Прометей

             Вместо пролога — разговор двух неизвестных               
Первый неизвестный — Он выглядит счастливым               
Второй неизвестный  ––  Это не надолго               
Первый неизвестный — Я против               
Второй неизвестный — Ты всегда был против
Первый неизвестный — Он мой друг
Второй неизвестный — Да, но ты мой сын 
               

                Она
      Лиза шла по слякотной, мартовской улице, старательно обходя лужи подтаявшего снега. Она шла и улыбалась, улыбалась, радуясь первому солнечному дню в этом месяце и её светло каштановые волосы искрились красным золотом под яркими лучами.  Радость, переполняя, искала выхода, хотелось бежать вприпрыжку не смотря на сырость и грязь под ногами. Даже предстоящее возвращение домой не могло, как обычно, привести в уныние. Этот день был исключительный и ни что не могло его испортить. Она влюбилась и сегодня узнала, что ее любовь взаимна. Он лучшее из того, что было и есть в ее жизни, и она сделает его счастливым.

                Он               
       Это случилось, случилось, о чем он даже не смел мечтать, эта девушка, прекрасная, словно сошедшая с олимпа богиня, скоро станет его женой и это было настоящее чудо. Тьма, так долго окружавшая его, отступила, теперь она уйдёт навсегда, исчезнет и они будут счастливы. Он, Артем, будет беречь её, как зеницу ока и даже тень печали не ляжет на его любовь.

                Она
        Вот она и дома, в запущенной, захламленной, грязной квартире, где не возможно навести порядок, этот подвиг не под силу даже Гераклу. Лиза была уверена, что Авгиевы  конюшни – просто рай по сравнению с их жилищем. Генератор беспорядка – вечно пьяные родители, тоже были дома, их брань и вопли, она услышала еще на лестничной площадке и не только их, как всегда там было сборище опустившихся пьянчуг. Тихонько, стараясь не шуметь, она пробралась в свою комнатку, самую маленькую и чистую в их квартире. Закрылась на задвижку, переоделась и прилегла на колченогую, продавленную тахту, одну ножку которой заменял кирпич. Легла и закрыла глаза, представляя его лицо, слушая его голос, который музыкой звучал у нее в голове и не заметила, как задремала.
Ей приснился огромный орел, он летел прямо на неё, его мощные крылья с шумом и свистом рассекали воздух, клюв птицы был хищно раскрыт и желтые фосфоресцирующие глаза горели ненавистью и злобой. Он ненавидел её, Лизу, какой то всепоглощающей и вечной ненавистью и она скоро погибнет, погибнет, что бы возродиться вновь для новых страданий. Сильный стук в дверь разбудил, вырвал ее из кошмара сна, чтобы ввергнуть в него наяву. Стучала мать, визгливым голосом требуя открыть дверь, и срочно дать денег на бутылку. Лиза распахнула дверь и увидела чудовище с перекошенным ртом и заплывшим глазом, чудовище, которое пожрало ее маму и жалость высокой волной накрыла ее, она почувствовала, что тонет, захлебывается в ней, желании спасти маму, спастись самой. На мгновение ей показалось, что сейчас произойдет чудо и все станет как раньше, до смерти её сестры, все ужасы последних пяти лет исчезнут бесследно и их семья возродится вновь, но чудес не бывает. Мать выхватила из руки Лизы сто рублей – последние её деньги, а до зарплаты еще три дня, и исчезла по направлению кухни, где находились остальные участники попойки.
Отец никогда не просил у нее денег, никогда, это всегда делала мать, но легче от этого не было – их желание, бессознательное желание наказать себя за смерть младшей дочери, медленно, но верно сводило их в могилу, они и её тянули  за собой, хоть и не отдавали себе в этом отчета. Запястья Лизы пересекали множественные шрамы, вряд ли это было настоящее стремление умереть, скорее она, будучи подростком, хотела таким образом достучаться до родителей, вернуть их к реальности – сестра умерла, но я еще жива, спасите меня, пока не поздно, но все было напрасно – деградация родителей была быстрой и неотвратимой, как Рок.
Лиза начала вытягивать себя сама: хорошо училась, начала подрабатывать, где только можно, благо друзья родителей её не бросали – помогали как могли, сознательно избегала плохих кампаний. Однако она понимала, что без бабушки, мамы её мамы, вряд ли бы справилась. Год назад её не стало и тьма одиночества подступила, окружила Лизу, подбираясь все ближе, и вот она встретила его и тьма начала отступать.
               
