертным - грех не пользоваться.
Если бы здесь был отец Никанор, возможно сказал бы: - Господь разрешает зло – иначе, как бы мы узнали, что есть добро?..

                * 6 *   
Антонину замучила аллергия. Аллергия крутит, пускает слёзы, сопли – отнимает силы. Викентий с болью глядит на страдания матери, старается выполнять всё, чего-бы она ни попросила. Поправлял, потом красил забор. Подмел двор, потом на улице у забора.
В траве за забором заблестели, ещё почти новенькие гильзы - маленькие хозяева маленьких посланцев смерти. Не хватало четырёх гильз, а ему показалось, что она расстреляла обе обоймы. Значит, могла бы и в него пальнуть, когда он поднялся! Неожиданная мысль, почему-то раньше не приходившая в голову, поразила: - да не могла бы - не в него стреляла: палила в белый свет. - Как я раньше не догадался – стреляла от отчаяния, а не от злости! - Хотела бы – пристрелила, стрелять умеет! Вспомнил сразу – сказала тогда: - не я стреляла!
Когда руки и голова заняты – время, которое ждёшь, приходит сразу – выскакивает, как чёртик из табакерки, показывая, что ты опять не поспеваешь.
 - Ма, я поехал! Приеду поздно вечером, не беспокойся. Если, что – позвони на сотовый.
Викентий торопится – помнит, обещал Светке до полудня приехать.
Едет лесом, полем. Дорога убегает вперёд, солнце не убегает – оно всё время впереди – когда полем. Когда полем: дорога белая, голубая, как небо, сухая, твёрдая, ровная – дорога, на которой мотор играет весёлую музыку. Потом лес - тогда другая дорога: в ямах с водой, узкая, чёрная, вся грязная – никак не высохнет и виляет, - и нет весёлой музыки.
Светка ждёт на лавочке у калитки. Она в ожидании, в лёгком ситцевом платье выше коленок, лёгкая, как радость.
Она слышит Викентия издалека, когда он ещё не свернул на её улицу, она знает и слышит музыку его маленькой лошадки. Она ждёт эту пару – Викентия и его пони.
Викентий останавливается, глушит машину. Светка подлетает на крыльях, и вся умещается в его сильных руках. Тонкое ситцевое платье, а под ним теплое девичье тело, - ждущее и трепетное. Он поднимает её на руки и целует. Она отрывает губы:
  - Отнеси меня в дом?..
В доме он ничего у неё не спрашивает - несёт на кровать. Они целуются долго, слишком долго. Она шепчет:
  - Какой ты сильный!..
Викентий в растерянности. Ему казалось, - это для него запрет, табу, - она такая юная, нежная и хрупкая для него - сильного и здорового мужика.
 - Вик!.. Встань!..
Она снимает с себя ситцевое платьице – на ней больше ничего нет. Он целует белое Светкино тело и центр Светкиного мироздания – розовый, как у младенца пупок с синими вытатуированными лепестками вокруг. Он целует эту синюю ромашку на Светкином поле. Потом она вскрикнула:
  - Больно же!
Потом она вскрикнула ещё раз, но не так, как в первый:
  - Больно, Вик! – и сильно прижалось к нему, будто хотела, чтобы стало ещё больнее.
Потом было много страсти, потом было как у всех, но лучше, потому что это была любовь.
  - Какой ты тяжёлый, Вик! Я задыхаюсь...
Он приподнялся и обомлел – под ней вся простынь была в крови.
  - Света, ты девственница?!
  - Простынь нужно выбросить, чтоб отец не увидел.
Светка поднялась с постели, стала собирать окровавленную простынь. Она нисколько не стеснялась своей наготы. Викентий с удивлением наблюдает совершенство Светкиного тела. Замечательная линия позвоночника в изящной ложбинке, длинные ровные ноги, линия бёдер... Не удержавшись, подошёл сзади поднял её и отнёс на кровать... Он целовал её губы, розовые соски, торчащие кверху и... снова - эту синюю ромашку.
Теперь она почувствовала себя женщиной – его женщиной, которая хотела, чтобы он обладал ею столько, сколько захочет. Еще не обретшая вкус к этому занятию, она первая пресытилась и устала.
  - Вик, давай отдохнём!
Он пошёл к холодильнику, заметив, что и сам ничуть не стыдится своей наготы. Съели мороженое, выпили пиво, снова Викентий бережно уложил её на кровать. Всё повторялось, и повторялась, пока Светка не взмолилась: 
  - Вик, всё - я больше не могу...
Долго лежали с закрытыми глазами...
  - Свет, ты заснула?!
Она открыла глаза.
 - Света, как ты смогла, при таком беспорядочном образе жизни сохранить свою девственность?!
Светка ловко забралась на него:
  - Я ждала тебя! Правда, правда, я сказала себе – первым моим парнем будет тот, кто мне очень понравится, а лучше – тот, кого я полюблю. Вик, я ждала и дождалась!
  - Светка, таких как ты, у меня ещё не было! 
В окно, на кровать, на Светку вторглось яркое солнце – стало светло, тепло и уютно, пахло сиренью. И началось, и было - Светкино лето.


                ГЛАВА ДЕВЯТАЯ      
               
                * 1 *
Пришло зелёное лето: тёплое и холодное - вперемежку. То холодом одолевает, то зноит не в меру. Лето – переменчивое, как судьба.
Светка расцвела, когда весна ещё была, когда лето только подступало. Большие с искорками глаза повлажнели, детское лицо стало девичьим. Настроение праздничное, - всё ладится, и отец не ругает. Светка не пишет отцу записок – незачем. Ждёт Викентия, радуется жизни, радуется тому, что в её жизни есть он. Большой и добрый – и отцу по нраву. Всё случилось, соединилось: весна с летом - холодным и тёплым, с дождями и с солнцем, с Викентием, которого дождалась и стала женщиной.
Светка на своём поле в траве, в клевере, в ромашках, в пчелином гуде, среди прыгающих кузнечиков. Ждёт Викентия, Вика. Ей хорошо произносить короткое, как воинственный клич, имя – Вик! Из высокой травы, из ромашкового белого поля чуть видна её голова, в синей косынке.
Тарахтит мотор. Он подъезжает к её дому, он не видит её – иди, заметь её головку в этом густом разнотравье. Светка не хочет подвергать его испытанию ожиданием – поднимается во весь рост:
 - Вот я! – окликает: - обернись!
Он разворачивает свою лошадку и прямо по полю, оставляя в траве глубокий след, едет к ней.
 - Ты потоптал моё поле! Зачем ты? – она показывает на помятую траву, полегшие под колёсами полевые цветы: - никогда больше так не делай!  Никогда не порть мое поле!
Она заставляет его развернуть мотоцикл в обратную сторону и тащить по проложенному следу, по измятой траве, поломанным цветам до самой дороги. Идут рядом, он говорит:
 - Я уже испортил твоё поле, чего теперь переживать?!
Она не улавливает скрытого смысла в словах. Она понимает так, как сказано. Он смеётся:
 - Прости – это больше уже не повторится?!
В доме прибрано, всюду в стеклянных банках полевые цветы, на Светкиной постели рюкзачок. Написала отцу записку, записку другого толка, отличную от тех - прежних.

                ПАПА!
                Я вышла замуж! Буду жить у мужа!
                Потом познакомлю тебя с ним.
                Он хороший. Ты придёшь к нам в гости.
                Обо мне не беспокойся. Твоя Светка.
.
 - Поехали! Я написала отцу! И раньше я по неделям дома не жила. Он уж привык. Поехали.
  - Света, ты не забыла паспорт?
  - Я его потеряла! Зачем тебе он?..
  - Мы не сможем расписаться, даже заявление в ЗАГС подать.
  - А так мы не можем жить?! Это важно для тебя?!
  - Я думал для тебя важно!
  - Для меня важно, что мы вместе! Поехали!..
Светка закинула за плечи рюкзачок, решительно вышла из дома. Оглянулась на отчий дом, зная, что жить в нём она больше не будет.
  - Вик, объедем вокруг моей поляны?! Хочу попрощаться!
Объехали вокруг Светкиного поля. Остановились...
Поле гудит, жужжит пчёлами, пылит одуванчиками, обвешано лёгкими стрекозами. Выскакивают и убегают через дорогу в лес мышки-полёвки, другие мелькают - из леса в поле. Светкино поле живёт обычной жизнью, вовсе не замечая расставания. Она прощается с летом в своём доме, со своим полем, лесом, с прежней жизнью.
Приехали в Рослю скоро. Светка впервые оказалась перед его домом. Возле калитки внутри участка, завидев хозяина, вилял хвостом Тайсон. Несмотря на предупреждение о нраве Тайсона, Светка отворила калитку, и вошла вовнутрь. Викентий оторопел – он не ожидал от Светки такого безрассудства. То, что он увидел в следующее мгновение, поразило. Тайсон ластился к Светке, она гладила его - от удовольствия хвост у Тайсона вертелся пропеллером. Никто до сих пор не мог так вот свободно войти на участок. Его, как огня боялся сосед Серёга, боялись приятели, знакомые.  Он истово охранял свой дом. А тут - с первого раза Светка покорила его.
  - Что ты сделала с собакой!? Ты знаешь секрет!?
  - Вик, я не знаю собачьих секретов. У меня не было собак, я хотела, но отец не позволял.
  - Ты околдовала меня, а теперь мою собаку. Пошли в дом, ведьма?! – он взял её на руки и внёс в свою комнату: - здесь мы будем жить! А это – наше ложе!
  - Наше брачное ложе! – добавила она.
  - Нет, пока, к сожалению, - не брачное!
  - Брачное! – говорю тебе: - брачное, Вик! И не выступай! Не будь этим, фу, - слово забыла! Чиновников ещё так называют!
  - Бюрократом!?
  - Нет, ещё есть слово!
  - Догадался – формалистом?!
  - Точно – не будь этим самым! Ещё распишемся! Она обошла дом. Нашла в нём непорядки в смысле неубранности и чистоты:
  - Мать с утра до вечера на работе, устаёт, небось, – убирать некому. Ты ничего в доме не делаешь?!
  - Делаю, что мама велит!
  - Не будем терять время – где ведро и половая тряпка. Помою полы, займусь раковиной, унитазом, потом пропылесосю.
Тайсон вертится вокруг неё, мешает ей:
  - Вик, выведи собаку на улицу!
Он с удивлением наблюдает за движением её длинных гладких рук и ног, как проворно она всё делает. Кучу собачьей шерсти собрал пылесос. Запахло чистотой и свежестью.
 - Вик, от шерсти, говорят плохо тем, у кого аллергия! Может у твоей мамы это из-за Тайсона. Летом пусть на улице живёт!
  - Ты так быстро освоилась! Мама будет довольна, что ты не белоручка! Потом ты так ловко всё делаешь!
Антонина встает рано, по привычке сидит недолго под солнышком на крыльце. Для неё - это профилактика и вентилирование лёгких после рабочей недели в загазованной Москве. Она уж и забыла, когда сидела на таком чистом крыльце. Чисто прибранная квартира и сноха понравились.    Приняла открытую бесхитростную девчонку, её нескрываемую любовь к сыну. Да и разница в возрасте нормальная. Викеша сказал, что ей шестнадцать. А ему только двадцать третий пошёл. - Пусть живут, пока я могу их прокормить. - Ещё наработаются! - Хороша девка, ой как хороша! - Одни глазищи чего стоят, а фигура, хоть в манекенщицы! - Высокая – метр семьдесят наверняка, как у неё самой. - Сын тоже немалого роста - метр восемьдесят, так, что пара, что надо. - Хорошо, что так у них, а то ведь гулять начнёт, пить! - Было же так после госпиталя, и перед армией было! -Захотят, пусть распишутся, а то – пусть так живут! - Как теперь многие – гражданским браком. - Нынешняя она, ранняя – акселератка, как теперь их называют.
Живут... Светка ходит в клуб восточных единоборств, платит уборкой помещений в клубе, участвует во внутриклубных соревнованиях. Викентий подрабатывает на рынке у того самого хозяина – свидетеля его стычки с подосланными парнями. Он рад Викентию, и даже если работы немного, платит за целый день. В другие дни они со Светкой гуляют по Москве, ходят в кино, бродят по центру, возвращаются домой усталые и довольные.
                * 2 *
Андрей Тимофеевич ищет дочь: - вышла замуж, исчезла?! Где её искать?! Искал всюду - с отчаяния заявил в милицию. Разыскивал свою дочь целую неделю, а потом запил. Сидит на лавочке у калитки с бутылкой водки – пьёт.  Не горевал бы так, если б не записка. Раньше, когда она исчезала, он знал, что скоро появится. Теперь другое – ушла с парнем, замуж будто ушла. - И какая она жена?! – поматросит, как нынче многие, и бросит. - В беде Светка, а что сделаешь?
Нашёл Андрей Тимофеевич свою пропавшую Светку случайно. Её видели соседи на платформе в Росле. Он два дня ходил по этой самой Росле – истоптал её всю, не нашел Светку. Устал Андрей Тимофеевич топать в поисках своей непутёвой дочери, идёт на платформу, чтоб уехать домой.
Примчалась электричка из Москвы набитая людской массой. Стал Андрей Тимофеевич сбоку у дверей. Народ валом из вагона валит, и.. Светка вываливается с парнем своим, который видать мужем ей. Светка испугалась и обрадовалась. Бросилась на шею отцу:
 - Па, прости меня, что я больше недели не появлялась?!
У отца глаза намокли, смотрит – парень вроде ничего. Видел его у дома несколько раз - стало быть, он и есть. Обрадованный отец вошёл в тамбур – слава богу, жива-здорова!
 - Па, приезжай завтра вечером семичасовой электричкой?! – мы встретим тебя! Слышишь?! – семичасовой!
Поезд умчался, оставив на платформе застывшую неподвижно Светку и Викентия. Он взял её под руку, молчащую и растроганную.
 - Вик, он ведь все дни искал меня! Я точно знаю – искал! Но не упрекнул. Зачем только я записку оставила?! Без записки он бы не тревожился, знал - у подруг ошиваюсь. А тут – замуж вышла! Когда, за кого?! Дура я – вот кто!..

