Тая. гл. 24. Головой в сугроб

         Утро оказалось на редкость свежим и радостным. Оно дрожало и нежилось, и  пусть с большой неохотой, но всё же просыпалось. Ласково светило солнышко. Лёгкий морозец сковал хрустящий наст. Чистый, живительный запах сосны приятно щекотал ноздри.
         Мы с Таей взяли лыжи и пошли кататься. Как же прекрасна наша Карелия, наша северная сказка. Не случайно финны так не хотели её нам возвращать.
         Почти все стволы деревьев были забрызганы блестящим инеем. Белые шапки снега покрыли тёмные ветви елей.
Одна такая шапка, сорвавшись вниз, осыпала Таю с головы до ног серебристой перхотью. Её громкий визг чуть не лишил меня слуха. После чего мне пришлось долго её отряхивать и приводить в чувство.
         Повсюду снуют синички. Эта мелкая птаха не дезертировала как другие, а осталась зимовать вместе с людьми.
Приятно сознавать, что мы не одни в этом белом безмолвии.
         Холодный хрустально-чистый воздух наполнял нас живительной бодростью, веселил душу. Но стоит только глубоко вздохнуть, как сразу обжигает горло. Ну что ж, ещё одно грозное напоминание, что с морозом шутки плохи.

        Недалеко от профилактория находился маленький трамплин. Я его всегда объезжал, да и Таю предостерег. Но она меня не послушала и спрыгнула с него легко и непринуждённо, Глядя на нее, я тоже попытался это сделать — но потерял равновесие и улетел головой
в сугроб. Она долго смеялась.
         -- Ну что, гнилая интеллигенция! Когда на лыжах-то научимся стоять?
         Ей пришлось отрывать меня из сугроба. Я так застрял, что быстро выбраться уже не мог.
         -- Нельзя стоять на прямых ногах, -- корила она меня, -- нужно амортизировать приземление.

         Морозец-то между тем крепчал. По радио передавали, что к обеду будет минус 25, плюс ещё ветер. А мои руки
в летних перчаточках совсем закоченели. Пальцы уже не сгибались.
         -- Ну ты и зяблик, -- сказала Тая. Сняв с меня перчатки, она стала отогревать мои пальцы своим горячим дыханием, но это не помогло – я не мог пошевелить ни одним из них. Тогда Тая засунула мои замёрзшие пальцы прямо себе под свитер, на голое тело.  «Ну ты и ледышка! -- закричала она. -- Ой как холодно!».
         -- Что ты делаешь? – спросил я.
         -- Так во время войны в госпиталях отогревали моряков, которые побывали в ледяной воде. А сразу в тепло нельзя: ткани человека могут разрушиться. Пикуль об этом писал.

         И верно. Через несколько минут я начал чувствовать свои пальцы. Затем Тая вынула мои руки из-под свитера, растёрла пальцы снегом и насухо вытерла платком. А потом сняла свои шерстяные узорчатые красные варежки и надела их
на меня.
         -- А как же ты? – спросил я.
         -- Ничего, я не замёрзну, я привычная, -- ответила она.


http://proza.ru/2020/12/30/1353