                Он
      Он познакомился с ней у себя на работе, в офисе – она проходила у них преддипломную практику и Артема назначили ее руководителем – она тоже должна была стать экономистом. Их первая встреча была как удар током, он смотрел на неё и не мог отвести взгляд – девушка источала свет, освещая всё вокруг и он понял, что пропал. Его словно подменили – он перестал олицетворять собой надменность и высокомерие, становился другим рядом с Лизой, помогал, опекал, всюду был с ней и девушка, сначала робкая и молчаливая, постепенно проникалась к нему доверием. Он знал, что может бесконечно смотреть на неё, любоваться серыми в крапинку глазами, вздернутым, в веснушках носиком, блестящими рыжеватыми волосами.
Колеги Артема дивились такому превращению и спорили, когда он сделает ей предложение – во время практики или после. Его не любили в коллективе, но быстро поняли, что связываться с ним себе дороже, а тут что-то человеческое и даже симпатичное стало проявляться в этом чурбане – Артем не был красавцем, совсем не был. События развивались быстро, они все больше времени проводили вместе: прогулки по городу, кино, кафе и бесконечные разговоры обо всем на свете – они были счастливы. Практика закончилась, впереди девушку ждали госэкзамены и защита диплома. Лиза училась заочно, а кроме этого работала продавцом-консультантом в книжном магазине. В начале марта он сделал ей предложение – решили, распишутся после защиты Лизы, а пока все продолжалось по прежнему – встречи и беседы.
Удивляло, что она не приглашает его к себе домой и не знакомит со своими родителями.

                Она   
        Родители – это была её единственная тайна, которую она от него скрывала. Она их стеснялась и корила себя за это, она боялась, что Артем разлюбит и проникнется брезгливостью к ней, и день ото дня оттягивала неизбежное. Чем дольше это продолжалось, тем труднее было начать разговор и она замыкалась в себе – так в их отношениях появилась первая трещинка. Пока совсем маленькая, но она могла увеличиться в любой момент, увеличиться до размеров пропасти. Лиза решилась и пригласила Артема в гости.
               
                Он
          Сегодня он наконец-то познакомится с её родителями и она станет ему ещё ближе, он жаждал обладать этой девушкой полностью, без остатка, и это не имело ничего общего с физической близостью, пожалуй она была даже лишней. У него порой закрадывались сомнения – он не верил в глубине души, что Лиза может любить его по-настоящему, не верил, что достоин её любви. Его никто и никогда не любил – он стал обузой для своей матери, отец ушел из семьи, когда он был совсем маленьким. Всю обиду на мужа она перенесла на Артема, который не спас их семью от развала, не удержал отца своим рождением. Всю свою жизнь, до самой смерти матери, он слышал нескончаемые упреки в свой адрес, упреки и обвинения в его никчемности и бездарности – он был бездарен во всем, по её мнению, даже внешне, и это психологическое насилие над ним не имело предела.
Он хотел отдать все на свете, голодать и жить на улице, но при этом быть любимым своей мамой, быть для нее сыном, а не помехой для её жизни, но все было напрасно. Уверенность, что он не достоин любви кровавым клеймом отпечаталась в его душе. Смерть молодой ещё женщины, давшей ему жизнь, не принесла ни горя, ни облегчения, только пустоту и тишину в их квартиру, и ощущение, что тьма подступила ещё ближе.
Страх тьмы – не темноты, а именно Тьмы – преследовал его с раннего детства, у них с тьмой, были свои личные, даже близкие, отношения, точнее это тьма хотела сблизиться с ним и поглотить, пожрать, сделать своей частью. Это  неизбежно, он знал, что только оттягивает страшный конец, но не хотел закончить суицидом, такой финал жизни выбрала его мать, а он не желал больше иметь с ней ничего общего. И вот он встретил её и в ночном небе зажглась звезда надежды.
               
                Она
         Она так и не смогла ничего сказать Артему о своей жизни с родителями, хотя понимала – нужно его подготовить, к тому кошмару, что он увидит в их доме. Вместо этого она лихорадочно пыталась навести хотя бы видимость чистоты – это был Сизифов труд. Она просила их не пить хотя бы в этот день и они ей даже обещали, но, как назло, пока она была в магазине, зашел какой-то приятель с бутылкой и Лизу по приходу домой ждал очередной удар – ей даже стало больно дышать. Раздался звонок в дверь – всё, поздно, сейчас решится ее судьба.

                Он
         Он ожидал увидеть все что угодно, но только не это, это было сродни провалу в бездну – любимая им девушка жила в аду, но не была ли и она частью этого ада? Его Лиза, его свет, в этом притоне для алкоголиков и эти твари с опухшими, бесформенными лицами — ее родители? Эта нечисть тянет к нему руки, предлагает выпить за встречу, он даже животное не мог представить себе  питающееся на этой так сказать кухне, а уж себя, севшим за этот стол, захламленный грязной посудой, окурками, огрызками, залитый какой-то дрянью, тем более.
Лиза торопливо увела его в свою комнату и там его чуть-чуть отпустило, он словно попал в другой мир, увидел островок порядка и уюта, посреди вонючего болота и Лиза была сродни тоненькому деревцу, выросшему на этом клочочке суши и тянувшему свои хрупкие веточки к свету.
               
