8. 55 Вдова, удова

Так себя Анна Сергеевна называет. Хочу рассказать о многотрудной жизни сватьи моей Анне Сергеевне Карсаковой, а вот теперь по порядку, который в памяти у меня сложился.
            
Родилась она в п. Урлык Чукойского района Читинской области, сегодня в 2018 году ей 88 лет.
            
Росла в многодетной семье под надзором суровой матери своей, росла и не училась в школе, писать, читать, научилась сама чуть позднее. Семь детей у матери было, но если по справедливости то 11 детей было, но осталось только семеро. Мать старалась хоть как то воспитать своих многочисленных детей, но это давно было.
          
В то время семья жила в Ушотах, так посёлок назывался, Анна подросла и дояркой работала и чтобы не голодной быть всегда кружку с собой брала, чтобы молочка свешего без надзорного выпить можно было, чтобы сытой быть особого достатка в семье не было, что зарабатывала всё  мать суровая забирала для своей семьи многочисленной. Не было у Анны собственной, независимой жизни.
         
В одночасье убежала Анна в п.Хорчатой, в леспромхоз, где говорили что и деньги за трудодни дают, и приодеться можно, а то ведь ничего то и нет, ни обувки теплой, ни душегрейки, хорошей  взамен телогрейки стеганой. Три года работала в леспромхозе. А чтобы трудодни зарабатывать и норму выполнить деревья пилили, лес валили, и повседневную норму сдавали и учётчики всегда за этим следили и проверяли для того чтобы трудодни заработанными были.
         
Трудодни, трудовые, трудные дни. Работа трудная, тяжёлая. Как то смирилась она с этим и думала только об одном, поесть, поспать в тепле чтобы утром силы были лес валить.
         
Каждый человек привыкает и приспосабливается к любым обстоятельствам в жизни и считает, что это всё и у всех с разными многотрудностями в жизни всегда есть.
            
Жизнь молодая требует своего всегда и в любых жизненных условиях, замуж вышла, к сожалению, за пьяницу. Четырёх детей родила, но в одночасье муж её Валентин не то горячительное спиртное выпил и ушёл в мир иной.
            
Жалко отца своих детей, но перекрестилась Анна, что наконец-то освободилась от мужа пьяницы, который всё из дома выносил, чтобы выпить зловредное, но веселящее зелье.
            
Муж постоянно пил, а в промежутках под хмельком начинал вдруг понимать, что внимание детям уделять надо. Любил он рыбалку, и дочку Марину брал  собой рыбу ловить, шишку кедровую собирал в кедраче. Бьёшь по кедру колотом и шишки падают. Колот это жердь, на которой чурка закреплена. Просто это большой молоток.
            
Понятно, что и удовлетворение от всего этого получал. Возвращался и вновь пить начинал, не знаю что это у него, было, может быть от безысходности, но это не так, в доме всё было стараниями жены Анны.
          
Наверное, была у него, как не странно это звучит болезнь, алкоголизм.
          
Поняла Анна, что с этим надо бороться, а как, самогон нужен был в качестве разменной  валюты на дрова, на сено, на вспашку огорода, да, наконец, и на праздники надо, чтобы на столе было что выпить.
          
Вот так и жили. В одночасье его не стало по причине алкоголя, когда в больничке самопроизвольно не то выпил. Конец жизни закономерным стал. Вспоминает Анна, когда поставила самогон и сказала что он для семейных нужд, ты не трогай и не пробуй. Попробовал. Анна тут же вылила его на землю.
          
Муж Валентин ругая её непотребными словам руками отжимал вот эту кашу земельно-самогонную и пил. Допился. Бесславный конец наступил в больничке.
          
До этого случаи разные были, когда она всё в дом несла, а он всё это на пропой души ненасытной продавал и бил жену чтобы потешить свою власть домашнюю. Такие взаимоотношения в семье были.
         
Анна. Огород, скотина, работа на пекарне в п. Харагун в качестве рабочей, благо здоровье позволяло мешки с  мукой тягать. В конце смены мешки из-под муки трусила и муку домой приносила, корову и чушек кормила. Главой семьи стала, как основной добытчик.
          