                * * *
Семичасовая электричка, приближаясь истерично кричит вдали. Она прибывает на платформу «РОСЛЯ» всегда с опозданием, потому, может, и кричит так о прощении.
День ещё не кончился, только двинулся к вечеру – зной спал, но жар от нагревшейся зелени и накалившихся крыш накрыл поселок духотой.
Светка с Викентием встретили Андрея Тимофеевича с разными чувствами – Светка с радостью, а Викентий, не знавший его, с настороженностью. Андрей Тимофеевич высадился из вагона с двумя тяжёло нагруженными сумками. Викентий подхватил у него обе, что понравилось Андрею Тимофеевичу. Он обнял свою Светку, которая, к удивлению Викентия, оказалась ростом с отца. Светка виноватится:
  - Па, прости меня?!. По глупости записку оставила!
  - Чего уж теперь! Теперь уж что, ежли у вас ладно?!
  - У нас всё хорошо!
Тайсон сидит у калитки, не шелохнулся, не тявкнул на чужого. Светка говорит Тайсону, она говорит с ним, как с человеком:
  - Тайсон, - это мой папа! - и чтобы он лучше понял её, обнимает отца: - ты понял, Тайсон?!
Тайсон обнюхал нового человека, слава богу, спиртным не пахло, чего он не любил, и уселся у ног гостя. На знакомство Антонина вышла. Сразу поняла про Светкиного отца, как человека положительного, пусть и пьющего.
Разгрузили сумки со всевозможными продуктами каждодневной необходимости и деликатесами. Была непременная бутылка водки и шампанское. Видно было – не жаден будущий, а может настоящий - Антонина затруднилась с определением времени, - в общем, тесть.
За столом было всем хорошо, а больше Светке оттого, что отец пришёлся по душе. Она этого хотела – так вот получилось, как хотела. Выпили шампанского, потрапезничали, потом мужчины выпили водки. Андрей Тимофеевич вспомнил:
  - Светка, чуть не забыл! Тебе повестка в детскую комнату милиции. Сходи к ним!
Светка покраснела, лицо упало. Пока она его вытаскивала, все замолкли от неожиданности:
  - Па, ты заявил на меня в милицию?!
  - Нет, в детскую комнату. Я ведь неделю не мог тебя найти. Заявил, что ты пропала.
Молчание погасила Антонина:
  - Андрей Тимофеевич, а почему в детскую комнату?!
  - Так несовершеннолетняя ж она, Светка!
Антонина зажглась беспокойством, причину которого не знала:
  - Так сколько ей?!
  - Что же! Не знаете, что ль?! Четырнадцать - осенью стукнет.  Так ведь, дочка – в октябре?!
Светкино лицо закатилось совсем далеко, глаза потухли и намокли. Викентий от неожиданности язык проглотил, и только Антонина укорила Светку:
  - Детка, ты моего сына под статью подвела! Знаешь под какую!? За растление малолетних! За это, Светочка, сроки дают!
Светка расплакалась. Лицо вернулось и порозовело, в больших черных глазах, наполненных слезами, отразились все блики угасающего дня. Она прижалась к Викентию – он обнял её, не зная, как реагировать.
  - Вик, ты не прогонишь меня?!
Он ещё крепче прижал её к себе:
  - Никогда!
Андрей Тимофеевич распереживался - он не мог знать о последствиях, когда писал заявление.
  - Ребятки, я своё заявление назад возьму, и живите себе, если вы не по баловству. В понедельник схожу. Чего, дурёха, разревелась?! Заявление заберу - всё! Светка, я отец?!
  - Отец! – пролепетала она.
  - Я вам разрешаю, как родитель. Живите вместе! Только дружно и любовно чтоб! Получишь через два годка паспорт, тогда и под венец можно и в ЗАГС. Верно говорю, Антонина Дмитриевна?!
  - Верно, да не совсем! Там ещё ведь Светкина записка, а в ней понятно, куда девка, которой и четырнадцати нет, подалась. Как я понимаю, написано – замуж.
  - Да чего там! Улажу – деньги есть. Я одному местному олигарху в дому дорогой паркет на двух этажах положил, отциклевал и лаком покрыл, так он щедро заплатил. Сроду мне никто так не уплачивал. Улажу это – деньги есть! А тебе Светка я купил сотовый телефон, чтоб звонила мне. У меня уж есть. Белан какой-то! Я ещё не звонил, а кому? У Севки телефона пока нет, зато у тебя будет! Севке я потом куплю.
На электричку провожали Андрея Тимофеевича Викентий и Светка с Тайсоном на поводке. Перед уходом Андрей Тимофеевич положил на стол пачку денег:
  - Молодым на прожитьё! Оба не работают, поди.
Светка удивилась:
  - Откуда у тебя столько денег?!
  - Откуда, откуда? Паркет шестигранной клёпки, дорогого дерева. Брались многие, но никто не смог. Он их сразу выгонял! Потому и заплатил щедро. Сказал, что у меня будет много такой работы и велел не заниматься дешёвой халтурой.
Тайсон гордо бежал впереди всех. Поздний вечер с белой луной, которая всё время стояла впереди, с падающими звёздами, после перипетий и волнений, был хорош.

                * 4 *
Ирина с трудом, не без помощи Игоря, сдала экзаменационную сессию. Замкнулась в квартире, много курит, ни с кем не разговаривает, за руль не садится, нигде не бывает.
Борис Константинович обхаживает дочь, как может. А что он может?! – подарки может и только. Иринина комната завалена тряпками. На столе драгоценности в коробочках, в коробках. На попытки заговорить не отвечает – либо в книгу уткнётся, либо в телевизор, а отца словно и нет – умер отец с той поры, как случайно узнала о разговоре его с Викентием. Тогда и сказала ему последние слова:
  - Ты вмешался в мою жизнь, ты растоптал её – я тебе этого никогда не прощу! Мама мне когда-то сказала о тебе всю правду – ты способен на всё!  Больше он от неё не слыхал ни единого слова.
Он не оправдывался и не сожалел, что отшил от дочери этого деревенского бугая. Перебесится – не она первая. Посильнее характером дети сдавались, подчиняясь воле отцов. У неё будет муж, достойный положения и материального состояния отца! Он ещё не знает какой? кто? - но уверен – без его ведома в дом случайный ухажёр с улицы не войдёт!
Ирина перестала ездить в загородный дом, который она обожает и это беспокоит Бориса Константиновича более всего. Он надеется – время сделает работу, забудется и этот тип, вставший случайно на её пути. Казалось, предусмотрел такой поворот событий – отдал в престижный ВУЗ, но не мог представить себе, что туда попадёт случайный мальчишка из подмосковного посёлка. Вскружит ей голову по-настоящему, не так, как было у неё со многими другими мужчинами. Любит мужиков - немало у неё было их, и он смотрел на это сквозь пальцы. Его кровь – он и сам такой же любвеобильный. Но чтоб она так плотно втрескалась, такого от дочери он не ожидал.
Проходили дни, недели... Ничего в поведении дочери не менялось. Борис Константинович начинает понимать, насколько серьёзен кризис: - так, пожалуй, от неё можно ждать какого ни будь поступка в отношении самой себя. - Это проблема - её нужно срочно решать! -  А как?! - Впрочем, если вспомнить, как говаривал «великий вождь и учитель» - нет человека и нет проблемы, то направление движения вырисовывается. - Как точно сформулировано – «нет человека и нет проблемы».- В этом случае Ирина переболеет, возможно, тяжело, но проблема, чёрт возьми, исчезнет же, в конце концов! - Кой чему я научился – правильной оценки ситуации, например, скорости принятия решения! - Положим, с решением запоздал!

                * * * 
В офисе Бориса Константиновича тихо и деловито – всегда деловито, без суеты. Борис Константинович торгует оружием по всему свету. Его ниша - продажа мелких партий стрелкового оружия, радиотехнических средств и боеприпасов.
Иногда он одновременно продаёт оружие правительствам некоторых стран и повстанцам, с которыми эти правительства воюют. Таковы законы бизнеса – продаётся всё и всем, если есть покупатель. Он умеет обходить всевозможные запреты, сохранять сделки в тайне – годы работы во внешней разведке пригодились. Связи!..
Борис Константинович звонит знакомому полковнику в отставке, служившему когда-то, как и он во внешней разведке:
  - Андрей, салюдо! Как жизнь?
  - Привет, Борис, всё окей! А у тебя?..
  - Андрюша, есть разговор! При встрече! – предупреждая излишние вопросы. - Давай завтра?
  - Борис, что за спешка?
  - Спешка, Андрей!..
  - Вижу - личные дела. Если завтра, то только с утра, а потому и посидеть не сможем. Я то думал – закатимся на пол дня, как бывало. Могу с восьми до девяти. Где?!
  - У меня в машине! К восьми я буду у твоего дома. Покатаемся, а потом я отвезу тебя, куда скажешь. Годится?!
  - Идёт!
Борис Константинович Стрелков вспомнил о времени, когда они вместе с Андреем учились на факультете иностранных языков, потом в разведшколе, куда их направили после окончания института. Насчёт его – Стрелкова, сомнения были. Слишком заметен - рыжий, почти красный. Генерал, курировавший набор, заявил: - виден, заметен – это даже хорошо в определённом смысле – меньше подозрений. - Проявит чуть больше ловкости и смекалки, которыми он обладает в избытке. - Не в нелегалы же берём. - Покрасится, если нужда будет!
Это решило участь будущего разведчика. Работали под прикрытием. Стрелков – корреспондент одной из центральных советских газет. Андрей – в посольстве.
Карьера Бориса Константиновича закончилась высылкой из одной латиноамериканской страны, где он сумел завербовать видного чиновника тамошнего МИДА. Чиновника раскрыло ЦРУ, которое хозяйничало в стране, как у себя дома. Тот раскололся и выдал агента. Американцы, и без того зная, какой он Стрелков «корреспондент», начали против него компанию запугивания, дабы вынудить покинуть страну. Однажды на него напали нанятые цэрэушниками люди, и крепко избили, дав понять, что ему пора убираться. Били настоящие латинские «мачо» - они убили бы, не задумываясь, будь у них такая команда. В другой раз он едва не погиб вместе со своей женой. На горной дороге внезапно отказали тормоза. Тогда они чудом спаслись, невысокой скорости и его, Стрелкова хладнокровию. Сбросил до минимума газ, переключил коробку скоростей на первую скорость, дал возможность жене выскочить из машины. Следом выскочил и сам, наблюдая, как машина скатилась в пропасть. После этого он немедленно отправил жену с ребёнком в Союз. Таковы были нравы в отношениях между разведками – конкуренция в-третьих странах доходила до крайностей, хотя обе стороны избегали переходить негласно установленную грань. Убийства агентов под прикрытием исключались, но избиения, угрозы, разные пакости были в порядке вещей. Самое пикантное было в том, что все прекрасно знали друг друга, здоровались и разговаривали на различных приёмах, церемониях и пресс-конференциях.
В конце концов, под нажимом американцев объявили нескольких корреспондентов, его в том числе, «персонами нон грата», и выслали в двадцать четыре часа. Причиной для их высылки послужило фотографирование секретных объектов, что было правдой в отношении других, но только не его.
Советский Союз, в свою очередь, выслал столько же корреспондентов и дипломатов этой страны. Так закончилась карьера разведчика Стрелкова Бориса Константиновича в разведке за рубежом. Он был выслан, и теперь годился больше для внутреннего пользования. В чине подполковника сел за письменный стол, как эксперт по латиноамериканским странам. Это регион знал также хорошо, как и испанский язык.
В Союзе пришлось вести иную жизнь. Зарплата не позволяла жить на том же уровне, что прежде, хотя по советским меркам была довольно высока. Разлады в семье начались потому, что сдерживавший свою натуру за рубежом, Борис Константинович Стрелков стал увиваться сперва за каждой юбкой, а затем спутался со своей двадцитрёхлетней секретаршей. Жена подала на развод, на работе уговаривали его остановиться, но было поздно. Таких «аморальных типов» в органах не держали. Делать, конечно, это разрешалось, и многие делали, но без огласки.
Грянула перестройка, пошли кооперативы, распался Союз, начались все «прелести» смутного времени. Используя старые связи, приятели создали совместное с немцами предприятие по переработке леса, а на самом деле, торговали нефтью. Покупали по внутренним ценам, продавали в Европе по мировым. Хорошие деньги заработали, и они с Андреем, и немцы. Но тут грянул «дефолт» пришлось лавочку прикрыть, и каждому подыскивать новое дело. Андрей организовал охранную контору со странным названием «Эпилог», а он вошёл со своим капиталом, который сумел сохранить в валюте, в круг торгующих оружием – сперва в качестве младшего компаньона крупной фирмы, потом создал собственную небольшую, но эффективную компанию. По поводу названия компании Андрея, Стрелков подшучивал:
  - Такое название больше сгодилось бы для похоронной фирмы!

                * 5 *
Чёрный «Мерседес» с утра у подъезда. Борис Константинович звонит:
  - Андрей, я жду,
  - Вижу тебя! Спускаюсь.
Борис Константинович встречает приятеля у машины. Обнялись, Андрей с грустью замечает:
  - Что за жизнь, Борис?! Нет времени с друзьями встречаться, зато деньги есть! Это – плата! А ведь, ничего этого не было, а как хорошо встречались за кружкой пива со шпикачками. Помнишь у Евтушенко, кажется: - «...Возьму я чешские шпикачки и кружку с пеной набекрень!». Кажется, я верно цитирую. А что теперь?!
  - Андрей! Счастье было в нашей молодости! А это невозвратно! Довольствуйся тем, что есть – семьёй, деньгами, любовницами и прочими атрибутами состоятельного человека. Заедем на какой ни будь скверик, где есть скамейка.
Скверик, скорее детская площадка, приветлив и тих летним московским утром. Солнце невысоко в деревьях, за крышами домов.
Закурили, каждый своё, привычное, давнее.
  - Андрей, ты я вижу всё «Кемелом» дымишь! Крепкие!
  - А ты, конечно, «Мальборо», как в те времена. Борис, так в чём проблема?
  - Ты, как в воду глядел – именно проблема! С Иринкой проблема. В её жизнь влез парень из подмосковной деревни.
  - В чём тут проблема?! Она у тебя красавица, с характером, мужиков любит, ты сам говорил мне об этом. В папу!
  - Всё так, Андрей, всё так – только втюрилась, так что боюсь я за неё. С парнем не встречается, обвиняет меня, что я отшил его. Сидит дома, со мной не разговаривает, нигде не бывает, друзёй и знакомых не признаёт. Похоже, он сам не хочет с ней встречаться, а виноват я! Это ещё больше усложняет проблему. Зная её характер, опасаюсь, как бы она, что ни будь с собой не сделала.
 - Не верю, что ты не преложил руку!
 - Приложил!
 - Чего же ты от меня ждёшь?!
  -  Помнишь классику нашего жанра: - «нет человека – нет проблемы».
  - Так далеко зашло?!
  - Андрей, поверь – далеко! Не вижу другого выхода. Боюсь, что уже опоздал! В твоей охранной фирме есть люди?!
  - Боря, моя фирма такого рода услугами не занимается, хоть и называется «Эпилог», но лично тебе я могу помочь. Такой человек есть, но сейчас он далеко. На всё нужно время. И деньги, разумеется, немаленькие.
  - Сколько нужно – столько будет. Действуй, прошу тебя, как старого и самого близкого мне друга. Ты не представляешь, насколько это серьёзно.
  - Если так срочно, тогда в течение недели нужно: а) – ФИО. б) - Фото. в) - Адрес. г) - аванс в размере сорока процентов. Боря, подумай – это серьёзный шаг! И запомни - со мной по этому делу никаких контактов. Только с ним и только заочно. Если он возьмётся за это, я сообщу. Жди моего звонка! Всё по этому делу, Боря! Отвези меня в контору. Они распрощались на испанском:
  - Аста ла виста, Андрей!
- Аста ла виста, Борис!



                ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

                * 1 *
Такое знакомое ощущение полёта, было у Викентия только несколько раз в жизни - на боевых учениях в армии: в затяжном прыжке, пока не выдернешь кольцо.
Проснулся вдруг, как от выстрела под ухом. Светка, ровно и беззаботно дышит на его руке. Рука затекла - он аккуратно высвободил её из под Светкиной головы.
Сон пропал вместе со сновидением... Вспомнил: где-то читал, что сон – это сам бог, а реальность – картинки, показываемые богом.
Не стёрлось из памяти главное - такое, что не может уйти, исчезнуть: он летал во сне. Случилось такое впервые, и это было связано с ней, сладко спавшей на его руке - летал он в поисках пропавшей Светки.
Он летал над крышами, над своим домом, над своей платформой «РОСЛЕЙ», - он чётко, как наяву, читал название. За ним гнался страх - страх упасть на электрические провода, выше которых он взлетал с трудом. Был ещё страх посильнее этого – страх потерять её – постоянно терявшуюся в его снах.
Сновидение убило сон...
Проснувшись, он больше так и не уснул до утра. Многое навспоминалось в эти часы, снова всё довелось остро прочувствовать. Вспоминался институт, вспоминалась Ирина, многое другое... Но что может сравниться с памятью о жестоком и смертельно опасном отрезке его жизни...
Сновидение лишило сна...
...Он бежит вместе со своим взводом. Трещат автоматы, ухают гранатомёты, кричит в дикой ярости взводный – раскрытый перекошенный рот и сумасшедшие глаза – никто его не слышит, не видит. Боевики засели метрах в пятидесяти – поливают свинцом. Это - остаток банды, их не более пятнадцати. Взвод залёг. Все ждут, когда с фланга на боевиков выйдёт соседний взвод. Рядом дышит взводный, матерится, кричит – вдруг у него дёргается голова, кровь вытекает на землю – рот так и остается открытым...
Викентий старается не вспоминать момент, когда пуля влетела в его тело. Раньше ему казалось, что он почувствовал её за мгновение до выстрела. Теперь он вспомнил, что видел того, кто стрелял в него. Он видел молодого бородатого парня, уловил тогда острый сверк стекла оптического прицела, и это спасло ему жизнь. Почему он это раньше не вспомнил?!
Разболелось плечо, так, будто только сейчас пуля снова нашла его. И будто всё началось сызнова: перевязка на месте, госпиталь, операция по извлечению пули. Хирург показывает ему маленькую делегатку смерти и шутит:
 - Обманул ты её, сержант, - он заглянул в документы – Точилин! Всегда обманывай её, сержант Точилин, потому как ещё фельдмаршал сказал про неё - дура!..
...Светка спит, подрагивают во сне ресницы. Он думает: - Я ни разу не видел Ирину спящей. - Какова она спящая?! – И она ни разу не снилась. - А Светка снится часто, а теперь ещё эти поиски. -  Кто она для меня?! - Соблазнительная малолетка, акселератка?  - Или, как у Набокова, кажется, – нимфетка? – он отбросил такую подлую мысль. - Я люблю её, - боюсь потерять! - И она, несмотря на возраст, способна на чувство и верность! – а потому и сон такой – в нём я боюсь за неё, несу ответственность.
На рассвете свалила усталость. От переживаний и нелёгких дум. Викентий провалился в глубокий спасительный сон, в котором отошла боль в плече, полёты над проводами, бои, смерть взводного. Всё отошло: сновидения, воспоминания, явь, как сон и сны, как явь.
  - Соня, просыпайся, - Светка, как обычно, взгромоздилась на него. Она любит уютно располагаться на нём. - Просыпайся! Пора! – с трудом тормошит его большое тело.
Он просыпается. В комнате всё лучшее в мире: утро, лето и Светка. Только Антонины не хватает - уехала на работу. Они завтракают вдвоём, нет, конечно, втроём – под столом дежурит Тайсон, чего раньше ему не позволялось.
  - Света, ты испортила мне собаку. Тайсон, – на место!
Тайсон, нехотя, оглядываясь, уходит. Он ждёт Светкиного разрешения. Светка варит кофе, они берут чашки с кофе, усаживаются на излюбленное нагретое солнцем место – на крыльце. Теперь особо излюбленное – покрашенное и чисто вымытое. Тайсон у Светкиных ног. Выпили кофе, чашки поставили на крыльцо. Викентий взял Светку на руки, и словно пушинку, отнёс на кровать.
  - Вик, сегодня мне нельзя!
  - Почему нельзя? – бубнит, раздевая её: - почему нельзя? – он не слышит этих повторяемых им самим слов.
  - Вик, говорю нельзя! Прекрати! Не понимаешь?!
  - Не понимаю, - он раздевает её: - не понимаю!
Он целует Светкину ромашку – лепесток за лепестком.
  - У меня эти штуки начались! Не понимаешь, дурачок?! Первый раз!
Он растерялся, забыв, что у женщин это бывает. В растерянности только и сказал:
  - Ну, да?! – с полным обессмысливанием восклицания.
  - Ну, да! – ещё громче повторил и кроме восклицания, никакого смысла в этом не было.
  - Свет! Я слыхал, что после появления, этих как ты называешь штук, девушки больше не растут.
  - Хорошо б. С меня и моего роста хватит.

                * 2 *
К Борису Константиновичу вломился звонок на мобильный. Голос молодой с хрипотцой, простудный:
  - Борис Константинович, всё необходимое должно быть в камере хранения, - дал номер камеры хранения и код.
Удивлённый Борис Константинович:
  - А конкретнее?! Где?!
  - Конкретнее, когда будете готовы, позвоню!
  - Я готов!
  - Позвоню! – телефон отключился.
Что-то удивило, что-то понравилось - осторожный парень! Позвонил Андрею:
  - Андрей, был звонок!
  - Да?! – неопределенно отреагировал Андрей.
  - Сказал, что позвонит.
  - Да?! – потом вдруг резко, недовольно: - Боря! У меня сломался телефон, ничего не слышу! Ты меня понял? – Андрей отключил телефон и заблокировал.
С этого момента Андрей временно перестаёт существовать. Всё придётся решать самому. Таковы законы жанра – тебе помогли, а дальше решай свои проблемы сам.
Борис Константинович понял, что его нервозность, выразившаяся в поспешном звонке Андрею, есть ничто иное, как потеря квалификации разведчика. Именно это Андрей дал ему понять: – Прав, Андрей – какого чёрта полез к нему с этим разговором по телефону?! – Может статься, телефон прослушивается милицией, конкурентами, врагами, да мало ли кто может иметь зуб на охранную контору и её президента. – Какая неосторожность с моей стороны?!
Внезапно из дома исчезла Ирина. Дежуривший у дома водитель синего джипа доложил по телефону:
  - Она вышла из подъезда и пошла по улице, я на машине последовал за ней. Потом она пересекла улицу, и через разделяющий сквер вышла на противоположную сторону со встречным движением. Потом исчезла в ближайшем дворе. Не мог же я ехать через сквер или против движения.
Борис Константинович восхищён дочерью: – точно рассчитала, что этот тип задницу от машины не оторвёт, а потому шансов уследить за ней, у него нет. Вся в меня – генетика: куда от неё денешься?! – Надеюсь, проучит меня и вернётся.
К ночи Ирина не вернулась. Позвонил матери своей бывшей жены, бабушке Ирины. Трубку подняла Ирина:
 - Молчи, не молчи – знаю, что ты! – и положила трубку.
Она вернулась на другой день, так же незаметно, как и исчезла. И снова охранник прозевал её. Она была явно не по зубам своим ненавистным телохранителям.
Через два дня ожидаемый голос:
  - Курский. Остальное вам известно! – и торопливо исчез. На Курском вокзале камеры с названным номером не было. В помещении камер, выстроенных в ряд, было тихо и пусто. Только у крайней камеры молодой человек в поношенном костюме вытаскивал из неё сумку. Борис Константинович заглянул в следующий ряд камер - там вообще никого не было. Он решил, что перепутал номер камеры и пошёл к выходу. У машины достал звонок - тот же голос:
  - На Киевском, - без объяснений, голос затерялся в проводах, оставив неприятный отзвук. На этот раз всё было, как условились. Борис Константинович оценил осторожность звонившего, который видимо, следил за ним, оставил пакет с деньгами, фотографию и максимум информации. Набрал нужный код и удалился.
До машины идти недалеко, но и половины пути не прошёл, как, неожиданно для себя представил реакцию дочери на то, что случится, и ему стало страшно.
Остановился, решительно вернулся, чтоб забрать оставленное в камере. Представил себе страдания Ирины, для которой смерть этого молодого человека станет большой потерей, болью на всю жизнь. Он испугался самых неожиданных последствий, учитывая характер дочери. К своему ужасу он застал камеру пустой. Нанятый человек действовал оперативно. Ничего не оставалось, как только окончательно смириться:
  - Механизм запущен, я хотел предотвратить его запуск, но не получилось - пусть будет, как будет!

                * 3 *
Хорошеет Светка с весны: хорошела, красивела. Руки, ноги, тело налились соком. Глаза звонко засверкали. Сияющее лицо постоянно при ней.
Тренер радуется её успехам. Она прибавила в весе, в руках появилась сила. Пластичность, гибкость, растяжка, реакция – всё есть. Тренер сказал:
  - Света, у тебя хорошие данные. Можешь стать профессиональной спортсменкой. Природа одарила тебя редким качеством – у тебя длинная мышца, а не как у многих - поперечная. Посмотри – у тебя абсолютно гладкие руки, нет и намёка на мускулы, а сила в них есть. Такая мышца многого стоит. Тренируйся в клубе бесплатно – без тебя есть, кому убирать. Только тренируйся - и всё.
Медовое лето в Росле...
Оно наполнено не только любовью и близостью, но и юношеской горячностью, спорами, вспышками обид, несогласиями, примирениями, ссорами и новыми примирениями.
...Медовое лето и впрямь медовое – отец всякий раз привозит банки с мёдом. Отец доволен:
  - Сосед наш Василий приносит мёд и наказывает: – передай Светке мёд от пчёлок. Пчёлки помнят Светку!
В медовом лете много сладости, тепла, свободы и, кажется, так будет всегда.
Викентий думает, решает – как жить. Подработать, пока лето, об Светке подумать. Она рвётся работать, не рвётся на учёбу – отвыкла. О себе ему всё понятно – институт, но другой, где нет Ирины. Разногласия проявились сразу, как только стали жить вместе. Викентий, определяет:
  - Света, осенью поступай в техникум. Может в школу? Ты, с какого класса школу бросила?
Светка напружинивается. Не по ней разговор:
  - С седьмого ушла. В школу больше не пойду! Пойду работать!
Вмешивается Антонина:
  - Нужна, Света, профессия. Но сперва - десятилетка. Ты способная, а в Росле школа хорошая, не то, что в Пояркове.
  - Нет! Пойду работать!
  - Кто тебя возьмёт без паспорта. Не хочешь учиться, сиди дома с Тайсоном!
  - Вик, ты надо мной не командуй! Никто не может! Сказала – пойду работать.
Антонина примолкла, - Тайсона на поводок и на улицу. В доме не спокойно. Конфликт передвигается на крыльцо. Молодые сидят, пререкаются. Викентий настаивает:
  - Я твой муж – ты должна прислушиваться к мнению мужа!
  - Ты мне не муж, не командуй! - она язвит: - мы не расписаны!
  - Вспомни, что ты говорила.
  - Много чего говорю. Что ты прилип с этой учёбой?! Пойду работать, липучка!
  - Не пойдёшь!
  - Пойду! Мне - такой дылде за парту?! Нетушки!
  - Здесь в школе такие же акселераты. Не пойдёшь – мы разойдёмся! – раздосадованный Викентий заводит мотоцикл и был таков.
- Ой, напугал! – запихала в рюкзачок одежду: - где ручка, бумага? – Вот!

             Вик! Я уезжаю к отцу в Поярково. 
             Я люблю тебя! Тебе от меня никуда не деться!
            Всё равно будешь со мной!
                Твоя Светка.
         
Светкино поле заждалось хозяйку. Всё также на нём, будто и не покидала его. Она ныряет в траву, - поле поглощает её, перекатывается по ней волнами. Она лежит на спине, восстанавливает забытый вкус разных травинок. Солнце выпрыгивает из облаков. Высокие ромашки, врезанные в небо, стоят перед глазами, словно десятки раскрытых зонтиков. Она вернулась... Поле успокаивает...
Рюкзачок под дверью сигналит отцу - где-то здесь его Светка. Где ж ещё она может быть? – на своём поле.
  - Дочка, где ты?! Я пришёл! – громко зовёт её.
Пьют чай. Андрей Тимофеевич абсолютно трезв. Светка знает – если отец трезв, значит, у него есть работа.
  - Я, дочка, теперь опять по дорогому паркету работаю у богатеев. А там пить нельзя. Возьми денег, сколь нужно в шкафе на полке.
  - Папа, я не за деньгами, я так!
  - Стряслось что?! Или соскучилась?!
  - По тебе и по дому!
Весь вечер вели беседу ни о чём серьёзном, потому как отец не спрашивает про семейную жизнь, а она не рассказывает.
О другом Светка заводит разговор, о другом – о том, что её мучает, сколько себя помнит:
  - Папа, я хочу встретиться с мамой! Я сирота при живой матери! Я хочу увидеть её!..
Как ответить дочери, что сказать. Он забыл о предавшей его и их маленькую дочку Серафиме. А тут напоминание.
  - Я не знаю, где она! Она столько годов не объявлялась. Не знаю, дочка. Вправду не знаю, где она, что сталось с ней.
  - Я соберусь и поеду, когда ни будь! Поеду и всё разузнаю!
  - Поезжай, дочка! Я - не против, я – за то!
За окном день убегает вместе с солнцем, бежит с облаками, уменьшается по часам, по минутам, чтобы исчезнуть в темноту.
Она идет на край поля, срывает ромашку и ждёт. Редко рвёт цветы своего поля. Поле простит её за сорванный цветок для девичьего гадания. Получается – не приедет сегодня.  Становиться не по себе – а вдруг никогда не приедет?!
Сидела допоздна на крыльце. Ждала звук мотора. В Пояркове тишина: листья шелестят, собаки лают - и всё! Не слыхать нужных звуков. Одинокая луна катится по черному небу. – Как я - одна! – печалится Светка: - не приехал. Не нужна я ему! Зачем?! Пойду спать!
Чутким сном, тонким слухом, чутьём улавливает Светка осторожный стук в окошко. На фоне ненужной луны вставлен в оконную раму знакомый силуэт и голос тихий, успокаивающий:
  - Света, не пугайся – это я!
Она раскрывает настежь створки - он вытаскивает её из окна тёплую, ждущую. Сильными руками, как ребёнка.
  - Ты чё делаешь? Я замерзну в одной ночнушке.
Он возвращает её в спальню, передаёт рюкзак:
  - Вытащи Тайсона из рюкзака. Дай ему попить.
  - Совсем спятил – собаку притащил в рюкзаке!
  - А как ещё везти его на мотоцикле?
  - Я не слыхала мотоцикла.
  - Мотоцикл сломался. Мы с Тайсоном пешком пришли.
  - Из Росли? – изумляется Светка. Ты рехнулся?!
  - Да нет. Заглох неподалёку. В темноте трудно понять, в чём причина. Тайсон с километр проковылял за мной, потом ноги заплетаться стали. Смотрю - ложится на бок, отдыхает, дышит тяжело. Я его в рюкзак - и вперёд. Ему кажется нравиться путешествовать в рюкзаке.
  - Мотоцикл бросил на дороге?!
  - Я не разбрасываюсь мотоциклами. Затащил в кусты, замаскировал. Как бы самому теперь найти?
Они разговаривали в постели в обнимку, словно не видались вечность. Ни о чём не вспоминали. Заснули оба на полуслове.
У кровати похрапывал Тайсон. Лежал на боку и подрыгивал ногами. Во сне он куда-то бежал, за кем-то гнался. Собакам порой снятся тревожные сны.

                * 4 * 
Неделю – день за днём человек в бейсболке цвета индиго, с фотографией в боковом кармане выслеживает другого человека.  Он опознал его на платформе, когда тот выходил из вагона электрички. Им оказался парень, примерно одних с ним лет, высокого роста, спортивного сложения, легкий и быстрый при ходьбе. Адрес и без того был известен. Важно было выяснить его распорядок дня. Задача оказалась сложной – у парня не было никакого распорядка. В течение недели дважды выезжал в Москву, в разное время. Оба раза в Москве он упускал парня из виду. Сказалось неумение вести человека в большом городе. В принципе – это не его профессия. Но то, что у парня нет постоянной работы, стало понятно сразу – возвращался он в разное время
Пора было и на дом взглянуть, и по улице пройти. Пора было составлять план, диспозицию, наметить место действия и способ. Предварительно, конечно. Человек в бейсболке цвета индиго не любил спешки.
Дом, калитка, собака. Собака учуяла чужого – облаяла, остервенело. Улица вся в зелени: деревья аккуратными рядами, кусты – близко к заборам размашисто раскачивают ветками. - Зелени много – это плюс, - рассуждает идущий по улице человек в бейсболке. - Ни одного глухого забора, вся улица в штакетнике, прозрачная на просмотр – это минус, большой минус! - С любого двора кто угодно случайно может увидеть его в тот момент. - Большой минус! - Собака – тоже минус. - Полно минусов! - А в чём плюс, везенье?! – Пока ни в чём. - Повезёт, может?! - Это, ведь, не тоже, что в подъезде, или из дома напротив. - Откуда стрелять?! – Не с дерева же, как финская кукушка! - В упор?! - Так ещё не приходилось!..
Человек в бейсболке цвета индиго взял тайм-аут. Несколько дней не появлялся на месте будущей операции, за которую взялся. - Хорошие деньги - получил аванс. - Работа сложная, но такие деньги я ещё не зарабатывал!
Заказчика он видел мельком, издали. Медноволосый с багровым лицом, одет с иголочки. Богатый бизнесмен на дорогой машине, щедро платит. У этих людей, для обеспечения собственных интересов деньги есть! Интересно бы знать – в чём причина?!
И снова слежка за объектом. Ничего нового – план не складывается. Время и место, где можно было бы совершить акцию, так и не определились. Зато выяснилось одно обстоятельство. Парень ездит на мотоцикле. И опять загвоздка – всегда в разное время и в разные места. - Угнать машину, стрелять прямо из машины?! - В данной ситуации – вариант. Остановлюсь на нём! - Через пару дней в последний раз пройдусь по улице, обойду вокруг – посмотрю ещё раз обстановку. - Выберу место, где лучше всего ждать этого парня, а сегодня я и так больше, чем нужно торчу здесь...
Он сел в первую же электричку на Москву. Одновременно с противоположной стороны платформы пришла электричка из Москвы. По платформе пошли с сумками, с пластиковыми пакетами, с рюкзаками за плечами. Шли с работы уставшие люди. Вряд ли кому из них пришло в голову поинтересоваться человеком, безразлично глядящим из окна вагона.
Человек успел отпрянуть от окна, когда почти вплотную прошла Марина. Если бы между ними не было стекла, она, возможно, задела бы его плечом, сумкой или рукой. Она бы узнала его дыхание, учуяла запах его недорогого парфюма «WHISKY».
Он знал, что Марина живёт за городом, помнил, что в каком-то колхозе, а почему оказалась здесь, не понимал. Решил, что её сюда занесло случайно, и не придал этому значения.