                Она
          Это была катастрофа – она увидела какое отвращение испытал Артем при виде её родителей – трещинка стремительно превращалась в пропасть и сейчас она в нее упадет и будет падать бесконечность. Ёе вина была очевидна – она скрыла от него часть своей жизни и теперь он в праве уйти, оставив ее одну в этом кошмаре. Лиза боялась повернуть голову в его сторону, сидела и смотрела вниз, на свои поношенные тапки. Когда же почувствовала, что он обнимает и прижимает ее к себе, заплакала навзрыд, понимая, что самое страшное позади и он с ней не расстанется, не смотря ни на что. В этот же день Артем забрал Лизу к себе – так началась их совместная жизнь.
               
                Подруга матери
            Известие о свадьбе Лизы и Артема обрадовало всех, кто знал эту девочку, знал, какую жизнь она вела, ее борьбу за себя. Они, те немногие друзья, что остались у этой семьи из их прошлой жизни, помогали и при жизни бабушки, и после её смерти, но этого было мало, судьба девушки все ещё вызывала тревогу. Теперь все позади – Лиза замужем, закончила институт, может и Света с Олегом очнутся когда-нибудь.
Почему же у неё так неспокойно на душе?  Лена поймала себя на мысли, что Артем ей категорически не нравится, что-то не то с этим таким приличным с виду молодым человеком. Даже во время небольшой вечеринки, посвященной их росписи в ЗАГСе, он вел себя очень скованно и напряженно, казалось его угнетает даже то малое количество людей, которые пришли их поздравить. Причем все гости были исключительно только со стороны Лизы, даже свидетелем жениха стал её, Ленин, сын. Он что, круглый сирота? Казалось, он вышел из пустоты – даже завалящего приятеля не нашлось, да он ему и не нужен, ему нужна только Лиза, нужна как воздух, как свет, он так смотрел на неё, что у Лены мурашки бежали по коже и это был не взгляд влюбленного, нет это был взгляд хищника, охраняющего свою добычу. Поразила татуировка на тыльной стороне кисти правой руки – летящий орел с раскрытым клювом и желтыми, словно горящими, глазами.
Она чувствовала, что все гости были не в своей тарелке и праздник быстро закончился. Расходились молча, без привычного в таких случаях оживления, не обмениваясь мнениями, казалось все торопятся поскорее уйти, что бы не быть причастными к чему-то плохому, неприглядному и только сын сказал ей с удивлением, что жених жутко ревновал к нему Лизу – Лизу, с которой они дружат с детства. Неужели девочка попала из огня, да в полымя?   
               
                Они
        Началась их семейная жизнь – он был её, она – его. Дни проходили спокойно и размеренно, Лиза уволилась из магазина по просьбе Артема, он уговорил её посидеть дома, пока она не найдет себе работу по специальности, обещал помочь с трудоустройством. А пока она занималась их семейным бытом: готовила, стирала, расставляла в квартире все как ей нравилось – это доставляло наслаждение, прежде еще не испытываемое, она чувствовала себя нужной и, как никогда прежде, любимой.
Первая размолвка произошла неожиданно – Артем пришел с работы и застал Лизу болтающей по телефону с бывшей однокурсницей. Это привело его в сильнейшее раздражение – он хлопнул дверью и ушел на кухню. Она побежала за ним, стала задавать вопросы, попыталась накрыть на стол – все было бесполезно – он не смотрел в её сторону и резко отбросил её руку, когда она попыталась до него дотронуться. Лиза заплакала, она не узнавала своего мужа, казалось она видит его впервые: этот застывший взгляд, вся его поза говорила о напряжении и отчужденности. Тихо поплелась назад в комнату, удивляясь, как изменился этот летний вечер – теплый и светлый, он темнел на глазах, наполняясь холодом.Ей стало страшно, страшно, что она все испортила, что она опять все сделала не так как нужно. Чувство вины, такое знакомое, привычное, даже родное, протянуло к ней свои руки и заключило в свои объятия.
Когда через час Артем подошёл к ней и стал методично объяснять причину своей злости, она была полна раскаяния и желания все исправить и загладить свой промах, каждую свою ошибку. Постепенно молодой человек смягчился, стал поглаживать девушку по голове, она сидела на диване, а он возвышался над ней и со стороны, все это смотрелось так — хозяин гладит наказанную, но прощенную псину, но этой собаке явно не поздоровится в случае повторной провинности.
Лиза убедила себя – все происшедшее небольшое недоразумение – это было самое простое в этой ситуации и она уцепилась за эту возможность – они только узнают друг друга и на первом этапе их семейной жизни не обойтись без этих неприятных моментов. Она боялась посмотреть правде в глаза, постепенно она все больше подчинялась мужу, уступая в мелочах, убеждая себя, что без компромиссов не проживешь, оказалась практически в рабстве, замаскированном под заботу и любовь. Её жизнь состояла из десятков нельзя: нельзя краситься, наряжаться, приглашать подруг, названивать знакомым, и чем больше она уступала ему, тем крепче сжимался железный обруч, обруч её несвободы.
Она нашла работу по специальности, её брали не смотря на отсутствие опыта, радовалась. Постаралась та же Лена – мамина подруга, которая считала, что медовый месяц затягивается и ей пойдет на пользу смена обстановки. Елена ощущала не проходящую тревогу за девушку – та ей совсем не звонила, а на её звонки, зачастую просто не отвечала. Артем не стал возражать против выхода Лизы на работу, он просто погрузился в такое уныние и оцепенение, что она стала переживать за его здоровье и все закончилось так как он хотел – в последний момент она отказалась от вакансии под каким-то надуманным предлогом.
Еще один шажок к гибели был сделан. Хотя в начале воцарилась гармония, казалось все стало лучше, чем даже было до свадьбы. Артем не мог на нее надышаться, вознаграждая за покорность, он понимал, новая работа – это новые знакомства, а этого нужно избежать любой ценой. Он не может потерять и её, она не уйдет от него в другой мир, он не допустит этого, нужно  срочно что то менять, здесь слишком много желающих совать свой нос в чужие дела. Он испытывал тревогу отца, увидевшего, что его чаду грозит опасность. Он спасет её, они уедут туда, где все оставят их в покое и никто не сможет отобрать его счастье – она будет принадлежать только ему. Ревность, жажда полного обладания поглощали, затягивали и он тонул, захлебываясь собственным горьким страхом.