А ведь была семья и дети росли, и Анна старалась, чтобы все сытыми и одетыми были.
          
Посёлок Харагун совсем уж не большой, это железнодорожная станция, а в прошлом и леспромхоз был с пилорамой и жизнь активная была вместе с солдатиками стройбатовскими когда пилорама работала.
          
Живёт Анна одна, работает на пекарне и кур и чушку-свинью и коровенку держит,  и всё  своё, яйцо, мясо, молоко, сметана, масло.
          
Одна. Бобылкой живёт, хотя ещё не совсем уж старая.
          
Казалось бы, всё так и должно было продолжаться до старости лет её.
         
А всё не так случилось. Посёлок маленький и все друг друга знают о тебе с пелёнок, где появился на свет божий, где крестился, как жил и живёшь до времени сего, а самое главное есть или нет у тебя недостатков разных о которых все соседи знают.
          
Но всё равно был у неё недостаток,  большой, чересчур уж самостоятельная была, всегда и постоянно много работала на хозяйстве своём и от этого и денежку имела.
          
Совсем рядом с небольшой речушкой жила семья муж и жена которые, в медицине работали. Муж Борис, а отец его Николай Петрович участник ВОВ вдруг овдовел, жены не стало, и детям почему то не стал нужен, вернее нужен был когда пенсия на горизонте маячила вот тогда и приходил сын и говорил, папа дай денежек всё равно они тебе те так уж сильно нужны.
            
Согласен был отец, да действительно не нужны, но нужно тепло душевное, может быть вы меня к себе возьмете. Нет. Решили пристроить его какой–нибудь женщине. Всё точно к Анне самодостаточной пристроили.
            
Сватья моя Анна Сергеевна Карсакова приняла его, обогрела душевной теплотой. В то время, когда он долго не мог душевного пристанища найти  у детей своих.
          
Годы девяностые. Тяжеловастенькая жизнь настала, и всё через товарообмен натуральными продуктами.
         
Год 1992. После Чернобыля в эти мутные, безденежные времена решил я подзаработать не много, чтобы жизнь чуть обеспеченнее стала для семьи моей.
            
Чтобы в прибыли быть купили с сыном Иваном шали пуховые  и в г. Хилке  Забайкальском их продавали.
            
Забайкалье холодное, пуховые шали любит и в основном не на нитке хэбэшной вязанные, в этом случае они легкие и теплые на плечах женских. Вообще  хорошо съездили и я даже шины для своей машины Жигули купил.
         
Харагун в Забайкалье и  здесь Анна Сергеевна, сватья моя живёт, а мы со старшим сыном Иваном с шалями приехали.
         
Анна,  теща Ивана, а я вот такой сват.
         
Подворье. 10 соток земли под милой сердцу картошкой, банька, колодец, стайка для скотины, курятник летний и зимний прямо в доме, и всё как у меня в детстве далёком. Хорошо нас встретили, хлебосольная сватья, пышки из печки, а на столе мясо и сало чушки поджаренное. Если признаться то я первый раз попробовал сало, жаренное когда  хлебом макаешь в растопленный жир. Вкуснятина. Потом были пышки  печенюшки сладкие и вместо чая я запивал их сливками домашними.
            
Утром вышел облиться водой из колодца, в котором вода прохладная и вкусная. Облился, осмотрелся и удивился, почему-то  не заметил, что вдоль всей изгороди поленницы дров да не на одну зиму. Подобные поленницы, правда, в меньших объёмах, я с братом тоже вдоль изгороди ставил каждый год когда  чурки колол.
          
Николай Петрович вторым мужем стал Анне, которая всегда его уважала и называла только Николаем Петровичем, наверное, это дань большого уважения к нему в душе у неё была.
          
Николай Петрович. Война. Разведчиком он был и всегда на передовой, и всю войну прошел, чтобы мы победили Германию фашистскую.
          