                * * *
Полученные деньги требовали выполнения работы. Человек поменял цвет бейсболки на коричневый, надел чёрные очки, и отправился на работу. Сегодня ему предстояло наметить, наконец, окончательный план действий, решить вопрос жизни и смерти другого человека.
Он не был убийцей ни по характеру, ни по призванию – зарабатывал себе на жизнь. Его, добродушного парня из русского провинциального городка, призвали на срочную службу и отправили учиться в некую специфическую школу. Научили стрелять из всех видов оружия, ездить на всех видах транспорта, прятаться, маскироваться, готовить нападение. Главное – действовать в одиночку, как ему объясняли, - против главарей врагов конституционного строя. Первого такого врага он убил на Кавказе, неделю выслеживая его. Командир получил звёздочку, а он - командирские часы. Потом ещё были задания и все такого же рода. Было редкое участие в общих боевых операциях и контузия. Частичная потеря зрения на один глаз. Демобилизация, и оказалась, что он ничего не умеет – только убивать. Теперь он делает то, что умеет. Некоторая потеря зрения вовсе не помеха – не профессионалы, ведь, ему противостоят.
Решил: заработаю, скроюсь, выберу профессию
Человек в бейсболке сошёл с электрички и сразу же направился от платформы по дороге, ведущей к Московскому шоссе. Отсюда он уедет на угнанной машине после выполненной работы. Весь путь до шоссе он идёт пешком. Потом возвращается и намечает точку, в которой будет в машине ждать свою жертву. Здесь жертва должна обязательно пройти. Отсюда проглядывается вся улица и, если парень пойдёт в другой конец улицы, он успеет проехать по параллельной и встретить его там. Маловероятный вариант – в этой стороне посёлка нет ничего, затем, чтобы парню идти туда.
Человек в бейсболке всё проверил на местности, просчитал по времени – всё складывалось. Он усмехнулся: - Дело осталось за малым - выполнить заказ.
Для надёжности решился ещё раз пройти по улице. Завернул на эту зелёную улицу с таким же названием и пошёл к знакомому теперь дому. Для какой надёжности он решил пойти к этому дому, после он объяснить себе не смог.
Вдоль линии заборов узкая вытоптанная дорожка – тротуар. В крашеных, в некрашеных заборах: калитки, ворота, новый или сизый от старости штакетник. За заборами дома, огороды в картошке, в капусте, фруктовые деревья с наливными ранними яблочками, с осенней антоновкой, цветы, хозяйки – жизнь. Деревья чёрной тенью лежат на дороге, лают собаки, слышны разговоры – поселковая жизнь. Солнце маслит теплом тротуар-дорожку.
Он идёт по этой дорожке, несёт судьбу другого человека. Здесь - только он знает про это, а далеко отсюда – двое. Те двое не знают, где он в эту минуту, когда и где он выполнит работу.
Подходит к нужной ему калитке, а из калитки прямо на него - девушка с собачкой на поводке. Собачка лает, пытаясь набросится на прохожего. Девушка удерживает собачку на поводке, смотрит на прохожего удивлённо:
  - Ты?! Что ты тут делаешь?! Марина сказала, что ты исчез, а обещал жениться!..
Ошеломлённый от неожиданной встречи Олег смотрит на Светку, пытается скрыть растерянность, нелепо улыбается: вместо улыбки – жалкая гримаса. Олег смотрит: Светкино лицо теряет чёткость, размазывается, будто кто-то запорошил ему глаза. Однако он находится:
  - Марину ищу! А ты, что тут делаешь?
  - Живу! Я замужем тут!
  - Кто он – твой муж?
  - Как кто?! – Викентий! – с гордостью говорит Светка. Она зовёт:
  - Вик! Выйди не минутку, я тебя познакомлю с Олегом?!
На высоком крыльце, как на постаменте возникает монументальный Викентий, - тот самый... Олег ещё мгновение видит его, но монумент вдруг рассыпается на глазах. На постаменте расплывчатый силуэт монумента. Олег снимает чёрные очки, но ничто не помогает – правый глаз, стопроцентный, здоровый резко сдаёт, почти до уровня левого – он явно слепнет. Он спешит покинуть это место, прервать неожиданную встречу со Светкой, с её мужем:
  - Света, я тороплюсь. Увидимся! – он спешит, забыв, попрощаться.
  - Олег, если ты к Марине, то пройди до конца улицы, потом налево до автобусной остановки. Автобус пятьдесят первый, до центральной усадьбы бывшего колхоза «Заветы Ильича». Марине – привет!
Олег не слышит её, он плохо видит, снимает чёрные очки – при ярком солнце зрение не улучшается. Произошло то, что могло случиться, если бы он продолжал служить в армии. Он помнит вердикт главного врача госпиталя, известного профессора:
  - Контузией в голову у вас, молодой человек, задеты важные нервные центры, которые сразу повлияли на зрение левого глаза. Возможно и постепенное уменьшение зрения на оба глаза до критического. При стрессах, нервных перегрузках возможна и резкая потеря зрения. Армия теперь не для вас, молодой человек. Инвалидность сейчас вам вряд ли дадут, но в будущем вы её, думаю, получите.
Приговор исполнился точно, как и предсказал профессор. Только раньше, чем Олег предполагал.
В вагоне поезда Олег успокоился и даже задремал. Очнулся в Москве. В глазах стало чище. Прикрыл ладонью левый глаз – показалось, что правый стал видеть лучше вдаль и чётче вблизи. Не на столько, всё же, чтобы порадоваться.
На другой день Олег позвонил заказчику:
  - Я не могу выполнить ваш заказ! – Олег подождал реакции. Вы слышите меня?..
  - Слышу, слышу, - равнодушно ответил Борис Константинович.
  - Я не могу это сделать по причине личного свойства. Не телефонный разговор. Если хотите – при личной встрече.
  - Незачем!
  - Но я не смогу вернуть полностью то, что получил от вас – мне нужны деньги на лечение, связанные с этим заказом.
  - Вас побили?..
  - Не, нет! Это – другое!
  - Нам незачем встречаться! Вы мне ничего не должны. Я плачу вам за то, что вы не сделали. Прощайте – мы незнакомы! Вы меня, надеюсь, поняли! – телефон глухо замолчал, будто его бросили в воду.
В неожиданной развязке отношения с заказчиком, Олег понял, что от него не требуют ни выполнения заказа, ни возвращения аванса.
 

               
                ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ

                * 1 *
Удивление Антонины: - отчего молодые так часто вздорят? - Может понимания мало? – Самолюбивы? – у каждого своё. - Светке четырнадцати нет, а он с ней так, будто они одного возраста. - Рослая девка, сильная, а сущее дитя, если вникнуть.
Светка уезжает в Поярково всякий раз, как повздорят. Пишет записки, в которых одно и тоже: «всё равно ты мой, никуда тебе от меня не деться...».
В Поярково долететь на мотоцикле - проще простого. Приедет – заберёт её, а она довольная и счастливая - только того и ждала. Летят в Рослю на крыльях, которые у него за спиной в виде Светки. Она прижимается к нему, прячет голову от встречного ветра за широкую спину. Играют оба в полувзрослые, в полудетские игры.
  - Пусть играют, - думает Антонина. - Пусть, пока достаток есть, пока не повзрослели, пока родители могут.
Андрей Тимофеевич всякий раз притаскивает полные сумки продуктов и денег даёт достаточно. Деньги есть, а куда их, кроме, как дочке.
Жизнь на Зелёной улице, дом двадцать, бьёт ключом с возвращением Светки. Мирятся и ссорятся и опять то же – Антонина иногда наблюдает только последствия: Светки нет, значит, опять разбранились.
Викентий всю неделю подрабатывает на рынке. Светка на своё каратэ ездит – ни за что не пропустит. Пристрастилась к физическим нагрузкам – всё у неё получается. В эти дни ссор нет – уставшие они любят друг друга помногу и подолгу – ссориться сил лишних, нет.
В другие дни опять вздорят - Светка сбегает домой.
Вечером трапезничают отец с дочерью. Отец – говорит, Светка – примечает. Примечает: отец сдал – складки от губ вкось прорезались, на лбу морщины порванными линиями прочертились, глаза прозрачные и печальные. Откуда ей знать, отчего глаза печальные у родителя? Откуда знать ей, что печаль десять лет стоит в глазах отца в виде Серафимы, а перед глазами теперь она – Светка, вылитая Серафима.
Отец говорит:
  - Зазря я тебя из дому отпустил – мала ты ещё для семейной жизни – мала, вижу. Додумался ведь до чего, дурень!
  - Папа, ты так не рассуждай. Я – не маленькая. У нас – любовь!
  - Какого рожна, шастаешь туды-сюды?! Игры что ли у вас такие?! Не пойму!
  - Я не знала, что замужем скучно и одинаково. Одно и то же каждый день! Но я привыкну! И не буду больше шастать туда–сюда. Обещаю – не буду! Я – не маленькая!
  - Обещалкина – чего только ты мне не обещала!
За окном фиолетовая ночь: густая тихая, беззвучная – вся в тревожном ожидании. 
Светка не слышит нужных ей звуков. Не затарахтит, не загудит, не запоёт и - не отзовётся в груди. Тревожно: почему, но почему он не едет?! Есть телефон, подаренный отцом, но и звонка нет, и она не позвонит – характер не позволяет ни ей, ни ему!
Светка – примечает, отец – говорит:
  - Ты, намедни, говорила мне, что хочешь в Нижний, на родину поехать. Не передумала?!
  - Хочу! Нет – не передумала!
  - Завтра поутру Колькин дружок таксист Володя едет туда по делам, на день – два. Возьмёт с собой, если хочешь?!
  - Хочу! Очень хочу! Может, что про маму узнаю. Дом наш посмотрю.
  - Дома нашего, дочка, давно уж нет! Снесли – там теперь большие дома стоят. А насчёт матери, можешь в милиции разузнать. Потребуй от них – дочь ты, мать ищешь. Она - на девичьей фамилии. По ней ищи и спрашивай. В школе не ищи – её ещё при нас выгнали.
  - Ты мне про это не говорил. Про неё ничего не рассказывал.
  - Мала была – чего рассказывать, детскую душу теребить? Приедешь, расскажу, коли попросишь! Не попросишь – не стану про нашу беду рассказывать.
Отцовы глаза потухли, помутились, лицо осунулось. Он налил себе в стакан, опрокинул и, не закусывая, тихо, еле слышно, стал глотать и путать слова:
  - Нет... бе-ды... нет... дочка... хужее... Нет... жены, матери ни... для дитя...
  - Папа, ты много пьёшь. Зачем?!
  - Светка, Светка, много чего ты не знаешь про жизнь! – он налил ещё в стакан, поднял: - чтоб не узнала плохого!
Жизнь в Пояркове притомилась к ночи, притихла. День отмотал свои часы, вечер свои. Ночь приблизилась, зашелестела крыльями ночных птиц. Ночь сгустилась, замерла, пала на дома, в которых люди, и на людей, которые в домах.
  - Поздно, дочка. Пойду ко сну. Ты вот что – позвони дядьке своему, узнай, как тебе с таксистом состыковаться.
  - У дяди Севы телефон появился?!
  - Да, сотовый. Я купил ему. Номер на моём посмотри, - он положил на стол свой телефон.
  - Какой же ты, папа, у меня - добрый. Не зря тёть Тоня говорит про тебя: - «Света, у тебя хороший отец, хоть и пьёт. Незлобивый, не жадный».


                * * *   
Светку будит мстительная мысль. Будит – не уснуть после. Мысль: - не приехал, не забрал! - Предатель, уеду и всё! Пусть знает! Не позвоню, уеду! Пусть знает!
Засыпает с этой мыслью и снова просыпается с ней – так до утра. А утром засыпает, когда вставать надобно. Ждал бы долго таксист Володя, пока соберётся попутчица, когда б не Андрей Тимофеевич. Долго б дудел таксист, чтоб разбудить промучавшуюся всю ночь в обиде Светку.
В «Волге» рядом с водителем сидит двоюродный брат Николай. Он говорит что-то, чего не проснувшаяся Светка не поймёт. У Николая дикция с детства не в порядке, - половину согласных не произносит, а логопеда в жизни своей не видел. Светка никак не врубится, о чём это брат. Николай повторяет всё, только медленно. Светка понимает, наконец - сняла с пояса джинсов свой телефон, вытащила из него сим-карту и отдала. Держит её в руке, не зная куда деть. Засунула в бюстгальтер и заснула.
Шесть утра. Оно в Пояркове такое же, как в семь у Викентия в Росле, когда он проснулся. Только солнце повыше. Всего один час разводит по разным дорогам Светку с Викентием.
Николай выходит из машины прощается, с другом Володей. На крыльце Андрей Тимофеевич.
Шесть утра. Машина уносит Светку. Через десять минут уедёт на автобусе Николай. Андрей Тимофеевич ещё не скоро уйдёт на работу, и дом окончательно опустеет.