                Дом
Серый дом, обнесенный огромным забором,  стоял на краю поселка в отдалении от других домов. Его построили и бросили, а он так и стоял, пустой и необитаемый, постепенно ветшая, словно пришлый чужак, резко выделяясь на окружающем его фоне. Ходили разные слухи о хозяине этого строения, точнее о его судьбе – одни говорили что его убили, другие – что он сбежал от долгов за границу, а были и такие, что утверждали — он повесился прямо в этом самом доме. Все они ошибались, хозяин был жив, хоть и не совсем здоров, проживал в России, этот дом он построил для новой и счастливой жизни с будущей молодой супругой, очень молодой – последняя любовь. В огонь этой страсти было брошено все: жена, дети, внуки – он оставил их в прошлом, без сожаления и упреков совести – все они вдруг перестали иметь значение, значение имела только она, в ней одной он видел смысл своей жизни.
Всё рухнуло в один миг – она ушла, все попытки вернуть её, не увенчались успехом – девушке подвернулась более выгодная партия, ни чего личного, просто деньги, а его жизнь остановилась. В пятьдесят семь лет он стал тенью самого себя, утратив интерес ко всему на свете и только заботы бывшей жены и детей не дали пропасть, уйти на тот свет, но он так и не оправился. Прошло несколько лет, дом решили продать – жить в нем не представлялось возможным, слишком горькие воспоминания были с ним связаны. Продать оказалось сложно, покупатели приходили, смотрели и уходили, как сказал один из них — дом вызывает дрожь и даже снижение цены не дало никакого результата. Серый дом, за высоким забором стоял и ждал, он знал, скоро в нем затеплится жизнь – дом был доволен.
               
                Он
Этот дом, стоящий на отшибе, был просто находка, они словно созданы друг для друга, идеальное место для идеальной семейной жизни. Его окружал большой участок с соснами и кустарником, площадка перед домом была вымощена тротуарной плиткой и даже темно-серый цвет подходил ему как нельзя лучше. Артема восхищало в нем все, даже его запущенность: сквозь плитку проросла трава, кустарник нуждался в прореживании, двери провисли и задевали при открытии, пол скрипел. Но это был его дом и он его купит. Благо деньги у него были – единственный наследник после смерти матери и деда, он совсем не нуждался. Он продаст квартиру деда и купит этот дом, а дорога на машине до работы не займет больше часа. Лиза наконец-то будет в безопасности – он спасёт её, сохранит для себя. Он был счастлив.   
               
                Она
Все летело в Тартар, все летело в пропасть, она не узнавала своего мужа, куда все исчезло, что за человек жил с ней теперь. Ей было страшно, она его боялась, он мог быть жестоким, таким жестоким, что жизнь с родителями-алкоголиками вспоминалась с ностальгией. Это был крах всего, крах её мечты, мечты о счастье. Она должна уйти, уйти куда угодно, хоть на улицу, бежать, спасаясь от этого монстра, сохраняя свою жизнь.         
               