Неоднократно раненым был и всегда в строй, на передовую возвращался. После победной войны вернулся в своё родное Забайкайлье в Харагун к детям своим, и вот таким вдруг не нужным и не обласканным,  и не обихоженным  стал, когда нет жены, и женского тепла не стало, были сыновья со своими семьями и им всегда не хватало на жизнь, а вместо здравствуй всегда говорили  папа,  дай денежек.
         
Не хватило внимания у детей Николая для отца своего и решили они пристроить  к женщине одинокой.
         
Меня всегда это как-то принижает во всех чувствах родственных, неужели отец родной никому не нужным стал. Харагун, глубокое Забайкалье, где все живут, не процветая и все о дополнительных заработках думают. Не зажиточным край в то время был.
         
Вот так и стал Николай вторым, вначале гражданским мужем, жили вместе, трудились вместе, огород большой, картошку обиходить надо, поленница дров рядом с забором вокруг огорода довольно большого, как мне показалось, что для них это на три морозных зимы вдосталь хватит.
         
Разборки. Сын вдруг спохватился что отец, который раньше пенсию ему отдавал теперь только на себя и на вновь обретенное тепло тратит. Возмущаться стал и Анне выговаривать начал, а Анна в ответ, вы же сами его познакомили со мной и привели, и попросили, обогрей и приласкай его, а то он в тягость вам. Спросил сын отца своего, не хочет ли он вернуться назад, отец ответил миролюбиво, ты сын мой, я тебя люблю, но я жил одиноко с вами, а здесь я душевное тепло нашёл.
            
Остался Николай с Анной и в одночасье сказал ей давай поженимся, на что она ответила, что и так нам не плохо. Николай спокойно сказал ей, когда  меня не будет, может быть, государство, помня, что я воевал и здоровье потерял на войне, в чём то и тебе поможет, не отказывайся я к тебе с открытым сердцем и душой обогретой говорю об этом.
          
Согласилась. Оженились, расписались, как Анна говорит, десять лет спокойной семейной жизни у неё было, да что там греха таить, когда потихоньку от Николая денежку совместную своим детям отдавала. Конечно же, Николай никогда не показывал вида, что знает об этом.
               
Не стало Николая, а бобылке стало неуютно одной  в доме жить. Распродала всё и поехала к сыну Петру в Благовещенск пожить, три месяца прожила, а потом приехала в Волгодонск к дочери своей.
             
Жили совместно несколько лет, но привыкла Анна всегда самостоятельной быть и не зависимой от дочери своей. Вот  тут и исполнилось пожелание Николая. Она вдова участника войны первой группы. Полагалась  ей и пенсия и сертификат на квартиру. Выхлопотал вместе с ней и то, и другое.
             
Живёт Анна в однокомнатной квартире. Как-то не привычно ей было, просто так  сложа руки сидеть, работать надо. Шерстяную нить прядет, и носки вяжет для зимнего сезона и продает. Покупают т.к. это не нитка с шерстью, а просто шерстяная нитка, спряженная руками на веретене малом.
               
Конечно, нужна денежка от продажи носков чтобы доченьке Марине их дать, говоря при этом, что не заберу я всё с собой, а для тебя польза будет.
             
Кстати считать копеечку она умеет, сама себя образовала трудом и стараниями своими, азбуку выучила, читать научилась и чуть-чуть писать может.
            
Поговорка у неё простая о жизни своей, что не скажешь и не вышепчешь о том, что у меня в жизни было.
            
Женщина до простоты удивительная. Стол. Торжество очередное, а тут её обычное заявление, сниму я зубы протезы, чтобы не мешали они мне при разговоре, а мягкое я и так съем. Оказывается, они ей нужны только для разговора и чтобы щеки не впалыми были.
            
Жизнь казалась длинной и нескончаемой, сегодня уже 88 нежданный юбилей наступает, но есть большое желание подтвердить гадание цыганки, что 90 лет проживёшь, а может быть и больше, и всегда будешь в трудах своих.
          
Вот такая вдова, «удова» рядом с нами живёт.