                * 2 *   
  - Беги, Женька, беги! Делай ноги, - велит себе Дюкин. – Пока не поздно!
Чует: идёт гон! Идёт охота на него – Дюкина! У охотника – азарт, жажда добычи, у него тот же азарт - на свою добычу и на выигрыш в этой жуткой игре в кошки-мышки.
Дюкин делает жест одной рукой поперёк другой, имеющий смысл: - Вот тебе, отец Никонор! – Никто не исхитит мою душу! – это жест отчаяния, страха!
На постели распростёртая жертва – нагая женщина. Сознание покинуло её после неожиданного удара ладонью в пристрелянное Дюкиным место на шее... В этой постели он получил месяц любви и ласки. Получил сегодня в последний раз. После этого, лежит она, разбросав руки по сторонам, словно зазывая его в свои объятья...
...Дюкин подцепил её на рынке, как только появился в Нижнем Новгороде. Была цель: пристанище, хотя б на первое время, пока новые документы не появятся.
На вещевом рынке приметил её сразу. Оценил: – видная бабёнка. Походил по рынку и вернулся к ней, торговавшей мужскими сорочками, спортивными костюмами. Осмотрел товар, приглядел рубашку из джинсовой ткани:
  - Сколько рубашка стоит? – не дожидаясь ответа, спросил: - как вы думаете, мне к лицу?
  - К лицу, к лицу! Ещё как! – затараторила, не для уговору на покупку - для разговора.
Дюкин, опытный в женщинах, оценил её желание поговорить. Следовало поддержать её. Он умел казаться, при необходимости, интеллигентным и быть нарочито галантным:
  - Вы так думаете, мадам?! Действительно так думаете?!
  - Да, вам это пойдёт! Все женщины будут ваши! – пошутила она.
Такую зацепку Дюкин не пропустит. Он уже видел, как рыбка трепещется в садке.
  - А вы?!
Неожиданный удар высек неожиданный ответ, растерявшейся женщины:
  - И я! – она смущённо зарумянилась: он ей понравился.
Появился шанс:
  - Дорохов – инженер-нефтянник, - добавил: - Андрей, - придуманные для новых документов имя и фамилия, запущены в дело.
  - Таисия – просто Тася!
Не следовало торопиться:
  - Я беру рубашку, но оставлю её у вас на некоторое время.
  - Не возражаю.
Объяснил на всякий случай:
  - Я в командировке. По делам с рубашкой ходить не солидно. До встречи!
Так и зацепил – как всегда сработало умение врать и обманывать.
  ...Нагая, оглушённая Таисия лежала на собственной постели, и жизнь ещё теплилась в её теле, и ждала эта жизнь пощады, милосердия, благодарности, хотя бы за доброту и ласку.
Не дождаться хорошего от Женьки Дюкина, если тот неожиданно узнал про чужую заначку, что оказалась у бедной продавщицы Таисии. Не подсматривал - сама по глупой неосторожности выдала в телефонном разговоре с тем, кто просил что-то принести. А она выясняла, сколько и в каких деньгах.
Лежит теперь Таисия, отключённая от денег и почти от жизни, а Дюкин ищет заначку. Для него это не труд – находит тут же, а где ещё, как не на кухне в большой металлической банке с насыпанной сверху гречкой.  Жалко бабу... Вот так всегда – жалко, а что делать? Озлился: - А себя не жалко?! - Живой свидетель – это конец всему! - Нужно кончать – не успею из города выбраться, как сгребут! - И так чую охоту на меня!
...Тихий стон Таисии встряхнул. Таисия стонала и шевелила руками, барахталась, словно старалась выплыть к жизни.
Он всё обдумал заранее, но не торопился. Теперь заторопился: схватил подушку, прижал к лицу красивой женщины, чтоб ничего не видеть, чтоб без шума. Выстрелом из «Макарова» вычеркнул Таисию из списка живущих...

                * * *               
...Ограбивший его подполковник не обманул. Телефон ответил сразу неожиданно женским голосом, что поначалу привело Дюкина в некоторое замешательство:
  - Я кажется не туда попал?
  - Вы Климов? – слишком уж провакационно произнёс голос пароль.
Первым желанием было бросить трубку и бежать от этой будки с телефоном подальше.
  - Допустим! Вам Климов нужен?!
  - Нет! Я ему нужна! Так Климов или нет?!
  - Допустим!
Женский голос положил трубку. Пришлось соединяться снова!
  - Это опять вы?!
  - Я! Вам Климов нужен?!
  - Послушайте, не валяйте дурака, если вы – Климов! Назовите имя и отчество?!
Значит, попал по нужному адресу!
  - Я – Климов Фёдор Константинович!
  - Всё в порядке! Берите адрес. Запомнили? Дальше: на первом этаже почтовые ящики с номерами квартир. По этому номеру квартиры опустите конверт с деньгами, с фотокарточкой и вашими данными для документов. Позвоните через неделю, Я вам скажу, где будут ваши документы. Цену, думаю, вы знаете, - она немедленно отключилась.
  - Знаю, - проворчал Женька в замолчавшую трубку.
Неделю жил у Таисии, никуда не показывался. Таисия уходила на работу, оставляла его одного – доверяла, на свою беду. Позвонил в срок. Тот же женский голос сказал:
  - Для вас цена увеличилась вдвое, - сказано было с упором на слове «вас».   Вы понимаете почему?!
  - Догадываюсь... За риск!
  - Не чешите языком зазря! Завтра между двумя и тремя дня, положите в тот же ящик конверт. Точно в четыре возьмёте там же пакет. Ящик будет открыт. Больше не звоните!
Документы были в порядке. По привычке Дюкин поздоровался с новоиспеченным гражданином Дороховым Андреем Павловичем... 
Более недели после того, как удалось приобрести новые документы, прожил у Таисии Дюкин. Прожил бы ещё, если б про заначку не узнал.

                * * *      
- Пора делать ноги: - Таисия – не свидетель теперь! Нужно уходить. У меня не очень много времени – тот, кто просил принести деньги, хозяин, наверное - забеспокоится, когда она вовремя не появится на рынке. Будет звонить, поедет на квартиру, возможно у него есть ключи. - Беги, Женька, беги! - Делай ноги!
Сгрёб в банку всю крупу, поставил на место. Зашёл в комнату, прикрыл Таисию покрывалом, подумал: Сколько же за месяц я тут пальцев оставил для ментов – не сосчитать и не стереть! – Беги, Женька Дюкин! Уноси ноги – Андрюха Дорохов!
Взгляд задержался на трельяже, у которого Таисия просиживала немало времени, ухаживая за своим лицом. Там валялись золотые кольца и очень красивый браслет, подаренный им убитой. В таких случаях у него никогда не возникала мысль вернуть себе сделанный им подарок. Без всякого сожаления смотрел он на эти, теперь не его, вещи. Установив себе такое правило, он его никогда не нарушал: - подарки взад не беру!
Впервые он представил себе того, кто неустанно ищет его душу: - молодой здоровый охотник, жаждущий поощрений, повышений идёт по моим следам.  - Я - Женька Дюкин - цель этому охотнику!
От этой мысли становиться не по себе – потеют руки, мокнет лоб. Закурил папиросу, увидел: руки нервно подёргиваются. Нервы шалят: – нужно засадить стакан! - налил в чашку водки, выпил. Сидел некоторое время, положив руки на стол – они по-прежнему дрожали. - Пора уходить. - С новыми документами можно два три дня переждать, в какой ни будь захолустной гостинице города.

                * 3 *
Летать – трудно, взлетать – и того труднее, особенно если машешь не крыльями, а руками. Руки – не крылья, в них нет подъёмной силы.
Летит Викентий над Рослей: над улицами, над домами, над железной дорогой – ищет пропавшую Светку.
Сверху всё не так – всё заполнено квадратами, кубами, прямоугольниками. Двухскатная крыша – два прямоугольника, конёк – линия посредине, улица - то прямая линейка, то вьющаяся лента.
Летит Викентий над Рослей. В ней день – чистый, прозрачный, внизу всё чётко, подробно. Светки нигде не видать. Залетает на рынок – нет её, пролетел над платформой – народ ждёт электричку – Светки нет.
В Росле – день, но никто не видит летящего, не показывает в небо пальцем. Чудно – неужели человек-самолёт, размахивающий руками, не в диковинку? Потому и трудно летать, что – руками, а не крыльями. Не как у матери.
Всюду электрические провода, высоковольтные линии висят на металлических опорах. Они и есть – страх Викентия, кроме главного страха – страха не найти свою Светку.
Трудно летать... Провода притягивают, будто намагничены, а он - железный человек, наподобие виденного у Ирины. Опускается всё ниже – силы кончаются... Врезается в провода, в короткое замыкание, в вольты, в киловольты – всё трещит, сверкает, гроздьями сыплются искры. Он понимает, что запутался не в проводах, а в молниях и лететь ему теперь вниз. Он падает – искры сыплются с него...
Просыпается весь в поту... Раненое плечо ноет, рука затекла так, будто Светка на ней всю ночь спала. Странно всё это: - Светки нет, а руку мне отлежала. - Непонятно, как это может быть! - Ещё не утро – можно поспать! - Вернусь с рынка, поеду за Светкой. - Может Светку сперва забрать?! - Нет - не получится! - Перерыв в электричках – а хозяина подвести не могу!
Викентий засыпает. Просыпается в семь. Утро в холодном синем разливе. Над крыльцом нависли сирени, на крыльце – Тайсон. Звонит Светке. Телефон не отвечает. В трубе глухая тревожная тишина.
Викентий заводит мотоцикл, гонит в Поярково. Андрей Тимофеевич курит на кухне. Встречает ответом:
  - Мне на работу пора. Светка в Нижний уехала. На пару дней. Хотит родину поглядеть, может маму свою сыщет. Пущай, раз хотит! Ты – не возражай, ладно?! Не ругай, что без тебя! Попей чайку со мной?!
  - А почему её телефон не отвечает?
  - Кажись, она отдала его брату Николаю, а карту эту, как её там – вынула.
  - Сим-карту?
  - Её вынула.
Викентий распрощался, завёл мотоцикл:
  - Передайте ей, когда вернётся – я не сержусь!
Рванул с места, подняв машину на дыбы. Из под колёс полетели грязь и пыль, а за спину – всё Поярково.

                * 4 *
Негодующий генерал разносит Столбова:
  - Сколько же ещё вы, товарищ майор, будете заниматься делом этого, - он заглянул в папку: - Дюкина. И вот – новое убийство с тем же почерком, теперь в Нижнем Новгороде. Товарищ майор, когда же мы возьмём этого серийного убийцу и грабителя?
Генерал – внешне сдержанный, кипит изнутри. Все знают – когда генерал обращается к подчиненному так официально – добра не жди:
  - Отвечайте!
  - Я, товарищ генерал, не господь бог! Только он знает, где и когда. Я делаю всё, что могу! Готов немедленно выехать на место преступления и принять нужные меры. Впрочем, он должен появится в Москве, где - нам известно – я вам докладывал.
  - А он за это время ещё кого ни будь убьёт и ограбит?! Так?!
  - Не знаю, товарищ генерал! География его перемещений широка и непредсказуема, так же, как и выбор жертв. Удивляет легкость, с какой он приобретает фальшивые документы. Разрешите, товарищ генерал, выехать в Нижний?! Возможно это не он?!
  - Сидите уж! В Нижнем не хуже вас специалисты. Все необходимые розыскные мероприятия ведутся. Он – вне всяких сомнений. Результаты экспертизы извлечённой из тела пули вам перешлют. Пистолет его, почерк его, отпечатки пальцев оставил по всей квартире. Похоже, он теперь действительно направится в Москву по известному нам адресу. Награбил достаточно, чтобы на некоторое время притаится. Организуйте ему встречу. Возьмите для работы эту папку – здесь все последние оперативные данные, полученные из Нижнего Новгорода.
Столбов вышёл от генерала в прескверном настроении. Просмотрел документы – ничего такого, чего бы он Столбов не знал о преступнике, в папке не было. Набросал план действий: первым пунктом поставил – проверить, в рабочем ли состоянии скрытая сигнализация из квартиры Старцевой к её соседу Панкратову. Наладить отдельно, так, чтоб Старцева не знала – сигнализацию к Панкратову, на тот случай если преступник появится в отсутствие хозяйки. Ключи от квартиры у него имеются. Дальше - обычные мероприятия. Позвонил Старцевой:
  - Здравствуйте, Зинаида Николаевна, Столбов беспокоит!
  - Здравствуйте!
  - Зинаида Николаевна, зная характер вашего знакомого, вы можете мне сказать – ключи от вашей квартиры он выбросит или на всякий случай, сохранит?!
  - Не знаю, Георгий Иванович!
  - А всё же?!
  - Мне кажется – сохранит.
  - И я такого же мнения. У вас есть родственники или друзья, где вы могли бы пожить некоторое время?!
  - Сколько?!
  - Думаю - неделю, не меньше! Этим вы нам сильно поможете. Нам не нужно будет беспокоиться о вашей безопасности. Особенно мне вы поможете. Если у вас нет такой возможности, мы снимем вам гостиничный номер.
  - Поехать есть куда, но оттуда невозможно ездить на работу. Я бы поехала к родственникам в Углич.
  - Нет проблем. Будет вам отпуск на неделю за наш счёт!
  - Когда уезжать?!
  - Завтра утром. Не выходите на работу завтра – мы сами всё оформим. Вы меня поняли?!
Срочных дел на столе невпроворот, а в голове - этот Дюкин. Сколько раз мысленно прокручивал Столбов сценарий поведения преступника после его очередного преступления, и всякий раз ошибался. Не прост – этот Евгений Дюкин. Не прост и непредсказуем – матёрый волк-одиночка! Выпустили досрочно за хорошее поведение - в насмешку над здравым смыслом и законом.