                Он
            Он думал она обрадуется, ведь у них будет свой дом, место тепла и уюта, но она повела себя странно, очень странно – сжалась в комок, забилась в угол дивана и смотрела на него этим своим запуганным взглядом. Да что с ней такое?! Он не узнавал свою жену, её словно подменили, это всё неспроста, у неё кто то есть. Как же он это пропустил, она не работает, все время дома, даже в магазин они ходят вместе, а в последнее время он сам все покупает. Ясно, это происходит, когда он на работе, а она бездельничает и наверняка сидит в соц. сетях, выискивая себе любовничка или с сыночком этой твари тети Лены шашни завела – свидетель хренов, пялился на нее всю свадьбу. Думал Артем тупой, не заметит этих масленных, скользких взглядов, друг детства, как же, поищите дураков в другом месте. Нет, его не проведешь, но как же Лиза, как она могла, такая солнечная и чистая. Нет, да ты реально дурак Артем, тебя развели как пацана – ты видел как она живет, в каком хлеву – жить в грязи да не замараться?
Страшно болела голова, казалось там, внутри её, кипит котел с каким то жутким варевом, еще чуть чуть и все это выльется, обварит, убьет мозг, убьет его. Но где то далеко – на краю вселенной его разума – маленькой звездочкой, практически точечкой, светилась мысль — что же он творит!? Сверкнув последний раз, она погасла и тьма поглотила его. 
               
                Она
        Когда это произошло в первый раз, она думала умрет сразу, на месте. Удар по лицу был таким, что у неё потекла кровь из разбитой губы, потом еще и еще – она закрыла лицо руками и получила удар в правый бок, прямо по  печени, её согнуло пополам и она упала на колени, пытаясь свернуться в клубок. Удар ногой по голове был завершающим – Лиза потеряла сознание. Она пришла в себя на кровати в спальне. Артем был рядом, очень обеспокоенный, он прикладывал ей к лицу что то холодное – лед завернутый в полотенце, как она поняла в последствии. Лицо распухло, глаза открывались с трудом, но даже в эти щелки она видела его —  полного сочувствия и заботы, и это было по настоящему страшно – он не притворялся, ухаживая за ней так, словно не сам же все это и сотворил. Когда она, пытаясь с ним заговорить, заплакала, он тихо и методично стал объяснять ей:
      –– Ты меня довела до этого, я не хотел, но ты довела, что мне было делать, ты ведешь себя неправильно, ты ленивая, все делаешь плохо, но это все пустяки, главное, ты опять накрасившись выходила из дома. Ты хочешь что бы тебя изнасиловали, а именно так поступают с девушками похожими на раскрашенных проституток!? Ты моя жена и я несу за тебя ответственность. Хватит врать про аптеку, в доме полно лекарств, прокладки я мог и сам тебе купить, не умерла бы до моего прихода.
        Она что то лепетала, опять оправдываясь, но её вина только росла и распухала под стать её лицу. Через день Лиза была уверена, что сама спровоцировала мужа, а дальше все пошло как по накатанному. Поводом для избиения могло стать что угодно: то слишком грустная – не рада мужу, то слишком веселая – наверное встречалась с кем то в его отсутствие. Она теряла ощущение времени и реальности, понимала что нужно бежать, вскоре забывала про это, теша себя ложной надеждой что все образуется, кошмар рассеется и они вновь заживут хорошо и счастливо – так, как в самом начале. Её не покидало ощущение, ставшее навязчивой идеей – все это уже происходило с ней и не однажды, ей стало казаться что она многие века находится в плену, словно прикованная к скале своего страха, несет наказание за какой -то страшный проступок и нет ей прощения.

                Он
       Сделка состоялась, дом теперь его, то есть их с Лизой. Они переедут и наконец -то заживут спокойно и счастливо – его оставит острое чувство тревоги, беспокойства, он не будет сходить с ума от ревности и страха потерять её. Тянуть с переездом не нужно – здесь оставаться слишком опасно – он каждый день боялся, придя с работы, не застать жену дома, на новом месте он все сделает для безопасности их семьи, выполнит то, что и положено делать любящему мужу — охранять и сохранять семью, ячейку так сказать общества. Почему они опять появились в его жизни, скользят темными тенями вслед за ним и исчезают, стоит обернуться и посмотреть внимательно. Что им нужно, почему не оставят его в покое? Они все ближе и ближе и сны вернулись к нему опять, сны, которые мучают его каждую ночь – ему снятся огромные скалы, вершины которых уходят в облака и он видит прикованного к ним человека, которого он ненавидит и не может покинуть,  словно тоже связан с ним невидимой нитью, которая крепче любых оков.
О боги, будет ли ниспослан ему покой, он просит только покой!

                Она
       Все, она опоздала, нужно было бежать, пока они жили в городе, этот дом станет для неё тюрьмой, не отпустит, он заодно с её мужем – тем, кого все считают ее мужем. Пускай это походит на сумасшествие, но Артем не был обычным ревнивцем и даже маньяком – то что двигало им было иррационально и неизбежно как Фатум. Она обречена и теперь знала это.

