Призрак колонии особого режима

Затерянная в тайге ИК-56 «Черный беркут» — единственная колония для пожизненно осужденных в Свердловской области. Она была официально расформирована в 2018 году, но продолжает функционировать до сих пор. Три десятка сотрудников ФСИН охраняют трех заключенных поселенцев, обеспечивающих работу местной котельной и уборку территории. Рядом с колонией-призраком борется за выживание поселок Лозьвинский. Его должны были расселить, но власти просто сожгли нижнюю половину поселка и заровняли ее бульдозерами. В оставшихся домах жизнь еще теплится.

«Если колонии не будет, то и главного управления ФСИН не будет»
В «Черный беркут» в советское время свозили приговоренных к расстрелу. С 1996 года, после введения моратория на смертную казнь, здесь сидели осужденные на пожизненное. Свое название колония получила благодаря бетонной скульптуре беркута, который держит в когтях голову змея. Ее автор — экс-сотрудник ГАИ из Нальчика Хабас Закураев, получивший 25 лет за убийство тещи.

«Беркуты — падальщики, а мы и есть падаль», — объяснил художественный замысел Закураев. По крайней мере, так это запомнили.
О планах закрыть ИК-56 стало известно в начале 2018 года. На тот момент в «Черном беркуте», рассчитанном на пребывание 354 заключенных, оставалось 83 ИМН (приговоренных к исключительной мере наказания, расстрелу) и трое ПЖ (осужденных пожизненно). К концу года их перевели в недавно построенную ИК-6 «Снежинка» в Хабаровском крае. С 2019 года «Черный беркут» де-факто прекратил свое существование.
Соответственно встал вопрос о будущем поселка Лозьвинского, который разросся вокруг колонии. При аналогичных обстоятельствах за несколько лет стремительно деградировал другой свердловский поселок — Пуксинка на реке Тавде. До 2014 года «градообразующим предприятием» Пуксинки была исправительная колония №;14 особого режима. Потом ее закрыли, и жизнь в поселке замерла.

В Лозьвинском все пошло не так. Как оказалось, ИК-56 продолжает функционировать. Автоматчиков на вышках нет, но забор цел, колючая проволока не смотана, ворота заперты. Две миловидные сотрудницы дежурной части ИК-56 на порог незваных гостей не пускают и отправляют визитеров «в штаб за углом». Что сейчас происходит внутри охраняемого периметра — секрет Полишинеля. Вместо матерых душегубов там отбывают срок три заключенных поселенца.
Они топят дровами котельную, чистят дорожки от снега. Но главное — обеспечивают работой три десятка сотрудников ФСИН, оправдывая их пребывание в опустевшей зоне.

«Пока охраняем. Сколько так будет продолжаться — никто не знает. Из ГУФСИН [Свердловской области] нам звонят и спрашивают, сколько мы еще простоим», — говорит исполняющий обязанности начальника ИК-56 Алексей Ендальцев. Корпуса колонии, поясняет он, сильно изношены и в любой момент могут рухнуть.
«В последнее время, когда там жили зэки, ужас что творилось. Будущего нет у колонии, однозначно», — продолжает Ендальцев. Сам он, как только колонию закроют, рассчитывает уйти на пенсию. О том же самом, кажется, думает и начальник ИК-56 Алексей Мельников. В день моего визита он формально находился еще в отпуске, по факту был в Лозьвинском и осматривал, что происходит во вверенном хозяйстве. «Все вопросы по закрытию надо задавать в Госдуму, они готовили утверждение о закрытии колонии», — советует подполковник.

Среди жителей Лозьвинского и Полуночного (ближайшего к Лозьвинскому населенного пункта) популярна теория, согласно которой «Черный беркут» до сих пор не закрыли, так как это выгодно руководству ФСИН.
«Я бы сказала так: „Вверх и в темноту уходит нить“. Колония особого режима на территории области — это звания, горячий стаж, особые соцобеспечение, пенсии», — считает депутат Ивдельской думы, жительница Полуночного Надежда Мищенко.