                * 5 *
Тихим, незаметным постояльцем жил два дня Дюкин в дешёвой гостинице на окраине Нижнего Новгорода. Накупил провизии, водки. Восстанавливал разгулявшиеся нервы. На третий решил перебраться в Москву к Зинаиде. Деньги есть – можно пожить у неё, пока всё не утихомирится, пока не уляжется буря, поднятая печатью и телевидением.
Настроению сопутствует непогода – дожди накатили. Муть за окном и на душе.
Смотрел по телевизору все подробности и результаты дел рук своих. Матерясь, выключал ящик. Видеть со стороны и слушать резкие комментарии – непросто.
Уверен Женька Дюкин: водка зальёт любой пожар, залечит. Пару дней и он будет в порядке. Пьёт с утра до вечера, надеясь заглушить навалившийся на него после убийства Таисии страх. Раньше страха после убийств, совершенных им у него никогда не было. Всё было нипочём. Сила и воля – всегда с ним. А тут – что-то сломалось...
Два дня прошло, а руки всё ещё дрожат, и Таисия перед глазами - лежит на кровати без сознания, стонет, и руки у неё тоже подрагивают и шевелятся. Почти, как у него. Его тянет к ящику – ждёт: может, снова покажут Таисию.
Дождь, как назло, не унимается – сеет мелко и густо, и выходить на улицу нет охоты.
Решает - взаперти только хуже. – Лучше двигаться дальше. - В дороге, в другом городе полегчает – там по ящику один раз покажут, и всё! - А здесь ещё не раз будут показывать. - А я буду ловить, - когда покажут. - Жаль бабу – покладистая была! - И заначка ведь не её – хозяина с рынка. - На кой мне те деньги были – всего то зеленых три тысячи! Но и живой свидетель мне на кой?!               
Дорога – шумная река, когда стоишь на обочине в проливной дождь. Будто на берегу мутной реки стоишь. Сверху льёт, а шоссе течёт и течёт.
Стопорит грузовые машины – все едут не туда. До Дзержинска, до Владимира, до Вязников, а до Москвы – битый час ни одной. Торчать здесь под дождём, вскидывать каждый раз руку – светится, не очень то хочется.
Мутит, и голова кружится. Мысли путаются, плывут: - перебрал ты, Женька, явно перебрал за последние дни. - Ещё и шоссе загазовано, так, что не продохнуть. - Чую: Таисия, как заноза - нарывает теперь внутри. - Не бзди, Дюкин! - Расклеился, как фраер дешёвый!..
Достал бутылку – залил вовнутрь сколь надо. Нет улучшения, нет попутки. Торчит без толку на обочине - отчаялся. Повезло, наконец - крытый «Зил» с московскими номерами. Водитель средних лет, доброжелательный москвич:
  - Жалко, что ль? Садись – вдвоём в дороге завсегда лучше, чем одному. Промок ты, смотрю.
  - Что везёшь, не взрывчатку ли часом, не террорист? – шутя, поинтересовался Дюкин.
  - Её самую! Палёную! - Бумаги оформлены нормально и качество приличное – сам пробовал. Захочешь согреться – валяй! В кузове целых два ящика моих - дали, чтоб от гаишников отвязаться. Если повезёт – мне кое-что достанется. Только – вряд ли.
Ехали, останавливались в придорожных кафе, перекусывали. Дюкин угощал, не жадничал.
Половину груза сдали во Владимире. Пока снимали ящики, искали по телефону хозяина, чтоб бумаги подписал, пока хозяин заявился, наступил вечер. Водитель предложил:
  - Переночуем во Владимире. В такую погоду нет охоты ночью ехать. Я подвезу тебя к гостинице, а сам в кабине переночую. Груз без присмотра оставить не могу.
  - И я в кабине. Накупим жратвы и переночуем.
  - Не! Я за рулём не потребляю.
  - Я и один могу.
Утром позавтракали в кабине. Дюкин испробовал палёную водку водителя – выпил полбутылки:
  - Сойдёт, - допил до дна.
Выехали с рассветом. На дорогу пал туман. Видимость - метров десять-двенадцать, не более. Водитель чертыхается, - на малых оборотах двигатель перегревается.
  - Движок и так барахлит, а тут ещё на малых оборотах пили, блин!.. Машина старая - ещё советская.
Случилось то, чего боялся водитель:
  - Приехали! – радиатор видать потёк, - на обочине поднял капот и покачал головой: - ещё и ремень вентилятора полетел! Ремень у меня запасной есть, а вот с радиатором дело похуже. Придётся техпомощь вызывать – антифриз весь вытёк.
У Дюкина в голове сумбур от перебора вчерашнего и позавчерашнего, от сегодняшнего – бутылка с утра пораньше на старые дрожжи.
Сквозь туман в голове и в природе наблюдает за действиями водителя, - слышит, как тот по сотовому вызывает техпомощь.
  - Ну, что водила! – цедит Дюкин. Из него полезла накопившаяся злоба: - что делать будем, пидар грёбанный! Завёз, мать твою!
  - Что злишься? Я что ли виноват? Не нравится – вылезай!
  - Вылез! – нетрезвый Дюкин приставил пистолет к виску водителя.
У водителя затрясся подборок – он обмяк, и весь сразу осыпался:
  - Убберри, прошу, убберри?
  - Ладно. Делай, урод, машину и вперёд!
  - Как я поеду с дырявым радиатором. Не веришь - сам проверь уровень – весь антифриз вытек. Решето, а не радиатор – и километра не проеду, только движок запорю. Давно прошу сменить – у них допросишься?..
Зверел Женька Дюкин, но всё же осознал, что водитель не виноват в поломке:
  - Принеси из кузова пару бутылок! Давай! Я поищу другого водилу.
Пошатываясь, пошёл вперёд, прикладываясь к бутылке.
Туман мало помалу поднимался к верху, разлетался клочьями, - видимость улучшилась.
Дошёл до трансформаторной будки, стоявшей у самой дороги. Здесь, как ему показалась,  удобно голосовать. Дождь моросил не переставая. Редкие машины шли, не останавливаясь.
Встал под нависшую над трансформаторной будкой полоску крыши. Прямо перед носом стекали с крыши струи дождя. Откупорил бутылку, сделал несколько глотков. Решил: – здесь можно дождаться попутки. Согреваться есть чем...
Машины появлялись не часто, на Москву их и вовсе не было. Евгений выскакивал из своего укрытия, нервно размахивал руками, и, разочарованный быстро возвращался. Успел опорожнить ещё пол бутылки, пока не понял, что дошёл до предела:  - всё – завязываю на сегодня, не то кранты мне – свалюсь здесь.
Из тумана на небольшой скорости выползла легковая машина. Приблизившись, она обозначилась в помутившихся глазах Женьки Дюкина «Волгой» бежевого цвета. По его знаку «Волга» съехала на обочину, остановившись прямо перед трансформаторной будкой. Дюкин открыл дверь:
  - На Москву?!
Водитель подтвердил:
  - По счётчику.
 - По какому счётчику? Ты чего лапшу мне на уши весишь, падла? – возмутился Дюкин.
  - Ослеп что ли?! Это такси. Плата по счётчику. Хочешь, садись, а нет, я поехал!
На заднем сиденье приоткрыла глаза дремавшая девчонка. Вид этой красивой девчонки ещё больше распалил Женьку Дюкина:
  - Она сука тоже платит или натурой берёшь?! Повезёшь, пидар, бесплатно!
- Такси бесплатно не возит!
Пьяный Дюкин завопил:
 - Возит, падла! –  вставил в лоб «Макарова». Повезёшь?!
 - Сдурел, что ли, хрен моржо... Он не договорил, не успел.
 - Сам поеду! – Дюкин выстрелил таксисту в голову. Таксист остался сидеть, как сидел - замер, откинув голову на спинку сиденья.
Девчонка открыла глаза, не понимая происходящего. Дюкин рванул заднюю дверь и тотчас получил удар ногой в пах. Девчонка попыталась выскочить через противоположную дверь, но, превозмогая боль, он опередил её. Она кинулась обратно – Дюкин ухватил её за блузку, ударил пистолетом по голове, отчего девка отключилась. Застрелил её прежде, чем успел сообразить, что это – свидетель, что его необходимо убрать. Пуля попала в лоб - обозначила маленькую дырочку, из которой вытекла струйка крови, испачкав красивое лицо. Большие черные глаза застыли в недоумении.
Хладнокровие впервые за последние дни, после убийства Таисии, вернулось. Будто и не пил столько с утра, будто и руки не дрожали несколько дней, будто и мозги прочистились. Опасность всегда делала его действия чёткими и расчётливыми. Он поступил сейчас так, как если бы знал заранее, что нужно делать. Открыл багажник, достал молоток и монтировку. В минуту сшиб замок с проржавевшей двери трансформаторной будки.
Дорога была пуста. По-прежнему моросил мелкий дождь, который теперь не мог обеспокоить двух убиенных.
Перетащил лёгкое девичье тело в будку. Вернулся к машине. Водитель уже не сидел прямо, как поначалу. Он завалился набок в сторону пассажирского сиденья. По привычке обшарил карманы таксиста – они были пусты.
На малой скорости прошли машины. Туман медленно расползался. Шоссе опять опустело.
Дюкин с трудом вытащил из машины тяжёлое тело таксиста. Злоба вернулась бранью:
  - Отъелся, боров! Пидар долбанный, - а я тащи его!
Чертыхаясь, с трудом затащил труп в будку, прикрыл дверь. Только теперь заметил на двери изображёние черепа с костями и надписью - «смертельно».
В машине перевёл дух, собрал документы таксиста, решал, как быть дальше: - Как быть, как быть?! – ехать! - Ехать, а там посмотрим! 
В обойме оставались ещё патроны. Это – успокаивало, придавало уверенности. С ножом, с пистолетом, с любым оружием он чувствовал себя тем, кто диктует.
Выруливая на шоссе, посмотрел на дверь с черепом, с костями, со зловещей надписью – «смертельно». Его не взволновало, не встревожило это запоздавшее предупреждение. Он цинично, совершенно хладнокровно рассудил: - перед этой дверью случилось более «смертельное», чем могло бы случиться за дверью. - Я не хотел, - он всегда так убеждал себя, получая взамен спокойствие и уверенность.
Руки в перчатках твёрдо лежали на руле, отрезвевшая голова работала, - впереди был город Ногинск, о чём деловито сообщали указатели. Всякому думается - смертельное стоит ещё далеко, но не всякий знает, насколько быстро оно приближается.
Машину оставил вблизи вокзала в Ногинске. Запер двери, ключи выбросил.
Взял такси, не привлекая внимания, на тихой городской улице.
  - До Москвы доскачешь?
  - Доскачу. В Москве – куда?
  - Метро Щелковское знаешь? Туда и свези.
Таксист гнал машину, обгоняя, перестраиваясь из ряда в ряд.
  - Лихач ты, - Дюкину казалось, что сейчас они врежутся, или кто-то врежется в них: - опасно, подрезаешь, фраер!
  - Да нет, - я так вожу. Без аварий, тьфу, тьфу – три года!
С водителем лихачём Женька Дюкин почувствовал себя некомфортно. Его жизнь оказалась в полной зависимости от другого человека. Сидишь рядом, а ничего сделать не можешь, и от тебя ничего не зависит. А он гонит и гонит на бешеной скорости, подрезает, опасно лавирует. Показалось: – вот это и есть смертельное. - Неужели таким способом, по предсказанию попа, будет исхищена моя душа.
  - Послушай, водила, убавь-ка скорость, – поезжай нормально!?
  - Клиент всегда прав! – таксист сбавил скорость, и они благополучно доехали до станции метро.

                * 6 *
Знакомая лавочка у подъезда Зинаидиного дома – последняя остановка перед входом в её квартиру.
Лавочка отсырела, ещё не просохла от затяжных дождей. Насупившийся тучами вечер прохладен. Темно во дворе, на улице – только в настежь открытом подъезде тусклая лампочка светит, зовёт.
Женька не торопиться войти в долгожданный приют тепла и безопасности. Его порыв остановили тёмные окна Зинаидиной квартиры: - девять вечера, а её нет. - Спать она ложится не раньше двенадцати.- Может в отпуске?!
Дюкин выкурил папиросу, другую. Нашарил в сумке ключи от квартиры. Подержал их в руке – железки сами всё решили. - Нет хозяйки, но там есть горячий душ, уют и безопасность.
Зинаида отсутствовала в квартире несколько дней – это он определил в ванной, по пересохшим мочалке и полотенцу. Отсутствие Зинаиды не обеспокоило, наоборот – успокоило. Он принял душ, по-хозяйски расположился на кухне – с едой, какая была в холодильнике и оставшейся половиной бутылки палёной водки.
Приготовленная со всей тщательностью западня для Женьки Дюкина по технической причине не сработала. А он не знал, что находится в западне, из которой мог до поры свободно выскользнуть. А те, кто приготовили ему западню, не знали, что он спокойно пьёт водку в этой самой западне.

                * 7 *
Пунктуальный пенсионер Панкратов совершал перед сном свой каждодневный моцион. Только болезнь могла нарушить заведённый порядок, а болел пенсионер редко. Бог наделил пенсионера двумя качествами – здоровьем и любопытством. Для поддержания первого – Панкратов неустанно трудился, второе – использовал для собственного удовлетворения. Любил обо всех всё знать, обо всём судить, всё видеть. Девиз: ничего не вижу, ничего не слышу, никому ничего не скажу – не для Панкратова.
Выходил Панкратов перед сном на час – не более, в десять – ни раньше, ни позже. Прогуливался до одиннадцати в любую погоду, завершая свой день обходом окрестных дворов. Возвращался, присаживаясь на несколько минут на лавочку напротив подъезда.
Панкратов присел, прежде, чем подняться к себе, по хозяйски оглядел окна дома. Он знал про окна всё: в какой квартире спать ложатся рано, в какой поздно, кто в ночной смене, кто в разводе, кто пьёт. Взглядом проскользил по окнам, пока не упёрся в Зинаидины. На кухне у Зинаиды горел свет. Панкратов встревожился: - никак Зинаида раньше времени вернулась?! - Сигнализация не сработала?! - А что если она вернулась, пока я тут гулял?! - Тогда я не мог слышать сигнал. - А если это он?!
Бдительный Панкратов поспешил домой к телефону.
  - Георгий Иванович, у Зинаиды свет на кухне горит. Она, что вернулась?!  Сигнала не было – может, неисправна сигнализация наша?!
Столбову нравился энтузиаст Панкратов, который порученное ему дело выполнял со всей тщательностью.
  - Нет, не должна бы! Возможно, явился наш гость?! Никуда не выходите! Я скоро буду.
Столбов связался с дежурным. Попросил выяснить по адресу в Угличе – где сейчас Старцева Зинаида Николаевна. Велел выслать омоновцев на задержание. Когда Столбов подъезжал к дому Зинаиды, дежурный сообщил по рации: - Старцева в Угличе, никуда не отлучалась.
Омоновцы были на месте, в Зинаидиных окнах свет не горел, квартира заблокирована – всё было подготовлено к задержанию опасного преступника.
Всё понимающий Панкратов был на чеку – передал Столбову ключи от квартиры и быстро скрылся за своей дверью. Столбов бесшумно открыл дверь, впустил омоновцев с фонариками, показав пальцем на дверь, где должен был находиться преступник. Омоновцы бесшумно проскользили по коридору, вошли в спальню.
Двое убитых, море выпитой водки, трудная и опасная дорога, расслабляющий горячий душ, сморили Дюкина. Он спал тяжело, без снов, без малейшего предчувствия опасности – события последних дней придавили Дюкина, пригвоздили к подушке, притупили природные инстинкты.
Он спал, и ночь не витала над ним, а мрачной темнотой лежала на нём, на Женьке Дюкине.
Свет двух фонариков, направленный в лицо пробудил его. Одновременно - Столбов щёлкнул выключателем. Дюкин увидел стволы автоматов у своего лица. Потом он увидел лица в масках и человека, в котором сразу признал охотника. Таким он его себе и представлял. Охотник спросил:
  - Где ствол?!
Дюкин кивнул на сумку, лежащую на столе. Столбов двумя пальцами вытащил из сумки пистолет и опустил в целлофановый пакет.
  - Поднимайтесь, Дюкин! И без глупостей! Я - следователь Столбов арестовываю вас по подозрению в серии убийств – вот моё удостоверение.
Омоновцы уложили Дюкина на пол, заломили руки, надели наручники. Дальше всё было обыденно и по закону, который он, Дюкин, презирал. Понятые, протоколы, изъятия. Потом его усадили в кресло, в котором он недавно восседал свободным человеком. Он понимал, что улики не оставляют ему шансов.
Столбов спросил:
  - Откуда у вас в таких количествах золотые изделия с дорогими камнями?! У женщин, убитых вами такого количества дорогих ювелирных изделий не было. Ювелирный магазин ограбили?!
Дюкин не отвечал. Молчать, только молчать – такое решение он принял сразу, понимая, что сотрудничество со следствием мало, чем ему поможет.
Столбов тоже понимал, с кем имеет дело, чтобы рассчитывать на сотрудничество. Однако, улик было столько, что можно было обойтись и без признательных показаний.
  - Везите его в СИЗО! Пусть отдохнёт, подумает!
Столбов не торопился, а потому не стал задавать вопрос о том, кто в Нижнем Новгороде оформил ему паспорт на Дорохова. Сейчас это его занимало больше всего. Он был уверен, что кто-то помогает преступнику менять документы, если тот после освобождения даже паспорт на свою фамилию не стал оформлять. Ещё в заключении Дюкин знал, где получить фальшивые документы. Со всей определённостью можно считать – на Волкова в Москве... На Климова – выкрал. А на Дорохова, не иначе – в Нижнем!.. 


                ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ      

                * 1 *
На третий день отсутствия Светки, Викентий приехал к отцу в Поярково.
  - Света долго собиралась пробыть в Нижнем Новгороде?!
  - Володя сказывал – две сутки. У него там, какие то недолгие дела. Завтрим днём воротятся. Ты не беспокойсь! Куда денутся?!
На пятый день родители заявили в районную милицию о пропаже людей, выехавших на машине в Нижний Новгород. Начальник районной милиции прочитал заявление, почёсывая карандашом переносицу, досадливо проворчал:
  - Опять пропали... С машиной, теперь.
Для заявителей с оптимизмом, сохраняющим надежду, бодро сказал:
  - Будем искать! Примем меры! Найдём!..
Неожиданная поездка Светки с самого начала внушила Викентию тревогу. Знать бы ему, что всего час его Викентия промедления решил Светкину судьбу. Приехал бы на час раньше, и никуда бы она не поехала. А лучше б – накануне вечером.
Тревога нарастала с каждым днём, усиливалась по часам. Не хотелось думать о плохом, но нехорошие предчувствия не оставляли.
Участились полёты и поиски во сне пропавшей Светки, как только она уехала. Он просыпался ночью – рука затекала, как прежде. Сначала воспринял это, как положительный факт – раз пропадает во сне, - наяву всё будет в порядке. Но постепенно надежды на благополучный исход Светкиного путешествия гасли. Он понимал – случилось что-то серьёзное, иначе бы позвонили. Отец Володи, мрачный человек, подавленно высказался:
  -  Володя позвонил бы в парк. Приезжали уж оттуда – интересовались. Машина то ихняя. Худое случилось! Чую – худое!
Худое не сразу обнаружилось.