                Соседка
       Какие они странные, эти новые жильцы, живут, как мыши, и нос из своей норы не кажут. Хозяйку вообще один раз только видели, когда они заселялись –  маленькая, худенькая, словно перепуганная насмерть, да и не удивительно, додумались серый дом купить. А он весь такой из себя — гоголем ходит, тот еще командир, наверное. На работу в город мотается на машине – машина новая, дорогая, видать, барин, фу ты – ну ты. Её целый день не видно и не слышно, заборище вокруг дома высоченный, да и дом на отшибе, она к ним ближе всех живет, но что странно, доносится иногда бряцанье цепи, как у собаки, а собака не лает и, если подальше отойти, то вообще тишина, это уж она, если честно, ухо к забору прикладывала. Надо к участковому сходить, пусть проверит новеньких, хрен знает чем они там занимаются, ой не к добру их занесло в наш поселок.
               
                Участковый
          Опять этой дуре спокойно не живется, то шумят ей, наводи порядок, теперь снова здорово –  слишком тихие. Не баба, а зараза, здоровая как лошадь ломовая, ей не на пенсии сидеть – бездельничать, а на ферме или свинарнике целый день работать, чай уставала бы к вечеру и не бегала возле чужих заборов, уши свои не грела! Завтра придется зайти, познакомиться, а то ведь не отстанет чума эта, всю кровь выпьет, заявления начнет строчить в райотдел, не от махаешься потом от начальства.
               
                Он
           Даже здесь нет надежды на покой, все рушится, уходит из под контроля, сегодня их навестил участковый, простоватого вида мужичок, явно не желающий лишних проблем. Вроде как познакомиться с новыми жителями, составить свое мнение. Хорошо убрал цепь, как чувствовал, что-что, а чувствовать или точнее предвидеть проблемы он умел как никто другой. Последнее время эта способность обострилась до крайнего предела и неоднократно просто спасала. Вот и сегодня, во первых он убрал цепь, а во вторых, прежде чем открыть калитку и впустить участкового, положил в карман нож и когда любимая жена собралась изобразить жертву насилия просто показал ей его, благо страж порядка стоял спиной к Артему, и этим сразу отбил охоту к импровизациям у своей половины. Она слишком хорошо его знала, что бы сомневаться – живым поселковый Анискин не уйдет. Она же, напротив, будет жить, нравится ей это или нет – те времена, когда её мнение его волновало, безвозвратно канули в Лету. Поэтому он, не задумываясь, отправит дяденьку в царство Аида испить водицы из той же самой речки.                Дяденька полицейский добродушно им улыбался, проверил паспорта и вдруг спросил, есть ли у них собака. Вот те раз, а это что за номера, но он и тут не сплоховал – сказал, что пока нет, но скоро будет, они уже готовятся, даже цепь купили, пусть дом охраняет, а жить будет в сарайке – им пес нужен дворовый, а не декоративный.
Позыркав исподтишка глазами по комнате, незваный гость удалился восвояси, пожелав на прощание хорошей жизни на новом месте. Так, значит кто-то слышал звон цепи и заинтересовался этим явлением, кто то очень любопытный. Он проверял – звона за забором почти не слышно – значит его красавице придется посидеть взаперти дома. Ничего, обойдется без прогулок – уж осень на дворе.

                Она
           Когда он принес домой длинную, крепкую цепь – она обрадовалась, у них будет собака, она станет её другом, хотя бы одно нормальное существо рядом. Но быстро поняла свою ошибку – цепь предназначалась ей самой. – Ты хотела гулять на улице, – сказал муж, – так и тебе и мне будет спокойнее, давай примерим обновку, – и надел браслет на конце цепи ей на лодыжку. Он наслаждался её ужасом, понимая, что подчинил себе полностью, без остатка, сломал и растоптал малейшее желание к сопротивлению. И, даже увидев участкового возле их дома, она не смогла закричать, хотя бы попытаться спастись, стояла и тупо улыбалась. Ему просто показалось, что она хочет что-то предпринять – нож не сыграл ни малейшей роли – ей было уже все равно.