                * 2 *
Двое рабочих-электриков приехали на плановую проверку и профилактику оборудования трансформаторной будки. Шофёр подрулил машину прямо к двери. Пока электрики ковырялись в кузове, набирая инструмент, глазастый шофер из кабины увидел непорядок:
  - Гляньте, мужики – замок на двери сбит, - крикнул удивлённо: - кому это понадобилось лезть туда, где и так опасно, а в дожди и подавно?
Электрики подёргали раскуроченный замок, один сказал другому:
  - Ломиком поработали! И запах нехороший оттуда!
Открыли незапертую дверь. Тот, кто открывал – открыв, отскочил в испуге. Истерично крикнул:
  - Там люди! Спят или убиты?!
Другой, поглядев хладнокровно сказал:
  - Спят и не проснуться боле! – позвал шофера: шеф, глянь-ка, чё тут есть. Сколько работаю, не встречал, чтоб трупы прятали в трансформаторной будке! Ну, народец пошёл!
  - Какая тут теперь нам работа? – заключил шофёр: - тут теперя ментам работать! У кого конторская труба? – звоните, пусть сообщат в милицию.
Милиция, следователи обстоятельно обследовали будку, территорию вокруг, сломанный замок, всё, что могло представлять хоть малейший интерес. Следы протектора машины и любые другие следы смыли дожди.
Каким то образом об убийстве пронюхали журналисты и телевизионщики. Машины с телевизионной аппаратурой загромоздили шоссе, журналисты осадили всё пространство вокруг будки. С чьей-то подачи преступление окрестили, как – «убийство в трансформаторной будке».
Трупы доставили в морг, где начали свою работу эксперты и врачи-патологоанатомы. Врачи установили время смерти, извлечённые пули отправили на экспертизу. В бюстгальтере у девушки обнаружилась сим-карта. Установить по ней владельца телефона для следователей не представляло труда. Владелец телефона Филин Андрей Тимофеевич проживал в посёлке Поярково Московской области.
Искушённые подмосковные следователи, впервые столкнувшиеся с фактом убийства двух человек в трансформаторной будке, в такую версию, разумеется, не поверили. Решили: трупы привезли сюда и спрятали.
Расследование в части установления личности убитых быстро закончилось и только пропавшее такси исчезло навсегда. Оставалось найти преступников.
                * * *
Втроём ехали на опознание. За всю дорогу никто не произнёс и слова. Предчувствие беды убило общение. У Андрея Тимофеевича непроизвольно текли слёзы. Викентий вертелся на переднем сиденье, как на угольях. Надежда ещё не оставляла его – а вдруг это не Светка, вдруг – ошибка, случайное совпадение. Отец Володи ещё больше помрачнел – взгляд утяжелился, брови совсем сошлись в переносице.
Из холодильника выкатили две каталки накрытые покрывалами и поставили в центре помещения. Сняли покрывала...
Андрей Тимофеевич увидел свою окаменевшую дочь и разрыдался так, как только может рыдать мужчина, отец, потерявший любимое дитя. Присутствовавший следователь прокуратуры спросил:
  - Вы узнаёте свою дочь?
Андрей Тимофеевич кивнул головой и, резко подняв руку, в отчаянии опустил.
  - У вашей дочери была татуировка на животе?
  - Не знаю.
Викентий увидел, и его ум отказался признать в этом мёртвом теле – живую, полную силы и любви его Светку. Ум, память, чувства – всё противилось, и, только глаза реально видели то, что было перед ними: синию ромашку на мёртвом теле, ромашку, которая и теперь не перестала быть центром Светкиного мироздания. На восковом в тёмных пятнах животе, навсегда погас живой синий оттенок лепестков ромашки. Глаза видели каждый, столько раз целованный лепесток этого цветка.
Всё понимающий следователь спросил протокольно:
  - Вам знакома эта девушка?
- Да, - Викентий придвинулся к Андрею Тимофеевичу, поддерживая его под руку, почувствовав, что тот сейчас упадёт.
Следователь продолжил:
  - Вам знакома татуировка на животе?!
  - Да.
Андрей Тимофеевич, сквозь слёзы, вдруг сказал:
  - Отцы не могут видеть животов своих больших дочерей – оттого я не знаю. А он муж ей – знает.

                * 3 *
Схоронили Светку на кладбище бывшего колхоза «Заветы Иьича».
Лето кончилось вместе со Светкиными днями...
Моросил надоедливый, но ещё тёплый дождик. Над кладбищем витала лёгкая, как воздушный шарик, Светкина душа... Ангелы кружились вокруг...
Потерявший себя, Викентий плохо понимал, что происходит. Проводить Светку пришли школьники и учителя, соседи -  все, кто знал её. В стороне стояли Марина с Олегом. Олег нашёл Марину благодаря Светке. В то время он не собирался её искать. Но жизнь повернулась.
Олег носил теперь тёмные с диоптрией очки. Зрение только частично восстановилось. Потерял пятьдесят процентов. Пришёл он не только на похороны знакомой девушки, а ещё затем, чтоб поближе рассмотреть человека, которого должен был убить. Здесь – на кладбище, не мельком, как тогда в Росле, увидел человека, ставшего причиной его травмы. Спрятавшись за чёрными очками, рассматривал подробно, въедливо, пытаясь понять, за что полюбила этого здоровяка такая красивая девчонка, как Светка. Сравнения, рассуждения, предположения о том, чтобы было, если б он выполнил свою работу, сверлили мозг. Перед ним был объект его работы, а в могилу опускали другой гроб. Несостоявшийся преступник и его несостоявшаяся жертва, реально и виртуально – сошлись в одном месте. Олег подумал совсем банально, но верно и вполне правдиво: - все сойдёмся здесь.
Все ближайшие посёлки в округе были взбудоражены преступлением. Многие жители - читавшие газеты, смотревшие телевизоры, не знавшие Светку, пришли на поселковое кладбище, кто из сочувствия, а кто из  любопытства. У преступления появилась история – она обрастала подробностями.
Хоронили долго, неумело. Полупьяные могильщики переругивались меж собой. Дождь то припускался, то вовсе переставал. Когда опускали гроб, когда по крышке застучали первые комья земли, небо над кладбищем очистилось. Дождь прекратился, появились голубые просветы между облаками. Несколько раз выглядывало солнце. Пожилая женщина из Пояркова, знавшая Светку с малолетства, перекрестившись, громко, не обращаясь ни кому конкретно, сказала:
  - Гляньте-ка! Солнце выглянуло – никак проститься пожелало. Господь примет её! Угодная она богу! Как хороша была!
Поминки справили в кафе на центральной усадьбе бывшего колхоза. Поминали все, кто пожелал – знакомые и незнакомые. Викентий помянул стаканом водки - больше не стал. Антонина уговорила Андрея Тимофеевича пожить некоторое время у них в Росле, на что он сразу согласился. Слёзы у него всё текли и текли, глаза стали настолько прозрачными, что через них можно было заглянуть вовнутрь отцовской беды. Захмелевший от горя и выпитого, безутешно повторял: - Я виноват – позволил... Я послал тебя туда...  Прости меня дочка???

                ГЛАВА  ТРИНАДЦАТАЯ

                * 1 * 
Признательные показания Дюкин не давал. На допросах отмалчивался, ничего не просил, ни на что не жаловался. Столбов тщетно пытался подвести его к раскаянию и к сотрудничеству. На очередном допросе Столбов предупредил Дюкина, что допрос протоколируется и записывается на диктофоне.
  - Евгений Фёдорович, при осмотре ребра ладони вашей правой руки обнаружена набивка – затвердение, образованное длительными тренировками, что делало удар ею особо опасным для жизни. Сколько времени и зачем вы тренировали эту набивку?
  - Это у меня врождённое.
  - У нас есть показания заключённых, которые утверждают, что всё свободное время вы создавали себе набивку ударами ребра ладони по твёрдым предметам.
  - Не набивал, не знаю, о чём вы тут лопочите.
  - Хорошо – оставим это. Кому принадлежит пистолет системы «Макаров», изъятый у вас во время ареста?
  - Нашел..
  - Нашли?..
  - Нашёл.
  - Хорошо. Каким образом вокруг карманов кожаного пальто Егоровой оказались отпечатки ваших пальцев?! Не тогда ли, когда вы обыскивали убитую вами женщину?!
  - Егоровой не знаю, не убивал, не обыскивал. Повторяю - пистолет нашел.
  - Вы, разумеется, не знали, что пистолет, изъятый у вас, официально зарегистрирован на имя Егоровой. Все убийства, которые вы совершили этим пистолетом, свидетельствуют против вас.
Дюкин либо отмалчивается, либо отказывается признать бесспорные улики. Опытный Столбов медленно, но неумолимо припирал его к стенке:
  - Где и когда вы нашли этот пистолет?!
  - Не помню.
  - Давно или недавно?!
  - Давно.
  - Не вспомните всё-таки, хоть примерно – когда?
  - Не помню.
  - Но помните, что давно. Так?!
  - Так.
  - Хорошо, - Столбов велит стенагрофистке: - занесите в протокол!
  - Если давно, то вы изобличены в убийствах в Москве и Петербурге. Все убийства там совершены из этого пистолета. Есть и другие улики.
  - Я оговорился – я хотел сказать – недавно.
  - Недавно?!
  - Недавно
  - Тогда вы обвиняетесь в убийстве, совершённом вами из этого пистолета в Нижнем Новгороде. Зря вы Евгений Фёдорович отнимаете у нас время. Сейчас я устрою вам очную ставку с водителем грузовика, на котором вы ехали из Нижнего Новгорода. Ему вы угрожали этим пистолетом. Водителю повезло – вы его не застрелили. Другим не так повезло. Вы понимаете, о чём я?!
  - Не понимаю.
  - Водитель был на расстоянии не более шестисот метров от места вашего последнего преступления. Тогда он ничего не знал. Он увидел вас по телевизору и сам пришёл, чтобы дать показания. Так что за вами ещё два трупа и угнанная машина, которую до сих пор не нашли. У нас достаточно улик для суда, и я не стал бы вас беспокоить допросами. Просто я хотел показать вам, что мы всё знаем.
  - Ради этого вы, Георгий Иванович, не стали б меня в десятый раз допрашивать? – Дюкин ехидно усмехнулся, давая понять, что знает причину.
Прав Дюкин – Столбову так и не удалось до сих пор узнать, что-либо об изготовителях фальшивых документах. Вопрос прозвучал:
  - Кто снабдил вас фальшивыми паспортами на имена Волкова и Дорохова?
  - Я отказываюсь отвечать.
  - Отказываетесь?!
  - Отказываюсь! Я не... - он остановился, не договорив.
  - Вы могли бы помочь нам, а мы вам.
 - Я не нуждаюсь в вашей помощи... - Он опять не договорил.
Столбов закончил допрос, выключил магнитофон, отослал стенографистку. После этого Дюкин продолжил начатую, но прерванную фразу:
  - Я не нуждаюсь в вашей помощи, Георгий Иванович – я сам себе помогу, если буду молчать. Вы и сами понимаете.
Столбов понимал... Дело серийного убийцы и грабителя Дюкина практически было закончено. Оно отличалось от подобных тем, что в нём не было свидетелей. Единственный свидетель - Старцева Зинаида Николаевна могла засвидетельствовать только факт наличия у Дюкина паспорта на имя Волкова. Косвенный свидетель – водитель грузовика мог засвидетельствовать только факт угрозы пистолетом со стороны Дюкина. Других свидетелей не было. Зато экспертиза изъятого оружия, из которого были убиты жертвы, отпечатки пальцев на местах преступлений обличали Дюкина. Их было достаточно для передачи дела в суд. Отсутствие свидетелей было вполне объяснимо – преступник свои жертвы в живых не оставлял.
Столбов сделал то, к чёму упорно стремился – взял преступника в заготовленной для него западне. Взял тихо, не потревожив в позднее время жильцов дома. Единственный прокол был сделан не по его вине – технари неверно скоммутировали сигнализацию, отчего она не сработала. Зато пенсионер Панкратов выручил.

                * 2 *
Осень Викентия пошла без Светки. 
Полили долгие дожди. Ковровым листопадом осень отбомбила землю. Мокрый лист падал тяжело и безнадёжно.
Викентий всё время в доме. Выгуляет Тайсона - и в магазин - прикупит джин-тоника, водки и - в дом. С утра Антонина на работу - сосед Серёга – в дом. Квасят днями вдвоём. Серёга заявится с утра, боязливо спросит про Антонину: - ушла на работу? – и в холодильник, - похмелиться.
Студенты в институты пошли. Викентий квасит днями с соседом. Денег у матери не берёт – стыдно. Деньги кончаются - едет на рынок к хозяину.  Дня три поработает, получит заработанное и опять квасит. Так и живёт в эту осень, без Светки.
Антонина извелась. Терпеливо сердце материнское, но всё ж требовательное, потому как – ответственное.
  - Сын, ты как дальше думаешь?!
  - А никак не думаю, - весь ответ, сколько не спрашивай.
Дня два-три не спрашивает и опять:
  - Сопьёшься ты тут, Викеша. Алкаш Серёга и тебя затащит в это болото.
  - Ну, да – так уж и затащит!
Дождь остановится - Викентий отсылает соседа домой:
  - Иди, Серёга! Мне по хозяйству нужно поработать.
  - С каких это пор, ты стал таким хозяйственным?!
  - Иди! Не приходи, пока не позову.
Сгребает в кучу листья на улице вблизи дома, на участке сгребает вместе с ботвой. Запалит костерки - сразу несколько. Запах прели, дыма, запах травы - запах улетевшего лета, а в нём запахи Светкиного поля. В дыму стоит и думает, будто глаза слезятся от дыма и по настоящему текут от него - едкого.
На другой день едет к Светке. Знакомая дорога: полем, лесом, мимо Светкиного поля – к её дому. Дверь заперта – Андрей Тимофеевич, слава богу, паркет кладёт очередному богачу. Там и живёт, а значит, не пьёт.
Кладбище запущено, заросло и засыпано листьями. Мокро и грязно. Светкина могила ухожена, в цветах. Викентий каждых несколько дней убирает листья, кладёт цветы. Планирует – памятник из мрамора и красивую ограду.
Разговаривает со Светкой. Объясняет ей всё, что происходит здесь, про всё рассказывает.
Теперь уж точно знает: всего на час он разминулся со Светкиной жизнью. Да что там, на час – на целую ночь. От этой мысли останавливается сердце, едет земля из-под ног. Волком бы выть, да только Светку обеспокоишь.
Позвонил Игорь:
  - Привет, Вик! – голос бодрый, но сдержанный. Знает про всё – по голосу понятно.
  - Здравствуй, Игорь!
  - Как ты, Вик? Я всё знаю – соболезную!
  - Ну да! Откуда знаешь?
  - Знаю... Телевидение, пресса, Ирина рассказала.
  - А она – откуда знает, что это касается меня. Ведь я там никак не фигурирую.
  - Знает.
  - Следит, что ли за мной.
  - Сейчас нет. Раньше – не знаю.
  - Что так?!
  - Уехала к матери в Филадельфию. Скоро возвратится.
  - Почему не насовсем?!
  - Не догадываешься в чём причина?!
  - Нет.
  - Ты!
  - Ну да! Ты как, – Викентий осёкся... Внезапная мысль, влетевшая в голову, заплела язык, закупорила глотку, перекрыла подачу воздуха. Он с ужасом подумал о совпадении: Ирина, как и Светка, тоже поехала к своей маме! Такой длинный перелёт, террористы!
  - Вик, где ты? Куда ты пропал?
  - Я здесь, – он не узнал своего голоса.
  - Будто и не ты!
  - Верно – будто и не я...
  - Ладно, не чуди, приятель. Институт забросил, не звонишь. Что думаешь делать?!
  - Год пропущу, поработаю.
  - Тогда немедленно явись в деканат, Оформи академический отпуск. Имеешь право – у тебя нет хвостов. Декан про тебя уже спрашивал.
  - Спасибо за заботу, приятель, - Викентий умышленно употребил, неприятное для него слово.
Игорь понимающе засмеялся:
  - Не обижайся, Вик! Будешь в институте – увидимся, может, посидим в «Спинозе». Пока.
Институт, «Спиноза», Ирина, Игорь – из другой жизни. Была другая жизнь, другие люди - не повторить, не вернуть,  да и незачем.