                Участковый
         У заразы Семёновны отменное чутьё, хоть на охоту бери вместо собаки. Ох не чисто в этой семейке – за версту несет домашним насилием и, что хуже, будущим убийством – или он её порешит или она его, это к участковому не ходи. Кофта с длинными рукавами и высоким воротом, а лицо у женушки в желтизну отдает местами, а на скуле явный и свежий синяк. Улыбаются как два зомби, точнее она как зомби, а он чистый василиск, только кровь с клыков не капает. И ведь ничего не сделаешь – не напишет она заявление на него, не напишет. Аккуратненько так всё и около дома и внутри, только ощущения жизни нет, словно декорации видишь, бутафория одна и тихо так, словно жизнь там остановилась, застыла, но это затишье временное, обманное и закончится плохо. Он его за дурака принял, только на вопрос про цепь принял стойку, но придумав отговорку успокоился. Ох милок, милок, я таких умников с гримасами под улыбку на своем веку видел-перевидел немерено и знаю, на что вы способны. Вам человека порешить – раз плюнуть, вы всегда в своем праве, только сидеть не хочется, а так бы за милое дело, а жена для вас и вообще не человек – хуже животины всякой.
Так, перво-наперво успокоить Семеновну, что бы ещё на одну жертву насилия больше не стало, мисс Марпл хренову. Потом навести справки о сладкой городской парочке и наведаться к ним вновь, под любым предлогом, а там уж по ситуации, может и обойдется все к всеобщей радости. Но чувствую – не обойдется, ох не обойдется, Аид тебя побери, все закончится очень плохо и happy and им не грозит при любом раскладе.

                Она
           Осень, темнеет все раньше, часто идут дожди, все меньше ясных дней, тьма, она все ближе. Но Лиза знала – скоро все закончится и она будет свободна. Ей приснился сон, хороший сон: она видела бескрайний простор синего без облаков неба, который по линии горизонта соприкасался с землей, покрытой травой ярко изумрудного цвета и эти два цвета, скрепленные солнечным светом, рождали гармонию – гармонию жизни и свободы.
               
                Он
          Накатила тоска, безысходная, хоть вой – тьма, поглотившая его, скоро исчезнет, исчезнет вместе с ним. Он должен что то сделать, должен воспрепятствовать этому, он не хотел погибать, на нем лежит ответственность не только за себя, но и за Лизу, хоть она и в грош не ценит его заботу.

                Она
          Артем был на работе, она как всегда в доме, где ж ей еще быть, сидела за столом на кухне и смотрела как угасает день за окном, как всегда теперь в отсутствии мужа прикованная цепью, один конец которой крепился за кольцо, вмурованное в стену, а другой – с браслетом – закреплен на ее правой ноге. Цепь была длинная, она могла выходить на улицу, ей даже хватало длины дойти до сарая, но за счет этого она была очень тяжелая и эти прогулки стоили ей титанических усилий. Приходилось тащить свои оковы на руках постепенно приспуская, чтобы продвигаться вперед.
В доме творилось что то странное, лампочки в люстрах, светильниках по всему дому мигали и гасли. Она пробовала их менять, хотя бы в светильниках, но все безрезультатно – погорев немного они тоже начинали мигать и гасли. Она нашла фонарь, довольно мощный и ей стало казаться, что она так продержится до приезда мужа. В первые за последние месяцы их совместной жизни они молила о его скорейшем появлении. Темнота становилась все плотней, наливалась силой и каким-то присутствием чего-то чуждого и враждебного, готового пожрать все живое на своем пути. Она знала, дом ненавидит ее, но впервые поняла, что эта ненависть никак не связана с её мужем, не он был ее генератором, дом имел к ней какие -то личные счеты. Лиза сгребла часть цепи в охапку, отбросив в сторону гаснущий фонарь попыталась выйти на улицу и тут же упала, зацепившись за дверь, ведущую в коридор из кухни. Она лежала, оглушенная болью во всем теле, и чувствовала, как цепь начинает какое-то свое, отдельное от нее движение.
Она поняла, еще немного и цепь скрутит ее по рукам и ногам, это придало ей силы, она встала на четвереньки и поползла как можно быстрее. На выходе из дома ухватилась за перила крыльца и встала во весь рост. Медленно, очень медленно, она начала двигаться от дома вглубь двора, с трудом преодолевая сопротивление, казалось какая-то сила хочет затащить ее обратно – дом не хотел ее отпускать. Она не знала горькой истории, связанной с этим домом – о не сбывшихся мечтах и разочаровании, связанном с ним – как не знала и того, что прежний его хозяин на днях умер от последствий инсульта, находясь несколько дней  перед этим в коме. Зло, поселившееся в доме и дремавшее до сих пор, проснулось и стало действовать, именно оно и привлекло, притянуло к себе Артема, когда он впервые увидел это жилище, он почувствовал в нем родственное себе начало.

                Он
            Артем вдруг ощутил сильнейшее беспокойство, до конца рабочего дня был еще целый час, но он понял – ему надо срочно ехать домой. Времени на разговоры не было, он встал, оделся и ушел никому ничего не сказав, его ничуть не волновало, что будет завтра и какие претензии ему предъявит руководство, он вообще сомневался что оно – это завтра, для него наступит. Всю дорогу гнал машину как сумасшедший, нарушая все правила дорожного движения. Он знал – Лизе грозит опасность, опасность, которая ей будет стоить жизни.
Пелена, всю жизнь закрывавшая ему глаза, спала, впервые за многие годы он увидел реальность ясно, не искаженно, не отраженную в кривом зеркале своей больной души. Казалось, свет наконец-то разогнал тьму и осветил все вокруг – это было прекрасно и ужасно одновременно. Он видел самого себя, Лизу, видел четко и не предвзято – это было своего рода откровением, моментом истины, истины чудовищной. Теперь он действительно её любил, любил первый раз в своей жизни! Времени для самобичевания не было, не было совсем. Потом, когда он её спасет, прежде всего от самого себя, возможно, и придет момент благословенного раскаяния, но это будет потом, а сейчас главное успеть, добраться раньше, чем её заберет Тьма.
До поселка оставалось не больше двух километров, когда дорогу ему преградили двое: Кратос и Бия – Власть и Сила – подручные Зевса. Встали на его пути – он узнал их сразу, как будто никогда и не забывал. Громадами возвышались они на пустынной проселочной дороге, пустынной, как никогда. Попытался их объехать, но мотор заглох, тогда он вышел из машины и двинулся пешком, с трудом переставляя ноги, словно налитые свинцовой тяжестью. Не дойдя десять метров до преградивших ему путь, он упал на колени, попытался встать и упал замертво под равнодушными взглядами молчавших посланников. Потом Кратос произнес: – Так будет с каждым предавшим. – Они исчезли, а на дороге остались машина и труп человека, носившего в этом мире имя Артем. Высоко в небе парила огромная птица.

                Она
            Чем дальше отходила от дома – тем легче становилось двигаться, но тьма не отступала, наоборот, плотным кольцом окружала Лизу, сужаясь. Нужно срочно разжечь огонь. В сарае были свалены не использованные деревяшки, она вытащила их на улицу, но зажигалка осталась в доме, возвращаться не было ни сил, ни желания, но она двинулась назад, преодолевая страх и изнеможение – подвиг, доступный только титанам. Зажигалка нашлась в крыльце дома, в кармане одной из курток Артема – он не курил постоянно, но иногда баловался этим делом. Схватив зажигалку, Лиза потащилась обратно к сараю, к накиданным на земле дровам и попыталась их зажечь. Все напрасно, они отсырели и не хотели гореть, если была бы хоть какая-нибудь бумага, возможно и получилось бы их зажечь, но возвратиться в дом еще раз она не сможет и дело не в отсутствии сил – он просто исчез – тьма поглотила его и двигалась теперь в ее сторону.
В сарае в канистре был бензин для газонокосилки – если облить им дрова – они точно загорятся. Она нашла её и приступила к задуманному, все получилось и вскоре костер пылал, освещая двор и разогнав темноту по дальним углам, вот только дома почему-то было не  видно – он пропал бесследно. Костер прогорел быстро и только тлеющие угольки напоминали о нем и больше нечем сдерживать подступающий ужас.      
Лиза начала поливать бензином сарай, все находящееся внутри его, она спешила, очень спешила, брызги летели во все стороны, в том числе и на неё, подожгла, все вспыхнуло, но тьму, порожденную бездной это уже не могло остановить, она тянула свои щупальца прямо к ней. Лиза отступала, двигалась все ближе к огню, не сводя взгляда с наступающего беспросветного мрака. Искра попала на ее одежду – секунда и она стояла объятая пламенем, стояла без крика и движения, превратившись в огромный факел и Тьма сдалась – отступила, исчезла навсегда.
Сначала были жар и боль,  потом свет – полный и безраздельный,  он вспомнил свое настоящее имя и понял — все закончилось, теперь уже навсегда.

                Участковый
         Подал рапорт на увольнение – давно пора было – работать после последнего происшествия не представляется возможным. Серый дом тушили не один час несколько пожарных расчетов. Когда пожар локализовали, приступили к обследованию территории, тогда и нашли обгоревший, прикованный цепью, женский труп, он, сука, её на цепи держал, как пса. Пожар произошел по причине поджога – подожгла сама же потерпевшая – то ли спятила от ужаса, который над ней творился, то ли просто хотела привлечь внимание таким образом, да что то пошло не так – теперь вряд ли узнаем.
Сам муженек, падла конченная, найден мертвым не далеко от поселка, следов насилия на теле не наблюдается, скончался предположительно от инфаркта, заключение экспертов пока не готово. Следователь, который выезжал на место происшествия, сказал, что покойного всего так перекосило с лица, словно саму курносую с косой встретил и не пережил восхищения, я и говорю – падла.
А я вот все думаю, мог бы я её спасти, если бы плюнул на все правила и законы и ответ очевиден – мог. Получил бы выговор или увольнение по статье, зато девчонка была бы жива, а теперь мне с этим жить.


                Вместо эпилога
          Гефест — Я был против
          Зевс — Я помню, но это не имело значения
          Гефест — Для тебя ничто и никто не имеет значения, только ты сам
          Зевс— Все закончилось, он искупил свою вину