                * 3 *
  Утром звонок. Знакомый голос:
  - Вик, доброе тебе утро! Я из-за бугра!
  - Здравствуй, Ирина!
  - Можно теплее?!
  - Здравствуй, Ира!
  - Так – лучше! Я завтра прилетаю. Может, встретишь?!
  - Извини, Ирина – не смогу.
  - Понятно, если опять - Ирина! Вик, я нужна тебе! Особенно сейчас!
Викентий не знал, как отреагировать на её слова. Взял паузу.
Она пощадила, переменив разговор на дежурный вопрос:
  - Как ты?!
  - Хорошо.
  - Хорошо?!
 - Хорошо!
  - Пока, Вик! Увидимся, - она мгновенно отключилась, чтобы не услышать ответа.
Ирина, против его воли, снова возникает в его жизни. Вспомнил неожиданно сковавшую ему сердце боль, когда подумал о том, что с ней может случиться несчастье. В тот момент он подумал о ней, как о близком человеке, которого больно было бы потерять. Сейчас - переменил своё мнение: нет - тогда подумал о ней, как о хорошо знакомом человеке, с которым, не дай бог, может случиться несчастье. Он растерялся от переменчивости и путаницы мыслей: - что же я – не могу понять себя?! - Бред какой-то... Бред! - Ни о чём я вообще не думаю, и думать не хочу! - Неужели Ирина опять станет прессовать меня своими звонками, слежкой?! - Снова станет подсылать нанятых амбалов, чтобы проучить?! – Пусть так - даже хорошо - это выход! - Пришибу, кого ни будь из них и сяду! -  Бред! - Полный бред!..
Осень ушла. В жизни осталось всё та же полная неразбериха. Только полёты в поисках Светки прекратились, и рука не затекает.
  - Ма! Я больше не летаю!
  - И я, сын!
Антонина ждала подобного сигнала, но не такого сильного: - переболеет, стало быть. – Не скоро, но переболеет! - Нужно набраться терпения и помочь. - Жизнь возьмёт своё!

                * 5 *
Высокое начальство решило провести судебное разбирательство в районом центре, которому административно подчинялся посёлок Поярково - место жительство последней жертвы преступника. Зал судебного заседания был совершенно не пригоден для суда такого масштаба, учитывая интерес прессы и телевидения.
Столбову эта затея не нравилась - он считал, что суд должен проходить в Москве. Однако – не он решал. Соорудили металлическую клетку. Разбирательство решили проводить в открытом режиме, не ограничивая посещение жителям близлежащих посёлков и прессы. Зал и так невелик, а тут ещё часть зала отняли для клетки.
Первые дни зал набивался битком. Рутина судебного процесса быстро надоела обывателю – посмотрели серийного убийцу, послушали и достаточно. Пресса и телевидение осветили начало процесса – убрались восвояси, до окончания. Заседания пошли своим чередом, как правило, до обеда, после чего судья – женщина неопределённого возраста, объявляла перерыв до завтрашнего дня. Иногда на два дня.
Викентий приезжал на мотоцикле. Сидел в первом ряду вместе с Андреем Тимофеевичем. Преступник на расстоянии  пяти метров! Он боролся с искушением разломать, разрушить клетку – добраться до человека, отнявшего Светкину жизнь. Андрей Тимофеевич тихо шепчет:
  - Завтре принесу соляную кислоту – плесну ему в рожу!
Викентий держит его за руку, успокаивает:
  - Не нужно, отец. Суд всё решит по справедливости!  Ему не выйти на свободу –  сгниёт в тюрьме!
Дюкина в наручниках привозят в обычном милицейском газике в сопровождении двух милиционеров с автоматами. Другой охраны в зале нет, вход в зал свободный. Столбов обращает внимание судьи на необходимость ужесточить режим охраны и пропуска в зал. Судья отнекивается – охрана, дескать, не её компетенция. Столбов настаивает:
  - Вы можете потребовать!
  - Могу, конечно!  Только незачем! Куда он денется из клетки?!
Суд идёт: то тащится, как телега по разбитой дороге, то вприпрыжку, то бегом. Такова неспешная судебная практика – она и есть гарантия объективного разбирательства.
По утрам холодная роса на крышах, на траве. К обеду бывает тепло – бабье лето прошло, но иногда возвращается.
Викентий ездит в Поярково, сажает Андрея Тимофеевича на заднее сиденье и привозит к зданию суда. Потом обратно, но сперва к Светке. Потом вместе обедают, её поминают. Так всякий день, когда суд. Конец октября – зима в лицо дышит, чтоб помнили, кто идёт.
Андрей Тимофеевич спрашивает:
  - Викентий, знаешь какой день у нас?
  - Знаю, отец, знаю – Светке четырнадцать лет!
  - Не пойдём, сынок, ныне на суд. Ныне - Светкин день. Поедем к вам в Рослю, дождёмся Антонины и вместе справим Светкин день.
После Светки один остался Андрей Тимофеевич. Брат Севка, вроде, как есть, а нету – не позвонит лишний раз. Прильнул мужик к Викентию, как к сыну. Видел: - не обижал дочку, жалел её, да и она, своенравная, только его и признавала. - Хорошо им вместе было, хоть и вздорили. - Она б за ним, как за каменной стеной была. - Ко мне - уважительный!
Дни идут, суд идёт... Объявляют: - Встать! Суд идёт!..
За окном снег забелил деревья и крыши. В домах печи затопили, в зале отопление жарит вовсю – духота. Зима и суд пошли вместе. Со Светкой у Викентия зимы не было - теперь есть. Он думает: – навсегда!..

                * 6 *
У здания суда «Фольксваген» - останавливается подальше от Викентиева «ИЖА». Ирина не сразу выходит из машины – посидит, покурит. Выйдет – не узнать: пальто, платок, волосы тщательно под платок подобраны. Садится в последний ряд – в угол. Такой маскарад только первых несколько дней, пока сама не ознакомилась с обстановкой. Её агент целую неделю сюда ходил – делал работу. Отслеживал всё по часам: начало, перерывы, переносы, конец. Запоминал, кто, где располагается – где Викентий сидит, где охрана находится, как расположен вход в зал. Агент подробно нарисовал схему зала, пояснил порядок работы суда. Несмотря на это, Ирина несколько раз съездила сама, чтобы убедится в правильности донесений её платного агента. Тогда и переодевалась. Не хотела ненароком встретиться с Викентием. Потом убедилась, что в этом нет необходимости. Никто её здесь не знает, а Викентий настолько погружён в себя, что и рядом не заметит.
Приезжает Ирина позже, когда суд уже идёт, когда мотоцикл на месте и все в зале на своих местах. Никто не обращает внимания на молодую женщину в шикарной дублёнке, с сумкой через плечо, иногда появляющуюся в суде. На голове шапка мужского покроя из норки, волосы спрятаны под шапку. Она садится на последний ряд и внимательно слушает. Быстро покидает зал незадолго до окончания заседания.
В заднем ряду она за спинами у всех. Впереди – Викентий и все другие в рядах - не могут её видеть. Её видят: судья, секретарь суда, охранники, подсудимый, государственный обвинитель, иногда адвокаты. Все они привыкли иногда видеть в зале эту молодую женщину. Её принимают за журналистку, потому что она иногда что-то записывает в блокнот. Столбов не видит её, потому как тоже сидит в первых рядах и уходит последним.
За время суда Дюкин изучил всех присутствующих. Он превратил  изучение в игру, в некое развлечение – рисовал себе их характеры, поведение в обыденной жизни, в сексе. Это особо забавляло, когда он представлял себе прокурора во время полового акта. Он усмехался, рисуя себе мысленно такую картину. Однажды откровенно расхохотался, чем всполошил судью и адвоката, который подошёл к нему с вопросом, - всё ли у него в порядке. Иногда он подходил к решётке, крепко сжимая в руках прутья, медленно обводил взглядом всех присутствующих, останавливаясь на каждом персонально. Только Столбов, изучивший повадки Дюкина, понимает его поступки: - от безнадёжности своего положения, пытается хоть кого-то запугать! - Считает свой взгляд устрашающим – единственное оружие в его распоряжении. - Было б другое – не задумываясь, пустил бы в ход!
В другой раз Дюкин всё заседание сидит безучастный ко всему происходящему, а иногда мечется по клетке, как загнанный зверь. Столбов и это оценивает: - страх - примитивный страх поселился в мозгах. - Он увидел впервые, как бы со стороны, свои преступления и впервые услыхал оценку, данную им. - Этот страх источит его мозги, душу – страх, а не срок по суду, и есть настоящее наказание.
Дюкин обратил внимание на появление молодой женщины в дублёнке и мужской норковой шапке. Мраморное лицо, зелёные глаза, шапка надвинута глубоко на лоб. Она поначалу насторожила чувствительного ко всему непонятному Дюкина. Она была непонятна ему, а потому настораживала. Потом он как-то привык к её непостоянному присутствию, к её приходу со значительным опозданием и уходу раньше времени. Дюкин не пытался воздействовать на неё взглядом – далеко сидела, но взгляд её зелёных глаз ощущал на себе. Эти глаза тревожили - он не мог объяснить себе причину, потому тревожили. Он пытался понять, зачем она здесь, кто она – неужели просто зевака?! Нет – журналистка, что-то пишет иногда. За неимением другого объяснения, Дюкин успокоился на этой версии.
Дни зимы шли медленно вместе с днями суда... Суд шёл примерно раз, иногда два в неделю.
  - Суд идёт!..
Ирина пропускала много судебных заседаний, на что никто кроме Дюкина, разумеется, внимания не обратил. Когда её не было, ему не хватало этой молодой женщины с зелёными глазами в норковой шапке. Он привык видеть её – она приучила его к этому. Он мысленно разыгрывал для себя сцены, объясняющие её отсутствие. По одной из версий, она разругалась с мужем, или с любовником и он убил её. Эта версия привела его в восторг. Других версий он больше не придумывал. Потом она появлялась снова – потом исчезала. Она меняла одежду – то шуба, то дублёнка, но неизменно висела на плече  красная кожаная сумка.
Суд пошёл на третий месяц – медленно,  с большими перерывами, неотвратимо, приближаясь к финалу. Финал был известен Дюкину – пожизненное заключение. Его пугало другое – полная безвестность, серая жизнь заключённого, ждущая его после суда. Он уже привык ощущать себя в центре внимания: люди, с интересом разглядывающие его, пресса, телевидение – он панически боялся лишиться этих проявлений активной жизни.
Судья, адвокат, государственный обвинитель, эксперты криминалисты и подсудимый с ними – все неспешно катили вперёд судейскую телегу в меру своих сил и обстоятельств дела.
   - Встать!.. Суд идёт!..
Ирина появилась без головного убора в пожаре разбросанных на плечах волос, уселась, в пустом ряду, поближе к Дюкину. Это изменение Дюкин заметил.
Ирина, стараясь не привлекать к себе внимание, уселась и поставила сумку рядом - на пустое сиденье. Подсудимый обрадовался её появлению – ему её явно не хватало.
Решив, что женщина теперь в пределах досягаемости его взгляда, подошёл к краю клетки, взялся руками за прутья решётки и попытался, встретился с взглядом её зелёных глаз. Облик рыжеволосой женщины, её зелёные глаза обожгли Дюкина. Ему почудилось, что он тонет, запутавшись в зелёных водорослях. Водоросли, как змеи душат его, лишают воздуха. Он завопил:
  - Ведьма!.. Она пришла исхитить мою душу!.. Ведьма... Ведь...
Он не смог договорить, он никогда не договорит, потому что Ирина уже палила из двух «Берет» сразу. Она в одно мгновение изрешетила голову того, кто за решёткой секунду назад, испуганно вопил.
Он ждал её появления, и она пришла!..
Первые же пули опрокинули бы Дюкина навзничь, если б он не держался руками за прутья решётки. Он ещё, как живой, постоял, вцепившись в них. Но он был мёртв уже целую вечнсть. Никто сразу не понял того, что произошло, и что необходимо делать... Милиционеры не могли стрелять в Ирину – впереди неё сидели люди. Она палила через их головы, стоя - из двух пистолетов. Сделав четыре скорострельных выстрела – по два из каждого пистолета, она ни разу не промахнулась. Откинула пистолеты в сторону на пол и подняла руки вверх.
Раньше других сидящих в первом ряду опомнился Викентий. Ещё сидя, он успел заметить, как пропали судья и прокурор. Ему показалось, что однажды он уже слыхал такую скорострельную дробь выстрелов. Вскочив и обернувшись, увидел Ирину и, в ужасе оттого, что она сделала, закрыл лицо руками. Одновременно с Викентием, но по иному, досадливо среагировал Столбов: - сколько труда потрачено, для того чтобы всё так примитивно кончилось. - Сколько моего труда!..
Судья и прокурор вылезли из под столов, когда охранники надевали Ирине наручники. Она не сопротивлялась. Она смотрела на Викентия, стараясь поймать его взгляд, а он, закрыв лицо руками, думал о том, что теперь будет с ней.
Её повели к выходу. Обернувшись, она крикнула:
  - Я сделала это для тебя! Я доказала тебе! 
Охранники тащили её к выходу. Она продолжала кричать, теперь не оборачиваясь:
  - Я нужна тебе! Я тоже хочу быть!..
Прежде чем за ней захлопнулась дверь, в последний раз обернувшись, она успела еще несколько раз выкрикнуть, растягивая слова:
  - Яяя... тожее... хоочууу... быыть!.. Быыыть!.. С тобой! Не влаа… деть!

                * 7 *
Андрей Тимофеевич только и сказал:
  - Господь освободил меня - девка покарала злодея!
Викентий не слыхал этих слов – он выбежал из зала суда следом за Ириной. Её уже заталкивали в милицейский газик, когда, обернувшись, она увидела его. Она снова, но совершенно спокойно, так чтоб он услыхал, крикнула:
  - Вспомни, что я обещала! Я доказала тебе! Дождись меня!
Газик рванул с места и умчался, оставив позади себя ошеломлённых случившимся людей.
Викентий вспомнил тот разговор в машине! Ее, не обращённое к нему, отсутствующее лицо и то, что она сказала тогда. Он вспомнил и понял: - если бы ей не представился этот случай, она нашла бы иной, чтоб доказать своё! - Что это – сила характера или сила любви?.. Может быть – то и другоё? Сколько же несчастий обрушилось на головы близких мне людей по моей вине?!
Все расходились, разъезжались. Увезли труп Дюкина. Покончив с бумажными делами, уехали прокурор, судья, следователь Столбов. Опустела стоянка у здания суда - одиноко стоял мотоцикл и его отчаивавшийся хозяин. Поодаль также одиноко стоял Андрей Тимофеевич, не решавшийся подойти к Светкиному мужу. Потом Викентий сам позвал его:
  - Поехали, отец, к Светке.
  - Поехали, сынок! День то какой! Господь ослобонил меня - снял грех с моей души! Я ведь в завтре собрался облить его солянкой.
Мтоцикл ровно гудел. На заднем сидении Андрей Тимофеевич крепко держался за Викентия. Они мчались на могилу к Светке...
Яркое солнце слепило глаза – всё искрилось, сверкало, блестело. Белое, в снегу Светкино поле жило своей жизнью.

                * 8 *
Утром третьего дня звонок на мобильный удивил Викентия. Он не ждал его. Знакомый голос:
  - Вы всё видели?..
  - Да, Борис Константинович!
Возникла угрожающая пауза. Борис Константинович хотел взорваться упрёками и обвинениями. Сдержался – ума хватило и выдержки.
  - Я вас не виню!..
  - Вините!
Опять пауза. - Как трудно сейчас отцу, подумал Викентий. Как трудно ему говорить со мной!
  - Я прошу вас – не оставьте её?! Она в беде сейчас и в вас нуждается больше всего. Я найму самых лучших адвокатов, они добьются для неё минимального срока. Не оставляйте её – прошу вас?! И простите меня?! Вы меня слышите?! 
  - Слышу!
  - Скажите, что ни будь?
  - Обещаю!..
  - Я вам на днях позвоню.
Борис Константинович отключил телефон. Викентий долго сидел с трубкой в руке, склонив голову к коленям. Одна единственная горькая мысль занозой сидела в голове:
  - Вместо двух близких мне женщин, у меня теперь двое несчастных отцов...
Цфат. 2004г.